Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 76 страниц)

– Доиграешься ты со своими играми!

– Я не играю, Нагиса. Я просто… вижу, – Ритсу опускает голову, пристально глядя на меня поверх очков.

– И что это должно значить? Мы тут все тоже вроде бы не слепые!

– Успокойся и сядь, – приказывает он совсем тихо, но Саган тут же замолкает и садится. – Решение принято большинством голосов. С этого дня Аояги Сэймей официально числится одним из членов Совета под номером «пять» на должности начальника службы безопасности. Завтра, Сэймей, ты согласуешь со мной свой график, чтобы хоть изредка попадать на учёбу, а Нана с утра покажет тебе твоё новое рабочее место.

– Благодарю, сенсей.

– Добро пожаловать, – скрипит Чома, и я отвечаю ему коротким поклоном.

Микадо светится от счастья, хорошо хоть в ладоши не хлопает. Нана продолжает обиженно копаться в телефоне. Кунуги выглядит растерянным.

– Значит, собрание продолжается? – хмурится он.

– Да, сегодня нам предстоит обсудить ещё кое-что. Раз уж теперь Совет полностью укомплектован, мы можем возобновить обсуждение приезда американской школы.

Рабочее место Совета организовано так, словно чтобы и здесь подчеркнуть полную демократию. В обычной комнате, похожей на школьный класс, в круг составлены семь широких столов с задней стенкой. Столы стоят так, что, не наклонившись, невозможно разглядеть, что творится в компьютере соседа.

В углу каждого монитора приклеена цифра от одного до семи. Точно зная лишь владельца «семёрки», я и так могу сказать, где чьё место. Всякий стол здесь – как будто маленькая квартира, крохотный кусочек жизни. На деле же – куча хлама, которым обитатели любых офисов умудряются обрастать с завидной скоростью.

Например, Микадо, проработавшая здесь меньше остальных. То, что её номер шестой и что она окажется моей соседкой, я понял, едва переступив порог. Монитор облеплен разноцветными стикерами, как персональная новогодняя ёлка. На столе куча папок и бумажек, служащих скатертью для нескольких пузырьков лака, зеркальца и пары девчачьих журналов.

Кунуги старается поддерживать на своём рабочем месте порядок, но делает это как-то уж совсем небрежно. Монитор подпирают книги по дактилоскопии и баллистике и японо-немецкий словарь. Приносимые газеты складываются на краю стола и, судя по слою пыли, даже не открываются. На всех выдвижных ящиках красуются исцарапанные ключом замки.

Что происходит за столом Нагисы, понять очень трудно, потому что весь он завален плюшевыми игрушками. Большинство из них, похоже, подарены: в лапах синих и красных медведей поздравительные вышивки на подушках, зайцев душат огромные ленты, которые обычно сразу же снимаешь, получив игрушку. Отдельно от всего зверья восседает что-то розовое и бесформенное – то ли собака, то ли заяц, то ли вообще какой-то монстр. Ухо пришивали несколько раз, глаза заменили разноцветными пуговицами, а судя по швам и кускам пластыря на животе, зверь – бывалый вояка и перенёс не одну операцию.

На столе Чомы ровные, но высокие стопки древних книг и пузырьки с какими-то старческими каплями под монитором. То, что это именно его место, ясно по отсутствию стула.

Минами и Нана появляются тут реже всех, если вообще появляются. Обе столешницы девственно чистые, если не считать пыли. Но место Наны узнаётся по характерным кругам на столе разной степени давности и беспроводной мышке. У Минами же возле монитора пресс-папье в форме бабочки, которым, при желании, и убить можно, нетронутая пачка сигарет и футляр для очков.

Место Хориэ самое захламлённое, как явный показатель его «полезности» и «активности» на работе. И оно больше всех напоминает настоящую маленькую квартиру. Чёрно-белые фотографии почивших родственников, кружка с надписью «Любимому дяде» с отколотым краем, свитер и рубашка в верхнем ящике, вместо каких-нибудь документов, сменная обувь под столом и почему-то крем для рук с истёкшим сроком годности.

Всё это барахло я утилизировал в первый же рабочий день. Под злорадным взглядом Нагисы и сочувствующим – Микадо таскался туда-сюда с чёрными мусорными мешками, пока на столе не осталось ни одного признака присутствия Хориэ. За уборкой-то и пришла мне в голову одна мысль.

Кое в чём Минами прав. Человек – это отражение той маски, которую он на себя надевает. Но маска не единственное зеркало. Мы отражаемся в наших знакомых и друзьях, в наших увлечениях, привычках и, главным образом, в вещах. Если по каждому из шести столов можно что-то сказать о его владельце, то что можно будет сказать обо мне, когда я обживу свой?

Эта мысль подтолкнула меня к решению ничего в Лунах не оставлять. Не то что компрометирующего – вообще ничего. В моём нынешнем опасном положении разумнее оставаться полностью стерильным. Всё, что я себе позволил – это переставить систему на компьютере, чтобы не удалять поштучно папки с чужими фотографиями и документами. А вся рабочая информация для удобства хранится на выделенном сервере, так что за потерю важных данных я не опасался.

С другой стороны, именно это «удобство» оказалось для меня совсем неудобным. Сервер фиксирует каждое обращение к нему, так что, зайдя от имени администратора, можно увидеть, с какой из семи машин во сколько к нему был сделан запрос и какие именно материалы просматривались. Более того, система знает, если какие-то файлы были скопированы на компьютер или другой носитель. Этой хитростью со мной вовремя поделилась Нана, расхваливая свою придумку, пока я сдуру не полез рыть подкоп ко второму серверу, на котором живут все программы по Бойцам и прочие засекреченные данные.

Доступ к обоим серверам мне дали – оставалось только найти способ скопировать со второго нужные мне файлы, причём так, чтобы это не вызвало подозрений. Решение этой проблемы я нашёл изящное. Зная, что именно мой компьютер Минами обязательно станет проверять, в первые дни я только и делал, что лазил на второй сервер, находил личные дела бывших однокурсников и подолгу сидел над каждым из них, почти не вчитываясь в текст. Вначале у меня несколько часов было открыто, конечно же, дело Соби.

Потом я пошёл читать всё о программах тренировок и разработках, но наткнулся на гигабайты сканов рукописей и заметок с дремучей терминологией, непонятными сокращениями и тонной формул и уравнений. Почерк Ритсу и Нагисы я узнал тут же, а прочие засранцы из лаборатории Саган остались неизвестны, но это было не так важно. Таким образом отпал заранее хилый вариант просто прочесть, запомнить информацию и затем изложить её Кингу в письменной форме. Всё это писали генетики и учёные для себе подобных, поэтому необходимо было передать Кингу именно то, что я видел на экране монитора.

И я начал фотографировать.

Когда Хироши подарил мне мобильный, я радовался, что в нём нет никаких новомодных встроенных камер, интернета и прочей мишуры, которая меня всегда так раздражала. Но теперь стало ясно, что без этой самой мишуры мне не обойтись – не могу же я таскать на работу фотоаппарат! Я рассказал обо всём Хидео, и уже на следующий день Bloodless торжественно преподнесли мне телефон, с первого взгляда неотличимый от моего, но совершенно другой фирмы и с камерой. Повертев его в руках, я понял, что они всего лишь заменили корпус похожего по размеру телефона. Но сделали это так умело, что только держа оба в руках, можно сказать, где какой.

На работе я стал то и дело отрываться от компьютера, устало массировать шею и откидываться на спинку кресла, попутно вынимая новый телефон. Я даже научился держать его под правильным углом: чтобы глазок камеры был направлен на монитор, но в то же время было незаметно, как я фотографирую.

Первые попытки вышли неудачными: почти все изображения оказались смазанными, поэтому нужно было тренировать руку, что я и начал проделывать дома по вечерам. Но эта проблема была не главной. Наш общий рабочий кабинет – в целях безопасности, конечно! – оборудован камерами наблюдения. Я видел, какое изображение с них получается – из-за несовпадения частот мониторов и камер невозможно разобрать, что именно делает человек на компьютере, зато понятно, что он делает за компьютером.

Когда в кабинете находился кто-то ещё кроме меня, я, понятное дело, не мог сидеть с раскрытым телефоном в одной руке и щёлкать мышкой по файлам – другой. Но даже в одиночестве невозможно спокойно снимать. Если кому-то придёт в голову просмотреть записи с камер, сразу станет ясно, чем я здесь занимаюсь. Поэтому за одно выуживание телефона на свет удаётся сделать не больше двух фотографий: первую – в любое время и вторую – когда телефон ползёт в карман, но рука уже ложится на мышку. А файлов, которые мне ещё нужно скопировать – горы. Десятки папок, в каждой – десятки файлов, в каждом файле десятки страниц… Так что дело двигалось с черепашьей скоростью.

Поняв, что такими темпами не закончу и за год, я потребовал от Bloodless придумать, как упростить процесс. Они как раз находились на стадии фонтанирования разнокалиберными, но совершенно негодными идеями, когда в начале осени в «Семь Лун» наконец-то прибыла делегация из «Белого орла», приглашённая Микадо.

Безумный изматывающий день подошёл к концу. На часах уже почти одиннадцать, когда я наконец вваливаюсь домой и скидываю ботинки, едва попадая носком по пятке. В доме подозрительно тихо, и весь первый этаж погружён во мрак. Я настолько вымотан, что даже нехорошее предчувствие неспособно заставить меня двигаться быстрее. Лениво стягивая куртку, замечаю на лестнице съёжившийся Ушастый силуэт.

– Рицка? – шепчу в темноту. – Почему не спишь?

– Ждал тебя, – отвечает он так же тихо, и следом раздаётся хруст пакета с чем-то съедобным.

Хоть после проживания в Лунах я и отучился жевать всякую гадость вроде чипсов или крекеров, желудок болезненно сжимается, напоминая, что за весь день у меня во рту побывало лишь две чашки кофе. Только я представляю, как сейчас отправлюсь на кухню и разогрею себе остатки ужина, как на весь коридор раздаётся предательское урчание.

– Голодный? – беззвучно смеётся Рицка. – Иди сюда, у меня ещё полпакета осталось.

Добравшись до лестницы, на ощупь присаживаюсь на ступеньку и запускаю руку в пакет, с готовностью тыкнутый мне прямо в лицо.

– Это нелогично, – говорю я, нашарив крекер. – Тратишь деньги на печенье, чтобы потом налопаться им в сухомятку и полночи мучиться от изжоги. А потом тратишь деньги на врача и таблетки, которые спасут тебя от язвы желудка. И тогда ты снова сможешь лопать по ночам печенье, чтобы потом мучиться изжогой.

Рицка делает какое-то невнятное движение – видимо, пожимает плечами.

– Ты теперь всегда будешь так поздно приходить?

– Только когда аврал на работе.

– Что-то много навралов у тебя в последнее время.

– Авралов, – машинально поправляю я и понимаю, что от усталости просто не заметил подколки. – Прекрати. Правда много работы.

– Ты даже не рассказываешь о ней.

В его голосе обида, ведь так и есть. После амнезии я стараюсь поменьше распространяться о «Семи Лунах». Пока не знаю, зачем мне нужно скрывать что-то от Рицки теперь, за полгода до его поступления, но почему-то чувствую, что так будет лучше.

– Я работаю программистом в школе, где учился, я же тебе говорил.

– Я помню, просто… Ай!

– Что такое?

С удивлением отпускаю его запястье, за которое ухватился в порыве лёгкого раздражения. Уронив пакет с крекерами на ступеньку, Рицка шипит, прижимая к животу левую руку.

– Ничего, – отвечает он, стараясь сделать голос безразличным.

– Ну-ка, пошли, – встаю и тяну его наверх за собой.

Заведя Рицку к себе в спальню, включаю свет и оглядываюсь, но он невинно хлопает глазами, растянув манжеты кофты до самых пальцев. Беру его ладони в свои, задираю рукава…

– Чёрт! Почему ты сразу не сказал?

Рицка стыдливо прячет руки, изуродованные синими пятнами и красными полосками, за спину.

– Всё в порядке, Сэймей. Это ерунда.

– Ну конечно, ерунда, – вздыхаю я, доставая аптечку. – Сепсис, заражение и ампутация – сущие пустяки. Садись.

Царапины от маминых когтей обрабатываю быстро, почти не глядя. У меня уже в этом деле солидный опыт. Сколько раз я это делал? Двадцать? Тридцать?

– К синякам лёд бы приложить, – предлагаю я, завязав первый бинт и прилаживая второй.

– Да всё нормально.

– Готово.

Рицка осматривает забинтованные руки, мимолётно улыбается и опять становится хмурым.

– Болит?

– Да нет.

Да, не слишком, наверное, это похоже на обычный разговор двух братьев. Но спрашивать, что случилось, толку нет. Спрашивать, за что, – тоже. Я эту историю знаю наизусть, она повторяется от раза к разу, могу в лицах рассказать. Стоит Рицке сделать что-то, по мнению мамы, странное, как она тут же впадает в меланхолию по «прежнему Рицке», а после его извинений наступает стадия буйства. Хорошо, когда достаётся только посуде или подвернувшимся под руку стульям. Но чаще – самому Рицке.

Когда я рядом, она себе такого не позволяет, ведёт себя как примерная мать, только причитает иногда. А если что, мне очень быстро удаётся её успокоить. Зато когда меня нет – а это в последнее время случается регулярно, – она отрывается вволю, даже если отец дома.

– Рицка, – зову я, ссутулившись.

– Что?

– Извини, что пришёл поздно.

– Да ничего, – отвечает он немного растерянно, как человек, для которого такая жизнь давно уже стала нормой.

– Если в моё отсутствие мама будет вести себя странно, сразу же беги из дома, понял?

– Хорошо, так и буду делать.

По его удручённому виду понятно, что ничего такого он делать как раз не собирается. Как всегда замрёт, зажмурится и прикроет голову руками, на которых уже не все увечья заживают так быстро, как раньше.

Хорошо, хоть первое обещание держит – если я дома, тут же несётся ко мне. Вот только домой я теперь лишь ночевать прихожу и поделать ничего не могу. А что я, в сущности, могу? С папой говорить пытался, в пару клиник на пробу звонил. Но там сказали, что для госпитализации необходимо разрешение супруга. А супруг и сам с начала весны дома бывает не чаще, чем я, и свою жену буйнопомешанной назвать пока не готов.

– Как ты пойдёшь в ванну с повязками? – запоздало спохватываюсь я.

– Нормально. Просто мочить не буду.

– Ужинал? – задаю я второй неактуальный вопрос, если судить по крекерам.

– Бутербродов наделал.

– Может, мне что-нибудь приготовить?

Наверное, вид у меня слишком измученный, потому что Рицка только усмехается:

– Да нет, я наелся.

Хватаю его поперёк живота, подтаскиваю к себе и зарываюсь носом в волосы, пробегаясь пальцами по рёбрам.

– Чего твоя душенька желает? Может, чего-нибудь особенного?

– Ай, Сэймей! Что ты делаешь? Мне щекотно!

Рицка тихо смеётся, извивается, как уж, а я тискаю его до тех пор, пока самому не надоедает. Обнимаю его крепче, фальшиво зеваю и валюсь на кровать, не разжимая рук.

– Что-то мне спать захотелось…

– Нет! Не щекочи меня! – Рицка протестует и вырывается, хотя ничего щекотного я больше не делаю. – Мне же в ванную надо…

– Ну тогда хочешь, я тебе массаж сделаю?

Приподнявшись, переворачиваю его на живот и запускаю руки под кофту. Наверное, ладони у меня холодные, потому что Рицка дёргается и замирает.

– Перестань, Сэймей! Щекотно…

Его весёлость медленно спадает, он лежит, упираясь руками в матрас, странно неподвижный. Я поглаживаю его плечи, нежно массирую, и Рицка наконец кладёт голову на подушку и затихает.

Рицка… Мой маленький славный Рицка. Мой кот. Если бы я только мог этими руками исцелить все твои раны, залечить синяки и царапины, убрать рубцы с твоего крохотного сердечка. Но я бессилен. Всё, что я в состоянии сделать, – это забрать тебя отсюда, увезти далеко-далеко, насколько хватит моих сбережений, и поселиться с тобой вдвоём в маленьком домике где-нибудь у моря…

Но я не могу. По крайней мере, не сейчас. Я развязал войну с Лунами, я вляпался в американцев, и у меня только-только всё начало получаться. А ещё знаешь, Рицка, у меня есть Соби. Он жутко раздражает порой, но и его я почему-то не в силах оставить. Я не имею права взять и бросить всё, чтобы спасти тебя. Ты ведь потерпишь ещё чуть-чуть? Ты ведь подождёшь? Ты не виноват в том, что происходит, но сейчас я ничего не могу изменить.

– Рицка, ты не сделал ничего плохого, – шепчу я, наклоняясь к его уху. Мои руки гладят его бока, пальцы давят на поясницу. – Бедный Рицка…

Я сильнее сдавливаю ногами его бёдра, целую кончик Ушка, ласкаю нежную кожу на загривке, оглаживаю острые лопатки и снова спускаюсь к пояснице. У Рицки отрешённое лицо, брови сведены над переносицей, как будто он о чём-то глубоко задумался, но никак не может ухватить мысль.

Вытягиваюсь рядом, глажу его худые плечи, целую между лопаток. Я знаю, как сильно виноват, но никакими ласками искупить вину не смогу. Мне хочется прижаться ещё плотнее, показать, что я всегда буду рядом, что бы ни случилось, укутать его собой, стать надёжной преградой между ним и остальным миром. Чтобы он оставался только со мной и был моим…

– Сэймей! – Рицка вдруг подскакивает и скатывается с кровати. Он весь красный и тяжело дышит.

– Что такое? Я сделал тебе больно?

– Нет, мне… я… – он нервно поправляет кофту, подтягивает домашние брюки, не поднимая головы. – Мне… в душ пора. Уже поздно. Спокойной ночи.

Рицка подбегает ко мне, не глядя целует – слепой поцелуй приходится на подбородок – и уносится к себе.

Ну и что я такого, интересно, сделал?

Лежу, закинув руки за голову, пока вода в ванной за стенкой не перестаёт шуметь. Потом перекатываюсь на бок и набираю Хидео, но у того выключен телефон. Подумав, пытаюсь дозвониться до Юрио, но с тем же успехом. Значит, у Bloodless сегодня напряжённый вечерок. Будь это какая-то другая пара, я бы решил, что у них романтический вечер, плавно перетекающий в ночь. Но если оба мобильных отключены у Bloodless, это означает только одно: Хидео предпринимает очередную бесполезную попытку воспитать Бойца. Ну и ещё час у него уйдёт на поход за пиццей, чтобы задобрить Юрио. Значит, до утра я до них не дозвонюсь.

Это очень плохо. Я намеревался поделиться результатами сегодняшней встречи с Кингом. С одной стороны, я страшно устал. Но с другой, желание рассказать кому-нибудь о том, что случилось, так и распирает и заснуть уже не даст. Поколебавшись немного, набираю Соби и снова валюсь на постель.

– Сэймей?

– Привет, Соби, – улыбаюсь я. – Забери меня отсюда. Прямо сейчас.

Соби сидит на полу возле балконной двери, высунув руку с сигаретой наружу – единственное место, с которого я разрешил ему курить, оставаясь в квартире. Я же расположился за столом, на котором россыпью валяется впечатляющая кипа рисунков и альбомов. Мимоходом пролистываю один из них – теперь Соби понесло в геометрию.

– Хочешь узнать, как всё прошло? – спрашиваю я, несмотря на то что в лице Соби сильного интереса не наблюдается. И сам же себе отвечаю: – Наверняка хочешь. Ты ведь застрял в своих почеркушках и каракулях, и новостей из Системы тебе никто не приносит.

– Тебя долго не было, Сэймей.

– Потому что моё время стало стоить слишком дорого, чтобы растрачивать его на пустяки. Но так и быть, полчаса я тебе сегодня уделю. На всякий случай ты должен быть в курсе.

– Показательная дуэль состоялась?

– Ну разумеется. Кинг приехал с четырьмя коллегами. Это он их так назвал, на самом деле я думаю, что двое были охраной. Мне пришлось заночевать в Лунах, чтобы успеть ко всему подготовиться. Я с шести утра на ногах.

– Хочешь отдохнуть?

– Хочу, чтобы ты не перебивал, – я откладываю альбом с однообразными надоедающими линиями и фигурами. – В общем, слушай. Они приехали довольно рано, и до полудня было что-то вроде утреннего фуршета. Как ни странно, учителей собралось не так много. Минами был отвратительно мил, но общалась с ними в основном девчонка, которая их и пригласила. А у меня пока не было возможности даже подойти к ним. Потом мы пошли на полигон. Было целых пять дуэлей. Четыре проходных, а потом бились хэдлайнеры.

– Сильные пары? – Соби гасит окурок и задвигает дверь, но остаётся сидеть где сидел.

– По сравнению с тем, что показали тогда мы, просто щенки. В двух поединках выиграли подопечные Такады, в третьем была ничья, но сражались совсем дети – новая пара Минами, Breathless. В четвёртом отличились Уэдовские, но всё это было не особенно интересно. Американцы даже, как мне показалось, начали скучать, но тут вышли новые игрушки Нагисы.

Хмыкаю, вспоминая то, что видел сегодня. Признаться, даже я такого зрелища не ожидал.

– Это вторая, усовершенствованная, пара Зеро. Двое мальчишек лет по тринадцать. На вид – малолетние преступники, у одного нет глаза, второй обнимается с плюшевой игрушкой, вся в шрамах. И оба в идиотских сарафанчиках. Кто их не видел до этого, даже на смех подняли, только Нагиса очень довольно улыбалась. А потом стало ясно почему. Против них вывели взрослую пару Киноситы, они выпускаются через полгода. Сначала тоже стояли в недоумении, наверное, думали, что их разыгрывают. Но когда битва началась, им стало уже не до смеха. Зеро почти не защищались, но вообще не реагировали на раны. Коя хоть как-то отводила, а эти – нет. Стоят себе все в крови, ухмыляются, у Жертвы рука сломана, но Боец ему только что-то сказал и больше не отвлекался. Так что достать их оказалось невозможно. А атаки у них были мощные и острые, сплошные болевые. Киноситины, разумеется, пытались воздействовать ментально, но Зеро такую лавину на них обрушили, что под конец они только защищаться могли. Когда Жертва потеряла сознание от боли, их выкинуло из Системы – на этом всё и кончилось. Все трибуны стоя аплодировали, даже янки.

– Очень сложные противники, – замечает Соби, вынимая новую сигарету.

– Я бы справился. У всех пар есть слабое место, значит, и у этих тоже.

– Мне, кажется, известно, какой изъян есть у этой серии. Если применить…

– Вот и прибереги свои знания на тот случай, если доведётся с ними схлестнуться. Пока что они – образец того, что нужно Кингу. Я, кстати, нашёл момент, чтобы передать ему то, что удалось добыть, уже после поединков, за ужином. Непонятно, когда он успел просмотреть флешку, но сказал, что это ничтожно мало. А после того, что он увидел, его жадная пасть раскрылась настежь, и он хочет всего и сразу.

– И что ты намерен делать?

– Дурацкий вопрос, – подтаскиваю к себе соседний альбом, в котором поселилась пачка акварельных пейзажей. – Теперь Кинг намного сильнее заинтересован в моей помощи, чем раньше. Значит, я могу диктовать ему свои условия. Я уже начал это делать. Сказал, что все – совсем все – данные добуду не раньше следующего лета. А чтобы он не заскучал, буду пока скидывать ему материалы порционно. Мне нужно тянуть время.

Соби опускает сигарету, которую уже поднёс ко рту, и сводит брови. Я смеюсь.

– Не тупи, Соби! Или ты действительно решил, что я продам школу американцам и позволю им наштамповать десятки Зеро?

– Прости. Я… не понимаю.

– Ну куда тебе, – фыркаю, вставая, подхожу к нему и складываю руки на груди. – Кинг обещал, что после захвата школы он назначит меня директором. Пришлось сделать вид, что я не заметил подвоха, и согласиться сотрудничать. Но подумай сам, Соби, зачем Кингу оставлять меня директором школы, если весь Совет будет уничтожен, а «Семь Лун» полностью окажутся у него в руках?

– Ты хочешь сказать…

– Да. Кинг хочет с моей помощью получить программу Зеро, а потом просто убрать ненужный балласт. Ему ни к чему делиться властью с кем-то ещё, не так ли?

– Ты знал об этом, но всё равно согласился?

– Я понял это с самого начала. Но Кинг не учёл одного: я тоже не намерен ни с кем делиться властью. Я не дам им закончить производство Зеро – по крайней мере, это будут не те Зеро, что наши. Я убежу Кинга, что сначала нужно убрать нынешнего директора, а когда он это сделает, я займу место Минами и отражу удар, потому что буду знать все подробности нападения. Все, кто ступил на японскую землю, будут уничтожены, а школа станет носить меня на руках, и ни у кого даже мысли не возникнет искать другого директора. Таким образом я возглавлю «Семь Лун», избавившись одновременно и от США, и от Ритсу – и меня никто не заподозрит.

Соби выглядит оглушённым, как будто у него над ухом взорвалась петарда. Ужас так отчётливо отражается в его распахнутых глазах, что даже смешно.

Ну что, Соби? Теперь, узнав о том, какой сюрприз я готовлю Ритсу, что ты станешь делать? Будешь меня отговаривать, прикрываясь тем, как это опасно? Или попытаешься найти способ предупредить его? Вон он, тот самый момент окончательного выбора: твоя Жертва или твой сенсей.

Соби шумно сглатывает, опускает голову. Я возвращаюсь к столу и присаживаюсь на край, уже начиная жалеть, что столько рассказал. Ведь если Соби и впрямь захочет предупредить Ритсу, тем самым уничтожив меня, он может найти способ.

Какое-то время проходит в тишине. Наконец, когда я уже не жду от него никакой реакции, Соби переводит взгляд с трещин в полу на меня и, выдавливая из себя слова, произносит:

– Сенсей… если он узнает о том, что ты делаешь, он прикажет тебя… казнить за измену.

– Тебе только сейчас это в голову пришло?

– Нет, ещё когда ты улетал в Штаты, – Соби по-детски подтягивает колени к груди. – Но теперь… Тебе нужно продержаться ещё почти год, чтобы он ничего… не заподозрил. Значит, нужно отвлечь его внимание.

Как мило. Сейчас Соби озвучивает то, что я излагал Bloodless ещё месяца два назад. Тем не менее, приятно, что он начинает мыслить как я.

– А зачем, по-твоему, я отправляю тебя убирать пары из того списка, который я дал тебе летом? Скоро Ритсу заметит, что сильные пары погибают систематично, и начнёт собственное расследование. На те дни, в которые было убито большинство из них, у меня есть железное алиби – работа. И мало кто, кроме самого Ритсу, может подумать, что это дело рук одного Бойца. Они станут искать пару. А в это время Минами будет отрабатывать свою версию, потому что в первую очередь начнёт подозревать тебя. Даже если он всё поймёт, доказать ничего не сможет. И пока он ищет улики, у него не будет времени следить за мной. Я спокойно займусь своими делами с Кингом. А когда он осознает, что искать нужно было не в том месте, для него уже всё будет кончено.

– Тогда… – Соби медленно встаёт, облокотившись о стену, словно в трансе отряхивает совершенно чистые колени. – Тогда мне нужно… отвести подозрения и от себя. Я вызывал все эти пары по вечерам, когда занятия уже закончились. Но теперь хотя бы иногда мне придётся биться с ними в середине дня, в перерывах. Чтобы никто не смог сказать, что я отсутствовал.

Он нерешительно смотрит на меня, будто сам не уверен, дело говорит или несёт чепуху. Но даже если бы это была полнейшая ересь, я бы всё равно остался доволен. И трёх минут не прошло, как я раскрыл перед ним все карты, пообещав в скором времени отправить сенсея в могилу, – и он уже продумывает, что делать, чтобы Ритсу не потащил следом его, а соответственно, и меня.

Значит, ты сделал свой выбор, Соби. Отныне я больше не сомневаюсь, на чьей ты стороне. Время от времени ты повторяешь, что, не раздумывая, отдашь за меня жизнь. Но это шаткий показатель. Умереть самому не сложно. А вот пожертвовать жизнью того, кто так или иначе тебе дорог, поистине тяжело. Ты готов пойти на это ради меня. Так что сомнений в твоей верности не осталось.

– Да, так и сделай, – киваю я. – Тем самым ты тоже хорошо потянешь время и собьёшь Ритсу с толку. Но проследи, чтобы не оставалось ни свидетелей, ни улик. Если тебя поймают раньше, чем всё срастётся у меня, им станет ясно, что это была не твоя инициатива, а мой приказ, даже если ты будешь утверждать обратное. А закончить всё быстрее у меня не выйдет: Кинг не станет трогать Минами, пока я не передам ему основную часть материалов, потому что и сам хочет быть твёрдо уверен в моей лояльности. Да и потом, мне нужно время, чтобы укорениться в Совете, тогда никто не станет возражать, если именно я сяду в директорское кресло. Тебе всё понятно?

Соби вскидывает голову, глядя на меня совершенно ясным взглядом.

– Да, хозяин.

– И вот ещё что. Не знаю, как ты это с ними проделываешь, но смерть от упадка сил – звучит не слишком красиво. Я хочу, чтобы отныне в твоём последнем заклинании был огонь. Сжигай их, а не дожидайся, пока они вымотаются до смерти. Это приказ.

Соби отворачивается, закрываясь волосами, словно я приказал ему раздеться догола.

– Зачем тебе это? – спрашивает он еле слышно.

– Красиво.

– Но ты же всё равно этого не видишь.

– Я был там, внутри, – говорю я с улыбкой. – Я знаю, как это больно и как красиво. Пускай и они полюбуются напоследок.

====== Глава 44 ======

К весне на моём домашнем компьютере скапливается уже почти два терабайта фотографий с телефона. Малыми порциями я отсылаю их Кингу, который отныне пребывает в таком хорошем расположении духа, что даже перестал доставать меня звонками. Все файлы, разумеется, скрыты. Вряд ли кто-то из домашних станет копаться в моей машине, но все находки покоятся на отдельном жёстком диске, который в случае чего просто подлежит немедленному уничтожению. Данные эти очень ценные для любой другой системной школы, но лично я Зеро создавать не планирую, так что при необходимости без колебаний смогу убить мой полугодовой труд.

Процесс копирования данных ничуть не упростился, несмотря на то что Хидео в попытке услужить мне стал выдвигать идеи чуть ли не из фильмов про шпионов. Его последний вариант – встроить камеру в наушную гарнитуру и записывать на видео весь рабочий день – я отверг, и этот вопрос мы закрыли насовсем. Не потому, что это нельзя осуществить, а потому, что время работает на меня, и спешка сейчас совсем неуместна.

Кроме того, с апреля мне всё-таки пришлось перевестись на заочное обучение, потому что совмещать школу с работой в Совете оказалось нереально. В отличие от главы Отдела международных связей, которая приезжает в Луны лишь на собрания, или от системного аналитика, который может анализировать и из своего домашнего кресла-каталки, начальник системы безопасности обязан бывать на работе хотя бы пять дней из семи. Чтобы не таскаться в Гоуру на поезде ежедневно, два-три дня в неделю я ночую там. Это не очень комфортно, зато фотографий теперь приношу больше, чем прежде.

Рицке мой график совсем не нравится. Мы стали намного реже видеться, так что любую свободную минуту он, как и пару лет назад, когда я жил в Лунах, старается провести со мной. Даже ждёт меня на завтрак по выходным, чтобы спуститься на первый этаж вместе.

– Сэймей, ты уже встал? – лохматая голова Рицки просовывается в дверную щель, и я чудом успеваю закрыть одно из фото, которое с интересом изучал, поскольку именно в этом скане говорилось о «дырах» в организмах Зеро, так и не закрытых генетиками.