Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 76 страниц)

Шарю глазами по столу, нахожу его телефон, беру и кидаю Соби на колени.

– Удали его номер, сотри все звонки и сообщения, если есть. И заблокируй номер.

Агацума медленно, словно оттягивая момент, открывает крышку раскладушки, нажимает несколько кнопок, хмурясь, потом поднимает голову.

– В моём телефоне нет этой функции.

– Ладно, значит, просто не отвечай. И каждый раз, как будет звонить, стирай. Не общайся с ним. Это приказ.

На этот раз Связь не трогаю – Соби меня понял. И что-то мне подсказывает, не так уж неприятно ему будет выполнять этот приказ. Быть Жертвой – значит, принимать за двоих и решения, и ответственность за них. Быть Бойцом – значит, иметь возможность всю ответственность на свою Жертву переложить. Я дам Соби шанс воспользоваться этой бойцовской привилегией.

Закончив ковыряться в телефоне, Агацума захлопывает крышку и кладёт его на пол.

– Это всё?

– Как ты со мной разговариваешь?

Соби опускает ресницы, сжимает зубы – желваки двигаются.

– Прости, хозяин. Я понял твой приказ. Будет выполнено.

– Так-то лучше, – киваю я и иду к двери. – Не приходи ко мне. Понадобишься – позову.

Он не отвечает. Уже у выхода я оборачиваюсь, но Соби по-прежнему сидит у стены, и из коридора мне его не видно. Зато виден стол. А на столе стоит та самая уродская картина, которая взбесила меня в прошлый раз: две половины, синяя и красная, зависшая бабочка по центру и рука, с которой она взлетает, чтобы раствориться и сгореть в пламени. Ну ведь уродство же?

Я задерживаю взгляд на картине, почти собираюсь отвернуться, но тут меня будто пронзает булавкой под рёбрами. Смотрю на холст уже во все глаза, часто моргая и не веря тому, что внезапно пришло на ум.

Соби… Я только сейчас понял. Я думал, бабочка взлетает с ладони, чтобы погибнуть в другой половине картины. Но всё неверно. Я ошибся, Соби. Это не его ладонь…

И бабочка не взлетает. Она садится…

Иллюстрация к главе:

http://www.snapetales.com/index.php?ch_id=90627

====== Глава 25 ======

Безумная ночка плавно перетекает в напряжённое утро. На часах холла старого корпуса половина шестого. Ненавижу это время суток. Вроде бы сегодня – уже не вчера, но ещё и не стало завтра. На час-другой ты как будто застываешь в мизерном отрезке времени, дожидаясь нового, пока ещё ничем не испорченного дня. Хотя с уверенностью могу сказать, что грядущий денёк будет в разы паршивее предыдущего, если учесть, что я затеял.

Выйдя от Агацумы, первым делом иду к себе отмываться и переодеваться. На руках кровавые разводы, и костяшки всё ещё неприятно саднит. А хорошо я его отделал, кстати. Честно говоря, не ожидал от себя такого. Впредь нужно быть сдержаннее, а то веду себя как малолетний вспыльчивый идиот. Да и на Соби такие методы не действуют. Зато хоть душу отвёл – уже легче стало.

По пути к себе отлавливаю довольно странную атмосферу, окутавшую весь учебный комплекс. Вроде бы привычная ночная тишина, но кое-где в кабинетах учителей и комнатах учеников горит свет. Как будто вся школа затаилась в ожидании чего-то. Новости у нас расползаются со скоростью звука – не сегодня ночью, так уже на рассвете все до единого будут знать о происшествии на полигоне. А кто в нём участвовал? Правильно. Как обычно, Аояги Сэймей – больше некому.

В комнате позволяю себе только пятиминутный душ и чашку крепкого кофе. Напоследок с жалостью смотрю на заманчиво расстеленную постель и снова отправляюсь на улицу. А здесь уже начинает сереть, едва-едва заметно, но приближение рассвета чувствуется. Через полчаса наверняка выключится уличное освещение.

Отлавливая лёгкое дежавю, вхожу в административный корпус и иду прямиком в лазарет. Не могу ждать утра, чтобы узнавать скорбные новости от кого-то другого. Лучше сам всё разведаю, если найду хоть одного сонного медика, который уделит мне несколько минут. Распахиваю двери белоснежного коридора и приближаюсь к регистрационной стойке, за которой клюёт носом дежурная. Уже открываю рот, чтобы растормошить её и спросить, в какой палате Хироши, но тут из противоположных дверей появляется Саки с картонным стаканчиком в руках.

– Сэймей?

Дежурная даже не просыпается – лишь вздрагивает и ниже сползает на стуле. Подхожу к Саки и останавливаюсь напротив, бегло оглядывая её с головы до ног.

В женской красоте не понимаю ровным счётом ничего, но Саки действительно очень симпатичная: одета всегда с иголочки, волосы уложены ровно – ни одной волосинки не выбивается. Сейчас же смотреть на неё неприятно. На голове кривой растрёпанный хвост, глаза запали, губы обветрены и искусаны, а судя по тому, как болтается на ней безразмерная мятая рубашка, явно не свою второпях схватила.

– Рассказывай, – киваю ей, готовясь к худшему.

– Пойдём поговорим внутри.

Она разворачивается и, сутулясь, идёт через вторые двери в сторону палат. Я – за ней. В холле сажусь на низкий неудобный диван, Саки подходит к автомату с напитками, наливает второй стаканчик чёрного кофе и протягивает мне. Усевшись рядом, она опускает голову и вертит в пальцах свой. Я не тороплю её, делаю небольшой глоток кофе и отставляю на стол – гадость редкостная.

– Его закончили оперировать только час назад, – наконец тихо произносит Саки, глядя в пол. Молчит какое-то время, а потом громко всхлипывает, и её лицо искажается уродливыми изломами. – Это я виновата…

– Что сказали врачи? – спрашиваю я, стараясь не смотреть.

– Дайчи ударил его ножом…

– Это я видел. Дальше.

– Было так много… крови… – она с трудом проталкивает слова через стиснутые зубы. – Это моя ви…

– Стоп. Оправдываться потом будешь перед Хироши – меня это не интересует. Что сказали врачи и когда он поправится?

– Откуда мне знать, Сэймей?! – Саки поворачивает ко мне зарёванное мокрое лицо. – У него пробито лёгкое, и он без сознания. Когда придёт в себя – неизвестно, если вообще придёт. Меня пустят к нему только утром!

У меня вертится на языке слово «идиоты», но я молчу. К сожалению, не слышал, чтобы хоть один системный работал медиком. Мы – лучшие лекари для себя и своей пары. Врачи то ли не понимают этого, то ли не хотят понять. У них наука с Системой в голове не стыкуются. Лучшим лекарством для Хироши сейчас был бы собственный Боец, но эти «целители», несмотря на то что работают в этой школе, до сих пор не верят в чудеса нашей регенерации. Может, они и бывают на поединках, и в курсе, что такое Сила, но, как только к ним попадает тяжёлый пациент, вера в чудеса куда-то враз девается. Сначала будут прыгать вокруг него со своими скальпелями-трубками-бинтами, а потом запрут в палате, ожидая результатов. А ведь системного можно даже с того света вытащить, если к нему вовремя пару пустить.

– С лечащим врачом говорила?

– Он не слушает… – Саки всхлипывает последний раз и вытирает нос рукавом.

– Знаешь, в какой он палате?

– В самом конце коридора, – она невнятно кивает в том направлении.

Вздохнув, поднимаюсь на ноги.

– Идём.

– Куда? Там же санитар дежурит.

– Пошли, я сказал.

Саки следует за мной, уже не возражая. До нужной палаты остаётся не больше пяти шагов, когда дорогу нам предсказуемо преграждает здоровенный детина в синем медицинском костюме.

– Утро доброе, – ухмыляется он, сложив руки на груди. – Куда направляемся?

Мне приходится задрать голову – ростом он с приличный шкаф.

– Будет лучше, если вы её пропустите, – говорю я без предисловий.

– Пусть подружка приходит днём – здесь не дом свиданий.

– Она не подружка, а его Боец. Пропустите.

– Я же хочу помочь, – вклинивается Саки. – Я поделюсь с ним Силой, он поправится быстрее, вот увидите.

Санитар закатывает глаза и громко цокает языком.

– Деточки, вы не заигрались? Ваш друг под наблюдением хороших врачей, но пока в кризисном состоянии. Мы ждём, когда сможем перевести его из реанимации в обычную палату. Так что сейчас идите-ка по своим норкам и спокойно спите. Нечего здесь шляться в шесть утра.

Саки беспомощно поворачивается ко мне. А меня, ко всему прочему, разбирает жгучая досада. Не за то, что Бойца не пускают к Жертве, а за то, что в школе ещё остались такие вот неверующие кретины.

Глубоко вздохнув, смотрю ему прямо в глаза.

– Послушайте меня внимательно. Сейчас вы отойдёте в сторону и не станете нас больше задерживать. Вам ясно?

У системных с рождения есть что-то вроде невидимого ретранслятора, который принимает все наши сигналы, начиная с внушений и заканчивая приказами. В поединке мастерство Жертвы определяется ещё и тем, насколько она сумеет свой ретранслятор приглушить, чтобы не повестись на уловки противника. А вот на обычных людей воздействовать удаётся пятьдесят на пятьдесят – не заложено в них умение нас слышать.

Санитар, однако, меняется в лице, как-то весь подбирается и непроизвольно тянется к горлу.

– Ты эти… свои фокусы оставь, понятно?

Ну да. Уже оставил, развернулся и пошёл. Делаю ещё один глубокий вдох, напрягаясь всё сильнее.

– Я, кажется, чётко сказал: отойдите в сторону. Отойдите, сядьте за свой стол и продолжайте читать газету. Отойдите и не смейте нам мешать. Уйдите с дороги. Не задерживайте нас. Не препятствуйте нам. Отойдите.

Санитар ещё колеблется, но я вижу, что сопротивляться ему становится всё труднее. Чтобы ускорить процесс, Саки уже поднимает ладонь, намереваясь ударить по нему грубым гипнозом, но я вовремя пресекаю попытку.

– Дура, не трать Силу – она тебе сейчас понадобится.

Саки испуганно одёргивает руку и замирает.

– Вам… вам туда нельзя, – бормочет этот парень, но уже совсем неуверенно.

– Нам – можно, не беспокойтесь. Просто отойдите и сядьте за стол. Отойдите с дороги. Не мешайте нам.

А из меня бы, наверное, неплохой отец вышел, терпеливый, когда детям нужно повторять одно и то же по нескольку раз. Санитар потерянно моргает, двигает губами, но звука уже нет. Потом, поколебавшись несколько секунд, медленно разворачивается и, как будто на автопилоте, доходит до стола и усаживается. Послушно берёт в руки газету, разворачивает… и его глаза останавливаются где-то посередине страницы, зрачки не двигаются. Кажется, я немного переборщил. Ну да ничего. Голова у него потом немного поболит – и всё.

– Иди, – смотрю на Саки, приглашающе указывая на дверь. – И уж изволь постараться.

– Хорошо. Спасибо тебе.

Она поворачивает ручку, ступает в тёмную палату – мне даже не удаётся разглядеть, где находится кровать, – но перед тем, как дверь закрывается, я ещё успеваю добавить:

– Я вернул долг Хироши. Ещё навещу его.

Саки лишь молча кивает и щёлкает дверной ручкой с другой стороны. А я выхожу из лазарета, минуя всё ещё «читающего» санитара, дремлющую дежурную и два стаканчика остывшего кофе на столе.

Это непривычно, но слабости почти не чувствую – только небольшое головокружение. Дело тут, разумеется, в том, что теперь я не один. Раньше моя Сила уходила в никуда без возврата, но теперь нас двое. Цепь замкнулась.

До следующего пункта моего назначения идти приходится всего три минуты: вывернуть в главный холл, подняться по лестнице на второй этаж и пройти по коридору, заботливо устеленному мягким ковром. В такую рань лишь из-под одной двери пробивается полоска света, а различимых голосов, как я и предполагал, доносится два.

Постучавшись, вхожу и бегло оцениваю обстановку в кабинете. Накахира сжался на диване в компактный комок, подтянув колени к груди. Ушки опущены, голову при моём появлении не поднимает. Чияко-сенсей, сидя за столом, рассеянно перебирает какие-то контрольные, то и дело потирая лоб, и тоже, кажется, не особенно радуется моему приходу.

– Доброе утро, сенсей, – я даже не пытаюсь улыбнуться – её напряжение как будто летит по воздуху и добирается до меня за считанные секунды.

– Здравствуй, Сэй-кун. Хочешь чаю? У меня остался торт, но Накахира-кун ни в какую не хочет его есть, – она начинает смеяться, но внезапно обрывает смех и заканчивает совершенно убитым голосом: – Я и забыла, что он не любит сладкое…

Моя старушка почти на взводе. Пока ничего не понимая, оглядываюсь на Накахиру, но он продолжает сидеть без движения, глядя себе в колени.

– Сенсей… У вас всё нормально?

– Да. Да, разумеется, – Чияко с трудом улыбается, нервно поправляет прядь волос.

Смотреть на неё страшно. Да что происходит-то?!

– Сенсей, – начинаю осторожно, – мне нужно с вами поговорить.

– Я и сама хотела тебе кое-что сказать.

– Вот как? – пододвинув к себе стул, усаживаюсь напротив, краем глаза наблюдая за окаменевшим Накахирой. – Хорошо, я слушаю.

– Нет, нет, давай сначала ты. Мои новости тебя не развеселят.

– Да признаться, и мои вас тоже. Так что давайте вы первая.

Секунд десять мы молча смотрим друг на друга: Чияко покусывает нижнюю губу, а я хмурюсь.

– Ох, ладно, – она внезапно машет рукой и неестественно улыбается. – Сэй-кун, я должна тебе сказать… Минами-сенсей узнал о том, как Накахире-куну удалось сбежать из изолятора. Это ведь я ему помогла.

– Знаю, – киваю я, напрягаясь всё больше и больше.

– И… в общем… Накахире-куну грозило исключение. Ты же понимаешь, что это значит? Но директор… Я смогла с ним договориться, мы только что беседовали… Он обещал не трогать Накахиру-куна. Но…

У меня тяжелеет на сердце. Вновь это мерзкое ощущение, как будто должно случиться что-то ужасное.

– Что, сенсей? Что вы ему пообещали?

– Сэй-кун, – она смотрит на меня почему-то виноватыми глазами. – Я ухожу.

– Что?

– Да, да, да, – Чияко трёт ладонью глаза, вздыхая. – То, что я сделала – жесточайшее нарушение правил школы. За такое… Ты же всё понимаешь. Директор дал мне время закончить все свои дела и принять экзамены. Ну а затем… мне придётся уйти. Прости, что вынуждена тебя бросить. Я так хотела посмотреть на ваш выпуск…

Она улыбается дрожащими губами и отворачивается, якобы для того, чтобы поправить растрепавшиеся бумаги на столе. А я пока перевариваю известие.

Проблема в том, что лишь я один знаю, как обстоят дела на самом деле. Накахиру так и так должны были исключить – любое неповиновение местной власти, особенно со стороны Бойца, считается проступком куда более тяжким, чем та же кража у сверстников. Наказанием же для учителя в случае пособничества мог бы стать пожизненный запрет на патронаж учеников – и наказанием вполне достаточным. Ритсу, однако, щедро прощает Накахиру в обмен на увольнение Чияко. Вот только пусть никто не смеет мне рассказывать, что дело действительно в старушке или в этом тупоголовом Бойце. Дело во мне.

Мало того, что Минами загнал в угол меня, так теперь ещё и принялся давить людей, которые меня окружают и к которым, в случае чего, я бы мог обратиться за защитой. Над Агацумой он и так раскинул свои лапы, Нагиса меня теперь на дух не переносит, следующий в очереди на обработку, я уверен, Томо, а затем – Нана, ведь она одна из Семи, с кем я в хороших отношениях. А потом он спустится на уровень ниже и примется давить других учеников: запросто может выдумать какое-нибудь новое правило, по которому пострадавшему Хироши придётся проходить реабилитацию в городе, пока я доучиваюсь, потом примется за Мимуро и найдёт повод, чтобы вышибить его, устроит так, что к Зеро я больше не приближусь… Нет, стоп, главное – не параноить. Ритсу ведь не виноват в том, что Хироши в лазарете, да и Нагиса злится на меня сама по себе. Но тенденция намечается какая-то недобрая, как будто и впрямь петля затягивается. И уход Чияко – явное тому подтверждение. Тут всё настолько прозрачно, что и думать не о чем.

Нет, хватит уж. Вчера я всё верно решил. Пора нас с Соби, пока ещё не поздно, из этого дурдома вытаскивать.

– Мне очень жаль, сенсей, – я делаю скорбное лицо.

– Простите, сенсей, – вдруг подаёт голос Накахира, громко всхлипывая. Я оборачиваюсь и понимаю, что последние минуты он бесшумно плакал. – Это я виноват.

– Ну что ты, что ты, – улыбается Чияко. – Ты не виноват, просто так получилось.

Ну да, конечно, не виноват он!

– Сенсей, я с вами уйду, – Накахира размазывает слёзы по лицу, – я здесь не останусь.

Кажется, у меня передоз чужих слёз на сегодня. Сначала Саки, потом вдруг Чияко, Накахира… До полной коллекции мне не хватает увидеть, как рыдает Соби. Хотя он, наверное, и не умеет – физиологией не предусмотрено. А ещё лучше – Ритсу. Но это он у меня потом рыдать будет. Кровавыми слезами.

– И какой тогда смысл в уходе сенсея? – зло говорю я, не выдержав. – Лучше поблагодари её и доучивайся как следует.

– Верно, верно, – поддакивает старушка. – Не убивайся, Накахира-кун. Всё образуется, вот увидишь. Сэй-кун, а ты что хотел мне сказать?

– Я хотел… – усмехаюсь и качаю головой. После такого известия моя новость прозвучит просто феерично. – Собственно, я хотел сказать то же самое. Я тоже ухожу, сенсей.

Вторая десятисекундная пауза в полной тишине. Даже этот придурок хлюпать перестал. Оба они смотрят на меня во все глаза, как будто я внезапно стал зелёного цвета.

– Ты… Ты что такое говоришь? – спохватывается наконец Чияко. – Ты не можешь просто взять и уйти из школы! Ты не закончил обучение.

– Могу, вообще-то. Моему Бойцу остались только выпускные экзамены. А я смогу сдавать свои экстерном в течение следующего года. Для этого мне не обязательно постоянно находиться в школе и посещать занятия. Я уверен, что справлюсь.

– Но постой, постой, почему ты так решил? Это из-за того, что случилось ночью? Но пару Ruthless уже арестовали и передадут полиции в ближайшее время.

– Это не из-за них, это… семейные обстоятельства.

Стоит мне ляпнуть эту чушь, лицо Чияко тут же принимает сочувственное выражение. И она сама, не ведая этого, придумывает мне убедительную и благородную причину:

– Это из-за отца, да? Ты говорил, у них с матерью в последнее время совсем не ладится.

– Да, именно так. Наша семья, боюсь, разваливается. А я ничего не могу с этим поделать. Но мне нужно быть рядом с братом, чтобы заботиться о нём. Маме сейчас… не до этого.

Странный эффект производит на окружающих упоминание Рицки. Наверное, я слишком часто говорил о нём в самом начале, или с какими-то особыми интонациями. Но теперь, когда я произношу слово «брат», на лице собеседника всегда появляется участливое понимание. Все четыре года это слово было моим пропуском в город и достаточным объяснением для невыполненного задания. И вместо того, чтобы отругать меня или напомнить, что лимит поездок в этом месяце я уже исчерпал, мне наоборот говорили, какой я заботливый, ответственный и чуткий молодец.

Хотя если так посмотреть, я и вправду молодец. Мне в семь лет никто бенто с собой не собирал и в школу уже не провожал. Так что я сколь угодно могу быть подонком в системном мире, но Рицке со мной повезло.

– Я понимаю, Сэй-кун. И горжусь тобой. Оставить учёбу, чтобы заботиться о брате… Ты такой молодец.

Ну вот – я же говорил.

– Спасибо за понимание, сенсей. Значит, вы… не против? Вы поможете мне оформить все документы?

– Вообще-то, мне жаль, что школа лишается такого ученика, – старушка тепло улыбается. – Пусть даже и частично. Но именно поэтому я не могу быть против. Я уверена в тебе, уверена, что ты справишься, хотя продолжать обучение на расстоянии будет очень и очень нелегко. Но ты сильный. У тебя всё получится.

– Спасибо, Чияко-сенсей.

– Но учти, Сэй-кун. Я-то помогу оформить все бумаги для твоего перевода на экстернат – хотя такой случай большая редкость, как ты понимаешь.

Ничего, раз уж я начал быть белой вороной, то к чему останавливаться? И здесь отличусь.

– Но ты должен иметь в виду, – продолжает Чияко, – что окончательное решение остаётся за директором. Он отпустит тебя только в том случае, если никаких возражений не будет у него. А если он не согласится… Тебе придётся либо доучиваться как прежде, либо…

Да, либо покидать Систему, можете не заканчивать, сенсей. Но только вы не понимаете одной тонкости. Минами не сможет мне отказать. У меня его Боец. В школе я не останусь – это однозначно. А если совсем уйду из Системы, куда он потом денет своего Соби с моим Именем на горле? Связь порвать можно, но Имя-то никуда не исчезнет. Никто другой не согласится носить обноски обносков. Только непроходимый дурак. А дурак по определению не может быть достаточно сильной Жертвой для Соби. Минами придётся отпустить нас обоих. Полагаю, такого выверта он от меня не ждёт – вот ему сюрприз-то будет.

– Не беспокойтесь, сенсей. С директором я всё улажу. Только для начала отправьте ему документы. Не думаю, что он мне откажет.

– Хорошо, Сэй-кун. Будь по-твоему. Тогда после экзаменов…

– Нет! – это вырывается у меня так резко, что старушка аж вздрагивает. Я мгновенно меняю тон: – Извините, сенсей, просто мне бы хотелось, чтобы вы сделали это чем скорее, тем лучше.

– Ты даже не можешь потерпеть ещё один месяц, чтобы спокойно сдать экзамены?

– Я сдам их досрочно. Я знаю, что эта процедура достаточно долгая, оформление и так займёт около двух недель. Правильно? Как раз успею.

– Да. В таком случае, я начну уже сегодня. Но… Сэй-кун, – оно смотрит на меня лукаво, – ты точно уверен?

– Абсолютно, сенсей, – улыбаюсь я ей как можно шире.

Когда решение принято и первый шаг на пути к свободе сделан, становится как будто легче дышать. Возвращаясь от Чияко к себе, рассматриваю знакомые коридоры, двери, корпуса и фонарные столбы на улице – и думать могу только о том, что совсем скоро я распрощаюсь со всем этим раз и навсегда. Я ухожу из школы. Я, чёрт побери, ухожу из этой школы, которая за последние пару недель стала мне практически ненавистна!

Старушка, конечно, права: целый год учиться экстерном – это нонсенс. Единственным человеком, которому позволили вернуться домой за полгода до окончания школы, был взрослый парень-Жертва, принятый на работу в компанию «Toyota». Когда я заканчивал свой первый семестр, этот восемнадцатилетний переросток бегал за каждым сенсеем, чтобы получить характеристику. Без этих справок о том, что предмет ты усвоил, Силу контролируешь, а к сдаче итоговых экзаменов сумеешь подготовиться самостоятельно, директор бы даже на порог кабинета его не пустил. Но со мной, думаю, всё будет гораздо проще. Пусть только попробует кочевряжиться – я его Агацуме шею сверну. За это, правда, он мне припомнит то, что я сделал с Накахирой, и следом полетит уже моя голова. Но Соби-то от этого лучше уже не станет. Всё-таки он у Минами самая большая слабость, поэтому проблем быть не должно.

До полудня я позволяю себе как следует отоспаться. Всё равно с утра никаких важных занятий нет, кроме урока у Нагисы. Но если вспомнить, на какой радужной ноте мы с ней простились в прошлый раз, видеть её совершенно не хочется. Зато сразу после начинается лекция у Ритсу, пропускать которую нельзя категорически. Вряд ли Чияко успела всего за несколько часов подготовить документы и отправить ему, так что пока он ничего не знает. Но если не приду на урок, это будет выглядеть подозрительно. Поэтому за пять минут до звонка я вхожу в класс и занимаю своё обычное место во втором ряду у окна, дожидаясь прихода Мимуро.

Странно, но он что-то не торопится, хотя несколько мелодичных нот уже возвестили о начале урока. Что ещё необычнее – не торопится и Ритсу. Проходит почти минута ожидания, но ни разу не опоздавший сенсей пока не радует нас своим появлением. Сначала мы по привычке сидим в полной тишине, ожидая, что в любой миг двери аудитории распахнутся. Потом соседи принимаются шептаться, поначалу совсем тихо, но затем всё громче и громче. Кто-то неуверенно предлагает дойти до дежурного, чтобы узнать, где предположительно может быть Минами, но его затея не встречает понимания.

Я задумчиво рассматриваю сидящих в первом ряду. Гинка остервенело тыкает пальцами в клавиши «подпольного» мобильного – наверняка переписывается с Кинкой. Ямато, уложив голову на скрещенные руки, сонно дремлет в другом конце ряда. Потом вдруг выпрямляется, напрягается, Ушки встают торчком.

– Гин-тян, где Кинка? – спрашивает она, перегнувшись через парту.

Гинка несколько секунд молчит, не переставая набивать текст, потом совершенно не к месту кивает:

– Да.

Ямато улыбается – ей этот ответ о чём-то говорит. Я же хмурюсь, совершенно не представляя, что происходит. Наши соседи тоже непонятливо переглядываются. Вдруг один парень из моего ряда настораживается и смотрит на выход.

– Опа.

– Что? Что такое?

Не ответив соседу, он прикрывает глаза и подносит пальцы к виску. Понятно, пошёл на контакт со своим Бойцом. Самое странное, я тоже начинаю ощущать присутствие Соби, совсем как тогда, дома. Мы умеем чувствовать своих Бойцов на расстоянии, особенно чутко – если Жертва сильная и Связь крепкая. В повседневности редко пользуешься этим умением, поскольку знаешь, что твой Боец где-то неподалёку, на территории школы, и специально не пытаешься уловить его присутствие. Но когда он появляется рядом с тобой неожиданно, Связь мгновенно даёт о себе знать. Насколько мне известно, это умение можно немного приглушить. Может, Ямато и приятно каждый раз чувствовать приближение Кои, но мне подобное совершенно без надобности.

Дверь резко распахивается, от неожиданности всех подбрасывает на местах, но влетает в класс всего лишь припозднившийся Мимуро. Заметив, что Ритсу у кафедры нет, он проворно пробирается на своё место, заставив весь ряд подняться на ноги, и усаживается рядом со мной.

– Что там творится? – спрашиваю его вполголоса. – Где Минами?

– Не знаю, не видел. Я только что от Хаякавы-сенсей. Сейчас такое тебе расскажу…

Но огорошить меня очередной новостью Мимуро не успевает. Двери аудитории вновь открываются, и на этот раз на пороге появляется уже действительно Ритсу. А за ним в класс неуверенно втекают все Бойцы с обоих потоков. Две трети Жертв моментально вытягивают шеи, чтобы отыскать в толпе свою пару. Я тоже недоумённо кошусь на вошедших и почти сразу же натыкаюсь глазами на Соби.

– Ямада-сенсей не может провести урок, – быстро объясняет Ритсу. – Такаду-сенсея предупредить не успели, поэтому расписание меняется. Сейчас будет совмещённый урок.

Я мстительно усмехаюсь. Уже хочется посмотреть, как Минами выкрутится. Лекции он читает только для Жертв, а с избранными Бойцами проводит практические занятия. «Тренировки», да. Что же он, интересно, будет читать нам всем сегодня, если учесть, что материал нам с Бойцами подаётся, прямо скажем, противоположный?

– Галёрка, – обращается Ритсу к нескольким Жертвам, свободно развалившимся на четвёртом ряду, – пересаживайтесь ближе, освободите место. Вы оттуда не услышите, а они услышат.

Парни нехотя уступают место, Бойцы неторопливо рассаживаются. Ямато, Гинка и ещё добрая половина Жертв жадно смотрят на верхние ряды. Я пялюсь в чистый лист тетради – неинтересно мне, куда Агацума уселся! – но тут чувствую зуд на затылке. Дыру он на мне прожечь, что ли, вздумал? Наконец не выдержав, раздражённо оборачиваюсь и тут же сталкиваюсь с его спокойным взглядом. Соби один раз моргает и отворачивается. Тут твой хозяин, тут, никуда не денется. Убедился?

Минами на удивление терпеливо дожидается, пока игра в гляделки закончится, подходит к компьютеру и несколько раз щёлкает мышкой. Но вовсе не для того, чтобы запустить нужную презентацию, а чтобы выключить компьютер. Когда обрывается ровный гул системника, в аудитории повисает абсолютная тишина – и все как-то разом настораживаются.

Ритсу выдерживает недолгую паузу, прислонившись к столу, и негромко начинает:

– У Бойцов только что пропал урок по практике боя. Насколько мне известно, сейчас они изучают взаимодействие с Жертвой. Этой же темы я собирался коснуться и с вами в ближайшее время. Поэтому весьма кстати, что урок совместный. Сегодня мы поговорим о взаимодействии в паре во время поединка. Учебники можете не открывать. То, что я расскажу, многие из вас уже неоднократно применяли на практике. Но вам необходимо знать теоретическую составляющую этого вопроса.

Минами отталкивается от стола и принимается прохаживаться взад-вперёд перед первым рядом. Я подношу ручку к тетради, чтобы начать писать, но тут Мимуро пихает мне под руку лист бумаги.

«Это ужасно! Она приезжает сегодня!!!» – сообщают мне дёрганые торопливые иероглифы.

У Ритсу слух, как у орла, поэтому даже шёпотом говорить опасно. Пишу ниже: «Кто?». Мимуро смотрит на меня выразительно и подчёркивает слово «она» двойной чертой. Его Боец, значит? Улыбнувшись, киваю и подвигаю лист к нему. Мимуро склоняется над партой и что-то ожесточённо карябает, только Ушки подрагивают. Через несколько секунд передо мной ложится лист с целой речью: «Её привезут сегодня после обеда. Сказали, ждать больше нельзя, иначе дом разнесёт. Нужна системная изоляция». И чуть ниже уже более мелким почерком: «Встретишь её со мной?».

Это хорошо, что девчонка прибывает сегодня. Мне не придётся специально приезжать, чтобы посмотреть на их воссоединение – я ведь грозился. Твёрдо киваю Мимуро, давая согласие, и он наконец-то успокаивается. Облегчённо вздохнув, раскрывает тетрадь, собираясь записывать. Я прослушал вступление лекции, поэтому теперь приходится вникать в речь Минами на ходу.

– …полный провал. И полагать, что во время поединка кто-то из двоих важнее или главнее – ошибка. Настоящая Сила пары только в грамотном и рациональном взаимодействии.

– Сенсей, извините! – подаёт голос парень, сидящий за нами. – Но Жертва по-любому главнее в паре. Ведь именно она отдаёт приказы.

После этого по классу пробегает волна шепотков: и одобряющих, и несогласных. Понятное дело, первые преобладают в ближних рядах, вторые – в дальних.

– Возможность приказывать не делает Жертву главной, – спокойно отвечает Ритсу. – Лишь даёт свободу в выборе стратегии и общей линии поведения.

– Но раз Боец обязан её слушаться…

– Речь идёт только о поединках, Вада-кун. Не искажайте мою мысль.

– Что значит «о поединках»? – спрашивает парень-Боец из самого конца аудитории. – Мы не можем разделять общение с Жертвой в битве и в обыденной жизни, потому что подчиняемся приказам и там, и там. Тогда в чём разница?

– Для тебя – ни в чём. Эта чертовка тебя крепко за рога взяла, – хмыкает кто-то сзади, и в классе взрываются вспышки коротких смешков.

Минами и сам ухмыляется, останавливается и с прищуром смотрит на Ваду.

– Вы правда считаете, что приказы в жизни по степени значимости можно сравнить с приказами в бою?

И следом за вопросом сразу же раздаются несколько реплик в полный голос, и даже выкриков. Вот почему совместные уроки у Бойцов и Жертв проводят только по «безопасным» предметам. Иначе лекция грозит перерасти в дискуссию на морально-этические темы.

Среди этой какофонии возгласов отчётливо слышен звонкий голос Гинки:

– Конечно же нет, сенсей. Только если приказы относятся к предшествующим бою или к жизненно важным, правильно?

Да, правильно. Умная девочка. Подлизываться умеешь.