Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 76 страниц)

– Это твой окончательный ответ, Рицка?

– Я всё правильно сказал. Я простил тебя, Сэймей. Но я всё равно сержусь на тебя за то, что ты сделал!

Ну хорошо. Мне пока и этого хватит. Брат меня не ненавидит, а как Жертва сопротивляться не станет. Второе можно считать закрытым гештальтом, а с его сердитостью я уж что-нибудь сделаю. Ну не может же он на меня вечно дуться! Рицка на такое не способен.

– Сэймей, прошу, не заставляй Рицку страдать, – опять вклинивается Соби, и тут каким-то странным образом оказывается между ним и мною.

– Молчать.

– Не пугай Рицку.

– Меня Рицка не боится, а вот с тобой отдельный разговор. Я приказал тебе замолчать, и если ты ещё раз ослушаешься, я не прощу тебя.

Ох, это я зря сгоряча ляпнул… Брови Рицки тут же складываются домиком, как будто он собирается плакать, но хвост воинственно встаёт дыбом. Проклятье! Кажется, сейчас по новому кругу пойдём, а я уже и так столько Силы на него грохнул.

Но вдруг, к большому изумлению, Соби крепко сжимает его предплечье и успокаивающе произносит:

– Рицка, не верь ни единому слову.

И тут… И тут мне достаётся тот самый фирменный взгляд Соби, которым он так любил называть меня дураком!

– Молчать, – говорю я предостерегающе. Но не приказываю.

– Рицка уже достаточно взрослый и может решать сам, – отвечает Соби вроде бы спокойно, но с точно такой же, едва уловимой, ноткой предостережения.

Что ты хочешь мне сказать, Соби? А. Кажется, я понял. Теперь и я слышу топот ног и крики на этаже. Но я всё равно чертовски зол на тебя, Соби!

– Замечательно. Тогда предоставлю ему возможность подумать. А вот что касается тебя…

Губы Соби сжимаются, а плечи замирают, как будто он… задержал дыхание?

– Знаешь, я подумывал взять тебя с собой, но теперь мне что-то не хочется. Тебе придётся остаться здесь и носить клеймо предателя.

Его ресницы вздрагивают. Надо же… я его задел. Ладно, просто времени на тебя сейчас нет. Я уже успел убедиться в том, что оба вы никуда от меня не денетесь: ни ты, ни Рицка. А теперь пора озаботиться собственным спасением.

– Сделай мне одолжение, разбей окно. Боюсь, самому мне не справиться. Думаю, сейчас самое время эффектно удалиться. В конце концов, ты всё ещё… – нет, не могу удержаться, – мой Боец.

С Соби творится нечто невероятное… По его лицу проходит хорошо заметная судорога, и он сгибается пополам, закрыв лицо ладонью, как будто я его ударил. Рицка, ясное дело, бросается к нему, не понимая, что происходит. Ничего не понимают и Зеро. Но я чувствую, как воздух вокруг нас закручивается электрическими спиралями, наполняется Силой… Настоящей, нашей Силой! Тебе тоже недоставало этого, Соби?

Он вдруг распрямляет плечи и выбрасывает руку вперёд. В глазах – лишь сталь и арктическое спокойствие. Что же делал с тобой Рицка, что ты так изголодался?

– Исчезни, стекло, что препятствует мне! Да рассыплется прахом всё, что мешает мне!

Зеро что-то кричат, Рицка что-то кричит… Я не слышу ничего, кроме сильного уверенного голоса моего Бойца. Стекло за спиной разбивается вдребезги, окропив пол библиотеки сотнями осколков, но ни один из них не задевает меня.

Соби сжимается, обхватив себя одной рукой, а другой снова закрывает лицо.

– Прости меня…

А вот об этом мы потом поговорим, Соби. И разговор у нас будет о-очень долгий. Ну а пока Зеро отплёвываются от осколков, я шустро перемахиваю через подоконник и жму что есть силы к роще у главного корпуса. Да, вышло, наверное, не слишком эффектно, зато эффективно.

– Мальчик. Ну наконец-то! – недовольный Юрио выходит мне навстречу, выбрасывая окурок. – Почему так долго?

– Хватит болтать. Скорей, верни меня в Токио!

– Не торопись. Этого туриста знаешь?

Глазам не верю… Кайдо, про которого я давно уже забыл, лежит в кустах за спиной Юрио. Видимо, он успел не только очухаться, но и получить добавки уже от второго Бойца.

– Это Кайдо, друг Соби, – по возможности терпеливо объясняю я.

– Нужен?

– Можно и прихватить, если сумеешь.

– Я-то сумею, а вот где твой Боец?

Который из?!

Я панически оглядываюсь, крики и топот ног слышны уже на улице.

– Он у них.

– Тогда прихватим. Совершим обмен.

– Да, давай, только быстро!

– Не пытайся командовать мной, мальчик, – ухмыляется Юрио. – Силёнок не хватит. Лучше возьми меня за руку и хватай этого пассажира. Надеюсь, Хидео предупредил, что будет очень неприятно?

Закинув Кайдо и ноутбук в бункер, Юрио перемещает меня к дому Чияко. Оказывается, как только в Гоуре стало известно, кто именно проник в школу, Чома скрылся в неизвестном направлении, оставив дома лишь своё кресло и выдернутые опустевшие ящики комода. Где он и кто организовал его столь экстренную эвакуацию, Хидео не знает, поэтому безопаснее мне сейчас держаться подальше от столицы.

Чияко так и не легла спать – за меня волновалась, но как только я появляюсь на пороге, не спешит набрасываться с расспросами, а только интересуется, где Нисей, и, не поверив ответу «Занят», отпускает меня отдыхать. Отдыхать…

Лежу в кровати, но сна нет ни в одном глазу. Остатки слишком долгой ночи тают, и в комнате постепенно светлеет. Уверен, в Лунах тоже никому не удалось выспаться: кто-то убирает последствия нашего вторжения, кто-то пригвоздил себя к стулу в Совете и обсуждает, как нанести мне ответный удар, кто-то сидит на цепи без возможности вернуться к своей Жертве, кто-то собирает по кускам свой враз развалившийся мир, а кто-то не может сомкнуть глаза, потому что их у него больше нет.

Я раз за разом возвращаюсь мыслями к Минами. Почему же он велел Соби оставить меня в живых? Возможно, думал, что Соби не знает о сохранившейся Связи, и удар по Жертве превратит его в камикадзе? Или дело в чём-то ещё?

Так и не найдя ответа на свои вопросы, наконец проваливаюсь в лёгкую дрёму, но совсем скоро её прогоняет громкий голос Накахиры, который, барабаня мне в дверь, требует помочь Чияко в саду. Глотнув кофе и выйдя на улицу под неприлично яркое солнце, поддерживаю ветки кустарника, пока Чияко их подвязывает, но это нисколько не напрягает, всё равно заняться пока нечем.

Вскоре звонит Хидео, чтобы сказать, что они с Юрио успели отдохнуть от безумной ночки и теперь готовы совершить обмен заложниками, а заодно и всыпать Агацуме по первое число за всё хорошее и не очень. Только вот вначале нужно убедиться, что нам есть чем меняться. За сохранность Кайдо я не волнуюсь: Хидео сообщил, что почти всё это время они продержали его в состоянии сна, а Юрио забавы ради щедро разбавил его сновидения каким-то наркотическим бредом о якобы существующей жене Кайдо, мифической сестре и дочери – его ровеснице. Ну что ж, хотя бы кому-то из нас этой ночью было весело.

Что до Нисея, то я не чувствую ни насколько он пострадал, ни в каком состоянии сейчас находится. Поэтому сразу же после звонка Хидео отправляю Соби сообщение с предложением меняться заложниками и координаты места встречи возле бункера Bloodless. Утвердительный ответ приходит через несколько минут, и, каким бы сильным ни было желание присутствовать на этой встрече, мне приходится полностью положиться на Хидео и оставить идею добраться до Токио своим ходом.

Нисей появляется в доме Чияко ближе к вечеру. Выглядит ощипанным и обиженным, но сохранившим достоинство. Кроме синяка на скуле и пары царапин, только загипсованный палец выдаёт его участие в сомнительной драке. Первым делом он подходит к холодильнику, достаёт банку пива и опрокидывает в рот почти половину. Потом зло смотрит, как я мирно потягиваю чай, и садится напротив.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – едко осведомляется он после минуты молчания.

– Я? Мне казалось, это ты должен объясниться.

– Ты бросил меня там. Ты просто забыл про меня!

– Из-за того, что ты так глупо попался, меня чуть не убили. Я звал тебя и не мог дозваться.

– Меня схватили! Твой грёбаный Агацума вырубил меня, а потом прибежали эти клоуны с дубинками.

– И кто в этом виноват? Это твоя вина, что ты не смог справиться с другим Бойцом и оставил свою Жертву в одиночестве. Мне пришлось одному вступить в схватку с Зеро. Так что засунь свои претензии куда подальше и радуйся, что я не требую с тебя извинений.

Он громко фыркает и откидывается на спинку стула, посасывая пиво. Гипс мешает держать банку как следует, и Нисей перекладывает её в правую руку.

– Что с пальцем?

– Сломан, – нехотя отвечает он.

– Как это вышло?

Нисей молчит какое-то время и хмурится, будто уговаривая себя в чём-то признаться.

– Утром в сарай, где меня держали, пришёл Агацума и просто сломал его... Что?! Что ты лыбишься, Сэй?!

Боги всемогущие! Соби! Поверить не могу… Да ты, оказывается, ревнуешь. Как это мило. Неважно, что ты говоришь и как себя ведёшь, твои поступки кричат за тебя намного громче. Сломанный палец Нисея с Именем… это же… это же красноречивее любого признания. Значит, и впрямь ничего не изменилось, ты всё ещё...

– Ох, Нисей-кун, ты вернулся!

Чияко заходит на кухню и, заметив руку Акаме, начинает допрос с пристрастием. Нисей, найдя в ней понимающего собеседника, принимается жаловаться на все свои беды и ябедничать с оскорблённым видом. Старушка осуждающе поглядывает на меня, гладя его по голове.

– Чияко-сенсей, мне не хотелось бы пользоваться вашим гостеприимством больше, чем требуется, – говорю я, – но вскоре к нам присоединится ещё один человек.

– Соби-кун?

– Да, он очень явственно показал мне, что готов вернуться.

– А сам ты готов его принять? Выдержишь с четырьмя Бойцами под одной крышей? – подмигивает она.

– Широкуро со своими котятами сравняют наши силы.

– Хорошо, я приготовлю ещё одну комнату, только всё это под твою ответственность. За благоразумие Соби-куна я почему-то не волнуюсь, а вот с Накахирой-куном и Нисеем-куном могут быть проблемы.

– А? – разомлевший от её ласки Акаме очухивается и хлопает глазами.

– Вы же не научились держать себя в рука-ах, – любовным голосом поясняет она, ласково треплет его по щеке и уходит.

– Что она имела в виду?

– Что вы два вспыльчивых дурака. Но на Накахиру я чихать хотел, а тебе скажу персонально и только один раз. Если ты что-то выкинешь или вздумаешь цепляться к Соби, я тебя выгоню и порву Связь.

– Вот ты как решил… – цедит он сквозь зубы. – Выходит, я – твой природный Боец – был всего лишь временным средством, чтобы сначала бросить Агацуму, а потом, когда он вдоволь настрадается без тебя, вернуть? Ну так знай: у тебя ничего не выйдет. Если думаешь, что твой Соби радостно прибежит к тебе, виляя хвостом, то ты просчитался. Он уже никуда не денется от мелк… от Рит-тяна.

– Заткнись, Нисей. Ты не видел того, что видел я.

– А ты не видел того, что я видел! – выкрикивает Акаме, но тут же хлопает себя ладонью по губам.

Так, так… Чувствовал же, что он всё это время чего-то мне не договаривал.

– Может, наконец поделишься? – я улыбаюсь ему одной из тех улыбок, что не сулят ничего хорошего. Он сглатывает и отводит глаза. – Ты же знаешь, Нисей, что у нас с тобой только два варианта. Или ты колешься по-хорошему, или мне придётся тратить много Силы, чтобы сделать тебе очень больно. А я и так сильно устал вчера.

– Ладно! – Нисей вдруг весело стукает ладонью по столу. – Я ничего не буду тебе говорить, потому что ты всё равно не поверишь. Но я покажу. Как только Рит-тян вернётся в свою школу.

– И много раз ты здесь был?

– Иногда захаживал, пока Агацума не возник.

Мы переместились прямиком к нам домой, и теперь стоим посередине моей комнаты. За долгие месяцы здесь лишь пыли прибавилось: видимо, дверь сюда так никто и не открывал, разве что Рицка, когда копался в моём компьютере. Осталась даже вмятина на покрывале после того, как я присел на кровать в последний раз. Не иначе как мама объявила мою спальню неприкосновенным музейным экспонатом.

Я вопросительно смотрю на Нисея, и он кивает на стену.

– Комната Рит-тяна.

Дом совершенно пуст: родители на работе, а Рицка, после двухдневного прогула, наконец-то вернулся в школу, но я всё равно стараюсь ступать очень тихо.

По сравнению с моей, комната Рицки выглядит живой: подушки на постели скомканы, по полу разбросаны школьные тетради, вытащенная из шкафа впопыхах одежда валяется на стуле пёстрой кучей.

– И на что я должен здесь смотреть?

– Ну, не знаю… Но что нужно, ты найдёшь. Я буду в коридоре.

Как же бесит акамовский спектакль! Они там с Ритсу, случайно, не успели встретиться? А то теперь и этот китайскими загадками заговорил.

Оглядываю комнату, останавливаюсь на доске, висящей над столом, и подхожу ближе. Раньше вся доска была увешана нашими с Рицкой фотографиями, теперь же меня на ней стало значительно меньше. Бóльшая часть булавок держит совсем новые снимки, с которых на меня теперь смотрит… счастливое лицо Агацумы.

Вот их совместное фото: Рицка выглядит немного потерянным, но у Соби в глазах улыбка. Одиночный снимок Соби: он держит в руках кленовые листы, смотрит прямо в камеру и снова улыбается. Одиночный снимок Рицки: я узнаю набережную в Йокогаме, Рицка стоит у перил и улыбается от уха до уха. Опять фото вместе: в доме Соби они валяются на кровати, одной рукой Соби обвил Рицку за талию, другая очевидно держит камеру. Оба радостно улыбаются…

Я вспоминаю наше с Рицкой фото, которое ношу в кошельке. Вспоминаю те снимки Соби, которые видел у него дома, и те, что принёс мне Хироши. Как будто четверо разных людей. Рядом с Соби Рицка выглядит таким же счастливым, каким был со мной до амнезии. А Соби… вместе с Рицкой он кажется спокойным и довольным, каким я его никогда не видел.

Значит, Соби воспринял своё объединение с Рицкой как каникулы? Ну что ж, в таком случае, пришло время возвращаться к трудовым будням.

И тут я замечаю на некоторых фото то, на что не обратил внимания даже вчера: у Соби в ушах появились две синие бабочки. На одном снимке, правда, правую бабочку сменил небольшой шрам, видимо, в каком-то сражении вырвали. Но зачем вообще Соби понадобилось прокалывать себе уши? Такое иррациональное и несвойственное ему чудачество.

Крючочки… Рыба… Минами в рыбацких сапогах и с блокнотиком в руках… Зацепки… Почему я это вспоминаю? Зачем память подсовывает тот разговор у Томо?

Сам не зная зачем, постукиваю ладонями по столешнице и выдвигаю ящики один за другим. Нисей сказал, что я должен что-то найти. Распахиваю дверцы шкафа. Заглядываю под кровать. Что я ищу? Переставляю несколько книг на книжкой полке и вдруг… нащупываю что-то твёрдое, хорошо ложащееся в ладонь. Это ведь не может быть тем, о чём я думаю?

– Нисей!

Выходит громче, чем нужно, надеюсь, соседи не слышали. Акаме мгновенно распахивает дверь и, увидев то, что я держу, гадко ухмыляется.

– Что это?

– Пирсер.

– Я знаю, для чего он. Что он делает в комнате Рицки?

– Твой братик использовал его по назначению, когда твой чистый Боец… или его Боец?.. я уже запутался!.. решил преобразиться.

Рицка сам проколол ему уши?! Но это же не просто пирсинг красоты ради! Это же… Рицка, ты хоть знаешь, что оставил на Бойце самую настоящую метку? Сродни той, что кропотливо создавал я на горле Соби в виде терновых веток. Да какого чёрта-то?!

– Зачем Рицка это сделал?

– О, это была не его инициатива. Агацума припёрся к нему как-то раз и сам умолял проткнуть ему пару дырок.

Вот как… Выходит, Соби и сам понимает куда больше о природе своих потребностей, чем показывает. Рицку винить не стоит, он ещё маленький и неопытный в системном мире. А вот Соби точно знал, о чём просит и зачем. Он помнит, как я этой терновой веткой отдирал его от Ритсу, и сам придумал себе крючок, на который может сесть у следующей Жертвы. Он и не ждал моего возвращения, даже не надеялся…

– Ну что, теперь убед…

– Скажи-ка мне, Нисей, – добродушно начинаю я, возвращая пирсер на место, – откуда ты мог знать, что Рицка проколол Соби уши и что Соби сам об этом попросил? Откуда ты знал, что мама топила его, если ванную комнату с улицы не видно?

Акаме стушёвывается, но решает идти до победного.

– Я не видел этого, но слышал.

– Ты прослушивал наш дом.

– Да.

– Всё это время.

– Конечно. Я же не мог торчать на улице сутки напролёт.

– И ничего мне не сказал?

– Ты мог услышать что-то, что тебе не понравится, а виноватым оказался бы я.

– Значит, ты просто берёг мои нервы?

– Именно.

– А может, ты не хотел, чтобы я узнал, как Соби и Рицка сблизились? Я несколько месяцев провёл за сто километров отсюда, думая, что всё в порядке, пока не повстречался с Минами. Я ничего не предпринимал и не вмешивался, надеясь, что могу на тебя положиться. Наверняка ты хотел, чтобы рано или поздно Связь Соби и Рицки окрепла и каким-то образом смогла заглушить нашу с ним. Тогда я оказался бы бессилен и не смог бы вернуть себе Соби. Он остался бы с моим добреньким и безопасным братцем, с которым так клёво делать совместные фотки и валять дурака, а мне ничего не оставалось бы, кроме как довольствоваться тем, что есть, и остаться с тобой. Так ты это планировал?

Судя по хмурому лицу Нисея, я очень стройно всё изложил.

– Я же верил тебе.

– Верил… – по его губам проскальзывает горькая усмешка. – Я тоже тебе верил, Сэймей. Я даже смирился с тем, что после того, как проявилось Имя, ты не выкинешь чистого Бойца, потому что всё это время ты не переставал повторять, что я тебе нужен намного больше, чем он. Я думал, что Агацума – всего лишь жалкая пешка в твоих огромных планах, которая ещё пока для чего-то может сгодиться. А теперь получается, что тебя куда меньше заботит захват школы, чем возвращение этого белобрысого ублюдка.

– Какая ересь.

– Да что ты? Ты же хотел убить Ритсу, но когда представился прекрасный шанс – возможно, единственный, – ты просто покалечил его и бросил.

– Я вырезал этому гаду глаза собственными руками.

– Но не убил!

– Это должен сделать не я, а Кинг. Иначе мне никогда не возглавить школу.

– Или же иначе Агацума никогда тебе этого не простит? – ухмыляется Нисей. – Сэй, тебе и так уже не светит возглавить школу. Едва ты услышал о том, что он будет в Лунах, ты сорвался и помчался туда, хотя ещё был шанс перетряхнуть весь план и не соваться в открытую. Теперь весь Совет, вся школа, ученики и учителя, да всё чёртова Система теперь знает, кто ты такой! Сколько бы ты якобы ни спасал их от нападения янки, они всё равно тебе никогда не поверят и не признают. Но тебе, похоже, и на это плевать. Ты даже сейчас не думаешь ни о чём, кроме этого очкастого мерзавца!

Выбившись из сил, Акаме переводит дух, и, хмуро глянув на меня, зажмуривается и вцепляется в дверные косяки.

– Не бойся, я не стану наказывать тебя за твою дерзость. В конце концов, даже маленьким собачкам нужно иногда давать возможность протявкаться. Но скажи-ка мне, Нисей, если твоя Жертва такая глупая и слабая, какой ты меня сейчас расписал, что же ты до сих пор тут делаешь? Если бы ты, скажем, и впрямь отрезал себе палец, как говорил когда-то, то я бы понял, что партнёрство со мной сильно тебя тяготит – и порвал бы Связь. Ты стал бы свободен. Так в чём же дело?

– Я не хочу быть свободным, – яростно шепчет Нисей.

– А чего ты хочешь?

– Хочу быть нужным.

– Ты и так мне нужен.

– Докажи, – ухмыляется он.

– Как? Как Микадо?

– Нет, оставь Ушки себе, тебе идут.

– Моя Имя на тебе и наша Связь – лучшее доказательство того, что ты мне нужен. А когда что-то изменится, ты первым об этом узнаешь. Я сам отрежу тебе палец и порву Связь. И если не хочешь, чтобы это случилось в обозримом будущем, лучше не устраивай мне сцен. Соби возвращается – и тебе придётся с этим смириться и вести себя нормально. Может, когда вас будет двое, ты наконец поймёшь, что мне от вас нужно разное и что конкурировать вам с ним негде.

Нисей выглядит если не убеждённым, то по крайней мере смирившимся. Конечно же, я не настолько спятил, чтобы на самом деле рвать Связь и прогонять от себя такого полезного Бойца. Но я и не юлил на последних словах. Они действительно несут в себе совсем разные для меня функции. Я уже на собственной шкуре убедился, что быть только с Соби – это тягость, быть только с Нисеем – это тоска. Одно слишком сложно, другое слишком просто. Может, когда я заполучу их обоих, это и станет той гармонией, за которой я столько лет гоняюсь?

А Луны… Рано или поздно они будут моими: не пряником, так кнутом. Кроме меня, заменить Ритсу больше некому. Возможно, он и сам это понимает.

Несмотря на то, что всё уже решено, я оттягиваю встречу с Соби ещё две недели. За это время Рицка, по-видимому, успевает успокоиться и всё переосмыслить, потому что мирно ходит в школу, выбирается с друзьями на пикник и не выглядит хоть сколько-нибудь расстроенным.

Что до самого Соби, то я могу лишь догадываться, в каком состоянии он находится. Он отлично знает, что должно произойти, значит, для него эта временная передышка, как и для меня, повод морально подготовиться и не осложнять ситуацию.

Когда Нисей сообщает, что Соби и Рицка внезапно уехали в пригород – да не куда-нибудь, а на кладбище, – для меня это становится сигналом к началу действий. Мы перемещаемся ко входу и минут десять бродим между могил, пока наконец я не замечаю вдалеке две знакомые фигуры.

Нисей отчего-то нервничает больше моего, и сейчас мне совсем не нужно его присутствие.

– Ты останешься здесь и проследишь, чтобы Рицка добрался до дома.

– Мне что, сесть ему на хвост?

– Скрываться не обязательно. Просто поезжай вместе с ним и сделай так, чтобы по пути он не вздумал отклоняться от маршрута.

– И я должен оставить тебя наедине с этим?..

– Тебе не о чем волноваться, он ничего мне не сделает. Это же мой Боец.

Улыбнувшись перекошенной физиономии Нисея, я не спеша приближаюсь к ним. Впрочем, им пока явно не до того, чтобы кого-то замечать. Уж не знаю, о чём они только что говорили, но теперь Соби стоит на коленях перед Рицкой, свесив голову до самой земли. Интересно, что происходит? Рицка зол? Сердится? По лицу вроде бы нет. Или Агацума в очередной раз успел напортачить?

Только я выбираю наиболее ехидную фразу, подходящую моменту, как вдруг Рицка бросается вперёд, порывисто обнимает Соби за шею и крепко прижимает к себе. Я застываю на месте от этого… поистине неприятного зрелища. В ответ руки Соби смыкаются на его худенькой спине, сжимают так, что, наверное, у Рицки все кости хрустят. А потом Рицка обхватывает его лицо, заставляет поднять голову и… прижимается губами к его рту.

Я непроизвольно стискиваю рукав пальто.

– О, какую любовную сцену мы увидели! – ржёт Акаме у меня над ухом, но, когда я оборачиваюсь, его смех резко обрывается.

Я снова перевожу взгляд на них. Соби уже поднялся, и теперь они тихо о чём-то беседуют. Нет, довольно. Я пришёл сюда за своим Бойцом.

Оставив Нисея в тени деревьев, подхожу к ним, но они настолько увлечены друг другом, что всё ещё не замечают ничего вокруг. Наверное, взорвись рядом бомба, даже не услышали бы. Почему же…

– Соби.

Он вскидывает на меня голову, и выражение его лица тут же меняется. Ласковая улыбка, предназначенная Рицке, исчезает, уголки губ опускаются, а из взгляда уходит бесконечное тепло. Смотрит он на меня не со страхом, как в библиотеке, а как-то горько, как на неприятную необходимость.

– Я пришёл за тобой, Соби, – улыбаюсь я, но его маска остаётся каменной.

– Сэймей!

Рицка растерянно топчется между нами, глядя то на меня, то на него, но безответно. Мы сцепились взглядами, и сейчас нам не может помешать даже он.

– Пойдём, – говорю я, и Соби резко втягивает в нос воздух, словно собрался нырять на глубину.

– Постой… Что ты такое вдруг говоришь? – голос Рицки становится немного плаксивым.

– Я пришёл лично, так что… Соби, пойдём.

Я протягиваю руку, совсем как тогда, когда забирал его у Минами. Теперь я должен забрать его у Рицки. Но наконец в лице Агацумы появляется хоть что-то живое. Он с болью смотрит на протянутую ладонь, и его пальцы слегка шевелятся, будто собственное тело подводит.

Рицка реагирует быстрее: метнувшись к Соби, повисает у него на руке, заслоняя от меня. Но смотрит при этом с ужасом. На глазах выступают слёзы.

– Не надо… Соби, не ходи. Не уходи! Останься здесь!

К концу он срывается на крик, но Соби лишь сильнее напрягается.

– Пойдём, – повторяю я.

– Не ходи! – Рицка, кажется, злится. – Сэймей, нет! Что ты собираешься делать, уведя Соби с собой? Я тебе его не отдам.

Рицка… Его злость, как обычно, запальчива, но скорострельна. Если в начале фразы его Ушки воинственно торчали, а голос искрился решимостью, то теперь получается просто жалобно.

– Рицку это не касается, правда?– обращаюсь я к Соби не без намёка.

– Рицка… – первое, что он произносит – вот теперь уже со страхом.

Значит, за него ты боишься…

Я выжидающе поднимаю бровь. Соби медлит ещё несколько долгих секунд, а потом, сдавшись, прикрывает глаза. Его напрягшиеся было плечи обречённо опускаются.

– Прости.

Неловко, будто раздружился с телом, Соби кладёт ладони Рицке на виски, наклоняется и целует между Ушек. Потом, не поднимая головы, медленно обходит его и меня – и идёт прочь к выходу.

– Соби, я ведь сказал тебе не ходить!

Рицка на грани истерики. С таким непониманием смотрит на удаляющуюся спину Агацумы, словно он главный герой фильма, которому внезапно объявили, что кино подходит к концу и пора бы уже финальные титры пускать, а он всё не может поверить. Наверное, мне должно быть его жалко, но поделать с собой ничего не могу: в моей душе лишь покой и безмятежность, а где-то на периферии ещё и облегчение от выигранного, пусть маленького, но поединка.

– Соби всегда принадлежал мне, – спокойно говорю я, но Рицка не отрывает глаз от Агацумы. – Со дня нашей встречи до этого самого момента. И никогда не становился твоим.

Рицка, очевидно вообще меня не услышав, отчаянно кричит:

– Соби! Не уходи!!!

Соби замирает, но лишь на секунду. Голова его опускается ещё ниже, и он продолжает свой путь. Идёт так медленно и тяжело, словно к каждой ноге привесили по гире в пять кан, а на спину водрузили огромный крест.

– Вот то, что выбрал Соби, – говорю я Рицке, который, как и прежде, на меня не реагирует. – Забудь о нём. Возвращайся домой. Я позвоню тебе позже, и мы обо всём поговорим.

Понадеявшись, что Рицка не станет предпринимать резких шагов и продлевать и без того неприятный для него эпизод, разворачиваюсь и нагоняю Соби. Уже отойдя на солидное расстояние, всё же оглядываюсь в последний раз на Рицку, но он стоит ссутулившись и прижав Ушки к голове и уже не смотрит нам вслед.

Дорога, выползающая из ворот кладбища, ведёт прямо на станцию. Первую минуту мы молчим, но, шагая рядом с Соби, я всё отчётливее чувствую, как натягивается тишина между нами, и наконец он первым не выдерживает.

– Тебя это повеселило?

Ой, какие мы стали сердитые! А несколько минут назад готовы были удавиться.

– Ты как-то не рад возможности встретиться после долгой разлуки, – улыбаюсь я.

– Я спрашиваю, тебя повеселило то, что ты заставил Рицку страдать?! – его лоб покрывается болезненными складками, но в голосе – гнев.

– Что ты такое говоришь? Это же ты сделал.

Вопреки ожиданиям, Соби не сверлит меня яростным взглядом, а застывает на месте и сгибается сильнее, как будто я ему ещё и якорь на шею прицепил. А, вот оно что… Приказ служить Рицке отдал я, значит, и все мои недовольства по поводу качества служения сейчас для него будут как по оголённым нервам. Интересно.

– Рицка страдает, потому что ты выбрал меня. Ты совсем глупый? Давай объясню так, чтобы тебе стало понятнее. Ты выбросил Рицку, выбрав меня…

Нет, стоп! Я совсем не хочу ничего объяснять, я не хочу бить по нему именно этими словами. Лучше наглядно покажу, что к чему.

– И правда, как же скучно тебя дрессировать… – вздыхаю я и мимолётно, как бы невзначай, пробегаюсь пальцами по Имени, скрытому бинтами.

О! Вот это того стоило… Соби вмиг выпрямляется, зажмурившись и, похоже, даже не дышит. Как человек, замерший на краю обрыва – любое движение или даже вздох столкнёт его в небытие. Только тут ситуация обратная: в эту пропасть Соби хочет прыгнуть, более того, ему туда жизненно необходимо. Просто я пока не сильно тяну. Забавно будет, если он сам прибежит…

– Если тебе жаль Рицку, то оставь меня, – говорю я невинно.

Соби медленно выдыхает и устало качает головой. Потом его глаза открываются и останавливаются на мне. Несколько секунд ничего не происходит, но тут он поднимает руку и тянется к моему лицу, словно чтобы проверить, что это правда я, а не туманное видение.

Вовремя перехватив его запястье, спрашиваю почти участливо:

– Ты никак не можешь этого сделать? Потому что это сила Имени.

– Ты сам мог бы меня оставить, – шепчет Соби, но высвободиться не торопится.

– Нет уж, – говорю уже серьёзно. – Я оставлю тебя только после твоей смерти.

Он вновь опускает голову, и его лицо костенеет привычной мёртвой маской.

– Не открывай рот, пока я не разрешу. Не хочу слышать твой голос, – добавляю я, отпускаю его руку и иду дальше. – Ты, как обычно, просто ужасен, Соби. Сейчас Рицка плачет по твоей вине.

Всё то время, пока мы идём до станции, пока проходим через турникет и ждём на платформе поезда, я изредка поглядываю на Соби, но с тем же успехом мог вглядываться и в пластиковые головы витринных манекенов, силясь отыскать хоть одну эмоцию. Во мне понемногу закипает раздражение, но оно какое-то… настолько привычное и родное, что даже настроение поднимается. Всё как прежде, Соби, правда? Ты искусно изображаешь эффект отсутствия, а я делаю вид, что ничего другого мне и не нужно, так?

В кармане жужжит телефон, и я зачем-то получаю от Нисея фотографию Рицки и известие о том, что он до сих пор не сдвинулся с места. Скашиваю глаза на Соби, но он безучастно пялится на рельсы, как будто уже примеривается, как поудачнее спрыгнуть. Решив немного позлить его, я хмыкаю:

– Сообщение от Нисея. Кстати говоря, ты ведь сломал ему палец, да? Он обрадуется, если я приведу тебя с собой.

Соби – ноль эмоций.

– Посмотришь прикреплённое фото? Нисей прислал фотографию Рицки.

Как бы Соби ни давил из себя бесстрастие, ему всё же приходится мазнуть взглядом по сунутому под нос телефону. Он хмурится ещё сильнее и отворачивается.

– Ах, да, ты же всё ещё не можешь говорить. Потому что я тебе запретил.

Когда мы заходим в вагон, я уже кожей чувствую, что Соби всё же начинает злиться. Очень хорошо. Всё лучше, чем таскаться за мной вялым трупом.

Колёса поезда ритмично постукивают; в этот час в вагоне, кроме нас, всего три человека. Соби сжался в самом углу бокового сидения, устроив локоть на бортике и подперев опущенную голову. Я какое-то время стою возле дверей, прислонившись к поручню, но через три остановки, за которые он даже позы не поменял, присаживаюсь рядом.

– Только не говори, что для тебя это новость и сейчас ты в состоянии аффекта. Ты знал, чем всё закончится, ещё когда увидел меня в библиотеке. Нет, гораздо раньше: когда Луны сказали Рицке, что я, возможно, жив. Он ведь был у тебя в тот день.