Текст книги "Место третьего (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 76 страниц)

– О ками-сама… – Мимуро уже успел обернуться и увидеть, куда я таращусь. – Ну и что там, Сэй? Что такого интересного? Подумаешь, с урока смылся. Мало ли.

– Кто он?

– Восемь, – хмуро констатирует Мимуро.

– Что?

– Ты спрашиваешь у меня об этом уже восьмой раз. И в восьмой отвечаю: не имею понятия. Чей-то Боец. Если интересно – подойди да спроси.

– Не буду я к нему подходить! – я наконец отрываюсь от этого парня и смотрю в тарелку. А щекам почему-то становится жарко. С чего бы вдруг?

Мимуро снова оборачивается, критически его оглядывает, что-то прикидывая, и неуверенно предлагает:

– Ну, хочешь, я подойду?

– Не смей.

– Да что за детский сад-то? Сэймей?

Трясу головой и возвращаюсь к еде. И правда, что происходит? Что со мной творится-то? Ну, подумаешь, какой-то наглый Боец. Да половине школы хочется иногда встать и уйти с урока, особенно когда слышишь про себя что-то неприятное. Бойцам наверняка нелестно слушать о том, что они обязаны принадлежать и подчиняться своим хозяевам и что они – вообще вещи. Только вот странно: этот парень смылся, когда Такада в роли мебели Жертв представлял. И ещё он с Ритсу-сенсеем знается. Пока картинка не складывается.

Только мне удаётся вернуться мыслями к куску рыбы, которую плохо прожарили сегодня, двери распахиваются и в столовую чуть ли не врывается Такада-сенсей. Он останавливается, оглядывает всех учеников, игнорируя всеобщее удивление, и целеустремленно пробирается между столиков к тому парню. Сейчас что-то будет. Я на всякий случай откладываю палочки.

– Не желаете ли объясниться? – очень зло спрашивает Такада, остановившись у его столика. Но парень даже не поднимает головы. Спокойно делает глоток чая и ставит чашку на место. – Вы не сможете игнорировать меня вечно!

Он наконец поднимает взгляд на Такаду. Холодный, равнодушный взгляд. Мы сидим всего в двух столах от них, и мне очень хорошо видно его лицо.

– Я и не думал вас игнорировать. Всего лишь размышлял: какие именно объяснения вы хотите от меня получить?

У него ровный негромкий голос. Глубокий, насыщенный. Вроде бы кажется, что безэмоциональный, но мне удаётся различить несколько совершенно разных крохотных оттенков.

– Я хочу получить ответ, – с расстановкой продолжает Такада, явно теряя терпение. – С какой стати вы решили, что можете просто взять и уйти с моей лекции без разрешения? За все двадцать лет, что я здесь преподаю, никто – слышите? – никто не позволял себе подобной наглости!

– Позвольте встречный вопрос, – парень откидывается на стуле, чтобы было удобнее смотреть на Такаду. Но даже и не думает подниматься! – Все эти двадцать лет вы читаете ученикам одни и те же лекции? Их содержание не меняется?

– Разумеется, нет, – Такада немного теряется и потому сбавляет тон. – У меня постоянная программа. Хотите сказать, что она скучна или недостойна ваших ушей? – напоследок он не забывает криво усмехнуться.

– Нет, я хочу сказать, что она неимоверно глупа.

Тут уже Мимуро не выдерживает и поворачивается всем корпусом. Впрочем, можно не таиться: все в столовой уже позабыли про обед и смотрят только на них в гробовой тишине.

– Да как вы…

– Первое правило бойцовского устава – защищать, оберегать и не причинять вреда своей Жертве. Сегодня же вы учили тридцать человек, как подставить свою Жертву в бою и обезопасить себя. Вы учите Бойцов обходить самые главные правила. Это непозволительно для сенсея. И вдобавок, непорядочно, учитывая, что делали вы это из-за бойцовской солидарности.

Всё это он произносит ровно и даже тихо. Но при этом его глаза, которые он не отрывает от Такады, темнеют, а пальцы стискивают кружку всё крепче. И тут я понимаю: да он же просто в ярости! Но отменно, прекрасно себя контролирует. Вот это проявление эмоций при железной выдержке. Бесподобно…

А вот Такада сдерживаться уже не может. Сжимает кулаки, раздувает ноздри и очень быстро краснеет.

– Я этого так не оставлю! За вашу наглость вы должны быть наказаны! Я немедленно отправлюсь к вашему сенсею.

Я усмехаюсь. Если его сенсей Ритсу, то Такада зря прогуляется. Только наживёт себе неприятностей в лице директора.

– Разумеется. Это ваше право как учителя.

Вот теперь он склоняет голову. Правда, жест этот, скорее, издевательский.

Такада собирается ещё что-то сказать, но, к счастью, берёт себя в руки и, стараясь не растерять остатки гордости, разворачивается и выходит из столовой. А этот парень перелистывает блокнот и вновь спокойно отворачивается к окну. Все ученики постепенно возвращаются к прерванному обеду, перешёптываясь и косясь на него. Я тоже смотрю, не отрываясь, и не понимаю, почему всё никак не могу отвести глаз. Этот парень меня как будто гипнотизирует.

– Ну как?

От весёлого голоса над ухом я аж вздрагиваю. Ямато сидит рядом и смотрит на меня с лукавым азартом, затем кивком приветствует Мимуро.

– Что «как»? – палочки снова в руках, я прицеливаюсь к листу салата.

– Коя сказала, он и на уроке выступил. Собрал вещи и просто ушёл, да?

– Да, – я дёргаю плечом. Почему мы это обсуждаем?

Ямато наклоняется ко мне ближе… и тут я получаю ответы на все свои вопросы.

– Это он.

– Кто?

– Тот Боец, о котором я тебе говорила, – она хитро подмигивает и отстраняется. – О, Маэда-кун, я забыла салфетки! Ты не поделишься? – Ямато замечает мой недоумённый взгляд и, вновь понизив голос, кивает: – Да, это он, – а потом опять переключается на Мимуро.

Уже не вслушиваясь в их болтовню, поворачиваю голову и снова смотрю на него. Долго, внимательно, почти не моргая. Успеваю как следует рассмотреть и его лицо, и прядь светлых длинных волос, кончики которой падают на страницу, и он то и дело заправляет её за ухо, и его прямую спину, и тонкие пальцы, которые быстро выводят ручкой иероглифы, и задумчивую полуулыбку, и изящную оправу очков…

Кажется, Мимуро что-то говорит мне, склонившись через стол. Кажется, Ямато над чем-то смеётся. Кажется, кто-то здоровается, проходя мимо нас. Я не слышу и не вижу никого, кроме единственного человека в столовой. На меня напало странное, но приятное оцепенение, ленивое и тягучее. Когда не хочется ни двигаться, ни говорить, и ты просто сидишь, не шелохнувшись, и смотришь на что-то, что всецело завладело твоим вниманием. Но почему так? Почему я уже несколько минут сижу и пялюсь на одного-единственного парня?

И ответ отыскивается мгновенно. Такой короткий и простой. До того элементарный, что странно, как я раньше не понял. Это просто… он. Это – он. Я не знаю, кем является этот парень – мне всё равно. Не думаю о том, что, возможно, на нём уже чьё-то Имя – почему-то в эту минуту я уверен, что это не так. Да нет. Я просто знаю, что это не так. У него нет Имени. У него, возможно, и Жертвы нет. А если даже и есть, мне плевать. Это уже неважно, так как означает лишь, что никакая она ему на самом деле не Жертва. Потому что это – он.

====== Глава 6 ======

– Ммм… – впервые на памяти Мимуро так красноречиво комментирует очередную мою гениальную идею.

Мы вышли из столовой, из которой несколько минут назад, как только меня отвлекли, незаметно исчез этот парень, и теперь идём на следующий урок – психологию личности.

Впрочем, мнение Мимуро по этому вопросу меня не слишком-то волнует – для себя я уже всё решил. Да, понимаю, что от моего решения мало что изменится, но сделать какие-либо телодвижения необходимо уже сегодня.

– Сэймей, не рубил бы ты с плеча, – осторожно говорит Мимуро, когда пауза уже затягивается.

– Я ничего не рублю – просто хочу выяснить. Я должен знать.

– Тебе не кажется это… странным? Ещё вчера ты даже не знал о его существовании, а сегодня, увидев его, уходишь в себя так, что не дозваться, рыбу мимо рта проносишь и повторяешь, что должен выяснить, кто он.

Эх, Мимуро, тебя бы в мою шкуру хоть секунд на десять… Ты бы понял. Нет, не так. Ты бы почувствовал.

Я не отвечаю, всё равно сейчас не смогу ничего до него донести. В неуютном молчании подходим к аудитории. До звонка ещё минут пять, и в коридоре пока кучкуются ученики, среди которых я вижу Гинку и Кинку, видимо, провожающего её на урок. И тут меня озаряет. Вот, вот к кому нужно было сразу идти! А я, конечно, тот ещё дурак: у Ямато спрашивал, у Мимуро… Им-то откуда знать? Вот Sleepless – другое дело. Если этот парень действительно ученик Ритсу-сенсея, то Кинка наверняка должен его знать – они же сами под патронажем Минами.

Уже делаю шаг к ним, как вдруг приходит озарение номер два. Отлично. И как я теперь к ним подойду после того, что было в пятницу? Гинка теперь наверняка даже стоять со мной рядом не захочет, не то что помогать. А больше пойти действительно не к кому. Не спрашивать же у каждого встречного Бойца, не знаком ли он с таким-то и таким-то парнем? А из тех, кого я знаю, у Ритсу больше никто и не учится – только Гинка с Кинкой. И, что самое обидное, Чияко тоже бесполезно пытать. По крайней мере, до тех пор, пока не выясню хотя бы как его имя.

Звенит звонок, мы заходим, рассаживаемся. Ещё одна не слишком весёлая лекция, конспектировать которую надоедает минуте на третьей, поэтому я откладываю ручку и выглядываю в окно. Погода, как назло, отличная. Небо ясное, майское солнце припекает – аж через стекло чувствую. Прогуляться бы сейчас. К тому времени, как уроки закончатся, уже стемнеет.

А вообще, что-то странное со мной творится. В жизни такого не было. Мне нравится учиться, мне нравится Система, мне нравится владеть Силой, мне нравятся все системные постулаты, касающиеся Бойцов, то есть «права» Жертвы. В то же время «обязанности» я никогда не принимал всерьёз. Каждый учитель считает своим долгом время от времени напоминать, что Жертва и Боец – это пара, они едины, они делят душу напополам, они половинки одного целого. И что Связь не бывает односторонней. Не только Боец зависит от Жертвы, но и Жертва попадает в зависимость от Бойца – в этом вся суть. Я начисто это игнорировал. Мне неприятно думать о том, что я буду с кем-то «един», что кто-то совершенно чужой однажды посягнёт на целую половину меня. Я со скепсисом слушал рассказы новорождённых пар о том, что они почувствовали, когда увидели друг друга, что испытали, когда впервые соединили Имена… Когда подобное болтали Бойцы, я не удивлялся – они же подчиняются нам, значит, должны быть очень чувствительны к таким вещам. Но когда какая-нибудь Гинка принималась мечтательно рассказывать о какой-то там «эйфории», которая «охватила её и не давала пошевелиться», мне становилось смешно. Жертва должна контролировать себя. Всякие там «захваты» разума – это не для нас.

Подобные вещи – признаки слабости. Пока я отвергаю их, не принимаю свои «обязанности», слабостей у меня нет. Иными словами, беру от Системы только лучшее, а от остальной чуши стараюсь отгородиться как можно надёжнее. Я уже решил: когда у меня появится Боец, я не буду объединяться с ним сильнее, чем требуется. Не хочу испытывать к нему никаких чувств. И речь вовсе не о любви или дружбе. Взять, к примеру, тех же Careless. У них свободные отношения, они сами по себе, хоть и пара. Но то, что я видел накануне: страх, боль и заботу Роки о своей Жертве, – наглядно демонстрирует, как сильно они связаны. Уверен: если бы ранило Року, Айко бы тоже с ума сходила. А я не хочу быть таким, как они. Не хочу, чтобы в моей жизни был человек, к которому я, во-первых, был бы намертво привязан, а во-вторых, от которого бы зависел настолько, что он умудрился бы стать моим слабым местом. Я считаю, что всё очень просто. Если тебе дорог кто-то – у тебя априори есть слабость. Если тебе плевать на всех – ты защищён. Вот и всё.

Именно поэтому все манипуляции со Связью, которые могут затронуть моё сознание или чувства, меня пугают. И то, что сейчас творится со мной, пугает не меньше. Вопреки доводам разума, гласу которого вторит и Мимуро – действительно, ну какая разница, кто он такой, я первый раз в жизни его вижу! – я не могу противиться своим системным инстинктам, своей сущности Жертвы. Прямо-таки ощущаю, как всё это системное дерьмо сейчас бурлит у меня внутри, рвётся наружу, сносит крышу… Я чувствую то, что не должен чувствовать, думаю о том, о чём не должен. И самое дикое – я вполне могу ошибаться.

С чего я вообще взял, что это он? То есть мой Боец? У него может быть Имя, может быть Жертва. И как я буду выглядеть, если пущусь во все тяжкие, чтобы хоть что-то узнать о нём, а в результате выясню, что он уже занят? Во-вторых, с чего я взял, что он хороший Боец? То, что он старше, ни о чём не говорит. Вдруг слабак какой? И откуда мне знать, что он привлёк меня именно как Боец? Может, я его сегодня на уроке зауважал чисто по-человечески? Я люблю сильных людей, я уважаю силу. Ничего удивительного, что я обратил внимание на человека, который сегодня эту силу продемонстрировал, не испугавшись последствий. Вдруг мне всего лишь это причудилось? И вовсе я не схожу с ума, и голова у меня не в тумане. И в ступор не впадаю, нет никакой эйфории, и дыхание попрошу не трогать – всё с ним порядке. А почему покраснел? Да потому что жарко у них там в столовой. Почему не могу перестать думать о нём? Потому что он уже дважды на моих глазах отличился. А о чём мне ещё думать, когда с утра больше ничего новенького и интересного не случилось? Всё объясняется элементарно, с позиции разума. Никакая это не Связь колышется. Нет у меня никакой Связи, есть только жёсткий контроль рассудка, самодисциплина и равнодушное спокойствие. Ведь не может же быть так, чтобы Аояги Сэймей вмиг потерял голову, что-то там почувствовав к какому-то левому Бойцу? Со мной такого не было, нет и не будет. Никогда. Я не дам Системе и инстинктам Жертвы взять над собой верх. Ведь не дам же? Нет. Ну тогда всё, что творится со мной с утра – просто бред и ерунда, о которой и вспоминать-то не стоит. Не стоит, да.

Тогда почему я вспоминаю?! Почему я не могу выкинуть его из головы? Почему сижу тут, пялюсь в окно, а перед глазами – светлые волосы, тонкая оправа, пальцы, мочка уха?.. Я видел его только издали, но почему мне кажется, что я знаю каждый сантиметр его тела? Я слышал его голос впервые, почему же он мне так хорошо знаком? Почему мне чудится, что я всю жизнь знаю человека, о существовании которого не подозревал до сегодняшнего утра?!

Я могу сколько угодно сидеть и убеждать себя в том, что всё это мне привиделось. Так, мираж, видение, затяжная галлюцинация… По крайней мере, именно это, как заведённый, твердит мне рассудок. Но где-то очень глубоко внутри я уже знаю, что это не так. Будто нюх Жертвы подсказывает мне, что это – он. Кажется, я наконец-то его нашёл.

Сплю я всего полночи – и то, скорее, дремлю. Всё ворочаюсь с боку на бок, сбивая простыни и нагревая подушку. Идея, которая посетила меня ещё вечером, кажется нелепой и абсурдной. Слишком сложную схему я придумал, чтобы узнать имя этого Бойца. Но другой всё равно нет, и до утра родить что-то получше я уже не успеваю.

Зеро нет ни на завтраке, ни на занятиях. И наверное, я единственный, кто знает, почему. Нагисиным подопечным запрещено рассказывать о ходе проекта и подробностях опытов. Однако Ямато продолжает ими со мной делиться – ей больше не с кем поговорить, а на Кое, во-первых, свет клином не сошёлся, во-вторых, ей-то зачем жаловаться? Она сама в таком же положении. Среда для девчонок самый тяжёлый день в неделе. Но весьма удачный для компании Хироши, потому что именно по средам он – по большому блату, разумеется – пропускает все уроки, чтобы смотаться в город. Не знаю, какие дела он там улаживает, но попутно привозит то, что заказывают ему ученики, которые сами из школы выберутся нескоро.

Я специально прихожу на завтрак, чтобы успеть к «приёму заказов», подхожу к столику, где расположилась их компания, и прошу привезти мне пакет пончиков. Хироши странно смотрит на меня, Саки криво улыбается. Я никогда не был сластёной, мучное тем более не ем. На законный вопрос, зачем мне это, таинственно сообщаю, что так нужно и желательно – как можно скорее, прощаюсь и иду на занятия.

День пролетает очень быстро, а ближе к вечеру Хироши сам меня находит и, удивлённо пожав плечами, вручает целый пакет жирных, сладких, пропахших маслом пончиков, посыпанных сахарной пудрой. Я пытаюсь всучить ему деньги, но он только крутит пальцем у виска, желает мне не обляпаться и уходит.

Я иду на третий этаж своего крыла, останавливаюсь перед дверью «60S» и стучусь. Открывают мне спустя полминуты, причём Коя. Не то чтобы я не ждал её здесь увидеть – в последнее время они уже и ночуют вместе, в одной постели. Интересно, Нагиса в курсе?

– Чего тебе? – как обычно хмуро и невежливо.

– Пришёл навестить Ямато. Пустишь?

Она с подозрением косится на пакет, который я держу в руках, и, кажется, хочет выпроводить меня вон, но тут за её спиной раздаётся слабый голос:

– Коя, перестань. Впусти его.

Коя отходит в сторону, и я наконец-то вижу Ямато. Лежит в постели, укутанная в одеяло, как в кокон. Лицо почти зелёного цвета, на лбу испарина, тумбочка рядом уставлена стаканами воды и пузырьками с таблетками. Но она всё-таки приветливо улыбается. Мне нравится Ямато. Она всегда улыбается: и приятелям, и врагам, и когда плохо, и когда весело. Наверное, поэтому она кажется мне очень красивой.

– Эй, ты как тут? – прохожу в комнату и присаживаюсь на стул возле кровати.

Морщась, она садится повыше и снова улыбается.

– Порядок. Завтра уже приду на занятия.

– Я тут тебе кое-что принёс, – протягиваю ей пакет.

Ямато открывает и звонко смеётся.

– Сэй… Спасибо. Где ты их достал?

– Знаю пару мест.

– Тебе нельзя это есть, – говорит Коя, стоя за моей спиной.

– Брось, Коя, – Ямато беспечно машет рукой и вынимает пончик. – Я и так целый день ничего не ела.

– Потому и нельзя. Они вредные. Желудок испортишь.

– Если испорчу, Нагиса починит, – хмыкает Ямато и смачно вгрызается в жирный кусок теста. – Ты мне чаю не сделаешь?

Коя послушно идёт к столику, на котором примостился чайник и две чашки, однако продолжает негромко нудеть:

– Ты на диете. Нагиса-сенсей сказала, что от жирной пищи что-то происходит с кровообращением.

– А у тебя самой ничего с ним не происходит? – не выдерживаю я. – Ты-то сегодня, наверное, ни завтрак, ни обед не пропустила.

– Да, – Коя деловито поправляет очки. – Но со мной всё в порядке. Проблемы у Ямато.

– Ладно тебе, Коя! Нет никаких проблем, – Ямато берётся уже за второй пончик, но я слышу в её голосе напряжение. Видимо, опять поругались и, видимо, опять из-за того же.

Неясно почему, но курсы дряни, которой пичкает их Нагиса, Ямато переносит намного хуже. И побочных эффектов больше, и действие слабее. Но она старается это скрывать, и от Кои тоже. Если верить её словам, Нагиса бывает очень недовольна ходом эксперимента, когда реакция на препараты не такая, как положено, и время от времени сокрушается, что выбрала для проекта такую хилую Жертву. А Нагиса – дамочка без царя в голове. С неё станется увеличить дозировку препарата для Ямато, чтобы из неё совсем все кишки наружу полезли, или вообще другую Жертву взять. Поэтому о проблемах со здоровьем Ямато предпочитает отмалчиваться.

– Ты всегда так говоришь, – Коя протягивает ей одну чашку, а вторую берёт в руки и прислоняется к столу. Мне, понятное дело, даже не предложила, хотя я бы и сам не стал с ними чаёвничать.

– Не обращай внимания, меня просто немного тошнит, – Ямато уже не улыбается, а задумчиво пережёвывает кусок пончика. Но потом, будто проснувшись, снова весело смотрит на меня. – Ты ещё что-то хотел?

– Да, вообще-то. Как говорится, не в службу, а в дружбу… Я просто пытаюсь узнать имя того Бойца…

– О, опять! – не дослушав, она закатывает глаза и суёт надкушенный пончик обратно в пакет. – Я же тебе говорила, что не в курсе, как его зовут. Коя, ты его знаешь?

– Кого? – Коя хмуро смотрит в свою чашку и не поднимает головы.

– Ну этого… Цаплю в очках.

– Нет.

– Видишь, Сэй, ничем не могу помочь.

– Да погоди ты! Я помню, что ты не знаешь. Но догадываюсь, кто может знать.

– И кто же?

– Sleepless. Кинка наверняка с ним знаком.

– Ну так и спроси у него. А… – она хитро прищуривается. – Ты же наорал на его девочку. Ещё не помирились?

– Нет. И наверное, уже не в этой жизни.

– Плохо. Ну а что ты хочешь от меня?

– Ты же с ней общаешься…

– Та-а-к, – тянет Ямато, смеясь. – Ну не то чтобы очень общаюсь, но, по крайней мере, я её не посылала на глазах у всей столовой.

– Ну и… Ты бы не могла?..

– Хочешь, чтобы я у неё узнала? Пончики за этим принёс?

– Пончики принёс, чтобы поднять тебе настроение. Когда ты в духе, ты становишься сговорчивее.

Она опять смеётся и качает головой.

– Сэймей, иногда мне кажется, что более практичного и пронырливого человека просто не существует. Ты выкрутишься в любой ситуации.

– Приму как комплимент, – отвечаю с улыбкой. – Так ты поможешь?

– Ну… я не знаю. Если Гинка узнает, что это ты выясняешь, она вряд ли расскажет.

– А ты спроси у Кинки. Ему точно не придёт в голову узнавать, для чего тебе это.

– Хорошо, – кивает она после недолгих колебаний. – Завтра попробую. А ты, кстати, зачем интересуешься?

– Не знаю, – очень трудно сохранять безразличный тон, когда перед глазами снова встаёт его лицо. – Просто интересно, кто этот наглый загадочный фрукт.

– Э, нет, – Ямато внимательно сощуривается. – Сильно же он тебя зацепил.

– И ничего не зацепил. Просто…

– Ну да. «Просто интересно». – Я молчу. Переубеждать Ямато – всё равно что спорить со своим отражением. – Скажи, ты почувствовал что-то, да?

– Не знаю. А ты что почувствовала, когда впервые увидела Кою?

Ямато длинно выдыхает и откидывается на подушки, глядя в потолок так ностальгически, словно видит на нём свои старые фотографии.

– Я же тебе вроде бы рассказывала. Просто увидела и поняла, что это моя вторая половинка. А ощущения? Не знаю, смешанные. И волнение, и ступор, и радость – всё одновременно. И ещё… как будто мы давно знакомы, просто сто лет не виделись.

Ох, что-то мне это напоминает. Поворачиваюсь к Кое, которая так и замерла с чашкой в руках.

– А ты?

– То же самое.

Вот как? Значит, если я прав, то и он должен был что-то почувствовать? Но он даже не смотрел в мою сторону. Может, не заметил? Не я же сматывался с урока и у всех на виду спорил с Такадой-сенсеем.

Посидев у Зеро ещё минут десять, я иду к себе и снова полночи валяюсь без сна. На этот раз меня занимает вопрос: почему он не увидел меня, если я увидел его? А если я всё же ошибся? Если это вовсе не он? Ведь Связь не может работать в одном направлении. С другой стороны, на Зеро равняться глупо. Их создавали друг для друга, их пару составляли на генетическом уровне. Понятное дело, они дышат в унисон. Может, у обычных пар всё происходит иначе? Может, на самом деле нужно заметить, чтобы увидеть?

Следующим днём мне удаётся узнать о «сюрпризе», обещанном Айко. Я как раз иду по пустынному коридору в сторону библиотеки, когда в спину летит насмешливое:

– Эй, Beloved!

Оборачиваюсь, и по телу проходит неприятная дрожь. Так бывает всегда, когда я смотрю на эту пару. Потому что вот уж кто выглядит пугающе – так это они. На первый взгляд страшного в них ничего нет: просто Жертва-парень и его сестра-Боец, оба с ничем не примечательной внешностью. Но если посмотреть подольше, начинает казаться, будто черты их лиц постепенно размываются, превращаясь в светлые пятна с пустыми глазницами, едва различимой линией губ и намёком на вертикаль носа. Говорят, несистемные ничего не замечают, да и даже из нас такими их видят немногие. Я каким-то образом попал в число «счастливчиков».

Девушка выступает вперёд.

– Мы – Faceless. Вызываем тебя и твоего Бойца на битву заклинаний.

– Основания? – хмуро смотрю на их Жертву, Кейдзи.

– Основания? – повторяет он. – Тебе нужны основания, чтобы сразиться с нами?

– Мы сразимся в любом случае. Но хотелось бы знать, чем обязан?

– Управление чужим Бойцом – достаточная причина?

Я уже собираюсь переспросить, что он имеет в виду, но тут меня осеняет. Чёрт побери! Это же она, Хацу, была там у Саки вместе со второй девчонкой. А я ведь сделал им обеим внушение и выпроводил вон, даже не узнав Бойца Faceless, которая замечательным образом умудряется общаться и с Friendless, и с противоборствующей тусовкой. Да нет, ничего удивительного, что не узнал. Теперь-то всё ясно. И Кейдзи тем самым я разозлил основательно. Видимо, они жаловались на меня Айко, потому-то Careless и опоздали на бой.

– Ты так дорожишь своим Бойцом, что тебя это сильно задело, правда? – хоть я и нацепил на лицо наглую ухмылку, под ней скрывается лёгкая паника. Мы сражались с Faceless пять раз. В трёх случаях они побеждали, в оставшихся двух – поединок прерывался тренером.

– Она не просто Боец, она – моя сестра. Ты знаешь об этом. Никто не имеет права брать её под контроль. И никто не смеет ей приказывать! Ты поплатишься за это, Beloved!

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, но пока я не могу доставить вам такого удовольствия – у меня нет Бойца.

– У тебя есть Накахира.

– Не стоит вмешивать сюда Накахиру, – внезапно говорит Хацу. – Всем известно, что он не ровня Beloved. Такого противника неинтересно побеждать.

Любопытно. С одной стороны, мне приятно, что не я один считаю Накахиру стоящим на несколько эволюционных ступеней ниже меня. С другой – странно слышать подобное от противника. Что-то тут нечисто.

– И что ты предлагаешь? – спрашивает Кейдзи.

– Дадим время Beloved найти того Бойца, с котором не стыдно будет выйти против нас, – на её лишённом эмоций лице проступает улыбка. – Скажем, неделю.

– Недели мало, – возмущаюсь я. – За неделю невозможно найти Бойца и создать с ним полноценную Связь.

– Ну хорошо, две.

– Три.

– Хватит торговаться! – Кейдзи сжимает кулаки. – Мы даём тебе две недели – и не днём больше! Не сможешь найти кого-то другого, зови Накахиру. В конце концов, побеждать мы будем не его, а тебя.

А делать, собственно, нечего. Мы и в самом деле не на рынке. Остаётся либо принять их условия, либо отказываться от поединка.

– Договорились, – киваю я.

– Хорошо, – Кейдзи успокаивается. – Ровно через две недели, в четверг, в полночь на полигоне. Боец пусть будет любой, главное, сам приходи.

– Вы тоже не забудьте, – огрызаюсь я, но они уже развернулись и уходят прочь.

Да, отличный «сюрприз» – нечего сказать. Мало мне проблем с Накахирой, с Careless, с Гинкой и с этим парнем, который всё не идёт из головы, – так теперь к ним прибавилась битва с самыми неприятными противниками из возможных, с Faceless.

Уже начиная прикидывать, как буду выкручиваться на этот раз, дохожу до библиотеки, чтобы в тишине выполнить задание по практике боя. Ямада-сенсей велела сделать письменную работу с подробным описанием полного хода поединка, схемой расстановки участников и вычислением радиуса действия собственных заклинаний с учётом заданной площади поражения вражеского Бойца… Короче, скука смертная. На практике такие вещи показываются минуты за две, включая попутное объяснение. А вот расписывать всё это… Как минимум восемь страниц бессмысленного бумагомарательства.

Я уже на третьей странице и как раз добираюсь до вариантов отражения второй атаки, как вдруг напротив меня плюхается Ямато, шумно выдыхая, как будто бежала сюда.

– Кинка мне сказал, как его зовут, – выдаёт без предисловий.

Я тут же закрываю книгу, которую листал, и даже откладываю ручку. Смотрю на неё молча, но напряжённо. Сейчас… вот сейчас я узнаю его имя. Сейчас я услышу его. И это должно быть какое-то особенное сочетание букв – не иначе. Если же нет – дальше можно не копать, значит, я просто ошибся.

Она чувствует моё нетерпение и, явно желая помучить меня подольше, лишь загадочно улыбается и молчит. Я закусываю губу – никогда раньше не замечал за собой такой привычки.

– Ну? – тороплю, когда слушать тишину уже становится невыносимо.

– Ну ладно, – она откидывается на спинку стула и принимает скучающий вид.

Ещё одна театральная пауза, во время которой я отлавливаю, как бешено сердце колотится о рёбра. И наконец Ямато смотрит мне прямо в глаза и с хитрой улыбкой оглашает приговор:

– Агацума Соби.

Агацума… Соби… Соби…

Прикрываю глаза. Я должен что-то чувствовать или нет? Я должен волноваться или быть в эйфории? Это имя должно быть как будто знакомым мне?

– Сэймей, ты жив?

Насмешливый голос Ямато сбивает весь мой торжественный настрой. Я недовольно открываю глаза и морщусь.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Ну, удачи, мне пора.

Указательный и средний палец традиционно складываются в «V», и через секунду Ямато уже в библиотеке нет.

Открываю книгу на нужной главе, просматриваю страницу и закрываю. Ощущаю разочарование. Неприятное, совершенно пустое и горькое. Его имя ни о чём мне не говорит. Никакого чуда не случилось, когда я его услышал. Это всего лишь… имя. Не лучше и не хуже других. Правда, немного забавное. Улыбаюсь сам себе. Соби. Соби – это должно быть что-то мягкое на ощупь, но в то же время хрупкое. Что-то, что удачно помещается в ладонях, что хочется окутать в кокон, спрятать в карман и никому не показывать. Но ещё оно, наверное, гладкое, как шёлк, как родниковая вода, которая течёт сквозь пальцы. Именно родниковая – она мягче городской из кранов. И Агацума. Это явно чья-то спина, что-то, что нельзя толком рассмотреть. Немного острое на ощупь и с кислинкой на вкус. Душистое, но терпкое. Двухцветное, один цвет непременно – серый. И обязательно комнатной температуры, не холодное, нет, и не обжигающее. Вот примерно таким должно быть то, что называется Агацума Соби.

Но это имя мне ни о чём не говорит. И я ничего не чувствую, правда. Совсем ничего. И ничего магического или странного нет. Абсолютно ничего. Случайно смотрю на часы. Конечно, ничего странного, совершенно ничего.

Кроме того, что я почти час просидел с закрытыми глазами, прокручивая это имя в голове раз за разом!

Быстро поднимаюсь на ноги. Хлоп, хлоп, хлоп! – закрываю три раскинутых книги, ручку – в сумку, лист бумаги – в карман. Стопку книг почти кидаю Анзу-сан на стол, игнорирую вечное: «Нашли, что искали?» – и спешно отправляюсь к Чияко-сенсей.

Это точно он.

====== Глава 7 ======

Недовольная физиономия Накахиры – это первое, что я вижу, войдя в кабинет Чияко-сенсей. Он сидит на диване, вертя в пальцах ручку, с таким видом, будто пришёл жаловаться. Сама старушка, как обычно, монотонно барабанит по клавиатуре, наверное, даже не особенно к нему прислушиваясь. Накахира жалуется много и часто – к этому она уже привыкла.

– Сэй-кун! Хорошо, что ты зашёл! – едва я появляюсь, выражение её лица тут же становится приветливей и не таким скучающим.

Нет, она, определённо, меня любит. И куда больше, чем этого засранца.

– Добрый день, Чияко-сенсей, – улыбаюсь я. – Простите, что отрываю, но…