Текст книги "Горизонты (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 84 страниц)

Я взглянула на кобылку, сидящую в одиночестве в своём уголке, а затем заставила себя перевести взгляд обратно на Ублюдка.

– Я не знаю, что сказать, – неуверенно пробормотала я. – Я не сильна в риторике.

Затем обволокла пустое тело своей магией, собираясь левитировать его к себе.

Вытащив пистолет, жеребец приставил его к голове моей пустышки.

– Я хорошо знаю, как причинять адские страдания, но ты, Блекджек, в этом деле просто мастер. «Я не сильна в риторике». Да что, ёб, с тобой такое? Она только что потеряла своего отца и близких друзей, а ты холодна с ней, словно грёбаная луна. Она так отчаянно нуждалась хоть в ком-то, что закрутила со мной. Так что оторви зад от дивана и уладь это, а не то я закрою свой ебучий контракт, прикончив Блекджек.

И, судя по выражению глаз Ублюдка, он был настроен серьёзно. Конечно, я могла бы остановить его или даже убить, вот только существовала одна проблема…

Он был прав.

Часть меня возмущенно заявила, что этот грубиян излишне торопит события. Как он смеет? Я могу помочь Скотч, когда всё закончится. Ведь мне под силу создавать самые разные сны, чтобы обратиться к её утрате. Разговоры… это так убого. Приняв нужный облик, я могла бы решить эту проблему исподволь. А она бы даже не поняла, что ей оказывают помощь. И поэтому, в случае неудачи, я бы не пострадала. Не была бы обвинена. И не понесла бы наказания.

– Вот блин, – пробормотала я. Затем медленно направилась туда, где, сжавшись в комок, сидела Скотч с упавшей на лицо гривой. Когда я присела рядом с ней, она никак не отреагировала, лишь тихонько шмыгнув носом. И что я должна ей сказать? «Ну и как он, по шкале от одного до десяти»? Или «Как у тебя дела»? А может…

– Прости, – глухо произнесла я. Затем тяжело сглотнула. – Прости за своего отца. Прости за Рампейдж. Прости… за всё.

Она не отвечала довольно долго. Луна, должно быть, уже отправилась восвояси. Чтобы вернуться, когда Скотч уснёт, и сотворить с её снами какую-нибудь магию. Поработать над ними, пока они не придут в норму. Но я должна была терпеливо ждать, несмотря на то, как сильно это ненавидела. Несмотря на то, что картина пронзённого арматурой П-21 и рыдающей над ним Скотч стояла у меня перед глазами.

– Хотела бы я быть настоящей Принцессой. Но не думаю, что являюсь ею. Не по-настоящему. Настоящая Принцесса сумела бы спасти их обоих. Нашла бы способ. – Подняв копыта к лицу, я понаблюдала за работой изящных шестерёнок, вращающихся внутри этих замысловатых механизмов. – Я ничего не могла поделать.

– А ты пыталась? – подала голос Скотч.

Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам побежали слёзы.

– Я должна была стараться лучше. Придумать, как перерезать эту арматуру. Найти способ предотвратить запуск Горизонтов. Хоть что-то. Доставить его в Астростойло. – Я смахнула слёзы с глаз холодным металлом. – Прости.

– От твоего «прости» ничуть не легче, Блекджек! – огрызнулась Скотч, одаривая меня взглядом, настолько похожим на его, что бирюзовые глаза кобылки показались мне тёмно-голубыми. – Ты… это ты! Разносишь огромные башни и переживаешь взрывы жар-бомб! Вляпываешься в самое безумное дерьмо и едва замечаешь это! Почему же ты ничего не сделала в этот раз? Какой-нибудь трюк или… хоть что-нибудь! Почему?!

– Потому что не могла! – рявкнула я в ответ. – Чего ты хочешь от меня?

– Чуда! – выпалила кобылка. – Для чего ещё нужны Принцессы? Для чего нужны богини? – Она всхлипнула, и горячие слёзы гнева побежали по её щекам. – Ты могла… должна была… почему… почему? – умоляюще вопрошала она, но её слова буквально тонули в рыданиях. – Почему ты не спасла его?

– Потому что… – Я запнулась. Как сказать ей, что он взял с меня обещание, что я сохраню жизнь его дочери? Ублюдок был прав. Она страдает. Чертовски страдает. Не телом, но душой. И что бы я ни сказала, она повернёт это так, что начнёт винить себя в его смерти. Если уже не винит. – Он обещал мне что… что если что-нибудь случиться… я… я… – Я облизнула внезапно пересохшие губы, а затем обхватила живот. – Я должна была позаботиться о детях. Его детях. После всего, через что пришлось пройти, чтобы вернуть их, я должна была это сделать.

Ложь сработала. Боль и гнев в её глазах поутихли. И хотя они по-прежнему смотрели с подозрением, в них зародилось и сомнение. Срывающимся голосом она произнесла:

– Он говорил… говорил, что я не должна позволять тебе… сдаваться. Что я должна удерживать тебя подальше от матраса… что бы это ни значило. Следить, чтобы ты была счастлива и сосредоточена. И я старалась притворяться, что всё хорошо, но ты… делала вид, что тебе всё равно. Что это не твоя вина.

Я отвернулась к окну и с трудом произнесла, чувствуя, как сдавило горло:

– Я… Мне не всё равно… Прошу… поверь мне. – На самом деле, это была не моя вина. Не совсем. Учитывая Горизонты и его ранения… Может, если бы я настояла на том, чтобы дождаться Вельвет Ремеди и её друзей, она смогла бы сделать что-нибудь. Хотя, уберечь Хуфф от удара было куда важнее. – Хотела бы я, чтобы всё пошло по-другому, – добавила я и стиснула зубы, пытаясь усмирить поднимающуюся во мне волну паники. – Я хотела бы… так много всего…

– А я хотела лишь… помимо Папы… чтобы внутри у меня всё успокоилось. Поэтому я и… ну, ты понимаешь… с ним, – ответила Скотч, кивнув на Ублюдка, который демонстративно не смотрел в нашу сторону. – Ты говорила, что секс – это твоя кнопка перезагрузки. Я надеялась, что это перезагрузит и меня.

– Сработало? – спросила я, непроизвольно улыбнувшись самыми уголками рта.

Кобылка крепко сжала колени.

– Это было неплохо, пока продолжалось, но всё же не помогло забыться. А теперь там всё липкое и саднит – вот и все ощущения. Не встану со своего места, пока не раздобуду влажное полотенце. – Она закрыла глаза. – Я сомневалась, согласиться ли он на это вообще, но он просто спросил, уверена ли я. И позволил самой задавать темп.

– Потому что не хотел, чтобы чокнутая лунная принцесса раздавила мне голову, словно прыщ, если я причиню тебе боль или заставлю истечь кровью, – отозвался Ублюдок с другой стороны ракеты. – Если ты достаточно взрослая, чтобы по-настоящему хотеть этого, значит и достаточно взрослая, чтобы делать всё как следует. Хотя это несомненно попадает в верхнюю десятку самых раздолбайских моих поступков.

– Я же не оплошала, нет? – спросила Скотч, нахмурив брови.

Ублюдок повернулся к нам, ткнув сигаретой, словно указующим перстом, и застыл, беззвучно шевеля губами. После чего сунул сигарету обратно в рот и откинулся в кресле.

– Нет. Не будем говорить об этом. Давай просто спрячем это среди всего остального, что нужно забыть о сегодняшнем дне, – пробормотал он, слюнявя сигарету.

Скотч Тейп поникла ушками.

– Значит, я была…

– Ты была восхитительна! Великолепна! Даже фантастична! Просто ты чуть моложе, чем я предпочитаю, ясно? Не хочу знать, где ты научилась так… Знаете что? Давайте больше не вспоминать об этом. Никогда. – Ублюдок угрожающе посмотрел на нас обоих, но я просто ухмыльнулась в ответ, а Скотч Тейп пренебрежительно фыркнула. Тогда он левитировал ко мне моё старое тело. – Ладно! На этом закончим. Вы поговорили. Она больше не выказывает желания умереть. Можешь возвращаться к тому, что бы ты там ни делала, обнимаясь с этой штукой.

– Я наблюдаю за тем, что происходит в Эквестрии, – ответила я, принимая пустышку в свои объятия. – Существует давняя магическая связь между этим телом и пони, которых я встречала. – И тут воспоминания о происходящем в Хуффе обрушились на меня, словно цунами. Моя улыбка испарилась. – Дело дрянь.

– Расскажи, – попросила Скотч.

И я рассказала.

За десять минут я успела поведать им всё, начиная от разрушения Капеллы и заканчивая историей Стигиуса и Виспер. Причём, последнее расстроило Скотч намного сильнее первого. Пока живы пони, можно восстановить и города, и туалеты.

– Поверить не могу, что он сделал предложение прямо перед смертью, – произнесла Скотч Тейп, смахивая слёзы. – Худшего момента и придумать нельзя.

– Если бы он не сделал предложение, она бы не начала петь, а если бы она не запела, не думаю, что Легат самолично попытался бы остановить её. Он ведь пытался убить Виспер. Мне кажется, он её боится, – ответила я, глядя на планету, стремительно увеличивающуюся в размерах. Мы снова пролетали над землями зебр. В самом сердце их Пустоши можно было разглядеть мерцание до сих пор тлеющих мегазаклинаний. И ответственность за это несла я. Они были моими врагами, и я жаждала победы над ними, но мне и в голову не приходило, что созданное нами оружие будет продолжать убивать и столетия спустя.

– Боится? Какой-то песенки? – скептически бросила Скотч Тейп.

– Не нужно недооценивать пони, поющих вместе, – ответил Ублюдок. – Мне и самому сложно это понять, но я знавал пони, которые утверждали, что магию можно творить не только заклинаниями. Посудите сами: народ ни с того ни с сего решает спеть хором, все знают слова, попадают в унисон, иногда неизвестно откуда звучит музыка… Это магия. И когда она проявляется, земные пони способны за пару часов отстроить дом, а единорожка в огромном Кантерлоте умудряется завязать знакомство чуть ли не со всеми пони в городе. Я этого не понимаю, но мне и в голову не придёт насмехаться над таким. – Он замолчал, поджав губы. – Хотя, если я внезапно начну напевать какую-нибудь чушь, пристрелите меня, пожалуйста. Особенно, если это будет сопровождаться танцами.

Мы со Скотч на мгновение потеряли дар речи.

– Однажды, Ублюдок, ты поведаешь нам историю своей жизни.

– Разве что с пистолетом у виска, Блекджек, – ответил тот. – Хотя, возможно, даже тогда я предпочту позволить тебе спустить курок.

Покачав головой, я снова посмотрела на Эквус за окном, а затем спросила:

– Как по-вашему, долго нам ещё лететь?

– Уже не очень. Около часа, я полагаю, – ответила Скотч Тейп, покопавшись в бортовом компьютере. – Ты собираешься вернуться внутрь?

– Ещё разок. Хочу посмотреть, что поделывает Легат и остальные. Возможно, нам всем придётся собраться в Университете. Так много раненых… – «И так много погибших», – добавила я про себя. А затем, бросив последний взгляд на молодую кобылу, спросила: – Ты пришла в норму? Больше не ненавидишь меня?

– Я ненавижу то, что Принцесса, при всём своём могуществе, не способна нарушить порядок вещей, чтобы спасти тех, кого мы любим. Какой тогда в этом смысл? – с хмурым видом спросила Скотч Тейп, возясь с машиной, рядом с которой сидела в неловкой позе. – Поторопись. Мы вытащим тебя оттуда за пять минут до входа в атмосферу.

Кивнув в ответ, я прижала свой рог ко лбу пустышки. В этот раз пришлось потрудиться. Возможно, грубо прерванный сеанс ослабил магическую связь, а может, всему виной было расстояние, на котором мы находились от луны. Как бы там ни было, у меня ушла почти минута, чтобы только проникнуть в тёмное пространство, и ещё минута, чтобы отыскать последний нужный мне омут.

Голденблада.

<=======ooO Ooo=======>

– Как-то ты напряжен, – проскрипел Голденблад со стола, находящегося на крыше какого-то здания в центре Ядра. Неподалеку от него на других столах стояли несколько терминалов и десятки инкрустированных драгоценными камнями мониторов, получавших изображение с камер, развешанных по всему Хуфу. Легат отмерял шаги вдоль края крыши, на лице сплошь раздражение. Его единороги стояли в молчаливом ожидании, еще двадцать кибер-зебр окружали крышу этажом ниже. – Дела идут не так, как тебе обещал Пожиратель?

– Ноги я тебе уже оторвал. С челюстью будет еще проще, – ответил красно-полосый зебра, продолжая ходить туда-сюда вдоль края. Красные спиралевидные петли на его лице смотрелись словно глубокие рытвины, проделанные прямо в плоти. – Дела просто идут не столь быстро, как должны. Песня эта треклятая. Что такое вообще происходит с пони, когда они поют?! Все шло просто прекрасно, а потом началась эта заунывная фигня!

Легат указал копытом на Ядро, где пара мусорщиков пробирались сквозь остатки тех пони, что в былые времена пытались найти там укрытие.

– Там внизу сейчас должны быть тысячи пони! Тысячи! Жеребцов, кобыл и жеребят. Особенно жеребят! Но они, вместо этого, продолжают сражаться. А ведь я потратил столько сил, чтобы заманить твоих жалких сородичей в Хуфф.

– Ну прости, что наше желание жить не стыкуется с твоим тщательно продуманным планом по нашему полному уничтожению, – прохрипел Голденблад. – Я-то думал, что твоя победа лишь вопрос времени.

Легат сверкнул глазами.

– Если бы траекторию не изменили, Горизонты врезались бы прямо в кору и, возможно, вступили во взаимодействие с Пожирателем до того, как были бы безжалостно уничтожены. Изменение траектории должно было привести звезду прямиком сюда! – Предводитель зебр схватил гуля за шею и поднес к краю крыши. Снизу виднелась шахта, ведущая к Пожирателю. – Сети из звездного метала и магические поля должны были без особого труда её захватить! А вместо этого, звезда полетела совершенно по другому пути. Пути, который совершенно не был очевиден.

– А, так тебе все ещё заботит эта незначительная деталь? – со смешком осведомился Голденблад, а затем расхохотался.

– Что же тут такого смешного? – рыкнул Легат.

– Мы, – заливался Голденблад, – У нас обоих были до смеха изощрённые планы по истреблению всего живого… я делал это во имя спасения мира, а ты – с целью его уничтожить. Да это же просто умора! – Болезненный смех побудил Легата обрушить его на карниз белого здания, которое я опознала как Центр Министерства Стиля.

– Твои планы?! Да тебя использовали! Мой повелитель использовал тебя. А я ему охотно помогал. И я помогу ему высосать последнюю искру жизни из этой вселенной! – проревел Легат.

– Ага. Тебе было ради чего жить. Ты мог бы быть лучше, будь у тебя семья. Я бы точно был, – съязвил Голденблад.

Легат снова схватил его.

– Думаешь, я не любил?! – проорал он ему прямо в лицо.

Голденблад смотрел на бурлящего Легата.

– Я жил тысячи лет. Тысячи! Я любил даже, когда был Старкаттери и Продитьером. У меня была страсть. Наслаждение. И все это рассыпалось в прах. Близкие умирали один за другим. Жены превращались в дряхлые мешки с костями. Любовницы становились старыми, тупыми и жирными. Дети, внуки, правнуки и праправнуки на моих глазах умирали снова и снова. Насилие. Боль. Отчаянье. Снова и снова, раз за разом. И я начал коротать века в одиночестве, чтобы не переживать боль от бесконечных утрат! Жизнь – проклятье! Наказание! Насмешка! Мы живем скоротечную жизнь лишь, чтобы потом умереть, а затем наши потомки сделают также. Это же безумие!

Он снова кинул Голденблада на крышу, переломав еще пару костей, а затем взглянул на сияющую снизу шахту.

– Жизнь во многом похожа на тебя, Голденблад. Тошнотворный полуразложившийся труп, который вследствие жестокой шутки этой вселенной продолжает бороться, распространяя боль и страдание. Но я положу конец и ей и тебе, жалкий недосгнивший червь, своими собственными копытами. Я положу конец этой шутке и перенесу фронт прямо к дверям звезд, чтобы они тоже закончили свое бессмысленное существование. Я уничтожу все. Я – великий очиститель, и конец этого мира – лишь начало моей победоносной кампании против всего живого. Понимаешь? Ты хоть в состоянии осмыслить весь масштаб задуманного? Этот мир – ничто. Вы – ничто. Вы, жалкие смертные, просто еще этого не поняли!

А Голденблад просто лежал и смотрел на заливающегося монологами Легата.

«Я пытался всех убить из-за ложного чувства долга перед Эквестрией. Я мог принять только разрушение, как путь к спасению. Какой позор. Какая жалость. Какая глупость. Но вся эта ненависть… злоба… спустя тысячи лет жизни, это все, чего ты действительно жаждешь?»

– Вот, на что ты тратишь бессмертие, – сказал гуль с отвращением. – Ты жалок.

– Любой бессмертный в конечном счете на это потратит бессмертие, – ответил Легат и посмотрел на заходящие солнце: – Всяк бессмертный желает смерти. Если она не может сама за нами прийти, то мы ее позовем.

Он оглядел улицы.

– Это, конечно, ничто, но, надеюсь, этого будет достаточно. Жаль. Мне бы хотелось здесь увидеть гораздо больше жеребят. – Легат запрокинул голову и прикрыл глаза. Спустя мгновение здание задрожало. – Начали, – выдохнул он.

– Что ты делаешь? – спросил Голденблад, под звуки нарастающей дрожи. – Снова включаешь ХМА, да? – крикнул он в озабоченности.

– Не глупи: это было бы пустой тратой сил, – Легат открыл глаза и указал копытом на здание по ту сторону шахты. Воздух наполнили крики тысяч ртов. И тут здание разродилось гигантским фонтаном кровоподобного вещества. Вязкая масса вытекала из разрушенной крыши, формируя собой жутко извивающиеся чудище. Еще одно здание взорвалось фонтаном. И еще одно. Потоки красного вещества текли из окон, щелей и дверей. Затем они превращались в рои из летающих созданий вооруженный острыми, как бритва, жалами и клешнями. Собиралось в огромных пауков. Раздувались в огромные формации, который просто падали на улицы и полностью их перекрывали.

В то же самое время появились стаи мехаспарйтов, и они убивали всех, пытавшихся сбежать, лазерами и крыльями. Те же, кого настигала красная масса, похоже заражались ею, гротескно распухали и мучились в ужасной агонии, судя по тому, что Голденблад наблюдал на мониторах. На лице Легата читалось сильное раздражение, когда он смотрел на мехаспроайтов, которые похоже совершенно случайным образом пытались втиснуть аугментации в разрезы на пони, создавая ходячий ужас, пытавшийся ускакать или уковылять прочь прежде, чем его поймает и поглотит красная масса.

– Давай же, – бормотал он, глядя на экраны. – Давай! Твое время почти подошло к концу! Вот он я! Посмотри на то, что грядет! Ты могущественна, всесильна и напугана! Поддайся страху! Воспользуйся им! Воспользуйся своим могущественным и непобедимым оружием, пока не поздно! Воспользуйся!

– Ты вообще о чем? Что ты наз… – гуль замолк. – О, нет… Селестия Один…

Его глаза метнулись на небо.

Казалось, что чистое безоблачное небо на западе Хуфингтона замерцало, и золотые линии света начали образовывать кольца. Их центры были направленны прямо на заходящее солнце. И они начали крутиться.

– Да… – выдохнул Легат, смотря на игру света. – Да. Да! Давай! Сделай это!

– Нет! – крикнул Голденблад… а затем его ослепило чуть ли не испепеляющим пучком солнечного света, который кольца сфокусировали, словно линза. Но магическое поле, окружающие Министерство Стиля остановило волну света. Легат не мог сдержать радости, смотря на то, как магический щит с наслаждением поглощает энергию излучения, а дрожь тем временем становилась все сильнее.

– Да! – выкрикнул он, воздев копыта к небесам, его абсолютно черная тень пересекла собой Голденблада.

Но на этом все не прекратилось. С небес на тварей, что сочились из небоскребов, обрушились реки огня и энергии. Жуткие создания не были покрыты магическими щитами, и их плоть в мгновение ока сгорала, наполняя воздух противным сладковатым запахом горящего мяса и стекла. Один за другим, лучи палящего света низвергались то на одну, то на другую часть Ядра поджигая еще одно зараженное здание. От некоторых сразу оставался только пепел, но были и те, что были защищены куда лучше и простое попадание мегазаклинания лишь превращало их в ослепительные факела. Случалось, что лучи попадали в магические поля, которые похоже их поглощали, перед тем, как исчезнуть и ударить по другой части Ядра, может и оснащенные таким же щитом, а может и нет.

А Легат триумфально смеялся, и по его щекам текли слезы счастья.

Тем временем солнце зашло за горизонт, и мегазаклинание пробыв в действие еще минуту или две так же исчезло. Ядро пылало в огне, но стояло. Пяти минут было недостаточно, чтобы расплавить его до основания. Огромные кучи мяса шипели словно пережаренные стейки, от роев мехаспрайтов не осталось ничего, кроме пузырящихся лужиц. Половина мониторов более не получали сигналов. Стало тихо. Стало спокойно.

Затем появились огни. Одна за другой, башни, не охваченные огнем пламени, озарялись светом. Зеленый свет башен залил лежащие снизу улицы. Бесчисленное количество радиоприемников и телевизионных табло ожили и начали вещать довоенные мелодии. Остатки былой жизни предстали без купюр во всей своей уродливости перед всяким, кто мог ее сейчас увидеть. На стенах и башнях замигали и зажглись талисманы.

Все молчали. А затем:

– Что ты сделал?

– Получил столько энергии за пять минут, сколько не смог бы и за пять лет, – ответил Легат, с улыбкой смотря на призрачно люминесцирующий город.

– Зачем?

– Вот зачем, – продолжая улыбаться, сказал Легат, когда башни снова начали дрожать. Только на этот раз дрожь всю усиливалась и усиливалась, вместе с нарастающим грохотом.

Вдруг, одна из сторон стоящей неподалеку башни взорвалась. Полетевшие вниз черные панели явили миру длинный серебристый штырь, который выдвинулся из обсидианового монолита. Из стоявшего напротив задания, появился точно такой же штырь. Когда они соединились над пролегавшей снизу улицей, их пазы идеально совпали, и под свист газа сотни болтов надежно их скрепили. Тоже случилось еще с парой зданий. Затем еще и еще, и так по всему Ядру.

Затем штыри начали поворачиваться.

Небоскребы пришли в движение.

С шумом, что превосходил по громкости всё, когда-либо мною слышимое, огромные здания начали смещаться по всему городу. Неразрушимый звёздный металл, обвивающий балки и проходящий сквозь перекладины и двигатели, предохранял здания от разрушения, пока вращающиеся валы медленно прикручивали их друг к другу. Ядро сжималось воедино и в сторону от шахты в центре Хуффингтона.

– Щиты П.Р.И.З.М.А. потребляют энергию, чтобы блокировать энергию. Ты обратил этот процесс, – произнёс Голденблад, когда скрежет затих, и многие здания были теперь заподлицо друг с другом. Их фундаменты частично раскрошились, обнажая лежащую под ними и разрушенной улицей серебряную радиальную сетку с круглыми ячейками, выглядящую как широкие дыры между тонких проводов.

– Хитроумный способ применения, разработанный вашим Министерством Тайных Наук. Пол века назад я стащил из находящегося здесь центра копию этой теории. По правде говоря, это очень прискорбно, что ты так и не вовлек Твайлайт в проект Токомеир. Я прямо получаю удовольствие, когда представляю, чего мог бы достигнуть с её любопытством и амбициями.

Подобрав гуля одной ногой, он встал, осматриваясь, в то время как город вокруг них медленно себя перестраивал, а центр Министерства Стиля становился всё более изолированным шпилем, высящимся в самом центре всего этого преобразования.

– Никто не способен меня остановить. Никто не способен мне противостоять. Я уничтожу этот мир. Я спасу его от мучений. И со следующим миром поступлю так же, и со следующим, и со… – Он замолчал, заметив мелькнувший между движущихся башен зелёный огонёк. – Минуточку… что это…

Подобно пылающему огненному шару, этот свет помчался к башне Министерства Стиля. Спикировав вниз, он летел вдоль разрушенных улиц, огибая фонарные столбы, что по-прежнему торчали возле разбитых повозок. Достигнув основания башни, он скрылся из вида. А секунду спустя перед Легатом и Голденбладом внезапно возникла охваченная пламенем зелёная птица, и гуль незамедлительно почувствовал, как его переломанное тело налилось силой, а вот Легат удивлённо вытаращился на неё.

Затем, широко раскрыв клюв, птица выпустила в лицо Легату тугую струю пламени. Его плоть тут же обуглилась и разлетелась пеплом, оставляя от его головы лишь почерневший череп. Незамедлительно бросив Голденблада, он поднял ногу, чтобы защититься от огня, а окружающие его Отродья начали корчиться, некоторые из них стреляли куда попало, в то время как другие просто падали. Поток пламени иссяк, оставляя после себя пересекающую крышу башни тёмную линию из сажи. Чёрные частички костей и плоти немедленно устремились обратно к обуглившемуся лицу и ноге, восстанавливая его голову. Прошло не больше пары секунд, и он вновь был полностью цел.

Но за эти секунды успело произойти очень многое.

Воздух вокруг башни замерцал, и исчезнувшие магические поля явили взору взвод зебр с крыльями летучих мышей. А в то же самое время, вокруг башни появилась дюжина аликорнов, по четыре каждого цвета. Вельвет Ремеди, сидящая верхом на одной из фиолетовых, печально посмотрела на находящихся внизу Отродий и слегка кивнула. В тот же миг аликорны принялись обстреливать ошеломлённых противников, не дожидаясь пока единорожка отведёт взгляд.

Приземлившийся на корточки Лансер открыл огонь короткими очередями по три выстрела в головы единорогов, когда позади него сложились крылья. А приземлившаяся в противоположном углу крыши Маджина посылала дротики из своей духовой трубки настолько быстро, что было почти невозможно уследить за тем, как она её перезаряжает. Приземлившаяся со своим посохом Секаши мастерски сбивала Отродий с ног, оставляя их на растерзание другим бойцам. И всё это время башня дрожала, пока вокруг них видоизменялось всё больше Ядра.

Голденблада подняло магическим полем, но прежде, чем его утянуло прочь, полувостановившийся Легат, с гортанным возгласом: «Нет!», дёрнул гуля обратно. Когда глаза зебры восстановились, он привязал Голденблада к терминалу кабелем.

– Ты мой! – Когда голова Легата полностью восстановилась, Отродья очнулись и начали вести ответный огонь по укрытым щитами аликорнам. Ремонтные талисманы киборгов уже усердно работали, восстанавливая их тела, когда Отродья-зебры вступили в бой со своими полосатыми двойниками, в то время как Отродья-единороги противостояли магии аликорнов.

Пара зебр закидала противников спарк-гранатами, а некоторые аликорны выстрелили молниями, но энергетические выбросы были притянуты к установленным в углах крыши золотистым металлическим шестам, и поглощены ими.

Легат ринулся прямо на Лансера, когда тот послал пару пуль из снайперской винтовки в голову очередному единорогу. Но выскочивший откуда ни возьмись посох подсёк ноги Старкаттери. К его чести, он восстановил равновесие, совершив кувырок, и бросился на Секаши.

– Сбежавшая жена, – презрительно произнёс Легат, нанося ей удар ногой прямо в лицо. Она едва избежала выпада, который с легкостью мог бы стать для неё смертельным, ловко отклонив его посохом. – Жаль, что ты выяснила обо мне правду.

– Это напоминает мне… очень забавную историю… – прохрипела Секаши, непрерывно отступая вокруг терминала, к которому был привязан Голденблад. – О муже… считавшем, будто он по-прежнему женат… – Обхватив её посох передними ногами, он сильно ударил Секаши головой в лицо. Отобрав у неё посох, он переломил его и отбросил в сторону.

– Мне всегда очень нравились твои истории, – произнёс он двигаясь к ней на двух ногах с той же небрежностью, с какой ходил на четырёх. Затем прозвучало «пфпфпфпфпфпфпф», и он замолчал, а затем изогнул шею, чтобы посмотреть на дюжину воткнувшихся в круп дротиков.

– Ты плохой папочка, – произнесла прищурившаяся полосатая кобылка, заряжая очередной дротик.

Он пнул монитор, посылая его в лицо Маджине с такой силой, что кобылка заскользила к краю крыши. Лансер метнулся, чтобы поймать её прежде, чем она рухнет вниз, но маленькая зебра перевалилась через край, пропав из виду. Лансер закричал, протягивая ей в след копыта, но окровавленная и едва ли что-то чувствующая кобылка благополучно поднялась, удерживаемая магическим полем.

Секаши запрыгнула на спину Легата.

– Ты…

Но он крутанулся, и его заднее копыто поднялось, с отвратительным хрустом врезаясь ей в висок. Она рухнула на крышу, из её ушей текла кровь, а голова была свёрнута на бок.

– Не будет больше историй, любовь моя, – произнёс Легат, стряхивая дротика с крупа.

Его висок взорвался, и тело задёргалось, а вместе с ним конвульсии начались и у Отродий. Череп с мозгом восстановились раньше, чем голова вновь разорвалась на части.

– Безжалостный… злобный… проклятый… – в ярости шипел приближающийся на задних ногах Лансер, вновь и вновь стреляя передними ногами из винтовки. – Умри! – Бабах! – Сдохни же наконец! – Бабах! – Подохни, жалкое оправдание для… – Щёлк.

Миг спустя Легат уже стоял около Лансера. Ещё через миг он ударом копыт отправил сына в полёт через всю крышу. Лансер врезался в один из четырёх громоотводов, и чуть ли не обвился вокруг него, в то время как кости зебры трещали и дробились. Приблизившись к израненному сыну, Легат пинком скинул его снайперскую винтовку с крыши.

– Всегда такой неблагодарный… – пробормотал Легат.

Затем воздух над ним замерцал, и между ними приземлилась зебра. У неё были полосатые крылья летучей мыши, а на шее болталось несколько фетишей. На спине полосатой кобылы сидела ещё одна кобылка в плаще, которая соскочила на крышу, и пропищала:

– И помни, победить его тебе не под силу. Коль попытаешься ты это сделать – он убьёт тебя.

Адама стояла меж Лансером и Легатом, пока кобылка бежала к лежащей Маджине, вытаскивая для неё исцеляющее зелье.

– Я могу его победить, – произнесла Адама, свирепо смотря на него. Маджина кое-как выпила зелье. – Он же всего лишь зебра.

– Конечно. Всего лишь зебра. – Кобылка вытащила бумажный свиток и поизучала его пару мгновений. – Ну, всё же это будут твои похороны, – произнесла Пифия, накидывая капюшон обратно на голову. – Бетельгейзе даёт тебе шансы пятнадцать тысяч к одному, но ни одна другая звёзда не поддерживает его предложение. Ну, кроме Сириуса, но он псих.

– Пифия! Ты меня предала? – ошеломлённо произнёс Легат.

– Остальные убегают, спасая свои жизни, ну а я просто хочу увидеть лично, чем всё это закончится, – произнесла кобылка, прижимая к себе одним копытом оглушенную ударом Маджину, а другим карту звёздного неба. – Ты забыл первое правил, Амади. Мы используем звезды, а не служим им. Ты – жук, играющий с жар-бомбами. – Легат крутанулся, и пинком послал в кобылку монитор, но она пригнулась за миг до того, как он снёс ей в голову. – Ладно, воистину смертельно опасный жук, но от этого моя точка зрения не меняется!

Как только Легат повернулся к ней спиной, Адама начала действовать. Схватив Легата за шею, она дёрнулась назад, пытаясь его задушить. Подпрыгнув, он перевернулся через неё и перегнул её назад, а она при этом пыталась не разжать свою хватку. Его передние копыта ударили её в грудь с обеих сторон, и рёбра Адамы затрещали под этим яростным натиском. Когда она его отпустила, он, довольно ухмыляясь, сбил её с ног, пнув в неё Лансера.

– И почему они никогда не слушают? – сокрушенно произнесла Пифия, а затем приложила копыта к губам и резко свистнула – эй, как она вообще это сделала?! – ближайшей зелёной аликорне, пытавшейся поражать только киберизированных зебр. – Эй! Ты же хочешь достать его винтовку? Она запуталась в каких-то вычурных украшениях, и должна находиться двумя этажами ниже с левой стороны здания. Это было бы здорово! – Аликорн изумлённо вытаращилась на неё, и Пифия раздраженно махнула в её сторону ногой. – Вот только не надо смотреть на меня этим что-за-жуткая-зебринская-кобылка взглядом! Просто слетай и достань винтовку? Она нам понадобится! – Когда зелёная улетела вниз, она потёрла виски. – Ну в самом деле…