Текст книги "Горизонты (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 84 страниц)

– Значит, этот город – мечта? Или мечта, ставшая городом?

Она молчаливо пожала плечами, пока мы рысили мимо устремляющихся ввысь зданий с аркбутанами^[17], украшенными крыльями летучих мышей и стрельчатыми арками. А повсюду стояли посвящённые ночи обсидиановые статуи. Я уже видела кусочки Кантерлота, в воспоминаниях; это место было тёмным, но не менее величественным. Что было бы, позволь Селестия, основать Луне собственное королевство? Восстала бы она даже в этом случае? Была бы изгнана? Вернулась, и была бы принуждена править королевством, которое никогда не было её собственным? А встретились бы тогда Твайлайт и её подруги, сформировались бы между ними узы дружбы, а затем, наблюдали бы они за тем, как эти узы тают в пожаре войны? А родилась ли бы тогда я?

Всё было связано, хотелось ли мне это признавать или нет. Убей я Сангвина, или Аврору, или Шарм, то меня бы здесь не было. Когда ты изучишь хитросплетения личной жизни, любой жизни, всё они кажутся такими надуманными, однако же, а что ещё здесь можно было сделать, кроме как принять это, и продолжить жить, исходя из этого?

Когда город истаял вокруг нас, мы приблизились к единственному, что казалось здесь реальным: грозной чёрной крепости, устремляющейся в предвечно-тёмное небо. А затем, я произнесла слова, которых от себя не ожидала:

– Мне нужно поговорить с твоим отцом.

Она резко повернула голову, её глаза были широко открыты.

– Это не слишком мудрое решение, особенно столь скоро после…

Я увидела, как её ухо вновь задёргалось, и она замерла. Мы, не двигаясь, стояли в русле Хуффингтона, а вокруг нас беззвучно перемещались сухие песок и галька, как будто бы под действием невидимого течения.

Замирание не сулило ничего хорошего, но это лучше чем быть убитой во время разговора. Я подняла магией взятое из арсенала тёмно-фиолетовое копьё.

– Что там? – прошептала я.

– Я слышу эхо, – прошептала в ответ Тенебра, сосредоточенно прищурив жёлтые глаза, когда начали подёргиваться оба её уха.

– И всего-то? – разочарованно спросила я. Учитывая всё то, с чем мне уже пришлось столкнуться, это выглядело слегка комично.

– Не звуковое эхо. А эхо. – Она прервалась, и я тоже услышала это. Звук, который был смесью стенаний и всхлипываний. Он был бы жалким, если бы не звучал столь громко. – Эхо жизни.

– Призраки? Ты хочешь сказать, что здесь и в самом деле водятся призраки? – произнесла я испугано, и в то же время шокировано. Я беседовала с душой Принцессы Луны, посему предел моей доверчивости был весьма высок. – И что же нам делать?

Внезапно, из темноты появился призрак. Его тело казалось огромной, плачущей змеей, словно мощное течение, разрезающей темную поверхность. Мне казалось, что я слышу приглушенные темнотой, всхлипы огромного существа, непрестанно повторяющего: «Да что же это такое», и «Больно! Как же это больно!».

– Драпать! – проорала Тенебра, разворачиваясь, и со всех ног понеслась прочь от огромного чудища.

Плывущее над землёй змееподобное существо развернулось к нам, плача и метаясь в воздухе. Не смотря на то, что пока оно плыло за нами его кварцевое тело ничего, на самом деле, не касалось, его движения высвобождали волны силы, которые чувствовались даже на таком удалении. Я попыталась телепортироваться к Тенебре, но моя концентрация лопнула подобно мыльному пузырю. И выпучив глаза, я помчалась вслед за ней, уповая лишь на физические возможности своего тела.

К своему удивлению, я догнала её в течении минуты. Ночная пони бежала странным прихрамывающим алюром, из-за чего она спотыкалась примерно через каждую дюжину футов.

– Почему оно нас преследует?

– Оно – эхо жизни. Это не реальное существо! Оно просто хочет быть познанным. Вновь прожить свою жизнь, – прокричала она, хлопая крыльями, едва уберегавшими её от падения на землю вниз лицом.

– И что в этом такого плохого? – спросила я, оглядываясь назад, на шторм, разрезающий речное русло позади нас. Чем ближе он подбирался к нам, тем отчётливей слышалось нечто похожее на крики, и легко узнаваемое «Вуум» жар-бомб.

– Оно умерло! – прокричала она в ответ. – Неужели ты хочешь, чтобы это случилось с тобой?

Ладненько. Справедливое утверждение!

– Для меня, это будет уже не в первый раз, – возразила я, неуверенная, в прочем, в том, что смогу вернуться в этот раз, если это случится. Я вновь попыталась телепортироваться, но окружающее змея поле разрушения продолжало нарушать мою концентрацию. Сжав зубы, я вновь и вновь пыталась применить заклинание, и в конечном итоге, мой рог вспыхнул, и я телепортировалась на берег реки. Развернувшись, я увидела хромающую в одиночестве Тенебру.

– Отлично! Теперь ты можешь улететь! – Но она этого не сделала. Над плывущим по воздуху призрачным змеем висели готовые взорваться призрачные жар-бомбы. Дорогая Селестия, да что с ней такое? – Я в порядке! Лети!

Но она по-прежнему не взлетала. Её крылья неровно хлопали и только сбивали её с шага. Затем, ее глаза закатились, а ноги резко подломились, сведённые судорогой. Она упала на бок, мучительно содрогаясь. Призрачное создание стало приближаться, готовясь к атаке.

Я не думала. Я просто действовала. Я телепортировалась так чтобы встать прямо перед Тенеброй и позволила монстру ударить сначала меня.

В момент контакта, меня дернуло примерно также как когда я пользовалась шарами памяти или Персептитроном, но намного глубже. Я плыла через Хуфингтонский залив рядом с массивными линкорами, что готовились к выполнению очередной миссии. Я не любила войну пони, честно говоря откровенно ненавидела её, однако с теми не-пони кто не поддерживал военную политику Министерств случались плохие. Патрулировать залив на наличие мин-талисманов было намного проще чем сопротивляться, кроме того я же никого не убивала.

На базе внезапно включились сигналы тревоги, а затем зазвучали сирены. Пони-матросы забегали туда-сюда вдоль зданий, и на кораблях. А по небу зазмеились инверсионные следы, и было их не один или два, или даже дюжина, но сотни. А затем, они начали падать, и в мгновение ока военно-морская база стала силуэтом на фоне ослепительно-радужного сияния. Я ослепла, но слышала крики, а через какое-то время, и рёв ударной волны, прокатившейся по заливу. В поисках безопасного места я нырнула в воду, а затем… Луна взорвалась. Взрыв был настолько силён, что даже под водой, я почувствовала, как обгорела. Погрузившись на самое дно, я зарылась в ил, и молилась, чтобы эта боль прошла.

Но она не проходила. Когда я всплыла, моя восхитительная вьющаяся грива начала выпадать, а чешуя отслоилась. Затем настал черёд кожи. Потом мускулов, находящихся под ней. Я была крупнее, нежели умирающие в зелёном снегу пони, и чтобы окончательно погибнуть мне потребовались недели. А когда это произошло, я умерла на берегу этой реки, измученная и слепая. Я не хотела умирать. Ведь эта война даже не была моей…

Я не знала, стало ли это следствием того, что моё тело являлось пустышкой, или результатом того, что я была уж очень опытна в умирании, или, в конечном итоге, эхо просто не было смертельным, но призрачная змея пролетела сквозь меня и продолжила двигаться вниз по реке. Крик начал исчезать, вместе с рёвом жар-пламени. Вскоре, единственным звуком были прерывистые вздохи Тенебры у меня на копытах.

Моих медицинских познаний хватило ровно на то, чтобы просунуть древко своего копья ей между зубов, дабы она не откусила себе язык, а потом ждать окончания эпилептического припадка. Через тридцать секунд её подёргивания замедлились, а затем прекратились. Я вытащила древко и обняла ее, когда припадок перешел в рыдания. Стигиус не мог связно говорить. У Тенебры была эпилепсия. И мне стало интересно, а что бы случилось, если бы от их связи и в самом деле родились жеребята, а затем отбросила эти отвратительные мысли в сторону.

– Ну что ж, это была интересная смерть, – произнесла я, обнимая её.

Она открыла заплаканные желтые глаза, вытерла копытом сопливую мордочку.

– Ты… ты пережила это? И осталась жива?

– Ну, честно говоря, по шкале от единицы до десятки, это было в районе четырёх. То есть, умирать от радиационного заражения – это отстойно… то бишь, уж я-то знаю, ведь я дважды едва не окончила свои дни именно так… вот находиться в комнате из вопящей расплавленной плоти и металла, много, много хуже.

Она несколько секунд пялилась на меня, её неверие перерастало в шок.

– Точно-точно, – произнесла я, слегка улыбаясь. – У меня бывало и хуже.

– Полагаю, Виспер все же не такая склонная к преувеличениям хвастунишка, как я думала, – пробормотала она, осторожно вставая на ноги и подтягивая броню. Кобыла переживала из-за уязвлённой гордости. – Мне жаль, что я не смогла улететь в безопасное место, – произнесла она очень тихим дрожащим голосом. – Мне бы так хотелось, чтобы ты не видела того, что произошло, – добавила её поза.

– Полагаю, это произошло уже не в первый раз? – мягко спросила я.

– Угу. Подобное случается весьма часто, когда я… встревожена и нервничаю. У всех ночных пони есть физические, социальные, и педагогические режимы, чтобы поддерживать себя в хорошей физической форме и здравом уме. Я… часто… нарушала их. Эта… кобыла моего брата, – тактично произнесла она, будто бы очень желая сказать что-то другое. – Поначалу, она нашла их весьма забавными. К счастью, она обнаружила, что устраивать оргии намного более занимательное занятие.

– А твои родители… эм… – Ну что ж, это заводило меня на территорию неловкостей.

– Единокровные брат и сестра. У них общий отец. Мать страдала от стенокардии^[18], а отец от частой мигрени.

Я несколько секунд таращилась на неё.

– Вам всем нельзя здесь больше оставаться, – тихо сказала я ей. – Если вы стоите на грани генетического коллапса, то даже приведя сюда несколько десятков пони вы не спасёт свой народ. Мне нужно убедить его отпустить меня.

– Даже если я расскажу о том, как ты меня спасла, он будет критиковать то, какой слабой я была, а не твою храбрость, – сказала она, поднявшись на копыта.

– Но её мать поблагодарила бы тебя, – произнёс чей-то нежный голос над нами. Бледная Персефона приземлилась перед нами, вместе с Виспер и Стигиусом. Она подошла к нам и крепко обняла сначала меня, а затем Тенебру.

– Спасибо тебе, – сказала она, смотря на меня своими бледно-красными глазами.

– Всегда пожалуйста, – ответила я. – Но я имела в виду, что не могу оставаться в Тени. Каждую секунду, кто знает, что Когнитиум делает сейчас? Можешь ли ты что-то сделать?

– Может, если бы у нас был месяц, но судя по твоим словам и словам моего сына, у нас его нет, – сказала она, посмотрев на Стигиуса.

Я повернулась к нему лицом, и он поднял доску «Борьба зебр и пони. Плохо»

– Ох, ну разве он не воплощение красноречия? – проворковала Виспер, поглаживая силовым копытом его щёку, а находящаяся позади него Тенебра сделала вид будто хочет проблеваться.

Я застонала, потирая виски.

– Именно это и планировалось. Всё строилось на Предвестниках и Отродьях. Отродья начинают атаковать. Затем Предвестники спасают всех пони в Хуффе, и Когнитум приходит к власти.

– Охранница приходит к власти, как это ни странно, – произнесла Виспер. – Судя по всему, крайне металлическая версия тебя не тратила времени зря, доказывая, что именно она является самой наикрутейшей пони в Хуффе. Я могу только гадать насколько же зол сейчас Большой Папочка.

Я вздохнула и посмотрела на Персефону.

– Королева Персефона, если вы не можете помочь мне попасть домой, то не могли бы вы сказать, нет ли у ночных пони заключённого по имени Голденблад?

Эти слова тут же привели её в чувство.

– Ты о нём знаешь? – Я медленно кивнула.

– Он ещё жив? – спросила я.

– Я… – она сглотнула, потом посмотрела на Цитадель позади себя. Затем обернулась к нам. – Когда упали бомбы, мы последовали приказу Принцессы. Цитадель была запечатана, и все члены Д.М.Д. были выдворены из неё. По-видимому, это было для них довольно неожиданно. Но был один, за кем мы послали, когда поняли, что не сможем спасти Принцессу Луну. Мы вернули этого Голденблада, привели его сюда. Он поручил… потребовал… чтобы мы укрепили его камеру. С тех пор он находится в ней. Я точно не знаю, что он сейчас из себя представляет, но он жив.

– Пожалуйста. Я должна увидеть его. Мне надо узнать почему он сделал то, что сделал, – тихо сказала я.

Она, казалось, боролась с выбором. Наконец она посмотрела на Тенебру и ответила.

– Только мой муж может контактировать с ним. Его камера полностью автоматизирована. Но… – Она потёрлась носом о Тенебру. – Ты спасла мою дочь, и я помогу тебе.

Вместе со Стигиусом, и несущей меня Виспер, мы вернулись в Цитадель.

* * *

Я не слишком-то начитанная пони. В Стойле Девяносто Девять, я два года к ряду проваливалась на экзамене по чтению. А учитывая то, что я была кобылой-охранницей из ночной смены, мне всё это не казалось таким уж важным. А что мне вообще нужно было читать? Однако, была одна книга которую я с упоением читала, будучи кобылкой: Деринг Ду и Подземелье Тьмы. В ней были классные картинки, и Текстбук ненавидела её потому, что она подавала юным пони идеи о том, чтобы покинуть Стойло, и именно это делало её литературой, поскольку она была мне интересна. А примерно год назад, она всё-таки отправила её в утилизатор. Тем не менее, образы из этой истории, о дыре в земле, с решетками и цепями, врезались в мой разум, как представление о том, что представляет из себя подземелье. По пути, мы миновали несколько странных комнат. Библиотек, за возможность исследовать которые, Твайлайт, вне всяких сомнений, отдала бы пару коренных зубов. Холодную, больше не действующую химическую лабораторию, в которой всё ещё витал резкий едкий запах. И огромный, вырезанный в форме сердца, фиолетовый драгоценный камень, наполнивший меня чувством леденящего страха.

Когда Персефона, Тенебра, и я достигли подножия винтовой лестницы, я узрела круглую, массивную, ощетинившуюся зубьями дверь в форме шестерни, с символом Д.М.Д., утопленную в стену из темного базальта. Однако, она была доработана: находящийся в центре полумесяц был повёрнут набок, указывая рогами вверх, по бокам к нему были дорисованы распростёртые крылья, а в центре возвышался увенчанный звездой жезл. Персефона прорысила к панели управления, и встав перед ней, что-то набрала.

– У вас здесь есть Стойло? – Я, рефлекторно подняла копыто, чтобы проверить ПипБак-метку этого места.

– Воистину так. А ты думала, что мы берём воду и еду откуда-то ещё? Несмотря на то, что мой муж и Стигиус дают нам возможность приносить свежую еду, мы ни как не сможем рассчитывать лишь на это, продолжая при этом прятаться. – Дверь застонала и зашипела, а затем, с грохотом, медленно откатилась в сторону. – Потребовалось почти три года чтобы построить его, используя разнообразнейших тайных подрядчиков, и секретные соглашения со Стойл-Тек.

Соглашение между Скуталу, проектирующей свои Стойла, и придумывающей разнообразные социальные эксперименты, которые будут в них проводиться, и Голденбладом, рассматривающим другой вариант.

– Но, почему вы живёте на поверхности, если под вами находится Стойло? – спросила я, когда дверь откатилась в сторону. В принципе, я ожидала, что внутри будет находиться огромнейшее количество пони, но за открывшейся дверью лежало огромное, пустое, и тускло освещённое помещение. Под флагами, гласящими: «Паспортный контроль», «Военный персонал», «Правительственный персонал», «Гражданский персонал» были рядами расставлены столы. – Неужели с этим Стойлом что-то случилось?

– Вовсе нет. Просто, мы предпочитаем жить в доме наших предков, нежели в норе. Помимо этого, нам недостаёт технических навыков и нас слишком мало, чтобы эксплуатировать это место, – тихо ответила Персефона. – Наши предки, просто-напросто, ввели в режим ожидания и автоматического обслуживания столько оборудования, сколько смогли, и оставили его здесь внизу. Каждый год мы спускаемся сюда, делаем что можем, для поддержания здесь чистоты, и совершаем налёты на продуктовые запасы и водные талисманы.

В этом Стойле было что-то неправильное. Из вестибюля мы пошли в то, что, как я предполагала, было атриумом. Вот только вместо этого, мы проходили мимо указателей, показывающих влево и право. «Атриум А», «Атриум Б», «Атриум В»?

– Да насколько же велико это место? – произнесла я, изумлённо рассматривая карту на информационном стенде, внизу которой было напечатано «Мегастойло „Редут“ им. Биг Макинтоша».

– Оно такое же огромное, как замок над ним, и ещё немного сверху, – произнесла она, когда мы прорысили к лифту. Мы вошли внутрь, она нажала на одну из двадцати кнопок, и кабина начала опускаться. – Это место было построено с целью защиты наиважнейших элементов правительства Эквестрии в случае катастрофической атаки. Находясь в мире теней, можно выдержать даже самые сильные атаки. При необходимости, боевыми действиями можно было бы управлять даже в случае потери Кантерлота.

– А после того, как Луна узнала о Горизонтах, она сделала так, чтобы никто не мог воспользоваться ими, пока она не убедится, что это будет безопасно, – произнесла я, пока воспоминания Хорса не давали мне покоя, впечатлениями того, как он пытается отсеять тех, кто лоялен или полезен, и тех, от кого можно избавиться, чтобы повысить свой авторитет у Луны. – Планы эвакуации изобиловали ошибками. Не удивительно, что перегруппироваться и организоваться сумели лишь пегасы. – «И Стальные Рейнджеры, путём экспроприации других Стойл, и более мелких убежищ».

– Да. Осталось лишь символическое минимально необходимое количество персонала. Мы унаследовали это место, но даже тогда нас не набралось бы и одной десятой от того количества пони, которое должно было здесь проживать. – Дверь с шипением открылась, и я тут же вздрогнула. Наше дыхание превращалось в пар, на холодном воздухе. Персефона пошла дальше, а минуту спустя за ней последовала и я. – Без Редута, в Эквестрии начался хаос. Сети связи командования были уничтожены, но всё-ещё оставалось несколько агентов, продолжавших действовать по старому плану.

– Гранат. Вы закрыли дверь прямо перед её носом, – произнесла я, слегка улыбнувшись, и вспоминая, как она медленно умирала от радиации. Как правило, я бы ни кому не пожелала подобного, но Гранат была чрезвычайно мерзкой. Я могла по достоинству оценить адекватность решения ночных пони. Если бы сюда попала Гранат, то она, скорее всего, убила бы всех, кто встал бы у неё на пути. – А что насчет Голденблада?

– Я не знаю, что сказал он моим предкам, но каким-то образом, ему удалось убедить их в том, что его не нужно казнить, или выбрасывать умирать на зелёный снег. Мне не ведомы причины, но по его же собственной просьбе, он был заперт здесь, в этом пустом месте. Мы каждый год спускаемся сюда, и обнаруживаем, что он по-прежнему запечатан.

Я дрожала от холода, пока мы рысили вперёд. За стеклянными стенами располагались идущие в верх ряды полок, заставленные коробками.

– Что это за место? – пробормотала я, левитируя с полки одну из коробок. Моя магия очистила её от инея. «Семенной фонд AJ-2011-BM: Пшеница» было напечатано на её боку, а также срок годности, до истечения которого оставалось ещё почти триста лет!

– Склад. Один из многих. В некоторых, на вроде этого, хранятся семена и споры. А в других эмбрионы животных. – Я дёрнулась, услышав это слово, хоть у меня и была двойка по половому просвещению, но на тесте с выбором ответов именно на этот вопрос я ответила правильно. – Сотни различных видов.

«Здесь должно быть достаточно семян, чтобы покрыть потребности Хуффа в еде. Или даже больше. Понятия не имею сколько из них могут быть испорчены, но всё же».

– Здесь имеется на удивление много сырья для производства. Цеха механической обработки. А вот оружейных мастерских почти нет. Чудно, особенно учитывая назначение этого места, – добавила Тенебра.

Мы достигли конца коридора. Травление на двери гласило: «Никто». Я взглянула на неё, а затем на дверь, которая с шипением открылась. За ней находилась кубическая комната, на противоположной стороне которой находилась вторая дверь, столь же массивная, как и входная дверь Стойла. В центре комнаты, с углов которой на меня смотрели четыре лучевых энергомагических турели, стояли терминал и письменный стол. Рядом с терминалом стояла запаянная стеклянная коробочка внутри которой находилось три шара памяти, сияющих золотисто-желтоватым светом. Сильно дёрнув, я попыталась её открыть, но она не поддалась.

– А это ещё что за хрень? – спросила я, указывая копытом на четыре турели. Дело во мне, или они действительно выглядели, как: модели-приносящие-смерть-от-сверх-горячих-лучей? Глори наверняка выяснила бы это. Проклятье, как же я хочу, чтобы она была здесь.

– Они были установлены по требованию Голденблада, чтобы предотвращать бесполезные попытки получить доступ в тюрьму. Мой муж должен знать как блокировать турели, но я боюсь что не ведаю этого. И так как нужен единорог чтобы активировать эти шары памяти, а у нас их нет, то мы никогда не рисковали открыть эти двери, – она указала на терминал покрытым снегом крылом, – Как только ты его включишь, коробочка с шарами памяти откроется. Я могу лишь предполагать, что они содержат воспоминания, которые помогут тебе открыть дверь.

Я посмотрела на три сферы в их контейнере.

– О, и всего-то? – сказала я саркастически.

– Нет, – спокойно ответила она. – Они, предположительно, ещё и дополнительно зачарованы. Если тебе не известен пароль, то твоё сердце остановится, и ты больше уже никогда не проснёшься. – Я изумлённо уставилась на неё, и она робко улыбнулась. – Сама спросила.

Я вздохнула, а затем тихо фыркнула от смеха.

– Точно. Сама, – произнесла я, садясь перед терминалом. – Сомневаюсь, что я смогу просто поболтать с ним, не проходя через всё это, ведь так? – равнодушно спросила я, надеясь, что ответом будет неожиданное «да».

Персефона улыбнулась, и грустно покачала головой.

– Подобное так не делается, Блекджек. Удачи, – искренне произнесла она, наклоняясь, и крепко меня обнимая. – Пусть ночь дарует утешение и принесёт тебе покой, – торжественно произнесла она, после чего развернулась, и вышла из комнаты.

Тенебра отвела взгляд, потом подошла поближе ко мне, и легонько толкнула плечом.

– Спасибо тебе за помощь у реки. – Она оглянулась через плечо на уходящую мать. – Я… – Она снова встретилась со мной взглядом. – Тебе не нужно делать этого. Дай мне несколько дней. Я уверена, мы сможем убедить отца пересмотреть своё решение!

– Через несколько дней ничего из этого уже не будет иметь значения, так или иначе, – ответила я с лёгкой улыбкой. – Либо Когнитум или Амади победят, либо Горизонты уничтожат всё, что мне дорого. У Голденблада есть ответы. Мне нужно знать… – Я замолчала, снова переведя взгляд на терминал. – Тебе следует убраться отсюда. Учитывая моё везение, я в самый неподходящий момент чихну, и запечатаю здесь нас обеих.

– Точно, – сказала она с робкой улыбкой, потом пошла к выходу. Я развернулась, и посмотрела на клавиши терминала. Хорошо. Пора сделать это. Я вытянула копыто и… – Потому что я… – выпалила Тенебра позади меня, и я замерла, а моё копыто застыло в сантиметрах от кнопки. Повернувшись одарила её тяжелым взглядом.

– Я просто хотела… Я хочу сказать… Виспер упоминала, что тебе нравятся кобылы и…

– Я спрошу Глори, – отозвалась я так беспечно, как только могла, а потом указала на дверь своим рогом.

– Теперь извини, но мне нужно разобраться с комнатой смерти, чтобы найти ответы на мои вопросы.

– Пойдём, доченька. Она сама вернётся к нам позже, – сказала Персефона своим соболезнующим тоном.

– Точно. Точно, – произнесла Тенебра, когда моё внимание вновь сосредоточилось на терминале. Вздохнув, я обернулась, чтобы убедиться, что она уже уходит, после чего вновь потянулась копытом к кнопке. Пора бы уже этой вечеринке… Громогласный чих, прозвучавший у меня за спиной, разорвал тишину, и я, подпрыгнув от неожиданности, приземлилась, растопырив ноги по обе стороны терминала. Оглянувшись назад, я посмотрела на залившуюся краской ночную пони, утирающую крылом мордочку. – Прости. Всё из-за этого сухого воздуха…

Забавно, как приступ гнева может дать прямо-таки достаточно телекинетической силы, чтобы запустить ночную пони вдоль коридора, как бумажный самолётик. Персефона, понаблюдав за пролетевшей над головой дочерью, вздохнула, и посмотрев на меня, обречённо пожала плечами, а затем направилась вглубь коридора, чтобы помочь ей. Я прорысила обратно к терминалу, и хлопнула по клавишам копытом, прежде чем вселенная измыслила какой-нибудь способ, чтобы как-нибудь, совершенно случайно, забросить Тенебру в комнату, и запечатать нас в этом помещении.

И как только я это сделала, окружающее меня пространство зарябило, когда вокруг комнаты возник магический щит. Все четыре турели загудели, и нацелились на меня. И в довершение ко всему, коробочка с шарами памяти, тихо хлопнув, открылась. Я увидела, что каждый из шаров был очень кстати пронумерован. Я пристально посмотрела на экран терминала.

> Кто это сделал?

Ну что ж, это было до приятного неопределённо.

– Рарити, в атриуме, используя подсвечник, – саркастично протянула я, поднимая шар памяти. Я пристально посмотрела в его золотые глубины. – Ладно, Голденблад, сдавай карты, и начнём игру.

Вместе с идущими ноздря в ноздрю отвагой и бравадой, я прикоснулась рогом к шару памяти.

Как только установился контакт, я почувствовала нарастающее в голове давление, сильнейшую в мире головная боль. Это ощущалась так, будто мой череп намеревался взорваться, и я точно знала, что так и будет! Скрипучий вопрос рокотал в моей голове при каждом пульсирующем ударе.

«Чему я учил?»

«Как лгать и предавать? Сто один тайный сговор?» – Но с каждой фривольной мыслью, боль лишь усиливалась. Пульсация становилась всё сильней и сильней, при этом все мускулы моего тела оставались неподвижны. Мне это казалось, или я действительно чувствовала, как из носа капает кровь? – «Думай. Думай! Это было до Луны… в Литлхорне. Геология? Нет… ааах, моя голова. Нет, он обучал чему-то другому. Чему-то, что заставило Луну выбрать именно его. Политика? Ооооггх… всё стало смазываться. История! Он обучал…» – Мир умчался прочь.

<=======ooO Ooo=======>

Мне не удалось сразу узнать это тело. Во всех его воспоминаниях, что были до этого, Голденблад всегда ощущался, как мешок ржавых гвоздей. Если бы я не была осмотрительной, то подумала бы, что это Вэнити. Он лежал на кровати в комнате, заполненной книгами. В дверь забарабанили копытом.

– Мистер Голденблад? Мистер Голденблад? – произносил жеребёнок в дополнение к каждому стуку.

Голденблад вздохнул, и встал с кровати, в его теле ощущалась усталость. Он, широко зевнув, встряхнулся, и подошел к двери, открыл её, и с лёгкой улыбкой, изумлённо посмотрел на серого жеребчика единорога.

– Айсбранд? Что случилось? Сейчас ведь два часа ночи.

– Проблема с зеброй, сэр. Декан хочет чтобы вы пришли и поговорили с ней, и успокоили, пока не случилось чего-нибудь нехорошего, – пропищал он.

Голденблад, слегка кивнув, сразу же вышел в коридор, выложенный аметистами и чёрным деревом, и украшенный нарисованными серебряными звёздами и полумесяцами.

– Твоя адаптация проходит нормально, Айсбранд? – тихо спросил Голденблад, пока они шли мимо дверей. Одна из них была полуоткрыта, и я увидела полдюжины двухъярусных кроватей. – Сироте, должно быть, непросто привыкнуть к этому месту.

– Немного, сэр. Мама всегда хотела чтобы я получил образование. Она надеялась, что я буду достаточно умный, чтобы избегать идиотских драк, – ответил он. – Однако, я не ожидал что школа будет настолько большой.

– В Литхорне почти две сотни студентов, а рассчитан он на тысячу. В отличии от школы Принцессы Селестии, мы принимаем каждого пони что жаждет здесь учиться. – Он слегка улыбнулся. – Не то чтобы школа Принцессы Селестии для одарённых единорогов плохая, конечно.

– Я просто рад, что они приняли меня. Мои оценки не были так хороши с тех пор как Мама… кхем… – он покраснел и опустил глаза. – В общем, я от них этого не ожидал, мистер.

– Специальные помещения были сделаны для детей-сирот и жертв войны. – Он сделал паузу, и пробормотал в раздумье, – хотя я не думал, что их будет так много.

Пока они шли вдоль коридора, сквозь окна я могла видеть, что формой, школа была похожа на гигантский полумесяц, с круглым строением в центре изгиба. Четырьмя этажами ниже нас теснились полдюжины повозок. В лунном свете можно было разглядеть, как пони и зебры спят, и несут дозор. Достигнув конца коридора, мы вошли в похожий на клетку лифт, с отъёмной крышей, висящий в громадной центральной шахте. Кабина беззвучно пошла вниз, в захвате левитационных талисманов.

– Эм… сэр? – нерешительно произнёс жеребчик.

– Да, Айсбранд? – спросил он, смотря прямо перед собой на медленно проплывающую вверх стену шахты.

– Это правда, что вы жили вместе с зебрами?

– Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, возможно немного меньше. – Голденблад слегка улыбнулся. – Мать любила путешествовать. Она побывала во всех уголках Империи Зебр, а вместе с ней, и я.

– А какие они, зебры? – спросил он шаркая копытами.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Голденблад, взглянув на него. – Какие именно зебры?

– Все, – сказал Айсбранд, шаркая копытами. – Тимбл сказал, что они все колдуны со страшными масками, Брай Роза сказала мне что у них есть большие города, и Свит Грас сказал, он… сказал, что они… гм… делают… – Он покраснел, и остальные его слова потерялись в бормотании.

– Секс принадлежности? – спросил Голденблад вопросительно выгнув бровь. Айсбранд издал слабый писк, и бледный единорог усмехнулся. – Карнилиа прославляют жизнь. Всю жизнь. И создание жизни. Про детали спроси у мисс Амбер Джевел в классе здоровья, – он посмотрел на жеребёнка корчащегося в смущении, а затем добавил, – Эти зебры из разных племён, ты можешь распознать их по украшениям, которые они носят.

– На своей одежде?

– В своих ушах, – хохотнул Голденблад. – Это Таппахани. Беженцы. Таппахани – охотники и шаманы из джунглей. А заодно и великолепные повара, между прочим.

– Я думал, что все зебры одинаковые, – пробормотал жеребчик. – То, как они живут и сражаются…

– Таппахани? Сражаются? – Он тихо засмеялся, качая головой. – Нет, Айсбранд. Они не воины. – Он потёр копытом подбородок. – Однако, их поединки весьма интересны. Некоторые, пытаются приготовить блюда настолько пряные, что из-за слёз их противник становится недееспособным. Или же, устраивают соревнование, чтобы узнать, кто из них сможет украсть яйцо гигантского Руха, или собьёт из духовой трубки лист, с самого высокого дерева. Они не Роамани, войны которых алчут сражений и битв. Для них эта война более тяжелое испытание, чем для нас.