Текст книги "Горизонты (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 84 страниц)

Теперь крики толпы перемешались. Некоторые ревели, требуя крови, но были и те, кто стали встревоженно переглядываться. Луна оглядела толпу, затем перевела взгляд на Голденблада.

– Единственный ответ на эти преступления против Нас, это тот же, что применяют наши враги на поле боя: смерть. – Последовали восторженные возгласы и топот копыт, но слишком слабый для собравшейся толпы. – Осуждённый подготовил последнее слово, – громыхнула Луна чуть дрогнувшим голосом.

Включились громкоговорители. Над площадью разнеслось хриплое дыхание Голденблада, наполняя воздух глубокой дрожью с каждым вдохом, а затем раздалась гневная тирада, полная оскорблений и ярости, направленная против слабого, неэффективного, жалкого народа Эквестрии. Голденблад, присутствующий лично, сидел тихо, со слабой улыбкой на лице. Он не отрываясь глядел от Рарити, но кобыла не встретилась с ним взглядом. Когда запись закончилась, Луна торжественно произнесла:

– Как вы видите, его неуважение абсолютно, его ненависть к нашему народу непоколебима. В связи с этим, наш священный и скорбный долг обязывает приговорить Голденблада к смерти.

Толпа, минуту назад так торжествующая и едва ли не ликующая, изумлённо затихла. Из-за границы города поднялся огромный зелёно-фиолетовый дракон, сделал круг и приземлился на противоположном конце площади. Голденблад едва взглянул на возвышавшееся над ним чудовище.

– Луна… – слабо прохрипел он, встретившись взглядом с принцессой.

Аликорн холодно и надменно посмотрела на жеребца, а затем коротко кивнула.

В глотке дракона заклокотало почти также, как в лёгких Голденблада, а затем он выдохнул зелёное свечение, заполнившее весь мир. Следом пришла темнота…

… и Голденблад снова оказался в клетке. Каждый его нерв горел изнутри и снаружи. Он лежа едва дыша, с трепыхающимся сердцем. Над ним возвышалась Принцесса Селестия, глядя на него с презрением. Аликорн выглядела… старой. Усталой. Не поднимая головы, Голденблад обвёл взглядом лежащие вокруг кучи золотых монет. Затем, не говоря ни слова, Селестия отвернулась и зашагала к тоннелю.

– Подождите, – прохрипел Голденблад. Селестия остановилась, но не обернулась к нему. Жеребец попытался сесть в клетке. Покачнувшись, он поглядел ей в спину. – Я сожалею, – выдавил он.

– И о чём именно ты сожалеешь, Голденблад?

С минуту он молча смотрел на неё, а затем понурился, прижавшись к решётке.

– Обо всём.

– Так и должно быть, – ответила она в мрачной завершённости, выходя и оставляя его безвольно лежащим на полу клетки.

Он долго лежал на боку, прежде чем ощутил дрожь земли. В тоннель вошла зелёно-фиолетовая драконица и потянулась, словно кошка, разминая мышцы.

– Что ж, это было сверхдраматично, – проворчала она рокочущим голосом, сгребла золотые монеты в большую кучу и со вздохом плюхнулась на неё. – Даже и не знаю, зачем ей понадобилась вся эта морока. Если она хотела тебя убить, то должна была просто убить и всё.

– Она хочет сперва допросить меня, – слабо прохрипел Голденблад. – Устроить нечто более существенное, чем просто покопаться у меня в голове. – Он прикрыл глаза, прислонившись щекой к холодному металлическому дну клетки. – А потом она решит, что со мной делать. – Приоткрыв один глаз, он посмотрел, как драконица раскрыла сундук, загруженный самоцветами. – Может захочет приговорить меня к съедению заживо.

– Это без меня, – отозвалась драконица и высунула язык. – Пони плохо сказываются на моей талии. К тому же я понятия не имею, сколько они в тебя накачали зелья, чтоб ты выжил в моём пламени. Ещё, чего доброго, щёчки от тебя посинеют. – Подбросив в воздух с десяток самоцветов, она поймала их ртом. – Вот самоцветы, это всегда пожалуйста. – Пожевав некоторое время, она сухо заметила: – Ты выглядишь довольно спокойным, учитывая всё, что случилось.

– У меня есть, что сказать Принцессе Луне. Много важного. О допущенных мною ошибках. – Зажмурившись, жеребец покачал головой, снова прижавшись щекой к полу. – Она больше не верит мне, но когда она вырвет из меня все секреты, она узнает. Тогда, может быть, она сможет поступить правильно.

– И не убить тебя? – ухмыльнулась драконица, поигрывая пригоршней самоцветов.

Голденблад усмехнулся.

– Нет. Я заслужил смерть, – ответил он, изо всех сил стараясь быть услышанным. – Я делал такое, что ты и представить не можешь. Я был под контролем кошмаров, но не понимал, что это были кошмары, пока не стало слишком поздно. Бесповоротно поздно.

– Как драматично, – закатила глаза драконица. – Вы, пони, в этом просто специалисты. Это патология. Если ты дракон, ты просто живёшь, и если кто-то тебя убивает, так кому и быть. «Возможность поступать правильно» может и не самое справедливое мировоззрение, но в нём куда меньше истерии.

Она зачерпнула пригоршню самоцветов. В середине куче блеснул кусок ярко-розового кварца размером с копыто. На нём было заметно что-то похожее на серебряное кольцо и светящийся резной талисман в середине.

– Подожди! – прохрипел Голденблад, но его возглас оказался слишком слабым. Слишком медленным. Слишком запоздалым. – Камни ссыпались в её рот и драконица облизнулась. Голденблад тяжело поднялся на копыта. – Где ты взяла эти самоцветы?

– Я не в курсе, – пожала она плечами. – Наверное там же где вы, пони, добываете и остальные.

– Тебе надо их срыгнуть! Мне кажется там было что-то не то! – слабо прохрипел Голденблад.

– Ох уж эти пони. Не могут без драмы, – хмыкнула драконица, устраиваясь на своём монетном ложе.

– Я думаю, там был талисман!

Драконица закатила глаза.

– Точно, был. Очень вкусный. – Она усмехнулась. – Расслабься. Через день-другой это пройдёт, как и всё остальное.

– Пожалуйста, скажи кому-нибудь… – начал было Голденблад, но драконица шлёпнула хвостом рядом с клеткой.

– Утихни и поспи, я уверена, что скоро они придут и заберут тебя, – усмехнулась она.

Единорог снова и снова пытался повторять своё предупреждение, но драконица сунула в уши пару горстей золота, свернулась калачиком и продолжила спать. Наконец, он совсем охрип и замолчал. Драконица временами тихонько постанывала во сне. В конце концов Голденблад опустился на пол клетки и сознание его померкло.

Очнулся он от особенно громкого стона драконицы. Откуда-то сверху снова и снова доносилось приглушённое «вумп». Жеребец открыл глаза и обнаружил драконицу лежащей на спине.

– Что происходит? – спросил он. С её челюстей капала розовая пена.

– Какое-то нападение. Я должна была быть там и сбивать эти ракеты, но внезапно… мне стало… плохо! – Она заметалась взад-вперёд, разбрасывая золото со своего ложа. – Я никогда не болела. – Тут её прервала сильнейшая отрыжка и в воздухе над ней заколыхалось розовое облако. Драконица уставилась на него с болью во взгляде. – Это… не правильно…

Голденблад вскочил на ноги.

– Стража! Стража! – закричал он. Его хриплый голос эхом разносился по заполненной золотом пещере. Драконица ахнула, её глаза выпучились, а живот начал растягиваться. Её сотрясла ещё одна громовая отрыжка, но на этот раз она сопровождалась ещё большим выбросом розовых испарений. Единорог замер, в ужасе глядя на то, как драконица заходится в рвоте, изрыгая на свои сокровища густые потоки розового газа, словно пылающий напалм. Золото запузырилось и начало течь, словно воск, а драконица забилась в агонии.

– АХХХХ! – закричала она. – Да что же это… – что бы она ни хотела сказать дальше, её снова прервал горящий розовый поток, исторгнутый из её рта. К счастью, он оказался направлен в сторону от Голденблада, разбрызгавшись по сокровищам, на которых она содрогалась. Розовая жидкость, казалась, растворяла губы, чтобы драконица не могла держать её внутри, но её плоть пока ещё держалась. Рептилия билась в агонии, беспорядочно молотя хвостом. Вбежал отряд солдат и тут же с воплями рухнул на землю, как только их коснулась волна розового тумана.

Тот же самый туман накрыл и Голденблада, но у жеребца он вызывал лишь едва заметное раздражение. Он принялся снова и снова безуспешно наносить удары копытами по прутьям решётки. Тут хвост драконицы, роняя фиолетово-золотые капли размером с копыто, обрушился на клетку так, что она пролетела над завалами золота и врезалась в стену. Замок с щелчком открылся и Голденблад, шатаясь, выбрался наружу и сквозь сгущающийся туман поспешил вдоль стены. Тело драконицы гротескно раздулось, растягивая прочную шкуру. Сжиженное розовое облако капало из её рта, не смотря на её попытки удержать его. Миновав полдесятка стонущих и подёргивающихся стражников, чья кожа слилась с бронёй и полом, Голденблад добрался до двери и галопом, как мог, бросился по коридору.

Добравшись до сторожевого поста, он ударил по интеркому и принялся отчаянно вызывать, но никто не ответил. Несколько минут единорог пытался снова и снова… а затем Розовое Облако выползло в коридор и потекло через пост охраны. Он глядел, как оно начало растекаться по бесчисленным боковым тоннелям.

Он со всех ног бросился по коридору, пока не нашёл лестницу, которая вывела его из розового тумана. Голденблад ворвался на следующий пост охраны, оказавшийся таким же заброшенным, за исключением одного охранника, замершего в недоумении.

– Эй! Тебе тут ходить не положено!

Голденблад приблизился к настороженному синему жеребцу.

– Что происходит? Где все?

– Мы атакованы! Зебры начали атаку по всей Эквестрии! Полное безумие. Как… – Но Голденблад выскочил за дверь и уставился на солнечное небо Кантерлота. Над головой раскинулся гигантский синий купол, заключая город в огромный пузырь. Каждые несколько секунд он мерцал от взрывов, вспухающих на его поверхности.

– Как долго это уже происходит? – спросил Голденблад.

– Артобстрел начался недавно. Принцессы лично держат щит. А после того, как какие-то полосатые развернули контрабандные миномёты в лесах вокруг Зебратауна, пришлось расширить его на весь город. – Тут он замер и уставился на Голденблада. – Погоди-ка. Я ж тебя знаю! Ты тот предатель, которого мы вчера казнили! – Его глаза расширились. – Ты ж должен быть мёртвый!

– Тебе нужно найти работающий интерком. Свяжись с дворцом! Сообщи им, что под городом запущено химическое оружие. Она должна немедленно отдать приказ об эвакуации!

– Всё, что сделаю, так это суну тебя обратно в камеру! Не знаю, как получилось, что ты ещё живой, но я не допущу, чтоб ты сейчас шастал по всему городу, преда… – он замер, не договорив, потому что на лестничную клетку выполз розовый туман и начал расстилаться по полу.

– Берегись! Он ядовитый! – предупредил Голденблад. – Сначала он хлынет в крупные проходы, но долго ждать не придётся, как он просочится в каждую сточную трубу города!

Но синий жеребец недоверчиво взглянул на Голденблада.

– Ядовитый, а? А чего ж тогда ты не умер, а? Давай-ка со… – туман, теперь гораздо более тёплый, чем в сокровищнице внизу, прокатился через копыта охранника и тот дёрнулся. – Что-то… мне… как-то не хорошо.

Голденнблад попятился, но охранник остался на месте, пытаясь вытянуть копыта из пола.

– Я… я двинуться не могу… Почему… – пробормотал он, беспомощно уставившись под ноги.

Голденблад развернулся и галопом бросился в сторону министерских башен и дворца. Охранники вокруг призывали пони не паниковать, укрыться в домах и ждать дальнейших указаний. Но было множество пони, которые совсем не выглядели обеспокоенными. Они пробегали мимо, явно торопясь, но точно не паникуя.

– Я не пропущу этот сеанс хуфикюра, – резко бросила одна кобыла, взмахнув ПипБаком перед стражником. – Мне пришлось записываться на него за несколько месяцев!

Другая осторожно подгоняла по тротуару троих жеребят.

– Идёмте-ка домой. Не бойтесь. Принцесса Луна нас защитит.

Голденблад поворачивался, переводя взгляд с одного пони на другого. Продавец фруктов стоит на углу. Солдат помогает пожилым пони пройти несколько шагов. Маленькая группа детей радуется, что из-за зебр их пораньше отпустили из школы. Наконец он замер и, плача, повалился на землю у фонтана. Он лежал рядом с площадью, на которой был вчера сожжён.

– Нет… – прошептал он.

Затем земля затряслась. Из ливневых стоков донёсся резкий свист воздуха, вытесняемого давлением газа. Струи фонтана вдруг ударили вдвое выше, затем ещё вдвое, сточные решётки бассейна бешено начали вырываться пузыри. Все вокруг замерли, изумлённо оглядываясь, будто мир вдруг закричал вокруг них, а затем свист резко сошёл на нет. Мир был покоен и тих. Даже заградительный огонь, казалось, приостановился, позволив пони в недоумении осмотреться. Вниз по улице, из дверей станции охраны вырвался розовый туман, будто кто-то внутри запалил дымовую шашку.

Тут по тоннелям прокатилась ещё одна судорога, и из пары ливневых стоков в конце улицы ударили гейзеры кружащегося розового газа, затем из двух поближе, затем из следующих и волна взрывов покатилась вниз по улице в пугающе-быстрой последовательности. Металлические канализационные люки взметнулись в воздух и обрушились вниз с лязгом и грохотом. Из фонтана ударила вверх розовая струя и газ начал подниматься в небо расширяющимся клубящимся облаком.

Глухие разрывы ракет над щитом возобновились, но их заглушили ужасающие вопли умирающего Кантерлота.

Голденблад бросился вдоль по дороге, уворачиваясь от прохожих и напуганных, дрожащих пони. Облако кружилось и закручивалось вихрями и там, где оно проплывало, пони умирали. Но не все сразу. Казалось, крошечные розовые капли некоторых убивали дольше, чем остальных. Там где они касались, ткань растворялась, кожа разжижалась и даже металл на глазах покрывался коррозией. Ужасный химикат опустошал всё вокруг. Кобыл, жеребцов, жеребят. Они бежали. Кричали. Умирали.

Фасад современно выглядящего жилого дома пошатнулся и изверг из себя огромный развевающийся шлейф газа в водопаде битого стекла. Пони выбрасывались из окон, пролетали через потоки смертельного токсина и врезались в землю с ужасным влажным звуком. Жеребята, скорчившись по углам, кричали и звали родителей, а туман сжимался вокруг них. Впрочем, кричали они не долго. Голденблад же едва чувствовал ожоги от облака. Его лёгкие хрипели при каждом вдохе, но не более того. Капли жалили с лёгким дискомфортом, но затем просто стекали вниз.

Другим не так везло. Пегасы и ночные пони метались, пытаясь найти чистый воздух, махая крыльями, чтобы отогнать туман, но магический пузырь, удерживавший ракеты снаружи, также удерживал Облако внутри. Не важно, как сильно они били крыльями, в конечном счёте воздушный поток заворачивался под них, за них и обволакивал их вокруг, вынуждая их кричать и присоединяться к остальным. Пока Голденблад бежал, пони падали сквозь туман, растекаясь при падении на тротуар, словно гнилые фрукты. Похоже, не все пони умирали быстро – некоторые лежали в агонии, задыхаясь в ядовитом воздухе, при каждом вздохе жизнь вытекала из них вместе с кровью. Другие шатались вокруг, с вытекшими глазами и сплавившимися губами.

Город начал погружаться в тишину… ужасающую тишину. Но не абсолютную. На копытах некоторых пони принялись потрескивать передатчики, видимо газ вступал в реакцию с магическими компонентами и многие из них теперь испускали ХМА-подобный вопль, от которого, если Голденблад подходил слишком близко, начинали кровоточить уши. Не единожды ему приходилось возвращаться и прокладывать путь через переулки. Всё это время Облако уплотнялось и медленно росло. В конце концов, затихли даже взрывы ракет.

Голденблад промчался мимо парадного входа Министерства Военных Технологий, проковылял мимо толпы пони, медленно просачивающихся в асфальт. Цокот его копыт оглушительным эхом отражался от окружающих его молчаливых зданий. Он прошёл мимо кобылы, сидящей на скамейке в странной вертикальной позе. Она протягивала к нему копыто, тихо скуля о помощи. Скамейка сплавилась с её спиной.

– Прости, – пробормотал он аквамариновой единорожке.

А затем он бросился к гигантскому дереву. Двери отворились и розовый туман лениво пополз по коридорам.

– Флаттершай! – прохрипел Голденблад. – Флаттершай! – Выкрикивая имя пегаски, жеребец перебирался через тела. Он сунул голову в амфитеатр, затем услышал шум из-за двойных дверей неподалёку. Подбежав к ним, он на мгновение заколебался, но затем медленно распахнул створки.

В офисе царил беспорядок, но туман здесь был не такой густой. Достаточно редкий, чтобы Голденблад смог разглядеть, пусть и не чётко, кобылу у окна.

– Флаттершай? – позвал он, его голос был едва ли громче шёпота.

Секунду ответа не было, а затем кобыла тихо ответила:

– Я боюсь, её нет здесь, дорогуша. Ужасно сожалею. – Голденблад медленно приблизился к единорожке. Её шкурка создавала впечатление, будто на прекрасную картину плеснули растворителем. Её великолепная грива теперь напоминала пластик, отдельные пряди склеились в фиолетовую массу, сплавившуюся с её кожей. Кончик её копыта, прижатого к оконному стеклу, размазался, словно капля клея, закрывая трещину в стекле. Глаза кобылы сползли на её щёки, словно потёкший макияж.

– Рарити, – пробормотал Голденблад.

– Прошу прощения, дорогуша. Из-за этого тумана стало так отвратительно темно, – отозвалась она, дёрнув копытом. – И ещё, боюсь, я застряла, – тихо добавила она. – Кто это? Твой голос похож… – Она замерла. – Нет. Это невозможно… хотя… я уже умерла?

– Нет, Рарити. Нет. Это было шоу, – тихо ответил Голденблад, подходя ближе к ней. – Я думаю, Она просто хотела устроить мне ещё пару месяцев обстоятельных допросов.

– Ааа, – протянула кобыла. – Такой докучливый, и даже памятку не переслал.

– Рарити, где Флаттершай? Она… она здесь? – дрогнувшим голосом спросил Голденблад.

– Нет. Я отправила её отсюда. Использовала последние крохи моей магии, чтобы отправить её и Эйнджела в безопасное место, – пробормотала она. – Это большее, что я могла сделать для своей подруги, – прошептала она.

– Куда, Рарити? Прошу. Мне нужно найти её, – взмолился Голденблад. Он протянул копыто и коснулся её гривы, и копыто прилипло, словно к жвачке, заставив кобылу задрожать и ахнуть от боли.

– С чего бы мне говорить тебе? – прошептала Рарити.

– Я хочу убедиться, что она в безопасности, – тихо ответил жеребец. – Я… я люблю её, Рарити. И всегда любил, даже если причинял ей боль.

– У нас вошло в привычку причинять боль тем, кого мы любим, – пробормотала она и снова содрогнулась. – С другой стороны, не любить никого, это ещё одна разновидность боли. – Они оба помолчали, а затем она прошептала. – Хижина Зекоры близ Понивилля. Она в хижине Зекоры в Вечнодиком. Это было самое безопасное место, о котором я вспомнила. Она не была бы счастлива в какой-нибудь металлической гробнице под землёй.

– Нет, не была бы.

Кобыла издала тихий удушливый звук, её тело затряслось и с губ сорвался всхлип.

– Скажи мне. Я выгляжу ужасно? – проскулила она.

– Ты всегда прекрасна, Рарити, – ответил Голденблад. – И ничто не может этого изменить.

Кобыла снова всхлипнула, уголок её рта чуть изогнулся.

– Лжец. Ты всегда был таким вруном. Но спасибо тебе…

– Тебе спасибо, Рарити, – пробормотал единорог. – За то, что спасла её и за то, что рассказала мне.

По телу Рарити снова прокатилась волна дрожи, затем она глубоко вздохнула.

– Я всегда была… слишком щедра… в своих же интересах… – пробормотала кобыла. Затем дыхание её остановилось и она осела. Её тело начало заваливаться, но Голденблад подхватил её магией и поддержал так, что когда он её отпустил, казалось, будто Рарити по-прежнему просто смотрит на город, прижав копыто к окну.

– Прощай, Рарити, – пробормотал Голденблад, а затем повернулся и поспешно покинул офис. Он продолжил путь сквозь сгущающийся туман к королевскому дворцу. Ему встретились несколько пони в костюмах химзащиты, но концентрированный розовый газ разжижил и их. Перешагнув через погибших охранников, Голденблад прошёл через фойе. Розовое облако растворяло дорогие гобелены, заставляя их стекать сгустками вонючей волокнистой жижи. Казалось даже мрамор шипит и расползается от розовых испарений.

А затем жеребец вошёл в тронный зал.

Перед троном, окружённая холодным фиолетовым сиянием стояла Принцесса Луна, но когда Голденблад подошёл ближе, он разглядел, что её тело тёмное тело покрывают ожоги. Розовый яд пока не растворил её, но на её лице ясно читалась агония. От её рога в сторону крыши устремлялся синий луч.

Голденблад медленно приблизился.

– Ваше Высочество, – тихо прохрипел он, подойдя к престолу и склонившись перед ней.

– Ты! – прошипела Луна сквозь зубы, синий луч задрожал. Она ахнула, а затем с натугой восстановила луч. – Из всех, кто должен был погибнуть, ты выжил! Что за предательство хранит тебя?

– Я не знаю, ваше высочество. Полагаю, что частичное взаимодействие с этим газом в Литтлхорне дало мне иммунитет к этой химии. Это не важно, – ответил он, не поднимая головы. – Вам нужно сбежать из этого места, ваше высочество.

– Сбежать? Куда? Мэйнхеттен потерян. Клаудсдейла больше нет. Филлидельфия уничтожена. Хуффингтон пал.

– В Редут. У Эквестрии должен быть правитель. – Из горла принцессы вырвался неприятный удушливый звук, то-ли смех, то-ли рыдание. – Вы можете сбросить щит. Город потерян.

– Но не пригород. Я могу, по крайней мере, дать моим подданным ещё несколько часов на то, чтобы сбежать, – выдохнула она.

– Эквестрии нужен её правитель, ваше высочество, – повторил Голденблад. – Там должны быть планы экстренной эвакуации. Приказы отданы. Эвакуация организована.

– Пусть правят другие пони, – ответила она, покачиваясь. – Я запустила ЭП-1101.

Голденблад сник.

– Ваше высочество.

– Так и должно быть. Возможно, он найдёт кого-нибудь более достойного. – Она закрыла глаза, по её щека бежали слёзы. – Я хотела править тысячу лет. Чтобы доказать своему народу, что я могу быть доброй и любящей, что я могу позаботиться о них и оградить от всего, чего они боятся. Что я не Найтмэр Мун. Моё правление составило лишь сотую часть от этого, и я не защитила их ни от чего! – Аликорн содрогнулась от боли. – По крайней мере, я могу сделать это. Защитить свой народ ещё некоторое время.

– Принцесса… я хочу признаться, – торжественно обратился Голденблад. – Я замышлял против вас. Я боялся, что победив, вы превратитесь в тирана. Я потерял веру в вас. Я изменил ЭП-1101 так, что если он будет удалён вами, или врагом, или окажется найден недостойным пони, который попытается использовать власть во вред, он запустит оружие, что уничтожит любого победителя. Но мной манипулировали, ваше высочество. Это жалкое оправдание, но другого объяснения у меня нет. – Почему-то это вызвало у неё грустную улыбку. Луна склонила голову. – Если вы пожелаете, я исполню собственную казнь.

Луна смотрела на него, дрожа.

– Честно говоря, Голденблад, теперь мне уже всё равно. Иди и умри, если хочешь. Я же останусь здесь столько, сколько смогу.

– Принцесса Луна, я не хочу, чтобы вы погибли. Я предал вас, но я никогда не желал вам… такого… – прохрипел жеребец, обводя копытом почерневшие гобелены. – Я не хочу, чтобы вы погибли здесь, одна.

– Она не будет одна, – раздался из-за Голденблада голос Селестии.

– Нет! – воскликнула Луна. – Сестра! Почему ты не в Стойле Один?

– А ты? – нежно улыбнулась Селестия. Её рог вспыхнул и к небесам устремился второй луч, более толстый и золотисто-жёлтый. – Отдохни немного, сестра. Теперь я подержу его.

– Принцессы, пожалуйста… вам нельзя… вы не должны… вы… – Луна, задыхаясь, прервала заклинание, и жеребец запнулся под взглядами аликорнов.

– Всё ещё пытаешься советовать мне, предатель? – спросила Луна и Голденблад содрогнулся, словно от удара. – Лишь мы решаем, что дозволено и должно. Мы будем делать то, что считаем правильным. Моё правление подходит к концу и последние его мгновения я буду использовать так, как сама считаю нужным. Я буду держать щит столько, сколько возможно.

– Но ваш народ… – запротестовал единорог.

– Не ты ли волновался, что я станут тираном, Голденблад? – возразила Луна и тот снова содрогнулся. Оба помолчали несколько секунд, а затем принцесса продолжила, уже мягче. – Я рада, что ты принял меры, Голденблад. Я благодарна тебе за попытку защитить от меня Эквестрию. Хотела бы я, чтобы эти шаги были более умеренными, но тем не менее. Ты старался поступать правильно. – Голденблад медленно взглянул в обожжённое лицо своей принцессы и она ему улыбнулась.

– Знаю, у меня нет права, но… прошу, простите меня, – взмолился он.

– Это ты прости меня. Я должна была быть более мудрой принцессой, – ответила Луна, затем взглянула на свою сестру. – Я знаю, каково это, предать другого. И я знаю, что значит, быть прощённой, и чувство раскаяния. – Она обернулась к Селестии, а затем взглянула на Голденблада. – Теперь же, я отдаю мой последний приказ. Сим освобождаю тебя от служения мне. Я желаю поговорить с моею сестрой наедине.

Голденблад склонил голову.

– Я знаю, что у меня меньше прав просить вас о чём-либо, чем у кого бы то ни было, Принцесса Луна, но не могли бы вы отправить меня в Понивилль? Я… я должен принести последнее извинение.

Луна, казалась, обдумывала это, затем слегка улыбнулась.

– Флаттершай? – Жеребец отрывисто кивнул. – Я думала… не важно. Она в Понивилле?

Он сглотнул и кивнул ещё раз.

– Не знаю, выслушает ли она, но я должен попытаться.

– Сестра, – встревоженно позвала Селестия. – Ты уверена?

– Нет, но я полагаю, что в какой-то степени так нужно. – Она опёрлась о Селестию и закашлялась. – Не могла бы ты помочь мне, дражайшая сестра? – попросила Луна, засветив рог.

Белый аликорн присела и обняла её, крепче прижимая к себе. Их рога соприкоснулись.

– Всегда, Луна.

Голденблада окутало белое свечение.

– Прощай, Голди, – тихо произнесла Луна.

А Голденблад, глядя на обнявшуюся, умирающую пару, сквозь слёзы, бегущие по его щекам так, будто время замедлилось, ответил:

– Прощайте, ваши высочества.

Замок исчез, также как и газ. Жеребец обнаружил себя в запылённом коттедже, украшенном цветами и бабочками. Несколько секунд он лишь глядел в никуда, сидя посреди гостиной, а затем его затрясло. Он сжал голову копытами и зарыдал, раскачиваясь взад-вперёд, всхлипывая и задыхаясь.

– Нет времени, – прохрипел он через несколько мгновений и, взяв себя в копыта, поднялся на ноги. – Я должен найти её… сказать ей… увести её в какое-нибудь безопасное место. В Редут. В Стойло Два. В Сто Первое. Куда угодно, – пробормотал он и покинул коттедж. В отдалении он разглядел сплошную розовую сферу, скрывающую Кантерлот. Помимо неё, на горизонте поднимались грибовидные облака. Десятки. От Клаудсдейла не осталось ничего кроме светящегося тумана. Раскинувшийся неподалёку Понивилль теперь был странно тих, будто здесь упала бомба, а оставшиеся здания были лишь воспоминанием.

Голденблад медленно повернулся к лесу и вступил под сень тёмных деревьев. Больше часа он пробирался по тропинкам, спотыкаясь о ползучие растения, прежде чем вышел к древянной хижине, украшенной цветными бутылками и масками. Мгновенно его сердце забилось быстрее и он бросился внутрь.

– Флаттершай! Флаттершай! – Ответа не было. Его взгляд метнулся к лесу, а затем на вершине близлежащего холма он увидел проблеск жёлтого и розового.

Он начал взбираться по склону. Там, на вершине, сидела Флаттершай. Взгляд её постаревших бирюзовых глаз скользил по крышам Понивилля, а по щекам стекали слёзы. Жёлтые пёрышки медленно дрейфовали по ветру в его сторону, а грива с посеревшими кончиками колыхалась от доносящихся отголосков ударных волн.

– Флаттершай… – выдохнул Голденблад, остановившись. Она не обернулась. Вообще его не заметила. Тогда он шагнул ближе. – Нам нужно в…

Больше он ничего не успел сказать. Из травы метнулась белая ракета и ударила его, словно пуля. Жеребец отшатнулся и белое размытое пятно принялось таранить его снова и снова. Он заскользил вниз по холму, пока не смог остановиться.

На обломке скалы сидел белый кролик, решительно глядя на Голденблада. Не отрывая от него глаз, он протянул лапку за спину и, будто из ниоткуда, вынул таблетку Бака, которую немедленно сгрыз. Другой лапкой он указал единорогу туда, откуда тот пришёл.

– Пожалуйста, Эйнджел, мне нужно с ней поговорить. Она не может… – взмолился Голденблад, пытаясь снова вскарабкаться к пегаске, но лапка в размытом движении врезалась ему в лицо и удар снова отбросил его вниз по склону. Голденблад поднялся и рог его засиял.

– Чёрт возьми! Дай мне поговорить с ней в последний раз.

Белый кролик снова начал приближаться. Достав ингалятор, он трижды встряхнул его и вдохнул одной долгой затяжкой. Голденблад пошёл вверх и кролик снова сшиб его назад. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Пять раз Голденблад пытался прорваться мимо Эйнджела и пять раз тот сбрасывал его обратно.

– Будь ты проклят! Мне нужно с ней поговорить! Она… – и тогда кролик перестал сдерживаться. Серией ударов, таких быстрых, что зверька едва можно было разглядеть, он подбросил Голденблада в воздух, сбросил вниз по склону и стал избивать с такой силой, что тот мог лишь лежать, сжавшись в комок. Каждый раз, когда его рог начинал светиться, белая пушистая лапка ударяла в него, сбивая фокус.

Ударом заставив Голденблада разогнуться, кролик уткнул его лицом в грязь, завернул переднее копыто ему за спину и жёстким пинком запрокинул ему голову назад, снова указав в сторону Понивилля. Флаттершай по-прежнему не пошевелилась. Она смотрела вперёд, печальная и сломленная. Голденблад снова попытался двинуться и Кролик Эйнджел ударил его ногой по позвоночнику. Раздался оглушительный треск. Голденблад закричал от боли, но его задние конечности мгновенно онемели.

Его крик умер у него в горле, когда щит, укрывающий Кантерлот, замерцал. Затем он лопнул, словно мыльный пузырь и воздух вокруг города наполнился розовым: розовый газ рванул в небо, а розовая вода каскадом обрушилась вниз, всеуничтожающим ядовитым потоком. Кролик Эйнджел соскочил с искалеченного жеребца и бросился обратно, чтобы обнять плачущую кобылу. Голденблад лежал, распластавшись на траве. Медленно, он попытался подтянуть себя в сторону холма, волоча задние ноги. Даже когда пузырь исчез и гас рассеялся, ядовитое облако цеплялось за шпили, будто собираясь задержаться навсегда. Долгое время он смотрел на расходящиеся испарения, по мере того как они закрывали небо сползали по склону горы. Почти пять минут спустя по земле прокатился рокочущий грохот.

Через несколько минут после этого, Понивилль осветился тремя огромными взрывами жар-бомб, прокатившимся через лес.

– Белохвостый лес… зачем? – слабо пробормотал Голденблад, его взгляд расплывался и затуманивался. Медленно, он продолжил подъём. Сантиметр за сантиметром.

– Я только… должен сказать ей. Потом Эйнджел может убить меня, если захочет… но она должна знать…