Текст книги "Горизонты (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 84 страниц)

А вот это, походило на мой тип зебры! Готовь обед, а не воюй! Мне стало любопытно, каковы на вкус их блюда, в сравнении с тем, что готовит Глори.

Двери загудели и открылись, и пара вышла в другой коридор. Крики и плачь кобылы, раздававшиеся вдалеке, эхом отражались от тёмных стен.

– Я смогу найти путь, иди спать, Айсбранд. И помни что у тебя завтра тест по Поборникам Гармонии.

– Но, сэр, – проныл жеребёнок, – в школьном дворе ведь лагерь зебринских беженцев. Как мы можем устраивать тест в такое время?

– Таппахани не собираются вредить нам. Только если не решат приготовить для нас ужин. А теперь отправляйся в постель. Мне нужно повидаться с деканом.

Жеребёнок кивнул, и развернулся, чтобы войти в лифт, а затем остановился.

– Мистер Голденблад? Не могли бы вы мне рассказать ещё о племенах зебр завтра? – Голденблад улыбнулся и кивнул ему. Айсбранд засиял.

– Спасибо! – он нажал драгоценный камень, и двери лифта захлопнулась, и кабина тихо поползла вверх скрываясь из виду.

– Какой хороший парень… – и Голденблад порысил в направлении криков.

Когда он приблизился к двери офиса, та распахнулась, и в дверном проёме возник грязно-жёлтый единорог.

– Вот вы где! Почему так долго? Она кричит и лепечет уже около часа на её диком языке. Я уже готов был использовать успокоительное заклинание. – Его сердитый взгляд вызвал у меня желание лягнуть его в голову.

– Я пришёл сразу сюда, Дин Битербрю, – спокойно сказал Голденблад. – Она в порядке?

– В порядке? – насмешливо спросил желтый единорог. – Она пронырливая воровка. Мы поймали её вдали от остальных, когда она пряталась неподалёку. А как только мы её поймали, она начала бормотать и тараторить. – Он посмотрел через плечо. – Наверное шныряла по округе, ища что бы стащить. Директор говорит, что из студенческой лаборатории пропали целый ящик спарк-батарей, мана-конденсатор, и несколько проводников. И кто его знает, куда она их спрятала.

– Она, скорее всего, искала уборную, сэр. Если пропали какие-то вещи, то мы можем поискать их в кружке магической науки. Они, скорее всего, трудятся над каким-нибудь проектом.

– Как ты можешь быть уверен что она не брала их? – спросил Биттербрю, прищурившись.

– Она Таппахани, сэр. Если бы она захотела спрятаться от нас, то мы бы никогда её не обнаружили. И она не стала бы прятать то, что ей принадлежит. Таппахани живут общиной. Они делятся абсолютно всем, – с прохладцей ответил Голденблад.

– Дикари, – пробормотал Биттербрю, прежде чем открыть дверь в кабинет. В углу, свернувшись в тугой клубок, сидела молодая кобыла-зебра, что-то выкрикивающая скороговоркой. В стороне стояли ещё три единорога, выглядящие усталыми и нервными. – Иди. Заставь её заткнуться. Посмотрим, сможешь ли ты выяснить, что она сделала с украденными вещами.

Голденблад кивнул, и подошел к зебре. Сев на пол, он прочистил горло, а затем широко развёл ноги.

– Састимос, сэндрин а Таппахани. Ду'дэра о усхалин зхала сар о кам менджэла.

Она в течении нескольких секунд молча смотрела на него.

– Ракеса ту Пропли натсия? – озадаченно спросила она.

– Ме шавора ксари Пропли. – он замолчал, а потом засмеялся.

– Не ме охано куши трашфул. – кобыла слегка успокоилась. Её грива и лицо были покрыты дюжинами красных и синих точек, а в ушах был пирсинг из птичьих перьев. Однако, она не засмеялась вместе с ним, и вскоре Голденблад нахмурился.

– Что она сказала? – спросил один из единорогов.

– Я сказал несколько традиционных для её племени приветствий. Пошутил про своё ужасное произношение, – сказал Голденблад, попытавшись улыбнуться, но улыбка умерла у него на лице. – Она не посмеялась. Они всегда смеются над шутками. Даже моими. – Он оглянулся на жёлтого единорога.

– Что-то здесь очень не так.

– Нет, серьёзно? – кисло сказал он. – Заставь её заткнуться и вернуть то, что она украла! – потребовал Биттербрю.

– Проклятые зебры наверняка спрятали их у себя в повозках.

– В повозках находятся их кобылы и жеребята, сэр. Они не будут прятать оборудование ценой в сто бит, которое можно купить в любом магазине бытовой техники. – Голденблад закатил глаза и сказал: – Ме боро ри кам дженеси ту дика физ? Спарк курриму? Охано сиензи?

Кобыла моргнула, и быстро закачала головой.

– Ни. Никсус кам кеда. – Голденблад нахмурился, и она серьёзно сказала: – Те мерель муро мури дей, вова не каэрава дова! – Выражение страха снова вернулось.

– У неё ничего нет, – решительно сказал Голденблад.

– Конские яблоки! – прорычал Биттербрю.

– Она врёт!

– Таппахани не врут. Прополи врут. Зенкори врут. Роамани врут, если им прикажут. Таппахани никогда не лгут.

– Ме диктом там ленди-ле! – выпалила кобыла, трясясь.

– Что такое? – спросил Голденблад, потом повторил свои слова на зебринском, – хуо?

Она пркачала головой.

– Ме не кур пен! – сказала она через слёзы.

– Како нашти жаз ворта по дром о банго!

– Она украла его, не так ли? – Биттербрю сказал с победной ухмылкой.

– Нет, – сказал Голденблад.

– Она не хочет говорить, кто.

– Ну конечно это была она! Кто ещё мог взять его? – сердито отрезал жёлтый жеребец.

Голденблад посмотрел на зебру.

– Кай леллед физ?

Кобыла закрыла глаза, и дрожа сказала.

– Како…

– Кай леллед ленди? – Голденблад повторил мягче, слёзы текли по её крапчатым щекам.

– Старкаттери, – прошептала она.

– Старкаттери киншна-вова леллед ленди. Никтом-йе ленди ви-йе мок вардос. Како мук-ме. Те шордйол муро рат… Како…

– Что она сказала? – спросили остальные.

– Старкаттери. Она сказала, что Старкаттери взял его, – пробормотал Голденблад. Увидев их озадаченные лица, он вздохнул.

– Они из другого племени. Проклятые. Опасные.

Одна из единорогов поправил очки.

– Вообще-то, «проклятый», не подходящее слово. Проклятий не существует, но вместо них…

Голденблад перебил её.

– Отложим номенклатуру о чудесах в сторону, она бы не произнесла их имя если бы она не была серьёзна. Называть их племя, значит навесить на себя проклятие невезения. Обычно их зовут Одно, которое пало, или просто – Одно. – Он осмотрел всех.

– Кто-нибудь из вас видел зебру с магическими отметками на лице? Или, возможно, зебру, которая изо всех сил старается укрыть себя одеждой?

– Я думаю, тут был как минимум один, но все посходили с ума от ранений и прочего, – нервно сказала единорожка. Потом низкий, циничный смех прервал их обоих.

– Ох, пожалуйста. Это для меня слишком, – усмехнулся Биттербрю глядя на дрожащую кобылу.

– Она обокрала нас и так удобно для себя утверждает, что это забрала «злая зебра». Она считает нас за жеребят.

– Она бы не произнесла это имя, если бы не была серьёзна, – отрезал Голденблад.

– Это как если бы мы шутили о возвращении Найтмер Мун.

Сомнение появилось на лицах единорогов, и даже Биттербрю перестал выглядеть высокомерно, и на его лице появилась неуверенность.

– Ладно. Отведите её к остальным. Все, разделитесь по парам и попытайтесь найти мистическую злую пони. Мы разбудим директора, и узнаем, смогут ли они прислать солдат из Кантерлота побыстрее.

Рыжая кобыла в очках, которая пыталась высказаться о том, что проклятий не существует, подошла к Голденбладу, пока тот говорил низким, серьёзным тоном с зеброй. Она покачала головой, сказала с ужасным акцентом «спасибо», и медленно вышла из офиса, месте с парой пони.

– Возьмём северное крыло, – сказала рыжая кобыла, и вместе мы вышли в тихую школу.

– Все очень взволнованы.

– Беженцы уйдут утром, и дети смогут передохнуть пораньше, – спокойно сказал Голденблад, пока они шли через холл, открывая, осматривая, и запирая каждую аудиторию по очереди. Их рога создавали лучи света в тёмных, спокойных комнатах, заполненных рядами парт для дюжин и дюжин учеников.

– Хотя, если Старкаттери здесь, мы должны найти его.

– Почему? В смысле, конечно, мы не можем позволить им вот так бегать по школе, но настолько ли ужасны эти зебры? – спросила она, посмотрев через окно офиса. Внутри было более двух дюжин раненых зебр в импровизированной больнице, о которых заботилось полдюжины пони и ужасно выглядящая школьная медсестра. Атака, скорее всего, случилась всего несколько часов назад.

– Они… трудны для понимания. Тысячелетия назад, они попытались поработить остальные племена. Их заклеймили магией для того, чтобы все рождённые в этом племени были легко узнаваемы. Большинство зебр думают о них… ну… в том же ключе, как о зебрах думает Биттербрю, – произнёс он, быстро оглядывая очередную аудиторию. Жеребяческие рисунки с Принцессой Луной. Свисающий с мобайла^[19] бумажный пегас. На столешнице лежали письменные работы с оценкой «5», работы с оценкой «4»…

– Почему же их просто не убили, если они настолько плохие? – спросила она.

– Потому что они всё-таки зебры. Их ненавидели, но терпели. Это часть их наказания. Они знают опасную чёрную магию: могучие зебринские проклятья, и призыв злых духов, что причиняют вред их врагам.

– Ух. Ну почему все кому не лень совершают эту ошибку? Не существует никаких проклятий! Они… – вновь начала читать лекцию кобыла, когда он приложил к её рту копыто, заставив замолчать. Он услышал очень тихий щелчок закрывшейся двери.

– Все пони либо уже спят, либо патрулируют другое крыло, либо наблюдают за зебрами, ведь так? – Её глаза расширились, и она кивнула, после чего, он порысил вглубь коридора, проверяя при этом двери. Одна из них, та, что вела на лестничную клетку, была не заперта.

– О нет… Дети… – произнесла она, когда они вместе поднимались вверх.

– Постарайся не шуметь, мы ведь не хотим паники, – произнёс Голденблад. – Если ты его увидишь, то будь осторожна. Он может затевать что-то недоброе, или его могли выгнать со стоянки из-за его клейма. Я не хочу провоцировать Старкаттери, если мы можем ему помочь.

Из глубины коридора доносились удары копыт, и не разделяясь, они направились к лестницам, что находились в центре общежитий-крыльев. Из чулана помеченного «Бельё» донёсся тихий глухой звук, и Голденблад, взглянув на неё, медленно открыл его магией.

– Хаджей нанка… – Начал было Голденблад, но замер, увидев двух пунцовых от смущения жеребчиков, которые сидели обнявшись среди измятых простыней. – Да неужели?

– Простите, мистер Голденблад, мисс Сильверспаир – уныло произнёс один из этой парочки.

– Мы просто хотели попрощаться, на тот случай, если нас отправят по домам, – зардевшись, объяснил второй.

– Вы вернёте их обратно в постели? – застонав, спросил Голденблад, потирая висок.

– Разумеется. Пойдёмте, оба, – произнесла она, слегка подталкивая их в глубь коридора из которого они пришли. Голденблад вздохнул, и окинул взглядом закрытые двери. Затем, на противоположной стороне большой центральной ротонды, он заметил приоткрытую дверь. Он медленно обошел ротонду по кругу, приближаясь к двери, которая вела в уборную для кобылок. Изнутри исходило тусклое свечение и тихий глухой звук. Он осторожно нажал на дверь, приоткрывая достаточно широко, чтобы можно было заглянуть внутрь.

Внутри находилась укрытая плащом фигура, в бешеном темпе присоединяющая провода и кабели к куски розового кварца, размером с хуффбольный мяч, внутри которого находился тёмно-фиолетовый глиф-талисман. В данный момент зебра был занят тем, что при помощи изоленты приматывал спарк-батареи к остальному оборудованию.

– Чем это ты занимаешься? Киина-те са ру? – спросил Голденблад, и развернувшись, зебра в истрёпанном плаще всмотрелся в него, хрипло дыша. – Касана…

– Не оскверняй нашу речь своим грязным языком, – гаркнул ему зебра.

– Чем это ты занимаешься? – спросил Голденблад, пристально мотря на талисман. – Прекрати. Это школа. – Затем он повернул голову и проорал: – Сильверспаир! Биттербрю! Кто-нибудь!

Зебра закончил прикручивать провода к талисману. Рог Голденблада засиял, и он вздёрнул эту конструкцию в воздух.

– Я не знаю, что ты собираешься с этим делать, но…

В мгновение ока, зебра, крутанувшись в воздухе, сократил дистанцию и ударил вытянутой ногой Голденблада по шее, нарушая его концентрацию. Двигаясь плавно, он поймал странный талисман на свой круп, и, пробежав по Голденбладу, выбежал в коридор. Бегущая обратно Сильверспаир громко завизжала:

– Ты кто такой? Не подходи!

Голденблад, застонав, перекатился на ноги. Появлялось всё больше учителей, некоторые громко цокали по лестницам, а другие выходили из своих квартир. Зебра попятился, а его талисман начал светиться.

– Что это такое, Сильверспаир? Бомба? – напряженно спросил Голденблад.

– Нет! Я думаю… это промышленный генератор щёлочи, для производств. Но он модифицировал его, и подсоединил провода к конденсаторам… – она замолчала, затем её глаза расширились. – Схватите его! Быстро! Он перегрузил его!

Три преподавателя бросились на него, их рога засветились, когда они пытались выхватить талисман у зебры. Он увернулся, и отбросил нападающих с грацией и изяществом. Он бы просто не позволил им заполучить контроль над устройством, затем когда единороги были отброшены, он ударил их по рогам, глоткам, и глазам с молниеносной скоростью. Розовый талисман начал светиться.

Голденблад ринулся вперёд и схватил его, широко разведя ноги. Зебра попытался вывернуться, но Голденблад упорно толкал их обоих к краю ротонды, смотря на землю, лежащую сорока футами ниже. Зебра стиснул талисман копытами, когда они, под крики ужаса наблюдавших за этим пони, перевалились через край ротонды.

Голденблад, перевернувшись в воздухе, с грохотом рухнул на одну из находящихся десятью футами ниже лифтовых кабин, от чего та начала сильно качаться и подпрыгивать. Всё его тело болело, когда он, поднявшись на ноги, проковылял к краю, и посмотрел вниз, на лежащего ничком зебру. Голденблад ударил магией по управляющему талисману, и лифт, начав движение вниз, быстро опустился на пол.

Ослабевший белый единорог подошел к лежащему на животе зебре, рухнувшему на твёрдый чёрный мрамор как минимум с сорока футов. Кровь, из головы свернувшегося в клубок вокруг розового талисмана зебры, растеклась по полу. Кристалл гудел и пульсировал, а воздух наполнял острый запах. Голденблад внимательно посмотрел на лежащее тело.

– Отойди от него! Отойди! – кричал Биттербрю, когда он приблизился к трупу, и остановился. – Он мёртв.?

– Мне кажется, что к вашему копыту прилипла часть его мозга, – произнёс Голденблад, указывая на небольшой комок.

– Чудненько, – произнёс Биттербрю, после чего пролевитировал пару кусачек, и наклонившись, поднёс их к проводу.

Голденблад попятился на пару шагов.

– И так, какой же из проводов: синий или красный? – задумчиво произнёс он.

– Всемилостивая Луна, не перерезай если не уверен! – воскликнул Голденблад. Послышалось ещё больше цокота копыт, когда к упавшему телу прибежали пожилая кобыла-единорог, и ещё пол дюжины пони.

– Здравствуйте, Директор Дью Блоссом. А я уже почти обезвредил эту штуку, – ухмыльнулся Биттербрю. – И не нужно быть таким нерешительным, Голденблад. Ведь нужным всегда оказывается красный…

Труп взметнулся в верх, и схватив Биттербрю за голову, рванул его вниз, к кошмарным остаткам своего лица.

– Хы певый! – воскликнул он, а затем щёлкнул по талисману кончиком хвоста. Из торца устройства вырвалась струя розового тумана двадцатифутовой высоты, в которой исчезла голова Биттербрю, а когда содрогающееся тело рухнуло на пол, от неё остался лишь кровоточащий обрубок шеи. Струя тумана начала истончаться, но затем в серебряное кольцо вокруг талисмана затянуло белую пылинку, и он, запульсировав, изверг из себя ещё более плотный розовый поток.

– Получилось! Получилось! – хихикал зебра, разворачивая поток розового газа на окружающих его взрослых. С каждой секундой струя становилась всё насыщенней и толще. Пока Голденблад наблюдал за этим, с головы зебры слетел пропитанный подсыхающей кровью капюшон плаща, и он впервые увидел его лицо. Чёрные полоски перемещались подобно чернилам, но с каждой секундой его ужасные травмы восстанавливались. Полоски на его лице были похожи не на естественные зебринские узоры, но на глифы некоего ужасного тёмного заклинания. И когда Голденблад отступил в лифт, зебра развернулся и оглянулся, в то время как последние кусочки его черепа, со щелчком, встали на свои места. С беспристрастной, ужасающей уверенностью, я назвала имя этого лица.

Амади.

Голденблад отчаянно врезал по панели управления лифтом, и поморщился, когда на ней остался маленький лоскут его шкуры. Лифт рванулся вверх, в то время как розовое облако разрасталось, распространяясь во всех направлениях, и вздымаясь, всё выше и выше. Крики ужаса, издаваемые слишком многими жеребятами и учителями, начали отдаваться эхом, пока розовый туман сгущался и поднимался выше. Облако распространялось как накатывающий прилив, пока зебра метался туда-сюда.

Я уже однажды побывала в Розовом Облаке, потому это ужасное жгучее ощущение было мне хорошо знакомо. Абсолютно всё, как снаружи, так и внутри, ужасно горело, когда лифт поднялся на этаж-общежитие. Испарения уже закручивались вверх, когда лифт продолжил подниматься, и он сгорбился напротив прутьев кабины, в отчаянной попытке остаться стоять вертикально.

– Остановите лифт! Остановите лифт! – закричала Сильверспаир, левитируя в воздух жеребёнка, пока лифт продолжал подниматься вверх, в наблюдательную гидрометеорологическую башню.

Голденблад попытался ударить по панели управления, но его тело приклеилось к решеткам лифта. Он уставился вниз, на вид того, как его шкура плавится о покрытый розовым налётом металл, и закричал, а затем зашелся удушливым кашлем. Учитывая всю эту боль, я не могла винить его в том, что он не сумел остановить лифт. Однако, он с невероятной силой рванулся вперёд, и его бок потонул в огне, когда он освободился, оставляя на металле дюжину лоскутов шкуры. От его движения лифт накренился, и он впечатался в прутья на противоположной стороне кабины. Он завопил, но его вопль был всего лишь одним из десятков воплей, наполняющих центральную шахту.

Он смотрел, как учителя и учащиеся отступали от края балкона, когда розовое облако начало завиваться вверх через край и наружу. Паникующие пони давили копытами друг друга, отступая от приносящих боль испарений. Поднялся ещё один лифт, но он был заполнен извивающейся массой из полудюжины пони, и учитывая то, как они двигались, было трудно определить, где заканчивается один, и начинается другой. В глубине расползающегося облака можно было увидеть крохотные белые вспышки.

Третий лифт, в котором находились двое взрослых пони, опускался вниз. Голденблад попытался докричаться до них, чтобы они остановились, но из его горла донеслись лишь скрежет, хрип, и кашель. Эти двое исчезли в бурлящем розовом тумане, не имея никакого представления о том, насколько он опасен. Он снова рванулся вперёд, его размягчённая розовым облаком шкура рвалась, но в этот раз он непоколебимо остался стоять в центре лифта.

А когда лифт достиг вершины башни, он медленно вышел из него, испытывая жжение от каждого шага. В этом мире для него осталась лишь боль. К нему метнулись двое единорогов.

– Что происходит? Что это за вопли? – Вдоль дальней стены попискивало и потрескивало огромное громоздкое электрическое оборудование. – Мистер Голденблад? Это вы?

– Гххее тххохаай хехяаа! – выдавил он, после чего зашелся удушливым кашлем, капельки крови вылетали из его рта, сопровождая каждый его выдох. – Хоавая… атхава…

– Отрава? – спросила кобыла. Оба единорога в ужасе уставились на него, затем один из них произнёс:

– Не двигайся, Голд. Я всё поняла. – Она выстрелила магическим зарядом в крышу.

– Нет! – закричал другой единорог.

Заряд ударил в находящийся на потолке талисман, и неожиданно потоки воды обрушились на Голденблада… и на оборудование. Оно зашипело, затрещало, и под конец раздался хлопок, сопровождаемый огромным облаком серого дыма, поднявшегося из его задней части. Машина затихла, и к ней ринулся единорог.

– Нет нет нет… радио…

Боль слегка ослабла. Кобыла смотрела на него, воплощая исцеляющие заклинания, восстанавливающие ему шкуру, но его груди проку от них было мало. Жеребец же суетился возле радио. Из окна башни было видно, как далеко внизу, по повозкам беженцев, и их лагерю, прокатились волны розового тумана. Зебры убегали в сторону леса, но врата школы преградили им путь. Некоторые из них начали взбираться по ним, зажимая прутья под копытами, и карабкаясь вверх с такой поспешностью, какую я не смогла бы себе раньше представить… но они были недостаточно быстры. Розовое облако накрыло их, и вопли умирающих зебр достигли башни до того, как они оборвались. Большинство не продержалось даже до этого момента. Во внутреннем дворе, тут и там, возникало ещё больше розовых струй. А с нижних этажей всё ещё доносились крики и мольбы о помощи.

– Зачем? Кто это совершил? Как? – спросила кобыла, по щекам которой катились слёзы.

– Зеее… бр… – слабо выдохнул Голденблад, падая на бок. – Ста… ста… – но затем замолчал, давясь и кашляя.

– Это сделали зебры? – спросил жеребец, выглядывая из-за оборудования. – Нет. Как они могли? Это ведь школа! Зачем?

– Ты думаешь, им для этого нужна причина?! Они чудовища! Они использовали собственных беженцев, чтобы проникнуть в школу и убить нас всех, после того, как мы им помогли! – гаркнула кобыла сквозь слёзы.

– Нет… – прошептал Голденблад, когда окружающий мир начал тускнеть, ощущая себя так, будто его грудь наполнена расплавленным камнем. – Ста…аааах…

– Не волнуйся, Голденблад. Ты получишь помощь. Просто продержись, – произнёс жеребец, когда боль была ослаблена очередным исцеляющим заклинанием. – Мы намерены выжить. Мы, чёрт возьми, убедимся в том, что абсолютно все узнают о том, что здесь сегодня произошло!

<=======ooO Ooo=======>

Я вышла из шара памяти. Покачнулась, но сумела удержаться и выпрямилась.

Амади. Он был там. Два века назад… он был там! Не удивительно, что Голденблад был так шокирован когда увидел его в архивах Стиля. Зебра, который начал всё это, был там!

– Но почему после выздоровления он им ничего не сказал? – спросила я саму себя, пялясь в монитор.

Терминал внезапно мигнул, и появилось зернистое изображение кобылы. Внизу экрана я прочитала подзаголовок:

«За нападением на школу стоят зебры.

…многочисленные очевидцы этой бойни утверждают, что зебры несут ответственность за нападение…».

Изображение сменилось, и появился перебинтованный Голденблад, а голос жеребца за кадром произнёс:

– …учитель воочию видел ответственного за это нападение разведчика-диверсанта зебр…

Новое изображение. На экране появилась кобыла из шара памяти.

– Это было ужасно! Мы слышали, как они кричат, не имея возможности выбраться из своих комнат, в то время как ядовитого газа становилось всё больше и больше! Я по-прежнему слышу их вопли! – произнесла она, судорожно всхлипывая.

Ещё одна фотография нескольких официально украшенных зебр, окруженных репортёрами, позади которых находилась разгневанная толпа. Подзаголовок гласил: «Зебры официально отрицают Бойню в Литлхорне. Осуждают Эквестрию за убийство „беженцев“. Предполагают, что в школа Литлхорн была прикрытием для лабораторий по производству химического оружия. Хуффингтон пылает. Будут ли повторные теракты?»

Под конец появилось изображение Селестии, и стоящей подле неё Луны. Я никогда не видела, чтобы она выглядела такой… старой. Даже на зернистой фотографии я смогла увидеть глубокие тени под её глазами, и душераздирающий взгляд.

– …период национального траура. С сожалением сообщаю всем вам, что я незамедлительно слагаю с себя полномочия, и ухожу в длительный отпуск, по причине недостаточной эффективности. События этой войны превратились в… во что-то большее, чем я могла себе представить. С древних времён Эквестрия не страдала так, как страдает сейчас, и я боюсь, что способа для восстановления гармонии не существует. Но отриньте свой страх. Я передаю бразды правления королевством моей дражайшей сестре. Так же, как она оберегает всех нас по ночам, пусть же она защищает нас всех в эти тёмные времена. Я всецело ей доверяю...

Затем камера сфокусировалась прямо на Принцессе Луне, а десятки вспышек сработали. Я никогда в жизни не видела настолько перепуганной кобылы.

– Я… я хотела… эм… – начала говорить Луна, её взгляд метался от одного репортера к другому. Воцарилось долгое напряженное молчание.

– Как вы отомстите за нападение на Литлхорн, Принцесса Луна? – в конечном счёте произнёс один из репортёров. Луна пару секунд беззвучно двигала челюстью, тень страдания промелькнула на её лице, пока она силилась ответить.

Однако, прежде, чем она смогла выразить свои чувства, другой репортёр махнул копытом в её сторону.

– Можете ли вы ответить на комментарии принца Блюблада о том, что невозможен мир между нами и зебрами? – выкрикнул другой.

– Принцесса Луна! Принцесса Луна! А что вы скажите о сожжении Хуффингтона, и слухах, что к этому причастны зебры? Вы можете прокомментировать это? – закричал ещё один.

Рот Луны двигался бесшумно, в то время как она переводила взгляд с одного на другого.

– Я… ну… просто хотела сказать… – но чтобы она не намеревалась сказать, это было затоптано ещё большим количеством вопросов.

А затем Принцесса Селестия прочистила горло и вопросы тут же прекратились.

– Это естественно, что у вас есть множество вопросов, на которые Принцесса Луна обязательно ответит, но немного позже. А сейчас, извините нас, – вместе они повернулись, но я заметила моментально опустившиеся глаза, взволнованное выражение… и нахмуренные брови.

На экране вновь появился первый вопрос.

>КТО ЭТО СДЕЛАЛ?

Я набрала «АМАДИ», а затем остановилась. Этот был правильный ответ, но был ли этот ответ правильным для него? Ни кто не смог бы обвинить его в том потоке гневя, что высвободился после Литлхорна. Убийцей был Амади. Голденблад стоял на пороге смерти. Если бы он умер, то парочка из башни могла бы прийти к абсолютно таким же умозаключениям, не зависимо от того, что сказал им Голденблад. Все могли бы умереть, и возможно, ничего бы не изменилось.

Но я представила себе, как Голденблад должно быть чувствовал себя… наблюдая, как умирает мир… как умирает его Эквестрия… я знала каково это, пережить нечто подобное. Как я винила себя за то, в чём даже близко не было моей вины. Как это терзало меня изнутри. Я медленно набрала ответ:

>ГОЛДЕНБЛАД.

Терминал отключился, загудели энергомагические турели, и моё дыхание замерло.

А затем:

> ЧТО ОН ДЕЛАЛ НЕ ТАК?

Я посмотрела на два оставшихся шара.

– Во имя Селестии, с какого бы начать?

Я осторожно левитировала следующий шар и уставилась на него.

– Почему ты никогда не делал чего-нибудь простого, Голденблад? Даже сейчас? – Я вздохнула, посмотрев на шар, – Ладно. Раунд Второй!

Я притронулась к шару рогом и погрузилась в него.

– Мой единственный друг, – произнес скрипучий голос.

«Друг? У Голденблада не было друзей, только приспешники. У него были прихвостни. У него…

И так, почему я не могу дышать?»

Я осела на пол, изо всех сил пытаясь заставить воздух втянуться в мои легкие, но никак не могла вспомнить как это делается.

«Луна? Прискорбно, но нет. Псалм. Нет. Она могла быть больше чем друг. Твайлайт Спаркл? Флаттершай! Нет… моя голова начала немного кружиться. Реинбоу Деш? Эпплджек? Пинки Пай? Рарити? Нет, нет, нет, нет. Принцесса Луна? Блин, я начала повторяться! Откуда взялись все эти черные точки перед глазами? Кто-то, к кому он относился как к другу… Спайк… Хорс… нет… не Хорс. Гранат? Нет… кто-то ещё… Кто-то, кто действительно переживал о нём. Флаттершай? Нет… Лакуна… нет… думай… Кто-то, кто… Кто-то…

Троттенхеймер…»

<=======ooO Ooo=======>

И так, мне вновь напомнили, почему розовое облако не является другом пони. Когда при дыхании в груди разгорается пожар, это вне всяких сомнений весьма отвлекает. Однако, после попытки попасть в этот чёртов шар памяти, весьма приятно чувствовать, что ты дышишь. Останавливающие дыхание шары памяти? Да это просто ахуеть что. А зная мою удачливость, последний остановит мне сердце. А как долго может протянуть пони с небьющимся сердцем?

«Будешь волноваться об этом, когда это случиться, а сейчас, будь внимательна».

Голденблад шел по очень злачной улочке Кантерлота. В отдалении я могла видеть здания Министерств, на их ярких шпилях висели чёрные стяги. Всё вокруг было покрыто слоем влажной слякоти, которая капала и стекала на мостовую. Тощий кот зашипел на него, когда он прошел мимо, но Голденблад его проигнорировал.

Меж двух коробок дрожал покрытый шрамами коричневый пони, одна из передних ног которого оканчивалась скруглённой культей.

– Не пожалеете пару битов для ветерана? Я сражался с Биг Макинтошем, – попросил он, протягивая здоровую ногу.

Голденблад остановился, и вгляделся в него усталыми глазами. В едва прикрытых лохмотьями копытах пони находилась красная брошюра, с половинкой большого зелёного яблока на ней.

– Нет. Не сражался, – ответил он с холодной, жесткой интонацией. Калечный жеребец отшатнулся от него, и ещё сильнее закутался в рванину. Затем Голденблад пролевитировал три бита из своей седельной сумки. – Иди, переночуй в приюте Министерства Мира. Сегодня ночью будет холодно.

Он пошел дальше, оставляя жеребца позади, и вступил в ещё более узкий, тускло освещённый переулок. А я задалась вопросом, с чем же таким ужасным он намеревается встретиться в подобном месте. С лазутчиками зебр? Эквестрийскими отрядами ликвидаторов? Безумными учёными?

Около входа в помещение стояла в положении смирно мышекрылая кобыла-гвардеец.

– Она по-прежнему внутри? – спросил Голденблад.

– Да, сэр, – ответила гвардеец, отсалютовав крылом. Затем беспокойство проступило на её лице. – Она… в тяжелом положении, сэр.

– Все они тяжело восприняли смерть Биг Макинтош. Это была та ещё неделя. Я ожидал этого от Апплджек, но не от неё. – Он нахмурился, осматривая гигантское дерево, в котором, исходя из описания ЛитлПип, располагалось Министерство Мира. – Как же мне хочется знать, о чём они недавно беседовали.

«Да неужто есть что-то о чём не знал Голденблад? Я, не шуми… забей на это».

– Посмотрим, смогу ли я ей помочь. Помещение безопасно? – спросил он, посмотрев на дверь, из-за которой доносилась печальная мелодия.

– Ни кто не собирается её трогать, но… я не могу гарантировать, что они будут молчать об этом, – нахмурившись, произнесла ночная пони. – Возможно, нам следует их всех арестовать?

– Нет. Вам надлежит осторожно выпроводить их из помещения. Я не хочу чтобы она расстроилась ещё больше. Стиль позаботится о том, чтобы информация об этом не ушла дальше этого переулка. Министерство воспользуется «чёрной кассой», чтобы возместить причинённое им неудобство. Если они захотят большего, то добавка им точно не понравится. В последние время, у меня нет настроения для попыток шантажа, – пробормотал он, проходя через дверь, и попадая на кухню. Он оглядел персонал кухни, кивнул на дверь, а затем прошел в неё.