Текст книги "Горизонты (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 84 страниц)

– Моих приоритетов?! – взвизгнула Тенебра. – Вы… вы… целовались! В разгар битвы! – Дальше по улице, будто бы вторя её негодованию, взорвалась очередная бочка.

Стигиус вновь с ней заговорил, и её глаза округлились. Он застенчиво ухмыльнулся, постукивая друг о друга кончиками крыльев.

– Я… и не важно, что она хорошо целуется! У нас в самом разгаре битва за Хуфф. Нам нужно придерживаться наших приоритетов… – пролепетала Тенебра, слегка зардевшись.

Виспер двигалась настолько быстро, что буквально телепортировалась на спину Тенебры.

– А ты знаешь, какие у меня приоритеты, Подергушка? Я счастлива. Я наконец-то… наконец-то… наконец-то счастлива. У меня есть тот, благодаря кому я радуюсь, что живу. У меня есть будущее и семья, которых я с нетерпением ожидаю. У меня есть отец, который пусть и является мелодраматичной задницей, но всё же, он мой настоящий отец, который любил мою мать, – проговорила она Тенебре в ухо, поглаживая силовым копытом её голову. – Всё то дерьмо, которое ты всю свою жизнь воспринимала как само собой разумеющееся. Кроме того, у меня есть целый город, наполненный выебками, которых я могу убивать, когда только захочу. И это просто заебись, и я счастлива. Таковы мои приоритеты.

Она перестала поучать Тенебру, и даже помогла ей подняться на ноги.

– Просто… народ… – запинаясь, произнесла ночная пони.

– Они умирают. Подобное дерьмо случается. Но я не позволю этому разрушить моё счастье, пока есть те, кто мне не безразличен. – Желтая пегаска замолчала, поджав губы, будто бы чувствуя себя больной, а затем произнесла: – И прости меня за… то… что произошло. Надеюсь, они сумеют что-нибудь с этим поделать. Но не говори мне, что мои приоритеты кому-то вредят. Сейчас мои приоритеты впервые близки к нормальным. – Она собралась с духом, и похлопала Тенебру по спине. – И всё же… прости.

– Тебе по прежнему не хватает практики во всех этих «милых» штучках, не так ли? – мрачно пробормотала Тенебра.

– Эй, я обычно ломаю позвоночники, а не похлопываю спинам. Какой из этих двух вариантов ты предпочтёшь, Подергушка? – ухмыляясь, огрызнулась Виспер, когда они ступили на крышу старой фабрики. Промышленный центр города представлял собой полумесяц из огромных зданий, шириной в милю, протянувшийся на три мили вдоль берега восточного рукава реки Хуффингтон. Стоя на крыше, они видели сотни тёмных струек дыма, поднимавшихся в небо по всему северу, востоку, и западу. Цитадель почти полностью выгорела и была теперь укрыта серой пеленой дыма. Мраморные здания Университета на юге, и Арена на востоке были лишены предательских чёрных струек, появлявшихся по мере продвижения Отродий.

«Плохо дело», – написал Стигиус на своей дощечке.

Вздохнув, Виспер закатила глаза, а затем толкнула его силовым копытом в плечо.

– Да ладно. Если оптимистка здесь я, то значит с вами двумя что-то не так. Как насчёт того, чтобы отправиться туда и убить ещё пару тысяч этих киберсук, а затем собрать вместе всех наших друзей и устроить хорошие, жаркие потрахушки?

– Сомневаюсь, что у меня когда-либо ещё будет для этого настроение, – ответила Тенебра, и, отвернувшись, пристально посмотрела на юг.

Виспер вновь закатила глаза.

– Ух, да ладно вам, пони! Я ведь не могу быть единственной, кто счастлив на этой вечеринке.

«Я счастлив», – с улыбкой, которая не вполне виделась в его глазах, быстро нацарапал на своей доске Стигиус.

Она ухмыльнулась и вновь крепко его поцеловала.

– Я так жажду заставить тебя сегодня вечером пищать, если мир ещё будет к тому времени существовать, – промурлыкала она, и Стигиус зарделся, вновь посмотрев ей в глаза. Он наклонился и поцеловал кончик её носа, даря последний поцелуй, и сейчас покраснела уже сама Виспер. – Пойдёмте им напинаем.

– Вот это направление блокируют Мать с Отцом, – произнесла Тенебра, указывая кончиком крыла.

– Твой отец? Он сражается? – ухмыляясь, произнесла Виспер, и Тенебра кивнула. – Он снова видит?

– Охохо… – квёло произнесла ночная пони.

* * *

– ЗАБВЕНИЕ! – проревел Король Аид, посылая теневой шар в находящееся дальше по улице скопление Отродий. Вращающаяся трёх метровая сфера из чёрного огня поглощала всё на своём пути. Тело мощного ночного пони, стоящего вместе с женой позади баррикады из повозок, что перегораживали главную улицу, идущую меж двух производственных зданий, блестело от пота. Троица летунов резко приземлилась позади них, когда жеребец смахнул пот со лба. – Я хоть во что-нибудь попал?

Персефона критически оглядела желоб, прорезанный вдоль фасадов идущих вряд строений.

– Лишь нескольких, но я уверена, что противники весьма запуганы, дражайший мой, – ответила она, протянув кончики крыльев к его перевязанной голове и поворачивая её немного в сторону. – Попробуй в эту сторону, любовь моя.

– ИСКОРЕНЕНИЕ! – вновь проревел он, посылая ещё один, в этот раз гораздо более плотный, шар в скопление солдат противника. К его чести, прежде я не видела ничего, что заставляло бы Отродий разбегаться так, как творимая им магия. Даже Легат не хотел посылать своих солдат в сферы всеразрушающей тьмы.

– Намного лучше! Дорогой, как только сможешь, пошли в том направлении ещё несколько сфер, – произнесла она, а затем повернулась к новоприбывшей троице. – Ах, а вот и вы, милые мои! – Она залезла в свою перемётную сумку и достала из неё синюю бутылочку, которую передала Тенебре, с неохотой её принявшую. – Ваш вылет был приятным?

– Мама, это не вылет! – задыхаясь, произнесла Тенебра. – Это битва за само наше выживание! Вам с Отцом следует находиться там, где безопасно – в Стойле!

– И вот именно там следует находиться моим милым деточкам, – произнесла она, безмятежно улыбаясь своим отпрыскам, от чего они зарделись и засмущались. – И моим внукам тоже, – изогнув бровь, произнесла она, посмотрев на Виспер, которая скривилась от возмущения. – Если мои малыши подвергают себя ужасной опасности, то как можем мы поступать иначе? – Она замолчала, увидев, что Аид повернул голову, чтобы послушать разговор, и, потянувшись крылом, вновь нацелила его на улицу. – Вот сюда, милый.

– Ох, да, конечно. – Глубоко вдохнув, он напрягся, а затем проревел «АНИГИЛЕНИЕ!» и послал вниз по улице ещё один теневой шар, который постепенно погрузился в дорожное полотно. Однако, секунду спустя, улица под копытами возвращающихся Отродий с жутким грохотом провалилась. – Хех. От этого им точно досталось! – Он помолчал. – …Правда ведь?

– Чистая правда, любимый, – ответила она, похлопывая его по плечу. – А теперь, будь осторожен и прицелься туда, куда ты смотришь… и постарайся использовать слова со смыслом. – Она оглянулась. – Можете вернуться к своим играм. Мы позаботимся, чтобы вас не поранили.

– Да, Мамочка, – саркастично ответила Виспер, закатывая глаза.

– Виспер, я не шучу, – произнесла Персефона со спокойной улыбкой, но её глаза сияли. – Я с нетерпением ожидаю вашей свадьбы, как только мы закончим начатое. Это даст всему нашему народу повод для праздника.

– Свадьбы? Серьёзно что ли? – Стараясь сдержать вертящуюся на языке колкость, Виспер перевела взгляд с себя на Стигиуса. – То есть… он ведь не делал мне предложение… – Стигиус сглотнул и застенчиво улыбнулся своей неодобрительно на него смотрящей матери.

– Стигиус Лэфэ Эчерон! – резко произнесла она. Слегка склонив голову, он порысил вперёд. – Почему ты ещё не сделал этой молодой кобыле предложение?

Пискнув, он махнул ногой в сторону сотен марширующих в их сторону Отродий, взрывающихся бочек, ярко светящихся выстрелов из лучевых винтовок, потрескивающих и мелькающих в воздухе перед ними, и обычных признаков сражения, пока его мать, не довольно изогнув бровь, смотрела на него с лёгкой улыбкой. Она замер, вытянув в сторону Отродий ногу, и переводя взгляд с одной кобылы на другую. В конечном итоге, он сгорбился и упал на колени, выводя что-то на дощечке, зажатым во рту мелком, а затем выудил из своей седельной сумки какой-то золотой предмет. Когда он вновь повернулся к Виспер, с кончика его протянутого крыла свисала серёжка в форме кольца с большим огранённым в форме слезы лунным камнем, а на дощечке, которую он держал во рту, было написано простое послание.

«Люблю Тя. Выдешь За Мня, Пжаста?»

Она удивлённо уставилась на него, а затем слегка кивнула, её широко открывшиеся глаза блестели. Потянувшись, он защёлкнул на её левом ушке кольцо, а вокруг них свистели и звякали о металл пули. Драгоценный камень испускал десятки крошечных радужных искорок, когда вечерний свет отражался от его одулярисцирующей^[47] молочной поверхности. Она осторожно дотронулась до него кончиком крыла, будто бы желая подтверждения, что оно действительно там.

– Да… – прошептала она, а из её глаз лились слёзы. – Да! – прокричала она, крепко его обнимая, от чего он запищал.

– Поздравляю, – торжественно произнесла Персефона, когда Виспер выпустила Стигиуса из своих объятий.

– Что там происходит? – прогрохотал Аид, поворачивая голову в нашу сторону.

Персефона копытами повернула его голову обратно.

– Я объясню всё позже, радость моя. Просто продолжай посылать магию в этом направлении.

Тенебра вздохнула, но улыбнулась Виспер.

– Да уж. Поздравляю. Ты, должно быть, очень счастлива.

– Счастлива? – переспросила та с улыбкой до ушей, взмывая в воздух. А затем, к несказанному удивлению всех присутствующих, включая меня, да и самой себя, пожалуй, она начала…

…петь.

Нет пони счастливее, чем я.

Моя душа стремится в небеса.

Парю я в облаках

С песней на устах.

Вся свечусь, и причина так проста.

Когда с её губ полилась приятная, спокойная мелодия, каким-то образом разносясь над полем боя, все, и даже Король Аид, ориентировавшийся лишь на слух, изумлённо уставились на неё. Виспер, разумеется, не висела в воздухе, пока пела. Нет, она пела и при этом сражалась, как будто это было столь же естественно для неё, как и полёт. Она заворачивала петли и вертелась, а Стигиус следовал за ней, они кружились и вращались вокруг друг друга, разлетаясь, чтобы сокрушать летунов, летящих к ним, чтобы убить, но казалось неспособных их поразить. И откуда исходила эта музыка? Казалось, она следует за её песней, рассекая рокот ружейного огня и грохот от взрывающихся бочек.

Нет пони удачливей, чем я.

Щемит от счастья сердце у меня.

От солнца до луны

С миром я на ты.

И вокруг меня все мои друзья.

Её песня, похоже, достигла сражающихся пони, сплачивая их. Несколько Вспышек, подхватив мелодию, согласовывали выстрелы из своего лучевого оружия, превращая их в светящиеся полотна, которые и в самом деле, казалось, препятствовали наступлению Отродий по промышленному каньону. Сейчас создавалось такое впечатление, что Виспер со Стигиусом, которые кружась и танцуя, двигались сквозь дымящиеся руины, перестали обращать внимание на отчаянно пытающихся убить их Отродий. Свист пролетавших мимо них пуль, казалось, утих до едва слышного пчелиного жужжания.

Ведь я люблю, и в ответ любима я.

И мне не скрыть, как жду я дня…

Держась рядом, они, кружась, поднимались всё выше и выше, и её песня распространялась окрест, пробиваясь сквозь свист пуль о грохот взрывов, чтобы достигнуть каждого дружественного уха в округе. Поднявшись выше дымовой трубы, она заметила краем глаза вспышку белого света на опоясывающем верхушку кирпичной трубы мостике, которая из-за их совместного вращения быстро скрылась из виду.

Когда в объятьях у тебя

Смеяться буду беззаботно я.

И не боясь скажу,

То, что в сердце храню:

Что нет пони счастливее, чем я.

Затем время будто бы замедлило свой бег, когда очаровательная улыбка Стигиуса поблекла, а его добрые глаза округлились. Он исчез во вспышке тьмы, но лишь для того, чтобы обхватить её ногами, появившись позади. Она недоумённо оглянулась, но он внезапно врезался в неё, толкая её в резкое вращение, когда на её боку появилась источающая боль линия. Когда она выровняла полёт, внешний вид её шкуры портила кровоточащая царапина, а перед ней находился смотрящий ей в лицо Стигиус. Его крылья упорно пытались удержать его в воздухе, а она удерживала его скользкие от крови ноги своими. На его губах расцвела слабая улыбка. Они приняли форму трёх коротких слов, а затем он низвергнулся с небес, и кровь подобно дождю блестела в окутывающем его багряном сиянии. Не было ни какой музыки. Не было вообще ни каких звуков, когда он упал с её протянутых ног, и его желтая метка исчезла с её Л.У.М.-а.

Её взгляд обратился к мостику, и она увидела три фигуры. И лишь одна была вооружена. И лишь одна была ей нужна.

Легат.

Защищаемый с боков парой Отродий-единорогов, он со спокойной, невозмутимой улыбкой целился в неё из зебринской винтовки. С его спины, будто некий гротескный талисман свешивалось отвратительное тело Голденблада, который печально смотрел на неё.

– Замолчи, – произнёс Легат. Возникла вспышка, прозвучал единичный выстрел, и по её телу растеклось онемение. Она упала вниз, в огонь, дым, и стрёкот ружейного огня.

Её безвольные крылья медленно двигались сквозь дым, замедляя её падение, пока она летела вниз, из её ран струилась кровь, и по телу расползалось ощущение оцепенения. Она вгляделась в голубое небо, двух единорогов, искалеченного Голденблада, падающие вокруг неё золотистые перья и капельки крови, и улыбающегося зебру…

Затем Виспер врезалась натянутые поперёк дороги старые кабели, и толстые, покрытые резиной жилы ещё сильнее замедлили её падение, прежде чем они щёлкнули и выдернулись прямо из стены. Её крылья трещали как щепки под ней. Затем она рухнула посреди пустой улицы и замерла неподвижно. Казалось, она целую вечность лежала там, истекая кровью, ни о чём не думая… ни чего не чувствуя.

– Стигиус, – прошептала она.

Она медленно повернулась, и боль расцвела… но это была отдалённая боль. Абстрактная боль, которую она чувствовала лишь из-за жалкой раны в плоти и сломанных костей. Она пристально посмотрела вверх по улице… вниз по улице…

Вон там, проблеск фиолетового и серого. С трудом, встав на ноги, она побрела, пошатываясь, к своему ночному пони, а с её спины и груди капала кровь. Пока она шла, выкашливая красные пузыри, появились Отродья. Они улыбались и не препятствовали её проходу, пока она всё ближе подходила к Стигиусу. Он лежал на боку, слегка скрючившись, а под ним растекалась тёмно-малиновая лужа. Упав на колени в остывающую кровь, она уставилась на его бледное улыбающееся лицо, и погладила его щёку окровавленным копытом, но он не пошевелился.

Отродья обступили её со всех сторон. И тихо, почти шёпотом, Виспер вновь запела:

Нет пони счастливее, чем я…

Ведь надолго мне не пережить тебя…

Всё ближе подступает тьма…

От счастья нету и следа…

Так одиноко… в сердце лёд…

Мне остаётся лишь одно…

Холодный ствол прижался к её лбу, и Виспер подняла свои полные слёз глаза.

– Ш-ш-ш… – произнесли Отродья в унисон… за исключением нескольких, которые наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой со странным сконфуженным выражением лица. – Не нужно больше боевых гимнов, пони.

Виспер улыбнулась и закрыла глаза.

Воздух разорвал сухой треск, и вокруг неё закружился горячий пепел.

Открыв глаза, она увидела оседающую перед собой светящуюся красным светом кучку горячей золы. Ещё полдюжины врагов погибли, превратившись в оседающие кучки пепла, когда Вспышки и несколько Поджигателей верхом на ночных пони спустились на улицу. Персефона скакала верхом на Аиде, крича при этом: «Налево, нет, милый, на твоё другое лево!», в то время как остальные пикировали к Виспер. Крылья приземлившейся Тенебры дрожали, пока она вытаскивала из своей перемётной сумки фиолетовые бутылочки. Виспер уставилась мимо них на Легата, сердито смотрящего на всех со своего высокого насеста. Но она не задержала свой взгляд на его глазах, или нацеленной на неё винтовке. Она посмотрела мимо него на своего отца, чьё лицо было серьёзным и печальным, а губы шевелились, будто бы он вновь и вновь пытался произнести какое-то слово.

Пуля попала ей в голень, предвещая сквозное ранение. Вторая пробила ей крыло, выхватывая кровоточащий кусок перьев и мяса. Третья поразила её бедро. Не отводя взгляда от губ отца, она чувствовала распускающиеся подобно цветам очаги боли, пытаясь понять слово, которое он повторял раз за разом, ожидая при этом, что будет воссоединена и снова счастлива.

Пой.

Вокруг Виспер со Стигиусом, ночных пони, Вспышек, и Поджигателей возник перламутровый щит. Лицо Легата выражало теперь чувство глубокого разочарования.

– О, нет, – выдохнула Тенебра, склоняясь над Стигиусом.

– В какой стороне наши враги, любовь моя? – потребовал Аид, но бледная ночная пони не проронила ни слова, соскальзывая с него. Слёзы текли по её лицу, когда она перевернула тело Стигиуса и начала рыдать. – Что такое? Что происходит?! Любовь моя! Поговори со мной! – с ноткой отчаяния в голосе произнёс Аид.

Щит из лунного света не был идеальной защитой от пуль, но он их отклонял и замедлял полёт, а энергомагическое оружие Вспышек и Поджигателей, которые упорно пытались удержать врагов на расстоянии, беспрепятственно проходило сквозь него.

Тенебра упала на колени рядом со своим отцом.

– Он мёртв, Отец, – всхлипывая, проговорила он. – Стигиус погиб!

Огромный ночной пони опустился на колени и зашарил по земле крыльями, пока не коснулся ими неподвижного лица Стигиуса.

– Нет. Мой сын… – хрипло прошептал он. Его крылья погрузились в остывающую лужу крови. – Мой мальчик! – прокричал он и, резко повернув голову в сторону выстрелов, проревел, обращаясь к стрелкам, – Вы, не имеющие матерей ублюдки, вы убили моего сына! – Повязка на глазах Аида была мокрой от слёз, когда он призвал окутавшее его чёрное сияние, и воздух внезапно начал охлаждаться. – УМРИТЕ! – проревел он.

Сияние взорвалось вверх и в стороны от него, фонтанируя из вершины, сотканного лунным светом купола, а затем хлынуло вниз, будто огромный пожар, пылающий чёрным пламенем. Неся в себе всю боль горюющих отца и матери, оно, будто живое, само выискивало Отродий. Где бы оно ни появлялось, плоть разрушалась, металл ржавел, а кирпичи рассыпались. Облако чёрного огня распалось на гигантских, отыскавших всех до единого Отродий, ревущих змей, а затем, будто бы чувствуя его присутствие, все они устремились к Легату. Он раскрыл от удивления глаза, а миг спустя исчез вместе с двумя единорогами во вспышке телепорта. Будто почувствовав, что их возмездие было у них украдено, щупальца из чёрного пламени набросились на дымовую трубу, где до этого находился Легат. Распадающиеся под влиянием эбонитового натиска кирпичи и арматура падали вниз, продолжая разрушаться в полёте, и ни один кусочек металла или камешек не достиг собравшихся на улице пони.

То ли от вспышки тёмной магии, то ли из-за смерти Стигиуса, а возможно и от обоих причин сразу, но жеребец, казалось, лишился сил. Кончики волос его гривы посерели, а могучее тело ослабло.

– Муж мой, нет! Я только что потеряла сына! Я лишусь ещё и мужа, – прокричала Персефона, крепко обнимая его за шею. Выискивающая оставшихся Отродий буря из чёрного пламени начала угасать, как будто ей не хватало кислорода, и окончательно погасла. Аид привалился к Персефоне, его ноги дрожали, когда он тяжело сел на землю. – Любовь моя. Любовь моя… – бормотала она, прижимая его к себе.

Тенебра поднесла к губам Виспер бутылочку с исцеляющим зельем, и она выпила её скорее рефлекторно, чем из желания облегчить боль.

– Что с ним случилось? – пробормотала она, пристально смотря на Аида.

– Цена за использование тёмной магии крайне велика, – ответила Тенебра, наклоняясь, чтобы погладить гриву Стигиуса. – Бедный брат. Ты всегда был таким чертовски благородным.

Виспер уставилась на Стигиуса.

– Я собиралась выйти замуж. Обзавестись семьёй. Настоящей семьёй… – Она потянулась дрожащей ногой к серёжке, но дрожь была настолько сильна, что серьга с лунным камнем соскочила с её уха и упала в лужу крови. Виспер задрожала ещё сильнее, пристально смотря на него. – Проклятье. Проклятье! Я должна была… я хотела… почему… – запинаясь, произнесла она. Её голос становился всё выше и напряженней, а глаза начало жечь. – Что за ёбанная хуйня?! – прокричала она в небеса. – Почему он не мог просто жить? Какого хуя все вокруг меня продолжают умирать? Какого хуя мне не сопутствует грёбанная удача? Хоть раз?

– Я не знаю, – мягко ответила Персефона, которая нежно поглаживала Аида крылом. Тенебра протянула Виспер ещё одно зелье, но она отвернулась.

Совсем рядом по-прежнему продолжался бой. Больше стрельбы и взрывов к югу. Она потёрла окровавленным копытом лицо.

– Блядство. Блядски блядушее блядинское блядство! Как… почему… что мне, блядь, теперь делать? Всё, чего я хотела – грёбанного счастья! Ну почему я не могу просто быть счастливой? Просто… быть счастливой? – Она сгорбилась. – Пиздец… я уже даже сражаться больше не хочу. Я просто… гадство.

Поместив кончик своего крыла под подбородок Виспер, Персефона подняла её голову, пока их глаза не встретились.

– Дорогая, нет необходимости в… истерике, – произнесла она ломким как стекло голосом. – Время для плача настанет позже. Ты не потеряла всего. У тебя по-прежнему есть мы.

– Но… – она уставилась на ночных пони. – Но… я… он умер… а я нет. То есть…

– Ты по-прежнему одна из нас, и не важно, что произошло. – Персефона стёрла с её лица немного крови. – Пусть тебе и предстоит пройти ещё долгий путь, дитя моё, и твоему языку отчаянно нужно немного утончённости, но мы не отвергаем тебя. Ты – часть нашей семьи.

Виспер по очереди их оглядела.

– Вы… вы это серьёзно?

Тенебра вздохнула, устало закатив глаза.

– Полагаю, раз уж я обзавожусь сестрой, то это закономерно, что она – редкостная сука. – Но, сказав это, она печально улыбалась.

– Тенебра, – утомлённым голосом предостерегла Персефона.

– А что? Она только что произнесла дюжину непристойностей подряд! И мне не разрешается называть её дрянью? – Её голос сорвался. – Это… это едва ли справедливо! – возмутилась Тенебра, со слёзами на глазах, получая взамен едва заметное подёргивание уголков губ Виспер.

– Ох, семья, – нежно пророкотал Аид.

Потянувшись, Виспер взяла зелье, которое чуть раньше предлагала ей Тенебра, и выпила его до дна, зажав бутылочку между копыт. Отбросив пустую емкость в сторону, она взглянула на бледную ночную пони.

– Но… как я… после всего произошедшего?

– Как я уже говорила, не имеет значения, что с нами происходит, важно, как мы справляемся с этим. А как поступишь ты? – тихо, спросила она у Виспер.

Сидя на месте, Виспер пристально смотрела на маленький белый камешек, поблескивающий в луже темнеющей крови. Подняв ногу, Тенебра стукнула по своему ПипБаку.

– Это Мышь Два. Есть ли на связи кто-нибудь, способный дать мне отчёт о текущей ситуации?

Последовало недолгое молчание, а затем:

– Это Хомейдж. Отродья наступают на северо-восток с севера. Создаётся такое впечатление, что они пытаются выдавить всех на юг, в сторону Фоллен Арк. Другие группа попыталась вытеснить Общество с Коллегией, на север и запад соответственно, но были остановлены. А в Ядре находится немного беженцев. Ничего не происходит, пока что.

– Аид не способен больше участвовать в боях, и мы лишились… моего брата. Мы на какое-то время избавились от Отродий. Каких действий хочет от нас Шторм Чайзер? – спросила Тенебра, смотря на север.

– Отступайте к Фоллен Арк. Постарайтесь помешать беженцам, попасть в Ядро. «Циклон» предоставит столько поддержки с воздуха, сколько сможет выделить. Мы доставим помощь немедленно, но… проклятье! – ругнулась Хомейдж. – Беженцы начинают отправляться в Ядро ещё и с Арены!

– Быть может, Блекджек ошиблась. Быть может, поиск убежища в Ядре – наша единственная надежда? – спросила Тенебра.

– Блекджек никогда не ошибается, когда дело касается подобных вещей, – пробормотала Виспер, осторожно выуживая из лужи серьгу с лунным камнем, чья переливчатая белая поверхность стала теперь тёмно красной от покрывающей её крови. И уставилась на него. – Если она говорит, что это плохо, значит это плохо.

– Что ж, – ответила Хомейдж, – если она не покажется в ближайшие пять минут, то в Ядре будет не протолкнуться. Защитники и так едва сдерживают натиск. Помощь нам уже в пути, но им потребуется несколько часов, чтобы добраться сюда.

Камень переворачивался, уравновешенный на кончиках его маховых перьев.

– Он явился за мной лично, – пробормотала Виспер. – Почему? Я никто… Ему наплевать на Флаттершай… ведь у него есть мой отец… так зачем приходить, чтобы убить именно меня? – Она закрыла глаза, но перед ними так и стояло видение, в котором её отец, раз за разом произносит это слово.

Пой.

Но как она могла петь? Радость, которую она тогда чувствовала, исчезла. А всё, что осталось, обвалилось само в себя, наполняя её сердце зазубренными осколками ярости. Открыв глаза, она посмотрела на обмякшее тело Стигиуса. На его губах по-прежнему виднелась чуть заметная улыбка. Закрыв глаза, она увидела своего отца, привязанного к спине Легата, который ухмылялся, убивая их, как будто был устраивающим проказу жеребёнком. В ней снова начал разгораться гнев, подпитываемый ещё более чистым топливом, чем то, которым она поддерживала его раньше.

Ты могла бы петь с чем-то большим, нежели просто любовью…

Хомейдж говорила что-то про зебр и Вельвет Ремеди, когда Виспер дотронулась до собственного ПипБака.

– Хомейдж, можешь ли ты соединить меня со всеми пони в окрестностях Хуффа, с какими возможно?

– Думаю да. Мы в достаточной степени контролируем систему, чтобы осуществить это, – ответила Хомейдж. – Но зачем?

Но Виспер не дала немедленного ответа. Они осторожно положили тело Стигиуса поперёк её спины, и она удерживала его без каких-либо усилий. Затем, она вновь защёлкнула красный, светящийся в солнечном свете, драгоценный камень на своём ухе, и двинулась на юг. И пока она шла, цокот её копыт порождал ударный ритм. Раз, раз, раз-два-три… Раз, раз, раз-два-три… Затем, как и прежде, зазвучала сопровождающая каждый её шаг музыка. Исходила ли она из ПипБака или звучала просто потому, что сейчас был такой момент, когда у неё была песня, которую ей нужно было спеть?

Когда кажется, будто потеряно всё…

Оставшееся… будет самым ценным для нас.

Держись. Держись, за любовь…

За жизнь тоже держись… Держись за желанье увидеть завтрашний день…

Возможно, это была некая магия, которую она творила в этот момент, или быть может моё пустышковое тело бросило в меня свою самую последнюю уловку, но я внезапно увидела видения, в которых пони по всему Хуффу сражались с Отродьями, противостоя их натиску. В них обессиленные кобылы и жеребцы хотели, чтобы битва закончилась. В них до смерти напуганные пони искали любое доступное убежище. В них кричали солдаты, прося патронов, повязок, или помощи. В них облачные корабли прорывались сквозь ХМА. И как только она запела, эти слова достигли их через радио и ПипБаки, а её звонкие ноты пробивались сквозь панику и хаос.

Встань, Хуффингтон. Встань.

Не позволяй сломить себя страху.

Встань, Хуффингтон. Встань!

Борись за свет. Не дай ему угаснуть!

Среди всех этих ведений выделялось одно, в котором была Вельвет Ремеди. Я не могла даже предположить, почему она окружена зебрами, но чёрная единорожка, игнорируя недоумённо взирающих на неё зебр, подхватила эту песню своим низким, мягким голосом.

Если в душе ненависть слишком долго горит,

Она внутри всё в прах обратит.

Но коль есть рядом друзья,

И те, кто столь сильно любят тебя,

То сможем мы всё пережить

И в конечном итоге победу добыть.

А затем, в один голос, эта пара прокричала в лад – Вельвет с дюжиной зебр и Виспер, окруженная ещё большим количеством ночных пони, Поджигателей, Вспышек, и всех остальных обессиленных, уставших от этого дня бойцов.

Встань, Хуффингтон! Встань!

И дай отпор тьме и нашим врагам!

Встань, Хуффингтон! Встань!

Не отступай!

Встань, Хуффингтон! Встань!

И пой в унисон, чтобы эту тьму сокрушить!

Встань, Хуффингтон! Встань!

Держитесь вместе, победа уже близка!

И когда они запели, пони, убегавшие в попытках спасти свои жизни, остановились и напряглись, как будто их обдуло порывом невидимого ветра. И обернулись к происходящей битве. Фиолетовый жеребёнок ночной пони направился в сторону сражения. Затем ещё один пони. И ещё один. Одиночные пони смотрели друг на друга. Пары образовывали группы. Бандиты и торговцы, раненные и напуганные, уходили из под защиты Ядра. И там оставались лишь самые жадные и наиболее озлобленные мусорщики, твёрдо намеренные собрать всё, что смогут, всеми доступными им способами. Мелодия смягчилась, и я очень удивилась тому, что Виспер способна петь настолько нежно, даже когда несёт поперёк спины тело Стигиуса.

Можешь заблудившимся себя чувствовать ты,

И в одиночестве по жизни бредущим…

Но не одинок ты в скитаньях своих,

Ведь рядом есть и другие.

Те, кто готовы послушать тебя.

Готовые сделать это место для тебя вторым домом.

Так смотри же! Смотри на тех, кто живёт,

И кто любит другого,

Тех, кто смеётся, иль возносит молитвы,

И тех, кто бьётся с врагами!

Потрёпанные защитники вокруг Арены, сражающиеся за баррикадами и в небесах, повернулись при виде значительного подкрепления, мчащегося к ним на выручку, когда Виспер с Вельвет громко запели, и к ним присоединились десятки других голосов, подхватывающих эту песню, как только могли, и где только могли. Вместе.

В бой, Хуффингтон! В бой!

Не отступай пред страхом и горем.

В бой, Хуффингтон! В бой!

Не оставляй надежды…

Чтобы ярким стал завтрашний день!

Встань, Хуффингтон! Встань!

Время пришло, сказать своё громкое слово.

Встань, Хуффингтон! Встань!

Встань, Хуффингтон! Встань!

И смело встреть завтрашний день!

Песня завершилась и музыка стихла, но чувства продолжали бушевать, когда моё сознание вернулось к Виспер, несущей поперёк спины своего убитого возлюбленного, а рядом с её левым ухом мерцал красный лунный камень.

– Хомейдж, я хочу, чтобы ты сказала мне, где сейчас находится Легат. Немедленно. Он отобрал у меня мою любовь. И будь я проклята, если позволю ему заграбастать себе ещё и моего отца, – произнесла она, когда…

<=======ooO Ooo=======>

Внезапно, я вновь очутилась в ракете… ну, большая часть меня. Издавая нечленораздельные звуки и нелепо размахивая ногами и крыльями, я тщетно пыталась сфокусировать взгляд на Ублюдке, стоящем напротив с моей пустышкой в копытах. Сперва ко мне вернулось зрение, потом восстановилась моторика конечностей и, наконец, я обрела дар речи, издав нечто похожее на «чаво?».

Он уставился на меня поверх своих очков.

– Ого. Гляньте-ка, кто проснулся. Принцесса «Не-Отключусь-Больше-Пока-Не-Разгребу-Это-Дерьмо». Аллилуйя! – Не спуская с меня злобного взгляда, он левитировал мою пустышку на диван в дальней части кабины, а затем указал на Скотч Тейп. Та снова свернулась калачиком на своём диване, рассеянно разглядывая свои копыта. – Вам двоим нужно охуеть как серьёзно поговорить. Она уже ознакомилась с искусством авантюрного секса с абсолютным незнакомцем, и я ничуть не сомневаюсь, что едва мы коснёмся земли, как она перейдёт к изучению бухла, химии и самоистязания.