Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 83 страниц)

– Как навестить тебя, – подтвердил я.

Глава 143
Бескровный.

Еще один заключительный сюрприз ждал меня по возвращении в Университет.

Я хотел вернуться на несколько дней, прежде чем я возвратился к моей работе в Артефактной.

Хотя я уже не так отчаянно нуждался в деньгах, я скучал по работе.

Существует какое-то глубокое удовлетворение в формировании чего-то своими руками.

Правильное артефактирование подобно песне, создающей твердое тело.

Это акт творения.

Таким образом я шел в "Хранилище", думая начать что-нибудь простое, поскольку я давно не практиковался.

Когда я подошел к окну, то увидел знакомое лицо.

– Привет Бэзил, – сказал я.

– Что ты сделал, чтобы застрять здесь на этот раз?

Он опустил взгляд.

– Неправильное обращение с реагентами, – пробормотал он.

Я рассмеялся.

– Это не так плохо.

Ты будешь отсутствовать оборот или более того.

– Да. – Он посмотрел и стыдливо улыбнулся.

– Я услышал, что ты вернулся.

Ты пришел за своим кредитом?

Я остановился на полпути через мой мысленный список всего, что я должен был сделать в теплой воронке.

– Прошу прощения?

Бэзил склонил свою голову в сторону.

– Твой кредит, – повторил он.

– Для Бескровного. – Он на мгновение посмотрел на меня, затем на его лице появилось понимание.

– Правильно, ты просто не знаешь...

Он отошел от окна на мгновение и вернулся с чем-то вроде восьмисторонней лампы, сделанной целиком из железа.

Она была другая, чем Ловец Стрел, которую я сделал.

Та, что я сконструировал, была сделана с нуля и довольно грубо обработана.

Эта была плавная и гладкая.

Все детали подходили друг к другу плотно, и она была покрыта тонким слоем светлой алхимической эмали, которая будет защищать от дождя и ржавчины.

Умно, я должен был включить это в свой оригинальный проект.

В то время как в некоторой степени мне польстило, что кому-то понравился мой дизайн достаточно, чтобы скопировать его, большей частью я был раздражен, увидев Ловец Стрел настолько отшлифованный, по-сравнению с оригиналом.

Я заметил характерную схожесть в деталях.

– Кто-то делал ряд усовершенствований? – Спросил я.

Бэзил кивнул.

– О да.

Давным-давно.

Две группы, – он улыбнулся.

– Должен сказать, что это хорошая вещь.

Много времени мне пришлось ломать голову над тем, как работает инерционный спусковой механизм, но теперь, когда я понял это. . . – Он постучал себя по лбу.

– Я сделал два сам.

На данный момент они приносят хорошие деньги.

Тяжелый удар по палубным лампам.

Это выжало из меня улыбку.

– Нет ничего лучше палубных ламп,– согласился я, поднимая ее.

– Это твоя? -

Он покачал головой.

– Мою я продал месяц назад.

Они долго не залеживаются.

Умно с твоей стороны, назначить за них такую низкую цену.-

Я повернул ее в руках и увидел слово выбитое в металле.

Буквы так глубоко вдавались в железо, так что я понял, что они были частью литейной формы.

Они складывались в слово, – Бескровный.-

Я посмотрел на Бэзиля.

Он улыбался.

– Ты ушел, не дав ей имя,– сказал он.

– Потом Килвин формализовал схему и добавил ее к отчетам .

Нам необходимо было имя, чтобы начать ее продавать. – Его улыбка поблекла.

– Но потом пошел слух, что ты погиб в море.

Так что Килвин попросил Мастера Элодина. . . .-

– Дать ей имя,– сказал я, все еще верча ее в руках.

– Конечно.-

– Килвин поворчал немного,– сказал Бэзил.

– Назвал это драматической чепухой.

Но имя прижилось .– Он пожал плечами, наклонился и немного покопался, прежде чем достать книгу.

–Так или иначе, тебе нужен твой кредит?– Он начал переворачивать страницы.

– Ты можешь получить собранное к настоящему времени.

Многие делали их.-

Он нашел страницу и стал водить пальцем вдоль линий бухгалтерской книги.

– Мы имеем.

На настоящий момент продано двадцать восемь. . .-

– Бэйзил,– сказал я.

– Я правда не понимаю, о чем ты говоришь.

Килвин уже заплатил мне за первую, которую я сделал.-

Бэзил нахмурил брови.

– Твоя комиссия ,– он сказал легко.

Затем, увидев мой непонимающий взгляд, он продолжил

– Каждый когда что-нибудь продается со склада, мастерская получает тридцать процентов комиссии, а тот, кто создал схему, получает десять процентов.-

– Я думал, что склад удерживает сорок процентов,– сказал я потрясенно.

Он пожал одним плечом.

– Обычно так и бывает.

Большинство схем уже стары.

Большинство вещей уже были изобретены.

Но за что-то новое. . .-

– Манет никогда этого не упоминал,– сказал я.

Бэзил сделал примирительную мину.

– Старина Манет работяга,– сказал он осторожно.

– Но он не из самых продвинутых.

Сколько он тут, тридцать лет?

Я не думаю, что у него есть хоть одна схема с его именем. – Он немного пролистал книгу, просматривая страницы.

– Наиболее серьезные артефакторы, как правило, также имеют одну, что является предметом гордости, дже если это нечто бесполезное.

Числа путались в моей голове.

– Так десять процентов от каждых восьми талантов, – прошептал я, затем поднял взгляд.

– У меня есть двадцать два таланта, которые ждут меня?

Бэзил кивнул, глядя на запись в книге.

– Двадцать два и четыре, – сказал он, доставая карандаш и клочек бумаги.

– Ты хочешь все их?

Я усмехнулся.

***

Когда я отправился в Имре, мой кошелек был настолько тяжел, что я боялся, что мог бы заработать хромоту.

Я остановился у Анкера и взял мою дорожную сумку, располагая ее на противоположном плече, чтобы сбалансировать вещи.

Я бродил по городу, лениво проходя все места, которые Денна и я посещали в прошлом.

Я задавался вопросом, где она может быть в мире.

Когда мой ритуальный поиск был закончен, я направился к заднему переулку, где пахло прогорклым жиром и поднялся по набору узких лестниц.

Я быстро постучал в дверь Деви, подождал долгую минуту, а затем постучал снова, громче.

Послышался звук отодвигаемого засова и поворота замка.

Дверь приоткрылась и один голубой глаз посмотрел на меня.

Я усмехнулся.

Дверь медленно распахнулась.

Деви стояла в дверях, безучастно глядя на меня, ее руки висели по сторонам.

Я выгнул бровь на нее.

– Что? – сказал я.

– Где остроумный стеб?

– Я не занимаюсь делами на площадке, – автоматически сказала она.

Ее голос был абсолютно без интонации.

– Ты должен войти внутрь.

Я ждал, но она не выходила из дверного проема.

Я чувствовал запах корицы и меда доносящийся из комнаты позади нее.

– Деви? – спросил я.

– С тобой все в порядке?

– Ты... – Она замолчала, по прежнему смотря на меня.

Ее голос был ровный и безэмоциональный.

– Ты должен быть мертв.

– В этой и многих других вещах, я хотел бы разочаровывать, – сказал я.

– Я была уверена, что ты сделал это, – продолжила Деви.

– Вотчина его отца называется Пиратские Острова.

Я была уверена, что он сделал это, потому что мы хотели поджечь его комнаты.

Я была тем, кто на самом деле поджег, но он не мог знать этого.

Ты один был тем, кого он видел.

Ты и этот сильдийский парень.

Деви взглянула на меня, мигая в свете.

Эльфийское личико гаэлет всегда было светлокожее, но это был первый раз, когда мне довелось увидеть его таким бледным.

– Ты стал выше, – сказала она.

– Я почти забыла, какой ты высокий.

– Я почти забыл, какая ты хорошенькая, – сказал я.

– Но я не мог ничего поделать с этим.

Деви продолжала стоять в дверном проеме, бледная и разглядывающая меня.

Обеспокоенный, я шагнул вперед и слегка положил руку ей под мышку.

Она не тронулась с места, как я наполовину ожидал.

Она просто посмотрела вниз на мою руку.

– Я ждал здесь остроту, – мягко поддразнил я.

– Ты обычно быстрее реагируешь на это.

– Я не думаю, что могу соревноваться в остротах с тобой прямо сейчас, – сказала она.

– Я никогда не подозревал, ты могла бы соревноваться со мной, – сказал я.

– Но я хотел бы насладиться небольшим стебом сейчас и потом.

Деви чуть заметно улыбнулась, немного цвета возвратилось к ее щекам.

– Ты лошадиная задница, – сказала она.

– Это больше походит на то – ободряюще сказал я, когда вытащил ее из двери в яркий осенний день.

– Я знал, что у тебя это есть в себе.

***

Мы вдвоем сходили в соседнюю таверну, и с помощью небольшого количества пива и большого обеда Деви оправилась от шока, увидев меня живым.

Вскоре она вновь стала острой на язык, и мы подтрунивали друг над другом через кружки пряного сидра.

Потом мы прогулялись назад к ее квартире за мясной лавкой, где Деви обнаружила, что она забыла закрыть дверь.

– Милосердный Тейлу, – сказала она после того как мы вошли, лихорадочно озираясь.

– Это впервые.

Оглянувшись вокруг, я увидел, что мало что изменилось в ее квартире, с тех пор, как я в последний раз видел ее, хотя второй набор книжных полок был почти наполовину полон.

Я просмотрел названия, пока Деви искала в других помещениях, чтобы убедиться, что ничего не пропало.

– Ничего, что ты хотел бы повзаимствовать? – спросила она, когда вернулась в комнату.

– На самом деле, – сказал я: – У меня есть кое-что для тебя.

Я поставил мою дорожную сумку на стол и стал шарить внутри, пока я не нашел плоский прямоугольный пакет, завернутый в непромокаемый плащ и связанный бечевкой.

Я переместил мою дорожную сумку на пол и положил пакет на стол, подталкивая его к ней.

Деви подошла к столу с выражением сомнения на лице, затем села и развернула сверток.

Внутри была копия Целум Тинтур, которую я украл из библиотеки Кадикуса.

Не особенно редкая книга, но полезный ресурс для алхимика, который изгнан из Архивов.

Не то чтобы я ничего не знал об алхимии, конечно.

Деви посмотрела вниз на нее.

– И почем это? – спросила она.

Я рассмеялся.

– Это подарок.

Она прищурилась на меня.

– Если ты думаешь, что это поможет тебе расширить твой кредит...

Я покачал головой.

– Я просто подумал, что тебе понравится это, – сказал я.

– Что касается кредита... – Я достал кошелек и отсчитал девять толстых талантов на ее столе.

– Тогда хорошо, – сказала Деви, несколько удивленная.

– Похоже, кто-то совершил выгодную поездку. – Она посмотрела на меня.

– Ты уверен, что не хочешь дождаться, пока не заплатишь за свое обучение?

– Я уже это сделал, – сказал я.

Деви не сделала движения, чтобы забрать деньги.

– Я не хотела бы оставить тебя без гроша в начале нового семестра, – сказала она.

Я взвесил мой кошелек в одной руке.

Он звякнул с восхитительной полнотой, почти музыкальной.

Деви достала ключ и отперла ящик в нижней части ее стола.

Одно за другим она вытащила мою копию "Риторики и логики", мои талантовые дудочки, мою симпатическую лампу и кольцо Денны.

Она аккуратно складывала их на своем столе, но все еще не трогала монеты.

– У тебя еще есть два месяца до даты и год и один день сверху, – сказала она.

– Ты уверен, что не предпочтешь обождать?

Озадаченный, я посмотрел на деньги на столе, затем вокруг комнат Деви.

Понимание пришло ко мне, как цветок, развернувшийся в моей голове.

– Речь идет не о деньгах вообще, не так ли? – сказал я, пораженный, что она принимала меня так долго, чтобы понять это.

Деви склонила свою голову в сторону.

Я показал на книжные полки, кровать с большими бархатными занавесками, на саму Деви.

Я никогда не замечал раньше, но в то время как ее одежда была не модной, покрой и ткань были прекрасны как и у любого благородного.

– Это не имеет ничего общего с деньгами, – повторил я.

Я взглянул на ее книги.

Ее коллекция должна была стоить пятьсот талантов, если это стоит пенни.

– Ты используешь деньги в качестве приманки.

Ты одолживаешь их отчаянным людям, которые могут быть полезны для тебя, однако надеясь, что они не смогут заплатить тебе обратно.

Твой настоящий бизнес это услуги.

Деви немного усмехнулась.

– Деньги это хорошо, – сказала она, ее глаза сверкали.

– Но мир полон вещей, которые люди никогда не будут продавать.

Услуги и обязательства стоят гораздо, гораздо больше.

Я посмотрел вниз на девять талантов, блестящих на ее столе.

– У тебя нет минимальной суммы кредита, не так ли? – спросил я, уже зная ответ.

– Ты только что сказала мне, что я был бы вынужден брать больше.

Ты надеялась, что я сам выкопаю яму слишком глубоко и буду не в состоянии заплатить тебе.

Деви улыбнулась.

– Добро пожаловать в игру, – сказала она, и начала собирать монеты.

– Спасибо за игру.

Глава 144
Меч и Шаед.

С моим кошельком полным до отказа и письмом Алверона обеспечивающим плату за обучение, мой зимний семестр был беззаботен, как прогулка в сад.

Было странно не жить, как скупец.

У меня была одежда моего размера и я мог позволить себе постирать её.

Я мог купить кофе или шоколад всякий раз, когда захочу.

Я больше не надо было бесконечно трудиться в Артефактной и я мог потратить время мастеря, просто чтобы удовлетворить своё любопытство или делать проекты ради удовольствия.

После почти года отсутствия мне понадобилось время, чтобы освоиться снова в Университете.

Казалось странным не носить меч всё время.

Но к таким вещам здесь неодобрительно относятся, и я знал, что это вызовет больше проблем, чем пользы.

Сначала я оставил Цезуру в моей комнате.

Но я знал лучше чем остальные, как легко можно прокрасться и украсть её.

Задвинутый засов удержал бы лишь очень благородного вора.

Более прагматичным было бы достаточно просто сломать мои окна и исчезнуть менее чем за минуту.

Так как меч был буквально незаменим и я давал обещание держать его в безопасности, это было незадолго до того, как перенес ее в тайнике в Подовсё.

Мой шаед было легче держать под рукой, так как я был в состоянии без особых усилий менять его форму.

В эти дни он лишь изредка вился сам по себе.

Чаще всего, казалось, он отказывался двигаться больше, чем двигал его порывистый ветер.

Можно подумать, что люди замечают такие вещи, но они этого не делали.

Даже Вилем и Симмон, которые дразнили меня с моей любовью к нему, никогда не отмечали мой плащ, как нечто большее, чем исключительно универсальный предмет одежды.

На самом деле, Элодин был единственным, кто заметил нечто необычное в нем.

– Что это? – Воскликнул он, когда мы пересекали тропинки в небольшом дворике за пределами Основного здания.

– Как ты смог стать ошаеденным (прим. одетым в шаед)?

– Я прошу прощения? – спросил я.

– Твой плащ, мальчик.

Твой превращающийся плащ.

Какой сладкой благодатью Господней на тебя свалился шаед? – Он принял мое удивление за невежество.

– Разве ты не знаешь, что на тебе одето?

– Я знаю, что это, – сказал я.

– Просто я удивлен, что вы это знаете.

Он оскорбленно посмотрел на меня.

– Я не смогу больше называть себя именователем, если не смогу узнать пятно плаща фей с десятка шагов. – Он взял уголок его между пальцами.

– О, это просто прелесть.

Такой частички старой магии редко удается коснуться пальцем.

– Это новая магия, на самом деле, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

Когда стало очевидно, что мое объяснение переходит в длинную историю, Элодин привел нас в небольшой, уютный паб, который я никогда не видел прежде.

Я не решусь назвать это пабом вовсе, на самом деле.

Он не был полон болтовней студентов и запахом пива.

Он был тусклым и тихим с низким потолком и рассеянными скоплениями глубоких, удобных кресел.

Он пах кожей и старым вином.

Мы сидели возле теплого радиатора и пили горячий сидр, когда я рассказал ему всю историю моего непреднамеренного путешествия в Фаэ.

Это было значительное облегчение.

Я не был в состоянии сказать об этом кому-либо еще, опасаясь насмешек из Университета.

Элодин оказался удивительно внимательной аудиторией и был особенно заинтересован в борьбе, которая была между Фелуриан и мной, когда она пыталась подчинить меня своей воле.

После того как я закончил рассказ, он засыпал меня вопросами.

Могу ли я вспомнить, что я сказал, чтобы позвать ветер?

– Что я чувствовал?

Странные бодрствование я описал, что это было больше похоже на состояние алкогольного опьянения, или больше как впадение в шок?

Я ответил, как мог, и в итоге он откинулся на спинку стула, кивая самому себе.

– Это хороший знак, когда студент идет в погоню за ветром и ловит его, – сказал он одобрительно.

– Уже дважды ты его вызвал к настоящему времени.

Это может быть легче.

– Три раза, на самом деле, – сказал я.

– Я нашел его снова, когда я уходил из Адемры.

Он рассмеялся.

– Ты преследовал его до края карты! – Сказал он, делая широкое движение растопыренными пальцами левой руки.

Ошеломленный, я понял, что на адемском языке жестов это было [пораженное уважение.]

– Что ты почувствовал?

Как ты думаешь, сможешь ли ты найти это имя еще раз, если ты в нем будешь нуждаться?

Я сосредоточился, пытаясь подтолкнуть мой разум в "крутящийся лист".

Прошел месяц и тысячи километров, с тех пор, как я пробовал, и трудно было провести мой разум в эту странную, кувыркающуюся пустоту.

В конце концов мне это удалось.

Я огляделся в маленькой комнате, в надежде увидеть имя ветра, словно знакомого друга.

Но там ничего не было, кроме пылинки, закрутившейся в луче солнечного света, который падал через окно.

– Ну и? – спросил Элодин.

– Можешь ли ты позвать его, когда тебе это нужно?

Я колебался.

– Может быть.

Элодин кивнул, словно он понял.

– Но, наверное, нет, если кто-то спросит вас?

Я кивнул, больше, чем немного разочарованно.

– Не расстраивайся.

Это дает нам что-то, чтобы работать в этом направлении. – Он счастливо улыбнулся и похлопал меня по спине.

– Но я думаю, это еще не вся твоя история, как ты предполагаешь.

Ты позвал больше, чем ветер.

Из того, что ты сказал, я полагаю, что ты назвал само имя Фелуриан.

Я вспомнил.

Мои воспоминания о моем времени в Фаэ были странно пятнистыми, ни одно из них более, чем мое противостояние с Фелуриан, которое было странного, почти сказочного качества.

Когда я попытался вспомнить его в деталях, это почти, казалось, как будто случилось с другим человеком.

– Я полагаю, что это возможно.

– Это более, чем возможно, – заверил он меня.

– Я сомневаюсь, что существо, такое древнее и мощное, как Фелуриан, сможет смириться с чем-то, не более чем ветер.

Не принижая твои достижения, – поспешил он добавить.

– Когда-либо вызвать ветер может не более чем один студент из тысячи.

Но назвать имя живого существа, не говоря уже о Фаэ... – Он поднял на меня брови.

– Это лошадь другого цвета.

– Почему имя человека так сильно отличается? – спросил я, а затем ответил на мой собственный вопрос.

– Сложностью.

– Именно так,– сказал он.

Мое понимание, казалось, возбудило его.

– Называя имя вещи вы должны понять ее всю.

Камень или часть ветра достаточно сложны.

Человек... – он значительно замолчал.

– Я не могу утверждать, что понял Фелуриан, – сказал я.

– Какую-то часть ее ты понял, – настаивал он.

– Твой спящий разум.

Действительно редкая вещь.

Если бы ты знал, как это трудно, у тебя никогда не появился шанс сделать это.

***

Поскольку бедность больше не заставляла меня работать бесконечные часы в Артефактной, я более широко был свободен для обучения, чем когда-либо прежде.

Я продолжил свои обычные занятия в симпатии, медицине и артефакции, к ним добавились химия, гербаристика (фармакогнозия), и сравнительная женская анатомия

Мое любопытство было задето шкатулкой Локлесс, и я пытался изучить что-нибудь о илиийских узелковых историях.

Но я быстро понял, что большинство книг об Илии исторические, а не лингвистические, и получить информацию я мог только читая узелки.

Таким образом, обыскивая Архивы, я обнаружил единственную полку давно вышедших из употребления книг Илии в неприятной с низкими потолками секции в нижней части подвалов.

Тогда , в поисках места для чтения я обнаружил маленькую комнату скрытую в закутке за выступающими стеллажами.

Это не была комната для чтения, как я ожидал.

Внутри были сотни деревянных катушек с узелковой письменностью.

Это не были книги, но это был Иллийский эквивалент.

Тонкий слой пыли покрывал все. и я сомневался, чтобы кто-то заглядывал в эту комнату в течение многих десятилетий.

Я питаю огромную слабость до секретных вещей (секретов).

Но я быстро обнаружил, что чтение узелков невозможно без первичного понимания Иллийского.

Не было классов по этому предмету, и ни один из гиллеров Мастера Лингвиста не зал больше чем нескольких (россыпь) слов.

Я не был крайне удивлен, учитывая что Иллия превратилась в пыль под железными сапогами Атуранской империи.

Часть оставшаяся на сегодняшний день, была населена преимущественно овцами.

И если вы стояли бы в центре страны, то могли бы перебросить камень через границу.

Однако, это был неутешительный конец моим поискам.

Затем, несколькими днями позже, Мастер Лингвист вызвал меня к себе в кабинет.

Он узнал, что я наводил справки, и оказалось, что он говорит на Иллийском довольно хорошо.

Он предложил обучать меня лично, и я с радостью принял его предложение.

Так я приехал в Университет, я только увиделся с Мастером Лингвистом во время приема, и когда меня прокатили на рогах по дисциплинарным причинам.

Действуя как Канцлер, он был формален и довольно мрачен.

Но когда он не занимал кресло Канцлера, Мастер Хема был удивительно ловким и мягким учителем

Он был остроумный с удивительно едким чувством юмора.

В первый раз, когда он сказал мне свою грязную шуточку, вы можете себе представить, как это ошеломило меня.

Элодин не преподавал в классе в этом семестре, но я начал изучать Именование под его личным руководством.

Все пошло более гладко, когда я понял методику его безумия.

Граф Трепе был очень рад, обнаружив меня живым, и по поводу моего воскрешения устроил вечеринку, где я был представлен местной знати.

Специально для этого события мне скроили костюм, в припадке ностальгии, я хотел придать ему цвета, которые носила моя старая труппа: зеленый и серый, цвета людей лорда Грейфэллоу.

После вечеринки, в гостиной за бутылкой вина, Я расказал Трепе о моих приключениях.

Я упустил историю о Фелуриан, так как знал, что он не сможет поверить в это.

И я не смог рассказать ему половину того что я делал на службе у Маера.

Поэтому, Трепе думал, что Алверон довольно щедро меня вознаградил.

Я не настаивал на обратном.