Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 83 страниц)

– Матерь Божья, почему ты не можешь оставить меня в покое?

Баст, стоял неподвижно, широко раскрыв глаза.

Тишина наполнила комнату, как тяжёлый и горький дым наполняет лёгкие.

Квоут сделал медленный вдох, это было единственное движение в комнате.

– Прости, Баст, – сказал Квоут не поднимая взгляда.

– Просто сейчас мне немного больно.

Он оказался сильнее меня.

Дай мне немного времени и я возьму себя в руки.

Всё ещё смотря вниз, Квоут закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул

Когда он поднял глаза, на его лице читалось огорчение.

– Прости, Баст.

– Я не хотел тебя обидеть.

Румянец вернулся на щеки Баста и ушло некоторое напряжение из плечей, когда он выдал нервную улыбку.

Квоут взял влажную ткань у Хрониста и снова вытер кровь из глаза.

– Жаль, что я прервал тебя прежде, Баст.

О чем ты хотел спросить у меня?

Баст поколебался, затем сказал.

– Ты убил пятерых скраэлей не более, чем три дня назад, Реши. – Он махнул в сторону двери.

– Что представляют из себя некоторые бандиты по сравнению с этим?

– Я выбрал время и место для скраэлей довольно осторожно, Баст, – сказал Квоут.

– И в любом случае, я точно не утанцевал от них невредимым.

Хронист удивленно поднял взгляд.

– Ты был ранен? – спросил он.

– Я не знал.

Ты не показывал этого...

Маленькая кривая улыбка изогнула краешек рта Квоута.

– Старые привычки отмирают с трудом, – сказал он.

– Мне нужно поддерживать репутацию.

Кроме того, нас, героев, можно ранить только по настоящему впечатляющим способом.

Это скорее разрушило историю, если бы вы узнали, что после боя Баст наложил на меня около десяти футов швов.

Понимание озарило лицо Баста, как восход солнца.

– Конечно! – сказал он с облегчением уверенным голосом.

– Я и забыл.

Ты все еще болел из-за скраэлей.

Я подозревал что-то в этом роде.

Квоут посмотрел на пол, каждая линия его тела демонстрировала обвисание и усталость.

– Баст... – начал он.

– Я знал это, Реши,– сказал решительно Баст.

– Ни одному бандиту не подсилу одержать над тобой верх.

Квоут сделал мелкий вздох, затем поспешно его выпустив.

– Я уверен в этом, Баст, – сказал он просто.

– Я полагаю, что уделал бы обоих, если бы был в форме.

Выражение лица Баста снова стало неопределенным.

Он повернулся лицом к Хронисту.

– Как ты мог это допустить? – потребовал он.

– Это не его вина, Баст, – рассеянно сказал Квоут.

– Я начал драться. – Он вставил несколько пальцев в рот и осторожно пощупал вокруг.

Пальцы вышли из его рта окрашенные кровью.

– Похоже я лишусь этого зуба – пробормотал он.

– Ты не должен потерять зуб, Реши, – сказал отчаянно Баст.

– Ты не должен.

Квоут сделал легкое движение плечами, как бы пытаясь пожать плечами, не двигая свое тело больше, чем ему нужно.

– Это не имеет большого значения в великой системе вещей, Баст. – Он прижал ткань к своей голове, затем посмотрел на него.

– Я вероятно, также не нуждаюсь в этих стежках. – Он толкнул себя прямо на тубаретку.

– Давайте съедим наш ужин и вернемся к истории. – Он поднял бровь на Хрониста.

– Если вы все еще за нее, конечно.

Хронист непонимающе на него взглянул.

– Реши, – озабоченно сказал Баст.

– Ты не в порядке. – Он протянул руку.

– Дай мне поглядеть твои глаза.

– У меня нет сотрясения мозга, Баст, – раздраженно сказал Квоут.

– У меня сломаны четыре ребра, звон в ушах и выбит зуб.

У меня есть несколько незначительных ран на коже головы, которые выглядят более серьезными, чем они есть на самом деле.

Мой нос окровавлен, но не сломан и завтра я буду огромным гобеленом из синяков.

Квоут еще раз слабо пожал плечами.

– Тем не менее, со мной бывало и хуже.

Кроме того, они напомнили мне о чем-то, о чем я почти забыл.

Мне, вероятно, следует поблагодарить их за это. – Он внимательно шатал свою челюсть и ощупывал языком во рту.

– Может быть, не очень теплые слова благодарности.

– Реши, тебя необходимо зашить, – сказал Баст.

– И тебе нужно позволить мне сделать что-нибудь с твоими зубами.

Квоут поднялся с табуретки.

– Я просто буду жевать другой стороной в течении нескольких дней.

Баст взял руку Квоута.

Его глаза были решительными и мрачными.

– Сядь, Реши. – Это было не похоже на вопрос.

Его голос был низким и внезапным, как биение далекого грома.

– Са-

дись.

Квоут сел.

Хронист одобрительно кивнул и повернулся к Басту.

– Что я могу сделать, чтобы помочь?

– Не мешать под ногами, – грубо сказал Баст.

– И держать его в этом кресле, пока я не вернусь. – Он ушел наверх.

Затем настал миг тишины.

– Итак, – сказал Хронист.

– Сослагательное наклонение.

– В лучшем случае, – сказал Квоут, – это бессмысленное дело.

Это напрасно усложняет язык.

Это оскорбляет меня.

– Ох, ну что ты, – сказал Хронист, звуча немного обиженно.

– Сослагательное наклонение является сердцем гипотетического.

Во-первых... – Он прервался, когда Баст ворвался в комнату, хмурясь и таща небольшой деревянный ящик.

– Принеси мне воды, – повелительно сказал Баст Хронисту.

– Свежую из бочки, а не из насоса.

Затем мне нужно молоко из ледника, немного нагретого меда и широкие чаши.

Затем очистите этот беспорядок и держитесь подальше с моего пути.

Баст промыл порез на коже головы Квоута, затем продел один из своих волос через костяную иглу и пропустил четыре плотных стежка через кожу трактирщика более плавно, чем швея.

– Открой рот, – сказал Баст, когда нахмурившись заглянул внутрь, затем подталкивая один из задних зубов пальцем.

Он кивнул сам себе.

Баст подал Квоуту стакан воды.

– Прополощи свой рот, Реши.

Сделай это несколько раз и сплевывай воду обратно в чашку.

Квоут повиновался.

Когда он закончил, вода была красной, как вино.

Хронист вернулся с бутылкой молока.

Баст понюхал ее, а затем плеснул в широкую керамическую миску.

Он добавил ложку меда и покрутил ею, чтобы перемешать.

Наконец, он обмакнул палец в стакан с окровавленной водой, извлек его, и позволил одной капле упасть в миску.

Баст перемешал ее снова и вручил миску Квоуту.

– Набери полный рот этого, – сказал он.

– Не глотай это.

Держи это во рту, пока я не скажу тебе.

С выражением любопытства, Квоут коснулся края миски и набрал в рот молока.

Баст также набрал полный рот.

Затем он на долгий миг закрыл глаза, выглядя предельно сосредоточенным.

Затем он открыл свои глаза.

Он поднес миску близко ко рту Квоута и указал в нее.

Квоут выплюнул полный рот молока.

Оно было совершенно кремово-белым.

Баст поднес миску к своему рту и сплюнул.

Оно было пенисто розовым.

Глаза Квоута расширились.

– Баст, – сказал он.

– Ты не должен...

Баст сделал резкий жест одной рукой, его глаза по-прежнему оставались жесткими.

– Я не собирался спрашивать твое мнение, Реши.

Трактирщик от неудобства опустил взгляд.

– Это больше, чем ты должен был сделать, Баст.

Смуглый молодой человек протянул руку и нежно положил руку сбоку лица его мастера.

На мгновение он выглядел усталым, уставшим до костей.

Баст медленно покачал головой с ошеломленным выражением ужаса.

– Ты идиот, Реши.

Баст провел рукой и усталость исчезла.

Он указал рукой на Хрониста, стоявшего за барной стойкой.

– Принеси еду. Он указал на Квоута.

– Расскажи историю.

Потом он развернулся на каблуках и пошел к креслу у камина. Он опустился в него так, словно это был трон.

Он резко хлопнул в ладоши два раза.

– Развлекайте меня! – сказал он с широкой безумной улыбкой.

И даже стоя у бара, остальные могли видеть кровь на его зубах.

Глава 137
Вопросы

В то время как мэр Левиншира, казалось, одобрил то как я поступил с фальшивыми актерами, для других все обстояло не так просто.

Согласно железному закону, я был виновен по крайней мере в трех вопиющих преступлениях, каждого из которых было достаточно, чтобы увидеть меня повешенным.

К сожалению, каждый в Левиншире знал мое имя и описание, и я беспокоился, что история могла бежать впереди меня по дороге

Если бы это случилось, я легко мог въехать в город, где местные констебли исполнили бы свои обязанности и задержали бы меня вплоть до появления путешествующего судьи, прибывшего, чтобы судить мое дело.

Так что я показал свою лучшую скорость до Северена.

После двух дней изнуряющей ходьбы, я заплатил за место в карете, следующей на юг.

Слухи быстро путешествуют, но ты сможешь опередить их, если поедешь быстро, и сэкономишь на сне.

После трех дней зубодробительной поездки, я прибыл в Северен.

Карета привезла меня в город через восточные ворота, Так что впервые увидел виселицу, о которой мне рассказывал Бредон.

Вид выцветших костей в железной клетке не облегчил мои переживания.

Маер бросил туда человека за простой бандитизм.

Что же он мог сделать с кем-то убившим девятерых путешественников на дороге?

Я желал отправиться к Четырем Свечам, где надеялся найти Денну несмотря на слова Ктаэ.

Но я был покрыт несколькими днями пыли и пота.

Я нуждался в ванной и щетке, перед тем как я смог бы поговорить с кем-нибудь.

Как только я прибыл в поместье Маера, я отправил кольцо и записку Стайпсу, зная что это кратчайший путь для личной встрече с Маером.

Я возвратился в свою комнату с небольшой задержкой, хотя это и означало небрежно отряхиваться, проходя мимо нескольких придворных в залах.

Только я успел поставить свою дорожную сумку и отправить гонцов за горячей водой, как в дверном проеме появился Стейпс.

– Юный мастер Квоут! – Он просиял и схватил мою руку, чтобы пожать ее.

– Это хорошо, что вы вернулись.

Лорды и леди, но я беспокоился о вас.

Его энтузиазм выжал из меня усталую улыбку.

– Как хорошо вернуться, Стейпс.

Я многое пропустил?

– Многое? – Он рассмеялся.

– Одну свадьбу.

– Свадьбу? – спросил я, но я знал ответ в тот же момент, как сказал это.

– Свадьбу Маера?

Стейпс возбужденно кивнул.

– О, это было великое событие.

Обидно, вы должны были присутствовать на ней, учитывая. – Он знающе посмотрел, но не сказал ничего более.

Стейпс всегда был очень осторожным.

– Они не тратили много времени, не так ли?

– Это было через два месяца после обручения, – сказал Стейпс с оттенком упрека.

– Ничуть не меньше, чем необходимо. – Я увидел, что он немного расслабился и подмигнул мне.

– Что не должно сказать, что они оба в нетерпении.

Я усмехнулся, когда мальчики гонцы прошли через открытую дверь с ведрами кипящей водой.

Плескание, когда они начали заполнять ванну, звучало как сладкая музыка.

Слуга смотрел на них, пока они не ушли, а затем наклонился и сказал тише, – Вы будете рады услышать, что другие наши нерешенные вопросы были решены, как правило, должным образом.

Я тупо посмотрел на него, роясь в моей памяти о том, что он мог иметь в виду.

Так многое случилось с тех пор, как я ушел...

Стейпс увидел мое выражение.

– Кадикус, – сказал он, его рот изогнулся от горечи этого имени.

– Дагон вернул его только через два дня после вашего ухода.

Он ушел в земли не более десяти миль от города.

– Так близко? – удивленно спросил я.

Стейпс мрачно кивнул.

– Он прятался в фермерском доме, как барсук в норе.

Он убил четырех из личной охраны Маера и Дагон поплатился глазом.

В конце концов они схватили его только, когда подожгли это место.

– И что случилось тогда? – спросил я.

– Не суд, конечно.

– Вопрос был улажен, – повторил Стейпс.

– Должным образом. – Сказал он, наконец, с большим весом мрачной завершенности.

Его обычно добрые глаза были узкими и ненавидящими.

В этот момент круглолицый маленький человек вообще очень мало походил на бакалейщика.

Я вспомнил, как Алверон спокойно сказал: "отрезать его большие пальцы." Учитывая то, что я знал о быстром и решительном гневе Алверона, я сомневался, что кто-то когда-либо увидит Кадикуса снова.

– Разве Маеру удалось раскрыть, почему? – Хотя я и говорил тихо, я оставил остальное недосказанным, зная, что Стейпс не одобрил бы мое открытое упоминание отравления.

– Здесь не место для разговоров, – осторожно сказал Стейпс.

Его тон был слегка обиженным, как будто я должен знать лучше, чем спрашивать его о таких вещах.

Я позволил теме уйти, зная, что я не был в состоянии получить что-нибудь еще из Стейпса.

– Вы сделаете мне одолжение, если принесете Маеру кое-что от меня, – сказал я, идя туда, где я сбросил мою дорожную сумку.

Я зашарил в нем до тех пор, пока я не нашел шкатулку Маера внизу, вблизи у дна.

Я протянул ее Стейпсу.

– Я не уверен, что в ней, – сказал я.

– Но у нее есть свой гребень на крышке.

И это тяжелое.

Я надеюсь, что это может быть частью украденных налогов. – Я улыбнулся.

– Скажи ему, что это свадебный подарок.

Стейпс принял шкатулку, улыбнувшись.

– Я уверен, что он будет в восторге.

Появилось еще трое бегунов, но только два из них пробежали мимо с дымящимися ведрами.

Третий подошел к Стейпсу и подал ему записку.

В другой комнате снова заплескалось и все трое мальчиков снова ушли, украдкой посмотрев на меня.

Стейпс бегло просмотрел записку а затем поднял взгляд на меня.

– Маер надеется, что вам будет удобно встретиться с ним в саду с пятым колоколом, – сказал он.

Сад означал вежливый разговор.

Если Маер хотел серьезного обсуждения, то он вызовет меня к себе в комнаты, или вознаградить меня, позвав через тайный ход, который соединял его покои с моими.

Я взглянул на часы на стене.

Это не были симпатические часы того вида, к которым я привык в Университете.

Это были гармоничные часы с качающимся маятником и все.

Красивая машина, но далеко не так точна.

Стрелки опказывали без четверти пять.

– Эти часы спешат, Стейпс? – спросил я с надеждой.

Пятнадцати минут едва хватало мне, чтобы снять мою дорожную одежду и надеть на себя кружева в достаточно приличном для двора наряде.

Но учитывая слои грязи и кислого пота, которые покрывали меня, это будет столь же бессмысленно, как обвязывать шелковую ленту вокруг дымящейся коровей лепешки.

Стейпс посмотрел через плечо, затем сверился с небольшими механическими часами, которые он держал в кармане.

– На самом деле они отстают на пять минут.

Я потер лицо, обдумывая свои возможности.

Я не был просто растрепан после дня пути.

Я был грязен.

Я то твердо шел под летним солнцем, то проводил дни в ловушке душной горячей повозки.

Хотя Маер был не тем, кто судит о вещах исключительно по внешности, он придавал значение приличиям.

Я не произведу хорошего впечатления, если появлюсь воняющим и грязным.

Незваная, память о железной виселице поднялась в моем уме, и я решил, что не могу ставить под угрозу плохое впечатление.

Не с новостями, которые я принес.

– Стейпс, я не могу быть готовым по крайней мере час.

Я могу встретиться с ним к шестому звонку, если он захочет.

Выражение лица Стейпса стало жестким и оскорбленным.

Его послание было ясным.

Вы просто не запрашивали другое время встречи с Маером Алвероном.

Он спрашивает.

Вы приходите.

Это было обычным делом.

– Стейпс, – сказал я так мягко, как мог.

– Посмотри на меня.

Понюхай меня.

Я преодолел три сотни миль за последний оборот дней.

Я не собираюсь идти гулять в саду покрытый дорожной пылью и воняющий, как варвар.

Рот Стейпса утвердительно нахмурился.

– Я скажу ему, что вы, иначе говоря, заняты.

Прибыло еще больше парящих ведер.

– Скажите ему правду, Стейпс, – сказал я, когда начал расстегивать рубашку.

– Я уверен, что он поймет.

***

После того как я был отскоблен, протерт и должным образом одет, я послал Маеру мое золотое кольцо и карту, которая говорила: – Частная беседа при первой возможности.

В течение часа бегун вернулся с картой Маера, говорящей: – Ждите мой вызов.

Я ждал.

Я послал гонца, чтобы принести обед, а затем ждал весь вечер.

Следующий день прошел без каких-либо сообщений.

И, поскольку я не знал, когда могло прийти известие от Алверона, я вновь был фактически пойман в ловушку в моих комнатах, ожидая его кольцо.

Это было приятное время, чтобы догнать мой сон и принять вторую ванну.

Но я беспокоился, что новости из Левиншира догонят меня.

Тот факт, что я не мог спуститься вниз в Нижний Северен, искать Денну, также вызывало огромное раздражение.

Это был своего рода молчаливый упрек, слишком частый в придворных обычаях.

Сообщение Маера было ясным: Когда я зову, ты приходишь.

Мой приказ или ничего более.

Это было настолько детским, что было возможно только у дворянства.

Тем не менее, нельзя было ничего сделать.

Поэтому я послал мое серебряное кольцо Бредону.

Он прибыл вовремя, чтобы разделить со мной ужин и поведал мне сезон сплетен, которые я пропустил.

Придворный слух мог быть ужасно бесвкусным, но Бредон снял для меня сверху все сливки.

Большинство из них были связаны с вихрем ухаживаний Маера и браке с наследницей Лаклесс.

Они были одурманены друг другом, по видимому.

Многие подозревали, что дело движется к ребенку.

Королевский двор в Ренери был слишком занят.

Принц-регент Алайтис был убит на дуэли, ввергнув большую часть южных окраин в хаос, так как различные дворяне сделали все, чтобы извлечь выгоду из смерти такого высокопоставленного члена двора.

Это также были слухи.

Людям Маера пришлось позаботиться о некоторых бандитах из отдаленной части Элда.

Они были, по-видимому, особыми сборщиками налогов.

Были возмущения на севере, где людям пришлось пострадать из-за второго визита сборщиков Маера.

Но по крайней мере дороги были снова чисты и виновные были мертвы.

Бредон также отметил интересный слух о молодом человеке, который зашел погостить к Фелуриан и вернулся более или менее нетронутым, хотя и ставший несколько фаэподобным.

Конечно, это не был придворный слух.

Это был слух того вида, который можно услышать в таверне.

Слухи низкого происхождения, не достойные того, чтобы знатный человек к ним прислушивался.

Его темные, похожие на совиные глаза весело блестели, когда он рассказывал.

Я согласился, что такие истории действительно были довольно низкопробными, и ниже нашего собственного достоинства.

Мой плащ?

Он был довольно хорош, не правда ли?

Я не мог вспомнить, где точно он был скроен.

Несколько экзотический.

Кстати, я слышал очень интересную песню на днях по поводу Фелуриан.

Не хотите ли послушать ее?

Мы также сыграем в так, конечно.

Несмотря на то, что я провел долгое время вдали от доски, Бредон сказал, что моя игра стала намного лучше.

Казалось, я научился, как играть красивую игру.

***

Излишне говорить, что когда Алверон послал свое следующее приглашение, я пришел.

Мне очень хотелось приехать на несколько минут позже, но я воспротивился этому чувству, зная, что из этого не может получиться ничего хорошего.

Маер ходил сам по себе, когда я встретился с ним в саду.

Он стоял прямой и высокий, глядя на весь мир, как будто ему никогда не требовалось опираться на мою руку или использовать трость.

– Квоут, – он тепло улыбнулся.

– Я вижу, что ты нашел время чтобы нанести мне визит.

– Всегда с удовольствием, ваша светлость.

– Пройдемся? – спросил он.

– Прекрасный вид открывается с южного моста в это время.

Я последовал за ним в шаге и мы начали наш извилистый путь среди ухоженных живых изгородей.

– Я не мог не заметить, что ты вооружен, – отметил он с тяжелым неодобрением в своем голосе.

Моя рука бессознательно двинулась к Цезуре.

Она была сейчас на моем бедре, а не за плечами.

– В этом есть что-то предосудительное, ваша светлость?

Я понял, что все мужчины в Винтасе оставляют за собой право препоясаться мечом.

– Это вряд ли надлежаще. – Он подчеркнул слово.

– Я так понимаю, что при королевском дворе в Ренери ни один джентльмен не осмелиться быть увиденным без меча.

– Хорошо сказано для такого как ты, но ты не джентльмен, – хладнокровно отметил Алверон, – о чем ты должен прекрасно помнить.

Я ничего не ответил.

– Кроме того, это варварский обычай, и тот, который со временем принесет королю горе.

Неважно, что обычно в Ренери, в моем городе, моем доме и саде, ты не придешь ко мне вооруженым. – Он повернулся и посмотрел на меня жестким взглядом.

– Я прошу прощения, если совершил какой-нибудь проступок, ваша светлость. – Я остановился и отвесил ему более серьезный поклон, чем сделал до этого.

Представленное мною шоу, казалось, успокоило его.

Он улыбнулся и положил руку мне на плечо.

– Здесь не требуется всего этого.

Пойдем, полюбуемся утренней зарей.

Листья вскоре должны повернуться.

Часть часа мы ходили, дружески беседуя ни о чем.

Я был неизменно вежлив и настроение Алверона продолжало улучшаться.

Если питание его эго удерживало меня в его благосклонности, это была маленькая цена, чтобы заплатить за его покровительство.

– Надо сказать, что этот брак подходит вашей светлости.

– Благодарю. – Он грациозно кивнул.

– Я обнаружил, что это мне по вкусу.

– И ваше здоровье по-прежнему хорошо? – спросил я, сжимая границы публичного разговора.

– Более, чем хорошо, – сказал он.

– Еще одна выгода от супружеской жизни, без сомнения. – Он взглянул на меня и это сказало мне, что он не хотел бы получить дополнительную огласку, по крайней мере не в таком общественном месте, как это.

Мы продолжили нашу прогулку, кивая вельможам, мимо которых мы проходили.

Маер болтал о пустяках, придворных слухах.

Я подыгрывал, ведя мою партию в разговоре.

Но правда была в том, что мне нужно было сделать так, чтобы мы могли серьезно поговорить наедине.

Но я также знал, что Алверон не может быть втянут в дискуссию.

Наши разговоры были ритуальным узором.

Если я нарушил его, то я бы ничего не добился, а только раздражал бы его.

Поэтому я выжидал нужное время, наслаждался ароматом цветов и делал вид, что мне в самом деле интересны дворцовые сплетни.

После четверти часа в разговоре возникла характерная пауза.

Далее мы должны были перейти к дискуссии.

После этого мы могли бы пойти куда-нибудь в достаточно уединенное место, чтобы поговорить о важных вопросах.

– Я всегда думал – наконец сказал Алверон, представляя тему нашей дискуссии, – что все имеют основной вопрос, кто они есть.

– Что вы имеете в виду, ваша светлость?

Я считаю, что все имеют какие-то вопросы, которые ими движут.

Вопрос, который позволяет им спать ночами.

Вопрос, который волнует их, как собаку со старой костью.

Если вы понимаете вопрос человека, он приближает вас к пониманию самого человека. – Он посмотрел искоса на меня, наполовину улыбаясь.

– В всяком случае, я всегда в это верил.

Я на мгновение задумался.

– Я должен буду с вами согласиться, ваша светлость.

Алверон поднял бровь на это.

– Как, так легко? – Голос у него был слегка разочарованный.

– Я ожидал от тебя некоторых возражений.

Я покачал головой, радуясь легкой возможности, чтобы представить тему из моих собственных.

– Я был обеспокоен этим вопросом уже несколько лет, и я полагаю, что буду беспокоиться об этом еще несколько лет.

Поэтому то, что вы говорите имеет для меня превосходный смысл.

– В самом деле? – спросил он с жадностью.

– И что же это?

Я рассматривал вопрос, говорить ли ему правду.

О своих поисках Чандриан и смерти моей труппы.

Но для этого не было никакой реальной возможности.

Это секрет все еще сидел в моем сердце, тяжелый, как большой гладкий камень.

Это была слишком личная вещь, чтобы сказать кому-то такому умному, как Маер.

Более того, это бы показало мою кровь Эдема Руэ, нечто, что я не сделал достоянием общественности при дворе Маера.

Маер знал, что я не знатного происхождения, но он не знал, что моя кровь настолько низкая.

– Это должно быть тяжелый вопрос, раз ты так долго его взвешиваешь, – пошутил Алверон, пока я колебался.

– Ну, я настаиваю.

На деле я хочу тебе предложить обмен – вопрос на вопрос.

Быть может мы сможем помочь друг другу с ответом.

Я едва ли мог надеяться на лучшее поощрение, чем это.

Я на мгновение задумался, осторожно подбирая свои слова.

– Где находятся Амир?

– Кроваворукие Амир, – Алверон мягко размышлял сам с собой.

Он искоса взглянул на меня.

– Я полагаю, что ты не спрашиваешь, кто сотворил их тела?

– Нет, ваша светлость, – сказал я мрачно.

Его лицо стало задумчивым.

– Интересно. – Я облегченно выдохнул.

Я наполовину надеялся, что он отмахнется ответом, сказав мне, что Амир были уже веками мертвы.

Вместо этого он сказал: – Я много изучал Амир, когда был моложе, знаешь ли.

– Действительно, ваша светлость? – сказал я, удивленный своей удачей.

Он посмотрел на меня и чуть заметная улыбка коснулась его губ.

– Не то, чтобы удивительно.

Я хотел быть одним из Амир, когда был мальчиком. – Он выглядел чуть-чуть смущенным.

– Но все истории темны, ты знаешь.

Они делали важные вещи.

Они сделали трудный выбор, к чему никто не был готов.

Подобные вещи пугают людей, но я считаю, что они были большой силой добра.

– Я всегда думал точно так же, – признался я.

– Только из интереса, какой была ваша самая любимая история?

– Атрейон, – немного грустно сказал он.

– Я не думал об этом в последние годы.

Я мог прочитать Восемь клятв Атрейона по памяти. – Он покачал головой и посмотрел в мою сторону.

– А ты?

– Атрейон немного кровав для меня, – признался я.

Алверон выглядел довольным.

– Они не назвали бы Амир кроваворукими ни за что, – сказал он.

– Татуировки Цирадае вряд ли были декоративными.

– Правда, – признал я.

– Тем не менее, я предпочитаю сэра Савиена.

– Конечно, – сказал он, кивая.

– Ты романтик.

Какое-то мгновение мы шли молча, поворачивая за угол и прогуливаясь мимо фонтана.

– Я был очарован им, когда был ребенком, – наконец сказал Алверон, как будто это признание было немного неловким.

– Мужчины и женщины со всей силой церкви за ними.

И это в то время, когда все атуранские силы стояли позади церкви. – Он улыбнулся.

– Храбрые, жестокие и не отвечающие никому, кроме себя и Бога.

– И остальных Амир, – добавил я.

– И, в конечном счете, понтификом, – закончил он.

– Я полагаю, ты читал его провозглашение, декламируя его?

– Да.

Мы пришли к небольшому выгнутому мосту из дерева и камня, а потом остановились в верхней части арки и смотрели на воду, наблюдая, как лебеди медленно маневрируют.

– Ты знаешь, что я нашел, когда был моложе? – спросил Маер.

Я покачал головой.

– Как только я стал слишком старым для детских рассказов об Амир, я начал задаваться вопросом о более конкретных вещах.

Сколько Амир было здесь?

Сколько было дворян?

Сколько лошадей могли они выставить на поле для вооруженных действий? – Он повернулся немного, чтобы оценить мою реакцию.

– Я был в Фелтоне в то время.

У них есть старые атуранские мендари (прим. нечто вроде "хранилища памяти" ), где они держат церковные записи для всех северных окраин.

Я просмотрел их книги в течении двух дней.

И ты знаешь, что я обнаружил?

– Ничего, – сказал я.

– Вы ничего не нашли.

Алверон повернулся и посмотрел на меня.

Выражение его лица содержало тщательно контролируемое удивление.

– Я обнаружил тоже самое в Университете.

– Казалось, как будто кто-то удалил там информацию об Амир из Архивов.

Не всю, конечно.

Но там было мало подробностей.

Я мог видеть, как Маер делает собственные выводы и это вызвало жизнь за его умными серыми глазами.

– И кто мог делать подобные вещи? – подсказал он.

– Кто мог бы сделать это лучше, кроме самих Амир? – сказал я.

– Это означает, что они все еще где-то здесь.

– Таким образом это твой вопрос, – Алверон снова пошел, медленнее, чем до этого.

– Где Амир?

Мы вышли на мост и начали обходить вокруг пруда, а лицо Маера было полно серьезных размышлений.

– Веришь, что я думал то же самое после поиска в мендари? – Спросил он меня.

– Я думал, что Амир, возможно, избежали участи предстать перед судом.

Ушли в подполье.

Я думал, может быть даже есть в мире Амир после всего этого времени, действующие в тайне ради высшего блага.

Я почувствовал волнение, скопившееся в моей груди.

– Что вы узнали? – спросил я нетерпеливо.

– Узнал? – Алверон выглядел удивленным.

– Ничего.

Мой отец умер в тот же год и я стал Маером.

Я отбросил это, как мальчишеские фантазии. – Он посмотрел на воду и мягко скользящих лебедей.

– Но если ты обнаружил это же на другом конце света...

– Он затих.

– И я пришел к тому же выводу, ваша светлость.

Алверон медленно кивнул.

– Вызывает беспокойство, почему этот секрет может быть важным. – Он оглядел сад в стенах его поместья.

– И в моих собственных землях.

Мне не нравится это. – Он повернулся ко мне спиной, его глаза были острыми и чистыми.

– Как ты предполагаешь искать их?

Я печально улыбнулся.

– Как отметила ваша светлость, независимо от того, насколько хорошо я говорю или хорошо образован, я никогда не буду дворянином.

Мне не хватает связей и ресурсов для исследования этого настолько тщательно, как хотелось бы.

Но с вашим именем, открывающим двери, я мог бы провести поиск во многих частных библиотеках.

Я мог бы получить доступ к архивам, а также к частным записям или слишком скрытым, чтобы быть удаленными...

Алверон кивнул, его глаза не оставляли меня.

– Я думаю, что понял тебя.

Я, например, дал бы многое, чтобы узнать истину о данном вопросе.

Он отвел взгляд, когда сверху раздались звуки смеха, смешиваясь с шагами группы приближающейся знати.

– Ты должен дать мне побольше подумать об этом, – сказал он мягким тоном.

– Мы обсудим это позже в более приватной обстановке.

– Какое время было бы удобно для вас, чтобы встретиться, ваша светлость?

Алверон посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.

– Приходи в мои покои этим вечером.

И так как я не могу дать ответ, позволь мне предложить тебе мой собственный вопрос, вместо этого.

– Я ценю вопросы столь же много, ваша светлость.