Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 83 страниц)

Глава 55
Милость.

Я высматривал Маера через щель в изгороди.

Он сидел на каменной скамье под тенью деревьев в своем саду, выглядя каждой своей частью, как джентльмен, в своих свободных рукавах и жилете.

На нём были цвета дома Алверона: сапфира и слоновой кости.

Но в то время как его одежда была прекрасна, она не была показной.

Он носил золотое кольцо, печатку, но никаких других драгоценностей.

По сравнению с многими другими в его дворе, Маер умел толком одеваться.

На первый взгляд это казалось, означало, что Алверон презирал моды своего двора.

Но через мгновение я увидел правду об этом.

Цвет слоновой кости рубашки был сливочным и безупречным, сапфир жилета ярок.

Я поставил бы большие пальцы, что их не носили не больше, чем полдюжину раз.

Как проявление богатства, это было тонко и ошеломительно.

Можно быть в состоянии позволить себе красивую одежду, но сколько будет стоить поддержание гардероба, который никогда не показывал ни малейшего намека на износ?

Я думал о том, что граф Трепе сказал о Алвероне: богатый, как король Винта.

Маер сам по себе выглядел так же, как и раньше.

Высокий и худой.

Седеющий и безупречно ухоженный.

Я видел уставшие линии его лица, небольшую дрожь его рук, его осанку.

Он выглядит старым, подумал я про себя, но он не таков.

Колокольня пробила час.

Я отстранился от ограды и прогулялся до угла, чтобы встретить Маера.

Алверон кивнул, его холодные глаза внимательно меня осмотрели.

– Квоут, я надеялся, что ты придёшь.

Я согнулся в полуформальном поклоне.

– Мне было приятно получить приглашение, ваша светлость.

Алверон не сделал приглашающего жеста для меня, чтобы усадить меня, поэтому я остался стоять.

Я догадался, что он проверял мои манеры.

– Я надеюсь, ты не возражаешь, что наша встреча на улице.

Ты уже видел сады?

– У меня не было возможности, ваша светлость. – Я был в ловушке своей проклятой комнаты, пока он не послал за мной.

– Ты должен позволить мне показать их. – Он взял полированную трость, что была приставлена в тени дерева.

– Я всегда считал, что свежий воздух хорош от любых болезней тела, хотя другие не согласны. – Он наклонился вперед, как будто собирался встать, но тень боли промелькнула на его лице и он стал мелко, болезненно дышать сквозь зубы.

Болен.

Я понял.

Не стар, болен.

В мгновение ока я оказался рядом с ним, и предложил ему свою руку.

– Позвольте мне, ваша светлость.

Маер натянуто улыбнулся.

– Будь я моложе, я бы отклонил твое предложению, – вздохнул он.

– Но гордость – роскошь сильного. – Он положил тонкую руку на мою руку и использовал мою поддержку, чтобы передвигать свои ноги.

– Я должен согласиться на то, чтобы быть добрым, вместо этого.

– Милосердие это роскошь мудрого,– сказал я легко.

– Таким образом, я могу отметить вашу мудрость, ваша светлость.

Алверон криво усмехнулся и похлопал меня по руке.

– Это позволяет мне намного легче это переносить, я думаю.

– Не хотите ли вашу трость, ваша светлость?– спросил я.

– Или мы пойдём вместе?

Он издал сухой смешок.

– «Пойдем вместе». Это изящно подмечено. – Он взял трость в правую руку, а левой держал мою руку удивительно сильной хваткой.

– Дамы и господа,– выругался он шёпотом.

– Я не хотел бы показаться немощным.

Но менее возмутительно опереться на плечо молодого человека, чем ковылять самому.

Это ужасно, когда твоё тело подводит тебя.

Ты никогда не думаешь об этом, пока молод.

Мы начали идти, и наша беседа убаюкивала, когда мы слушали звуки воды, плещущейся в фонтанах, птиц, поющих на оградах.

Иногда Маер указывал на определенные части скульптур и рассказывал, какой из его предков поручил их сделать, или (он говорил о них тише, извиняющимся тоном) разграбил в чужих землях во время войны.

Мы ходили по садам почти час.

Вес Алверона на моей руке постепенно уменьшился, и вскоре он использовал меня больше как баланс, чем поддержку.

Мы прошли несколько господ, которые кланялись и кивали Маеру.

После того, как они оказывались вне пределов слышимости, он упоминал, кем они были, какое занимали место при дворе, и отрывок или два из забавной сплетни.

– Они задаются вопросом, кто ты, – сказал он после одной такой пары, когда они прошли за изгородь.

– Сегодня вечером все будут разговаривать об этом.

Может ты посол из Ренери?

Молодой благородный господин ищет богатый лен и жену, чтобы продвинуться?

Может быть, ты мой давно потерянный сын, последствие моей безумной юности. – Он усмехнулся про себя и похлопал меня по руке.

Он мог бы продолжить, но наткнулся на торчащую каменную плитку и чуть не упал.

Я его быстро удержал, и усадил на ближайшую каменную скамью рядом с дорогой.

– Черт побери, – выругался он, явно смущенный.

– Как бы это смотрелось, Маер, дрыгающийся подобно жук на спине? – Он оглянулся раздраженно, но мы, казалось, были одни.

– Сделаешь старику одолжение?

– Я в вашем распоряжении, ваша светлость.

Алверон окинул меня проницательным взглядом.

– В самом деле?

Ну, это мелочь.

Держи в секрете то, кто ты и что у тебя за дело.

Это будет творить чудеса для твоей репутации.

Чем меньше ты говоришь им, тем больше будет желающих добраться до тебя.

– Я буду держать всё при себе, ваша светлость.

Но у меня будет больше шансов избегать разговора почему я здесь, если я сам буду знать это...

Выражение лица Алверона стало хитрым.

– Верно.

Но это слишком публичное место.

Ты демонстрировал хорошее терпение до сих пор.

Попробуй продержаться подольше. – Он посмотрел на меня.

– Не будешь ли ты так добр проводить меня до моих комнат?

Я протянул руку.

– Конечно, ваша светлость.

После возвращения в свои комнаты, я снял вышитую куртку и повесил её в шкаф из резного розового дерева.

Большая часть мебели была обита кедром и сандаловым деревом, что чувствовалось в воздухе.

Большие, безупречные зеркала висели на внутренних дверях.

Я лениво попытался вспомнить, когда бездельничал в последний раз.

Но я не помнил, чтобы когда-нибудь мог позволить это себе.

После некоторого раздумия я решил, что наверное безделье похоже на отдых, но с большим количеством денег в твоем кармане.

Беспокойно я поднялся на ноги и двинулся по комнате.

Здесь были картины на стенах, портреты и пасторальные сцены, написанные умело маслом.

Одна стена состояла из огромного гобелена, который показывал огромный морской бой в мельчайших подробностях.

Это заняло моё внимание почти на полчаса.

Я скучал по своей лютне.

Это было ужасно трудно заложить её, как отсечь себе руки.

Я ожидал, что проведу следующие десять дней больным от беспокойства, что я не в состоянии буду выкупить её обратно.

Но сам того не зная, Маер упростил мою задачу.

В моем гардеробе висели шесть костюмов одежды, достаточно благородные для любого лорда.

Когда они были доставлены в мою комнату, я почувствовал себя расслабленным.

Моя первая мысль при виде их была не та, что я с их помощью могу слиться с высшим обществом двора.

Я подумал, что в худшем случае мог бы их украсть, продать их старьёвщику и запросто получить достаточно денег, чтобы выкупить свою лютню.

Разумеется, если я поступлю так, то сожгу все мосты к Mаеру.

Это сделало бы всю мою поездку в Северен бессмысленной, и смутила бы Трепе так глубоко, что он больше никогда бы не заговорил со мной снова.

Тем не менее, я знал, что этот вариант давал мне тонкую нить контроля над ситуацией.

Этого было достаточно, чтобы я мог удержаться от схождения с ума от беспокойства.

Я скучал по своей лютне, но если бы я мог получить покровительство Маера, дорога моей жизни внезапно стала бы гладкой и прямой.

У Маера были деньги, достаточные для меня, чтобы продолжить мое образование в Университете.

Его связи могли бы помочь мне продолжать мои исследования Амир.

Возможно, самым важным была сила его имени.

Если Маер станет моим покровителем, я буду под его защитой.

Отец Амброза мог бы быть самым влиятельным бароном во всем Винтасе, в десяти шагах от королевской власти.

Но Алверон и был практически королём в своём собственном праве.

Насколько проще стала бы моя жизнь без Амброза, бесконечно сующего палки мне в колеса?

Это были головокружительные мысли.

Я скучал по моей лютне, но все вещи имеют свою цену.

Ради шанса иметь Маера в покровителях, я был готов грызть песок зубами и тратить оборот скучно и тревожно, без музыки.

Алверон оказался прав по поводу любопытной натуры придворных своего двора.

После того, как он позвал меня к себе в кабинет в тот вечер, слухи закружились вокруг меня огненным вихрем.

Я могу понять, почему Маеру нравились подобные вещи.

Это было похоже на просмотр истории до её рождения.

Глава 56
Власть.

АЛВЕРОН ПРИСЛАЛ ЗА МНОЙ на следующий день, и вскоре мы снова гуляли вдвоем вдоль садовых дорожек, а его рука слегка опиралась на мою.

– Взгляни на южную сторону. – Маер указал тростью.

– Я слышал, селас скоро достигнет фазы полного цветения.

Мы свернули на левый поворот дороги и он протяжно вздохнул.

– Есть два типа власти: врожденная и предоставленная,– сказал Алверон, сообщая мне тему сегодняшней беседы.

– Врожденной властью ты обладаешь изначально сам.

Предоставленная власть дается другими людьми. – Он посмотрел в мою сторону.

Я кивнул.

Видя моё согласие, Маер продолжил.

– Врожденная власть очевидна.

Сила тела. – Он похлопал меня по поддерживающей руке.

– Сила разума.

Сила личности.

Все это находится в самом человеке.

Они определяют нас.

Они определяют наши границы.

– Не совсем, ваша светлость,– возразил я мягко.

– Человек всегда может улучшить себя.

– Они ограничивают нас,– твердо сказал Маер.

– Человек с одной рукой никогда не будет бороться также, как обеими.

Человек с одной ногой никогда не будет бегать так быстро, как двуногий.

– Воин Адем с одной рукой может оказаться более смертельным, чем обычный воин с двумя, ваша светлость. – Указал я.

– Правда, правда,– сказал Маер сердито.

– Мы можем работать над собой, упражняя наши тела, просвещая наш ум, следить за своей внешностью. – Он провел рукой по безупречной, цвета соли с перцем, бороде.

– Ибо и внешний вид является одним из видов власти.

Но всегда есть ограничения.

Хотя однорукий человек может быть хоть каким-нибудь войном, он не сможет играть на лютне.

Я медленно кивнул.

– Вы делаете правильное замечание, Ваша светлость.

Наша власть имеет свои пределы, мы можем расширять ее, но не до бесконечности.

Алверон поднял вверх палец.

– Но это только первый тип власти.

Мы ограничены, только если мы будем полагаться на власть, которой мы сами обладаем.

Существует еще тип власти, который дается.

Ты понимаешь, что я имею в виду под предоставленной властью?

Я подумал некоторое время.

– Налоги?

– Хмм, – сказал удивлённо Маер.

– Это действительно, довольно хороший пример.

Ты, должно быть, много думал о таких вещах раньше?

– Немного,– признался я.

– Но никогда на таких условиях.

– Это сложно,– сказал он, довольный моим ответом.

– Как ты думаешь, какой тип власти лучше?

Я задумался на секунду.

– Врождённая, ваша светлость.

– Интересно.

Почему ты так сказал?

– Потому что когда ты обладаешь своей властью, она не может быть отнята, ваша светлость.

– Ах. – Он поднял длинный палец, как бы предостерегая меня.

– Но мы уже согласились, что этот тип власти строго ограничен.

У предоставленной власти нет никаких пределов.

– Нет пределов, ваша светлость?

Алверон кивнул головой в знак согласия.

– При этом, очень небольшие ограничения.

Я не соглашался.

Маер, должно быть, увидел это на моем лице, поэтому склонился ко мне, чтобы объяснить.

– Скажем, у меня есть враг, молодой и сильный.

Скажем он украл что-то мое, немного денег.

Ты со мной?

Я кивнул.

– Никакой способ подготовки не сделает меня сильнее драчливого двадцатилетнего.

Так что же мне делать?

Я заставлю одного из своих молодых, сильных друзей пойти и надрать ему уши.

С той силой я могу совершить подвиг, который был бы иначе невозможен.

– Ваш враг может также надрать уши вашему другу, – заметил я, когда мы завернули за угол.

За выгнутой решёткой наш путь свернул в тенистый туннель из тёмно-зелёных листьев.

– Скажем, у меня сразу три друга,– поправился Маер.

– Внезапно мне предоставили силу трех мужчин!

Мой враг, даже если бы он был очень сильным, никогда не мог быть таким сильным, как они.

Посмотри на селас.

Мне говорят, их ужасно трудно культивировать.

Мы вошли в тень туннеля за решетку, где были сотни темно-красных лепестков, которые расцвели в тени листьев и арки.

Запах был сладким и трепетным.

Я провёл рукой по одному из темно-красных цветов.

Он был невыразимо мягким.

Я думал о Денне.

Маер вернулся к нашей дискуссии.

– Ты упускаешь суть, так или иначе.

Передача силы является лишь небольшим примером.

Некоторые виды власти можно лишь только вручить.

Он сделал тонкий жест в угол сада.

– Видишь Компта Фарленда там?

Если бы ты спросил его о его титуле, то он сказал бы, что обладает им.

Он утверждает, что это такая же неотемлемая его часть, как и собственная кровь.

Часть его крови, вообще-то.

Почти любой дворянин сказал бы то же самое.

Они утверждают, что их родословная даёт им право на власть.

Маер посмотрел на меня, глаза его сверкнули с удовольствием.

– Но они не правы.

Это не неотъемлемые права.

Они предоставлены.

Я мог бы отнять его земли и оставить его нищим на улице.

Алверон подозвал меня жестом ближе, и я немного наклонился.

– Это большой секрет.

Даже мой титул, мое богатство, мой контроль над людьми и землей.

Они лишь предоставленная власть.

Это принадлежит мне не больше, чем сила твоей руки. – Он погладил мою руку и улыбнулся мне.

– Но я знаю разницу, и именно поэтому я всегда держу ситуацию под контролем.

Он выпрямился и заговорил нормальным тоном.

– Добрый вечер, Компт.

– Прекрасный день, чтобы побывать на солнце, не правда ли?

– В самом деле, ваша светлость.

– Селас весьма освежает. – Компт был грузным мужчиной с обвислыми щеками и густыми усами.

– Мои поздравления.

После того, как Компт прошёл мимо, Алверон продолжил.

– Заметил, как он похвалил меня за селас?

Я никогда в жизнии не касался содового совка. – Он посмотрел на меня с немного самодовольным выражением.

– Ты по-прежнему считаешь, что врожденная власть лучшая из двух?

– Вы приводите неотразимые доводы, ваша светлость,– сказал я.

–Тем не менее...

– Ты тверд в убеждениях.

Тогда один последний пример.

Можем ли мы согласиться, что я никогда не смогу родить ребенка?

–Я думаю, что это можно с уверенностью сказать, ваша светлость.

– Все же, если женщина предоставит мне право жениться на ней, я могу родить сына.

С помощью предоставленной власти человек может сделать себя быстрым как лошадь и сильным как бык.

Разве может врождённая власть сделать это для тебя?

Я не мог спорить с этим.

–Я преклоняюсь перед вашим аргументом, ваша светлость.

– Я преклоняюсь перед вашей мудростью, принимая её. – Он засмеялся, и в то же время раздался слабый звон часов, перемещаемых через сад.

– Вот черт, – сказал Маер с мрачным выражением.

– Я должен пойти принять это моё ужасное лекарство, или Кадикус будет абсолютно неуправляем целый оборот. – Я недоумённо посмотрел на него, и он объяснил.

– Он как-то обнаружил, что я вылил вчерашнюю дозу в ночной горшок.

– Ваша светлость должны помнить о своем здоровье.

Алверон нахмурился.

– Ты слишком много на себя берёшь,– отрезал он.

Я покраснел от смущения, но прежде чем я успел извиниться, он призвал меня к тишине.

– Ты прав, конечно.

Я знаю свой долг.

Но ты говоришь точно также как он.

Одного Кадикуса достаточно для меня.

Он сделал паузу, чтобы кивнуть в сторону приближающейся пары.

Мужчина был высок и красив, и на несколько лет старше меня.

Женщина, может быть, лет тридцати, с темными глазами и элегантным, злым ртом.

– Добрый вечер, леди Хесуа.

Я надеюсь, вашему отцу лучше?

– О да,– сказала она.

– Хирург говорит, что он должен поправиться через оборот. – Она поймала мой взгляд и удержала его, её красный рот изогнулся в понимающей улыбке.

Затем она нас покинула.

Я немного вспотел.

Если Маер и заметил, то он проигнорировал это.

– Ужасная женщина.

Новые мужчины каждый оборот.

Её отец был ранен в дуэли с эскваером Хайтоном за "неуместное" замечание.

Правдивое замечание, но оно не много значит без поддержки мечей.

– А что с оруженосцем?

– Умер день спустя.

Жаль.

Он был хорошим человеком, однако я не знал его достаточно, чтобы говорить о его языке. – Он вздохнул и посмотрел на колокольню.

– Как я уже говорил.

Одного врача мне вполне достаточно.

Кадикус кудахтает надо мной, как наседка.

Я ненавижу принимать лекарства, когда уже иду на поправку.

Маер выглядел сегодня лучше.

Он действительно не нуждался в поддержке моей руки во время нашей прогулки.

Я чувствовал, что он наклонялся ко мне, только чтобы дать нам оправдание говорить так близко друг к другу.

– Ваше улучшающееся здоровье кажется достаточным доказательством того, что его уход работает, чтобы излечить Вас,– сказал я.

– Да, да.

Его потуги отгоняют мои болезни на оборот.

Иногда на месяцы.– он вздохнул с горечью.

– Но они всегда возвращаются.

Должен ли я пить зелья до конца своих дней?

– Может быть потребность в них пройдёт, ваша светлость?

– Я сам надеялся на то же самое.

В своих последних поездках Кадикус собрал некоторые травы, которые работали просто чудесно.

Его последнее лечение поставило меня на ноги почти на целый год.

– Я думал, что наконец избавился от неё.– Маер нахмурился, смотря на свою трость.

– Но вот я здесь.

– Если бы я мог быть полезен вам как-то, ваша светлость.

Алверон повернул голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

Помолчав, он кивнул себе.

– Я верю тебе.– сказал он.

– Как ни удивительно.

Прошло всего несколько разговоров подобного рода.

Я хочу сказать, что Маер пытался понять меня.

Со всем умением, изученным за сорок лет изысканных интриг, он регулировал беседу тонкими способами, изучая мои мнения, определяя, был ли я достоин его доверия.

В то время, как у меня не было опыта Маера, я был честным и самостоятельным собеседником.

Я всегда был осторожным с моими ответами, всегда вежлив.

После нескольких дней, между нами начало расти взаимное уважение.

Не дружба, такая, как была у меня с графом Трепе.

Маер никогда не призывал меня игнорировать свой титул или сидеть в его присутствии, но мы стали ближе.

Хотя Трепе был друг, Маер был как далекий дед: добрый, но старше, серьёзней и сдержанней.

У меня сложилось впечатление, что Маер был одинокий человек, вынужденный оставаться в стороне от своих подданных и членов своего двора.

Я почти подозревал, что он, возможно, послал Трепе письмо, чтобы найти себе компаньона.

Кто-то умный, но удаленный от политики двора, чтобы он мог иметь честный разговор как раз в это время.

Сначала я отвергнул такую идею как неправдоподобную, но дни продолжали проходить, и тем не менее Маер избегал любого упоминания о том, для чего он собирался использовать меня.

Если бы у меня была моя лютня, то я, возможно, провел время более приятно, но она все еще лежала в Нижнем Северине, в семи днях от того, чтобы стать собственностью ломбарда.

Без музыки в моих комнатах гуляло эхо и меня ужасала бесполезная праздность.

Как только слухи обо мне распостранились, некоторые члены двора стали наносить мне визиты.

Некоторые пытались сделать вид, что зашли поприветствовать меня.

Некоторые делали вид, что хотели посплетничать.

Я даже подозревал, что было несколько попыток соблазнения, но на тот момент в моей жизни, я знал так мало женщин, что был невосприимчив к таким играм.

Один джентльмен даже попытался занять у меня деньг, и мне было трудно не рассмеяться ему в лицо.

Они рассказывали разные истории и использовали различные тонкости, но все они были там по одной и той же причине: для сбора информации обо мне.

Однако, так как я по указанию Маера должен был молчать о себе, все разговоры были краткими и неудовлетворительными.

Все, кроме одного, я должен сказать.

Но исключение только подтверждает правило.

Глава 57
Горстка Железа.

Я ВСТРЕТИЛ БРЕДОНА НА четвертый день моего пребывания в Северене.

Было еще совсем рано, но я уже слонялся по своим покоям и сходил с ума от скуки.

Завтрак уже прошел и до обеда оставалось несколько часов.

Потом пришло трое придворных, в очередной попытке что-нибудь выведать у меня.

Я общался с ними, ловко, при каждой возможности, заводя наши разговоры в тупик.

Так откуда ты, мой мальчик?

О-о, вы знаете, как это бывает.

Всего одно путешествие.

А твои родители?

Да, на самом деле.

Они есть у меня.

Два, если быть точным.

Что привело тебя в Северен?

Кучер и четверка лошадей, по большей части.

Хотя, я также немного прошелся пешком.

Хорошо для легких, вы же понимаете.

А что ты здесь делаешь?

Наслаждаюсь хорошими разговорами, конечно.

Знакомлюсь с интересными людьми.

В самом деле?

Кто?

Всякие.

Включая вас, лорд Праевек.

Вы совершенно очаровательный парень...

И так далее.

Это было не задолго до того, как даже самые упорные распространители слухов устали и ушли.

Хуже всего, что этих краткие беседы будут самой интересной частью моего дня, если Маер не вызовет меня.

Мы беседовали после легкого обеда, три раза во время коротких прогулок в саду, и однажды поздно ночью, когда большинство здравомыслящих людей было уже в постели.

Дважды посыльные Алверона будили меня от глубокого сна, до того как небо голубело от предрассветных лучей солнца.

Я знал, что меня испытывают.

Алверон хотел видеть, что я действительно готов предстать перед ним в любой час дня и ночи.

Он наблюдал, не становлюсь ли я нетерпеливым или раздраженным из-за его повседневных вызывов.

И я играл в эту игру.

Я был очарователен и неизменно вежлив.

Я приходил по его зову и покидал, когда он во мне не нуждался.

Я не задавал дерзких вопросов, не требовал ничего от него, и тратил остаток своего дня, скрипя зубами, расхаживая по моим огромным комнатам, и пытаясь не думать о том, сколько дней осталось, прежде чем истечет срок закладной по моей лютне.

Не удивительно, что стук на четвертый день заставил меня бросится к дверям.

Я надеялся, что это был вызов от Маера, но в любом случае, приветствовал бы любое отвлечение.

Я открыл дверь, чтобы увидеть пожилого человека, джентльмена до мозга костей.

Конечно, одежда выдавала его, но что важнее, он носил ее со спокойным равнодушием человека, родившегося для этого.

Новоиспеченные дворяне и богатые купцы просто не могут себя так подать.

Слуга Алверона, например, был одет в лучшие одежды, чем половина знати, но не смотря на уверенность, которой обладал Стэйпс, он выглядел как булочник, одетый в свой лучший наряд.

Благодаря портным Алверона, я был одет не хуже любого из присутствующих.

Цвета одежды хорошо смотрелись на мне – лиственно-зеленый, черный и бордовый, с серебряными оторочками на манжетах и воротнике.

Однако, в отличие от Стейпса, я носил одежду с небрежной легкостью дворянина.

Правда, парча чесалась.

Правда, пуговицы, пряжки, и бесконечные слои делали любую одежду жесткой и неудобной, как кожаный костюм наемника.

Но он сидел на мне так же легко, как будто это была вторая кожа.

Это был костюм, и я играл свою роль так, как только может играть актер.

Как я уже говорил, я открыл дверь, обнаружив пожилого джентльмена, стоящего в коридоре.

– Значит вы Квоут, не так ли?

Я кивнул.

В северном Винтасе был обычай посылать вперед слугу для просьбы о встрече.

Посыльный приносил записку и кольцо с вписанным именем дворянина. Ты послал золотое кольцо, чтобы попросить о встрече с дворянином более высокого ранга, чем ты сам, серебряное для кого-то примерно того же ранга, и железное для кого-то, кто был ниже тебя по рангу.

У меня, конечно, не было ни какого ранга.

Нет титула, нет земель, нет семьи и нет происхождения.

Я был низкорожденный, но об этом никто не знал.

Все считали, что таинственный рыжий человек, проводящий время с Алвероном, имел какой-то аромат дворянства, и мое происхождение и так было самой обсуждаемой темой.

Важным было то, что я не был официально представлен при дворе.

По сути, я имел неофициальный статус.

Это означало, что все кольца, присылаемые мне, были железными.

И любой, как правило, не отказывается от запроса, посланного с железным кольцом, чтобы не обидеть вышестоящее лицо.

Так что это было удивительным делом в том, что этот старый джентльмен стоял за дверью.

Очевидно благородный, но без предупреждения и приглашения.

– Ты можешь называть меня Бредон,– сказал он, глядя мне в глаза.

– Ты знаешь, как играть в так? (прим. игра, наподобие го)

Я покачал головой, не уверенный, как реагировать.

Он издал небольшой разочарованный вздох.

– Ну что ж, я могу научить тебя. – Он сунул мне черный бархатный мешок, и я взялся за него обеими руками.

Было ощущение, что он был полон маленьких, гладких камней.

Бредон сделал жест назад, и пара молодых людей суетливо вошла в мою комнату с небольшим столом.

Я отошел у них с пути и Бредон проскользнул в дверь, опережая их.

– Установите его у окна,– он направил их, указывая тростью.

– И принесите стулья... Нет, стулья со спинками.

За короткое время все было устроено по его усмотрению.

Оба слуги ушли, и Бредон обратился ко мне с примирительным взглядом на его лице.

– Надеюсь, ты простишь старика за столь неожиданный визит?

– Конечно,– любезно сказал я.

– Пожалуйста, садитесь. – Я указал на новый стул у окна.

– Такой апломб,– усмехнулся он, опершись тростью о подоконник.

Солнечный блик отразился от полированного серебряного набалдашника, выкованного в форме головы рычащего волка.

Бредон был стар.

Не пожилой во всех смыслах, но достаточно старый дед.

Его цвета не были такими как у всех, просто пепельно-серый и темно-древесный уголь.

Его волосы и борода были чисто белые, а обстрижены до той длины, чтобы обрамлять его лицо.

Пока он сидел, глядя на меня своими оживленными карими глазами, он напомнил мне сову.

Я сел напротив него и сложил руки, пытаясь сообразить, как он собирается вытащить из меня информацию.

Очевидно, он принёс игру.

Возможно он попытается втянуть меня в азартные игры.

По крайней мере, это будет новый подход.

Он улыбнулся мне.

Я вернул ему честную улыбку прежде, чем понял, что я делаю.

– У тебя должно быть образовалась богатая коллекция колец к этому времени,– сказал он.

Я кивнул.

Он наклонился вперед с любопытством.

– Ничего страшного, если я посмотрю на них?

– Вовсе нет. – Я прошел в другую комнату и принес несколько колец, высыпав их на стол.

Он посмотрел их, кивая самому себе.

– У тебя побывали все лучшие сплетники.

– Вестон, Праевек и Теменлови суются во все щели. – Его брови приподнялись, когда он увидел еще одно имя на кольце.

– Праевек дважды.

И никто из них ни получил от вас ничего.

Ничего наполовину веского, чем шепот.

Бредон взглянул на меня.

– Это говорит мне, что ты держишь язык за зубами, и у тебя это хорошо получается.

Будь уверен, я здесь не для тщетных попыток выведать твои секреты.

Я не доверял ему, но это было приятно слышать.

– Признаюсь, это приносит облегчение.

– Между прочим, – заметил он вскользь.

– Я напомню, что кольца традиционно остаются в гостиной возле двери.

– Они показывают твой статус.

Я не знал этого, но не хотел в этом признаться.

То, что я не был знаком с обычаями местного двора, могло показать ему то, что я являюсь иностранцем либо не являюсь дворянином.

– Нет настоящего статуса в горсти железа,– отмахнулся я.

Граф Трепе объяснил мне основы про кольца перед моим отъездом из Имре.

Но он был не из Винтаса, и, очевидно, не знал тонкостей.

– В этом есть доля правды,– легко сказал Бредон.

– Но не вся правда.

Золотые кольца означают, что ты снискал одобрение у тех, на кого работаешь.

Серебро означает здоровые деловые отношения с ровней. – Он положил кольца в ряд на столе.

– Однако железо означает, что у тебя есть внимание сильных.

Это говорит о том, что ты желателен в обществе.

Я медленно кивнул.

–Конечно,– сказал я.

– Любые кольца, посланные Маером, будут железными.

– Точно. – Бредон кивнул.

– Иметь кольцо от Маера – это знак великой милости. – Он толкнул кольца ко мне по гладкому мраморному столу.

– Но такого кольца здесь нет, что имеет свой смысл.

– Кажется, вы не новичок в придворной политике, – заметил я.

Бредон закрыл глаза и кивнул, устало соглашаясь.

– Я очень любил её, когда был молод.

У меня было что-то вроде власти, пока я занимался этими делами.

Но в настоящее время я отошел от дел.

– Такие маневры требуют специй. – Он посмотрел на меня снова, непосредственно встретившись со мной взглядом. – У меня сейчас простые вкусы.

Я путешествую.

Я наслаждаюсь винами и общением с интересными людьми.

Я даже научился танцевать.

Он снова тепло улыбнулся и постучал согнутым пальцем по доске.

Больше всего однако, я люблю играть в так.

– Тем не менее, я мало знаю людей со временем или достаточным остроумием, чтобы играть в эту игру должным образом. – Он поднял на меня бровь.

Я колебался.

– Можно предположить, что какой-нибудь хороший специалист в тонком искусстве разговора мог бы использовать длинные отрезки пустой болтовни для сбора информации от ничего не подозревающей жертве.

Бредон улыбнулся.

– По именам на кольцах я могу сказать, что ты не видел никого, кроме самых ярких и вызывающих из них.

Вероятно, ты боишься разглашения своих тайн, какими бы они ни были. – Он наклонился вперед.

– Рассмотрим это вместе.

Те, кто подошли к тебе, как сороки.

Они каркали и скакали вокруг тебя, в надежде урвать что-нибудь яркое, чтобы унести домой с собой. – Он презрительно закатил глаза.

– И что они получили при этом?

Некоторую небольшую известность, я полагаю.

Некоторое кратковременное возвышение среди безвкусных, сплетничающих пэров.

Бредон провёл рукой по своей белой бороде.

– Я не сорока.

Мне не нужно ничего блестящего и меня не волнует, о чем будут болтать сплетники.

Я играю дольше в более тонкую игру. – Он начал распускать шнурок на черном бархатном мешочке.

– Ты остроумный человек.

Я думаю, что Маер не тратит своё время на дураков.

Я знаю, что ты снискал хорошее расположение Маера, либо пытаешься поймать шанс это расположение получить.

Вот мой план. – Он снова тепло улыбнулся.

–Ты хочешь услышать мой план?

Я, как и раньше, непроизвольно улыбнулся.

– Это будет весьма любезным с вашей стороны.

–Мой план – это приблизится к тебе сейчас.

Я сделаю себя полезным и интересным для тебя.

Я буду собеседником и способом скоротать время. – Он выкинул набор из круглых камней, на мраморную столешницу.

– А затем, когда твоя звезда войдет в небесах Маера, я возможно обрету неожиданно полезного друга. – Он начал сортировать камни по цветам.

– А если твоя звезда не взойдет, то я все равно стану богаче на несколько игр в так.

– Я тоже думаю, что это не повредит вашей репутации, если вы проведете несколько часов наедине со мной,– напомнил я.