Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 83 страниц)

Глава 134
Дорога на Левиншир.

Мы плохо наверстали время на следующий день, так как Крин и я были вынуждены вести трех лошадей и кроме того Элл.

К счастью, лошади хорошо вели себя, как и должны быть подготовленные Эдема лошади.

Если бы они были, как непредсказуемая дочь бедного мэра, мы никогда бы не добрались до Левиншира вообще.

Несмотря на это, лошади были едва ли не большей проблемой, нежели были полезны.

Глянцевый чалый, в частности, любил уходить попастись в подлесок.

Три раза сегодня мне пришлось вытаскивать его, и мы были раздражены друг другом.

Я назвал его Репейник по очевидным признакам.

В четвертый раз, когда я должен был вытащить его обратно на дорогу, я всерьез собирался прирезать его, чтобы избавить себя от проблемы.

Я не сделал этого, конечно.

Хорошая лошадь это тоже, что и деньги в твоем кармане.

И было бы быстрее ехать обратно в Северен, чем идти всю дорогу.

Крин, и я делали все возможное, чтобы поддерживать с Элл разговор, когда мы шли.

Это видимо немного помогало.

А когда приходило время нашего обеда, она казалась почти осознает, что происходит вокруг нее.

Возможно.

У меня появилась идея, когда мы готовились отправиться снова после обеда.

Я привел нашу серую пятнистую кобылу туда, где стояла Элл.

Ее золотистые волосы составляли один большой спутанный клубок и она пыталась запустить одну руку сквозь них, а ее глаза блуждали вокруг, постоянно отвлекаясь, как если бы она не совсем понимала, где она.

– Элл. – Она повернулась взглянуть.

– Ты знакома с Серохвостой? – Я указал на кобылу.

Слабое и испуганное покачивание головой.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы вести ее.

Ты когда-нибудь водила лошадей раньше?

Кивок.

– Она нуждается, чтобы о ней заботились.

Можешь ли ты сделать это? – Серохвостая посмотрела на меня одним большим глазом, как бы давая мне понять, что она нуждалась в ведущих настолько, насколько мне нужны были колеса, чтобы ходить.

Но затем она немного наклонила голову и по-матерински ткнулась ею в Элл.

Девушка протянула руку, чтобы погладить ее нос чуть ли не автоматически, а затем взяла у меня вожжи.

– Вы думаете, что это хорошая идея? – спросила Крин, когда я вернулся собирать других лошадей.

– Серохвостая нежна, как овечка.

– Просто потому, что Элл глупая, как овца, – лукаво сказала Крин, – не делает их хорошей парой.

Я улыбнулся на это.

– Мы посмотрим, как они сближаются час или около того.

Если это не сработает, значит не сработает.

Но иногда лучшая помощь человеку это дать ему помочь кому-нибудь еще.

***

Поскольку я плохо выспался, сегодня я устал вдвойне.

Мой живот был раздражен, и я чувствовал его, как будто посыпанным песком, будто кто-то ободрал первые два слоя моей кожи.

Я почти поддался искушению подремать в седле, но я не мог заставить себя ехать верхом, в то время как девочки шли пешком.

Таким образом, я брел вперед, ведя лошадь и покачиваясь на ногах.

Но сегодня я не мог впасть в удобный полусон, который я предпочитал использовать при ходьбе.

Меня мучали мысли об Аллеге, интересно, если он был еще жив.

Я знал из времени, проведенном в Медике, что рана живота, которую я нанес ему, была фатальной.

Я также знал, что это медленная смерть.

Медленная и мучительная.

При правильном уходе она может продлиться полный спан дней, прежде чем он умрет.

Даже один посреди неизвестности, он мог жить в течение нескольких дней с такой раной.

Неприятных дней.

У него будет нарастать лихорадка, когда инфекция попадет внутрь.

Каждое движение будет разрывать рану и открывать ее снова.

Он также не мог ходить на своей хромой ноге.

Так что, если он захочет двигаться, ему придется ползти.

К настоящему времени он уже страдает от голода и сгорает от жажды.

Но не умрет от жажды.

Нет. Я оставил поблизости полный бурдюк воды.

Я положил его с его стороны, когда мы уходили.

Не из доброты.

Не сделать его последние часы более терпимыми.

Я оставил его потому, что я знал, что с водой он будет жить дольше, а страдать больше.

Оставление ему бурдюка с водой было самой страшной вещью, которую я когда-либо делал, и теперь, когда мой гнев испепелился, я пожалел об этом.

Я задавался вопросом, как долго он проживет из-за этого.

День?

Два?

Наверняка не больше двух.

Я старался не думать о том, на что были похожи эти два дня.

Но даже когда я выкинул мысли об Аллеге из моего разума, у меня были другие демоны для борьбы.

Я вспоминал фрагменты той ночи, про которую ложные актеры могли сказать, что я из нее их вырезал.

Звуки моего меча, которые он издавал, когда входил в них.

Запах их кожи, когда я клеймил их.

Я убил двух женщин.

Что бы сказала Вашет о моих действиях?

Что кто-нибудь бы подумал?

Обессиленные от беспокойства и бессонницы, мои мысли мотались по этому кругу в течение оставшейся части дня.

Я разбил лагерь в силу привычки и поддерживал беседу с Элл одним лишь усилием воли.

Время для сна пришло, прежде чем я был готов, и я оказался завернутый в мой шаед, перед палаткой девочек.

Я смутно осознал, что Крин начала озабоченно смотреть на меня, также как она смотрела на Элл последние два дня.

Я лежал с широко раскрытыми глазами в течение часа перед сном, задаваясь вопросом об Аллеге.

Когда я уснул, я мечтал убить его.

Во сне я преследовал их в лесу, неотвратимый как смерть.

Но в этот раз все было по-другому.

Я убил Отто,и его кровь забрызгала мои руки как горячий жир.

Затем я убил Ларена и Джоша и Тима.

Они стонали и кричали, корчась на земле.

Их раны были ужасными, но я не мог отвернуться.

Затем лица изменились.

Я убивал Тарена, бородатого бывшего наемника из моей труппы.

Потом я убил Трип.

После я преследовал Шанди через лес, с мечом наголо в моей руке.

Она кричала и плакала от ужаса.

Когда я наконец поймал ее, она прижалась ко мне, пригибая меня к земле, зарываясь лицом в мою грудь , рыдая.

– Нет нет нет,– просила она.

– Нет нет нет.-

Я пришел в себя.

Я лежал на спине, не зная, где заканчивается сон и начинается явь.

Через короткий момент я понял правду.

Элл вылезла из палатки и лежала прижавшись ко мне.

Ее лицо прижималось к моей груди , ее руки вцепились в мою.

– Нет нет,– шептала она.

– Нет нет нет нет нет.– Ее тело сотрясалось в беспомощных рыданиях, когда она больше не могла это произносить.

– Моя рубашка была влажной от горячих слез.-

Моя рука кровоточила там, где она ее сжимала.

Я пробормотал что-то утешительное и провел рукой по ее волосам.

Прошло много времени прежде,чем она затихла и провалилась в изможденный сон, все еще прижимаясь к моей груди .

Я лежал неподвижно, боясь сделать лишнее движение.

Мои зубы были сжаты.

Я думал о Aллеге, Отто и всех остальных.

Я вспоминал кровь, крик и запах паленой кожи.

Я вспоминал все это и мечтал о гораздо худших вещах, которые я мог бы с ними сделать.

Я больше никогда не видел кошмаров.

Иногда я думал об Аллеге и улыбался.

* * *

На следующий день мы достигли Левиншира.

Элл пришла в себя, но осталась тихой и погруженной в свои мысли.

Однако, дела пошли теперь быстрее, тем более, что девочки решили, что они достаточно проехали назад , чтобы повернуть Грейталя.

Мы покрыли шесть миль, прежде чем мы остановились в полдень, девочки становились все более и более оживленными, узнавая знакомые места.

Форму холмов вдалеке.

Изогнутое дерево у дороги.

Но когда мы подошли ближе к Левинширу они затихли.

– Это находится там за холмом,– сказала Крин, спускаясь с чалой.

Ты поедешь отсюда, Элл.

Элл попеременно смотрела то на меня, то на свои ноги.

Она покачала головой.

Я наблюдал за ними.

– С вами обеими все в порядке?-

– Мой отец меня убьёт.– голос Крин опустился до шепота, ее лицо было полно серьезного опасения.

– Сегодня вечером твой отец будет один из счастливейших людей на земле,– Я сказал, надеясь, что это окажется правдой.

– Он возможно рассердится.

Но это – только, поскольку тревожился в течение последних восьми дней.-

Крин прибодрилась, но Элл разрыдалась.

Крин обняла ее и стала нежно успокаивать.

– Никто на мне не женится,– рыдала Элл.

– Я собиралась замуж за Джейсона Ватерсона, хотела помогать ему управлять складом .

Теперь он не захочет на мне жениться.

Никто не захочет.-

Я посмотрел на Крин и увидел тоже опасение в ее влажных глазах.

Но глаза Kрин были гневными в то время, как глаза Элл выражали только отчаяние.

– Любой человек, который так подумает – глупец,– сказал я со всем осуждением в голосе, которое мог выразить.

– А вы обе слишком умны и красивы, чтобы выходить замуж за глупцов.-

Это казалось несколько успокоило Элл , ее глаза смотрели на меня с надеждой.

– Это правда-, сказал я.

– И во всем этом не было вашей вины.

Помните об этом в следующие несколько дней.-

– Я ненавижу их!– Элл сплюнула, удивив меня своим внезапным гневом.

– Я ненавижу мужчин! – Ее суставы побелели, когда она схватилась за узду Грейталя.

Ее лицо искривилось в гневе.

Kрин обвила Элл руками, но когда она посмотрела на меня, я видел чувство отражающееся в ее темных глазах.

– У вас есть все права ненавидеть их,– сказал я, чувствуя больше гнева и беспомощности, чем когда-либо раньше в моей жизни.

– Но я тоже мужчина.

Не все такие как они.-

Мы постояли там еще немного, не более чем в полумиле от города.

Мы выпили немного воды, чтобы успокоить нервы.

А потом я отвел их домой.

Глава 135
Возвращение домой.

Левиншир не был большим городом.

Здесь жило две сотни человек, возможно три, если считать отдаленные фермы.

Мы въехали в городок в обеденное время, и грунтовая дорога, разделяющая город посередине была пуста и тиха.

Элл сказала мне, что ее дом был на противоположной стороне города.

Я надеялся доставить девочек домой без лишних свидетелей.

Они были усталы и потеряны.

Последнее, в чем они нуждались, была толпа сплетничающих соседей.

Но мои надежды не оправдались.

Мы проехали пол города, когда я увидел движение в окне.

Голос женщины выкрикнул, – Элл!– и не прошло и десяти людях секунд, как люди начали выскакивать из каждой двери в поле нашего зрения.

Женщины были быстрее всех, и буквально через минуту дюжина их сформировали защитный узел разговоров, криков и объятий вокруг двух девочек.

Девочки, как казалось, не возражали.

Возможно, это было даже лучше.

Теплый прием мог многое сделать для их излечения.

Мужчины держались позади, зная, что они бесполезны в ситуациях подобных этой.

Большинство из них наблюдало из дверных проемов и подъездов.

Шесть или восемь спустились на улицу, перемещаясь медленно и наблюдая за ситацией.

Это были осторожные людьи, фермеры и друзья фермеров. Они знали имена каждого в пределах десяти миль от дома.

Во всем Левеншире не было никаких незнакомцев кроме меня.

Ни один из мужчин не был близким родственником девочек.

А даже если бы родственники и были, они знали, что не смогут добираться до них по крайней мере час, а возможно и день.

Так что они позволили своим женам и сестрам обо всем позаботиться..

Не имея никакого приложения, их внимание кратко задержалось на лошадях и обратилось ко мне.

Я двинулся по направлениюк мальчику лет десяти или около этого.

– Иди скажи мэру, что его дочка вернулась.

Беги! – Он скрылся в облаке дорожной пыли, поднимаемой его босыми пятками.

Мужчины медленно придвинулись поближе к мне, их естественное недоверие к незнакомцам было в десять раз усилено недавними событиями.

Мальчик около двенадцати лет не был настолько осторожен как остальные и подошел ко мне справа, уставившись на мой меч и мой плащ.

– Как тебя зовут?– Спросил я его.

– Пете. -

– Умеешь ездить на лошади, Пете?-

Он выглядел оскорбленным.

– Фуф.

– Ты знаешь, где ферма Уолкера?-

Он кивнул.

– Две мили на север.-

Я отступил вбок и вручил ему узду чалой.

– Поезжай, расскажи ему, что его дочка вернулась.

И отдай ему лошадь, чтобы он мог доехать до города.-

Его нога оказалась на лошади прежде, чем я смог подставить ему руку.

Я укоротил стременя, чтобы он не убился по дороге.

– Если проедешь туда и обратно, не сломав ни своей головы ни ноги моей лошади, то я дам тебе пенни,– сказал я.

– Ты дашь мне два,– сказал он.

Я рассмеялся.

Он объехал вокруг меня и ускакал.

Мужчины подходили тем временем ближе, образуя вокруг меня в свободный круг.

Высокий, лысеющий тип с угрюмым видом и седой бородой, казалось, назначил себя лидером.

– Итак, кто Вы?– спросил он, а его тон говорил яснее чем его слова, – Какой черт тебя принес?.

– Квоут,– ответил я обворожительно.

– А Вы?-

– Не думаю, что это Ваше дело,– проворчал он.

– Что Вы тут делаете? – Что черт побери Вы тут делаете с нашими двумя девочками?

– Матерь божия, Сет,– сказал ему пожилой человек.

– Если бог не дал ума, то дал грубость.

Это не способ разговоривать...-

– Не давай мне никаких советов, Бенджамин,”– ощетинился хмурый человек.

Мы имеем право знать, кто он.– Он повернулся ко мне и вышел на несколько шагов перед всеми остальными.

– Вы один из тех ублюдков актеров, что проезжали здесь?-

Я покачал головой и попытался выглядеть безобидным.

– Нет.-

– А я думаю да.

Я думаю, что Вы выглядите как Руа.

У Вас их глаза.– Мужчины вокруг него вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть мое лицо.

–Боже, Сет,– вмешался снова старик.

– Ни у кого из них не было рыжих волос.

Такие волосы ты бы запомнил.

Он не один из них.-

– Зачем бы я стал их возвращать если я бы был одним из мужчин, которые их украли?– Указал я.

Его лицо стало еще мрачнее, и он продолжил свое медленное наступление.

– Ты шутишь со мной, мальчик?

Считаешь нас всех тут тупыми?

Ты думаешь, если вернешь их, то получишь награду, или возможно мы не будем тебя преследовать?– Он был почти в пределах досягаемости моей, неистово хмурясь.

Я оглянулся и увидел, что тот же самый гнев скрывался в лицах всех мужчин, которые стояли там.

Это был вид гнева, который медленно закипает в сердцах хороших мужчин, которые хотят правосудие, а когда его получают, то решают, что месть – еще лучше.

Я попытался придумать способ разрядить обстановку, но прежде, чем я мог сделать что-либо, я услышал Крин позади меня.

– Сет, отойди от него!-

Сет сделал паузу, его руки были полупротянуты ко мне.

– Итак...-

Крин уже подступала к нему.

Узел женщин расступился, чтобы ее выпустить, но остался поблизости.

– Он спас нас, Сета,– вкричала она исступленно.

– Ты глупый дерьмоед, он спас нас.-

Где, черт возьми, были все вы?

Почему не пришли к нам на выручку?

Он отступил от меня , гнев и стыд блуждали по его лицу.

Гнев победил

– Мы пришли,– кричал он.

После того, как мы узнали о том, что произошло, мы пошли за ними.

Они сбросили Билла с лошади, и он сломал ногу.

Джим получил удар по руке, и старый Куппер все еще не пришел в себя от ужаса, который они на него нагнали.

Они почти убили нас.-

Я посмотрел снова и увидел гнев на лицах мужчин.

Увидел его настоящую причину.

Бесполезность которую он ощущали, неспособные защитить свой городок от грубого вторжения фальшивых актеров.

Их неудачная попытка вернуть дочерей своих друзей и соседей опозорила их.

– Так это не было достаточно хорошо! – горячо крикнула в ответ Крин, ее глаза горели.

– Он пришел и забрал нас потому, что он – настоящий мужчина.

Не то что вы! Вы оставили нас умирать!

Гнев выплеснул юноша с фермы, лет семнадцати, стоящий слева от меня.

– Ничего этого бы не случилось, если бы вы не вились вокруг них как какие-то шлюхи-Руэ.

Я сломал его руку прежде чем осознал что делаю.

Он вскрикнул, падая на землю.

Я притянул его загривок к его ногам.

– Как тебя зовут? – Выплюнул я ему в лицо

– Моя рука! – Он задыхался, его глаза закатились, показывая белки.

Я потряс его как тряпичную куклу.

– Имя!

– Джейсон, – прокричал он.

– Матерь Божья, моя рука ...

Я схватил его подбородок свободной рукой и заставил его смотреть на Крин и Эли.

– Джейсон, – тихо прошипел я ему в ухо.

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на этих девушек.

И я хочу, чтобы ты подумал через какой ад они прошли в последние дни, лежа, связанные по рукам и ногам, в задке фургона.

И я хочу, чтобы ты спросил себя что хуже.

Сломанная рука или когда тебя похищает незнакомец и насилует четыре раза за ночь?

Тогда я повернул его лицо ко мне и заговорил настолько тихо, что даже на расстоянии в один дюйм это был еле слышный шепот.

. После того, как Ты об этом подумаешь, я хочу, чтобы ты помолился Богу, чтобы он простил тебя за то, что ты только что сказал.

И если будешь искринним, Телу сделает, чтобы твоя рука срослась прямо и правильно.– Его глаза были испугаными и влажными.

– После этого, если ты когда-либо недобро подумаешь о любой из них, твоя рука, будет болеть как если бы в кости вонзилось горячее железо.

И если ты когда-нибудь сказажешь недобрые слова, она станет гореть и медленно гнить и им придется отрезать ее, чтобы спасти твою жизнь. – Я усилил мою хватку, наблюдая, как его глаза расширяются.

– И если ты когда-нибудь сделаешь что-нибудь из этого, я буду знать.

Я приду сюда и убью тебя, оставив твое тело висящим на дереве.

Слезы появились на его лице в это время, хотя от стыда, страха или боли, я не мог догадаться.

– Теперь ты скажешь ей, что извиняешься за то, что ты сказал. – Я отпустил его, убедившись, что он стоит на ногах, указал ему в направлении Крин и Элл.

Женщины встали вокруг них, как защитный кокон.

Он слабо ухватился за руку.

– Я не хотел этого говорить, Элли, – он рыдал, звуча более жалким и раскаявшимся, чем я мог бы подумать, возможно, перелом руки или нет.

– Это был демон, говорящий за меня.

Клянусь, я был вне себя от беспокойства.

Мы все были.

И мы пытались прийти и забрать вас, но их было слишком много и они напрыгивали на нас на дороге, затем нам пришлось нести Била домой или он мог умереть из-за своей ноги.

Что-то щекотало мою память в имени мальчика.

Джейсон?

Я вдруг заподозрил, что я только что сломал руку дружка Элл.

Почему-то я не мог почувствовать себя плохо от этого сейчас.

Так лучше для него, на самом деле.

Глядя вокруг, я увидел гнев, вытекающий из лиц мужчин вокруг меня, как если бы я истратил ресурсы всего города во внезапной яростной вспышке.

Вместо этого они смотрели на Джейсона, выглядя слегка смутившимися, как если бы мальчик извинялся за многих из них.

Потом я увидел большого, здорового на вид человека, бегущего по улице, преследуемый десятком других горожан.

Взглянув на его лицо, я догадался, что это отец Элл, мэр.

Он пробил себе дорогу через толпу женщин, забрав свою дочь на руки и закружил ее.

Вы найдете два вида мэров в малых городах, как этот.

Первый тип – это облысевшие, пожилые мужчины значительных обхватов, у которых много денег и которые, как правило, много заламывают руки, когда что-нибудь случается.

Ко второму типу относятся высокие, плечистые мужчины, чьи семьи медленно богатели, потому что они работали, как сердитые ублюдки за плугом в течение двадцати поколений.

Отец Элл был второго типа.

Он подошел ко мне, держа одну руку на плече своей дочери.

– Я понимаю, что должен тебя поблагодарить за то, что ты привел наших девочек обратно. – Он протянул руку, чтобы пожать мою и я увидел, что его рука была перевязана.

Его пожатие было крепким несмотря на это.

Он улыбнулся широкой улыбкой, какую я не видел с тех пор, как я покинул Симмона из Университета.

– Как рука? – спросил я, не понимая, как это будет звучать.

Его улыбка немного померкла и я быстро добавил, – Я немного обучался на медика.

И я знаю, что такого рода вещи могут быть сложны для понимания, если вы далеко от дома. – Когда вы живете в стране, которая считает ртуть лекарством, подумал я про себя.

Его улыбка вернулась и он согнул свои пальцы.

– Они одеревенели, но и только.

Просто немного мяса.

Они поймали нас врасплох.

Я схватил руками одного из них, но он ударил меня ножом и смог уйти.

Как вы в конечном итоге забрали девочек подальше от этих безбожных ублюдков Руэ? – Он плюнул.

– Они не были Эдема Руэ, – сказал я, и мой голос звучал более напряженно, чем мне того хотелось.

– Они не были даже настоящими артистами.

Его улыбка снова начала увядать.

– Что ты имеешь в виду?

– Они не были Эдема Руэ.

Мы не делаем то, что они сделали.

– Слушай, – мэр сказал прямо, его темперамент начал немного возрастать.

– Я знаю, черт побери, что они делают и не делают.

Они вошли все милые и красивые, сыграли немного музыки, заработали пенни или два.

Затем они начали создавать неприятности по всему городу.

Когда мы сказали им уйти, они забрали мою девочку. – Он чуть не дышал огнем, когда сказал последние слова.

– Мы? – Я слышал, как кто-то говорит чуть позади меня.

– Джим, он сказал мы.

Сет нахмурился и обошел вокруг мэра, чтобы увидеть меня снова.

– Я сказал вам, что он смотрел, как один из них, – сказал он торжествующе.

– Я знаю их.

Вы всегда можете узнать их по глазам.

– Постой, – сказал мэр с оттенком недоверия.

– Ты говоришь мне, что ты один из них? – Его выражение стало опасным.

Прежде, чем я смог объясниться.

Элл схватила его руку.

– Ах, не делай его безумным, папочка, – сказала она быстро, держа его здоровую руку, как бы оттаскивая его от меня.

– Не говори ничего, что разозлит его.

Он не с ними.

Он забрал меня, он спас меня.

Мэр выглядел несколько смягченным этим, но его сходство пропало.

– Объяснись, – сказал он мрачно.

Я вздохнул, понимая что за путаницу я наделал.

– Они не были актерами и они, конечно, не были Эдема Руэ.

Они были бандитами, которые убили некоторых из моей семьи и украли их фургоны.

Они только делали вид, что являются исполнителями.

– Зачем кому-то претендовать, чтобы быть Руэ? – спросил мэр, как будто ему было не понятно.

– Так они могли сделать то, что они сделали, – я повысил голос.

– Вы позволяли им попасть в ваш город и они злоупотребляли этим доверием.

Это то, чего никогда не сделает ни один Эдема Руэ.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – сказал он.

– Как ты смог забрать девочек?

– Я позаботился об этом, – просто сказал я.

– Он убил их, – достаточно громко сказала Крин, во всеуслышание.

– Он убил их всех.

Я почувствовал, что все посмотрели на меня.

Половина из них подумала: Всех их?

Он убил семь человек?

Другая половина подумала: Там были две женщины с ними, он убил их тоже?

– Что ж, тогда. – Мэр смотрел на меня в течении долгого времени.

– Хорошо, – сказал он, как будто только что вспомнил.

– Это хорошо.

Мир без них станет лучше.

Я почувствовал, что все слегка расслабились.

– Это их лошади. – Я указал на двух лошадей, которые несли наш багаж.

– Они теперь принадлежат девочкам.

Примерно в сорока милях к востоку вы найдете фургоны.

Крин может показать вам, где они спрятаны.

Они тоже принадлежат девочкам.

– За них можно получить хорошую цену в Темсфорде, – мэр размышлял.

– Вместе с инструментами, одеждой и другим, они получат полновесные пенни, – я согласился.

– Разделенное пополам, это будет прекрасным приданным, – твердо сказал я.

Он встретился с моими глазами, медленно и понимающе кивнув.

– Так и будет.

– А как насчет вещей, которые они украли у нас? – Запротестовал толстый человек в фартуке.

– Они разбили мое место и похитили две бочки моего лучшего эля!

– У вас есть дочери? – спокойно спросил я его.

Внезапно горестный вид его лица сказал мне, что у него они есть.

Я встретился с ним взглядом, удерживая его.

– Тогда я думаю, что вы вышли из этого очень хорошо.

Мэр наконец-то заметил Джейсона, держащегося за сломанную руку.

– Что случилось с тобой?

Джейсон посмотрел на свои ноги, и Сет сказал за него: – Он сказал некоторые вещи, которые не должен был говорить.

Мэр посмотрел вокруг и увидел, что получение большего количества ответов повлечет суровое испытание.

Он пожал плечами и отпустил его.

– Я могу наложить тебе шину, – легко сказал я.

– Нет!– поспешно сказал Джейсон, а затем попятился назад.

– Я предпочитаю пойти к Гран.

Я искоса посмотрел на мэра.

– Гран?

Он любяще улыбнулся.

– Когда мы царапаем коленки, Гран заклеивает их опять.

– Бил был там? – спросил я.

– Мужчина с раздробленной ногой?

Он кивнул.

– Она не выпустит его из виду до следующего оборота дней, насколько я ее знаю.

– Я провожу тебя, – я сказал вспотевшему мальчику, который тщательно прижимал руку.

– Я хотел бы увидеть ее работу.

***

Так далеко от цивилизации, где мы были, я ожидал, что Гран была сгорбленная старуха, которая лечила своих пациентов пиявками и древесным спиртом.

Это мнение изменилось, когда я увидел изнутри ее дом.

Его стены были покрыты пучками сухой травы и на полках выстроились небольшие, тщательно помеченные бутылки.

Здесь был небольшой письменный стол с тремя тяжелыми кожанными книгами на нем.

Одна из них была открыта, и я узнал ее как "Герборику".

Я увидел рукописные заметки, нацарапанные на полях, а некоторые записи были изменены или вычеркнуты полностью.

Гран была не такой старой, как я думал, хотя она имела свою долю седых волос.

Она не была также горбатой и на самом деле стояла выше меня, с широкими плечами и круглым, улыбающимся лицом.

Она подвесила медный котел над огнем, напевая про себя.

Затем она вынесла ножницы и усадила Джейсона, мягко тыча его руку.

Бледный, потливый мальчик постоянно нес поток нервной болтовни, а она методично срезала его рубашку.

В течение всего нескольких минут, даже без ее согласия, он дал ей точную, хотя и несколько разрозненную версию возвращения на родину Элл и Крин.

– Это хороший чистый перелом, – сказала она наконец, прерывая его.

– Как это случилось?

Дикие глаза Джейсона метнулись ко мне, а затем обратно.

– Ничо, – быстро сказал он.

Потом он понял, что не ответил на вопрос.

– Я думаю...

– Я сломал ее, – сказал я.

– Образно выражаясь, единственное, что я мог сделать, это прийти и проверить, что я могу сделать, чтобы помочь правильно поставить ее снова.

Гран оглянулась на меня.

– Вы имели дело с такого рода вещами раньше?

– Я изучал медицину в Университете, – сказал я.

Она пожала плечами.

– Тогда я думаю, вы можете наложить шину, пока я ее обертываю.

У меня есть девушка, которая мне помогает, но она убежала, когда услышала шум на улице.

Джейсон нервно посмотрел на меня, когда я плотно приложил планку к руке, но Гран потребовалась менее трех минут, чтобы забинтовать шину со скучающим знающим видом.

Глядя на нее работу, я решил, что она стоила более половины студентов, которых я мог бы назвать в Медике.

После того как мы закончили, она посмотрела на Джейсона.

– Ты счастливчик, – сказала она.

– Ее не нужно было вправлять.

Если ты воздержишься от использования ее в течение месяца, она должна зажить очень хорошо.

Джейсон сбежал так быстро, насколько он был в состоянии, и после недолгого убеждения Гран позволила мне увидеть Била, который был положен в ее задней комнате.

Если рука Джейсона была чистый слом, то у Била он был грязным, каким только может быть слом.

Обе кости в его нижней части ноги были сломаны в нескольких местах.

Я не мог видеть под бинтами, но его нога была очень распухшей.

Кожа над бинтами было в синяках и пятнистая, натянутая туго, как мягкая колбаса.

Бил был бледен и это выглядело, как будто он оберегает ногу.

Как часто ее использовать, было другое дело.

Он сможет ходить, но не более, чем с тяжелой хромотой, но я не стал бы ставить на него, что он когда-нибудь побежит снова.

– Какие люди стреляют в лошадь человека? – спросил он с негодованием, его лицо было покрыто блестящим потом.

– Это неправильно.

Это была его собственная лошадь, конечно.

И это был не тот город, где у людей были запасные лошади.

Бил был молодым человеком с новой женой и своей маленькой фермой, и он может никогда не ходить снова, потому что он пытался сделать правильную вещь.

Было больно думать об этом.

Гран дала ему две ложки чего-то из коричневой бутылки, и он смежил веки.

Она вывела нас из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Кость прорвала кожу? – спросил я, как только дверь была закрыта.

Она кивнула, когда поставила бутылку обратно на полку.

– Что вы использовали, чтобы уберечь его от сепсиса?

– Желчи, что ли? – спросила она.

– Репейник.

– Действительно? – спросил я.

– Не маранту?

– Маранту, – она фыркнула, когда добавила полено в огонь, и сняла с него вновь закипевший чайник.

– Ты когда-нибудь пытался избавить кого-нибудь от желчи с помощью маранты?

– Нет, – признался я.

– Позвольте тогда мне спасти вас от убийства кого-то. – Она принесла пару деревянных чашек.

– Маранта бесполезна.

Вы можете есть ее, если она вам нравится, но я не об этом.

– Но паста из маранты и бессами должна идеально подходить для этого.

– Бессами может быть и стоит половину, проклятье, – призналась она.

Но репейник лучше.

Я предпочла бы иметь немного краснолистника, но мы не всегда можем иметь то, что мы хотим.

Паста из мать-и-мачехи и репейника и вы можете видеть, что она делает это очень хорошо.

Маранту легко найти людям, и она превращается в гладкую мягкую массу, но она не имеет сколько-нибудь значимых свойств.

Она покачала головой.

– Маранта и камфора.

Маранта и бессами.

Маранта и соляная гирлянда.

Маранта не является паллиативным средством.

Это только хороший носитель действующего вещества. -

Я открыл было рот, чтобы возразить, но затем оглядел дом и испещренную заметками копию Герборики.

Я закрыл рот.

Гран налила горячую воду из чайника в две чашки.

– Присядь ненадолго,– сказала она.

– Ты выглядишь так, как будто во-вот свалишься. -

Я с тоской посмотрел на стул.

– Вероятно, мне следует вернуться,– сказал я.

– Для чашечки у тебя есть время,– сказала она, беря мою руку и твердо усаживая меня на стул.

– И для перекуса на скорую руку.

Ты бледен как сухая кость, и у меня есть немного сладкого пудинга, который никому не даст покинуть этот дом. -

Я попытался вспомнить, обедал ли сегодня.

Я не забывал покормить девочек....

– Я не хочу создавать вам проблемы,– сказал я.

– Я уже и так заставил Вас работать.-

– Давно пора было, чтобы кто-то сломал руку этому мальчишке, – сказала она, поддерживая разговор.

– Не удивительно при его длинном языке.– Она вручила мне одну из деревянных чашек.

– Выпей это до дна и я дам тебе немного пуддинга. -

Чашка источала восхитительный аромат.

– Что в ней?– спросил я.

– Шиповник.

И немного яблочного бренди, который я делаю сама. – Она широко улыбнулась, в углах глаз собрались морщинки.

– Если хочешь, добавлю немного маранты.

Я улыбнулся и отхлебнул.

Теплота растекалась по моей груди , и я почувствовал, что немного расслабился.

Я раньше не отдавал себе отчета, под каким напряжением находился.

Гран поставила два подноса на стол и опустилась на ближайший стул.

– Ты правда их убил?– спросила она прямо.

В ее голосе не было осуждения.

Это был просто вопрос.

Я кивнул.

– Ты, наверное, не должен этого никому рассказывать,– сказала она.

– Здесь обязательно будет суета.

Они захотят суда и привода аззи из Темсфорда.

– Я не говорил им, – сказал я.

– Это сделала Крин.