Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 83 страниц)

Глава 131
Темнота в лунном свете.

Френ и Джош проделали хорошую работу с палаткой.

Она была достаточно высока, если стоять в центре, но все же оказалась битком набита мной и обеими стоящими девушками.

Я нежно толкнул золотоволосую Элли к постели с толстым одеялом.

– Садись, – мягко сказал я.

Когда она не ответила, я взял ее за плечи и упростил ей задачу, усадив ее.

Она позволила себя переместить, но ее голубые глаза были расширены и безучастны.

Я проверил ее голову на наличие признаков раны.

Ничего не найдя, я предположил, что она была в глубоком шоке.

Я улучшил момент и вытащил свою дорожную сумку, затем высыпал немного измельченных в порошок листьев в мою дорожную чашку и добавить немного воды из кожаной фляги.

Я вложил чашку в руки Элли и она рассеяно взяла ее.

– Пей, – приказал я, пытаясь уловить тон Фелуриан, который использовался ею для моего бездумного подчинения время от времени.

Это могло сработать или, возможно, она просто выпьет.

Независимо от причины, Элли осушила чашку до дна.

Ее глаза по прежнему были также далеки от того, как они выглядели прежде.

Я вытряс другую меру измельченных в порошок листьев в чашку, наполнил ее водой, и держал ее перед темноволосой девушкой, чтобы дать ей выпить.

Мы стояли так в течении нескольких минут, моя рука была вытянута, ее руки неподвижно свисали по сторонам.

Наконец она моргнула и ее глаза уставились на меня.

– Что ты дал ей? – спросила она.

– Дробленую велию, – мягко сказал я.

– Это антитоксин.

В говядине был яд.

Ее глаза сказали мне, что она мне не верит.

– Я не ела никакой говядины.

– Он был и в эле тоже.

Я видел, как ты пила его.

– Хорошо, – сказала она.

– Я хочу умереть.

Я глубоко вздохнул.

– Это не убьет тебя.

Это просто сделает тебя несчастной.

Тебя будет рвать и ослабит с мышечными судорогами на день или два. – Я поднял чашку, предлагая ее ей.

– Почему ты заботишься обо мне, если они убьют меня? – глухо спросила она.

– Если они не сделают этого сейчас, они сделают это позже.

Я предпочла бы умереть...

Она стиснула зубы прежде чем закончила предложение.

– Они не отравляли тебя.

Это я отравил их и тебе случайно попало немного этого яда.

Мне очень жаль, но это поможет уберечь тебя от более худшего.

Взгляд Крин поколебался на секунду, а затем снова обрел жесткость стали.

Она посмотрела на чашку, а затем зафиксировала свой взгляд на мне.

– Если это безобидно, выпей это сам.

– Я не могу, – объяснил я.

– Это вгонит меня в сон, а у меня есть чем заняться сегодня вечером.

Глаза Крин бросились к меховой кровати, выложенной на полу палатки.

Я улыбнулся нежной печальной улыбкой.

– Не такого рода вещами.

Она оставалась недвижима.

Мы стояли там долгое время.

Я слышал приглушенные звуки рвоты, доносящихся из леса.

Я вздохнул и опустил чашку.

Посмотрев вниз, я увидел, что Элли уже свернулась и уснула.

Ее лицо выглядело почти мирным.

Я глубоко вздохнул и поднял взгляд на Крин.

– У тебя нет никаких оснований доверять мне, – сказал я, глядя ей прямо в глаза.

– Не после того, что случилось с вами.

Но я надеюсь, что ты будешь. – Я снова протянул кубок.

Она встретилась со мной глазами, не мигая, потом потянулась к чашке.

Она выпила ее в один глоток, немного поперхнувшись, и села.

Ее глаза оставались твердыми, как мрамор, когда она смотрела на стену палатки.

Я сел немного отдельно от нее.

Через пятнадцать минут она уже спала.

Я укрыл их обеих одеялом и посмотрел на их лица.

Во сне они были еще красивее, чем раньше.

Я протянул руку, чтобы убрать прядь волос с щеки Крин.

К моему удивлению она открыла глаза и посмотрела на меня.

Без мраморного взгляда, который был у нее раньше, она смотрела на меня темными глазами молодой Денны.

Я замер с моей рукой на ее щеке.

Секунду мы смотрели друг на друга.

Затем ее веки снова опустились.

Я не мог сказать, то ли наркотик утянул ее или она сдалась по собственной воле, чтобы уснуть.

Я устроился у входа в палатку и положил Цезуру между колен.

Я чувствовал гнев, как огонь внутри меня, и вид двух спящих девушек, был как ветер, раздувающий угли.

Я сжал зубы и заставил себя думать о том, что произошло здесь, позволяя огню яростно прогореть, позволяя его теплу наполнить меня.

Я глубоко вздохнул, укрепляя себя в том, что должно было произойти.

***

Я ждал в течение трех часов, слушая звуки лагеря.

До меня доносился приглушенный разговор, в форме предложений без каких-либо отдельных слов.

Он исчез, смешиваясь с проклятиями и звуками от больных людей.

Я сделал долгий, медленный вдох, как Вашет показывала мне, расслабляя свое тело и медленно считая выдохи.

Затем, открыв глаза, я смотрел на звезды и и выбирал время для расправы.

Я медленно разогнулся из сидячего положения и долго и медленно потянулся.

Крепкий полумесяц луны висел в небе и все выглядело очень ярким.

Я медленно подошел к костру.

Он сократился до угрюмых углей, которые мало что делали, чтобы осветить пространство между двумя фургонами.

Там был Отто, его огромное тело упало напротив одного из колес.

Я почувствовал запах рвоты.

– Это ты, Квоут? – спросил он невнятно.

– Да, – я продолжил свое медленное передвижение прямо к нему.

– Этой суке Анне нельзя давать готовить баранину, – простонал он.

– Клянусь святым Богом, я никогда не был таким больным раньше. – Он посмотрел на меня.

– А ты в порядке?

Цезура выскочила, кратко поймав лунный свет на свое лезвие, и разорвала ему горло.

Он встал на одно колено, затем свергнулся на свою сторону, окрашивая руки чернотой, когда они схватились за шею.

Я оставил его мрачно кровоточащим в лунном свете, не в силах кричать, умирающего, но не мертвого.

Я подбросил кусок хрупкого железа в угли огня и направился к другим палаткам.

Ларен поразил меня, когда я обошел вокруг фургона.

Он издал удивленный возглас, когда увидел меня выходящего из-за угла с обнаженным мечом.

Но яд сделал его вялым и он едва успел поднять руки прежде чем Цезура вонзилась ему в грудь.

Он задохнулся криком, когда он упал на спину, корчась на земле.

Никто из них не спал крепким сном из-за яда, так что плач Ларена заставил их вылиться из фургонов и палаток, пошатываясь и дико озираясь.

Две нечеткие фигуры, которые я знал, должно быть Джош и Френ, выскочили из открытой задней части фургона ближе всего ко мне.

Я ударил одного в глаз, прежде чем он ударился о землю и вспорол живот другому.

Это все видели и теперь кричали не на шутку.

Большинство из них начали пьяно убегать в деревья, часть падала, когда они шли.

Но высокая фигура Тима бросилась ко мне.

Тяжелый меч, который он был затачивал весь вечер, блеснул серебром в лунном свете.

Но я уже ждал.

Я сдвинул второй длинный, хрупкий кусок меч-железа в моей руке и пробормотал привязку.

Тогда, когда он подошел достаточно близко, чтобы ударить, я резко выхватил железо между своими пальцами.

Его меч разорвался со звуком разбитого колокола и куски упали и исчезли в темноте травы.

Тим был опытнее меня, сильнее и с более длинными руками.

Даже отравленный и с половиной меча, он хорошо зарекомендовал себя.

У меня ушло почти полминуты, прежде чем я пробил его защиту приемом Любовник из Окна и ранил его руку в запястье.

Он упал на колени, выпустив скрипучий вопль и схватившись за пень.

Я ударил его высоко в грудь и направился к деревьям.

Бой не занял много времени, но каждая секунда была жизненно важна, так как остальные уже успели рассеяться в лесу.

Я поспешил в направлении, где я видел одну из темных шатающихся фигур.

Я был небрежен, поэтому, когда Аллег бросился на меня из тени дерева, он поймал меня врасплох.

У него не было меча, только маленький кинжал мерцал в лунном свете, когда он нырнул на меня.

Но кинжала достаточно, чтобы убить человека.

Он ударил меня в живот, когда мы катались по земле.

Я ударился виском о корень и почувствовал вкус крови.

Я успел вскочить на ноги, прежде, чем это сделал он и подрезал подколенное сухожилие на его ноге.

Тогда я пырнул его в живот и оставил его сквернословить на земле, когда я пошел охотиться на остальных.

Одну руку я туго держал вдоль своего живота.

Я знал, что боль скоро ударит меня и после этого я не протянул бы долго.

***

Это была долгая ночь и я не буду беспокоить вас дополнительной информацией.

Я нашел всех остальных, когда они пробирались через лес.

Анна сломала ногу в своем безрассудном бегстве, а Тим проделал почти полмили, несмотря на потерю руки и рану в груди.

Они кричали, проклинали и умоляли о пощаде, когда я преследовал их через лес, но они не сказали ничего, что могло успокоить меня.

Это была ужасная ночь, но я помню всех их.

В этом не было ни чести ни славы.

Но это был вид кровавого правосудия и в конце концов я принес их тела обратно.

***

Я вернулся в свою палатку, когда небо начинало принимать знакомый синий цвет.

На несколько сантиметров ниже моего пупка жгли острые, горячие боли и я мог сказать по неприятному дерганию, когда я двигался, что засохшая кровь присушила к ране рубашку.

Я не обращал на это внимания, чувствуя и зная, что я ничего не мог сделать для себя своими трясущимися руками и без приличного света, чтобы увидеть рану.

Я должен был дождаться рассвета, чтобы увидеть, как сильно я пострадал.

Я старался не останавливаться на том, что я знал из моей работы в Медике.

Любая глубокая рана в кишечнике обещает долгий, болезненный путь в могилу.

Квалифицированный медик с правильным оборудованием мог изменить ситуацию, но я не мог быть дальше от цивилизации, чем сейчас.

Точно также я мог желать кусочек луны.

Я вытер меч, сел в мокрую траву перед палаткой и стал думать.

Глава 132
Сломанный круг.

Я был занят в течение более часа, когда солнце, наконец, показалось над вершинами деревьев и начало зажигать росу на траве.

Я нашел плоский камень и использовал его в качестве импровизированной наковальни, чтобы согнуть запасную подкову в другую форму.

Над огнем в котле кипел овес.

Я только доделал последние приготовления с подковой, когда увидел мерцающее движение в углу моего глаза.

Это была Крин, выглядывающая из за угла фургона.

Я догадался, что я разбудил ее звуком молотка по железу.

– О, мой Бог. – Ее рука прикрыла рот и она ошеломленно сделала пару шагов из-за фургона.

– Ты убил их.

– Да, – сказал я просто, мой голос мертво звучал в моих ушах.

Глаза Крин пробежали вниз по моему телу, глядя на мою разорванную и окровавленную рубашку.

– А... – Ее голос застрял у нее в горле и она сглотнула.

– Ты в порядке?

Я молча кивнул.

Когда я, наконец, набрался смелости рассмотреть мою рану, я обнаружил, что плащ Фелуриан спас мне жизнь.

Вместо того, чтобы выпустить наружу мои кишки, кинжал Аллега просто оставил мне длинный, мелкий порез, пересекающий мой живот.

Он также испортил совершенно хорошую рубашку, но у меня было нелегкое время, чтобы горевать об этом, учитывая все обстоятельства.

Я изучил подкову, а затем использовал влажный кожаный ремешок, чтобы привязать ее твердо к одному концу длинной, прямой ветки.

Я вытащил чайник с овсом с огня и сунул подкову в угли.

Выглядя оправившейся от некоторого шока, Крин медленно приблизилась, глядя на ряд тел на другой стороне от огня.

Я не сделал ничего, кроме того, что выложил их в грубую линию.

Это не было порядком.

Кровь окрашивала тела и их раны открыто зияли.

Крин уставилась, как будто она боялась, что они могли снова начать двигаться.

– Что ты делаешь? – спросила она наконец.

В ответ, я вытащил теперь горячую подкову из углей огня и подошел к ближайшему телу.

Это был Тим.

Я нажал раскаленным железом на тыльную сторону его оставшейся руки.

Кожа задымилась и зашипела, прилипнув к металлу.

Через некоторое время я вытащил ее, оставляя черный ожог посреди его белой кожи.

Сломанный круг.

Я двинулся назад к огню и снова начал нагревать железо.

Крин стояла молча, слишком ошеломленная, чтобы реагировать нормально.

Никто не сможет нормально реагировать в подобной ситуации, я полагаю.

Но она не закричала и не побежала, когда я подумал о том, что она может это сделать.

Она просто смотрела на сломанный круг и повторила: "Что ты делаешь?"

Когда я, наконец, заговорил, мой голос звучал странно для моих собственных ушей.

– Все Эдема Руэ одна семья, – объяснил я.

– Как закрытый круг.

Не имеет значения, если некоторые из нас чужие другим, мы все остаемся семьей, по-прежнему близкими.

У нас должно быть так, потому что мы всегда чужие там, где мы идем.

Мы рассеяны и люди ненавидят нас.

– У нас есть законы.

Правила, которым мы следуем.

Когда один из нас делает то, что не может быть прощено или исправлено, если он ставит под угрозу безопасность и честь Эдема Руэ, его убивают и помечают сломанным кругом, чтобы показать, что он больше не один из нас.

Это редко делается.

Это редко требуется.

Я вытащил железо из огня и пошел к следующему телу.

Отто.

Я прижал ее к тыльной стороне его ладони и слушал ее шипение.

– Это были не Эдема Руэ.

Но они выдавали себя за них.

Они делали такие вещи, которые Эдема никогда не будут делать, так что я сделаю так, что мир узнает, что они не были частью нашей семьи.

Руэ не поступают подобно тому, что сделали эти люди.

– Но фургоны, – запротестовала она.

– Инструменты.

– Это были не Эдема Руэ, – строго сказал я.

– Они, вероятно, не были даже реальными актерами, просто группа воров, которые убили труппу Руэ и пытались занять их место.

Крин взглянула на тела, затем обратно на меня.

– Так ты убил их за то, что они прикидывались Эдема Руэ?

– За то что прикидывались Руэ?

Нет. – Я положил железо обратно в огонь.

– За убийство труппы Руэ и воровство их фургонов?

Да.

За то, что они сделали вам?

Да.

– Но если они не являются Руэ... – Крин посмотрела на ярко окрашенные фургоны.

– Как?

– Мне самому это любопытно, – сказал я.

Вытащив сломанный круг из огня еще раз, я перешел к Аллегу и прижал его к ладони.

Фальшивый актер дернулся и очнулся от собственного крика.

– Он не мертв! – воскликнула пронзительно Крин.

Я ранее осматривал рану.

– Он мертв, – холодно сказал я.

– Он просто не перестал еще двигаться. – Я повернулся, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Как насчет этого, Аллег?

Как ты нашел пару фургонов Эдема?

– Ублюдок Руэ, – обругал он меня, слабо сопротивляясь.

– Да, – сказал я, – это я.

А ты нет.

Итак, как же ты узнал знаки моей семьи и их обычаи?

– А как ты узнал? – спросил он.

– Мы знаем слова, рукопожатия.

Мы знаем о воде и вине и песнях перед ужином.

Как ты узнал?

– Вы думали, что могли обмануть меня?– Сказал я, чувствуя, как мой гнев опять скручивается внутри меня, как пружина.

– Это моя семья!

Как я могу не знать?

Руэ не делают того, что делали вы.

Руэ не крадут, не похищают девушек.

Аллег покачал головой с насмешливой улыбкой.

На его зубах была кровь.

– Все знают, чем вы занимаетесь.

Мое терпение лопнуло.

– Все думают что знают это!

Они думают, что слухи – это правда!

Руэ такого никогда не делают! – я жестикулировал как безумец.

– Люди думают такие вещи из-за таких как вы! – Мой гнев разгорелся еще сильнее и я понял, что кричу.

Теперь рассказывай все, что я хочу знать, или Бог заплачет, когда услышит, что я с тобой сделал! -

Аллег побледнел и ему пришлось сглотнуть, прежде чем он обрел дар речи.

– Здесь был старик, его жена и несколько других актеров.

Я путешествовал с ними полгода.

В конце концов они приняли меня. – Он выдохнул и захрипел, когда попытался вдохнуть.

Он сказал достаточно.

– Таким образом ты убил их.

Аллег энергично затряс головой.

– Нет...

мы были атакованы на дороге. – Он слабо махнул рукой на остальные тела.

– Они удивили нас.

Остальные актеры были убиты, но я был просто...

оглушен.

Я осмотрел ряд тел и почувствовал, как гнев вспыхивает, хотя я уже знал.

Никак иначе эти люди не смогли бы путешествовать с парой фургонов Эдема с их нетронутой маркировкой.

Аллег заговорил снова.

– Я показал им потом...

Как играть, как труппа. – Он снова сглотнул от боли.

– Хорошая жизнь.

Я отвернулся от отвращения.

Он был одним из нас, в дороге.

Одним из нас, принят в семью.

Он сделал все в десять раз хуже, зная это.

Я снова толкнул подкову на угли в огне, потом посмотрел на девушку, пока она нагревалась.

Ее глаза становились, как кремень, когда она смотрела на Аллега.

Не уверен, что это было правильно делать, я предложил ей клеймо.

Ее лицо стало жестким и она взяла его.

Аллег, казалось, не понимал, что вот-вот произойдет, пока она не поднесла раскаленное железо к его груди.

Он вскрикнул и скрутился, но ему не хватило сил, чтобы уйти, когда она прижала его к нему.

Она поморщилась, когда он слабо боролся против железа, ее глаза были полны сердитых слез.

После долгой минуты она вытащила железо в сторону и стояла, тихо плача.

Я позволил ей это.

Аллег посмотрел на нее и как-то сумел найти свой голос.

– Ах, девушка, у нас были хорошие времена, не так ли? – Она перестала плакать и посмотрела на него.

– Нет...

Я резко ударил его ногой в бок прежде, чем он смог сказать что-нибудь еще.

Он застыл в немой боли и плюнул на меня кровью.

Я нанес еще один удар и он обмяк.

Не зная, что делать, я взял обратно клеймо и начал нагревать его снова.

Наступила долгая тишина.

– Элли все еще спит? – спросил я.

Крин кивнула.

Как ты думаешь, ей поможет, если она увидит это?

Она думала об этом, вытирая лицо рукой.

– Я так не думаю, – сказала она наконец.

– Я не думаю, что она сможет смотреть на это прямо сейчас.

У нее не в порядке с головой.

– Вы двое из Левеншира? – спросил я, чтобы сохранить молчание на расстоянии вытянутой руки.

– Ферма моей семьи к северу о Левиншира, – сказала Крин.

– Отец Элли – мэр.

– Когда они приходили в ваш город? – спросил я, когда взял клеймо обратно в другую руку.

Сладкий запах обугленной плоти густел в воздухе.

– Какой день это был?

Я считал в моей голове.

– Феллинг. (прим.: атуранский день недели)

– Они приехали в город на Теден (прим.: праздник). – Она замолчала.

– Пять дней назад? – Ее голос был с оттенком недоверия.

– Мы были рады получить шанс посмотреть пьесу и услышать новости.

Услышать немного музыки. – Она опустила взгляд.

– Они разбили лагерь на восточном краю города.

Когда я пришла узнать мою судьбу у предсказателя, они сказали мне вернутся назад в ту же ночь.

Они казались такими дружественными, такими захватывающими.

Крин посмотрела на фургоны.

– Когда я пришла, они все сидели вокруг костра.

Они пели мне песни.

Старуха дала мне немного чая.

Я даже не думала...

Я думала...

она выглядит, как моя ба. – Ее глаза дошли до тела старухи, затем вернулись обратно.

– Потом я не помню, что произошло.

Я проснулась в темноте, в одном из фургонов.

– Я была связан и я... – Ее голос немного дрогнул и она рассеянно потерла свои запястья.

Она глянула обратно на палатку.

– Я думаю, что Элли тоже получила приглашение.

Я закончил клеймить тыльную сторону их рук.

Я планировал отметить также их лица, но железо не спешило нагреваться в огне и я быстро устал от такой работы.

Я совсем не спал, а гнев, который горел так жарко и так долго, находился на завершающем стадии мерцания, оставив меня с чувством холода и онемения.

Я показал на кастрюлю с овсом, которую я вытащил из огня.

– Ты голодна?

– Да, – сказала она, а затем метнула взгляд на тела.

– Нет.

– Я тоже.

Иди буди Элли и мы отведем тебя домой.

Крин бросилась в палатку.

После того как она исчезла внутри, я обратился к ряду тел.

–Кто-нибудь против того. чтобы я покинул труппу? – спросил я.

Никто не возражал.

Так что, я их покинул.

Глава 133
Мечты

Это было на час работы – отвезти фургоны в густую часть леса и спрятать их.

Я уничтожил их маркировку Эдема и распряг лошадей.

Было только одно седло, так что я загрузил другие две лошади едой и любыми другими негромоздкими ценностями, которые я смог найти.

Когда я вернулся с лошадьми, Крин и Элли ждали меня.

Точнее, Крин ждала.

Элли просто стояла поблизости, без выражения, ее глаза были пусты.

– Ты знаешь, как ездить верхом? – спросил я Крин.

Она кивнула и я, передав ей поводья, оседлал коня.

Она вставила одну ногу в стремя и остановилась, покачав головой.

Она медленно опустила свою ногу.

– Я пойду пешком.

– Как ты думаешь, Элли сможет усидеть на лошади?

Крин посмотрела туда, где стояла блондинка.

Одна из лошадей ткнулась в нее носом из любопытства и не получила ответа.

– Возможно.

Но я не думаю, что это было бы хорошо для нее.

После...

Я понимающе кивнул.

Тогда мы все пройдемся.

* * *

Что есть сердцем Летани? – спросил я у Вашет.

Успех и правильные действия.

Что более важно, успех или правильность?

Они одинаковы.

Если ты действуешь верно, успех прийдет.

–Но другие могут преуспеть делая неправильные вещи, – указал я.

– Неправильные вещи никогда не ведут к успеху,– сказала твердо Вашет.

–Если человек действует неправильно и преуспевает, это не путь.

Без Летани нету истинного успеха.

Cэр?

Позвал голос.

Сэр?

Мои глаза сосредоточились на Крин.

Ее волосы были растрепаны, ее молодое лицо утомлено.

Она робко посмотрела на меня .

Сэр?

Уже темнеет.

Я огляделся и увидел сумерки, наползающие в с востока.

Я очень устал и спал на ходу с тех пор, как мы сделали в полдень привал чтобы позавтракать.

– Можешь называть меня Квоут, Крин.

Спасибо, что напомнила.

Мои мысли были не здесь.

Крин собрала хворост и разожгла огонь.

Я расседлал лошадей, накормил и обтер их.

Также, я потратил несколько минут чтобы натянуть палатку.

Обычно я не тратил времени на такие вещи, но уж если лошади везли палатку то я предпочел, чтобы девочки не спали снаружи.

После того как я закончил с палаткой, я понял, что принес только одно дополнительное одеяло из запасов труппы.

Сегодняшней ночью опять будет холодно, насколько я мог судить о таких вещах.

– Ужин готов, – услышал я зов Крин.

Я забросил одеяло и запасное в палатку и направился туда, где она остановилась.

Она проделала хорошую работу с тем, что у нас было.

Картофельный суп с беконом и поджаренный хлеб.

Также была зеленая летняя кашица, расположенная на углях.

Элли беспокоила меня.

Она была такой же весь день, вяло гуляя, никогда не разговаривая или не реагируя на все, что говорили ей Крин или я.

Ее глаза следовали за вещами, но в них не было мысли.

Крин и я обнаружили на собственном горьком опыте, что если предоставить ее себе, она переставала идти или уходила с дороги, если ее глаза что-нибудь ловили.

Крин протянула мне миску и ложку, когда я сел.

– Хорошо пахнет. – Похвалил я ее.

Она полуулыбнулась и выставила на блюдце вторую чашку для себя.

Она начала заполнять третью миску, затем заколебалась, понимая, что Элли не могла накормить себя.

– Тебе нравится суп, Элли? – спросил я нормальным тоном.

– Он хорошо пахнет.

Она сидела безучастно у костра, глядя в никуда.

– Ты хочешь попробовать мой? – Я спросил, как будто это была самая естественная вещь в мире.

Я придвинулся ближе к ней и подул на ложку, чтобы остудить ее.

– Это тебе.

Элли съела ее механически, поворачивая голову немного в мою сторону, в сторону ложки.

Ее глаза отражали танцующие языки пламени.

Они были похожи на окна пустого дома.

Я подул на следующую ложку и протянул его белокурой девочке.

Она открыла рот только тогда, когда ложка прикоснулась к ее губам.

Я передвинул мою голову, пытаясь увидеть что-то кроме танцующих огненных бликов в ее глазах, отчаянно надеясь увидеть что-то за ними.

Ничего.

– Бьюсь об заклад, ты Элл, не так ли? – разговорно спросил я.

Я посмотрел на Крин.

– Укороченное от Элли?

Крин беспомощно пожала плечами.

– Мы не были подругами на самом деле.

Она просто Элли Анвота.

Дочь мэра.

– Это верно, что сегодня была длинная прогулка, – я продолжал говорить тем же легким тоном.

– Как себя чувствуют твои ноги, Крин?

Крин продолжала смотреть на меня своими серьезными темными глазами.

– Немного болят.

– Мои тоже.

Я не могу дождаться, когда я сниму свои ботинки.

А твои ноги болят, Элл?

Нет ответа.

Я еще немного покормил ее.

– Было довольно жарко.

Должно остыть сегодня вечером, однако.

Хорошая погода для сна.

Разве не прекрасно, Элл?

Нет ответа.

Крин продолжала смотреть на меня с другой стороны от костра.

Я съел немного супа сам.

– Это действительно прекрасно, Крин, – сказал я искренне, затем повернулся к безучастной девушке.

– Это хорошо, что у нас есть Крин, чтобы приготовить это, Элл.

Все, что я готовлю, на вкус, как лошадиный навоз.

На своей стороне от костра Крин с предсказуемым результатом пыталась засмеяться с полным ртом супа.

Я подумал, что увидел мерцание в глазах Элл.

– Если бы у меня было немного лошадиных яблок, я мог сделать нам пирог из лошадиных яблок на десерт, – предложил я.

– Я мог бы сделать немного сегодня вечером, если хотите... – Я замолчал, делая это вопросом.

Элл немного нахмурилась, небольшие морщины появились на ее лбе.

– Ты наверное права, – сказал я.

– Это будет не очень хорошо.

Может быть ты хочешь больше супа вместо этого?

Маленький кивок.

Я дал ей полную ложку.

– Он все же немного соленый.

Возможно ты хочешь немного воды.

Еще кивок.

Я вручил ей флягу с водой и она подняла его к своим губам.

Она пила долгую, долгую минуту.

Она была вероятно иссушена долгим сегодняшним днем.

Я должен буду более внимательно смотреть на нее завтра, чтобы убедиться, что она выпила достаточно.

– Хочешь пить, Крин?

– Да, пожалуйста, – сказала Крин, ее глаза держались на лице Элл.

Автоматически двигаясь, Элл передала бурдюк с водой Крин, держа его прямо над костром, протащив по углям плечевой ремень.

Крин быстро схватила его, а затем запоздало добавила: – Спасибо, Элл.

Я продолжал медленный поток разговора, пока мы ели.

Элл под конец уже ела самостоятельно и хотя глаза ее были чище, она как будто смотрела на мир через лист матового стекла, смотря, но не видя.

Тем не менее, это было улучшение.

После того, как она съела две чашки супа и полбуханки хлеба, ее глаза начали быстро закрываться.

– Ты хочешь пойти спать, Элл? – спросил я.

Более определенный кивок.

– Могу я проводить тебя в палатку?

На это ее глаза резко открылись и она твердо покачала головой.

– Может быть, Крин поможет тебе приготовить постель, если ты попросишь ее.

Элл повернулась и посмотрела в направлении Крин.

Ее рот смутно дернулся.

Крин бросила на меня взгляд и я кивнул.

– Тогда пойдем и заправим ее, – сказала Крин с интонациями старшей сестры.

Она подошла и взяла руку Элл, помогая ей подняться.

Когда они вошли в палатку, я прикончил суп и съел кусок хлеба, который был слишком сильно горелый для любой из девочек.

В скором времени Крин вернулась к огню.

– Она уснула? – спросил я.

– Еще до того, как она упала на подушку.

Вы думаете, что с ней будет все в порядке?

Она была в глубоком шоке.

Ее разум шагнул через двери безумия, чтобы защитить себя от того, что происходило.

– Это, вероятно, только вопрос времени, – сказал я устало, надеясь, что это было правдой.

– Молодые быстро лечатся. – Я усмехнулся безрадостно, когда понял, что она, вероятно, только на год младше меня.

Я чувствовал каждый год за два сегодня вечером, а некоторые из них за три.

Несмотря на то, что я чувствовал себя налившимся свинцом, я заставил себя встать на ноги и помог Крин помыть посуду.

Я почувствовал ее растущее беспокойство, когда мы закончили очистку и перевели лошадей на свежий кусок выпаса.

Напряжение становилось все хуже, когда мы приблизились к палатке.

Я остановился и открыл для нее заслонку.

– Я посплю снаружи этой ночью.

Ее облегчение было заметным.

– Вы уверены?

Я кивнул.

Она проскользнула внутрь, и я позволил упавшему занавесу закрыться за ней.

Ее голова практически сразу вынырнула обратно, после чего последовала рука с одеялом.

Я покачал головой.

– Вы будете нуждаться в них обоих.

Это будет холодная ночь. – Я обернул мой шаед вокруг меня и лег прямо перед палаткой.

Я не хотел, чтобы Элл пошла ночью и заблудилась или поранилась.

– Вам не будет холодно?

– Со мной все будет хорошо, – сказал я.

Я устал достаточно, чтобы уснуть даже на скачущей лошади.

Я устал достаточно, чтобы уснуть даже под скачущей лошадью.

Крин убрала голову обратно в палатку.

Вскоре я услышал, как она закуталась в одеяла.

Затем все затихло.

Я вспомнил испуганный взгляд на лице Отто, когда я перерезал ему горло.

Я слышал слабо сопротивляющегося Аллега, проклинающего меня, когда я вытащил его из фургонов.

Я вспомнил кровь.

Она чувствовалась на моих руках.

Загустевающая.

Я никогда не убивал никого так до этого.

Не так хладнокровно, не так близко.

Я вспомнил, какой теплой была их кровь.

Я вспомнил, как заплакала Кети, когда я преследовал ее через лес.

– Это были они а не я! – Кричала она истерически.

– У меня не было выбора.

Это были они, а не я!

Я долго не мог уснуть.

Когда я наконец заснул, сны были еще хуже.