Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 83 страниц)

Глава 27
Давление.

Вил и Сим ждали меня в дальнем углу «Анкера».

Я принес две кружки пива и поднос со свежим хлебом с маслом, сыром и фруктами, и мисками горячего супа с говядиной и репой.

Вилем потирал один глаз ладонью.

Он выглядел немного изможденным с его темным Килдовским цветом лица, но помимо этого он не казался хуже, чем просто после трех ночей недосыпа.

– Что за повод?

– Я просто хочу помочь вам двоим подкрепить вашу энергию, – сказал я.

– Кто бы сомневался, – сказал Сим.

– Я немного вздремнул во время лекции по сублимации. – Его глаза немного потемнели потемнели по краям, но, в любом случае, он не казался слишком истощенным.

Вилем принялся за свою тарелку.

– Ты упомянул, что у тебя были новости.

Какого рода новости?

– Они смешанные, – сказал я.

– Какую хотите первой, хорошую или плохую?

– Сначала плохую, – сказал Симмон.

– Килвин не даст мне планы, которые мне нужны, чтобы сделать мои собственный грэм.

Они подразумевают использование сигалдри.

Руны для крови и кости и тому подобное.

Он чувствует, что они слишком опасны, чтобы изучаться Ре'ларом.

Симмон выглядел заинтересованным.

– Он сказал почему?

– Нет, – признался я.

– Но я догадываюсь.

Я мог бы использовать их для всяких неприятных вещей.

Вроде небольшого металлического диска с отверстием в нем.

А затем, если поместить каплю чьей-то крови в него, можно использовать его, чтобы сжечь их заживо.

– Боже, это ужасно, – сказал Сим, откладывая свою ложку.

– У тебя когда-нибудь бывают хорошие мысли?

– Любой в Аркануме может проделать то же самое с элементарной симпатией, – заметил Вилем.

– Есть большая разница, – сказал я.

– Как только я сделаю это устройство, любой сможет использовать его.

Снова и снова.

– Это безумие, – сказал Симмон.

– Зачем кому-то делать нечто подобное?

– Деньги, – мрачно сказал Вилем.

– Люди постоянно делают глупые вещи за деньги. – Он многозначительно посмотрел на меня.

– Например, берут в долг у кровожадных гаттесоров.

– Это подводит меня к моей второй новости, – сказал я, неловко.

– Я столкнулся с Деви.

– Один? – спросил Симмон.

– Ты спятил?

– Да, – сказал я.

– Но не по тем причинам, что вы думаете.

Все обернулось не очень приятно, но теперь я знаю, что она не ответственна за нападения.

Вилем нахмурился.

– Если не она, то кто?

– Есть только один разумный вариант, – сказал я.

– Это Амброз.

Вил покачал головой.

– Мы уже прошли через это.

Амброз никогда не станет так рисковать.

Он...

Я поднял руку, чтобы прервать его.

– Он никогда не стал бы рисковать злодеянием против меня, – согласился я.

– Но не думаю, что он знает, кого он атакует.

Вилем закрыл рот и задумался.

Я продолжил.

– Задумайтесь над этим.

Если бы Амброз подозревал, что это был я, то он обвинил бы меня перед магистрами.

Он делал это и прежде. – Я потер раненую руку.

– Они бы обнаружили мои травмы и я был бы пойман.

Вил посмотрел на столешницу.

– Крэм, – сказал он.

– Это имеет смысл.

Он может заподозрить тебя в найме вора, но не то, что ты вломился сам.

Он никогда не заподозрит нечто подобное.

Я кивнул.

– Вероятно, он пытается найти человека, который ворвался в его комнаты.

Или просто совершить немного легкой мести.

Это объясняет, почему нападения усиливаются.

Он, вероятно, думает, что вор убежал в Имре или Тарбеан.

– Мы должны пойти к магистрам с этим, – сказал Симмон.

– Они могут обыскать его комнаты сегодня вечером.

Он будет исключен за это и выпорот. – Широкая, злобная улыбка расползлась по его лицу.

– Боже, я заплатил бы десять талантов, если бы получил возможность нанести удар плетью.

Я усмехнулся его кровожадному тону.

Требовалось многое, чтобы вывести из себя Сима, но как только вы сделали это обратного пути не было.

– Мы не можем, Сим.

Сим недоверчиво посмотрел на меня.

– Ты это не серьезно.

Ему не может сойти это с рук.

– Я буду исключен за проникновение в его комнаты в первую очередь.

Неподобающее поведение.

– Они не исключат тебя за это, – сказал Сим, но голос его был далек от уверенности.

– Я не готов рисковать, – сказал я.

– Хемме ненавидит меня.

Брандье во всем следует за Хемме.

Я все еще нахожусь в черном списке Лоррена.

– И как-то он все равно находит в себе силы на каламбур, – пробормотал Вилем.

– Это сразу же три голоса против меня.

– Я думаю, что ты не набираешь у Лоррена достаточно балов, – сказал Вилем.

– Но ты прав.

Они исключат тебя.

Они сделают это, хотя бы по той причине, чтобы сгладить острые углы с бароном Джакисом.

Сим посмотрел на Вилема.

– Ты действительно так думаешь?

Вил кивнул.

– Возможно, они даже не исключат Амброза, – сказал он мрачно.

– Он любимчик Хемма, и магистры знают, какие проблемы его отец может устроить университету. – Вил фыркнул.

– Подумайте о неприятностях, которые может доставить Амброз, когда все унаследует. – Вилем опустил глаза и покачал головой.

– Я с Квоутом заодно, Сим.

Симмон сделал глубокий, усталый вздох.

– Замечательно, – сказал он.

Затем он посмотрел на меня сузившимися глазами.

– Я говорил тебе, – сказал он.

– Говорил тебя оставить Амброза в покое с самого начала.

Вступление с ним в борьбу походит на попадание в медвежий капкан.

– Медвежий капкан? – сказал я задумчиво.

Он кивнул решительно.

– Твоя нога входит достаточно легко, но ты никогда не вытащишь ее снова.

– Медвежий капкан, – повторил я.

– Это именно то, что мне нужно.

Вилем усмехнулся мрачно.

– Я серьезно, – сказал я.

– Где мне достать медвежий капкан?

Вил и Сим странно посмотрели на меня, и я решил не испытывать свою удачу.

– Просто шутка, – солгал я, не желая усложнять все дальше.

Я могу раздобыть его самостоятельно.

– Мы должны убедиться, что это Амброз, – сказал Вилем.

Я кивнул.

– Если он будет заперт в своих комнатах в ближайшие несколько раз, когда на меня нападут, это станет достаточным доказательством.

Разговор немного затух, и в течение нескольких минут мы молча ели и каждый из нас погрузился в свои собственные мысли.

– Ладно, – сказал Симмон, казалось, придя к некоторым выводам.

– Ничего не изменилось.

Тебе все еще нужен грэм.

Верно? – Он посмотрел на Вила, тот кивнул, потом снова на меня.

– Теперь поторопись с хорошей новостью, прежде чем я покончу с собой.

Я улыбнулся.

– Фела согласилась помочь мне поискать схему в Архивах. – Я махнул рукой в их ​​сторону.

– Если вы двое пожелаете присоединиться к нам, это будет означать длинные, изнурительные часы в тесном контакте с самой красивой женщиной по эту сторону реки Омети.

– Я смогу уделить немного времени, – сказал небрежно Вилем.

Симмон усмехнулся.

Так начались наши поиски в Архивах.

Удивительно, но это было забавно поначалу, почти как игра.

Четверо из нас разбредались по различным секциям Архивов, а затем возвращались и прочесывали книги совместно.

Мы часами болтали и шутили, наслаждаясь сложной задачей и обществом друг друга.

Но, когда часы превращаются в дни бесплодных поисков, волнения сгорают, оставляя только мрачную решимость.

Вил и Сим продолжали присматривать за мной ночью, защищая меня своим Аларами.

Каждую ночь они не высыпались, что делало их угрюмыми и раздражительными.

Я сократил свой сон до пяти часов в сутки, чтобы облегчить им задачу.

При обычных обстоятельствах, пяти часов сна было бы достаточно для меня, но я еще не оправился от травм.

Более того, мне нужно было постоянно поддерживать Алар, который сохранял меня в безопасности.

Это было психически утомительно.

На третий день нашего поиска я задремал во время занятий по металлургии.

Я дремал всего полминуты прежде, чем моя голова упала, заставив меня проснуться.

Но ледяной страх преследовал меня до конца дня.

Если бы Амброз напал в тот момент, я мог быть уже убит.

Поэтому, хотя я и не мог себе этого позволить, я начал брать деньги из моего истончающегося кошелька, чтобы купить кофе.

Многие трактиры и кафе рядом с университетом угождали благородным вкусам, так что он был легко доступен, но кофе никогда не бывает дешевым.

Налрут был бы дешевле, но у него более жесткие побочные эффекты, а я не хотел рисковать.

В промежутках между поисками, мы приступили к подтверждениям моих подозрений о том, что Амброз был ответственен за нападения.

В этом, хотя бы, нам повезло.

Вил видел, как Амброз возвращался в свою комнату после лекций по риторике, и в то же время я был вынужден бороться с приступом озноба.

Фела видела, как он закончил поздний обед и вернулся в свои комнаты, а четверть часа спустя я ощутил покалывание жара по спине и рукам.

Вечером того же дня я видел, как он направился в свою квартиру в «Золотом пони» после смены в Архивах.

Вскоре после этого я почувствовал слабое давление в обоих плечах, что дало мне понять, что он пытался заколоть меня.

После плеч, последовало несколько других толчков в более личные области.

Вил и Сим согласились, что это не могло быть совпадением: это был Амброз.

Лучшее из всего, это сообщало нам, что независимо от того, что Амброз использовал против меня, он держал это в своих комнатах.

Глава 28
Разжигание

Нападения не были особенно частыми, но они происходили без предупреждения.

На пятый день после начала поиска системы, когда Амброз, наверное, чувствовал особое томление или упрямость, их было целых восемь: первое, когда я проснулся в комнате Вилема, два во время завтрака, еще два во время занятий по физиогномике в Медике, потом еще три одно за другим, когда я занимался ковкой железа в Артефактной.

На следующий день не было никаких нападений вовсе.

В чем-то это было еще хуже.

Нет ничего хуже ожидания часами, когда тебя по голове ударит очередная напасть.

Так я научился поддерживать железно жесткий Алар, пока я ел и купался, пока присутствовал в классе и вел беседы с учителями и друзьями.

Я даже поддерживал его во время дуэли в искусной симпатии.

На седьмой день нашего поиска, это отвлечение и мое общее истощение привели к моему первому поражению от рук двух моих сокурсников, заканчивая мою идеальную последовательность непобежденных поединков.

Я мог бы сказать, что был слишком усталым, чтобы беспокоится, но это было бы не совсем верно.

На девятый день наших поисков Вилем, Симмон, и я прочесывали книги в нашей книжной норе, когда дверь открылась, и Фела проскользнула внутрь.

Она несла отдельную книгу вместо своей обычной охапки.

Она тяжело дышала.

– Я раздобыла ее, – сказала она, и глаза ее блестели.

Из-за волнения ее голос казался чуть ли не визгливым.

– Я нашла копию. – Она показала нам книгу, и мы смогли прочитать золотое тиснение на кожаном переплете: "Facci-Moen ve Scrivani".

Мы узнали о Скривани в начале нашего поиска.

Это была обширная коллекция схем давно умершего артифиста по имени Сутр.

Двенадцать толстых томов с подробными схемами и описаниями.

Мы уж подумали, что поиск практически закончен, обнаружив индекс и местонахождение: девятый том, страница 82, в списке "Диаграмм, детализирующих Создание Чудесных Пять-Грамм, оказавшихся самыми эффективными в предотвращении Злой Симпатии".

Мы разыскали восемь вариантов Скривани в Архивах, но так и не нашли всего собрания.

Тома семь, девять и одиннадцать всегда отсутствовали, без сомнения спрятанные в частной библиотеке Килвина.

Мы потратили целых два дня поисков пока, наконец, отказались от Скривани.

Но теперь Фела нашла его, не только кусок к мозаики, но и ко всему этому.

– Это тот самый? – спросил Симмон, его голос выражал смесь волнения и недоверия.

Фела медленно убрала руку с нижней части переплета, показывающего в ярком золоте: 9.

Я вскочил со стула, чуть не сбив его своим рывком, чтобы добраться до нее.

Но она улыбнулась и подняла книгу высоко над головой.

– Сначала ты должен пообещать мне ужин, – сказала она.

Я рассмеялся и потянулся за книгой.

– Как только это закончится, я всех приглашу на ужин.

Она вздохнула.

– И ты должен сказать мне, что я лучший скрив всех времен.

– Ты лучший скрив всех времен, – сказал я.

– Ты вдвое лучше, чем Вил когда-нибудь сможет стать, даже если у него будет десяток рук и сотня дополнительных глаз.

– Фу! – Она вручила мне книгу.

– Вот, пожалуйста.

Я поспешил к столу и раскрыл книгу.

– Страницы будут отсутствовать, или что-то подобное, – сказал Симмон тихим голосом Вилу.

– Не может быть так просто после всего этого времени.

Я знаю, что что-то помешает нам достичь цели.

Я перестал листать страницы и протер глаза.

Я посмотрел искоса на текст.

– Я знал это, – сказал Сим, он облокотил спинку стула на две ножки, закрывая свои усталые глаза руками.

– Дай угадаю, на ней плесень.

Или книжный червь, или то и другое.

Фела подошла ближе и заглянула через плечо. – О, нет! – сказала она печально.

– Я даже не посмотрела.

Я была так взволнована. – Она посмотрела на нас.

– Кто-нибудь из вас читает на эльдвинтисе?

– Я читал белиберду на читтеринге, который вы люди называете атуранским, – сказал Вилем кисло.

– Я считаю себя достаточно многоязычным.

– Только поверхностно, – сказал я.

– Несколько десятков слов.

– Я могу, – сказал Сим.

– Правда? – Я почувствовал как надежда вновь зарождается в душе.

– Когда ты его изучил?

Сим стремглав вскочил со стула и заглянул в книгу.

– На первом семестре в качестве Э'лира я слышал поэзию на эльдвинтисе.

Я изучал его в течение трех семестров с ректором.

– Я никогда не интересовался поэзией, – сказал я.

– Твое упущение,– сказал рассеянно Сим, пока переворачивал несколько страниц.

– Поэзия на эльдвинтисе потрясающая.

Она поразила бы тебя.

– И какой там стихотворный размер? – Не удержавшись, полюбопытствовал я.

– Ничего не знаю про стихотворный размер, – рассеянно сказал Симмон, водя пальцем по странице.

– Похоже на это:

Мы искали описание Скривани от Сютура

Давно потерянное в архивах, позабыв надежду.

Но обрели дружбу, получив книгу

От охотницы Фелы, обрадовавшейся находке

Запыхавшейся и с поющей кровью

Которая превратится скоро в розовощекий бутон красоты. Что-то в этом роде, – сказал рассеянно Симмон, все еще разглядывая страницы перед собой.

Я видел, что Фела повернула голову, чтобы посмотреть на Симмона, как будто бы она была удивлена, увидев его сидящим там.

Нет, это было так, как будто до сего момента он просто занимал пространство рядом с ней, как предмет мебели.

Но в этот раз, взглянув на него, она получила полное впечатление.

Его песчаного цвета волосы, линию челюсти, ширину плеч под рубашкой.

Теперь она действтельно видела его.

Позвольте мне сказать так.

Ради этого зрелища стоило потратить столько времени на ужасный, раздражающий поиск в Архивах.

Увидеть, как она влюбляется в него, стоило крови и страха смерти.

Лишь чуть-чуть.

Лишь первое слабое дыхание любви, настолько легкое, что она, вероятно, даже не заметила его сама.

Это не было столь драматично, как удар молнии и грохот грома.

Это было больше похоже на удар кремня об огниво и искру, гаснущую слишком быстро, чтобы ее заметить.

Но все же, вы знаете, что там, внизу, за пределами поля зрения, она разжигает лучину.

– Кто читал тебе поэзию Эльд Винтика? – спросил Вил.

Фела моргнула и вернулась обратно к книге.

– Пьюпет, сказал Сим.

– В первую нашу встречу.

– Пьюпет! Вил выглядел так, будто готов рвать собственные волосы.

"Боже, ударь меня! И почему мы не пошли к нему насчет этого?

Если есть Атуранский перевод этой книги, он знает, где его он находится!"

– Я думал о том же сотни раз за последние дни, – сказал Симмон.

"Но он чувствует себя не слишком хорошо в последнее время.

Врядли он сможет помочь."

– И Пьюпет знает, что в секретном списке, – сказала Фела.

– Сомневаюсь, что он держал в руках подобные вещи.

– Что, все, кроме меня, знают про этого типа Пьюпета? – спросил я.

– Скривы знают, – сказал Вилем.

– Я думаю, что смогу сложить почти все это вместе, – сказал Симмон, поворачиваясь ко мне.

"Эта схема что-нибудь говорит тебе?

Для меня это полная ерунда."

– Это руны, – отметил я.

"Ясно как день.

А это металлургические символы." Я посмотрел ближе.

"Насчет остального...

Я не знаю.

Возможно сокращения.

Мы, вероятно, сможем расшифровать их по ходу дела."

Я улыбнулся и повернулся к Феле.

"Поздравляю, ты лучший скрив на свете."

С помощью Симмона, на расшифровку схем в Скривани у меня ушло два дня.

Точнее, один день на расшифровку и второй день чтобы дважды и трижды проверить результаты нашей работы.

Как только я понял, как создать свой Грэм, я начал играть в какие-то странные прятки с Амброзом.

Мне требовалась вся моя концентрация, когда я работал над сигалдри для Грэма.

Это означало, что я был беззащитен.

Так что я мог работать над Грэмом только тогда, когда был уверен, что Амброз занят чем-то еще.

Грэм был тонкой работой, миниатюрной гравировкой без возможности ошибиться.

И не помогали вынужденные попытки отнимать время по частям.

Полчаса, пока Амброз пьет кофе с девушкой в кафе?

Сорок минут, пока он был на лекции по символической логике.

Целых полтора часа, пока он работал за регистрационной стойкой в Архивах.

Когда я не мог работать над Грэмом, я трудился над своим любимым проектом.

В некотором смысле мне повезло, что Килвин поручил мне сделать нечто достойное Ре'лара.

Это дало мне отличное оправдание за все время, что я провел в Артефактной.

Остальное время я проводил, развалившись в общем зале в Золотом Пони.

Мне нужно было показать себя здесь постоянным клиентом.

Тогда все будет менее подозрительно.

Глава 29
Кража.

Каждую ночь я уединялся в моей маленькой комнате на чердаке у «Анкера».

Затем я запирал дверь, выбирался из окна, и залезал в комнату Вила или Сима, в зависимости от того, кто первый стоял на шухере в ту ночь.

Несмотря на паршивую ситуацию, я знал, что она станет бесконечно хуже, если Амброз поймет, что я был тем, кто вломился в его комнаты.

Хотя мои травмы заживали, они по-прежнему более чем достаточно изобличали меня.

Поэтому я упорно старался не подавать виду, что что-то не так .

Как-то поздно ночью, я поплелся в «Анкер» со всей проворной энергичностью волочащего ноги человека.

Я предпринял слабую попытку завести светскую беседу с новой девушкой работающей в «Анкере», а затем схватил полбуханки хлеба, прежде чем исчезнуть вверх по лестнице.

Минуту спустя я вернулся в трактир.

Я был весь в поту от испуга, мое сердце стучало в ушах.

Девушка подняла голову.

– Решил все же выпить? – улыбнулась она.

Я отрицательно покачал головой так быстро, что мои волосы захлестали меня по лицу.

– Я оставлял здесь свою лютню вчера вечером после того, как закончил играть? – спросил я с отчаянием.

Она покачала головой.

– Ты унес ее с собой, как всегда.

Помнишь, я спросила, не нужна ли тебе веревка, чтобы обвязать футляр?

Я бросился обратно вверх по лестнице, быстро, как рыба.

Потом вернулся, менее чем за минуту.

– Ты уверена? – спросил я, тяжело дыша.

– Не могла бы ты заглянуть за барную стойку, просто чтобы убедиться?

Она посмотрела, но лютни там не было.

Как не было ее и в кладовой.

Или на кухне.

Я поднялся по лестнице и открыл дверь моей маленькой комнаты.

Было не так много мест, где футляр лютни мог поместиться в комнате такого размера.

Его не было под кроватью.

Он не опирался на стену рядом с моим небольшим письменным столом.

Его не было за дверью.

Футляр лютни был слишком велик, чтобы поместиться в старый сундук у подножия кровати.

Но я все равно посмотрел.

Его не было в сундуке.

Я снова посмотрел под кроватью, просто чтобы быть уверенным.

Его не было под кроватью.

Потом я выглянул в окно.

Я держал защелку хорошо смазанной, таким образом, я мог опрокинуть его, стоя на крыше снаружи .

Я снова посмотрел за дверью.

Лютни не было за дверью

Потом я сел на кровать.

Если я был утомленным прежде, то теперь я пребывал в совершенно ином состоянии.

Я чувствовал себя так, словно был сделан из мокрой бумаги.

Я чувствовал, что едва мог дышать, как будто кто-то украл мое сердце из груди.

Глава 30
Больше чем соль.

– Сегодня, – весело сказал Элодин, – мы будем говорить о вещах, о которых не говорят.

В частности, мы обсудим, почему некоторые вещи не могут обсуждаться ".

Я вздохнул и отложил свой карандаш.

Каждый день я надеялся, что вот этот урок будет именно тем уроком, на котором Элодин всё таки научит нас чему-ниубдь.

Каждый день я приносил книгу в твердом переплете и одну из моих немногих драгоценных бумажек, готовый воспользоваться моментом ясности.

Каждый день какая-то часть меня надеется, что Элодин рассмеется и признает, что он только проверял нашу решимость своей бесконечной глупостью.

И каждый день я был разочарован.

"Большинство важных вещей, нельзя высказать прямо", сказал Элодин.

"Их нельзя сделать ясными.

Их можно только подразумевать" Он взглянул на свою горстку студентов в пустом лекционном зале.

"Назовите что-нибудь, что не может быть объяснено". Он указал на Уреша.

"Ну вперёд"

Уреш задумался.

"Юмор.

Если вы объясните шутку, то она уже не шутка."

Элодин кивнул, потом указал на Фентона.

"Именование?" Спросил Фентон.

– Это легкий ответ, Ре'лар, – сказал Элодин с оттенком упрека.

"Но ты правильно понял тему моей лекции, так что мы позволим этому проскользнуть." Он указал на меня.

"Нет ничего, что нельзя было бы объяснить", твердо сказал я.

"Если что-то можно понять, то это можно объяснить.

Человек может и не дать хорошего объяснения.

Но это только означает, что это трудно, а не то, что это невозможно. "

Элодин поднял палец.

"Не трудно или невозможно.

Это просто бессмысленно.

О некоторых вещах можно только догадываться." Он дал мне приводящую в ярость улыбку.

"Кстати, твой ответ должен был быть 'музыка' ".

"Музыка объясняет сама себя",ответил я.

"Это и дорога и карта, которая показывает эту самую дорогу.

Одновременно и то, и другое вместе. "

"Но можешь ли ты объяснить, как музыка работает?" спросил Элодин.

“Конечно,” ответил я.

Хотя и не был уверен, что смогу.

"Можешь ли ты объяснить, как музыка работает без использования самой музыки?"

Это привело меня в ступор.

Пока я пытался придумать ответ, Элодин повернулся к Феле.

"Любовь?" спросила она.

Элодин поднял бровь как будто слегка шокированный этим, затем одобрительно кивнул головой.

"Подождите немного", сказал я.

"Мы не закончели.

Я не знаю, смогу ли я объяснить музыку, не используя её, но это не имеет отношения к делу.

Это не объяснение, это перевод. "

Лицо Элодина загорелось.

"Вот именно!" Сказал он.

"Перевод.

Все явные знания это переведённые знания, и все переводы несовершенны."

"Таким образом, все явное знание несовершенно?" Задал я вопрос.

"Скажите магистру Брандеру, что геометрия субъективна.

Я бы с удовольствием полюбовался на начавшуюся дискуссию".

"Не все знания," допустил Элодин.

"Но большинство."

"Докажите", сказал я.

"Вы не можете доказать несуществующее." прозаически добавил Уреш.

Его голос звучал раздраженно.

"Это ошибочная логика".

Я стиснул зубы.

Это была ошибочная логика.

Я бы никогда не сделал эту ошибку, если бы я смог лучше отдохнуть.

"Продемонстрируйте тогда," сказал я.

"Хорошо, хорошо". Элодин подошел к месту , где сидела Фела.

"Мы воспользуемся примером Фелы." Он взял ее за руку и потянул за собой, жестом приглашая меня следовать с ними.

Я с неохотой встал на ноги, а Элодин расположил нас так, чтобы мы стояли друг против друга, и в профиль всему классу.

"Здесь у нас есть двое прекрасных молодых людей", сказал он.

"Их глаза встречаются через всю комнату."

Элодин толкнул моё плечо, и я сделал полшага вперёд.

"Он говорит привет.

Она говорит привет.

Она улыбается.

Он беспокойно переступет с ноги на ногу. "Я перестал делать это, после чего было слабое журчание смеха от других.

"В воздухе летает нечто эфемерное", произнёс Элодин, вставая за Фелу.

Он положил свои руки ей на плечи, наклонившись к ее уху.

"Она любит его изгибы," – сказал он мягко.

"Она интересуется формой его рта.

Ей любопытно, может ли он быть тем единственным, может ли она открыть ему тайны своего сердца." Фела посмотрела вниз, щеки ее горели.

Элодин обошел нас вокруг и встал позади меня.

"Квоут смотрит на нее, и в первый раз он понимает, какой именно импульс заставляет мужчину рисовать картины.

Лепить скульптуры.

Петь песни."

Он снова обошёл нас, в конечном счете встав между нами, подобно священнику собирающемуся провести обряд бракосочетания.

"Между ними существует что-то тонкое и деликатное.

Они оба могут чувствовать это.

Как неподвижность в воздухе.

Слабое, как мороз"

Он посмотрел мне прямо в лицо.

Его тёмные глаза были серьёзными.

"Теперь.

Что ты будешь делать?"

Я посмотрел на него, совершенно потеряный.

Если и была одна вещь о которой я знал меньше, чем об именовании, то это об ухаживании за женщинами.

"Для этой ситуации есть три пути," сказал Элодин классу.

Он поднял один палец.

"Первое.

Наши молодые влюблённые могут попытаться выразить то, что они чувствуют.

Они могут попытаться сыграть наполовину расслышанную песню, что поют их сердца".

Элодин сделал паузу для эффекта.

"Это путь честных дураков, и он окончится бедой.

Эта вещь между вами слишком трепетная для разговоров.

Это искра настолько слаба, что даже самый осторожный вздох может сдуть её."

Магистр Имён покачал головой.

"Даже если вы умны и владеете словами, то вы всё равно обречены.

В то время как ваши уста могут разгваривать на одном языке, то ваши сердца на это неспособны. "Он посмотрел на меня пристально.

“Это вопрос перевода".

Элодин поднял второй палец.

"Второй путь является более осторожным.

Вы разговариваете о простых вещах.

Погода.

Привычные игры.

Вы проводите время в компании.

Вы держитесь за руки.

При этом вы медленно узнаёте тайные значения спрятанные за каждым словом.

Таким образом, когда придет время, вы можете разговаривать с тонким смыслом скрывающемся за вашими словами, находящим понимание с обеих сторон."

Элодин сделал широкий жест по отношению ко мне.

– И есть третий путь.

– Путь Квоута. – Он встал плечом к плечу со мной, лицом к Феле.

– Вы чувствуете, что-то между вами.

Что-то прекрасное и деликатное".

Он издал романтичный, страдающий от безнадежной любви вздох.

"И, поскольку ты желаешь уверенности во всем, то решаешь форсировать события.

Ты избираешь кратчайший маршрут.

Простейшее лучшее, думаешь ты ". Элодин вытянул свои руки и сделал дикое хватательное движение в направлении Фелы.

"Таким образом, ты протягиваешь руки и хватаешь грудь этой молодой женщины."

Был взрыв смеха захвативший всех, кроме Фелы и меня.

Я нахмурился.

Она скрестила руки перед грудью и ее румянец спускался вниз по ее шее, пока не спрятался за ее рубашку.

Элодин повернулся спиной к ней и посмотрел мне в глаза.

– Ре'лар Квоут, – сказал он серьезно.

"Я пытаюсь пробудить твой спящий мозг, чтобы он услышал тонкий язык, на котором шепчет мир.

Я пытаюсь соблазнить тебя знанием.

Я пытаюсь учить тебя." Он потянулся вперед так, что его лицо почти касалось моего.

"Выходи, схватив меня за сиськи."

Я покинул класс Элодина в дурном расположении духа.

Хотя будучи честным с самим собой, мое настроение в последние несколько дней и так пребывало в самых мрачных тонах.

Я старался скрыть это от друзей, но я начинал ломаться под тяжестью всего происходящего.

И сделала со мной это потеря лютни.

Со всем остальным я мог как-то оставаться на ходу: жгучий ожог на груди, постоянная боль в коленях, недосып.

Постоянный страх, что я могу пропустить момент, когда мой Алар заснет, и меня внезапно начнет рвать кровью.

Я справлялся со всем этим: с моей безнадежной бедностью, моим раздражением уроками Элодина.

Даже новый повод для беспокойства, вызванный знанием того, что Деви ждет меня на том берегу реки с сердцем, охваченным яростью, тремя каплями моей крови и Аларом размером с бушующий океан.

Но потеря лютни – это было уже слишком.

Она была мне нужна не только для того, чтобы заработать на кров и стол у Анкера.

И дело было даже не в том, что она являлась моим основным средством заработка, окажись я вынужден покинуть стены университета.

Нет. Суть была в том, что с моей музыкой я мог справиться со всем остальным .

Именно моя музыка склеивала меня в нечто целое.

Всего два дня без нее, и я уже разваливаюсь на части.

После уроков Элодина, я не мог даже представить, как я буду еще несколько часов горбиться над рабочим столом в Артефактной.

Руки болели при одной мысли об этом, а в глаза словно песка насыпали, так хотелось спать.

Так и получилось, что вместо работы я заглянул на ранний обед к Анкеру.

Я должен был выглядеть на самом деле жалким, раз он принес мне двойную порцию бекона к супу и помимо этого немного пива.

– Могу я поинтересоваться, как прошел твой ужин? – спросил Анкер, облокачиваясь на барную стойку.

Я взглянул на него.

– Прошу прощения?

– С твоей юной леди, – уточнил он.

– Я не то, чтобы любопытствую, но курьер только что принес вот это.

Мне пришлось прочесть, чтобы понять, кому оно адресовано."

Я взглянул на Анкера с самым ничего не выражающим выражением лица.

Анкер задумчиво посмотрел на меня, а затем нахмурился.

– Лорел не передала тебе записку?

Я отрицательно покрутил головой, и Анкер грязно выругался.

– Клянусь, иногда солнце должно светить прямо через девчачьи головы. – Он начал рыться за барной стойкой.

– Позавчера курьер оставил для тебя записку.

Я сказал ей, чтобы отдала ее тебе, когда ты придешь.

Да вот же она. – Он достал влажную и довольно замызганную бумажку и передал ее мне.

В ней говорилось:

"Квоут, я вернулась в город и с удовольствием отужинаю в компании очаровательного молодого человека сегодня вечером.

К моему огорчению, здесь таких нет.

Не хочешь ли присоединиться ко мне в Сплит Стейв? С надеждой, твоя Д." Мое настроение немного поднялось.

Денна редко баловала меня новостями и никогда раньше не приглашала на обед.

И пока я злился, что разминулся с ней, знание того, что она снова в городе, значительно укрепило мой внутренний дух.

Я прикончил свой обед и решил пропустить лекцию Сиару в пользу прогулки в Имре.

Я на долгое время потерял Денну из виду, и провести время с ней было единственным, что, как я мог думать, способно было поднять мне настроение.

Мой энтузиазм немного поостыл по мере приближения к реке.

Дорога была длинной, и мои колени начали болеть еще даже до того, как я добрался до Каменного моста.

Солнце было пронзительно ярким, но недостаточно теплым, чтобы победить ветер ранней зимы.

Дорожная пыль лезла в глаза и мешала дышать

Денны не было ни в одной из гостиниц, где она обычно останавливалась.

Она не слушала музыку в "Тэпсе" или "Козле в Двери".

Ее не видели ни Деох, ни Станчион.

Я переживал, что она могла совсем уехать из города, пока я был занят.

Она могла уехать на месяцы.

Она могла уехать навсегда.

А потом я повернул за угол и увидел ее, сидящую под деревом в маленьком городском парке.

В одной руке у нее было письмо, а в другой недоеденная груша.

И где так не по сезону она нашла грушу?