Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 83 страниц)

Глава 63
Золочёная клетка.

ЕДВА ОЩУТИВ ВКУС СВОБОДЫ, я снова был пойман в ловушку своих комнат.

Хотя я надеялся, что самое худшее на пути к выздоровлению Маера уже позади, мне по-прежнему необходимо было находиться под рукой, на случай если его состояние ухудшится и он пошлет за мной.

Не смотря на то что я отчаянно хотел вернуться на улицу Тиннерине в надежде на встречу с Денной, я все же не мог найти оправдания даже для короткой поездки в Нижний Северен.

Поэтому я позвал Бредона и провёл приятный вечер за игрой в так.

Мы играли игру за игрой, и я проигрывал каждую из них всё новыми и захватывающими способами.

На этот раз, когда мы расставались, он оставил игральную доску мне, заявляя, что слуги устали таскать ее туда-сюда между нашими комнатами.

В дополнение к таку с Бредоном и моей музыке, у меня появилось новое развлечение, хотя и несколько раздражающее.

Кадикус оказался еще большим сплетником, чем он казался, и распостранил слух о моей истории генеалогии.

Так что теперь в дополнение к придворным, пытающимся вытянуть из меня информацию, меня затопил непрекращающийся поток людей, яро любящих покопаться в чужом грязном белье.

Я отговаривал тех, кого я мог, и призвал особенно упёртых записывать свои истории и отправлять их мне.

На удивление многие из них так и поступили, и на столе одной из моих неиспользуемых комнат начала расти гора клеветнических историй.

Когда Маер вызвал меня на следующий день, я обнаружил Алверона, сидящего на стуле подле своей кровати и читающего Фиоренскую Рекламацию Королей на старовинтийском.

Цвет его кожи был в высшей степени хорош, а когда он переворачивал страницы, в его руках я не видел дрожи.

Он не взглянул на меня, когда я вошел в комнату.

Не говоря ни слова, я заварил свежий чайник горячей водой, стоящей на прикроватном столике Маера.

Я налил чашку и поставил её на стол у его локтя.

Я проверил золоченую клетку в его гостиной.

Птахи метались взад и вперед к кормушкам, играя в головокружительные воздушные игры, поэтому сосчитать их было весьма затруднительно.

Но все же я был довольно уверен, что там их было двенадцать.

На вид они были ничуть не хуже, несмотря на три дня ядовитой диеты.

Я подавил желание слегка постучать по клетке.

Наконец я заменил Маеру флягу с рыбьим жиром и обнаружил, что она все еще на три четверти полна.

Еще один признак увядающего доверия ко мне.

Я молча собрал свои вещи и собрался уходить, но, прежде чем я добрался до двери, Маер поднял от книги глаза.

– Квоут?

– Да, ваша светлость?

– Кажется, я не настолько хочу пить, как я думал.

Ты не возражаешь допить её за меня? – Он указал жестом на нетронутую чашку чая, которая стояла на столике.

– За здоровье вашей светлости,– сказал я и сделал глоток.

Я поморщился и добавил ложку сахара, перемешал, и осушил остальное, пока Маер наблюдал за мной.

Его глаза были спокойные, умные, и слишком уж знающие, чтобы это было к добру.

Кадикус впустил меня и провел на тоже место что и раньше.

– Извините меня, я на минутку,– сказал он.

– Я провожу эксперимент, я должен проследить за ним, а то, боюсь, он сорвется. Он быстро поднялся вверх по ступенькам ведущим в другую часть башни.

Поскольку мне больше не чем было заняться, я снова стал разглядывать его выставку колец, я вдруг осознал, что человек может догадаться о его положении при дворе по эти самым кольцам, используя их в качестве триангуляционных точек.

Кадикус вернулся как раз когда я раздумывал не стащить ли мне одно из его золотых колец.

– Я не был уверен, хотите ли вы ваши кольца обратно, -сказал Кадикус.

Я взглянул обратно на столик и увидел их на подносе.

Казалось странным, что я не заметил их раньше.

Я поднял их и сунул их во внутренний карман плаща.

– Премного благодарен, – сказал я.

– И возьмет ли вы лекарство для Маера сегодня? – Спросил он.

Я кивнул, надувшись горделиво.

Когда я кивнул, движение головой заставило мою голову кружиться.

И только потом я понял в чем проблема: я выпил полную чашку чая Маера.

В ней было немного опиума.

Или вернее, немного для того, кто испытывает боль и постепенно отвыкает от офалумовой зависимости.

Однако, для кого-то вроде меня опиума там было предостаточно.

Я чувствовал, как он постепенно начинает действовать, теплая вялость разливается по моим костям.

Все, казалось, движется немного медленнее, чем обычно.

– Сегодня Маер, казалось, рьяно желал своего лекарства, – сказал я, с особой осторожностью пытаясь говорить ясно.

– Боюсь, у меня нет времени на светские беседы. – Я был не в том состоянии, чтобы играть полоумного дворянина в течение длительного времени.

Кадикус серьёзно кивнул и вернулся за свой рабочий стол.

Я, как обычно, последовал за ним, изобразив мое лучшие выражение любопытства.

Я наблюдал одним глазком за тем, как Кадикус смешивает лекарство.

Но мой ум был одурманен опиумом, и то, что осталось, было сосредоточено на других вопросах.

Маер едва говорил со мной.

Стейпс не доверял мне с самого начала, а пташки летают здоровее прежнего.

Хуже всего то, что я был заперт в своих комнатах, в то время как Денна ждала вниз по улице Тиннери, без сомнения, удивляясь, почему я не пришел к ней.

Я поднял глаза, поняв, что Кадикус что-то спросил у меня.

– Извините?

– Не могли бы вы передать мне кислоту? – повторил Кадикус, когда он закончил отмеривать часть листьев в свою ступку с пестиком.

Я взял стеклянный графин и уже было начал передавать ему, как вспомнил, что я же просто невежественный молодой лорд.

Я не могу отличить соль от серы.

Я даже не знаю, что такое кислота.

Я не покраснел и не замялся.

Я не вспотел и не заикался.

Я родился Эдема Руэ, и даже находясь под воздействием наркотика, я актёр до мозга костей.

Я встретил его взгляд и спросил: – Вот это, не так ли?

Дальше только чистые бутылки.

Кадикус одарил меня долгим, подозрительным взглядом.

Я одарил его лучезарной улыбкой.

– У меня хороший глаз на детали,– сказал я самодовольно.

– Я уже дважды наблюдал, как вы делаете это.

Бьюсь об заклад, при желании я смог бы смешать лекарство Маера сам.

Я вложил в свой голос всю невежественную самоуверенность, которую только смог найти в себе.

Это настоящий отличительный признак дворянина.

Непоколебимое убеждение, что они могут сделать все, что угодно: дубить кожу, подковать лошадь, обжигать керамику, пахать поле...

если им это действительно понадобится.

Кадикус посмотрел на меня какое-то время, затем начал отмерять кислоту.

– Осмелюсь сказать, что вы бы смогли, юный сэр.

Через три минуты я шел по коридору с теплым флаконом лекарства в моей потной ладони.

Это почти не имеет значения, обманул я его или нет.

Имело значение, что по какой-то причине Кадикус стал подозревать меня.

Глаза Стейпса метали молнии в мою спину, когда он впустил меня в покои Маера, а Алверон же игнорировал меня пока я наливал новую порцию яда в птичью кормушку.

Милые создания галдели в своей клетке с разъяряющей энергией.

Я выбрал длинный путь обратно в свои комнаты, чтобы получше изучить планировку поместья Маера.

У меня уже был наполовину спланированный план побега, но подозрения Кадикуса толкнули меня добавить к нему завершающие штрихи.

Если птички не начнут умирать завтра, пожалуй в моих интересах лучше будет исчезнуть из Северена так быстро и тихо, как это только возможно.

Поздно ночью, когда я был достаточно уверен в том, что Маер не вызовет меня, я выскользнул из окна моей комнаты и провёл тщательное исследование садов.

Там не было стражи так поздно ночью, но мне пришлось увернуться от полдюжины парочек, прогуливающихся при лунном свете.

Еще были две парочки прижимающихся друг к другу в романтической беседе – одна в беседке, другая на балконе.

На последнюю парочку я чуть не наступил, когда перебирался через изгородь.

Они не гуляли и не разговаривали в общепринятом смысле, но их деятельность была романтичной.

Они не заметили меня.

В конце концов я нашёл путь на крышу.

Отсюда я мог видеть всю территорию поместья.

О западном крае не могло быть и речи, конечно, поскольку он прижимался к краю Шира, но я знал, что должны быть и другие возможности для побега.

Изучая южную часть владения, я увидел свет, ярко горевший в одной из башен.

Более того, это был характерный красный свет симпатической лампы.

Кадикус еще не спал.

Я пробрался к месту и рискнул заглянуть внутрь, вниз в башню.

Кадикус не просто заработался допоздна.

Он разговаривал с кем-то.

Я вытянул шею, но так и не смог увидеть с кем.

Более того, окно было наглухо закрыто ставнями и я не мог ничего расслышать.

Я уже собирался перейти к другому окну, когда Кадикус встал и пошёл к дверям.

Другой человек появился в зоне обзора, и даже с такого крутого угла я смог узнать осанистую, скромную фигуру Стейпса.

Стейпс был явно чем-то возбужден.

Он сделал решительный жест одной рукой, его лицо было смертельно серьезным.

Кадикус кивнул несколько раз в согласии, затем открыл дверь и выпустил слугу.

Я обратил внимание на то, что Стейпс не взял ничего с собой когда выходил.

Он заходил не за лекарством.

Он не заходил, чтобы взять книгу.

Стейпс заходил в середине ночи для частного разговора с человеком, который пытался убить Маера.

Глава 64
Побег.

Хотя ни одна семья не может похвастаться по-настоящему мирным прошлым, Лаклесс были особенно богаты на несчастья.

Вот некоторые из них: убийства, набеги, восстания крестьян и кражи.

Больше говорилось про несчастье, которое приходит изнутри: как может процветать семья, когда старший наследник вгоняет всю семью в долги?

Неудивительно, что их недоброжелатели часто называют их «Неудачниками» . Это также свидетельствует о силе их крови, поскольку они пережили столь многое за длительный период.

Действительно, если бы не пожар Калуптены, мы могли бы обладать отчетами, прослеживающими семью Лаклесс достаточно глубоко, чтобы они могли конкурировать с королевской линией Модега по своей древности...

Я швырнул книгу на стол таким образом, что это заставило бы мастера Лоррена впасть в ярость.

Если Маер думал, что такого рода информации будет достаточно, чтобы привлечь женщину, он еще более нуждается в моей помощи, чем он думал.

Поскольку при существующем положении вещей я сомневался, что Маер захочет о чём-то меня просить, тем более всего того, что было бы связано с его ухаживаниями.

Вчера он вовсе не вызывал меня в свои покои.

Я был явно не в фаворе у него и я чувствовал, что Стейпс приложил к этому руку.

Учитывая то, что я видел две ночи назад в башне Кадикуса, совершенно очевидно, что Стейпс участвовал в заговоре с целью отравить Маера.

Хотя это и означало потратить весь день пойманным в ловушку в моих комнатах, я остался на месте.

Я знал, что лучше не подвергать опасности и без того низкое мнение Альверона обо мне, нанося ему визит без приглашения.

За час до обеда виктонт Жермен зашел в мои покои с несколькими страницами рукописных сплетен.

Он также принёс колоду карт, по видимому задумав занять страницу в книге Бредона.

Он предложил научить меня играть в Молочницу, и, как только я научился игре, согласился играть за грош на одну серебряную монетку на каждую партию.

Он совершил ошибку, отдав мне инициативу, и остался немного в гневе после того как я выиграл восемнадцать партий подряд.

Я полагаю, я мог бы быть более тонким.

Я мог играть с ним как с рыбой на крючке и путем хитрых манипуляций вытянуть из него половину состояния, но у меня не было настроения для этого.

Мои мысли были не из приятных, и я предпочел остаться наедине с собой.

Через час после обеда, я решил, что больше не заинтересован в расположении Маера.

Если Алверон предпочитает доверять своим предательским слугам, это его дело.

Я буду проклят, если я проведу еще хоть одну минуту сидя без дела в моей комнате, дожидаясь у двери, как побитая собака.

Я набросил плащ, схватил футляр своей лютни и отправился на улицу Тиннери.

Если Маер будет нуждаться во мне, пока я отсутствую, он всегда может оставить записку.

Я был на полпути в зал, когда увидел охранника, стоящего по стойке смирно за дверью.

Это был один из личных охранников Алверона, одетый в цвета сапфира и слоновой кости.

Мы застыли на мгновение.

Бессмысленно было спрашивать не из-за меня ли он там.

Мне оставалась только дверь на двадцать футов в любом направлении.

Я встретил его глаза.

– А ты?

– Джойс, сэр.

По крайней мере я по-прежнему "сэр". Это чего-то да стоит.

– И ты здесь потому что...?

– Я буду сопровождать вас, если вы покинете вашу комнату.

Сэр.

– Хорошо. – Я вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.

Был ли приказ от Алверона или от Стейпса?

Это не имеет большого значения.

Я вышел из моего окна в сад, над маленьким ручейком, за живую изгородь, и до части декоративной каменной стены.

Мой бордовый плащ имел не самый лучший цвет для того, чтобы красться в саду, но он делал меня незаметным на фоне красной черепицы.

После этого я направился на крышу конюшни, через сеновал, и вышел из задней двери заброшенного сарая.

Оттуда оставалось лишь прыгнуть на забор и я смог покинуть владение Маера.

Легко.

Я зашёл в двенадцать гостиниц на улице Тиннери прежде, чем я нашел то место, где остановилась Денна.

Ее там не было, поэтому я продолжил поиски на улице, будучи начеку и веря в свою удачу.

Я увидел её спустя час.

Она стояла с краю толпы, наблюдая за представлением на углу улицы, поверите или нет, "Три пенни за желание".

Её кожа была темнее, чем когда я видел ее в последний раз в Университете, загорелой от путешествия, и она носила платье с высоким воротником по местной моде.

Ее темные волосы падали прямыми локонами по ее спине, все, кроме одной тонкой косички, которая висела у её лица.

Я поймал ее взгляд, когда Яснотка выкрикивал свою первую партию в игре:

Я вылечу то, что вас беспокоит!

Мой товар никогда не подведет Вас!

Я отдаю зелья за гроши, и гарантирую результат!

Так, если у вас больное сердце,

Или у вас одна нога,

Давай сразу на мою тележку,

Ты найдёшь, что тебе нужно!

Денна улыбнулась, когда она увидела меня.

Мы могли бы остаться на представлении, но я уже знал концовку.

Несколько часов спустя, Денна и я ели сладкий Винтский виноград в тени Шира.

Какие-то трудолюбивые каменщики вырезали неглубокую нишу в белом каменном утесе, сделав гладкое сидение из камня.

Это было уютное место, которое мы обнаружили во время бесцельной ходьбы по городу.

Мы остались одни, и я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

Я жалел только о том, что у меня не было ее кольца с собой.

Это был бы идеальный неожиданный подарок, который подошел бы нашей неожиданной встрече.

Что еще хуже, я не мог даже сказать Денне об этом.

Если бы я это сделал, мне бы пришлось признаться, что я использовал его в качестве залога для кредита с Деви.

– Ты, смотришься, довольно неплохо для себя,– сказала Денна, потирая край моего бордового плаща у себя между пальцами.

– Решил завязать с жизнью "книжного червя"?

– Взял отпуск,– подстраховался я.

– Прямо сейчас я помогаю Маеру Альверону в нескольких делах.

Её глаза одобрительно расширились.

– Рассказывай.

Я неловко посмотрел в сторону.

– Боюсь, я не могу.

Деликатные вопросы и все такое, – прокашлялся я и попытался сменить тему.

– А как ты?

Ты выглядишь довольно неплохо для себя. – Я провел двумя пальцами вдоль вышивки, украшавшей высокий воротник ееплатья.

– Ну, я не протираю локти с Маером,– сказала она, сделав преувеличенно почтительный жест в мою сторону.

– Но как уже я сообщала в своих письмах, я–

– Письмах?– спросил я.

– Ты присылала мне больше, чем одно?

Она кивнула.

– Три, как я уехала,– сказала она.

– Я собиралась писать четвёртое, когда ты спас меня от этой ошибки.

– Я получил только одно,– сказал я.

Денна пожала плечами.

– В любом случае, я предпочту рассказать тебе лично. – Она сделала драматическую паузу.

– Я наконец-то нашла своего официального покровителя.

– Нашла? – восторженно спросил я.

– Денна, это чудесные новости!

Денна гордо улыбнулась.

Ее зубы белели, контрастируя на светло-ореховом фоне с загорелым лицом путешественницы.

Её губы, как всегда, были красными без помощи каких-либо красок.

– Он при дворе здесь в Северене?– спросил я.

– Как его имя?

Усмешка Денны померкла в её серьезном взгляде, смущенная улыбка заиграла вокруг её рта.

– Ты знаешь, я не могу сказать тебе этого,– упрекнула она.

– Ты знаешь, как тщательно он оберегает свою личную жизнь.

Моё волнение ушло, оставив меня похолодевшим.

– О нет.

Денна.

Это не тот же человек, что и раньше?

Это тот, который послал тебя играть на свадьбе в Требон?

Денна выглядела озадаченной.

– Конечно, это он.

Я не говорила тебе его настоящее имя.

Как мы называли его раньше?

Мастер Вяз?

– Мастер Пепел,– сказал я и почувствовал как будто мой рот полон пепла, когда я говорил это.

– Но ты, по крайней мере, знаешь его настоящее имя?

Он сказал тебе больше, прежде чем ты подписалась?

– Я думаю, что знаю его настоящее имя,– она пожала плечами, пробежав рукой по волосам.

Когда её пальцы коснулись косички, она казалось удивилась, что обнаружила её и быстро начала расплетать её ловкими пальцами, разглаживая их.

– Даже если бы я этого не знала, какое это имеет значение?

Каждый имеет секреты, Квоут.

Меня это не особенно волнует до тех пор, пока он продолжает оставаться честным со мной.

Он был очень щедрым.

– Он не просто скрытный, Денна,– возразил я.

– По тому, как ты описала его, я бы сказал, что он либо ненормальный либо впутался в опасное дело

– Я не знаю, почему ты так обижен на него.

Я не мог поверить, что она так сказала.

– Денна, он бессмысленно тебя бьёт.

Она пошла очень тихо.

– Нет. – Ее рука дотронулась до поблекшего синяка на своей щеке.

– Нет, это не он.

Я говорила тебе.

Я упала с лошади.

Глупая лошадь не могла отличить палку от змеи.

Я покачал головой.

– Я говорю о последнем падении в Требоне.

Руки Денны упали обратно на колени, сделав бессознательный жест, пытаясь поиграть с кольцом, которого не было.

Она посмотрела на меня с пустым выражением.

– Как ты узнал об этом?

– Ты сама говорила мне.

Ночью на холме, когда мы ждали драккуса.

Она посмотрела вниз, мигая.

– Я...

Я не помню, когда это сказала.

– Ты была немного одурманена в это время, – сказал я тихо.

– Но ты это сделала.

Ты рассказала мне об этом.

Денна, ты не должна оставаться с кем-либо таким, как он.

С кем-то, кто может сделать с тобой такое...

– Он сделал это для моего же блага, – сказала она, ее темные глаза начали сверкать от гнева.

– Я тебе это говорила?

Там я осталась без единой царапины, а все остальные на свадьбе оказались мертвы.

Ты знаешь, каковы эти маленькие городки.

Даже после того, как они нашли меня без сознания, они думали, что я имею к этому какое-то отношение.

Ты помнишь.

Я опустил голову и покачал ей как бык под докучливым ярмом.

– Я не верю в это.

Должен был быть другой выход из ситуации.

Я бы нашел другой путь.

– Ну, не все мы такие умные как ты, – сказала она.

– Ум тут не причем! – я уже почти кричал.

– Он должен был уйти вместе с тобой!

Он мог бы выступить и поручиться за тебя!

– Он не мог никому позволить узнать, что он был там, – сказала Денна.

– Он сказал...

– Он ударил тебя. – Я произносил слова и чувствовал, как во мне разгорается страшный гнев.

Он не был горячим и яростным, как обычные вспышки моего раздражения.

Он был другим, медленным и холодным.

И как только я почувствовал его, я понял, что он был внутри меня долгое время, кристаллизовался, как пруд, медленно замерзающий в течение долгой зимней ночи.

– Он ударил тебя, – сказал я снова, и мог чувствовать его внутри себя, монолитную глыбу ледяного гнева.

– Ничто, что ты можешь сказать не изменит этого.

И если я когда-нибудь его увижу, я скорее ударю его ножом, чем пожму ему руку.

Денна посмотрела на меня, раздражение сошло с ее лица.

Она подарила мне взгляд, полный нежности и жалости.

Это был такой взгляд, которым вы смотрите на щенка, когда он рычит, представляя себя ужасно свирепым.

Она мягко коснулась рукой моего лица, и я почувствовал в себе горячий прилив жара, внезапно смутившись своей мелодраматичности.

– Мы можем не спорить об этом? – попросила она.

– Пожалуйста.

Не сегодня.

– Я так долго тебя не видела...

Я решил согласиться из-за риска расстаться с ней.

Я знаю что случается, когда мужчины слишком давят на нее.

– Ладно, – сказал я.

– Пока.

Можешь ты мне хотя бы сказать, что за дела твоего покровителя привели тебя сюда?

Денна откинулась назад и улыбнулась широкой улыбкой.

– Сожалею, это деликатные вопросы и все такое, – передразнила она.

– Не надо так, – я запротестовал.

– Я рассказал бы тебе, если бы я мог, но Маер ценит свою частную жизнь очень высоко.

Денна наклонилась вперед и положила свою руку поверх моей.

– Бедный Квоут, это я не со зла.

Мой покровитель, по меньшей мере, так же ценит приватность, как и Маер.

Он ясно дал понять, что все пойдет плохо, если я когда-либо сделаю наши отношения достоянием публики.

Он был очень настойчив в этом. – Выражение ее лица стало серьезным.

– Он могущественный человек. – Казалось, она хотела сказать больше, но остановила себя.

Хотя я хотел не этого, я понял.

Мое недавнее столкновение с гневом Маера научило меня осторожности.

– А что ты можешь мне рассказать о нем?

Денна задумчиво постучала пальцем по губам.

– Он удивительно хороший танцор.

Я думаю, что я могу сказать это, ничего не выдавая.

– Он очень элегантен, – сказала она, и засмеялась над моим выражением.

– Я делала некоторые исследования для него, смотрела старые генеалогические и исторические записи.

Он помог мне написать пару песен, так что я могу сделать себе имя...

Она поколебалась, затем покачала головой.

– Я думаю, это все, что я могу сказать.

– Могу я послушать эти песни, когда они будут готовы?

Она улыбнулась мне.

– Я думаю, это можно устроить. – Она вскочила и схватила меня за руку, чтобы поднять на ноги.

– Хватит говорить.

Вставай и идем со мной!

Я улыбнулся, ее энтузиазм был заразен как у ребенка.

Но когда она потянула меня за руку, она издала слабый вскрик, вздрогнув и прижав одну руку к боку.

Я мгновенно приблизился к ней.

– В чем дело?

Денна пожала плечами и улыбнулась мне хрупкой улыбкой, прижимая свою руку к ребрам.

– Мое падение, – сказала она.

– Эта глупая лошадь.

Я ощущаю приступ боли, когда забываюсь и двигаюсь слишком быстро.

– Кто-нибудь осматривал это?

– Это просто синяк, – сказала она.

– А тем врачам, которых я могу позволить себе, я не доверила бы и дотронуться до меня.

– А что твой покровитель? – спросил я.

– Конечно, он мог бы устроить кое-что.

Она медленно выпрямилась.

– Это действительно не проблема. – Она подняла руки над головой и сделала быстрое, ловкое танцующее движение, затем рассмеялась над моим серьезным выражением лица.

– Больше никаких разговоров о секретах сегодня.

Пойдем пройдемся со мной.

Расскажи мне темные и страшные сплетни Маерового двора.

– Отлично, – сказал я когда мы пошли.

– Я слышал, Маер чудесным образом оправился от давней болезни.

– Ты плохой сплетник, – сказала она.

– Все это знают.

– Баронет Брамстон катастрофически проигрался в фараон вчера ночью.

Денна закатила глаза.

– Скучно.

– Графиня ДеФерре потеряла девственность в результате посещения представления Даеоники.

– О,– Денна подняла руку ко рту, сдерживая смех.

– Она действительно это сделала?

– По крайней мере, девственности не было с ней после антракта, – сказал я тихим голосом.

– Но оказывается, она оставила её в своих комнатах.

Так что она была просто не замечена, а не на самом деле потеряна.

Слуги нашли ее два дня спустя, когда они делали уборку.

Оказывается, она закатилась под комод.

Выражение лица Денны стало возмущённым.

– Я не могу поверить, что я тебе поверила! – она замахнулась на меня, и снова скривилась, резко всасывая воздух сквозь зубы.

– Ты знаешь,– сказал я мягко.

– Я обучался в Университете.

Я не медик, но медицину я знаю хорошо.

Я хотел бы осмотреть тебя.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, как будто она была не совсем уверена, что делать с моим предложением.

– Я думаю,– сказала она наконец, – что это самый осмотрительный путь из всех, что кто-либо когда-либо пытался оставить меня без одежды.

– Я...

Я почувствовал, что яростно краснею.

– Я не имел в виду...

Денна засмеялась над моим замешательством.

– Если я позволю кому-нибудь играть в доктора со мной, то это будешь ты, мой Квоут,– сказала она.

– Но я оставлю это на будущее. Она взяла меня за руку и мы продолжили нашу прогулку вниз по улице.

– Я знаю достаточно, чтобы позаботиться о себе.

Я вернулся во владение Маера несколько часов спустя, через главный вход, не в силах более идти по крышам.

Когда я пришел в коридор, ведущий в мою комнату, я обнаружил стоящими двух охранников вместо одного, который ждал раньше.

Я догадался, что они узнали о моём побеге.

Даже это не могло подавить мой дух, поскольку время, которое я провел с Денной, заставило меня чувствовать себя двенадцати футов высотой.

А еще лучше, то что я встречусь с ней завтра, чтобы покататься верхом.

Наличие определенного времени и места для встреч было неожиданным удовольствием, связанным с Денной.

– Добрый вечер, господа, – сказал я, когда спустился в зал.

– Случилось что-нибудь интересное, пока меня не было?

– Вы не должны покидать свои покои, – мрачно сказал Джойс.

Я заметил, что он не сказал "сэр" в этот раз.

Моя рука замерла на дверной ручке.

– Простите?

– Вы останетесь в ваших комнатах, пока мы не получим дальнейших распоряжений,– сказал он.

– И один из нас должен будет всё время находиться при вас.

Я почувствовал, как гнев поднимается во мне.

– А Алверон знает об этом? – спросил я резко.

Они неуверенно посмотрели друг на друга.

Значит, это Стейпс отдавал им приказы.

Этой неопределенности будет достаточно, чтобы удержать их от рукоприкладства в отношении меня.

– Давайте разберемся сразу,– сказал я и быстрым шагом пошел в зал, оставляя охранников, которые догоняли меня, стуча бронёй.

Мой гнев раздулся еще больше, когда я прорывался сквозь залы.

Если доверие Маера ко мне было действительно разрушено, я предпочел бы узнать это сразу.

Если я не мог получить расположение Маера, я по крайней мере, хотел получить свою свободу и способность видеть Денну, когда я хотел.

Я повернул за угол как раз вовремя, чтобы увидеть Маера, выходящим из своих покоев.

Он выглядел таким же здоровым, каким я когда-либо видел его, неся связку бумаг под мышкой.

Когда я подошел, раздражение мелькнуло на его лице, и я подумал, что он, возможно, просто заставит охранников выбросить меня прочь.

Тем не менее, я подошел к нему так смело, как если бы я имел письменное приглашение.

– Ваша светлость,– сказал я с весёлым радушием.

– Можем ли мы поговорить на минутку?

– Конечно, – сказал он аналогичным тоном, когда распахнул дверь и оказался совсем рядом со мной.

– Входи. – Я посмотрел в его глаза и увидел в них такой же гнев как и у меня.

Маленькая разумная часть меня задрожала, но мой темперамент, закусив удила, скакал впереди меня.

Мы оставили ошеломленных охранников в прихожей, и Алверон провел меня через второй комплект дверей в его личные покои.

Опасная тишина повисла в воздухе, как внезапное затишье перед бурей летом.

– Я не могу поверить твоей наглости,– прошипел Маер, когда двери были закрыты.

– Твои дикие обвинения.

Твои смешные претензии.

Мне неприятны выносить на публику эти неприятности, поэтому мы обсудим это позже. – Он сделал властный жест.

– Возвращайся в комнаты и не покидай город, пока я не решу что с тобой делать.

– Ваша светлость–

По движению его плеч я понял, что он готов вызвать охрану.

– Я не буду слушать тебя,– сказал он наотрез.

Тогда он встретил мой взгляд.

Глаза у него были жесткие, как кремень, и я видел, насколько он был сердит.

Это был не гнев покровителя или работодателя.

Это было не какое-нибудь раздражение от несоблюдения мной общественного порядка.

Это был человек, который управлял всем вокруг себя начиная с шестнадцати лет.

Этому человеку ничего не стоило повесить кого-то на железной виселице, чтобы поставить точку.

Этот человек, по иронии судьбы, мог бы быть королем всего Винтаса.

Мой гнев распылился и вытек из меня, как расплавленая свеча, оставив меня остывшим.

Тогда я понял что неправильно оценил своё ужасное положение.

Когда я был ребенком, бездомным на улицах Тарбеана, я научился иметь дело с опасными людьми: пьяными докерами, гвардейцами, даже бездомный ребенок с бутылочным стеклом вместо ножа может убить тебя.

Ключем к безопасности было знание правил ситуации.

Охранник не будет бить тебя посредине улицы.

Докер не будет преследовать тебя, если ты сбежишь.

Теперь, с внезапной ясностью, я понял свою ошибку.

Маер не был связан какими-либо правилами.

Он мог приказать убить меня, а мое тело повесить над воротами города.

Он мог бросить меня в тюрьму и забыть обо мне.

Он мог оставить меня там, где бы я вырос голодным и болезненным.

У меня не было ни сторонников, ни друзей, чтобы ходатайствовать за меня.

Я был беспомощным, как ребёнок с ивовым прутиком вместо меча.

Я понял это в одно мгновение и почувствовал, как грызущий страх поселился в моем животе.

Я должен был остаться в Нижнем Северене, пока у меня был шанс.

Я никогда не должен был приезжать сюда и вмешиваться в дела столь влиятельных людей.

Именно тогда я заметил, что Стейпс суетится в прихожей Маера.

Увидев нас, его обычно спокойное выражение лица кратковременно сменилось на паническое и удивленное.

Он быстро оправился.

– Прошу прощения, господа,– сказал он и поспешил обратно, откуда пришел.

– Стейпс, – позвал Маер, прежде чем тот смог уйти.

– Зайди.

Стейпс прокрался обратно в комнату.

Он нервно всплеснул руками.

Лицо его было, как у пострадавшего виновного человека, как человека, которого застали в разгар чего-то нечестного.

Голос Алверона был суровым.

– Стейпс, что там у тебя? – Приглядевшись, я увидел, что слуга не заламывает руки, а что-то сжимает.

– Ничего...

– Стейпс! – рыкнул Маер.

– Как ты смеешь лгать мне!

Немедленно показывай!

Оцепенев, дородный слуга открыл свои руки.

Крошечная жемчужно-яркая птица лежала безжизненно на его ладони.

Его лицо потеряло любые намёки на цвет.

Никогда еще в мировой истории смерть прелестного создания не приносила такого облегчения и радости.

Я был уверен в предательстве Стейпса в течение нескольких дней и вот несомненные доказательства.

Тем не менее, я промолчал.

Маер видел это своими глазами.

– И что все это значит? – медленно спросил Маер.

– Сэр, вам не стоит думать о таких вещах, – быстро сказал слуга, – и еще хуже зацикливаться на них.

Я просто принёс ещё одну.

Она будет петь так же сладко.

Возникла долгая пауза.

Я видел, как Алверон изо всех сил сдерживает ярость, которую он готов был сорвать на мне.