Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 83 страниц)

У меня заняло немало времени чтобы выпить весь стакан, но когда я закончил, я почти почувствовал себя человеком.

– Что случилось? – спросил я.

– Ты упал в обморок в Артефактной, – сказала она.

– Килвин сам принес тебя сюда.

Это было довольно трогательно, на самом деле.

Мне пришлось прогнать его прочь.

Я сгорал от стыда при мысли, что больших размеров Магистр пронес меня через весь Университет.

Должно быть, я выглядел как тряпичная кукла в его руках.

– Я упал в обморок?

– Килвин объяснил, что вы были в душной комнате, – сказала Мола.

– И ты потел сквозь одежду.

Ты был мокрый. – Она указала туда, где моя рубашка и брюки скомканными лежали на столе.

– Тепловой удар? – спросил я.

Мола подняла руку, чтобы успокоить меня.

– Это был мой первый диагноз, – сказала она.

– При дальнейшем обследовании я заключила что на самом деле все твои недуги происходят от того, что ты выбросился из окна вчера вечером. Она кольнула меня взглядом.

Внезапно я почувствовал себя неловко.

Не от того что я был почти голым, а от очевидных травм, которые я получил когда упал с крыши Золотого Пони.

Я взглянул на дверь и с облегчением увидел, что она была закрыта.

Мола смотрела на меня с отсутствующим выражением лица.

– Кто-нибудь еще видел? – спросил я.

Мола покачала головой.

– Мы были заняты сегодня.

Я немного расслабился.

– Ну тогда это хоть что-то.

Ее выражение было мрачным.

– Этим утром, Арвил приказал сообщать о любых подозрительных травмах.

Ни для кого не секрет, почему.

Амброз лично предложил значительное вознаграждение тому, кто поможет ему поймать вора, который ворвался в его комнаты и украл несколько ценных вещей, в том числе кольцо матери, которое она дала ему на смертном одре.

– Вот ублюдок, – сказал я с пылом.

– Я ничего не крал.

Мола вскинула бровь.

– Вот так легко?

Никакого отрицания?

Вообще...

ничего?

Я выдохнул через нос, стараясь вернуть себе самообладание.

– Я не собираюсь оскорблять твой интеллект.

Довольно очевидно, что я не падал ни с какой лестницы. – Я глубоко вздохнул.

– Послушай, Мола.

Если ты кому-нибудь расскажешь, они исключат меня.

Я ничего не крал.

Я мог бы, но не стал.

– Тогда, почему... – Она колебалась, очевидно испытывая неудобство.

– Зачем ты это сделал?

Я вздохнул.

– Ты поверишь если я скажу, что делал одолжение другу?

Мола пристально посмотрела на меня, ее зеленые глаза изучали мои.

– Ну, похоже, в последнее время ты только тем и занимался, что делал одолжения.

– Я...

что? – спросил я, мои мысли двигались слишком медленно, чтобы поспеть за тем, что она говорила.

– Когда ты был тут в последний раз, я обработала твои ожоги и раны от вдыхания дыма после того, как ты вытащил Фелу из огня.

– О, – сказал я.

– Это даже не одолжение.

Любой бы сделал это.

Мола испытывающе посмотрела на меня.

– Ты действительно веришь в это, верно? – Она слегка покачала головой, потом взяла блокнот, сделала несколько записей, несомненно, в отчете по лечению.

Ну, я рассматриваю это как одолжение.

– В прошлом, когда мы были тут в первый раз, мы вместе валялись на койках.

– Что бы ты ни думал, это отнюдь не нечто, что люди привыкли делать.

Послышался стук и голос Сима, исходяший из корридора.

– Мы можем войти? – Не дожидаясь ответа, он открыл дверь и втащил смущенного Вилема в комнату.

– Мы слышали... – Сим замолк и повернулся к Моле.

– Он будет в порядке, верно?

– Он будет в порядке, – ответила Мола.

Если только температура не снизится. – Она взяла термометр и сунула его мне в рот.

– Я знаю, что это будет тяжело для тебя, но постарайся держать рот на замке в течение минуты.

– В таком случае, – ухмыляясь, начал Симмон, – мы слышали, что Килвин куда-то взял тебя и показал что-то, что заставило тебя потерять сознание, как девчонка.

Я хмуро посмотрел на него, но смолчал.

Мола повернулась к Вилу и Симу.

– Его ноги будут болеть некоторое время, но постоянных повреждений нет.

– Его локоть будет в порядке, хотя зашили его не ахти.

Какого черта, парни, вы вообще делали в комнатах Аброза?

Вилем просто смотрел на нее, характерно темноглазый и стоический.

С Симом не так повезло.

– Квоут должен был достать кольцо для своей возлюбленной, – весело выболтал он.

Мола повернулась и посмотрела на меня, ее лицо было в ярости.

– Да у тебя нервы железные – лгать мне так прямо в лицо! – Глаза Молы в ярости сузились как у кошки.

– Слава богу, что ты не захотел оскорблять мой интеллект или еще что-нибудь.

Я сделал глубокий вдох и протянул руку, чтобы вынуть термометр изо рта.

– Черт возьми, Сим, – сказал я сердито.

– Когда-нибудь я научу тебя врать.

Сим переводил взгляд с меня на Молу, в панике и замешательстве покраснев.

– У Квоута было дельце к девушке за рекой, – защищаясь ответил он.

– Амброз взял ее кольцо и не отдавал обратно.

Мы просто...

Мола оборвала его резким жестом.

– Почему ты просто не сказал мне это? – раздраженно спросила она меня.

Все знают, что Амброз падок до женщин.

– Поэтому я и не сказал тебе, – сказал я.

– Это походило на очень удобную ложь.

И вообще, не твое это собачье дело!

Ее лицо помрачнело

– Ты зашел слишком далеко, чтобы...

– Остановитесь.

Просто остановитесь, – сказал Вилем, оторвав нас обоих от нашего спора.

Он повернулся к Моле: – Когда Квоут попал сюда без сознания, что ты сделала в первую очередь?

– Я проверила его зрачки на признаки травмы головы, – на автомате ответила Мола.

– Какого черта это имеет отношение к чему-нибудь?

Вилем указал в моем направлении.

– Посмотри на его глаза сейчас.

Мола посмотрела на меня.

– Они темные, – сказала она с удивлением.

– Темно-зеленые.

Как сосновый сук.

Вил продолжил.

– Не спорь с ним, когда его глаза темнеют так.

Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Это походит на шум, который издает гремучая змея, – сказал Сим.

– Скорее как вставшая дыбом шерсть на собаке, – поправил Вилем.

– Это показывает, когда он готов укусить.

– Все вы можете катится к черту, – сказал я.

– Или дайте мне зеркало, чтобы я увидел, о чем вы говорите.

– Мне плевать

Вил проигнорировал меня.

– Наш малыш Квоут имеет вспыльчивый нрав, но если дать ему минуту успокоиться, он поймет истину. – Вилем язвительно посмотрел на меня.

– Он расстроен не потому что ты не доверяешь ему, или что ты обхитрила Сима.

Он расстроен, потому что обнаружил ослиные пропорции лица, с которым ему придется ходить, пытаясь произвести впечатление на женщину. – Он посмотрел на меня.

– Ослиная – это правильное слово?

Я глубоко вдохнул и выдохнул.

– Вполне, – признал я.

– Я выбрал его потому, что оно звучит как осел, – сказал Вил.

– Я знала, что вы двое принимали участие, – сказала Мола с оттенком извинения в голосе.

– Честно, вы трое просто закадычные друзья, да-да, именно это я и имею в виду. – Она подошла к кровати и критически осмотрела мой раненый локоть.

– Кто из вас зашил его?

– Я,– cкривил гримасу Сим.

– Знаю, что получилось... не ахти.

– "Не ахти" – это еще мягко сказано, – Мола критически осмотрела рану.

– Это похоже на то, что ты пытался вышить свое имя на нем и продолжал писать его c орфографическими ошибками.

– Я думаю, что он неплохо справился, – сказал Вил, встречая ее взгляд.

– Учитывая отсутствие у него профессиональной подготовки, а также тот факт, что он помогал другу в далеко не идеальных обстоятельствах.

Мола покраснела.

– Я не это имела в виду, – сказала она быстро.

– Работая здесь, можно легко забыть, что далеко не каждый... – Она повернулась к Симу.

– Извини.

Сим провел рукой по своим рыжеватым волосам.

– Давай все уладим как-нибудь? – он мальчишески усмехнулся.

– Как насчет завтра днем?

Когда ты позволишь мне купить тебе обед? – Он посмотрел на нее с надеждой.

Мола закатила глаза и вздохнула, где-то между развлечением и раздражением.

– Ладно.

– Моя работа здесь окончена, – сказал Вил серьезно.

– Я ухожу.

Ненавижу это место.

– Спасибо, Вил, – сказал я.

Он небрежно махнул по одному плечу и закрыл дверь за собой.

Мола согласилась не вносить упоминание о моих подозрительных ранах в ее отчет и придерживаться своего первоначального диагноза о тепловом ударе.

Она также срезала стежки Сима, затем повторно очистила рану, повторно зашила, и повторно перевязала мою руку.

Не приятный опыт, но я знал, что она заживет гораздо быстрее под ее опытной заботой.

В заключение она посоветовала мне пить больше воды, немного поспать, и предположила, что в будущем я воздержусь от напряженной физической работы в жарком помещении на следующий день после падения с крыши.

Глава 22
Скольжение

Вплоть до этого момента в термине, Элкса Дал преподавал нам теорию Искусной Симпатии.

Сколько света получится при неперывном подогреве в течение десяти таумов из железа?

Из базальта?

Из человеческой плоти?

Мы запомнили таблицы чисел и научились вычислять возрастающие квадраты величин, угловую инерцию и складывать деградации.

Проще говоря, это было отупляюще скучно.

Не поймите меня превратно.

Я знал что это была необходимая информация.

Привязка по родству которую мы показали Денне была элементарщиной.

Но в случае с более сложными вещами, квалифицированный симпатист должен был сделать некоторые довольно хитрые вычисления.

Для энергии нет большого различия между зажиганием свечи и расплавлением ее в лужу жира.

Значение имеет только фокус и контроль.

Когда свеча находится перед вами – это сделать легче.

Вы просто уставитесь на фитиль и прекратите вливать тепло, когда увидите первый язычок пламени.

Но если свеча в четверти мили от вас или в другой комнате, фокус и контроль удерживать во много раз сложнее.

И в этом есть худшие вещи ожидающие небрежного симпатиста, чем расплавленные свечи.

Вопрос, который Денна задала в Эолиане был крайне важным, – Куда уходит излишняя энергия?

Как объяснил Вил, часть уходит в эфир, часть – в связанные предметы, и остальные в тело симпатиста.

Техническим термином для этого было «перекачка чар», но даже Элкса Дал как правило, называл это скольжением.

Каждый год или около того, какой-нибудь небрежный симпатист с сильным Аларом направлял достаточно тепла через плохую связь, чтобы вызвать резкое повышение температуры его тела и от жара сам сходил с ума.

Дал рассказал нам об одном невероятном случае, когда студент сумел поджарить себя изнутри.

Я упомянул о ней Мане, на следующий день после того, как Дал поделился историей с нашим классом.

Я ожидал, что он присоединится ко мне в некой здоровой насмешке, но оказалось, что Мане был студентом, когда это случилось.

– Воняло свининой, – мрачно сказал Мане.

Ужасно

Досталось ему, конечно, но вы можете испытывать только жалость к идиоту.

– Небольшое скольжение тут и там, едва заметное, но он, наверное, упустил двести тысяч чар за пару секунд. – Мане покачал головой, не отводя взгляда от куска олова, которым он занимался.

– Все крыло главного здания пропахло.

Никто не мог использовать те комнаты в течение года.

Я уставился на него.

– Хотя тепловое скольжение довольно распространено, – продолжал Мане.

– Теперь кинетическое скольжение... – Он многозначительно поднял брови.

– Двадцать лет назад один чертовски глупый Эл'се напился и пытался поднять телегу навоза на крышу Зала Магистров на спор.

Оторвал себе руку по плечо.

Мане согнулся над куском олова, осторожно гравируя руны.

– Надо быть особо тупым, чтобы сделать что-то вроде этого.

На следующий день я был особенно внимателен к тому, что говорил Дал.

Он натаскивал нас беспощадно.

Расчеты энтропии.

Графики показывающие расстояние распада.

Уравнения, описывающие энтропические кривые, которые опытный симпатист должен понимать почти на инстинктивном уровне.

Но Дал был не дурак.

Поэтому, прежде, чем мы стали скучающими и неаккуратными, он превратил это в соревнование.

Он заставил нас черпать тепло из странных источников, из раскаленного железа, из глыбы льда, из нашей собственной крови.

Зажигание свеч в отдаленных комнатах было самым легким из этого.

Зажигание одной из дюжины идентичных свечей было сложнее.

Зажигание свечи, которую ты никогда не видел в неизвестном направлении...

походило на жонглирование в темноте.

Проходили соревнования на точность.

Соревнования изящества.

Соревнования внимания и контроля.

Через два оборота, у меня был самый высокий рейтинг студента в нашем классе из двадцати трех Ре'ларов.

Фентон наступал мне на пятки на втором месте.

Как назло, на следующий день после моего вторжения в комнаты Амброза, мы начали дуэль в Искусной симпатий.

Поединок требовал всей тонкости и контроля из наших предыдущих соревнований, с добавочной проблемой в виде наличия другого студента, активно выступающего против твоего Алара.

Так что, несмотря на мое недавнее пребывание в Медике после теплового удара, я растопил отверстие в глыбе льда в дальней комнате.

Несмотря на две ночи скудного сна, я поднял температуру пинты ртути ровно на десять градусов.

Несмотря на мои пульсирующие синяки и жгучий зуд в моей перевязанной руке, я разорвал короля пик пополам, оставив другие карты в колоде нетронутыми.

Все эти вещи я проделал меньше чем за две минуты, несмотря на то, что Фентон противопоставил мне весь его Алар.

Не зря же они стали называть меня Квоут Арканист.

Мой Алар походил на лезвие рамстонской стали.

– Это довольно впечатляюще, – сказал мне Дал после занятий.

– Прошли годы, с тех пор, как у меня был студент остававшийся непобежденным так долго.

Кто-нибудь еще делает ставки против тебя?

Я отрицательно покачал головой.

– Давно уже перестали.

– Цена славы. – Дал улыбнулся, а потом посмотрел чуть более серьезно.

– Я хотел предупредить тебя, прежде чем я объявлю об этом классу.

На следующий оборот я, наверное, начну ставить против тебя студентов парами.

– Я должен буду выступать против Фентона и Брея одновременно? – спросил я.

Дал покачал головой.

– Мы начнем с двух слабейших дуэлянтов.

Это будет хорошая тренировка перед командными упражнения, которые мы будем проводить в конце семестра. – Он улыбнулся.

– И это будет держать тебя от растущего самодовольства. – Дал пристально посмотрел на меня, и его улыбка исчезла.

– Ты в порядке?

– Просто озноб, – сказал я неубедительно, пока дрожал.

– Мы можем встать у жаровни?

Я встал так близко, как только мог, не касаясь горячего металла, вытянув руки над мерцающей миской горячих углей.

Через мгновение озноб прошел, и я заметил, что Дал смотрит на меня с любопытством.

– Раннее сегодня, я попал в Медику с небольшим тепловым истощением, – признался я.

– Мое тело просто немного сбито с толку.

Теперь, я в порядке.

Он нахмурился.

– Тебе не стоит приходить на занятия, если ты чувствуешь себя плохо, – сказал он.

– И ты, конечно, не должен участвовать в дуэли.

Симпатия такого рода, это напряжение для тела и разума.

Ты не должен рисковать составлять ее с болезнью.

– Я чувствовал себя прекрасно, когда пришел в класс, – соврал я.

– Мое тело просто напомнило мне, что мне необходимо хорошо выспаться ночью.

– Смотри, чтобы ты делал это в одиночку, – строго сказал он, протягивая свои руки к огню

– Если ты измотаешь себе слишком сильно, ты поплатишься за это позже.

Ты выглядишь немного потрепанным в последнее время.

Вообще-то, потрепанный не совсем то слово.

– Утомленным? – предположил я.

– Да.

Утомленным. – Он задумчиво разглядывал меня, поглаживая бороду рукой.

– У тебя есть дар к словам.

Полагаю, что это одна из причин, по которой ты оказался с Элодином.

Я ничего не сказал на это.

Должно быть, я уже сказал довольно громко, потому что Дал взглянул на меня с любопытством.

– Как успехи твоих занятий с Элодином? – спросил он небрежно.

– Достаточно хорошо, – подстраховался я.

Он посмотрел на меня.

– Не так хорошо, как я мог надеяться, – признался я.

– Занятия с магистром Элодином не совсем такие, как я ожидал.

Дал кивнул.

– С ним может быть нелегко.

Меня осенил вопрос.

– Вы знаете какие-нибудь имена, магистр Дал?

Он торжественно кивнул.

– Какие они? – поднажал я.

Он немного напрягся, затем расслабился, когда поворачивал руки над огнем.

– Это не совсем вежливый вопрос, – сказал он мягко.

– Ну, не то, чтобы невежливый, просто такие вопросы не задают.

Это все равно, что спросить человека, как часто он занимается любовью со своей женой.

– Извините.

– Не стоит, – сказал он.

– Нет никакой причины, чтобы ты знал.

Думаю, что это пережиток старых времен.

Еще когда нам приходилось бояться наших собратьев арканистов.

Если ты знал, какие имена знал твой противник, ты мог догадаться о его сильных и слабых сторонах.

Мы оба помолчали, греясь об угли.

– Огонь, – сказал он после долгой паузы.

– Я знаю имя огня.

И еще одно.

– Только два? – выпалил я, не задумываясь.

– А сколько ты знаешь? – Подколол он меня мягко.

– Да, только два.

Но знать даже два имени, это уже хорошо в эти дни.

Элодин говорит, что когда-то давно это было иначе.

– Сколько же Элодин знает?

– Даже если бы я знал, было бы исключительно дурным тоном для меня, рассказать тебе это, – сказал он с легким неодобрением.

– Но можно с уверенностью сказать, что он знает несколько.

– Могли бы вы показать мне что-нибудь с именем огня? – спросил я.

– Если это, конечно, уместно?

Дал поколебался, а потом улыбнулся.

Он внимательно посмотрел на жаровню между нами, закрыл глаза, а затем указал на не зажженную жаровню на другой стороне комнаты.

– Огонь. – Он проговорил слово, как заповедь и далекая жаровня взревела в столбе пламени.

– Огонь? – сказал я озадаченно.

– И это все?

Имя огня это огонь?

Элкса Дал улыбнулся и покачал головой.

– Это не совсем то, что я сказал на самом деле.

Какая-то часть тебя, просто подставила знакомое слово.

– Мой спящий разум перевел его?

– Спящий разум? – Он озадаченно посмотрел на меня.

– Так Элодин называет ту нашу часть, которая знает имена, – объяснил я.

Дал пожал плечами и провел рукой по своей короткой черной бородке.

– Называй это как хочешь.

Сам факт того, что ты услышал, как я произнес что-то, вероятно, хороший знак.

– Не понимаю, зачем я тогда вожусь с именами, – проворчал я.

– Я мог зажечь эту жаровню симпатией.

– Не можешь без связи, – заметил Дал.

– Без приворотного заклинания, источника энергии...

– Это все еще кажется бессмысленным, – сказал я.

– Я учусь всяким вещам каждый день в вашем классе.

Полезным вещам.

Но за то все время, что я провел в изучении имен, мне нечего даже предъявить на показ.

Знаете, о чем вчера читал лекцию Элодин?

Дал покачал головой.

– О разнице между быть голым и быть обнаженным, – сказал я

Дал расхохотался.

– Я серьезно.

Я боролся, чтобы оказаться в его классе, но теперь все, о чем я могу думать, это о всем том времени, что я трачу там, времени, которое я мог бы потратить на более практические вещи.

– Есть более практичные вещи, чем имена, – признал Дал.

– Но смотри. – Он снова сосредоточился на жаровне перед нами, затем его глаза стали далекими.

Он снова заговорил, на этот раз шепотом, а затем медленно опустил руку, пока она не оказалась в дюймах над горячими углями.

Затем, с сосредоточенным выражением на лице, Дал засунул руку глубоко в сердце огня, погрузив распростертые пальцы в оранжевые угли, как будто они были не более чем гравием.

Я осознал, что затаил дыхание и мягко выпустил его, не желая нарушить его концентрацию.

– Как?

– Имена, – решительно сказал Дал, и вынул руку из огня.

Она испачкалась белым пеплом, но была совершенно невредимой.

– Имена отражают истинное понимания вещи, и, когда ты действительно понимаешь вещь, ты имеешь власть над ней.

– Но огонь не является вещью как таковой, – возразил я.

– Это всего лишь экзотермическая химическая реакция.

Это... – Я запнулся.

Дал набрал воздуха, и на мгновение казалось, что он собирается объяснять.

Но вместо этого он засмеялся, беспомощно пожав плечами.

– У меня нет остроумия, чтобы объяснить это тебе.

Спроси Элодина.

Он тот, кто утверждает, что понимает эти вещи.

Я просто работаю здесь.

После урока Дала, я пошел через реку Имре.

Я не нашел Денну на постоялом дворе, где она остановилась, поэтому отправился в Эолиан несмотря на то, что знал, что еще слишком рано, чтобы застать ее там.

Внутри было лишь десяток человек, но я заметил знакомые лица в дальнем конце бара, разговаривающих за стойкой.

Граф Трепе махнул, и я пошел присоединиться к ним.

– Квоут, мальчик мой! – воскликнул Трепе с энтузиазмом.

– Я не видел тебя смертный век.

– Дела были довольно беспокойными на другой стороне реки, – сказал я , ставя на пол футляр с лютней.

Станчион осмотрел меня.

– Это уж точно, – честно признал он.

– Ты выглядишь бледным.

Ты должен есть больше красного мяса.

Или больше спать. – Он указал на соседний стул.

– Чтобы поправить это, я закажу тебе выпивку.

– Я благодарю вас за это, – сказал я, забираясь на стул.

Было прекрасно чувствовать, что нагрузка снялась с моей больной ноги.

– Если тебе нужно мясо и сон, – сказал заискивающе Трепе.

– Ты должен придти на обед в мое поместье.

Я обещаю, прекрасную еду и разговор настолько скучный, что ты можешь заснуть прямо под него и не беспокоиться о пропущенном. – Он умоляюще посмотрел на меня.

– Ну же.

Я прошу, если вынужден.

Там будет не больше десяти человек.

Я в течение нескольких месяцев жуть как хотел представить тебя.

Я взял кружку меда со специями и посмотрел на Трепе.

Его бархатная куртка была голубого королевского цвета, и замшевые сапоги были окрашены, чтобы соответствовать.

Я не мог появиться на официальном обеде в его доме, одетый в поношенную дорожную одежду, единственную которая у меня была.

В Трепе не было ничего показного, но он родился и вырос благородным.

Ему, вероятно, даже не приходило в голову, что у меня не было ни какой приличной одежды.

Я не мог винить его за это.

Подавляющее большинство студентов в университете, было по крайней мере скромно богатым.

Как иначе они могли позволить себе обучение?

По правде сказать, я ничего так не хотел, как прекрасный ужин и возможность пообщаться с некоторыми из местной знати.

Я хотел бы вести шутливую беседу за напитками, восстанавливая ущерб, который Амброз нанес моей репутации, и, возможно, попасть в поле зрения потенциального покровителя.

Но я просто не мог позволить себе входную плату.

Костюм из достаточно добротной одежды будет стоить не менее полутора талантов, даже если я куплю его у перекупщика.

Одежда не делает человека, но тебе нужен надлежащий костюм, если хочешь сыграть эту роль.

Сидя за Трепе, Станчион сделал излишне подчеркнутый кивок головой.

– Я с удовольствием прийду на обед, – сказал я Трепе.

– Обещаю.

Как только все слегка успокоится в университете.

– Замечательно, – сказал Трепе с энтузиазмом.

– Я собираюсь настаивать на выполнении твоего обещания.

Никакого отказа.

Я достану тебе покровителя, мой мальчик.

Достойного.

Я клянусь в этом.

Станчион одобрительно кивнул.

Я улыбнулся им обоим и сделал еще один глоток меда со специями.

Я взглянул на лестницу на второй ярус.

Станчион увидел мой взгляд.

– Ее здесь нет, – сказал он извиняющимся тоном.

– На самом деле, не видел ее уже пару дней.

Кучка людей вошла в Эолиан и закричала что-то на иллийском.

Станчион махнул им и поднялся на ноги.

– Долг зовет, – сказал он, направляясь поприветствовать их.

– К разговору о покровителях, – сказал я Трепе.

– Я давно хотел спросить ваше мнение о кое-чем. – Я понизил голос.

– О том, что хотелось бы сохранить между нами двумя.

Глаза Трепе сверкнули любопытством, когда он наклонился ближе.

Я сделал еще один глоток меда, пока собирался с мыслями.

Напиток накрывал меня быстрее, чем я ожидал.

Вообще-то, это было очень приятно, так как притупляло боль от моих многочисленных травм.

– Полагаю, вы знаете, большинство потенциальных покровителей в ста милях отсюда.

Трепе пожал плечами, без ложной скромности.

– Немало.

Каждого, кто серьезно к этому относится.

Каждого, у кого есть деньги, так или иначе.

– У меня есть подруга, – сказал я.

– Начинающий музыкант.

У нее есть природный талант, но немного обучения.

Кто-то подошел к ней с предложением помочь и пообещав возможное покровительство...

Я умолк, не зная, как объяснить все остальное.

Трепе кивнул.

– Ты хочешь знать, достойный ли он, – сказал он.

– Разумная озабоченность.

Некоторые люди чувствуют, что покровитель имеет право больше чем музыку. – Он указал на Станчиона.

– Если хочешь истории, спроси его о том времени, когда герцогиня Самиста приехала сюда на отдых. – Он издал смешок, который больше походил на стон, потирая глаза.

– Маленькие боги, помогите мне, эта женщина была ужасна.

– Это меня и тревожит, – сказал я.

– Я не знаю, заслуживает ли он доверия.

– Я могу поспрашивать, если хочешь, – сказал Трепе.

– Как его зовут?

– Это часть проблемы, – сказал я.

– Я не знаю его имени.

Не думаю, что и она знает.

Трепе нахмурился на это.

– Как она может не знать его имени?

– Он назвал ей имя, – сказал я.

– Но она не знает, настоящее ли оно.

Видимо, он очень озабочен своей секретностью и дал ей строгие инструкции никогда не рассказывать никому о нем, – сказал я.

– Они никогда не встречаются в одном месте дважды.

Никогда в общественных местах.

Как-то он исчез на несколько месяцев. – Я взглянул на Трепе.

– И как это вам?

– Ну, это вряд ли идеал, – сказал Трепе, с сильным неодобрением в голосе.

– Есть все шансы, что этот человек, вовсе не является достойным покровителем.

Похоже, он мог использовать в своих интересах твою подругу.

Я хмуро кивнул.

– Я тоже об этом думал.

– С другой стороны, – сказал Трепе, – некоторые покровители работают в тайне.

Если они находят кого-то с талантом, то обучают его в тайне, а потом... – Он сделал эффектный взмах рукой.

– Это похоже на фокус.

Ты внезапно достаешь блестящего музыканта из воздуха.

Трепе нежно улыбнулся мне.

– Я думал, это то, что кто-то проделал с тобой, – признался он.

– Ты появился из ниоткуда и получил свои трубы.

Я думал, кто-то скрывал тебя, пока ты не был готов устроить свое грандиозное выступление.

– Я не задумывался об этом, – сказал я.

– Такое бывает, – сказал Трепе.

– Но странные места для встречи и тот факт, что она не уверена в его имени? – Он покачал головой и нахмурился.

– Как минимум, это довольно неприлично.

Либо этот человек испытывает определенное удовольствия делая вид, что он преступник, либо он действительно сомнительный тип.

Трепе, казалось, задумался на мгновение, постукивая пальцами по стойке бара.

– Скажи своей подруге, чтобы была осторожной и держала свое остроумие при себе.

Это страшное дело, когда покровитель обманывает женщину.

Это предательство.

Но я знаю людей, которые мало что из себя представляют, но изображают из себя покровителей, чтобы завоевать доверие женщины. – Он нахмурился.

– Это еще хуже.

Я был на полпути к университету, Каменный мост только начинал вырисовываться вдалеке, когда я начал ощущать неприятное покалывание жара в руке.

Сначала я подумал, что это боль от дважды зашитых порезов на локте, поскольку они зудели и жгли в течение всего дня.

Но вместо того, чтобы исчезнуть, жар продолжал распространяться по руке и левой стороне груди.

Я начал покрываться потом, словно от внезапной лихорадки.

Я снял плащ, позволяя холодному воздуху охлаждать меня, и начал расстегивать рубашку.

Осенний ветерок помог, и я обмахивался плащом.

Но жар становился все сильнее, даже болезненным, как будто я пролил кипяток на грудь.

К счастью, этот участок дороги проходил параллельно ручью, который впадал в близлежащую реку Омети.

Не в состоянии придумать лучший план, я скинул сапоги, снял лютню с плеча, и прыгнул в воду.

Холод ручья заставил меня ахнуть и фыркнуть, но он охладил мою горящую кожу.

Я оставался там, стараясь не чувствовать себя идиотом, пока молодая пара проходила мимо, держась за руки и демонстративно игнорируя меня.

Странный жар перемещался по моему телу, словно пожар возникший внутри меня, пытался отыскать выход.

Он двигался вдоль левого бока, затем перекочевал в ноги, а потом обратно к моей левой руке.

Когда он направился в голову, я нырнул под воду.

Он прекратился через несколько минут, и я вылез из ручья.

Дрожа, я завернулся в плащ, радуясь, что никого не было на дороге.

Затем, так как там нечего было делать, я закинул футляр с лютней на плечо и начал долгую прогулку обратно в университет, насквозь промокший и страшно напуганный.