Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 83 страниц)

Глава 36
Все эти знания

Прошли дни и я пригласил Вила с Симом отпраздновать за рекой нашу успешную компанию против Амброуза

Кроме саунтена, меня алкоголь не интересует, но Вил и Сим были настроены продемонстрировать лучшие стороны искусства выпить.

Мы прошлись по разным тавернам,просто ради разнообразия,но в конце концов вернулись в Еолиан

Я предпочитад его из-за музыки, Симмон – из-за женщин, а Вилем изз-за того, что там подавали скаттен.

Я уже был немного поддатый, когда меня позвали на сцену, но требуется больше, чем один маленький стакан, чтобы сделать мои пальцы неуклюжими.

Чтобы доказать, что я не пьян, я исполнил песню “Whither With He With the Withee", которую сложно играть и трезвым, как стеклышко.

Слушателям понравилось, и они продемонстрировали свою признательность соответствующим способом.

И так как я пил не саунтен тем вечером, многие воспоминания утеряны из моей памяти.

Мы втроем возвращались пешком из Эолиана.

В воздухе уже угадывалось дыхание зимы, но мы были молоды и согреты изнутри многочисленной выпивкой.

Порыв ветра разметал полы моего плаща, и я сделал глубокий, счастливый вдох.

Внезапно меня пронзила паника.

– Где моя лютня?, – спросил я громче, чем намеревался.

– Ты оставил ее Станчиону в Эолиане, – ответил Вилем.

– Он переживал, что ты споткнешься о нее и сломаешь себе шею.

Симмон остановился посреди дороги.

Я врезался в него, потерял равновесие и плюхнулся на землю.

На что он не обратил внимания.

– Чтож, – сказал он серьезно.

"Сейчас я не в состоянии о чем-либо переживать."

Впереди возвышался Стоунбридж: двести футов от начала до конца, арка высотой в пять этажей над рекой.

Он был частью Великой Каменной дороги, прямой, как гвоздь, ровной, как стол, и старшей, чем Бог.

Я знал, что он весом с гору.

Я знал, что с обеих сторон идет парапет в три фута.

не смотря на это, я чувствовал дискомфорт от мысли перейти его.

Я, шатаясь, поднялся на ноги.

Пока мы стояли и смотрели мост, Вилем начал кренится набок.

Я потянулся, чтобы поддержать его, в то же время Симмон схватил меня за руку, то ли чтобы помочь мне, то ли чтобы не упасть самому, я не был уверен.

– Я определенно не настроен на это сейчас. – Повторил Симмон.

– Тут можно присесть, – сказал Вилем.

– Келла треле турен навок ка.

Симмон и я сдержали смешки, и Вилем повел нас сквозь деревья к небольшой просеке не больше пятидесяти футов от моста.

К моему удивлению, посередине нее стоял высокий серовик, указывающий в небо.

Вил спокойно вышел на просеку.

Я – медленней, с любопытством оглядываясь.

Серовики особенные для бродячих артистов, и его вид вызывал смешанные чувства.

Симмон шлепнулся прямо на густую траву, в то время как Вилем оперся о ствол пониклой березы.

Я подошел к серовику и потрогал его кончиками пальцев.

Он был теплым и родным.

– Не трогай его, – сказол нервно Симмон.

– Ты его перевернешь.

Я рассмеялся.

– Этот камень стоит тут тысячи лет, Сим.

– Не думаю, что от моего дыхания ему что-нибудь сделается.

– Просто отойди от него.

Они нехорошие.

– Это серовик, – ответил я, слегка хлопнув по нему.

– Они обозначают старые дороги.

Здесь, как нигде, безопасно.

Серовики указывают безопасные места.

Все это знают.

Сим упрямо мотнул головой.

– Это пережитки язычества.

– Йота утверждает, я прав, – подначил я.

– Ха! – Лежа на спине, Сим поднял руку вверх.

Я подошел и ударил по ней, узаконивая наше пари.

– Мы можем пойти в Архивы и проверить завтра, – сказал Сим.

Я присел рядом с серовиком и только начал расслабляться, когда меня внезапно пронзил приступ паники.

– Тело господне! – Сказал я.

– Моя лютня! – Я попробовал вскочить на ноги и упал, умудрившись стукнуться головой о серовик в процессе.

Симмон намеревался сесть и успокоить меня, но резкие движения были чересчур для него, и он повалился назад, заливаясь беспомощным смехом.

– Не смешно! – Закричал я.

– Она в Эолиане, – сказал Вилием.

– Ты спрашиваешь уже в четвертый раз с тех пор, как мы ушли.

– Нет, не спрашивал, – сказал я с большей верой, чем чувствовал.

Я ощупал голову в том месте, где я стукнулся о серовик.

– Нет причин стесняться, – Вилем взмахнул рукой.

– Это в натуре человека: зацикливаться на том, что ему дорого.

– Я слышал, как Килвин набрался в "Пробках" пару месяцев назад и все рассказывал о своих холодных серных лампах, – сказал Симмон.

Вил фыркнул.

– Лорен бурчит о том, как вести себя с книгами.

Брать за корешок.

– Брать за корешок. – Сказал он ворчливо и сделал хватательное движение руками.

– Если я услышу это от него еще раз, то возьму его за корешок.

Вспышка воспоминания озарила меня.

– Милостивый Тэйлу, – сказал я, ошеломленный.

"Я пел "Тинкер Таннер" в Еолиане сегодня ночью?"

– Пел, – сказал Симмон.

– Я не знал, что в ней так много куплетов.

Я наморщил лоб, отчаянно пытаясь вспомнить.

– Я пел куплет о Тейлинском монахе и овце? – Это были неподходящие строки для приличного общества.

– Неа, – ответил Вил.

– Слава богу, – сказал я.

– Это был козел, – Вилему удалось сказать это серьезно, прежде чем он разразился смехом.

....

в тейлинской рясе! – Пропел Сим, потом засмеялся вместе с Вилемом.

"Нет, нет" сказал я жалобно и положил голову на свои руки.

Моя мама заставляла папу спать под повозкой когда он пел эту песню на публике.

Станчион изобьет меня палкой и снимет с меня трубочки в следующий раз, когда я его вижу.

– Им она нравится, – успокоил меня Симмон.

– Я видел, как Станчион подпевает, – добавил Вилем.

– Его нос к тому времени уже слегка покраснел.

Повисла уютная тишина.

– Квоут? – спросил Симмон.

– Да?

– Ты действительно Эдема Руэ?

Вопрос застал меня врасплох.

Обычно это напрягало меня, но в данный момент я не знал, как я себя чувствую по этому поводу.

– А это важно?

– Нет. Мне было просто интересно.

– О. – Я продолжил разглядывать звезды.

– Интересно, что?

– Ничего особенного, – сказал он.

– Амброуз назвал тебя Рух пару раз, но он и прежде называл тебя другими оскорбительными вещами.

– Это не оскорбление, – сказал я.

– Я имею в виду, что он называл тебя вещами, которые не соответствуют действительности, – быстро поправился Сим.

– Ты не говоришь о своей семье, но ты сказал то, что заставило меня задуматься. – Он пожал плечами, по-прежнему лежа на спине, уставившись на звезды.

– Я никогда не знал ни одного Эдема.

По крайней мере, хорошо.

– То, что ты слышал, не является правдой, – сказал я.

– Мы не воруем детей, или поклоняемся темным богам или что-то вроде этого.

– Я никогда не верил ни во что подобное, – сказал он пренебрежительно, а затем добавил.

– Но некоторые из вещей, о которых говорят, должно быть правда.

Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь играл, как ты.

"Это не имеет ничего общего с Эдема Рух"– ответил я, но потом передумал.

– Разве что немного.

– Ты танцуешь? – Спросил неожиданно Вилем.

Если бы это спросил кто нибудь другой, или это было в другое время, то, возможно, это было бы поводом для драки.

– Нас просто так люди представляют.

Играющих на дудочках и скрипках.

Танцующих вокруг походных костров

Когда мы не воруем то, что плохо лежит, конечно" – не много горечи проскользнуло в моем тоне, когда я добавил последнее.

Это не то, что есть Эдема Рух на самом деле.

"А что?" спросил Симмон.

Я задумался об этом на мгновение, но мой нетрезвый ум не справился с этой задачей.

"На самом деле мы просто люди" – сказал я наконец.

"За исключением того, что мы не можем оставаться в одном месте очень долго, и все ненавидят нас."

Мы все трое тихо смотрели на звезды.

"Она действительно заставляла его спать под повозкой?" спросил Симмон.

"Что?"

"Ты говорил, что твоя мама заставляла твоего папу спать под повозкой когда он пел балладу про овцу."

"Она действительно это делала?"

"Это просто фигура речи" ответил я.

"Но однажды она так и сделала".

Я не часто вспоминаю мою предыдущую жизнь в труппе, когда мои родители были живы.

Я избегал этой темы так же, как калека учится держать на весу свою больную ногу.

Но вопрос Сима заставил воспоминания всплыть на поверхность моего сознания.

"Баллада Тинкер Таннер не для пения" – я осознал себя, говорящим эти слова.

– Это была песня, которую он написал о ней...

Я надолго замолчал.

Потом я сказал это.

– Лориан.

Я произнес вслух имя матери впервые за несколько лет.

Впервые после ее смерти.

Имя странно ощущалось на языке.

Потом, без всякого намерения, я начал петь.

Темная Лауриан, Арлидена жена

Ее лицо как лезвие ножа

Ее голос как продолжительный ик

Но считает она суммы как ростовщик.

Моя сладкая Тэлли не готовит еду.

Зато ошибок у нее в гроссбухе я не найду

При всех ее недостатках, я признаю

Для меня это стоит жизни своей

Чтоб была она женой моей

Не совпадает гораздо меньше. . . Я чувствовал себя странно онемевшим, отключенным от моего собственного тела.

Как ни странно воспоминания были резкими, но не болезнеными.

"Я вижу как может человек заработать место под фургоном." сказал серьезно Вилем.

"Это не так" услышал я свои слова.

"Она была прекрасна, и они оба знали это.

Они просто дразнили друг друга все время.

Это из за размера.

Она ненавидела плохо размеренные стихи.

Я никогда не рассказывал о своих родителях, и говорить о них в прошедшем времени было неловко.

Неприлично (некорректно)

Для Вила и Сима мое откровение не стало сюрпризом

Все кто знал меня могли сказать-у меня нет семьи.

Я никогда бы не рассказал ничего, но они были очень хорошими друзьями.

Они знали.

"В Атуре мы спим в собачьих конурах, когда наши жены злятся" – сказал Симмон, попытавшись вернуть разговор обратно к более безопасным темам.

“Melosi rehu eda Stiti,” пробормотал Виллем.

"Aturan!” вскричал Симмон, его голос искрился весельем.

"Не надо больше твоих ослиных разговоров!"

“Eda Stiti?” повторил я.

–Вы спите рядом с огнем?"

Виллем кивнул.

"Я официально протестую тому как вы быстро учите Сиару" – сказал Сим, подняв вверх палец.

"Я учился год, прежде чем выучил.

Год!

Вы же за один семестр."

"Я выучил многое в детстве" – ответил я

А в этом семестре просто разбирался в тонкостях."

"Твой акцент лучше"– сказал Вил Симу.

У Квоута акцент, как у какого-нибудь южного купца.

Очень низко.

Твое произношение более точное."

Сим казалось успокоился на этом.

"Рядом с огнем" – повторил он.

"Вам не кажется странным, что мужчины, которые всегда все делают для них, должны спать где-то еще?"

"Это довольно очевидно – женщины контролируют кровать" – ответил я.

"Не неприятная мысль." – сказал Сим.

"Взависимости от женщины."

"Дистрель милая" – сказал Сим

"Кех" произнес Вил.

"Слишком бледная.

Фела."

Симмон печально покачал головой.

"Не из нашей лиги"

"Она Модеган" – сказал Вилем и улыбнулся так широко, что его улыбка стала почти демонической.

"Она Модеган?" – удивился Сим.

Вил кивнул, продолжая улыбаться такой улыбкой, какой я никогда не видел у него на лице.

Сим вздохнул удрученно.

Теперь понятно.

Плохо, что она красивейшая девушка в Содружестве, к тому же Модеган.

"Я назвал бы ее самой красивой девушкой на ее стороне реки" – поправил я.

"На этой же стороне..."

"Ты уже распинался по поводу Денны", – перебил Вил.

"Пять раз"

"Послушай," сказал Симмон, его тон вдруг стал серьезным.

"Ты просто должен сделать свой ход.

Очевидно же, что эта Денна заинтересована в тебе."

"Она не говорила ничего подобного".

"Они никогда не говорят, что они заинтересованы" – со смехом ответил Симмон на мое абсурдное заявление.

"Это как небольшая игра.

Как танец." Он поднял свои руки и сделал вид что они разговаривают друг с другом.

"– Ах, какая неожиданная встреча. – Привет, я как раз собирался сходить пообедать. – Какое счастливое совпадение, я тоже. – Я помогу тебе нести книги?"

Я поднял руку, чтобы остановить его.

"Можем ли мы перейти к концу этого кукольного театра, где вы в конечном итоге будете рыдать в свое пиво несколько дней?"

Симмон хмуро на меня посмотрел

Виллем рассмеялся.

"У нее достаточно мужчин, прекланяющихся перед ней" – сказал я.

"Они приходят и уходят, как. . . " Я напрягся, но придумать аналогию не удалось.

"Я предпочел бы быть ее другом."

"Ты бы предпочел быть ближе к ее сердцу," сказал Виллем, не сильно преувеличив.

"Ты бы, скорее, с радостью обнял ее.

Но ты боишься, что тебя отвергнут.

Ты боишься, что она рассмеется, и ты будешь выглядеть дураком ." Виллем слегка пожал плечами.

"Ты не первый чувствуешь себя таким образом.

Нет ничего постыдного в этом."

Он попал прямо в яблочко, и долгое время я не мог придумать, что ответить.

"Я надеюсь", признался я тихо.

"Но я не хочу испытать это на себе.

Я видел, что происходит с мужчинами, которые слишком много воображают и цепляются за нее."

Виллем кивнул.

"Она подарила тебе футляр для лютни" – сказал Сим услужливо.

"Это должно что-то значить".

"Но что же это значит?" Сказал я.

"Похоже она заинтересована, но что если я принимаю желаемое за действительное?

Все другие мужчины тоже думают, что она заинтересована.

Но очевидно, что они ошибаются.

Может я тоже ошибаюсь?"

"Ты никогда не узнаешь пока не попробуешь" сказал Сим с горечью.

"Это то, что я обычно говорю.

Но, ты знаешь это?

Ведь поытка не стоит веденного яйца.

Я ухаживаю за ними и они набрасываются на меня как собака на обеденный стол.

Я так сильно устал от этих попыток." – сказал он с усталым вздохом лежа на спине.

"Все чего я хочу – это найти ту, кто полюбит меня."

"Все чего я хочу – это четкий знак" – сказал я.

"А я хочу волшебного коня, который поместится в моем кармане" – произнес Вил.

"И кольцо из красного янтаря, которое даст мне силу над демонами.

И неиссякаемое количество пирогов."

Затем снова повисла уютная тишина.

Шелест ветра в кронах деревьев.

"Говорят, Руэ знают все рассказы в мире", сказал Симмон через некоторое время.

"Наверное, это правда," признался я.

"Расскажи один," сказал он.

Я пристально на него посмотрел.

– Не смотри на меня так, – запротестовал он.

– У меня просто настроение послушать хорошую историю, вот и все.

– Нам немного не хватает развлечений, – сказал Вилем.

– Хорошо, хорошо.

Дай подумать". Я закрыл глаза и история про Амир всплыла в моей памяти.

Ничего удивительного.

Они крутились в моем сознании с того момента как Нина нашла меня.

Я выпрямился.

– Ладно, – я сделал глубокий вдох, а затем остановился.

– Если кто-то из вас хочет отлить, пусть идет сейчас.

Я не люблю прерываться на середине."

Тишина.

– Хорошо. – Я откашлялся.

– Это место не многие видели...

Странное место, называемое Фейринел.

Если верить рассказам, есть две вещи, которые делают Фейринел особенным.

Во-первых, в этом месте сходятся все дороги мира.

Во-вторых, немногие попадают туда намеренно.

Это не то место, куда вы держите путь, а скорее попадаете по дороге.

Они говорят, что тот кто путешествует достаточно долго сам попадет туда.

Эта история про это место и про старого человека на нескончаемом пути, о длинной и одинокой безлунной ночи...

Глава 37
Кусочек огня

Хотя Фейринел был весь огромным перекрестком, в нем не было постоялых дворов.

Вместо этого там было много полян среди деревьев, где путники могли разбить лагерь для ночлега.

Однажды, много лет и миль назад, пять групп путешественников вошли в Фейринел.

Они выбрали себе поляны и разожгли костры, когда солнце стало садиться, это был отдых в пути отсюда туда.

Позже, когда солнце зашло и ночь вступила в свои права, нищий старик в драном халате шел вниз по дороге.

Он двигался очень осторожно, опираясь на трость.

Старик путешествовал из ниоткуда в никуда.

У него не было ни шляпы на голове, ни рюкзака за спиной.

Не было ни пенни, ни кошелька куда бы он мог его положить.

Он едва помнил свое имя и даже оно было неубедительным и потертым годами.

Если бы вы спросили кто он, он мог бы сказать "Никто". Но эти слова были бы ошибкой.

Старик направился к Фейринел.

Он был голоден, как угасающее пламя, и уставшим до костей.

Только надежда, что кто то поделится с ним едой и предоставит место у костра, давала ему силы идти вперед.

Поэтому когда старик увидел мерцание костра, он свернул с дороги и утомленый пошел к нему.

Вскоре, через деревья, он увидел четырех рослых лошадей.

Серебро блестело в их сбруе и серебро было размешано с железом на их копытах.

Рядом нищий увидел дюжену мулов, навьюченных товаром: шерстяной одеждой, искуссными драгоценностями и прекрасными стальными лезвиями.

Но главное, что привлекло внимание нищего – было поджаривающееся над огнем мясо, с шипением роняющее жир на угли и распространяющее вокруг дивный аромат.

Старик чуть не упал в обморок от этого запаха, ибо он шел голодный целый день и все чем удалось ему перекусить – это была горсть желудей и битое яблоко, которое он нашел на обочине дороги.

Ступив на поляну, старик поприветствовал трех темнобородых мужчин сидящих вокруг костра.

"Эй" – сказал он.

"Не могли бы вы поделиться мясом и местом у костра?"

Они обернулись и их золотые цепи засверкали в свете костра.

"Конечно" – ответил их лидер.

"Что у тебя есть?"

Биты или гроши?

Кольца или стрелаумы?

А может у вас есть истинный звон монет Целдиша, – мы ценим его выше всех остальных? "

"У меня нет ничего из этого," сказал бедный старик, и открыл свои руки, показав что они пусты.

"Тогда вы не найдете здесь приют," сказали они, и он увидел, как они начали отрезать толстые куски от окорока, который висел над огнем.

"Не обижайтесь, Виллем.

Это просто такая история."

"Я ничего не говорил".

"Ты выглядел так, как будто собираешься".

"Я мог бы.

Но это пока подождет."

Старик пошел дальше, – сквозь деревья виднелся другой костер.

"Ау!" Сказал старый нищий, ступив на вторую поляну.

Он хотел казаться веселым, хотя был больным и уставшим.

"Можете у вас найдется лишний кусок мяса и место у вашего огня?"

Тут были четыре путешественника, двое мужчин и две женщины.

При звуке его голоса, они поднялись на ноги, но никто из них не заговорил.

Старик вежливо ждал, стараясь казаться приятным и безвредным.

Но напряженная тишина затянулась, и до сих пор никто из четверых не произнес ни слова.

Раздражение старика росло.

Он привык к тому, что его избегали или пожимали плечами в его сторону, но эти люди просто стояли.

Они молчали и беспокойно переминались с ноги на ногу, а их руки нервно дергались.

Огонь, словно его раздували, вспыхнул, и нищий увидел – четверо носили кроваво-красные одежды, которые отмечали их как наемников Адем.

Тогда старик понял.

Адем называют молчаливым народом,– они говорят очень редко.

Старик знал много историй о Адем.

Он слышал, что они обладали тайным ремеслом, называющимся Летани.

Они носят свое молчание, как броню, которая может превратиться в лезвие или остановить стрелу в воздухе.

Именно поэтому они редко говорили.

Они сохраняли слова, держа их внутри, как угли в утробе печи.

Эти накопленные слова наполняли их таким количеством беспокойной энергии, которую они никогда не смогли бы полностью израсходовать. И именно поэтому они все время подергивались и были беспокойны.

А сражаясь, они использовали свое тайное ремесло, чтобы сжечь эти слова как топливо внутри себя.

Это делало их сильными, как медведи и быстрыми, как змеи.

Когда нищий впервые услышал эти слухи, он считал их глупыми "историями у костра".

Но год назад в Модеге, он видел женщину Адем, боровшуюся с городской стражей.

Солдаты с мощными руками, широкими плечами были вооружены и в броне.

Они потребовали от имени царя, чтобы женщина отдала им свой меч, и хотя у них были сомнения, она вручила его им.

Как только они взяли его в руки, они боком двинулись к ней, делая непристойные предложения о том, что она может сделать, чтобы получить его обратно.

Они были высокими мужчинами с яркими доспехами и острыми мечами.

Но они упали перед ней, как скошенная осенью пшеница.

Она убила трех из них, ломая их кости голыми руками.

В сравнении ними, ее собственные раны были незначительны,– темные синяки на одной щеке, легкая хромота, мелкими порезы на одной руке.

Даже по прошествии долгих лет старик вспомнил: она, как кошка, слизывала кровь с тыльной стороной руки.

Вот о чем нищий вспомнил, когда увидел стоящих Адем.

Все мысли о еде и огне оставили его, и он медленно двинулся под защиту окружающих деревьев.

Затем он отправился к следующему костру, надеясь, что третий раз окажется удачным.

На этой поляне несколько Атуран стояли вокруг мертвого осла и лежащих вблизи корзин.

Один из них заметил старика.

"Смотрите!" Он указал на старика.

"Схватите его!

Мы навьючим на него корзину и заставим его тащить!"

Старик бросился обратно в лес, и после метаний туда и сюда, Атуран потеряли его когда он спрятася под кучей гниющих листьев.

Когда Атуран стало не слышно, старик вылез из под листьев, и нашел свою трость.

Затем, с мужеством, присущем тем, кто беден и голоден, он отправился к четвертому костру, видневшемуся в отдалении.

Там он, возможно, и нашел бы то, что искал, потому что вокруг огня были торговцы из Винтса.

Будь все иначе, они могли бы приветствовать его и пригласить на ужин, говоря: "Где могут есть шесть, всемером тоже можно поесть."

Но к этому моменту старик выглядел весьма впечатляюще.

Его волосы торчали в стороны в диком беспорядке.

Одежда, потрепанная и прежде, теперь порвалась и испачкалась.

Лицо его было бледным от испуга, и его дыханиесо стонами и хрипами вырывалось из груди.

Поэтому Винтсеане ахнули и сделали отвращающий жест, прежде чем что-то отразилось на их лицах.

Им показалось, что он дрог из кургана,– один из неупокоенных мертвецов, что, как верят суеверные Винтсеане, ходят по ночам.

У каждого из Винтса была своя мысль о том, как его остановить.

Одни думали, что огонь отпугнет его, другие считали, что соль разбросанная по траве заставит его держаться подальше, третьи же предполагали, что железо сократит время, на которое дух вошел в это мертвое тело.

Слушая их спор, старый нищий понял, что независимо от того, о чем они договорятся, для него не будет представлять ничего хорошего.

Поэтому он поспешил обратно под сень деревьев.

Старик нашел камень, чтобы присесть, и как мог отряхнул грязь и прелые листья.

Посидев некоторое время он решил попробовать последний лагерь, зная, что нужен всего один щедрый путешественник, чтобы наполнить его живот.

Он обрадовался увидев одинокого человека, сидящего у последнего костра.

Подойдя ближе, он увидел вещь, которую он, в восторге, не заметил и понял что боится, поскольку, хотя нищий жил много лет, он никогда не говорил с одним из Амир.

Тем не менее, он знал, что Амир были служителями Тейлу, и-

Они не были частью церкви, – сказал Виллем

"Что?

Конечно же были ".

"Нет, они были чиновниками Атуран.

У них было. . .

Право вето в судебной власти ".

"Они были призваны Святым Орденом Амир.

Они были сильной правой рукой церкви Тейлу".

"Ставка на йоту?"

"Отлично.

Если это заставит вас молчать остальную часть истории ."

Нищий старик был в восторге, ибо он знал Амир служили Тейлу, а церковь была иногда щедра к бедным.

Амир встал на ноги, как только старик подошел.

"Кто идет?" Спросил он.

Голос у него был гордый и мощный и в то же время усталый.

"Знай, я из ордена Амир.

Никто не должен стоять между мной и моими задачами.

Я действую во имя всеобщего блага, хотя Боги и люди избрали мне путь. "

"Сэр," Нищий сказал: «Я просто надеялся на место у огня и некоторую помощь после долгого пути".

Амир жестом указал старику следовать вперед.

На нем была кольчуга из ярких стальных колец, и его меч был высотой в человеческий рост.

На нем был белый блестящий плащ, от локтей переходящий в пурпур, словно смоченный в крови.

В центре его груди, он носил символ Амир: черная башня, охваченная малиновым пламенем.

Старик сидя у костра вздохнул, почувствовав как тепло согревает его старые кости.

Через некоторое время Амир сказал: "Я боюсь, что ничего не могу предложить вам поесть.

Моя лошадь сегодня ест лучше чем я, но это не значит, что она хорошо поест. "

"Любая помощь прекрасна," сказал старик.

"Для такого оборванца, как я.

Я не гордый."

Амир вздохнул.

"Завтра я должен проехать пятьдесят миль, чтобы остановить судебное разбирательство

Если я потерплю неудачу или буду колебаться, невинная женщина умрет.

Это все у меня есть." Амир указал на кусок ткани с куском хлеба и кусочком сыра.

Всего этого вместе взятого вряд ли хватило, чтобы утолить голод старика.

Это был скудный обед для такого большого человека, как Амир.

"Завтра я должен ехать и бороться," сказал одетый в кольчугу мужчина.

"Мне нужна моя сила.

Так что я должен взвесить с одной стороны твою голодную ночь, а с другой жизнь женщины". После этих слов Амир поднял руки, повернул их ладонями вверх как чаши весов.

Когда он сделал это движение, старик-нищий уведел тыльные стороны его рук и на мгновение подумал, что Амир порезался и что кровь текла по его пальцам и ладоням.

Затем пламя качнулось, и нищий увидел, что это всего лишь татуировка, но он все еще дрожал от вида этих отметин на руках Амир и самих рук.

Но он бы затрясся еще больше, если бы узнал все, что те, татуировки означают.

Они показывали, что Амир настолько верили приказу, что его действия никогда не подвергались сомнению.

И так как Орден стоял за ним, ни одна церковь, ни суд, ни один король, не мог пойти против него.

Ибо он был одним из Сиридаэ, – высоких Амир.

Убийство им безоружного человека не было бы преступлением в глазах Ордена

Если бы он задушил беременную женщину в середине улицы, ему никто ничего бы не сказал.

Должен ли он сжечь церковь или сломать старый каменный мост, империя считала его безупречным, принимая все, что он делал, ибо он был на службе блага.

Но нищий не знал об этом, и поэтому он попробовал еще раз.

"Если у вас нет никакой еды, может найдется пенни или два?" Он думал о лагере Целдиша, где он сможет купить кусок мяса или хлеба.

Амир покачал головой.

"Если бы я мог, я бы с радостью дал.

Но три дня назад я отдал последние деньги только что овдовевшему, с голодным ребенком.

Я теперь нищий как и вы." Он покачал головой, выражение его лица было усталым и полным сожаления.

"Я бы хотел чтоб обстоятельства сложились иначе.

Но теперь мне нужно спать, так что вы должны идти."

Старик не слишком-то обрадовался этому, но было что-то в голосе Амир, что заставило его поостеречься.

И вот он разогнул со скрипом ноги и ушел, оставив костер позади.

Перед тем как тепло огня Амир окончательно ушло, старик затянул пояс и решил просто побродить до наступления утра.

Надеясь что к концу пути ему больше повезет и он встретит кого-нибудь более отзывчивого.

Так он шел к центру Фейринел, и как только он там оказался, он увидел круг из больших камней серого цвета.

Внутри этого круга было видно слабое свечение костра, спрятанного в хорошо вырытую яму.

Старик заметил, что он не чувствует запах дыма, и понял, эти люди жгли реннель,– дерево, который горит жарко и долго, но не дымит и не пахнет.

Затем старик увидел, что два больших силуэта были вовсе не камни.

Это были повозки.

Горстка людей сгрудилась вокруг костра в тусклом свете огня.

На них старик не имел ни малейшей надежды, и поэтому продолжил идти.

Он почти прошел мимо камней, когда услышал окрик : "Эй!

Кто вы такой, и почему вы бродите вокруг ночью? "

"Я никто," сказал старик.

"Просто старый нищий, идущий своей дорогой."

"Почему ты ходишь, а не устраиваешься на ночь?

Эти дороги не всегда безопасны в ночное время, " произнес голос.

"У меня нет ночлега," сказал старик.

"И сегодня во всем мире не у кого попросить его."

"У нас есть для вас одно место, если вы захотите остаться.

И скромный ужин, если у вас достанет ума, чтобы разделить его.

Никто не должен идти весь день и ночь." Красивый бородатый мужчина вышел из за высоких серых камней.

Он взял старика под локоть и повел его к огню, говоря тем кто там был: "Сегодня вечером у нас будет гость!"

Эти слова вызвали небольшой переполох, но ночь была безлунной, и их огонь был укрыт в яме, так что нищий ничего конкретного не увидел.

Из любопытства, он спросил: "Почему вы скрываете свой ​​огонь?"

Хозяин вздохнул.

"Не весь народ чувствует любовь к нам.

Поэтому мы пытаемся обезопасить себя, от греха подальше.

Вот почему у нас не большой костер этой ночью."

"Почему?" спросил нищий.

"Здесь много деревьев, легко будет найти дрова."

"Мы делали так раньше" – ответил бородатый мужчина.

"Но люди называли нас ворами и начинали стрелять в нас из луков." – он пожал плечами.

"Поэтому мы теперь так себя защищаем." Он покачал головой.

"Но я слишком много говорю.

Могу я предложить вам выпить, отец?"

"Немного воды, если вы можете себе это позволить."

"Чепуха, у нас есть вино."

Нищий так давно пил вино, что его рот наполнился слюной.

Но он знал, что для путника, который ел так давно и целый день шел, это был не лучший выбор, поэтому он сказал: "Вы добрый человек, пусть господь благословит вас".

Но мне лучше воды."

Мужчина улыбнулся.

Есть и вода и вино, все что пожелаете. И сказав это он подвел нищего к бочке с водой

Нищий старик наклонился и зачерпнул ковш воды.

Когда она коснулась его губ, это было прекрасно и сладко, но когда он осушил ковш, то заметил что бочка с водой почти пуста.

Не смотря на это, хозяин убеждал его, "Возьми еще немного, чтобы смыть пыль с твоих рук и лица".

"Я могу сказать, что вы провели на дороге долгое и утомительное время". Старый нищий взял второй ковш воды, и как только его лицо и руки очистились, он почувствовал себя отдохнувшим.

Тогда хозяин снова взял его под локоть, и подвел к огню

Как твое имя, отец?

Нищий снова был удивлен

Прошли годы, с того времени как кто то пытался узнать его имя.

Это было так давно, что ему пришлось на мгновенье задуматься над ответом.

"Скеоп", сказал он наконец.

"Меня зовут Скеоп, а вас?"

"Мое имя Террис", сказав это хозяин постарался устроить старика поближе к огню.

"Это Силла, моя жена, и Вент, наш сын.

Это Шари и Бентум, и Лил и Питер и Фент

Потом Террис налил Скеопу вина.

Силла передала ему тяжелый ковш кортофельного супа, дала ломоть теплого хлеба, и немного золотого летнего сквоша со сладким маслом в его миску.

Еда была простой, ее было немного, но для Скеопа это был настоящий пир.

Пока он ел, Винт держал полный стакан вина для него, улыбнулся ему, и сел на колени, назвав его дедушкой.

Последнего было слишком много для нищего старика, и он тихо заплакал.

Возможно, изза того что он был стар, и день выдался трудным.

Возможно это было из за того, что он просто не привык к доброте.

Возможно из за вина.

Независимо от причины, слезы стекали вниз по его лицу, и терялись в его глубокой белой бороде.

Террис видел это и быстро спросил, "Отец, что случилось?"

"Я глупый старик", – сказал Скеоп, больше себе чем ему.

"Вы добры ко мне, больше чем кто либо друго, за последние годы, и я прошу прощения что не могу отплатить вам тем же"