Текст книги "Страх Мудреца. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 83 страниц)

После долгого мига Шейн кивнула.

Я расслабился и как только я это сделал, ветер вернулся.

Глава 124
Об Именах.

– Ты, – сказала Вашет, когда мы шли через холмы, – это действительно одно большое безвкусное самолюбование ублюдка, ты знаешь это?

Я слегка склонил к ней мою голову, изящно жестикулируя [подчиненное принятие.]

Она нанесла мне пощечину.

– Прыгнул выше головы, ты мелодраматическая задница. Ты можешь одурачить их, но не меня.

Вашет держала свою руку у груди, как будто привязанную.

– Вы слышали, что Квоут принес назад от меч-дерева?

Вещи, которые варвары не могут понять: тишину и неподвижность.

Сердце Адемры.

Что же он предложил Шейн?

Готовность истечь кровью за школу.

Она посмотрела на меня, ее выражение было в ловушке между отвращением и развлечением.

– Серьезно, это как будто ты вышел из сказок.

Я прожестикулировал: [Вежливая лесть заниженная ласковым принятием.]

Вашет вытянула руку и сильно щелкнула пальцем по моему уху.

– Ой! – Я расхохотался.

– Прекрасно.

Но не смей обвинять меня в мелодраме.

Вы, люди, являетесь одним большим бесконечным драматическим жестом.

Тихие.

В кроваво-красных одеждах.

Тайный язык.

Тайны и мистицизм.

Это как если ваша жизнь – одна гигантская немая сцена. – Я встретил с ее глазами.

– И я имею в виду, что во всех его разнообразных умных последствиях.

– Ну, ты впечатлил Шейн, – сказала она.

– Что самое главное.

И ты сделал это таким образом, что главы других школ не смогут жаловаться слишком много.

Что является другим самым важным.

Мы достигли нашей цели, невысокого здания из трех комнат рядом с небольшим досчатым загончиком для коз.

– Здесь тот, кто будет претендовать на твою руку, – сказала она.

– Кто, аптекарь? – спросил я.

– Аптекари близкие друзья матери Карсерет, – сказала Вашет.

– И я бы не отдала под ее присмотр твои руки даже на вес золота. – Она кивнула головой на соседний дом.

– Даэлн, с другой стороны, тот, к кому я иду, если нужно что-то вылечить.

Она постучала в дверь.

– Ты можешь быть членом школы, но не забывай, что я все еще твой учитель.

И во всех вещах, я знаю, что лучше.

***

Позже, когда моя рука была туго забинтована, Вашет и я сели с Шейн.

Мы были в комнате, которую я никогда не видел прежде, меньше, чем комнаты, где мы обсуждали Летани.

Здесь был маленький, грязный письменный стол, цветы в вазе и несколько комфортных мягких кресел.

Вдоль одной из стен было изображение трех птиц в полете от закатного неба, не окрашеных, но состоящих из тысячи ярких эмалированных плиток.

Я подозревал, что мы могли находиться в эквиваленте рабочего кабинета Шейн.

– Как твоя рука? – сказала Шейн.

– Прекрасно, – сказал я. – Это мелкий порез.

Даэлн немного зашил его, насколько я мог видеть.

Он быстро пропадет.

Она кивнула.

[Подтверждение.]

Я поднял левую руку, завернутую в чистое белое полотно.

– Трудной частью будет держать эту руку в покое, в течение четырех дней.

Я уже чувствую, как будто это мой язык был порезан, а не моя рука.

Шейн слегка улыбнулась на это, уставившись на меня.

Знакомое выражение было великим комплиментом.

– Ты достаточно хорошо выступил сегодня.

Все говорят об этом.

– Я ожидал, что у тех нескольких, что видели это, есть более важные дела, чем говорить об этом, – скромно сказал я.

[Отвлеченное недоверие.]

– Это может быть правдой, но те, кто наблюдал из укрытия, несомненно, будут говорить о том, что они видели.

Одна Селин уже рассказала об этом сотне человек, если я не ошибаюсь.

К завтрашнему дню все будут ожидать, что твой шаг потрясет землю, как будто ты сам Эте, который вернулся к нам в гости.

Я не мог придумать о чем говорить, поэтому я промолчал.

Редкость для меня.

Но, как я уже говорил, я учился.

– Есть кое-что, о чем я хотела поговорить с тобой, – сказала Шейн.

[Защищенное любопытство.]

– После того, как Темпи привел тебя сюда, он рассказал мне длинную историю о времени, проведенном вместе с тобой, – сказала она.

– О ваших поисках разбойников.

Я кивнул.

– Правда ли то, что ты сделал магию крови, чтобы уничтожить нескольких мужчин, а затем призвал молнию, чтобы уничтожить остальных.

Взгляд Вашет метался между нами.

Я так привык говорить с ней по-атурански, что было странно видеть ее выражение бесстрастия Адем закрывавшим ее лицо.

Тем не менее, я могу сказать, что она была удивлена.

Она не понимала.

Я думал попытаться предложить объяснение моих действий, затем передумал.

– Да.

– Тогда ты могуч.

Я никогда раньше не думал об этом в таких терминах.

– У меня есть некоторая энергия.

Другие более могучи.

– Это то, к чему ты стремишься в Кетан?

Чтобы получить энергию?

– Нет. Я стремлюсь из любопытства.

Я стремлюсь из любви к знаниям.

– Знание – это вид энергии, – отметила Шейн, затем, казалось, сменила тему.

– Темпи сказал мне, что Ринта был среди бандитов в качестве их главаря.

– Ринта? – спросил я уважительно.

– Плохо дело.

Человек, который больше, чем человек, но меньше, чем человек.

– Демон? – спросил я, не задумываясь используя атуранское слово.

– Не демон, – сказала Шейн, с легкостью перейдя на атуранский.

– Здесь нет таких сущностей, как демоны.

Ваши священники рассказывают вам истории про демонов, чтобы напугать вас. – Она коротко встретила мой взгляд, чтобы изящно прожестикулировать: [Примиряющая честность] и [серьезное значение.]

– Но это плохая вещь в мире.

Старые вещи в форме человека.

И есть несколько худших, чем все остальные.

Они ходят свободно по миру и делают ужасные вещи.

Я почувствовал надежду, поднимающуюся во мне.

– Я также слышал, что их называют чандрианами, – сказал я.

Шейн кивнула.

– Я тоже об этом слышала.

Но Ринта это лучшее слово. – Шейн посмотрела на меня долгим взглядом и вернулась на адемский:

– Учитывая то, что Темпи рассказал мне о твоей реакции, я думаю, что ты встречал этого человека раньше.

– Да.

– Будешь ли ты встречаться с ним еще?

– Да. – Уверенность в моем собственном голосе удивила меня.

– С целью?

– Да.

– С какой целью?

– Чтобы убить его.

– Такую сущность не так просто убить.

Я кивнул.

– Будешь ли ты использовать то, чему Темпи научил тебя, как это сделать?

– Я буду использовать все для достижения этой цели. – Я невольно начал жест [абсолютно], но повязка на руке остановила меня.

Я нахмурился от этого.

– Это хорошо, – сказала Шейн.

– Твоего Кетан будет не достаточно.

Он плох для такого старого, как ты.

Хорошо для варвара.

Хорошо для того минимального обучения, которое у тебя было, но все же плохое вообще.

Я боролся, чтобы удержать рвение из моего голоса, желание использовать руку, чтобы указать, насколько важным был этот вопрос для меня.

– Шейн, у меня есть огромное желание узнать больше об этих Ринта.

Шейн затихла на долгое время.

– Я рассмотрю это, – наконец сказала она, сделав жест, который, как я мог подумать был [волнением.]

– О таких вещах не говорят слегка.

Я держал мое лицо бесстрастным и заставил мою перевязанную руку показать [глубокое уважительное желание.]

– Я благодарю тебя за рассмотрение этого, Шейн.

Все, что вы можете сказать мне о них имеет для меня значение большее, чем вес золота.

Вашет прожестикулировала [полный дискомфорт], затем изменила на [вежливую просьбу.]

Два оборота назад я бы не понял, но теперь я понял, что она хотела перевести разговор на другую тему.

Так что я прикусил язык и позволил ей это.

Я знал достаточно об Адем к тому времени, чтобы понять, что напирать на проблему было худшим, что можно было сделать, если я хотел узнать больше.

В Содружестве я мог упирать на свой вопрос, дразня и выпрашивая его из человека, с которым я говорил.

Это здесь не работало.

Только тишина и молчание было тем, что будет работать.

Мне пришлось быть терпеливым и пусть Шейн вернется к этому вопросу в свое время.

– Я говорила, – продолжила Шейн.

[Неохотная исповедь.] – Твой Кетан оставляет желать лучшего.

Но если бы ты тренировался надлежащим образом в течении года, ты стал бы равным Темпи.

– Не льстите мне.

– Я не льщу.

Я говорю тебе о твоей слабости. Ты учишься быстро.

Это приводит к необдуманному поведению и опрометчивости – это не Летани.

Вашет не одинока в размышлениях о том, что есть некоторые, заботящиеся о твоем духе.

Шейн окинула меня долгим взглядом.

Более минуты она вглядывалась в меня.

Затем она красноречиво пожала плечами и посмотрела на Вашет, подбадривая молодую женщину призрачной улыбкой.

– Тем не менее, – [Причудливые размышления.]

– Если я когда-либо встречала кого-то без единой тени на их сердцах, это был, конечно, ребенок, слишком маленький, чтобы говорить. – Она оттолкнулась от стула и оправила свою рубашку двумя руками.

– Пошли.

Пойдем и дадим тебе имя.

***

Шейн привела нас троих вверх по склону крутого, скалистого холма.

Никто из нас не разговаривал, после того, как мы покинули школу.

Я не знал, что должно было произойти, но это казалось не надлежащим, чтобы спрашивать.

Это казалось неуместным, как если бы жених брякнул: "А что дальше?" на полпути на свою собственную свадьбу.

Мы пришли к травянистому выступу с опирающимся на него деревом, плотно прилегающим к голой поверхности скалы.

Кроме дерева здесь была толстая деревянная дверь, один из скрытых домов Адем.

Шейн постучала и самостоятельно открыла дверь.

Внутри была вовсе не пещера.

Каменные стены были закончены, а пол был из гладкого дерева.

Это было гораздо большим, чем я ожидал, также с высоким потолком и шестью дверями, ведущими в глубь каменной скалы.

Женщина сидела за низким столом, что-то копируя из одной книги в другую.

Ее волосы были белыми, а лицо, похожее на старое яблоко, все было покрыто морщинами.

Мне пришло в голову, что это был первый человек, которого я видел читавшим или писавшим за все мое время в Хаэрте.

Старуха кивнула на приветствие Шейн, потом повернулась к Вашет, и у краешков ее глаз появились морщинки.

[Радость.]

– Вашет, – сказала она.

– Я не знала, что ты вернулась.

– Мы пришли за именем, Мэгвин, – сказала Шейн.

[Вежливая формальная просьба.]

– За именем? – спросила Мэгвин озадаченно.

Она пробежалась глазами с Шейн на Вашет, затем ее глаза перешли туда, где за ними стоял я.

На мои ярко-рыжие волосы и мою перевязанную руку.

– Ах, – сказала она, становясь вдруг мрачной.

Мэгвин закрыла свою книгу и поднялась на ноги.

Ее спина была согнута, и она делала небольшие, шаркающие шаги.

Она подозвала жестом меня вперед и обошла медленный круг вокруг меня, оглядывая осторожно с ног до головы.

Она избегала смотреть на мое лицо, но взяла меня за незабинтованную руку, поворачивая ее, чтобы посмотреть на ладонь и пальцы.

– Я хочу услышать, чтобы ты сказал что-нибудь, – сказала она, по прежнему пристально глядя на мою руку.

– Так вы заслуженная создательница имен, – сказал я.

Мэгвин взглянула на Шейн.

– Неужели он издевается надо мной?

– Я думаю нет.

Мэгвин сделала еще один круг вокруг меня, пробегая своими руками по плечам, рукам, затылку.

Она пошевелила пальцами по волосам, потом остановилась передо мной и в полной мере посмотрела мне в глаза.

Ее глаза были как у Элодина.

Но не во всех деталях.

Глаза Элодина были зеленые, острые и насмешливые.

Глаза Мэгвин были знакомыми серыми, как у всех Адем, слегка водянистыми и красными по краям.

Нет, сходство было в том, как она посмотрела на меня.

Элодин был единственным человеком, из всех, кого я встречал, кто мог смотреть на вас так, как если бы вы были книгой, которую он лениво пролистывал.

Когда Мэгвин заглянула мне в глаза в первый раз, я почувствовал, что из меня высосали весь воздух.

В мгновение я подумал, что она могла быть поражена тем, что она увидела, но это было, вероятно, просто моей тревогой.

Я был на грани катастрофы слишком часто в последнее время, и несмотря на то, как хорошо прошло мое последнее испытание, часть меня все еще ждала, что все придет к логическому завершению.

– Маэдре, – сказала она, ее глаза по прежнему удерживались на мне.

Она опустила взгляд и пошла обратно к своей книге.

– Маэдре? – сказала Вашет с намеком на тревогу в ее голосе.

Она могла бы сказать больше, но Шейн протянула руку и отвесила ей резкую пощечину.

Это было точно такое же движение, каким Вашет наказывала меня в тысячу раз в прошлом месяце.

Я ничего не мог с собой поделять.

Я рассмеялся.

Вашет и Шейн пристально посмотрели на меня.

На самом деле посмотрели.

Магвин повернулась, чтобы посмотреть на меня.

Она не казалась расстроенной.

– Ты смеешься над именем, которое я дала тебе?

– Никогда, Магвин, – ответил я, стараясь изо всех сил прожестикулировать уважение моей перевязанной рукой.

– Имена очень важны.

Она продолжала смотреть на меня.

– И что такой варвар знает об именах?

– Немного, – сказал я, теребя перевязанной рукой.

Я не мог добавить тонкие оттенки смысла в речь без неё.

– Далеко отсюда, я изучал такие вещи.

Я знаю больше, чем ничего, но до сих пор меньше, чем просто мало.

Магвин смотрела на меня долгое время.

– Тогда ты знаешь, что не стоит говорить свое новое имя каждому встречному, – продолжила она.

– Это личная вещь и опасна для огласки.

Я кивнул.

Магвин удовлетворенная посмотрела на это и села назад в свое кресло, открывая книгу.

– Вашет, мой маленький кролик, ты должна будешь нанести мне вскоре визит. – [Мягкое любящее порицание.]

– Да, бабушка, – ответила Вашет.

– Спасибо, Магвин, – сказала Шейн.

[Почтительная благодарность].

Старуха кивнула отстраняясь и Шейн повела нас из пещеры.

* * *

В тот же вечер, я шел назад к дому Вашет.

Она сидела на лавке перед входом, наблюдая за небом во время заката.

Она постучала по лавке рядом с собой, и я сел.

– Каково это, больше не быть варваром? – спросила она.

– По большей части никакой разницы, – произнес я.

– Немного пьянее.

После обеда Пенти вытащила меня в свой дом, где состоялась своего рода вечеринка.

Назову это скорее сбором, так как не было ни музыки, ни танцев.

Тем не менее, я был польщен тем, что Пенти приложила усилия найти пять других Адем, которые были готовы отпраздновать мой допуск в школу.

Я с удовлетворением узнал, что бесстрастие Адем довольно легко растворяется после нескольких напитков, и уже вскоре мы все ухмылялись, как варвары.

Это расслабило меня, тем более, что большую часть моей собственной неуклюжести с языком теперь можно было списать на мою перевязанную руку.

– Ранее сегодня днем, – сказал я осторожно, – Шейн сказала, что знает историю о Ринта.

Вашет повернулась, чтобы посмотреть на меня, ее лицо было невыразительным.

[Нерешительность.]

– Я по всему миру искал такие вещи, – сказал я. – Есть несколько вещей, которые я наиболее ценю. – [Абсолютная искренность.] – И я волнуюсь, что я сделал плохую работу, что позволил Шейн это узнать. – [Вопрос.]

[Настойчивая мольба.]

Вашет на мгновение посмотрела на меня, как будто ждала что я продолжу.

Потом она показала жестом [неохоту.]

– Я поговорю с ней об этом, – сказала она.

[Уверенность.]

[Готовность.]

Я кивнул и позволил откинуть эту тему.

Вашет и я сидели в товарищеском молчании, в то время, как солнце медленно опускалось на горизонте.

Она глубоко вдохнула и экспансивно выдохнула.

Я понял, что, за исключением ожидания меня, чтобы я отдышался или восстанавился после падения, мы никогда не делали ничего подобного.

До этого момента, все время мы проводили вместе, сосредоточенные на моей подготовке.

– Сегодня вечером, – сказал я наконец.

– Пенти сказала мне, что она думает, что у меня прекрасный гнев и что она хотела бы разделить его со мной.

Вашет усмехнулась.

– Это не займет много времени. – Она понимающе посмотрела на меня.

– Что случилось?

Я немного покраснел.

– Ах.

Она...

напомнила мне, что Адем не считают физический контакт особенно интимным.

Улыбка Вашет стала практически развратной.

– Схватила тебя, не так ли?

– Почти, – сказал я.

– Я двигаюсь быстрее, чем я это делал месяц назад.

– Я сомневаюсь, что ты двигался достаточно быстро, чтобы держаться подальше от Пенти, – сказала Вашет.

– Все что она ищет – это сексуальную игру. В этом нет ничего плохого.

– Вот почему я спрашиваю вас, – сказал я медленно.

– Чтобы увидеть, нет ли какого-либо вреда в этом.

Вашет подняла бровь, в то же время делая жест [неопределенного недоумения.]

– Пенти довольно мила, – сказал я осторожно.

– Однако, вы и я... – Я искал подходящий термин.

– Были близки.

Понимание захлестнуло лицо Вашет и она снова засмеялась.

– Так ты имеешь в виду, что у нас был секс.

Близость между учителем и учеником весьма далека от этого.

– Ах, – сказал я, расслабившись. – Я подозревал что-то в этом роде.

Но приятно знать наверняка.

Вашет покачала головой.

– Я и забыла, как это бывает с вами, варварами, – сказала она, ее голос был тяжелым с долей снисхождения.

– Прошло так много лет с тех пор, как мне пришлось объяснять такие вещи моему поэту-королю.

– Таким образом, вы не обидитесь, если я... – Я сделал невнятный жест моей перевязанной рукой.

– Ты молод и полон сил – сказала она.

– Это здоровое желание для тебя, делать это.

Почему я должна обижаться?

Должна ли я вдруг сделать собственным секс с тобой, чтобы беспокоиться о том, что ты можешь заняться им на стороне?

Вашет остановилась, как будто что-то только что пришло ей в голову.

Она повернулась и посмотрела на меня.

– Ты обиделся, что у меня был секс с другими за все это время? – Она пристально посмотрела мне в лицо.

– Я вижу, что ты поражен этим.

– Я поражен, – подтвердил я.

Тогда я проверил свои мысли и с удивлением обнаружил, что я не уверен, как я себя чувствую.

– Я чувствую, что я должен обидеться, – сказал я наконец.

– Но я не думаю так.

Вашет одобрительно кивнула.

– Это хороший знак.

Это показывает, что ты становишься цивилизованным.

Другое чувство состоит в том, что ты воспитывался, чтобы так думать.

Это похоже на старую рубашку, которая больше не подходит тебе.

И теперь, когда ты посмотришь на нее внимательно, ты можешь увидеть, что она была некрасива с самого начала.

Я замялся на мгновение. – Чисто из любопытства, – сказал я, – со сколькими другими вы были с тех пор, как мы были вместе?

Вашет казалась удивленной этим вопросом.

Она поджала рот и долгое время смотрела на небо перед тем, как пожала плечами.

Со сколькими людьми я разговаривала с тех пор тогда?

Со сколькими я спарринговала?

Как часто я ела и практиковала мой Кетан?

Кто считает такие вещи?

– И многие Адем думают так же? – спросил я, радуясь, что наконец-то есть возможность задать эти вопросы.

– Что секс не интимный?

– Конечно он интимный, – сказала Вашет.

– Все, что происходит между двумя людьми, близкими друг к другу – интимно.

Разговоры, поцелуй, шепот.

Иногда борьба бывает интимной.

Но мы не находим ничего странного в нашем сексе.

Мы не стыдимся его.

Мы не чувствуем, что он важен настолько, чтобы чужой секс был для нас всем, как золото, накопленное скрягой. – Она покачала головой.

– Больше чем любая другая, эта странность в вашем мышлении разделяет вас варваров друг от друга.

– Но что тогда насчет романтики? – спросил я, слегка возмущенный.

– Что насчет любви?

Тогда Вашет снова засмеялась, громко, долго и сильно удивленная.

Половина Хаэрта, наверное, слышала его, и он вернулся эхом обратно к нам с далеких холмов.

– Вы варвары, – сказала она, вытирая влагу из глаз.

– Я и забыла насколько вы позади.

Мой поэт-король был точно таким же.

Ему потребовалось много несчастного времени, прежде чем он понял истину: Существует большая разница между пенисом и сердцем.

Глава 125
Цезура (прим. ритмическая пауза в стихе, разделяющая стих на некоторое количество частей).

На следующий день я проснулся несколько помятый.

Я не пил много, но мое тело уже отвыкло от подобных вещей и поэтому я почувствовал каждый напиток трижды в то утро.

Я побрел в бани, окунулся в горячий бассейн, где я мог стоять, а затем усиленно отмывал эту помятость так далеко, как мог.

Я отправился обратно в столовую, когда Вашет и Шейн нашли меня в прихожей. Вашет жестом указала мне следовать за ними и я следовал в шаге позади них.

Я с трудом чувствовал себя готовым к обучению или официальному разговору, но отказ не казался мне реальным вариантом.

Мы прошли через несколько коридоров, в конце концов возникающих вблизи центра школы.

Пройдя через двор, мы подошли к небольшому, квадратному зданию, которое Шейн отперла небольшим железным ключом: первая запертая дверь, что я видел во всем Хаэрте.

Мы втроем перешли в небольшую прихожую без окон.

Вашет закрыла наружнюю дверь и в комнате стало черно, как смоль, отрезав звуки постоянного ветра.

Затем Шейн открыла внутреннюю дверь.

Теплый свет от полдюжины свечей приветствовал нас.

Сначала это показалось странным, что они остались гореть в пустой комнате...

Потом я увидел то, что висело на стенах.

Мечи сверкали в свете свечей, десятки их на стенах.

Они все были обнажены, их ножны висели под ними.

Это были не ритуальные атрибуты того типа, которые вы можете найти в Тейлинской церкви.

Нет гобеленов и картин.

Просто мечи сами по себе.

Тем не менее, было очевидно, что это было важное место.

Было напряжение в воздухе такого рода, которое вы можете почувствовать в архивах или на старом кладбище.

Шейн повернулась к Вашет.

– Выбирай.

Вашет казалась удивленной этим, практически пораженной.

Она начала делать жест, но Шейн подняла руку, прежде чем она смогла протестовать.

– Он твой ученик, – сказала Шейн.

[Отказ.] – Ты привела его в школу.

Это твой выбор.

Вашет взглянула на Шейн, на меня, на десятки сверкающих мечей.

Все они были стройные и смертельные, каждый немного отличался от других.

Некоторые из них были изогнутые, некоторые длиннее или толще, чем другие.

Некоторые носили признаки многократного использования, а некоторые несколько напоминали меч Вашет, с изношенной рукояткой и лезвием без опознавательных знаков из серого полированного металла.

Медленно Вашет двинулась к правой стене.

Она взяла в руки меч, взвесила его, и положила его обратно.

Потом она подняла другой, схватила его и протянула его мне.

Я взял его.

Он был легкий и тонкий, как шепот.

– Дева Расчесывающая Свои Волосы, – сказала Вашет.

Я повиновался, чувствуя себя немного застенчивым, так как наблюдала Шейн.

Но прежде, чем я сделал это широкое движение наполовину, Вашет уже покачивала головой.

Она забрала меч от меня и вернула его на стену.

Еще через минуту она вручила мне второй меч.

Его лезвие несло следы травление в виде ползущего плюща.

По просьбе Вашет я сделал Падение Цапли.

Я высоко взмахнул и сделал низкий выпад, мерцая мечом.

Вашет подняла бровь для меня, спрашивая.

Я покачал головой.

– Он слишком тяжел для меня.

Вашет не казалась особенно удивленной и она также вернула меч обратно на стену.

Так и продолжалось.

Вашет взвешивала мечи и отклонила большинство из них без слов.

Она достала еще три в мои руки, попросив исполнить различные элементы Кетан, а затем вернула их на стену, не спрашивая моего мнения.

Вашет двигалась медленно, когда она направилась вдоль второй стены.

Она вручила мне меч слегка изогнутый, как у Пенти, и у меня перехватило дыхание, когда я увидел, что лезвие было таким же безупречным, как полированное серое лезвие Вашет.

Я осторожно взял его, но рукоять не была правильной для моих пальцев.

Когда я передал его обратно, я увидел облегчение, написанное прямо на ее лице.

Когда она продвигалась вдоль стены, иногда Вашет бросала украдкой взгляд на Шейн.

В такие моменты она выглядела очень маленькой, как моя уверенность, чем важным учителем и была очень похожа на молодую женщину, отчаянно надеющуюся на совет.

Шейн оставалась беспристрастной.

В конце концов Вашет подошла к третьей стене, двигаясь медленнее и медленнее.

Она ощупывала теперь почти каждый меч, что занимало много времени, прежде чем установить их обратно на свои места.

Затем, медленно, она положила руку на другой меч с полированным серым лезвием.

Она подняла его со стены, схватила его, и, казалось девчонкой десяти лет.

Вашет старалась не смотреть на Шейн и вручила мне меч.

Гарда этого меча была слегка расширена, изгибаясь, чтобы дать намек на защиту руки.

Она не была похожа на полную защиту кисти.

Все, что громоздкое, делает половину Кетан бесполезной.

Но казалось, что это давало моим пальцам дополнительное пространство, и это было привлекательным для меня.

Теплая рукоять устроилась в мою ладонь так гладко, как гриф моей лютни.

Прежде чем она успела спросить, я сделал Дева Расчесывает Свои Волосы.

Это чувствовалось, как растяжка после долгого жесткого сна.

Я легко выполнил Двенадцать Камней и на маленькое мгновение почувствовал себя, как Пенти, когда она сражалась.

Я сделал Падение Цапли и это было сладко и просто, как поцелуй.

Вашет протянула руку, чтобы забрать его у меня.

Я не хотел отдавать его, но я сделал это.

Я знал, что это самое неподходящее время и место для меня, чтобы устраивать сцену.

Держа меч, Вашет повернулась к Шейн.

– Это то, что нужно для него, – сказала она.

И первый раз с тех пор, как я знал моего учителя, это было как будто из нее выдавили весь смех.

Ее голос был тонок и сух.

Шейн кивнула.

– Я согласна. Ты сделала прекрасный выбор.

Облегчение Вашет было ощутимым, хотя она все еще выглядела несколько ошарашенно.

– Это возможно уравновесит его имя , – сказала она.

Она протянула меч Шейн.

Шейн прожестикулировала: [ Отказ. ]

– Нет. Твой ученик.

Твой выбор.

Твоя ответственность. -

Вашет сняла ножны со стены и вложила в них меч.

Затем она обернулась и протянула их мне.

– Его имя Сайцере.

– Цезура? – спросил я, пораженный названием. (см. примечание к названию главы)

Не было ли это тем, что Сим назвал перерывом в строчках старовинтийского стихотворения? (см. примечание к названию главы)

Я получал меч поэта?

– Сайкер, – сказала она мягко, как будто это было имя Бога.

Она отстранилась, и я почувствовал, его вес в моих руках.

У меня возникло ощущение, что он меня ждал, и я вытащил его из ножен.

Нежное кольцо из кожи и металла казались шептало имя Сайкер

Он легко лежал в моей руке.

Лезвие было безупречным.

Я задвинул его назад в ножны и он отзвался другим звуком.

Это звучало как ломающаяся линия.

Я сказал: – Ломающий. -

Шейн открыла внутреннюю дверь, и мы вышли тем же путем.

Тихо и с уважением .

* * *

Оставшаяся часть дня была возбуждающей.

С упорным и лишенным юмора постоянством, Вашет обучала меня уходу за моим мечом.

Как чистить меч и протирать его маслом.

Как разбирать и собирать мой меч опять.

Как закреплять ножны себе на плечо или бедро.

Как слегка увеличенная гарда изменит несколько из ухваток и движений Кетан.

Меч не был моим.

Меч принадлежал школе.

Адемре.

Я верну его, когда я больше не смогу сражаться.

Хотя обычно у меня не хватает терпения выслушивать подобные вещи по многу раз, я позволил Вашет высказаться.

Менее всего я хотел повторить все сам, в то времия, когда она явно беспокоилась и пыталась успокоиться.

Во время пятнадцатого повторения , я спросил, что я должен делать, если меч сломается.

Не гарда, а само лезвие.

Должен я его вернуть?

Вашет посмотрела на меня с тревогой, граничащей с ужасом.

Она не ответила, и я посчитал разумным не задавать больше вопросов в течение всего утра.

* * *

После завтрака Вашет привела меня назад к пещере Магвин.

Настроение моей наставницы казалось улучшилось, но она все еще не была такой общительной, как всегда.

– Магвин расскажет тебе историю Сайкер, – сказала она.

– Ты должен ее запомнить. -

– Его историю? – Спросил я.

Вашет кивнула.

– В адемском – это Атас.

Это история твоего меча.

Все, кто его носили.

Что они совершили.

Ты должен это знать. -

Мы достигли конца дорожки и стояли у двери Магвин.

Вашет посмотрела на меня серьезно.

– Ты должен вести себя хорошо и быть очень вежливым.-

– Я буду,– сказал я.

– Магвин очень важная персона, и ты должен внимательно выслушать все, что она тебе скажет.-

– Я буду,– сказал я.

Вашет постучала в дверь и ввела меня внутрь

Магвин сидела за тем же столом, что и раньше.

Судя по всему, она копировала ту же книгу.

Она улыбнулась, когда видела Вашет, затем заметила меня и придала лицу знакомую невыразительность адем.

– Магвин,– сказала Вашет.

[ Очень вежливая просьба.]

– Ему нужен Атас его меча.-

– Какой меч ты ему нашла? – спросила Магвин, нахмурившись и глядя на меня искоса.

– Сайкар,– сказала Вашет.

Магвин издала смешок, похожий на кудахтанье.

Она опустилась на стул.

– Я не могу сказать, что удивлена,– сказала она, и исчезла в дверь в утесе.

Вашет вышла, а я стоял там, чувствуя себя неуклюжим, как в одном из кошмарных снов, когда вы не знаете ни что сказать, ни что сыграть..

Магвин вернулась, неся толстую книгу в обложке из коричневой кожи.

По ее знаку мы заняли места на стульях напротив друг друга..

У нее был глубокий уютный кожаный стул.

Мой таким не был.

Я сидел с Ломающим на своих коленях.

Отчасти, поскольку это казалось мне должным, и частично, поскольку мне нравилось чувствовать его у своей руки.

Она открыла книгу, обложка потрескивала, в то время как она расположила ее открытой на своих коленях.

Она коротко прошелестела страницами и нашла место которое искала.

– Первым был Хаэль, – прочла она.

– Который выковал меня в огне для неизвестной цели.

Он носил меня, а затем забросил. -

Магвин взглянула, неспособная жестикулировать, так как ее руки были заняты большой книгой.

– Итак? – сказала она требовательно.

– Что бы Вы хотели, чтобы я сделал? -Спросил я вежливо.

Я не мог жестикулировать из-за своей повязки.

Мы были прекрасной парой полу-немых.

– Повтори это,– сказала она раздраженно.

– Ты все это должен выучить.-

– Первое имя Хаэль,– сказал я.

– Который выковал меня в огне для неизвестной цели.

Он носил меня, а затем забросил. -

Она кивнула и продолжила.

– Затем идет Этэйн . . .-

Я повторил это.

Мы продолжали это около получаса.

Владелец за владельцем.

Имя за именем.

Присяги верности и убитые враги.

Сначала имена и места были дразнящими.

А она все продолжала. Этот список начал меня угнетать, потому что почти каждая часть заканчивалась смертью владельца.

В любом случае – мирных смертей не было.

Кто-то умер на войне, кто-то на дуэли.

Многие были "убиты" или "погибли", без каких либо подробностей.

После тридцати из них, я не услышал ничего похожего на "почил мирно, во сне, в окружении толстых внучат".

После список перестал быть тоскливым и стал просто скучным.

– Следующей была Финол, с ясными, сияющими глазами, – повторил я внимательно.

– Возлюбленная Дальсена.

Она поразила двух дарунов, а затем сама была убита гремменом при Дроссен Тор.

Я прокашлялся, до того как Мэгвин начала новую часть.

– Если я могу спросить, – сказал я.

– Сколько владельцев у Цезуры было за это время?

– Сайкар, – резко поправила она.

– Даже не думай вмешиваться в ее имя.

Оно означает ломать, ловить, летать.