Текст книги "Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Данил Корецкий

Соавторы: Анатолий Кузнецов,Николай Коротеев,Лазарь Карелин,Теодор Гладков,Аркадий Ваксберг,Лев Корнешов,Лев Квин,Иван Кононенко,Вениамин Дмитриев,Владимир Масян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 178 страниц)

Широко применяют усиление негативов химическим путем, отчего они становятся резче, контрастнее. В криминалистическую практику повсеместно вошла фотосъемка со светофильтрами. Умелый подбор светофильтров по специальной таблице также позволяет эксперту произвольно увеличивать и уменьшать контрасты. Эффект получается поразительный и, главное, быстрый.

Вот – расписка. Обычная расписка в получении денег. Несколько торопливо написанных фиолетовыми чернилами строк: Я, такой-то… получил там-то… тогда-то… за то-то… столько-то… и подпись. Как говорится, все честь по чести. Никаких следов подлога.

А расписка тем не менее подозрительна. Ревизор, проверявший бухгалтерию комбината, обнаружил множество нарушений, странностей, неувязок в отчетности. Вот и эта расписка противоречит банковской «проводке»: суммы не сходятся. Как быть?

Расписка попадает в криминалистическую лабораторию, где все противоречия устраняются буквально в два счета. Ее фотографируют с красным светофильтром, и подлог становится очевидным: последняя строка, в которой сумме проставлена прописью, на снимке просто не получается, Она исчезла. Начисто.

В чем же дело? Секрет прост: последняя строчка написана другими чернилами, нежели весь остальной текст. Глаз этих оттенков не различает: для него все фиолетовые чернила на одно лицо. Ну, а у фотообъектива, вооруженного светофильтром, глаз куда острее, внимательнее, тоньше. Палитра его богаче. Он нашел в ней оттенки, недоступные человеку. Эти «пустяковые» оттенки и раскрыли крупное хищение. Бухгалтер, промышлявший на подлогах, и его сообщники угодили в тюрьму.

В практике харьковских криминалистов М. В. Салтевского и В. Л. Голосняка встретился такой случай.

Мастера хлебоприемного пункта временно откомандировали на работу в один из целинных совхозов. Обычно в таких случаях заработную плату выдавали по месту временной работы. И когда мастер после нескольких месяцев отсутствия появился снова на своем хлебоприемном пункте, ему не собирались выписывать деньги, уже сполна полученные им на целине.

Возмущенный мастер подал жалобу. Он предъявил справку, где черным по белому было написано: «За период пребывания в командировке заработную плату не получал».

Раз такое дело, выплатили ему деньги. Целина далеко, а справка близко, и в ней написано: «не получал».

Слухами земля полнится. Дошел слух об этом и до Кокчетава. «Как так не получал?» – возмутились на целине и написали, что ему заплачено все полностью и в надлежащий срок.

Теперь уже злополучная справка стала не просто справкой, а вещественным доказательством по уголовному делу, и в этом новом своем качестве попала на стол эксперта.

Уже под микроскопом стало заметно, что слово «не» и первые буквы слова «получал» написаны не один раз, а дважды: чья-то рука старательно обводила их чернилами, которые не очень походили на те, «первые» чернила: и оттенок другой, и насыщенность другая. Это было особенно заметно в сравнении с последними буквами слова «получал», которые злоумышленник обвести второй раз поленился (кстати, если бы и обвел, ему это тоже не помогло бы). Для вящей убедительности эксперты сфотографировали справку с помощью специального светофильтра. Увеличенный во много раз снимок и был по существу приговором преступнику: буквы «…чал» еле заметны в сравнении с другими буквами слова, а частица «не» приписана дополнительно – это видно на снимке так отчетливо, что спорить не было смысла. Он, кажется, и не спорил, наивный мастер, не знавший азы современной науки. Если б знал, неужто сделал бы этот бессмысленный шаг, неминуемо ведущий к скамье подсудимых?

Зато в другом случае светофильтры спасли человека. В сберкассу предъявили к оплате облигацию, на которую пал крупный выигрыш. Такие облигации всегда проверяют. Кому-то из контролеров показалось, что цифра «ноль» исправлена. Была там будто бы шестерка, а теперь стоит ноль.

Послали облигацию на экспертизу, поведав криминалистам свои тревоги. А бывает, между прочим, что и криминалисты ошибаются, хотя они-то уж никак ошибаться не должны, Все же на этот раз ошиблись: установив разницу в оттенках красителя у цифры «ноль» и у всех остальных цифр, эксперт поспешил признать подделку.

Могло бы все это кончиться печально, если бы в криминалистике не придерживались золотого правила примерять сто семь раз, прежде чем резать. У всех облигаций есть секрет – так называемая защитная сетка; она образуется в процессе специальной печати поверх цифр и невооруженному глазу незаметна. Любая подчистка разрушает защитную сетку, потому что, минуя ее, невозможно добраться до цифры.

Это и решили проверить, поручив экспертизу криминалистам из другого города (для большей объективности). Там сфотографировали облигацию с темно-красным светофильтром, потому что цифры на ней были тоже красные. На фотоснимке они «исчезли», зато защитная сетка стала яснее, контрастнее. И все увидели, что она не нарушена. Контрольная экспертиза, проведенная криминалистами третьего города (великая вещь – объективность!), подтвердила этот вывод. Так была спасена честь человека, его доброе имя, его свобода.

Однако и светофильтры, увы, не всемогущи. Случается, что фотосъемка и при самом умелом подборе «цветных стеклышек» не дает желанного результата. Но отчаиваться не надо: возможности современной судебной фотографии так велики, что практически для нее нет неразрешимых загадок.

Однажды к криминалистам обратились по обыкновению товарищи из военного архива. Я говорю «по обыкновению», потому что криминалисты часто помогают архивным работникам: то им надо разобрать стершиеся слова, то восстановить размокшую рукопись, то сличить почерки. Криминалисты охотно идут навстречу, они рады любому случаю показать свое мастерство, свое искусство в поисках Ее Величества Истины.

Вот и на этот раз им предстояло воскресить волнующую страницу бессмертной летописи Великой Отечественной войны.

…Несколько дней шел неравный поединок на маленьком клочке земли. Три десятка бойцов, укрывшись в полуразрушенной церкви, отражали атаки гитлеровских полков. Два пулемета, несколько винтовок и изрядный, по счастью, запас гранат противостояли артиллерии и танкам…

Фугасные бомбы в конце концов стерли церковь с лица земли. Под ее обломками погибли бойцы – все, кто к тому времени был еще жив. Они погибли в немецком тылу, далеко от линии фронта, все уходившей и уходившей на восток: стояли трагические дни лета сорок первого года. Так никто и не узнал их имен: рискуя жизнью, крестьяне из ближней деревни похоронили героев в братской могиле, а после освобождения водрузили на ней красную звезду. Еще одна безымянная могила… Сколько таких на нашей земле?!

И все же имена героев не остались в забвении.

На том месте, где некогда стояла церковь, решили строить новую школу. Когда рыли котлован, наткнулись на полуистлевшую офицерскую планшетку; в ней оказался залитый кровью кусок картона. Лишь по краям огромного пятна проступали отдельные слова.

Этот картон и оказался в криминалистической лаборатории, где его сфотографировали в инфракрасных лучах: кровь свободно их пропускает, зато штрихи графитового карандаша эти лучи поглощают. И вот снимок: текст свободно читается, словно на картоне и не было никакого пятна. Так узнали имена героев, узнали подробности их бессмертного подвига, узнали их думы и чувства в момент прощания с жизнью.

Инфракрасные лучи, приданные фотообъективу, могут «читать» не только сквозь кровь, но и сквозь чернила, краску, бумагу. Они «читают» стершиеся тексты, возвращают к жизни слова, погибшие в огне, обнаруживают подлоги и приписки.

Ну, а если что-нибудь они прочесть и не в силах, тотчас шлют на подмогу своих кровных братьев – ультрафиолетовые лучи. Те тоже не сидят без дела. Уничтожил преступник какой-нибудь текст щелочью или кислотой и радуется: ишь, какой хитрый! А бумажечку ту снимут в ультрафиолетовых лучах, и на фотографии этот текст появится снова.

Напишет кто-нибудь тайное послание невидимыми «чернилами» (молоком, к примеру, или проявителем) и радуется: этакий ловкий конспиратор! Для ультрафиолетовых же лучей эти чернила так же «невидимы», как для нас с вами, дорогой читатель, чернила из магазина канцпринадлежностей. Это оттого так происходит, что ультрафиолетовые лучи заставляют невидимые штрихи люминесцировать – их холодный, но яркий свет и запечатлевает фотопластинка.

А то еще случается и такое: вскрывают чужие письма. Да, представьте себе, находятся и такие любители, как будто им нипочем право человека на тайну своей переписки. Право, предоставленное Конституцией… А им все равно – есть такое право, нет ли: вскрывают письмо, потом осторожненько его заклеивают. Просто в высшей степени осторожненько. Совершенно-таки незаметно. А ультрафиолетовым лучам в содружестве с фотообъективом заметно. Они легко распознают, вскрывалось ли письмо, и бессовестный нарушитель закона будет примерно наказан.

Но ведь есть еще и другие лучи, не только инфракрасные и ультрафиолетовые. С их помощью человек проникнет сквозь все преграды.

…При расследовании одного крупного хищения нужно было установить, что сделано раньше: текст документа или подпись под ним. От ответа на этот вопрос, по существу, зависела судьба одного из обвиняемых: признание того, что подпись «старше», чем текст, создавало против него решающую улику. И наоборот: подтвердись его утверждение, что расписался он, как и полагается, под уже написанным текстом, – и все подозрения против этого человека рассыпались в прах.

Подпись была исполнена красным карандашом, текст – черным графитным, причем в одном месте подпись и штрихи текста пересекались. Решили обратиться за помощью к лучам Рентгена: графит для них прозрачен, а штрихи красного карандаша должны быть видимы и в них.

Место пересечения черного и красного штрихов было запечатлено на микрорентгенограмму. Штрих, проведенный красным карандашом, был хорошо заметен в виде светлой линии, штрихи же графитного карандаша, как и следовало ожидать, видны не были. Но зато на месте исчезнувшего под рентгеновскими лучами черного штриха оказалось несколько светлых точек.

– Это, – рассказывает кандидат юридических наук Б. Р. Киричинский, – позволило экспертизе прийти к выводу, что светлые точки не что иное, как частицы пишущей массы красного карандаша, захваченные графитным. Отсюда можно было с полным основанием заключить, что штрих графитным карандашом был сделан поверх штриха красного карандаша, или, иначе говоря, текст был исполнен после подписи.

Так были убедительно опровергнуты лживые оправдания обвиняемого, которого постигла заслуженная кара.

Еще дальше рентгеновых проникают гамма-лучи. Мирный атом, пришедший на службу правосудию, позволяет заглянуть сквозь массивную толщу металла, «непробиваемую» даже для промышленных рентгеновских установок. Гамма-лучи радиоактивного кобальта или цезия дают возможность увидеть на пленке все детали внутреннего строения оружия, боеприпасов, пломб, замков, побывавших в руках преступника и хранящих следы его мерзких деяний. Эти лучи позволяют легко распутать такой клубок загадок, над которым еще вчера бесплодно ломали бы голову самые лучшие следопыты. Такой уж он исполин, наш маленький работяга, наш мирный и добрый атом. Посмотрите, как здорово он сражается во имя судебной правды.

На химическом комбинате из огромного металлического резервуара вытекло 75 тонн смеси фенола с формалином. Никто не сомневался в том, что это не кража. Не только потому, что гигантские лужи вытекшей жидкости хлюпали тут же под ногами: эта смесь вообще никому не нужна, она в быту не употребляется.

Но ведь семьдесят пять тонн!.. Огромный ущерб. Преступная бесхозяйственность, за которую надо отвечать. А кому отвечать? Кто в этом виновен? Не узнаешь причину утечки, – не ответишь и на этот вопрос. Как узнать? Ясно, что где-то образовалась дыра. Но где именно? И почему?

Вот перед какими загадками оказался лицом к лицу ленинградский юрист А. Ш. Пуховицкий, которому было поручено расследование этой аварии. Не хотелось бы представить дело так, будто все кругом стояли да хлопали глазами, так-таки ровным счетом ничего не понимая. Отнюдь! Специалисты посовещались и единодушно пришли к выводу, что прохудились, как видно, стальные патрубки, через которые в змеевик поступает пар, греющий фенол с формалином, дабы они на морозе не затвердели.

А. Ш. Пуховицкий всей душой готов был поверить мнению знатоков, только ни их мнение, ни его вера ничего не решали. Нужны были объективные и бесспорные доказательства, без которых дело не могло сдвинуться с мертвой точки. Злополучный змеевик никак не хотел раскрывать свои тайны. Извлеченный из резервуара, он предстал перед исследователями в самом неприглядном виде: покрытый толстым слоем пригорелой химической смеси, ну и, как водится, сильно изогнутый – на то он и змеевик. Сколько ни всматривайся, ничего не увидишь – ни снаружи, ни внутри.

И опять скажу: мы с вами не увидим, а криминалист увидит – у него есть помощники.

Облучили железную трубку гамма-лучами радиоактивного изотопа кобальта-60. Дело в том, что слой вещества, через который проходят гамма-лучи, пропускает их не очень охотно. Во всяком случае, ринувшаяся на штурм армада гамма-лучей, конечно, пробьет оборону «противника», но полки ее сильно поредеют: часть лучей окажется поглощенной веществом. Вот это-то свойство гамма-лучей поглощаться и сыграло злую шутку с теми, кто впоследствии попал на скамью подсудимых.

Чем толще слой, через который проходят гамма-лучи, тем сильнее они поглощаются. Чем плотнее вещество, подвергшееся их атаке, тем меньше лучей пробьется сквозь его заградительный барьер. А там, где они выходят наружу, их поджидает чувствительная фотопленка. Она подсчитывает потери. Не поштучно, разумеется, а на свой лад.

Если плотность вещества и толщина слоя на всем пространстве одинаковы, пленка засвечивается тоже равномерно. Там же, где лучам пришлось труднее, то есть, иначе говоря, где плотность или толщина была большей, насквозь сумеет пробиться меньше лучей, чем на других участках, и пленка об этом тотчас расскажет, покрывшись светлыми точками и пятнами.

Так здесь и было. На гамма-снимке патрубка отчетливо виднелись светлые островки – следы коррозии. Характер отпечатков позволил специалистам определить, в каких местах стальные стенки утоньчились, а в каких и вовсе отсутствовали. Нашлась и этому причина: оказывается, змеевик давно не осматривали и не ремонтировали (это установили уже, конечно, без гамма-лучей – по документам и рассказам свидетелей.

Преступная халатность начальника и главного механика цеха, убедительно и объективно доказанная, была справедливо осуждена: их приговорили к двум годам лишения свободы условно.

Совсем недавно по инициативе киевских ученых В. К. Лисиченко и Б. Р. Киричинского в криминалистическую практику вошли и бета-лучи. Их проникающая способность не очень велика, и поэтому на штурм могучих бастионов бета-лучи не посылают. Но есть все же крепости, в борьбе с которыми они незаменимы. Никто с такой точностью и быстроток не обнаружит в документе подчищенные и выскобленные места, в коже или одежде – застрявшие там мельчайшие частицы стекла, никто не сумеет сфотографировать структуру бумаги или ткани так, как это сделают бета-лучи. Да и техника здесь очень проста: нуждающийся в исследовании объект зажимают между фотопленкой и пластинкой, покрытой равномерным слоем радиоактивного изотопа. Огонь! – и лучи бросаются в атаку. Остается только обработать пленку, и бета-снимок готов. На языке, доступном для специалиста, он подробно расскажет обо всем, что высмотрел в преступных тайниках. Куда деться злоумышленнику от этого всевидящего глаза?

МОГУЧИЕ СОЮЗНИКИ

Два человека с пистолетами в руках стали друг против друга на снежной поляне. Два других держались в стороне. Они дали знак, и двое с пистолетами начали медленно сближаться. Когда между ними оказалось примерно десять шагов, один поспешно выстрелил. Его противник упал. Снег возле него покраснел. Он задыхался. Но все же собрал последние силы, приподнялся на локте и, долго целясь, произвел ответный выстрел. «Браво!» – воскликнул он, увидев, что стоившая перед ним фигура в щегольском мундире рухнула на землю. Потом он потерял сознание. Через два дня его не стало.

Это – протокольный пересказ одной из величайших трагедий России: так был убит Пушкин. Напрасно он крикнул «Браво!». Дантес отделался легким испугом. Пустяковая рана руки бесследно зажила через несколько дней. Считалось, что Дантесу улыбнулась судьба: пуля будто бы попала в пуговицу, не то на мундире, не то на брюках, которая задержала ее полет и спасла Дантеса от гибели. Эта версия была вне подозрений целое столетие.

И только в 1938 году инженер М. 3. Комар решил проделать простейший расчет: зная диаметр пули, начальную скорость и скорость движения при расстоянии в десять шагов, сон пришел к выводу, что пуля должна была если не разрушить, то хотя бы деформировать пуговицу и вдавить ее в тело. А из материалов военно-судной комиссии известно, что ничего этого на самом деле не было. Дантес не только не представил судьям злополучную пуговицу с какими-либо следами от пули, но не мог даже толком объяснить, в какую же именно пуговицу пуля попала.

Расчеты М. З. Комара в новом свете представили и «героическое самообладание», и «ледяное спокойствие», и «рыцарскую невозмутимость» Дантеса во время дуэли, и странное поведение его приемного отца Луи Геккерна в дни, предшествовавшие трагедии на Черной речке, когда он, позабыв про дворянскую честь, униженно просил Пушкина отсрочить поединок хотя бы на две недели. В. В. Вересаев высказал предположение, что в предвидении неизбежной дуэли Геккерн заказал для своего отпрыска нательную кольчугу, которая и была «пуговицей», спасшей Дантесу его подлую жизнь. А это означало убийство – уже не только в политическом, не только в образном смысле слова, но и в самом буквальном, в том, какой имеет в виду уголовный закон.

Совсем недавно расчеты М. З. Комара повторил судебный медик В. Сафронов. «Подставляя» известные данные о размере пули, расстоянии между противниками, положении, в котором они находились, и т. д., в элементарные формулы механики, он тоже пришел к безусловному выводу, что пуля ударилась о преграду большого размера и значительной плотности, способной противостоять ее ударной силе. По характеру скрытого перелома ребер у Дантеса В. Сафронов заключил, что такой преградой скорее всего служили тонкие металлические пластины. Впрочем, это уже существенного значения не имеет. Была ли на Дантесе «обычная» кольчуга в виде металлической сетки или «особая», изготовленная по специальному заказу, – ясно одно: на «дуэли» был убит фактически безоружный.

Простейшие формулы механики, которыми пользовались для своих расчетов М. Комар и В. Сафронов, были известны и во времена Пушкина. Проведение следственного эксперимента требовало самых примитивных физико-технических методов и несложной аппаратуры. Некоторый опыт привлечения ученых для экспертизы по сложным уголовным делам в тридцатые годы прошлого века уже был. Ничто не мешало проявить настойчивость и объективность, чтобы доискаться до истины.

Но… «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман», – писал Пушкин, не предполагая, наверно, с какой горькой иронией прозвучат эти слова, когда потомки разгадают тайну его гибели. «Низкая» правда об убийце была не нужна палачам свободы. Их вполне устраивал тот «возвышающий» обман, который создавал иллюзию честного поединка и тем самым как бы снимал с них ответственность за убийство поэта. Мы знаем, как отнеслись к этому современники – стихи Лермонтова достаточно красноречивы. Но всей правды современники не знали; они могли только догадываться. К ее сокрытию приложили руку не только враги, но и друзья. Миротворец Жуковский и после смерти поэта оберегал его от «неразумного шага»: он так ревностно поддерживал версию о «пуговице», что нетрудно понять, как слабо он в нее верил. Есть все основания считать, что сомневающихся было немало. Но одни предпочитали правде молчание. Другие были не прочь охотно поддакнуть лжи.

Минувшей зимой загадка пушкинской гибели окончательно перестала существовать. Юридическая общественность давно уже предлагала провести глубокую и всестороннюю проверку всех имеющихся материалов о гибели Пушкина при помощи новейших методов криминалистического исследования. В частности, предлагалось провести так называемый следственный эксперимент. Если изготовить фигуру рослого кавалергарда, обрядить ее в Дантесов мундир и выстрелить в пуговицу из пистолета, которым стрелял Пушкин, находясь при этом в той же позиции, что и раненый поэт, можно наглядно убедиться в лживости трусливых оправданий того, кто поднял руку на славу России.

Ленинградские юристы и судебные медики, взявшиеся за волнующую и сложнейшую экспертизу по «делу» Пушкина, убедились в этом.

И расчеты, и эксперимент, проведенный по правилам судебно-баллистической экспертизы, исключили какую бы то ни было возможность рикошетирования пули Пушкина от пресловутой «пуговицы».

Более того, в процессе исследования удалось установить, что Пушкина и его секунданта Данзаса – этих честнейших и благороднейших людей, не допускавших и мысли о проверке привезенных д'Аршиаком (секундантом Дантеса) дуэльных пистолетов, – подло надули: пистолет, из которого стрелял Пушкин, обладал значительно меньшей убойной силой, чем пистолет Дантеса.

Этот вывод эксперты сделали из сопоставления повреждений, нанесенных пулей Дантеса и пулей Пушкина: оказалось, что, стреляй Пушкин из пистолета такой же убойной силы, что и пистолет Дантеса, он причинил бы своему противнику неизмеримо более серьезные повреждения даже при наличии у того металлической защитной сетки под мундиром…

Так, в результате экспериментов, анализа многочисленных подлинных документов (более полутора тысяч) и архивных судебных дел криминалисты смогли внести ясность во все детали кровавого злодеяния Дантеса.

Загадки пушкинской гибели больше не существует. Но сама возможность ее длительного существования современному юристу кажется дикой. Ведь ныне и эксперимент, и расчеты, и тщательнейший осмотр тела и одежды при расследовании дел, связанных с применением оружия, – все это составляет элементарнейшую обязанность следователя; не исполнив ее, он не сможет закончить дела – прокурор не утвердит обвинительного заключения, суд не осудит.

Все богатство новейших технических средств и методов исследования с такой же добросовестностью служит судебной баллистике (так условно называют ту область криминалистики, к которой относится изучение огнестрельного оружия, боеприпасов и следов выстрела), как и любой другой области криминалистической науки, борющейся за истину и справедливость. Из какого оружия произведен выстрел; где находился стрелявший; какое расстояние пролетела пуля; какова ее траектория; какие повреждения она причинила? – на все эти и многие другие вопросы безошибочно ответит криминалист, если только он проведет внимательное исследование, мобилизовав весь свой опыт, все свои знания, всю свою настойчивость, обратившись к помощи могучего арсенала современного следопыта.

А он и в самом деле могуч. Кто только ни помогает судебной баллистике! Даже атом! Как верный друг, он приходит на помощь в самые трудные минуты.

Обнаружив след от пули, надо доказать, что обнаружен след от пули. Эта фраза похожа на дурной каламбур, но точнее не скажешь. Можно быть абсолютно уверенным в том, что отверстие сделано пулей, но если это не установлено объективным, научным путем, такой уверенности грош цена; никаких выводов из нее делать нельзя. Истинное происхождение пулевого отверстия устанавливается выявлением отлагающихся вокруг него несгоревших порошинок, частичек угля и пояска металлизации. А случается так, что, сколько ни бейся, ничего этого не обнаружишь: если вокруг пулевого отверстия отложилось слишком малое количество вещества, «обычным» путем распознать его не удается.

Вот тут-то и приходит на помощь атом. Его «приручил» для криминалистических нужд румынский ученый И. Гольдхаар, успешно поставивший серию интереснейших опытов в Бухарестской лаборатории атомных исследований и в химической лаборатории управления милиции румынской столицы.

Сверхмалые количества натрия, хлора, калия, входящие в состав несгоревших порошинок, или следы железа, меди, цинка – элементов, которые содержатся в пояске металлизации, невидимы для плохо вооруженного глаза. Но, превращенные в радиоактивные изотопы, они обнаруживают себя и в таких дозах, как миллиардные доли миллиграмма.

Это свойство и обратил на службу правосудию И. Гольдхаар: он воздействовал нейтронами на поверхность со следами выстрела и регистрировал излучение, исходящее из ничтожных количеств веществ, превращенных им в радиоактивные изотопы. Он узнавал таким путем не только сам факт их присутствия, но и количество их на поверхности, и область распространения вокруг пулевой пробоины.

А это помогало установить и направление выстрела, и оружие, которым пользовался стрелявший, и даже точное расстояние между стрелявшим и жертвой, так как многократно повторенными опытами доказано, что радиация вещества следов после превращения его в радиоактивный изотоп обратно пропорциональна расстоянию, с которого произведен выстрел.

Возможность обнаружить ничтожно малые количества вещества с помощью радиоактивных изотопов позволит криминалистам в самое ближайшее время обеспечить немедленное раскрытие некоторых преступлений (например, краж на производстве), а наглядность и безотказность, с какой это будет делаться, несомненно, остановят руку потенциального преступника.

Такой опыт уже есть у наших друзей из Демократической Германии. Они предложили метить некоторыми радиоактивными изотопами (в безвредных для здоровья концентрациях) различные ценные предметы, на которые нет-нет да и бросит глаз какой-нибудь любитель «легкой жизни». А в проходных установлены счетчики, немедленно отмечающие присутствие изотопов. Когда вор с маркированной драгоценностью в кармане шествует через проходную, срабатывают специальные сигнальные устройства.

Атомы могут помочь и борьбе с одним из самых опасных для государства преступлений – крупными хищениями. Когда спевшаяся шайка комбинаторов занимается выработкой так называемой неучтенной продукции, она нуждается в том, чтобы сбывать ее через торговую сеть. Не пойдет же, скажем, «солидный» мастер цеха торговать «левыми» ботинками, платочками или бусами на рынок!.. Это делается куда «культурней»: в шайку вовлекают продавцов всевозможных лотков и палаток и через них сбывают свое преступное богатство.

Если же в краситель или в сырье добавить радиоактивные изотопы (опять-таки в безвредных концентрациях), а затем со счетчиком, регистрирующим излучение, обойти «торговые точки», можно легко и незаметно установить преступные связи расхитителей, вывести их всех на чистую воду: счетчик честно отстукает важную информацию.

Есть возможность маркировать радиоактивными изотопами и чернила, ленты для пишущих машинок, клей и пр. Впоследствии, когда возникнет необходимость, это значительно облегчит возможность установить, теми ли чернилами написана квитанция, тем ли клеем запечатано письмо, этой ли лентой пользовался клеветник, чтобы изготовить свою анонимку.

Трудно назвать какое-либо новейшее достижение науки за последние годы, которое так или иначе не было бы использовано для нужд криминалистики. Юристы, которые всегда считались «чистыми гуманитариями», бесконечно далекими от так называемых точных наук, оказываются не только тонкими знатоками сложнейших проблем механики, физики, химии, биологии, медицины, но и сами способствуют их решению, отыскивая новые грани, новые возможности того или иного научно-технического метода, не состоящего, казалось бы, и в отдаленном родстве с криминалистикой.

Вот, скажем, ультразвук – упругие механические колебания, не воспринимаемые человеческим ухом, подобно тому, как глаз не воспринимает лучи, находящиеся за пределом видимого спектра, – инфракрасные, ультрафиолетовые. Ученые заметили, что, распространяясь в жидкой среде, ультразвук образует мельчайшие пузырьки, наполненные парами жидкости и растворенными в ней газами. Эти пузырьки, захлопываясь, обладают такой ударной силой, что могут повредить или даже разрушить какой-либо твердый предмет, окажись он поблизости. Еще бы! Ведь возникающее в этот момент давление достигает подчас сотен атмосфер. Этот эффект так называемой ультразвуковой кавитации ученые обратили на пользу делу. С его помощью, например, очищают и обезжиривают детали, получают эмульсии, паяют и лудят алюминий и нержавеющую сталь, сверлят отверстия в стекле, керамике, кварце. Его используют в металлургии, энергетике, машиностроении, медицине, сельском хозяйстве. Теперь к этому списку прибавилась и криминалистика.

До недавнего времени у преступника сохранялась одна возможность довольно успешно скрыть «нежелательный» текст: он мог залить его черной тушью. Поскольку тушь, в отличие от чернил, поглощает инфракрасные лучи, прочитать залитый текст обычно не удавалось. Теперь об этом можно сказать во всеуслышание: такой возможности одержать верх над криминалистами у преступника больше нет.

Еще десять лет назад немцы В. Шпехт и А. Дворак, а затем швейцарец В. Гофман сделали попытку штурмовать тушь ультразвуком, но удачнее всего эти опыты провели советские ученые – сотрудники Всесоюзного научно-исследовательского института криминалистики. Ультразвуковые пузырьки за две-три минуты уничтожают пятна туши, обнажая скрытые под ними слова.

Опыты уже позади: ультразвук вошел в повседневную криминалистическую практику. Разумеется, не только для борьбы со злополучной тушью. Чаще всего ультразвук помогает быстро очистить вещественное доказательство от мешающих его исследованию загрязнений: от копоти, ржавчины, окалины, нагара, от въевшейся земли и т. д. Все это делалось и раньше, но долго, мучительно и без абсолютной уверенности в успехе. Сейчас это делается проще, быстрее. И надежнее: ультразвук не подводит.

Спектрофотометрия… Электронная микроскопия… Хроматография… Полярография… Рентгеноструктурный анализ… Кибернетика… Обо всем этом пишут не только физики, техники, химики, математики, но и криминалисты. Странными стали их книги: они заполнены формулами, расчетами, описанием сложнейших реакций. Нет человека, который знал бы все. Да и криминалист не всезнайка. Но он вынужден быть универсалом. Не верхоглядом, а именно универсалом: мало ли какую загадку задаст ему завтра преступник! Завтра… А он должен быть уже сегодня готовым к ее разгадке. И он готов!