Текст книги "Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Данил Корецкий

Соавторы: Анатолий Кузнецов,Николай Коротеев,Лазарь Карелин,Теодор Гладков,Аркадий Ваксберг,Лев Корнешов,Лев Квин,Иван Кононенко,Вениамин Дмитриев,Владимир Масян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 177 (всего у книги 178 страниц)

– Это мы посмотрим… – не поверил ему Астахов, проходя через пустой зал к комнате Клина. Включил там свет и осмотрел ее.

Комната была маленькая и пустая. Никого там не было.

Астахов не поленился и под смятую и не разобранную кровать Клина заглянуть и створками полотняного шкафа хлопнуть.

– Не врешь…

– Я и говорю, что нет никого.

– А в спальне матери?

– И там нет никого.

– Что, и матери нет? – усмехнулся Астахов. – Так я минуту назад ее голос слышал.

– Не-е, мать там… – теперь осклабился Клин. – Чужих нет.

– Михаил Иванович, – отозвалась из своей спальни мамаша Клина. – Не врет… Чужих у нас действительно нет. Сын не врет, я не разрешаю водить… Нечего бордель из квартиры устраивать. А кого надо?

– Да вот, Мару ищу… и Бекета…

– Не было их у нас. Но мой забулдыга с ними весь день пропьянствовал. Когда вечером приперся, сказал, что от Мары.

– Да, – подтвердил Клин, видя, что дело не в нем, – я и не скрываю. Пил…

– Что, с одной Марой, что ли пил? – быстро спросил Астахов.

– Нет. Нас там было четверо: я, Бекет, Мара и еще один фраерок… из двадцатки… Васей кличут.

Двадцаткой парковские между собой на местном жаргоне называли общагу по улице Обоянской, 20.

– Не врешь?

– Не вру, – сказал Клин и привычно поднес палец ко рту, – зуб даю!

– И где же огни?

– Не знаю. Когда уходил, они оставались у Мары. Самогон хлестали.

– А что, этот Вася, из работяг или вашего поля ягода?

– Да вроде, наш. Говорит, что чалился разок, но по крупному… Не-е, – подстегнул сам себя Клин, – зону он топтал. Это точно.

– А погоняло какое у него или фамилия? – не оставлял Клина в покое Астахов, ведя форменный допрос прямо в зале, чтобы мать слышала, так как с ее стороны имелась моральная поддержка участковому.

– Не помню. Может, он и говорил, но не помню. Что-то связано с задницей. Честно, не помню. – Морщил лоб Клин, пытаясь вспомнить погоняло Васи.

Пока он вспоминал, Михаил Иванович уже прокручивал в памяти всех судимых, проживающих в общежитии. Дошла очередь и до Сухозадова Василия.

– Случайно, не Сухозадов? – спросил Клина, подумав про себя: «Неужели сорвался парнишка в штопор, а ведь вел себя тихо. Работал. Надзор не нарушал…»

– Во, гражданин участковый! – обрадовался Клин, – точно он… Задов. Я же говорил, что что-то связанное с задницей!

– И где он может быть, не знаешь?

– Не-е-е, не знаю… – протянул Клин. – Может, в общежитии…

– Может… – повторил без особой уверенности в голосе участковый. Потом спросил, придавая голосу доверительность и таинственность: – А кто тебе, Клинушка, ближе: Бекет или Вася?

– Бекет! Бекет – мужик свой… С детства дружим, если, конечно, не сидим у хозяина на зоне… – не стал лукавить Клин. – А Вася?.. Вася – чужой. Но к чему вопрос, начальник?

– Я тебе открою секрет. Большой секрет… но при условии, что и ты мне помощь окажешь…

– Если не западло, то окажу, – решил проявить воровскую принципиальность Клин, хотя бы перед самим собой.

Словно забыл, что и так время от времени «постукивал» тому же Астахову по мелочам.

– Надо Мару и Васю разыскать! Бекета-то кто-то из них ножичком пописал…

– Как? Когда? – был удивлен и ошарашен одновременно, причем без какой-либо рисовки, Клин.

– По-видимому, ночью…

– Падлой буду, но найду! Да за Бекета я все хазы-мазы прошмонаю, но найду… Да я… Но хоть жив Бекет?

Врать участковому даже бывшему зэку не хотелось, но и карты раньше времени открывать тоже было нежелательно, и он ответил неопределенно:

– Все под Богом ходим…

– Это уж точно, – согласился Клин и не стал уточнять: жив или мертв его друг Бекет.

– Тогда слушай, что должен сделать… – стал нашептывать ему, инструктируя, Астахов.

Вскоре они оба вышли из квартиры. Астахов подошел к поджидавшим его участковым, а Клин серой тенью метнулся по тропинке в сторону домов на улице Народной.

– Ты, что? Отпустил?.. – чуть ли не в один голос спросили Астахова его коллеги. – Вдруг, при делах! А ты отпустил…

– Временно. Кажется, не при делах. Он известные ему точки прозондирует на предмет наличия Мары и Васи Сухозадова.

– Кого, кого? – переспросил Сидоров.

– Да Васи Сухозадова, – повторил Астахов. – Основного подозреваемого… Из общаги строителей… Судимого за хулиганство и за умышленное причинение тяжкого телесного повреждения. Так-то! Думаю, что убийство Бекета его рук дело…

– Да, – согласился Сидоров, – биография подходящая…

Паромов промолчал, считая доводы Астахова вполне резонными и реальными.

– Тогда идем докладывать Посашкову о новых результатах, а потом проверим общежитие… Я не думаю, что он там находится, но для очистки совести надо, да и документики его забрать необходимо, если, конечно, он их уже не забрал…

– И с ребятами из комнаты перетолковать, – добавил Паромов, шагая вместе со всеми в сторону тридцатого дома, – не лишним будет. Связи, родственники, друзья, знакомые… То да сё…

6

Когда пришли, то там во всю уже работала оперативная группа, которую возглавлял лично заместитель начальника РОВД Конев Иван Иванович. Он являлся ИО начальника отдела, так как Воробьев Михаил Егорович руководством УВД был назначен начальником в Ленинский РОВД. Большому кораблю – большое плавание…

Впрочем, и Посашков покидать место происшествия не спешил. Они о чем-то разговаривали между собой.

Увидев участковых, Конев направился к ним навстречу и, ответив на приветствие, коротко обронил:

– Докладывайте.

Астахов стал излагать вкратце основные обстоятельства раскрытия преступления.

К этому времени последние остатки хмеля давно покинули участковых, и держались они уверенно, не чувствуя за собой вины. Поэтому доклад Астахова вышел сжатый, но конкретный. Без «воды и индийской лапши».

– Так что, необходимо проверить общежитие и еще у сестры Мары – Феклы, на Бойцов Девятой дивизии, пошуровать… – окончил доклад Астахов.

– Думаю, товарищ подполковник, что участковые мыслят правильно, – сделал вывод Конев.

– И я так считаю, – отозвался Посашков. – Молодцы парни… Считай, убийство за час с небольшим раскрутили… В приказе обязательно отметить надо…

И ни слова, ни полслова о запашке от участковых. То ли сам действительно не почувствовал, то ли почувствовал, но деликатно промолчал, не желая портить приподнятое настроение от раскрытия преступления ни себе, ни Коневу, ни участковым.

– Отметим… – негромко и без особого энтузиазма отреагировал Конев. – Вот до конца разберемся, задержим подозреваемого и отметим…

Ответ прозвучал как-то неопределенно и двусмысленно. В милиции «отмечали» по-разному: одних поощрением, других наказанием. И все одним и тем же приказом, сразу убивая несколько зайцев: экономя бумагу, сокращая лишнюю переписку и взбадривая личный состав!

– А пока пусть введут в курс событий оперативную группу, чтобы дважды по одному и тому же следу не ходить и не тыкаться по углам слепыми кутятами. И пусть проверят общагу. На всякий случай… как сами говорят… – продолжил Конев. – Потом установим адрес сестры Банниковой и туда группу направим… Хорошо бы сегодня задержать их, а то завтра уже Первомай, и с меня шкуру сдерут, если убийца, причем, вооруженный будет гулять на свободе! – Поделился он своей озабоченностью с заместителем начальника УВД.

Этот ход был нехитрой уловкой, но сработал.

– Ладно. Посмотрим… – понял намек Посашков. – Не кличь лихо, и будет тихо. Вы, главное, раскройте и закрепитесь. Сам же знаешь, что победителей меч не сечет… Тьфу, пропасть… заговорился. Словом, победителей не судят!

«Их меч сечет! – усмехнулся про себя Паромов, присутствовавший при этом диалоге руководителей, – еще как сечет, если не понравятся власть предержащим!»

Подошел внештатный эксперт-криминалист Андреев, как всегда обмотанный ремешками, проводами фотоаппаратуры и блоков питания к ней.

– Володь, опять ты?!! – удивился Паромов. – А где…

– Болен. Меня вот подняли.

– И?

– Да вот пришел Ивану Ивановичу доложить, что на подоконнике квартиры 108 слабые следы волочения обнаружены. Видно, когда перебрасывали, то туфлями и мазанули… И это еще не все: я тут обнаружил частицы материи от куртки… там же, на подоконнике… За гвоздик зацепилась… И на куртке свежий порыв имеется. Вот так-то!

– Это хорошо, – похвалил Иван Иванович внештатника и тут же поинтересовался, беспокоясь о полноте осмотра и соблюдении процессуальных норм: – Следователь в протоколе пометил? Понятые видели?

– Иван Иванович, обижаете. Профессионалы работают! – Не замедлил чуть прихвастнуть известный в отделе оптимист Андреев, впрочем, уже торопясь к продолжению осмотра места происшествия: – Надо еще с пальчиками на посуде поработать… и окурочки посчитать!

Следователь прокуратуры Башмаков Андрей, высокий русоволосый парень, одетый как всегда в гражданское платье, не был столь оптимистичен, как Андреев. Поеживаясь от ночной прохлады – конец апреля еще не лето – пожимая руку старшему участковому, сказал недовольным тоном:

– Опять все через пень колоду. Судмедэксперта нет! Вместо настоящего криминалиста любитель-внештатник. Бардак! А главное выспаться не дали… – И потом уже более деловым тоном добавил: – Делитесь, чем богаты.

Поделились и пошли в общагу.

В общежитии, как и предполагалось, ни Васи, ни Мары не оказалось. Даже не заходили туда. Участковые забрали документы: паспорт, военный билет и справку об освобождении – все находилось в ящике тумбочки возле его кровати. Беседа с жильцами комнаты ничего нового о личности Васи и о его связях не дала. Никто из опрошенных ни его друзей, ни его знакомых не знал. Девушки у него тоже не было.

– Зайдем в опорный пункт, – предложил Астахов, когда они вышли из общежития, – поищем адрес Феклы… у меня где-то должен быть записан… К тому же дежурному подробно все изложим… А то Цупров теперь волосы рвет на одном месте в ожидании звонка от нас. Его теперь различные инстанции донимают: как же, всем надо знать, будто от этих знаний подозреваемый сам объявится.

Зашли в опорный пункт.

Астахов стал копаться в ящике стола, потом в своих журналах и, наконец, отыскал адрес сестры Мары.

– Есть! – коротко резюмировал он этот факт.

Пододвинул поближе телефонный аппарат и стал звонить в дежурку. Дозвонившись, огрызнулся на замечание Цупрова, а потом сжато дал описание вероятных событий и приметы подозреваемых.

Время приближалось к утру. Скоро должно было светать…

Пока участковые бегали по улице, то, то ли от нервного напряжения, то ли от ночной прохлады, а в сон не тянуло. В тепле опорного пункта стало клонить в сон.

– Эх, – потянулся Сидоров во весь свой богатырский рост, до хруста косточек, – сейчас бы минут так по пятьдесят на каждый глазок, для начала…

– Помечтай, помечтай, – сказал позевывая, старший участковый. А Астахов добавил:

– Мечтать, братан, никогда не вредно. Даже в таком детском возрасте, как у тебя, Владимир Иванович. Впрочем, шутки в сторону, посидели чуток, и ладно, пора отправляться на место происшествия. Труп ждет отмщения.

– Какое там отмщение, – не согласился Сидоров, – да этому, как его, Серозадову, – слегка изменил он фамилию подозреваемого, – надо спасибо сказать, что от такого дерьма, как Бекет, нас избавил. Да что я говорю нас… все человечество! Или кто не согласен?

Несогласных не было., однако Астахов резонно заметил:

– Дрянь, не дрянь Бекет, а преступление по факту его убийства налицо, нам его раскрывать!

– А мы, я уверен, его уже и раскрыли, – отозвался с присущим ему оптимизмом Сидоров.

– Пока подозреваемых не поймаем и не «расколем», полным раскрытием это убийство считать нельзя, – остался при своем мнение обстоятельный Астахов. – Отдохнули чуток, и пошли. Там меня теперь Клин уже ищет. Может, что-нибудь раздобыл…

Начинало светать.

На месте происшествия группа заканчивала осмотр. Дежурный участковый уже откуда-то пригнал бортовой автомобиль ГАЗ-53, на который с помощью опера загрузил труп Бекета и ждал, когда следователь выпишет направление в морг.

Посашков на своей служебной «Волге» отбыл домой.

Собирался покинуть место происшествия и Конев, но, увидев возвращавшихся участковых, остановился, чтобы узнать результаты их похода в общежитие.

– Что? Не появлялся?

– Не появлялся, – ответил на заданный вопрос Астахов. Остальные участковые лишь головами кивнули в знак подтверждения слов товарища.

– Я адрес сестры Мары нашел, – доложил Астахов. – Надо ехать туда…

– Возьмите дежурный автомобиль и поезжайте.

– Хорошо, но сначала надо встретиться с одним человечком, которого я заслал возможные места появления Мары на нашем поселке проверить. Он должен вот-вот подойти.

– Ладно, встречайтесь… вам виднее. Потом только не забудьте проехать по адресу… Я пойду домой. Побреюсь, чайку попью и в отдел… И вы не забудьте к девяти прибыть, – напомнил он на всякий случай. – Да приведите себя в порядок, чтоб людей не пугать своими мятыми и небритыми лицами. Мат вашу… – беззлобно, скорее отдавая дань традиции, упомянул он мать.

Не успел Иван Иванович скрыться за углом дома, как из-за булочной вынырнул Клин. И Астахов пошел с ним шептаться.

– Полный голяк! – вернувшись, сообщил участковый товарищам, а Клина направил к следователю на допрос в качестве свидетеля.

Тому не хотелось канителиться с допросом на месте преступления, и он вызвал Клина повесткой к себе в прокуратуру на четвертое мая.

Астахову это не понравилось: Клин мог не пойти, чхать он хотел на все прокурорские ксивы и повестки. Это с одной стороны. А с другой – показания Клина хоть косвенно, но давали основания следствию задержать Васю и Мару на основании статьи 122 УПК в качестве подозреваемых. Без показаний Клина материал был совсем пуст. Опрошенные дежурным опером соседи Банниковой, как и стоило того ожидать ничего нового не вспомнили, наоборот, понимая, что «вляпались» в уголовный процесс, заявили, что крепко спали, ничего не видели и не слышали. То же самое сказала и Апухтина. Одно дело шептать участковому на ухо тет-а-тет, другое – давать письменные показания. Астахову не понравилось, и он стал требовать, чтобы Башмаков допросил Клинышева. Башмакову хотелось домой, в постельку. И совсем не хотелось допрашивать Клина.

Михаил Иванович с употреблением ненормативной лексики высказался в адрес прокуратуры и ее работников. Смысл этого высказывания сводился к тому, что прокурорские только бедных милиционеров рады терзать и допрашивать, аж руки потирают, но когда нужно для дела – их и нет.

Башмаков обиделся и поручил допрос Клина провести самому Астахову.

– Ну и хрен с тобой, – сказал участковый, взял бланк протокола допроса свидетеля и повел Клина в опорный пункт.

Паромов и Сидоров пошли следом.

– Нехорошо получилось… – посетовал Паромов, когда Астахов, быстренько допросив, отпустил Клина восвояси. – Опять с прокурорскими натянутые отношения будут…

– И черт с ними, – поддержал Астахова Сидоров. – Все равно от них нам ничего хорошего ждать не приходится. Правильно Миша сделал, что отматерил! Пусть знают наших!

– Их, впрочем, как и нас, матом не проймешь, а отношения портить не стоило. Беда в том, что не мы их допрашиваем, а они нас, если что, не дай Бог случится! – остался Паромов при своем мнении.

– Ладно, старшой, не каркай опять. Ты и так уже постарался: труп накаркал! Забыл что ли? – стал вдруг суеверным Сидоров.

Астахову дискуссировать было некогда: он беседовал по телефону с дежурным, напоминая последнему о необходимости проверки сестры Мары.

– Володь, это не я накаркал трупяшник, – отбивался от атак подчиненного Паромов. – Это весенний синдром… или традиция… У нас, что не весна, то обязательно убийство или покушение на убийство. Какая-то криминальная закономерность. Обострение преступной наклонности у отдельных граждан… Страна ждет строителей коммунизма, а гегемон не желает идти в светлое будущее, он на нары просится…

– Ну, ты и загнул? – заржал молодым жеребчиком Сидоров. – Строители… гегемоны… светлое будущее… Сплошная заумь. Это, наверное, от бессонной ночи у тебя шарики стали за ролики заходить. Похлестче, чем у Тамарки Кукушкиной, с улицы Черняховского. Та систематически по два раза в год пишет: то Валентине Терешковой, то в Организацию Объединенных Наций, что соседи ее через сеть отопления невидимым газом травят, отчего она задыхается и целыми днями спит. Спит и толстеет. А еще ее мужики не любят…

Теперь смеялись уже оба.

На участке Сидорова Владимира Ивановича уже несколько лет проживала пенсионерка Кукушкина Тамара Игоревна, женщина лет пятидесяти, страдающая одышкой и излишним весом, состоящая на учете в областном психоневрологическом диспансере, которая время от времени, после очередного обострения ее психического состояния, посылала длинные заумные письма в различные инстанции. В письмах обязательно жаловалась на соседей, отравляющих ее сонным газом, и на участковых, не принимающих мер к этим соседям.

– Это что, – встрял Астахов, окончив разговор с дежурным, – вот у меня завелся дедок в сорок шестом доме по Обоянской. Дедок так дедок! Тот пишет, что его чуть ли не каждую ночь забирают из постели инопланетяне и проводят с ним опыты по «прокачке» мозгов, желудка и мочевого пузыря. И что участковый Астахов, то есть, я, – тут Астахов постучал кулаком себя в грудь, – никаких мер к этим инопланетянам не принимаю. Вот так-то!

– А не пишет ли он, что ты, Астахов, водку пьешь с этими инопланетянами? – спросил Сидоров, ощерившись в очередной улыбке. – К тому же на халяву… Моя Кукушка про меня это обязательно кукукнет!

– Нет, такого не пишет. Может из-за того, что сам не просыхает…

– Тогда понятно, – смеялся Сидоров, – надует в кровать и списывает на инопланетян и на то, что те проводят «прокачку желудка и мочевого пузыря»!

Нешумно, но от души посмеялись, снимая усталость ночных бдений и тревог.

– А самое главное, мужики, – иронично усмехнулся Паромов, – суть даже не в том, что пишут больные граждане, а в том, какие резолюции накладывают высокие инстанции по поводу этих писем. – И процитировал: – «Разобраться внимательнейшим образом! Принять срочные меры! Прекратить безобразия со стороны участковых!» И так далее и тому подобное… – Вот где чудо из чудес…

– Это точно! – согласились участковые. А Астахов добавил:

– Полнейший дурдом!

– По-видимому, там тоже весеннее обострение. Ха-ха-ха! – Схватился руками за живот Сидоров. – Причем, постоянное. Полный капец!

Смех придал бодрости и свежих сил.

Покурив, точнее перекурили Паромов и Сидоров, так как Астахов был напрочь лишен этой дурной привычки, собрались двинуться в отдел. Но звонок дежурного вовремя пресек лишнюю трату сил: дежурный сообщил, что поступило распоряжение Конева сначала сходить домой и привести себя в порядок, а потом, к девяти часам, но без опозданий, прибыть в отдел.

– Баба с возу, кобыле легче! – обрадовались участковые.

Было уже совсем светло, когда, наконец-то, Паромов появился в своей квартире.

– Гуляем! – недобро усмехнулась супруга.

– Не советую никому так гулять, – отмахнулся Паромов. – Убийство на участке.

– Ты еще скажи, что в засаде был! – не отставала жена.

– Была бы нужда, и в засаду пошел бы…

– Знаем мы про ваши засады. Слышали! Бабы заводские рассказывают…

– Отстань! Надоело: не успел домой придти, а тут одна и та же песня… Тебе серьезно говорю: убийство на участке. И нужно раскрывать его. Ты чем ругаться по-пустому, лучше бы завтрак состряпала. Пока бриться буду. Сейчас приведу себя в порядок – и снова в отдел.

– А что, кроме тебя больше некому раскрытием заниматься?

Жена, как всякая женщина, даже в этой ситуации желала оставить последнее слово за собой.

– Все и занимались. Только, извини, тебе не доложились, – съязвил Паромов, начиная «закипать» от глупой надоедливости супруги.

– Так бы сразу и сказал! – сразу же сбавила тон та и пошла на кухню чай подогревать и бутерброды готовить.

«На работе – нервы, и дома – нервы. Прав классик, – подумал Паромов, направляясь в ванную комнату: – «Покой нам только снится»…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Придя в отдел, старший участковый узнал, что Мару и Васю у сестры Мары не застали. Те перед самым прибытием группы захвата слиняли куда-то, словно почувствовали, что милиция уже идет по следу.

Оперативное совещание по поводу задержания подозреваемых проходило в кабинете Конева Ивана Ивановича.

Конев, и так особой веселостью не отличался, а сегодня был особенно хмур. Впрочем, и остальным было не до веселья.

Собрались опера центральной зоны: Черняев, Сидоров Виктор, Клевцов Слава и, конечно, участковые с поселка РТИ. Присутствовал и внештатный эксперт-криминалист Андреев. Прокурорских не было. Однако с минуту на минуту должна была подойти Деменкова Нина Иосифовна, заместитель прокурора района. Конев позвонил ей перед самым началом совещания.

– Рассиживаться долго некогда, не на банкете. Думаю, что все понимают важность момента. Завтра – праздник, а у нас убийца где-то вооруженный бродит. И что у него в башке – никто не знает. А вдруг «башня» у него поехала: еще кого-нибудь «замочит» – и будет нам веселый праздник Мая!..

Поэтому, Андреев немедленно делает фотки подозреваемого. Иди, занимайся, – приказал Конев. – Да побольше нашлепай. Пригодятся…

Андреев молча встал и пошел к себе, в кабинет экспертов-криминалистов, в царство давно устаревшей техники, с помощью которой отделовские «кудесники» умудрялись не только отпечатки пальцев «снимать», но и более «тонкие» исследования проводить. А Конев продолжал совещание:

– Дежурный даст сейчас циркуляром ориентировку по области – я уже распорядился… Это на тот счет, если подозреваемый рванет за пределы города… Мы сейчас подготовим две группы для засады в общежитии и у Мары. А одну группу направим на автовокзал.

– Еще, товарищ подполковник, надо было бы и железнодорожный вокзал перекрыть… – вмешался Черняев.

Опер избежал ночных бдений и теперь пытался наверстать упущенное.

– Там коллеги из линейного отдела подстрахуют. Надо только побыстрее им отвезти ориентировку и фотку. И не перебивай старших, – вспылил Конев. – А то, как ночью тебя искать – не нашли, а перебивать начальника – ты первый. Другие, вон, молчат.

Другие наклонили головы, чтобы, не дай Бог, Иван Иванович улыбки у них на губах не увидел.

– А раз ты назвался, то с Паромовым поедешь на автовокзал. Будете там проверять автобусы с пассажирами. Особенно обращайте внимание на рейсы льговского направления. Из паспорта Сухозадова видно, что он родом из Конышевского района… Имейте ввиду, что может к маме рвануть, под юбку прятаться! Сначала дел натворят, а потом под бабьи юбки прячутся! Задание понятно?

– Понятно, – ответили старший оперуполномоченный и старший участковый.

– Раз понятно, то после планерки вооружайтесь и в бой! Старшим в группе – Черняев, – даже в суматохе не забыл назначить старшего Иван Иванович.

– Есть!

– Василенко и Астахов – в засаду… в общежитие… – продолжал Конев. – Старшим – Василенко. У вас вопросы есть, – обратился он к Василенко и Астахову.

– Никак нет! – ответил за двоих Василенко.

– Сидоровы: Владимир Иванович и Виктор Иванович – в засаду к Банниковой. За старшего группы – Виктор Иванович.

– Есть!

Конев, сам оперативник до мозга костей, старшими назначал своих оперов, считая традиционно их более опытными в вопросах организации засад и других оперативных мероприятий, требующих сметки, решительности и мгновенной реакции на принятие решения. Да и чисто по-житейски, они были ему ближе сотрудников других служб, так как ежедневно, ежечасно приходилось работать с ними бок о бок, и вызывали большее доверие, чем другие сотрудники.

– Да ворон не ловить и хлебалом не щелкать! Помните, убийца вооружен, – напутствовал он всех.

Только окончил Конев инструктаж, как в кабинет вошла Деменкова. В этот раз она была в форменном служебном костюме, ладно сидящем на ее стройной фигуре.

Определение «военная косточка», обычно относящееся к мужчинам, в данном случае с полной мерой могло бы быть отнесено и к заместителю прокурора района. Суровость, подтянутость в гармонии с женской элегантностью.

Поздоровалась энергично со всеми. Присела на предложенный Коневым стул. И с ходу:

– Говорят, что гад гада жизни лишил?

– Получается, что так… – ответил Конев, слегка озадаченный и удивленный таким вступлением заместителя прокурора.

Остальные тоже были приятно удивлены таким оборотом дела, но помалкивали, соблюдая субординацию.

– Это хорошо – простым людям дышать будет свободней, – продолжила она под одобрительные взгляды присутствующих. – Лицемерить не стоит. Большего урона от этой смерти Бекетова общество не понесло. Факт. Плохо то, что все произошло накануне праздника… Вот это обстоятельство и обязывает нас в самый сжатый срок задержать подозреваемых и водворить их в СИЗО. Прошу всех это учесть… Следователь Башмаков доложил, что участковые постарались и практически раскрыли убийство… Молодцы! А то, что ночь не поспали, не страшно: молодые, еще успеете выспаться. Думаю, что и руководство сумеет это небольшое затруднение оценить по достоинству! Верно, Иван Иванович?

Ивану Ивановичу ничего не оставалось, как сказать, что верно.

– А вот наш следователь на месте происшествия, по «горячим следам» сработал отвратительно, – продолжила Нина Иосифовна. – Да, да! Отвратительно. Будем смотреть правде в глаза. Только осмотр места происшествия провел, да постановление о возбуждении уголовного дела вынес. Но мы с ним разберемся еще…

Расследование данного дела поручается старшему следователю Тимофееву, Валерию Герасимовичу. Надеюсь, его вы знаете?

– Конечно, конечно, – в разнобой негромко ответили опера и участковые. А Астахов добавил от себя:

– С Тимофеевым ругаться не придется. Не знаю: жаловался или нет Башмаков, но мы с ним поссорились из-за того, что он не стал людей на месте происшествия допрашивать. Домой спешил.

– Попробовал бы он пожаловаться… – ответила на реплику участкового Нина Иосифовна и добавила, подводя итог своему выступлению: – Дело не в Башмакове и даже не в Тимофееве. Дело в том, что преступника надо задержать и обезвредить. Не дать ему возможности испоганить людям праздник Первого Мая! Вы чувствуете: за этим простым бытовым убийством проглядывает политическая подоплека. И ни вам, и ни нам жить спокойно не дадут, пока этого Васю Сухозадова – ну и фамильице! – хмыкнула громко, – не задержим! Так что, поработать нам сегодня придется плотно. И ночью, если за день не успеем, тоже.

«Что ночь не спать – к такому не привыкать, – подумал Паромов, слушая заместителя прокурора района, – вот к семейным дрязгам привыкнуть невозможно. Опять, по-видимому, предстоят выяснения отношений с любимой супругой».

2

Пока совещались, пока ждали, когда Андреев размножит фотографии подозреваемого, пока освободился транспорт, чтобы подбросили до автовокзала, приспел и обед.

Пообедали в кабинете Черняева крепким чаем и пирожком с повидлом. За нехитрым обедом Черняев не скрывал своего удовлетворения. Как же: от одного общественного врага навсегда избавились, от другого на длительный срок.

– Так бы каждый день, – между глотками чая говорил опер, поглядывая на фотографическую карточку подозреваемого, выложенную им на стол, – один гад убивал другого, одна мразь съедала другую… Мы бы одних в морг отправляли, а других – в СИЗО. И хрен с ней, со статистикой. Подумаешь, ну отодрали бы разок… да мало ли нас дерут… Но какая бы благодать настала. Какая бы тишина была в плане криминала.

– Петрович, какой же ты, однако, кровожадный человек, – подтрунил Паромов, отставляя в сторону пустую чашку.

– Я не кровожадный… Я, как волк в лесу, в обществе – санитар! И чем чище в обществе, тем на душе приятней. И не только мне, но и всему обществу!

Железная логика.

– А за то, что поселок избавлен от Бекета, этому Васе Суходрищеву, если он окажется нормальным мужиком, еще шкалик водки возьму – загорелся глазом опер. – И коллегам прикажу, чтобы никто и пальцем не смел его трогать. А то, знаю, начнут «примерять» к нераскрытым подрезам…

– Серьезно? – удивился Паромов, так как это было что-то новенькое в поведении всегда прижимистого на спиртное опера.

– Серьезно.

– Ловлю на слове. Никто за язык не тянул. Сам напросился.

Дальнейший диспут прервал звонок дежурного по внутренней связи. Освободился автомобиль.

До самого вечера старший оперуполномоченный и старший участковый проверяли пассажиров рейсовых автобусов, отправляющихся по маршрутам в сторону Льгова, Рыльска, Курчатова.

Старались не пугать отъезжающих граждан, не портить им предпраздничного настроения, работая под контролеров и вместе с настоящими контролерами. Так договорились с администрацией автовокзала.

Безрезультатно!

В отдел возвратились злые и расстроенные, так как знали (звонили в дежурку), что коллегам задержать удалось только Банникову, которая сразу же «раскололась» и уже допрошена следователем Тимофеевым.

Сухозадов, по-прежнему, скрывался, а значит, опять предстояли бессонная ночь, нервотрепка, крик и ругань разных начальников. А кто это любит? Никто. Даже кошка любит, когда её гладят, но не любит, когда пинают…

– Есть мнение, – сказал Конев Иван Иванович на вечернем подведении итогов работы по раскрытию преступления, – что Сухозадов на перекладных, автостопом, рванул на родину, в село Городьково. Значит, и нам следует туда ехать.

– Может, конышевцам, позвонить, – вмешался Озеров Валентин Яковлевич, присутствовавший на этом совещании, – им сподручней этого Васю «заломать». Как никак – местные…

– Твои подчиненные много спешат по чужим поручениям «заламывать»?.. – отвергая данное предложение, с раздражением спросил Конев. – То-то же! Тем более что праздничная суета у всех. И все силы задействованы на охрану общественного порядка во время демонстраций. Так что, все надо делать самим, а не надеяться на чужого дядюшку.

– Тогда, – не спешил сдаваться Озеров, – надо ориентировки разослать. И напоминания… На всякий случай. Мало ли что может быть!.. Подстраховаться никогда не мешает.

– Уже давно, с самого утра, было сказано дежурному. Правда, забегался, и не спросил: отправили или нет ориентировку по телетайпу. Надо будет проверить. – Он поднял телефонную трубку внутренней связи. – Посмотри, Георгий Николаевич, давалась ли ориентировка на задержание Сухозадова?

Помолчал в ожидании ответа дежурного, проверявшего папку с ориентировками.

– Хорошо! – И положил трубку на аппарат. – Отправили, – пояснил присутствующим. Потом продолжил:

– Так вот, нам надо направить в Городьково группу на задержание. Человека два, не больше. Остальные, как знаете, задействованы на Красной площади на охрану порядка при прохождении демонстрации. Поедут Черняев и Паромов. Черняев – старший.

– Транспорт? – сразу же спросил Черняев.

– С транспортом – проблема. Поищите среди своих знакомых.