Текст книги "Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Данил Корецкий

Соавторы: Анатолий Кузнецов,Николай Коротеев,Лазарь Карелин,Теодор Гладков,Аркадий Ваксберг,Лев Корнешов,Лев Квин,Иван Кононенко,Вениамин Дмитриев,Владимир Масян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 166 (всего у книги 178 страниц)

– Да что-то начальник ЖКК юлит. То, вроде бы обещает, то назад пятками.

– А чего молчал?

– Как-то все недосуг было. То одно, то другое…

– Этот вопрос никак нельзя упускать. Сколько можно скитаться по общежитиям? Ладно, еще с одной женой, куда ни шло, а теперь и с ребенком.

Паромов вспомнил, как тяжело ему доставалась квартира. И в который раз мысленно поблагодарил Клепикова, Минаева, Подушкина, не раз обивавших пороги руководителей завода РТИ, чтобы «выбить» жилище для него.

– Завтра еще разок схожу на прием к начальнику ЖКК. И с его замом, Митиным, переговорю.

– Да не к спеху, – смутился Астахов. – Время еще терпит… А то получается, что я… навязчиво требую…

– К спеху. Тебе рассказывали, как мне квартиру добывали? Сколько раз ходили?

Астахов молча кивнул головой.

– Так, что все к спеху. Я чем больше работаю, тем больше прихожу к выводу, что кроме нас самих о нас больше никто не побеспокоится. О работе, о законности – тут все мастера горланить… А о том, как живешь, имеется ли крыша над головой – многим и дела нет… И это несмотря на пяток различных структур при УВД и отделах, призванных заботиться о рядовых тружениках милиции, об их благосостоянии и духовном мире. Тут и замполиты, и начальники разных рангов и уровней, и целые организации типа парткома, политотдела. Но… То, как ты говоришь, недосуг, то другие проблемы одолевают, то о себе, любимом, позаботиться надо. Своя-то рубашка ближе к телу!

Вот и выходит, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. К тому же просим не что-то запрещенное, противозаконное, а полагающееся в соответствии с действующим Законом об участковых. Не только же от нас все время требовать, но и нам хоть что-то дать нужно.

Поговорили и разошлись, занимаясь, каждый своим делом. Их, как всегда, невпроворот.

Паромов в своем плане работ на следующий день одним из пунктов так и записал: «Поход в ЖКК по квартире для Астахова».

4

Рабочий день подходил к концу.

«Кажется, на сегодня все тревоги окончились, – посмотрев на часы, подумал Паромов. – Пора и домой собираться. Может, сегодня удастся пораньше придти. А то чуть ли каждый день около 24 часов… И выслушивай упреки жены».

Собрал со стола и рассовал по ящикам бумаги, укомплектовал протоколами папку, чтобы с утра быть во всеоружии. Аккуратной стопочкой сложил на уголке стола немногочисленные книги: УК, УПК, Справочник участкового и недавно принятый Кодекс об административных правонарушениях РСФСР, для краткости называемый КоАП. Хотя по аналогии с уголовным кодексом – УК, административный кодекс проще было бы называть АК. Может, боялись спутать с автоматом Калашникова, тоже АК. Неизвестно… Ну, КоАП, так КоАП…

Направился в кабинет Подушкина, чтобы по телевизору посмотреть конец программы «Время». Но в зале его перехватил знакомый по работе на заводе РТИ, некто Басов Михаил, только что вошедший в опорный пункт.

– Есть разговор… один на один… – заговорчески зашептал он, сопровождая шёпот мимикой лица и глаз.

Пришлось возвращаться в кабинет, так и не посмотрев информацию о событиях в мире.

– Что за таинственность? – спросил Басова, когда тот уселся на предложенный стул.

– Да, вот, два дня все раздумываю: рассказать, не рассказать…

Паромов за годы работы в органах привык ко всякому. Порой действительно с полезной информацией приходили, порой такую чушь несли, что уши вяли… Шизиков всегда хватало. Но служебный долг обязывал выслушивать каждого. Поэтому слушал, не перебивая.

– Сегодня решился, – продолжал меж тем Басов. – Вот к тебе пришел. Других милиционеров не знаю, и, вообще, правоохранительные органы не долюбливаю… Еще со сталинских времен… Уж извини…

Он посмотрел на Паромова, словно еще раз решая: говорить или не говорить. А если говорить, то, что? и как?

Старший участковый вел себя спокойно. Большой заинтересованности не высказывал ни мимикой лица, ни на словах. Однако давал понять собеседнику, что готов выслушать его до конца.

– Я и говорю, что кроме тебя, других знакомых сотрудников милиции не имею. И это хоть и не по твоей линии, насколько я понимаю, это дело ОБХСС, но о тебе я слышал от рабочих завода, как о порядочном человеке и принципиальном милиционере, поэтому хочу доверить тебе одну тайну. Думаю, что меня ты не выдашь…

Паромова заинтриговало такое необычное вступление, но он терпеливо, со спокойной, доброжелательной миной на лице ждал продолжения. И Басов продолжил:

– Если помнишь, то я работаю слесарем в пятом цехе. Приходится дежурить по ночам. И вот ночью, дня два тому назад, я случайно увидел, что на пустыре, недалеко от цеха номер пять, какие-то люди, что-то закапывают. Там и так свалка для разных отходов… И свозят туда и сваливают все, что не попадя. Всякий хлам. Обычно делается это днем… А тут ночью… Да как-то, воровато, тайком. Меня это насторожило. Но я и виду не подаю, что вижу. Притих, притаился в своем закутке, чтобы не спугнуть. Молча наблюдаю. А дело уже к утру идет. Дождался, когда эти копатели ушли, обождал рассвета, лопату в руки – и туда…

Басов прервал свою речь и уперся взглядом в Паромова, словно желая убедиться в эффекте сказанного. Тот молчал. Не торопил, не понукал.

– И что, ты думаешь, я откопал?

Старший участковый лишь пожал плечами.

– Мясо! – выпалил Басов.

Вскочил со стула, приоткрыл дверь и выглянул, словно убеждался: не подслушивает ли кто. Но все были заняты своей работой, и никакого дела им до прихода к старшему участковому очередного посетителя не было.

– Обыкновенное мясо! – Возвратился он на свое место. – И, как мне кажется, много… Видел свинину и говядину. Может, еще что есть… Но брехать не буду, так как глубоко не копал. Видел, что видел…

– Какое мясо? – опешил Паромов.

Он мог, что угодно ожидать в конце повествования Басова: ворованную продукцию, какую-нибудь технику, труп человека, наконец… Только не мясо.

– Вот то-то и оно, что обыкновенное мясо. Свежее. Даже замороженное. Пригодное к употреблению, если специально не зараженное чем-либо, – стал уже фантазировать Басов. – Вот в этом вся закавыка и вся необычность! Если бы пропавшее, с запашком, с тухлятинкой – было бы понятно… а то отличнейшее мясо закопали. Непонятно!

Я не стукач. Я в лагерях при отце всех народов товарище Сталине, Иосифе Вассарионовиче, отсидел и ни на кого ни разу не стукнул. – Наконец-то признался он о своей давнишней судимости. – А тут интересно: два дня лежит – и хоть бы хны… никто не дергается, не чешется… Вот и пришел к тебе. Интересно же: отчего и почему?

– Да, задали вы задачу, – улыбнулся невесело Паромов. – Удружил, как говорится…

– Вот и решайте, – собрался уходить Басов. – Вы – власть, вам и решать… Только обо мне, старике, ни гу-гу! А то за такой расклад и прибить могут. Мне и так немного осталось белый свет коптить… Я груз со своих старческих плеч на ваши молодые, полные сил, перевалил, и теперь дело вашей совести: давать дальнейший ход или не давать. Ну, будь здоров.

И ушел. Так же неожиданно, как неожиданно пришел. А Паромов, опершись подбородком на ладонь левой руки, задумался, мысленно «пережевывая» полученную необычную информацию, и о личности добровольного информатора. Да, загадка…Впрочем, особенно задумываться было некогда. Надо было «закругляться» и отчаливать домой. Однако, дома тревожные мысли не оставили его в покое, и он сам не спал, ворочаясь с боку на бок, и мешал спать супруге.

– Да угомонись ты, наконец, – ворчала сонно та, даже не открывая глаз, – спи и помни, что утро вечера мудренее. Все разрешится само собой. Не забивай голову разными мыслями. На это день целый имеется. Спи!

«Хорошо ей бурчать: «Спи!», – размышлял Паромов. – Я и сам бы рад заснуть, отключиться от всех хлопот, забот, от всех запросов и заявлений, от жалоб и оперативной информации, но натура проклятая, сна не дает. Вот тебе и спи…»

Заснул под утро. И встал с головной болью.

Но боль болью, а работа работой. Поспешил в ванную комнату – побриться и умыться. Холодная вода несколько освежила тело и притупила боль в голове. Вместо с чашкой чая проглотил пару таблеток «цитромона». Они довершили остальное: боль отпустила. Быстро оделся и полетел на работу…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В РОВД

Человек слова и дела. Различать их не менее важно, чем то, кто друг тебе самому, а кто – твоему положению. Плохо, когда в делах неплох, да в речах нехорош; но куда хуже, когда неплох в речах, да в делах нехорош.

Б. Грасиан

1

Прибыв в отдел, первым делом настрочил спецдонесение – и руководству на доклад. Сначала Озерову Валентину Яковлевичу – непосредственному начальнику. Пусть и у него башка «распухнет», не все же смешки…

– Чудно! – засмеялся тот, ознакомившись с сообщением. – Что-то не верится в этот бред… Впрочем, дуй к Москалеву Валентину Андриановичу, начальнику ОБХСС. Это по его епархии…

– Всякое повидал на своем веку, – не менее Озерова удивился Москалев, дымя «беломориной», – а такого еще не встречал. Надо думать: не кроется ли тут какой подвох, ек-макарек…

– Смысл… подвоха?

– Не знаю. Но очень уж необычно… Возьми пока свою писанину и пойдем к начальнику отдела. – Он отдал Паромову листок с текстом, загасил окурок беломорины о край пепельницы и встал из-за стола. – Пойдем вдвоем. Мало ли чего: одна голова – хорошо, но двум меньше достанется. Хи-хи-хи! Да, меньше достанется… – переделал он на свой лад известную поговорку. – Или ты иначе считаешь? – Заглянул хитровато в глаза Паромову.

– Я лишь докладываю по инстанции… – нейтрально ответил старший участковый.

– Вижу, Минаевская школа! – со скрытым удовлетворением сказал Москалев. – И своего добиваешься, и на рожон не прешь. Кстати, как там, мой друг Минаев? Забегает ли по старой памяти в опорный? Или из своего ОВО носа никуда не показывает? Это же надо: бросил оперативную работу и прибился к костыльной команде! – В голосе неудовлетворительные нотки и сетование на судьбу товарища. – Впрочем, там ему с его больным желудком работать будет полегче: сутки на пульте управления отдежурил – и двое отдыхай! Прописанные врачами процедуры выполняй…

«Костыльной» или инвалидной командой сотрудники РОВД между собой величали своих коллег из отдела вневедомственной охраны, вольнонаемные сторожа которой в большинстве своем были пенсионеры, уже «подружившиеся» с палочкой или костыликом. Отсюда и «костыльная» команда.

– Редко, но заходит… Проведывает…

С какими-то бумагами, постучавшись, заскочил в кабинет капитан милиции и его заместитель Руднев Николай Ильич, ведущий спортсмен и ведущий специалист не только отделения, но и Промышленного отдела милиции в целом, которому поручались самые запутанные и хитроумные дела экономической направленности.

Ему было давно за тридцать пять, но возраст никаким образом не сказывался на его физических данных. Среднего роста, сухощавый, жилистый и легкий на ногу. Он не ходил, а пружинисто скользил по отделу. Порой, вкрадчиво и бесшумно, как дикий кот, а иногда вальяжно, с грацией уссурийского тигра.

Однажды участковый инспектор милиции Сидоров Владимир Иванович, этот русский богатырь с косой саженью в плечах и чуть ли не двухметровым ростом, имея заблуждения на счет физических данных Руднева, затеял с ним борьбу. И чуть ли не осрамился… Не только не положил обэхеэсника на лопатки, но сам еле вырвался из цепких и жилистых рук последнего. Так, что после этого случая желающих помериться силой с Рудневым в отделе поубавилось. Впрочем, он этим не бравировал.

Внешними манерами заместитель начальника ОБХСС чем-то напоминал Озерова Валентина Яковлевича: та же шустрость в движениях, та же улыбчивость в глазах с некоторой хитринкой. Был ли он таким же Дон Жуаном, как и Озеров, оставалось тайной. Умел хранить амурные секреты хитрющий опер. Ох, умел!

А манеру вести беседу Руднев, возможно, даже незаметно для себя, перенял у своего начальника Москалева Валентина Андриановича. Та же вкрадчивость в голосе и обволакивающая сеть слов, без лишней эмоциональности и тональности. Конечно, до такого мастерства и совершенства, которыми обладал Москалев, овладевший способностями гипнотизера убаюкивать и усыплять собеседника своей речью, ткавший словесную паутину незаметно и неотвратимо, Рудневу было еще далеко. Однако…

– Товарищ майор, разрешите…

– Николай Ильич, чуть позже зайдите… – отозвался Москалев. – Сейчас некогда: к начальнику отдела идем… Да вот еще что: передай лейтенанту Машошину, чтобы никуда не уходил. Возможно, понадобится.

Лейтенант милиции Машошин Валерий Федорович был молодой сотрудник, работавший в Промышленном РОВД не больше года. Однако он, имея уже солидный возраст, уже был заметен своей скрупулезностью в работе и дружелюбным отношением ко всем сотрудникам отдела милиции. А Москалева и Руднева, возможно, боготворил, стремясь достичь такого же мастерства, каким располагали они.

Бытует избитое мнение, что молодых сотрудников ни «старички», ни руководители длительное время не замечают, во внимание не берут, автоматически загружая их по самое горло работой. Однако, это мнение совсем ошибочно. Истиной остается то, что в милиции, как и везде в советском обществе, всегда больше нагружают на того, кто тянет. Вот это верно! А что же касается молодых сотрудников, то тут песня иная. Да, молодых не балуют, тепличных условий не создают, и загружают по полной мере. Без какого-либо снисхождения на возраст и неопытность, чтобы со временем «загрузка» из количественной перешла в качественную. И наблюдают: как тянет? И видят. И оценивают.

Так было и с Машошиным. Увидели, что парень старается, не скулит, за спины более опытных товарищей не прячется, в санчасти не отлеживается, как некоторые его сверстники, и поручили ответственный участок: оперативное курирование Курского завода резиновых технических изделий. В целях обеспечения высокого уровня сохранности социалистической собственности на орденоносном заводе. И это кроме всей прочей работы. А это, скажу вам, не просто работа с десятитысячным коллективом, не просто работа с ведущим заводом страны, это политика. А политика, как известно, дело тонкое.

– Тоньше комариного носа, – хитровато усмехался в таких случаях майор Москалев. – Тоньше!

И вот такая тонкая работа была доверена именно Машошину.

Так, что не спроста начальник ОБХСС сказал своему заместителю, чтобы Машошин никуда не отлучался. Как старый и опытный лис, нутром почувствовал, что дело закрутится. Завяжется.

2

– Ну, что там у вас? – оторвался Михаил Егорович Воробьев от стопки бумаг, когда старший участковый и начальник ОБХСС, постучавшись и получив разрешение, вошли в кабинет начальника отдела. – Если с чем-то незначительным, то зайдите попозже. Своих хлопот невпроворот. Если серьезное и не терпящее отлагательства, то докладывайте.

Он по очереди окинул взглядом вошедших, словно решая, с кого начать.

– Давайте вы, товарищ Москалев, а то Паромов со своей эмоциональностью начнет тут резину тянуть да сопли жевать. А у нас не резиновый завод. Тянуть нечего. Факты и только факты.

– Товарищ полковник, – начал слегка озадаченный прозорливостью начальника отдела Москалев, – речь действительно пойдет о заводе РТИ, правда, не о резине, а о мясе…

– Что? Что? – словно не расслышав, переспросил Воробьев. – Какое еще мясо? – Он насупился: пришли, мол, с пустяками, лишь от дел отрывают. – Если речь пойдет о расхищении мясопродуктов путем их недовлажения в порции, то занимались бы сами такими пустяками. Или спорите о приоритетах? Не смогли разделить ваши обязанности? – В голосе сплошное раздражение. – То зря сюда пришли. Вы же оба знаете наш принцип работы: сначала дело! И не имеет значение, порознь вы его будете делать или сообща… Потом уж разбор полетов: кого наградить, а кого наказать. Ясно?

Наступила возможность и ответить на поставленный вопрос и продолжить основной доклад дела, из-за которого и пришли. Перебивать начальника милиции было недопустимо, считалось сверхнаглостью и бесцеремонностью. Такого Воробьев не позволял никому из своих подчиненных. Но вопрос был задан и ждал ответа.

– Дело вовсе не о недовлажениях в столовых завода, – мягко, как только умел один он, начал Москалев, – речь идет о тоннах говядины и свинины, как утверждает Паромов, закопанных на свалке мусора на территории завода РТИ… Вот, секретное сообщение об этом факте… – показал он лист с писаниной Паромова.

Воробьев, несмотря на овладевшее им раздражение, старался слушать внимательно. Поэтому услышанное удивило его своей необычностью: как можно закопать в землю тонны мяса? Непонятно.

– Я не ослышался? Точно закопано? – В голосе начальника мгновенная перемена: пропало раздражение и возник интерес. – Дайте-ка мне… – потребовал он у Москалева листок со спецсообщением. – Интересно, интересно! Да вы не стойте, присаживайтесь поближе.

Начальник ОБХСС и старший участковый, которые до этого момента, как вошли в кабинет начальника и стали перед массивным столом, так и продолжали стоять. Без приглашения не сядешь. Поступило приглашение – и присели на стулья у приставного столика. Напротив начальника, который внимательно читал сообщение добровольного информатора.

– Почему засекречено? – окончив чтение, спросил у Паромова. – Может, с ним мне побеседовать?

– Человек не желает огласки.

– Что-то уж слишком накручено, перекручено… Валентин Андрианович, ты как мыслишь?

– Чудно! – сделал тот ударение на второй слог. – Вот и пришли к вам и стар, и мал… – не удержался Москалев от маленькой шутки, подразумевая под старым семя, а под малым Паромова. – Требуется посоветоваться, чтобы потом в «Крокодил», в рубрику «нарочно не придумаешь» не попасть и не стать посмешищем всему городу.

– Вы, Паромов, когда получили эту информацию?

– Вчера… поздно вечером.

– С кем-либо, естественно, кроме нас двоих, обсуждали?

– Докладывал, как полагается, Озерову Валентину Яковлевичу… по инстанции. Больше никому.

– Хорошо. Как вы считаете, источнику можно доверять? Не вздумал ли он пошутить над нами?

– Думаю, что информация его соответствует реальности. Какой смысл этому человеку подставлять меня, врать или же фантазировать? Смысла не вижу. Тут возможно, на мой взгляд, лишь одно: он сказал мне меньше того, что знает.

– Почему так считаете?

– Да знал я его по работе на заводе, еще до службы моей в милиции. Мужик он, на мой взгляд, малообщительный, но всегда старался приглядеть за другими, словно приценивался: каков человек. Так, что за два дня, он многое пронюхал и много знает… Но вряд ли скажет больше того, что уже сказал. Я слышал, что он был осужден при Сталине за что-то… еще малолеткой. Не от него: сам он на эту тему не распространялся, а от кого-то из рабочих… Впрочем, вчера он вскользь упомянул о своей судимости. Проговорился, когда про мясо рассказывал. Возможно, с тех пор у него стойкая неприязнь не только к милиции, но и ко всем правоохранительным структурам. И еще мне кажется… – Паромов замолчал, явно раздумывая, стоит ли делиться своими соображениями, почти не относящимися к делу.

– Продолжайте, продолжайте, – почувствовав сомнения подчиненного, «подтолкнул» легонько начальник отдела старшего участкового к продолжению беседы.

– Сомневаюсь, стоит ли делиться только своими соображениями… к месту ли они в данной ситуации…

– Тут теперь «каждое лыко – в строку». – Поговоркой напомнил Воробьев, что любая информация, даже малая, играет существенную роль. Решение принимать-то ему, Воробьеву, а не Паромову и не Москалеву.

– Информатор – человек выгоды, – вынужден был поделиться своими соображениями старший участковый. – Он бы не упустил случая поживиться, воспользоваться в личных целях вдруг нечаянно негаданно свалившимся богатством. Зная его натуру, могу предположить, что он бы потихоньку перетаскал кем-то похищенное и спрятанное к себе. Но тут мясо! Необычно много… и замороженное. А, вдруг, отравленное? Поэтому пользоваться им боится, но и не желает, чтобы этим пользовались другие люди. Вот и сдал. К сожалению, только мясо… О людях, спрятавших это мясо, ни слова не сказал.

– Вполне возможно и обоснованно, – высказался наконец-то Москалев, до этого лишь наблюдавший за диалогом начальника отдела и старшего участкового. – Теперь необходимо решить, что делать и как…

– С возбуждением уголовного дела спешить, конечно, не будем, – рассудил Воробьев, – это было бы действительно смешно: возбудить дело только на основе секретной информации. А вот провести качественную и полную проверку – это необходимо. Причем, без раскачки, без разминки, без огласки и утечки каких-либо деталей и долей этой информации. И в сжатые сроки. Считаю, что дня два-три вполне хватит.

– Хватит, – согласился Москалев.

А Михаил Егорович уже загорелся предстоящей работой и уже планировал, кому, где и как действовать.

– Общее руководство операцией, Валентин Андрианович, за вами. Оперативные силы на первом этапе тоже ваши.

– Есть!

– Охрана объекта, Паромов, за участковыми с вашего общественного пункта охраны правопорядка. Проинструктируйте их сами, чтобы соблюдали режим секретности. Охрана места происшествия негласная и круглосуточная. Детали решите сами. Можете подключить самых надежных внештатных сотрудников милиции. Освобождение от работы на это время я им организую. Их проинформировать в той мере, в которой будет необходимость. Проинструктировать и предупредить о недопустимости даже малейшего разглашения полученных сведений по этому делу.

– Есть!

– Валентин Андрианович, – переключился Воробьев опять на Москалева, – кто из ваших курирует завод РТИ?

– Лейтенант Машошин.

– Это тот самый: из молодых, но способных?

– Он самый.

– Парень толковый… не подведет. Однако и вы дремать не вздумайте: подсказывайте, контролируйте.

– Товарищ полковник!.. – начал было с ноткой обиды в голосе Москалев.

– Что, «товарищ полковник», – прервал его Воробьев. – И на старуху бывает поруха… – добавил он мягче. – Раз ввязались в эту авантюру, то надо ухо держать востро. Слабины не давать ни себе, ни другим.

– Ясно.

– А раз ясно, то пока Паромов и участковые будут негласно охранять эту свалку на территории завода, Машошин осторожненько, чтобы не спугнуть раньше времени, пусть прощупает заведующего мясным складом, откуда могло быть похищено и закопано в землю мясо. Ведь больше ему, – имелось ввиду мясо, – взяться неоткуда?

– Верно, больше неоткуда. – Согласились Москалев и Паромов. – Только со склада. Даже в столовые завозят со склада.

– И заведующего всеми столовыми, – продолжал начальник отдела, – еврейчика с жуликоватой фамилией… забыл, будь она неладна…

Он искренне огорчился, что подзабыл фамилию начальника производства всех столовых на территории завода РТИ, которого, может быть, и видел раза два, не больше.

– Шельмован, – подсказал Москалев, знавший не только по фамилиям, но и по именам, чуть ли не всех мало-мальски известных руководителей предприятий, организаций и торговых точек на территории Промышленного района города Курска. – Шельмован Иосиф Самуилович.

– Вот-вот, шельма, она и есть шельма, только мужского рода: Шельмован… – улыбнулся Воробьев. – Кстати, у вас там имеются оперативные… подходы? – взглянув на Паромова, не имевшего такого допуска секретности, чтобы с ним можно было открыто обсуждать эту тему, – скомкал он вопрос перед Москалевым.

– Кое-что имеется… – уклончиво ответил начальник ОБХСС. – Если возникнет необходимость, то… расширим наши возможности.

– У меня на заводе, кроме внештатников, имеется парочка доверенных лиц, – заикнулся было старший участковый о своих оперативных возможностях. Мол, и мы тоже не пальцем деланы, тоже кое-что имеем и кое-что умеем… – Может, их подключим?

– Нет! – сразу же отказался Москалев.

– Нет, нет! – Оборвал инициативу Паромова и Воробьев. – Как-нибудь, без ваших обойдемся. Верно, товарищ майор?

– Верно!

– Раз верно, то за работу. Я в общем виде план набросал, остальное за вами. И как говорится, в тесном взаимодействии всех служб и подразделений. Забирай Паромова к себе, подключай своих орлов, кого считаешь нужным, и Бог вам в помощь! А я своими делами займусь.

Воробьев бросил взгляд на большие массивные настенные часы, находившиеся в его кабинете, наложил свою резолюцию на спецсообщении и передал его Москалеву на исполнение.

– Да, время вы отобрали у меня столько, что и сам не ожидал. Но вы обязательно держите меня в курсе всех событий по этому делу. Заинтриговало, честное слово.

Прошло чуть более получаса, как Москалев и Паромов пришли в кабинет начальника. И теперь они уходили, но не просто с листком исписанной бумаги, с которым пришли, а с планом действий, в основу которого в некую секретную папку ляжет этот листок. И заскрипит, закрутится колесо милицейской бюрократической машины, все более и более набирая обороты. И когда обороты будут набраны в полную силу, то эту машину уже никому не остановить. Даже самому начальнику отдела, давшему ход этой машине.

3

– Ну, что, братцы кролики, – начал Москалев, когда в его кабинете собрались приглашенные им сотрудники ОБХСС и Паромов, – обменяемся мнениями.

Он обвел всех взглядом.

– Итак, что мы имеем? – прозвучал риторический вопрос.

– Во-первых, не проверенную секретную информацию, которая требует немедленной и глубокой проверки. Для чего предлагаю сегодня же ночью скрытно Паромову и Машошину проникнуть на территорию завода, произвести раскопки свалки и добыть образцы мяса. Кроме того, постараться хотя бы примерно установить объем закопанного мяса.

Легендой прикрытия присутствия сотрудников милиции в ночное время на территории охраняемого ВОХРом объекта должен послужить внеплановый, но вполне привычный рейд милиции по предупреждению мелкого хищения из цехов и бытовок. Такие рейды мы время от времени проводим, и они настороженности и подозрений ни у кого не вызовут.

А о том, что будет проводиться подобный рейд на территории завода, небольшая «утечка» информации не повредит. Наоборот, послужит отвлекающим фактором основной операции. Вопрос с «утечкой» возьмет на себя… – Москалев обвел всех своими прищуренными глазами, – да сам же Машошин. Сумеешь?

– Постараюсь.

– Ты не постарайся, ты сумей! Да так поднеси, чтобы я сам в реальность этого поверил. А постараться смогут и другие, которые в ОБХСС не работают.

Во-вторых, – после небольшой паузы продолжил начальник ОБХСС, – если у нас будут достаточные основания считать информацию верной, то еще актуальней становится вопрос негласной охраны закопанного мяса. И как это лучше сделать? – задал он вновь риторический вопрос и сам же ответил: – Начальник отдела предлагает охранять круглосуточно. И это понятно. Сложность в другом: как это сделать тайно, незаметно для окружающих, в том числе и для тех лиц, которые с какой-то целью это мясо закопали, и которые, конечно же, интересуются обстановкой вокруг своего схрона. Верно?

– Верно. – Кивнули головами, соглашаясь с Москалевым, остальные участники совещания.

– А раз верно, то будем думать, как оптимально и с меньшими потерями выполнить эту задачу.

– Да пусть вохровцы сами и охраняют, – вмешался Руднев. – Хотя бы в дневное время… Не зря же им зарплату платят, на самом деле. Только надо использовать их втёмную. А, вот, как это сделать, необходимо всем подумать.

– Правильно. Пусть вохровцы днем постерегут, а мы, участковые, по очереди, в ночное время, – поддержал его Паромов. – А чтобы не было скучно, внештатных сотрудников, самых проверенных подключим.

– Согласен. – Вновь перенял инициативу Москалев. – Всех вохровцев вводить в курс дела мы, конечно же, не будем. И им, и нам это ни к чему. Достаточно, я считаю, одного, но главного, – улыбнулся Валентин Андрианович, – начальника ВОХР, Клебанова. Он хоть и ходит под директором завода, но мой хороший знакомый, поэтому не в службу, а в дружбу приглядит за нужным местом в дневное время. А ты, брат Паромов, уж в ночное время охрану организуй.

– Организуем. И оперативное прикрытие для маскировки этой задачи, надеюсь, придумаем. Лишь бы дело склеилось.

– Хорошо, будем считать, что этим покончено… – костантировал Москалев, считая первые два вопроса решенными. – Теперь переходим к более сложной задаче: определить возможный круг подозреваемых, чтобы потом их крепко опекать.

– Взять под «колпак», – как любил повторять при случае старина Мюллер из известного кинофильма. – Вклинил в рассуждения начальника свою реплику Руднев.

– Ну, колпак не колпак, а опека с нашей стороны должна быть крепкой, – согласился Москалев. – Мы, находясь у начальника отдела, предположили, что фигурантами нашего дела могут быть заведующий складом и заведующий производством столовых Шельмован Иосиф Самуилович. Кто такой заведующий мясным складом, я не знаю, а о господине Шельмоване наслышан кое-чего.

– А я знаю и завскладом Ивченко Наину Петровну, и директора производства Шельмована. Да-да, директора, – увидев скептические улыбки слушавших, разъяснил Машошин. – Шельмована иначе, как «товарищ директор», работники столовых и не зовут, не величают. Для них он выше директора завода Хованского.

– Товарищ лейтенант, – подчеркнуто назвав Машошина «товарищем лейтенентом», прервал его Москалев, – нам лирика не нужна. Есть ли у вас что-либо конкретное?

– Немного… – сконфузился оперативник, – я же специально не готовился.

– Не дрейфь, выкладывай, что имеешь, – поддержал товарища Руднев Николай Ильич.

– Ну, Ивченко Наина Петровна, работает давно. Ей лет под сорок. – Стал по памяти докладывать Машошин. – Возможно, разведена, так как есть данные о том, что она является любовницей Шельмована. Впрочем, я у их ног со свечкой не стоял… Что еще мне о ней известно? – задал он сам себе вопрос и тут же ответил: – Проживает в районе Парковой, в государственной квартире. Имеет взрослую дочь… – Он помолчал. – Кажется, все. Теперь о Шельмоване. Ему за сорок пять. Не судим. Женат второй раз. Детям от первого брака помогает. И с учебой в институтах, и с работой. И с жилплощадью. Все живут в отдельных квартирах. Имеет автомобиль «Волгу» серого цвета. Со всеми руководителями завода в хороших отношениях, но с заместителем директора по быту, товарищем Шандыбой дружит. И не просто дружит сам по себе, а дружат семьями…

– Вот-вот, – вновь вмешался Москалев, и сделал это как-то, по-кошачьи, мягко, – прошу обратить внимание на последний факт, на эту дружескую связь… Вы же, Валерий Федорович, продолжайте, а то все стеснялись, все жались, что информации никакой не имеете… Оказывается, имеете. Пока, правда, не много, но имеете…

– Вроде бы все, товарищ майор, – окрыленный поддержкой начальника, стал закругляться оперативник. – Живет сейчас где-то в центре города, но точного адреса пока не знаю.

– Это пустяки, – встрял к неудовольствию начальника ОБХСС Паромов. – Звонок в КАБ, и адрес в кармане.