Текст книги "Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Данил Корецкий

Соавторы: Анатолий Кузнецов,Николай Коротеев,Лазарь Карелин,Теодор Гладков,Аркадий Ваксберг,Лев Корнешов,Лев Квин,Иван Кононенко,Вениамин Дмитриев,Владимир Масян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 178 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ
МЯСНОЙ СЮРПРИЗ ВО ВРЕМЯ СУББОТНИКА

Самое лучшее из всех доказательств есть опыт.

Ф. Бэкон

1

Ночь с пятницы на субботу участковый инспектор Сидоров и приданные ему силы провели на территории завода без происшествий. Их без всяких препон впустили на территорию, не мешали ходить по территории или греться в помещениях цехов. И участковому даже было неинтересно, что так просто и обыденно прошла ночь.

Несмотря на то, что была суббота, а еще правильней будет сказать, что именно потому, что была суббота, и не просто суббота, а субботник, с самого раннего утра на завод стал прибывать народ. Но это обстоятельство Сидорова и его товарищей по большому счету особо не касалось. Подумаешь, вышли люди на свои рабочие места или территорию вокруг цехов стали прибирать. Что ж тут такого? Привычное дело. Каждый год в апреле месяце по два, а то и по три раза проводятся субботники или воскресники. Очищают люди и себя, и свои рабочие места от всякого мусора и хлама, скопившегося за долгие месяцы зимы. Готовятся к встрече майских праздников.

Отзвонившись в последний раз дежурному и сообщив ему, что обстановка нормальная, участковый инспектор Промышленного РОВД старший лейтенант милиции Сидоров Владимир Иванович уже готов был покинуть негласно охраняемый объект. Весело насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик, в предчувствии скорого отдыха в чистой постельке после принятия душа, двинулся неспеша во главе своего маленького отряда в сторону центральной проходной. Но вдруг увидел, что прямо у него на глазах на свалку вкатывает, урча мотором и громыхая траками, трактор-бульдозер с огромной лопатой. И начинает нагартывать всякий хлам на то место, где было закопано мясо.

Иголочкой кольнула в висках, и участковый понял, что не видать ему сегодня теплого душа и свежей простынки, как своих ушей.

– Куда! – заревел он во всю мощь своих лёгких и, путаясь в полах шинели, побежал на злосчастную свалку. – Стоять, мать твою! – орал он на бегу, стараясь перекричать гул мотора. – Куда прешь?!!

Рядом с ним бежали оперуполномоченный ОБХСС Машошин и внештатные сотрудники с открытыми в крике ртами. Махали руками, делая знаки трактористу остановиться. Но тот, то ли не слышал и не видел, то ли не обращал внимания на все эти жестикуляции и крики.

Наконец участковому удалось забежать перед трактором, и криком, и жестами рук остановить его. Не глуша мотор, из кабины вылез в испачканной маслами и соляркой спецовке пожилой тракторист.

– В чем дело, начальник? – задал он вопрос, подойдя к Сидорову, запыхавшемуся после стремительного бега. – Мне дали команду тут все выровнять, чтобы людям глаза не мозолить мусором.

– Я тебе покажу: мусором! – наконец-то отдышался участковый. – Ты почему не остановился сразу, когда тебе кричали «Стой!»?

– Вы уж извините за слово, – стал оправдываться тракторист, поняв свою оплошность: «мусором», «мусорами» отдельные малосознательные граждане в обидной форме величали милиционеров, – и поверьте, я не слышал вашего крика. В кабине трактора сам себя не слышишь. Не то чтобы кого-то со стороны услышать.

– Надо уши по утрам мыть, – буркнул Сидоров и добавил строго: – На свалке никаких работ не производить. Понятно?

– Понятно. Только мне был дан наряд тут работать, поэтому я своему начальству доложу, что вы мне запрещаете.

– Докладывай. Но все равно никаких работ тут не будет без разрешения милиции.

Машошин и внештатные сотрудники молча наблюдали за диалогом участкового и тракториста. Когда одновременно много народу говорит и задают кучу вопросов – толку мало, одна сумятица.

Казалось, обстановка разрядилась и инцидент исчерпывался. Но не тут-то было. Вдруг, словно чертик из табакерки, откуда-то появился заместитель директора по быту Шандыба. И не один, а со свитой из пяти человек.

– Чего стоим? – сходу набросился он на тракториста. – Солярку в пустой след жжем. Немедленно в трактор и за работу.

Поддерживая его, угрожающе загудела свита.

– Да я … Да вот … – стал бессвязно и суматошно оправдываться тракторист. – Участковый запрещает. – Наконец-то удалось ему более толково объяснить причину простоя.

– Я кому сказал! – повысил голос, чуть ли не до визга, заместитель директора. – В трактор – и за работу!

– Но участковый…

– На заводе кто для тебя начальник: я, в должности заместителя директора, или какой-то милиционер? Еще неизвестно как, на каком основании он сюда попал и чем тут занимается на нашем заводе… – орал Шандыба, запрокидывая кверху голову, так как был мал ростом, и напирая всем своим телом на тракториста.

Участкового, одетого в форменную одежду, участкового, которого он знал в лицо, Шандыба словно не замечал. Точнее сказать, демонстративно не замечал. Не поздоровался. Даже не спросил, что он тут делает, в столь ранний час.

Сидоров молчал, как и молчали его товарищи, наблюдая за действиями заместителя директора. Однако лицо участкового вновь приобретало красновато-багровый цвет, как совсем недавно от стремительного бега. Только на этот раз от закипавшего внутри него гнева.

Сдерживая себя, он шепнул одному из внештатных сотрудников, чтобы тот отправлялся в отдел милиции и сообщил о новом повороте событий.

– Начальник отдела и начальник ОБХСС в курсе всего. На них и выходи. Вижу, нам тут придется повоевать…

И тот полетел к проходной.

– Здравия желаю, товарищ Шандыба, – задыхаясь от ярости, но, придерживаясь официальной необходимости, начал Сидоров, резко вскинув руку под козырек, – разрешите представиться: участковый инспектор, старший лейтенант милиции Сидоров. А то смотрю, вы все вдруг, разом, меня забыли и не узнали, хотя и я у вас в высоких кабинетах, и вы у нас в опорном пункте, не раз бывали. Но в жизни всякое случается. Даже полная амнезия бывает. Правда, достаточно редко…

Вы тут кричите на тракториста. А он ни при чем. Это я запретил ему работать именно на этой свалке. В любом другом месте – пожалуйста! Возражений нет. Но не на свалке.

Однако Шандыба никакого внимания на слова участкового не обратил. По-прежнему продолжал делать вид, что участкового в упор не видит. И подгонял тракториста начать работу.

Тот, подчинясь Шандыбе, – куда денешься: деньги-то платят на заводе, а не в милиции, – вновь забрался в кабину и взялся за рычаги управления.

Монотонно тарахтевший на холостом ходу трактор враз ожил, громко стрельнул из своей выхлопной трубы черным облаком и медленно покатил к ближайшей куче хлама.

– Стоять! Кому говорю? – Забежал Сидоров вновь перед трактором.

– Работать! Иначе будешь уволен! – Кричал со своей стороны заместитель директора.

– Слушай, что тебе заместитель директора говорит, – вразнобой, но с угрозой в голосе кричали, поддерживая своего хозяина, из Шандыбинской свиты.

Трактор то двигался на полметра, постреливая в небо черным дымом, то вновь, сердито рыча мотором, останавливался. В зависимости от того, кто кричал громче и грознее: участковый Сидоров или заместитель директора Шандыба.

Бедный тракторист оказался, сам, не желая того, между наковальней и молотом. С одной стороны был заместитель директора завода, которому он, как работник завода, был обязан подчиняться, и подчинялся. С другой – сотрудник милиции, пусть не инспектор ГАИ, пусть участковый, но тоже имеющий право требовать, приказывать, отстранять и задерживать в административном порядке за злостное неповиновение.

Потому-то трактор и метался: то вперед, то назад!

Понемногу стал собираться народ: чего сдуру работать, чистить, подметать, если можно бесплатный концерт посмотреть!

– Я – представитель власти, и приказываю работы на свалке прекратить! – горячился Сидоров, глядя сверху вниз на низкорослого Шандыбу.

– А я – заместитель директора завода. И я тут распоряжаюсь! И действую по указанию директора и по утвержденному плану проведения субботника. – Брызгал слюной, играя на публику, Шандыба. – А вы, лейтенант, – умышленно, чтобы сильней поиздеваться над участковым, разжаловал он Сидорова из старших лейтенантов, – еще ответите за срыв политического мероприятия! Еще как ответите.

И вновь трактористу:

– Чего встал? Работай, кому сказано! Или будешь сегодня же уволен!

– «Черт бы вас всех побрал, таких-разэтаких!.. Бог ваших мам любил! – выругался про себя тракторист, и бросил руки на рычаги. – Будем придерживаться приказов заводского начальства. Оно ближе и роднее. Да и полученный в качестве премии за эту работу на свалке «полтинник» надо отрабатывать».

Трактор дико взревел и тронулся в сторону Сидорова, успевшего забежать перед ним.

– Стоять! – закричал участковый, пытаясь перекричать гул мотора и лязг гусениц. – Стоять!

Но трактор не останавливался и, хоть медленно, но неудержимо, накатывался на Сидорова.

– Стоять, мать твою! – вновь заорал участковый. И, видя, что тракторист и не думает останавливать тяжелую машину, добавил: – Стой! Буду стрелять!

Рука участкового уже автоматически, действуя помимо его воли и сознания, подгоняемая инстинктом самосохранения, лихорадочно рванула из кобуры пистолет.

Но Шандыба кричал, подбадривая зашуганного тракториста:

– Не бойся! Он не стрельнет. Не имеет права! И с пути уйдет! Делай дело!

Собравшаяся толпа рабочих, позабыв про субботник, откровенно поддерживала заместителя директора из чувства пролетарской солидарности и общей недоброжелательности к слугам правопорядка.

– Да гоните его в шею! Ишь, раскомандовался тут, мент проклятый! На поселке от них житья нет – и тут командуют! – Неслись провокационные крики.

В толпе рабочих находились всякие, в том числе и те, кто не всегда был в ладах с законом, кому не раз приходилось сталкиваться с участковым за скандалы в семье или мелкое хулиганство в общественном месте, на улицах поселка резинщиков. И такие люди, как правило, плохо воспитанные, мало образованные, но самые горлопанистые и крикливые. Обычно человек думает прежде, что сказать и как сказать, а потом уж говорит. А эти сначала кричат, а думать… думать, порой, и не собираются.

Атмосфера накалялась.

Трактор напирал.

И выстрел бабахнул, перекрыв и крик Шандыбы, и шум толпы, и гул трактора.

Сидоров пальнул в воздух, выполняя неписаную милицейскую заповедь: «Не обнажай без нужды ствол, а если обнажил, то стреляй!»

Заглох, остановившись в полуметре от Сидорова, трактор. Притихла толпа. Попятился назад Шандыба.

– Пристрелю любого, кто попытается тронуть меня! – кричал, надрывая голосовые связки и размахивая пистолетом, участковый. – Не сдвинусь с места! И не дам жуликам торжествовать над законом!

И был в этот момент Сидоров картинно хорош, как Макар Нагульнов из кинофильма «Поднятая целина». Тот, правда, был с огромным «наганом», а Сидоров всего лишь с маленьким «ПМ», скрывавшемся в его здоровенной ручище.

– Дружище, – шепнул Машошин внештатнику, – в толпе много порядочных ребят, членов ДНД. Надо с ними поработать, склонить толпу на нашу сторону. Объяснить, что тут пытаются похищенное у рабочих мясо закопать. Действуем! Теперь уже не до секретности. Вон, какая каша заваривается!

И пока Шандыба грозил Сидорову всеми карами, а тот в ответ кричал, что он представитель закона и не потерпит глумления над законом, в толпе шла работа. И все громче и громче стало звучать слово «мясо», сначала с оттенком недоверия, недоумения, а потом тревожно и озлобленно.

– Если не верите – копните! – заверял Машошин очередного скептика. – Пока закопано неглубоко. Всего лишь на штык, на глубину лопаты. А они, – кивок головы в сторону Шандыбы, – пытаются спрятать подальше, закопать поглубже, чтобы никто их воровство не обнаружил!

– А что, мужики, проверим, – загорелся идеей проверки кто-то из рабочих. – Инструмент при нас. Рукам не привыкать работать.

– Проверим! Проверим! – поддержали многие. – Тут дело явно не чисто…

Вмиг появились лопаты, ломы. Не прошло и десяти минут – и первая свиная тушка откопана. У рабочих руки мозолистые, привычные к грубому труду, не то, что у милиционеров, которые часа два в позапрошлую ночь тут ковырялись. Да и место Машошин им указал точное, чтобы не блуждали в «потемках», наугад.

2

Возле трактора еще «напрягается» Шандыба, и спорит с ним, по-прежнему, размахивая пистолетом Сидоров, но обстановка-то уже совсем другая. Хоть и угрюмая, но другая. В другую сторону обращен теперь гнев рабочих. И уже не Сидоров требует от тракториста, чтобы тот покинул трактор, а пожилой рабочий.

– Выметайся из кабины, да поживее, пока тебя ломиком вдоль хребтины не перепоясали! – глуховато говорит он, но все слышат, в том числе и заместитель директора.

– Да кто ты такой, чтоб тут командовать? – багровеет Шандыба.

– Его Величество рабочий класс! – Спокойный и уверенный в своей правоте ответ.

– Да я! Да ты! Да…

– Не надо. Пуганые! Ты о себе лучше подумай…

– Чего это он пугает? – раздаются голоса рабочих. – Не пугай, а лучше взгляни, как мясо в земле гноите! Рабочий класс свежего куска лишаете! Да за такие дела, – гудела уже толпа, та самая толпа, которая всего лишь несколько минут назад была на стороне Шандыбы, – не только по морде бьют, но и к стенке ставят!

– Владимир Иванович, – сразу же «узнали» многие Сидорова, словно память в одно мгновение воротилась к ним, – арестовывайте его. – И показывают на заместителя директора. – А то мы не вытерпим и по-свойски разберемся…

– Товарищи, товарищи! Я тут ни при чем! – струхнул Шандыба. – Я приказ директора выполнял… Всего лишь приказ! И ни сном, ни духом не знал о закопанном мясе.

– Мы и с директором разберемся: какие такие приказы он давал! – нашлись горячие головы.

Свита Шандыбы как-то незаметно рассосалась куда-то. Только что были – и, вдруг, не стало! И тот один оказался в кольце разгневанных рабочих. Теперь сотрудникам милиции пришлось защищать заместителя директора от самосуда.

– Товарищи! Товарищи! Соблюдаем порядок! Соблюдаем закон! – вновь орал Сидоров.

Правда, пистолет уже спрятал. От греха подальше. Палка и то раз в году стреляет…

3

И тут поперло начальство. Всех рангов и ото всех ведомств города и области. Два заместителя начальника УВД Курского облисполкома, прокурор района, заместитель прокурора области. Все в форменной одежде. С большущими «шайбами» на погонах и в петлицах. Заместитель председателя райисполкома и секретарь райкома партии. Эти в гражданском платье, но держатся солидно, по-генеральски. Еще двое в гражданском одеянии, обособленно от остальных начальников, однако с профессиональной уверенностью людей, привыкших отдавать команды.

– Комитетчики. – Перемигнулись Сидоров и Машошин. – Они самые…

Вся эта команда, за исключением, пожалуй, прокурора района, слетелась, чтобы разорвать «зарвавшегося» мента, поднявшего стрельбу и сорвавшего важнейшее экономическое и политическое мероприятие. Именно так «сигналили» им руководители завода. И теперь они не знали, что делать, видя выкопанные из земли замороженные туши свинины и настрой рабочих, уже сотнями стоявших на территории свалки. Впрочем, некоторые ретивые УВДэшные начальники попытались удалить Сидорова с объекта.

– Большое спасибо, товарищ старший лейтенант, за службу. И можете быть свободны. Мы теперь сами тут разберемся. Вы, по-видимому, очень устали… Наверное, ночь не спали?..

– Да, не спал. И устал так, что больше некуда… – отвечал Сидоров. – Но уходить до следующей смены не буду. Сменят – уйду.

– Да мы тебя сменяем, чудак человек! – по-свойски похлопал один из заместителей начальника УВД по плечу участкового. – Иди, отдыхай.

– Товарищ полковник! – официально обратился Сидоров. – Не вы меня сюда ставили и не вам меня отсюда снимать! Вот приедет Воробьев Михаил Егорович… он и снимет с поста.

Эх, плохо знали большие начальники братана. Если Сидоров во что упирался, то не было силы, чтобы его свернуть с этого пути.

– Ну, как знаешь! – зло сказал полковник – Смотри не пожалей потом… – И оставил Сидорова в покое.

Скорее всего, в расчете на то, что с начальником отдела милиции проще все вопросы решить, чем с сопливым и упертым подчиненным. Возможно, так, а, возможно, иначе рассуждал подхалимистый полковник и ему подобные, но как бы там ни было, от Сидорова отстали.

Подошел директор завода Хованский. Шумевшая толпа при его появлении притихла. Но не заискивающе, а настороженно. Как, мол, поведет себя… Хованский поздоровался со всеми, кроме участкового, которого прекрасно знал, и с которым до этого дня не раз здоровался за руку.

«Ну и черт с тобой, – не очень-то расстроился этому демаршу Сидоров, – нам детей не крестить!»

Однако Хованский Александр Васильевич быстро сориентировался в ситуации, поняв, что его заместитель морочит ему голову. Да куда деваться – не сдавать же друга на самом деле: на одном предприятии работают, из одного стакана коньяк хлещут, семьями дружат. Отозвал Шандыбу в сторону и что-то зло и коротко сказал, потом, сославшись на неотложные дела, ушел в заводоуправление.

А Шандыба после его ухода, словно с ума сошел: почти на таясь, в открытую, предлагал и милицейским, и прокурорским чинам деньги – откровенную взятку. Начал торг с десяти тысяч и дошел до пятидесяти. Только чтобы делу с мясом не был дан ход.

– Мы сами тут всех виновных накажем! Сами во всем разберемся! – заверял он очередного чиновника.

Тем было стыдно и неудобно друг перед другом, и они пятились от Шандыбы, как от чумного. А прокурор района прямо заявил, что если Шандыба еще хоть раз подойдет к нему со своим мерзким предложением, то он, прокурор, отдаст команду сотрудникам милиции его задержать и посадить в камеру, как опасного для общества элемента!

Чуть позже всех прибыл к месту событий и начальник отдела Воробьев Михаил Егорович с группой милиционеров. И все начальнички, как грачи, галдя и крича, набросились на него: давай, мол, информируй, вводи в курс дел. Только прокурор района, криво улыбаясь происходящему, остался в стороне. Он и так уже был проинформирован, и что-то, подобное происходящему, предполагал.

4

Воробьеву приходилось туго. Примерно, как Подушкину днем раньше, но уже на несколько порядков выше и сложнее.

– Да понимаешь ли ты, Михаил Егорович, что не только завод, но и вся область прогремит на Союз?!. Никто нам спасибо за это не скажет… – наезжали крутые парни из УВД.

– Или тебе честь района и области не дорога? – поддерживали милицейских чинуш райисполкомовские и райкомовские. – Разве нельзя это дело как-нибудь более тише уладить?.. Мы сами во всем скрупулезно разберемся и сами всех виновных накажем со всей строгостью советских законов. Или ты и нам не веришь? – напирали они.

Напирали дружно, уверенно, как незадолго до этого трактор на участкового Сидорова.

– Мне моя честь дорога! – отвечал на это Воробьев. – И буду действовать в соответствии с законом. Ни больше, ни меньше…

Старый милиционер, участник Великой Отечественной войны, не раз побывавший в различных переделках, держался, беря всю полноту ответственности на себя. Отбиваясь от руководителей, дал команду подчиненным доставить необходимую технику и приняться за раскопки свалки.

Не прошло и часа, как экскаватор и пара самосвалов были пригнаны. Добровольных рабочих рук нашлось больше, чем требовалось. И работа закипела.

– Возбуждаю уголовное дело, – увидев горы откопанного из земли мяса, заявил заместитель прокурора области. – И немедленно. По факту. А вести дело будет областная прокуратура.

Он подозвал Воробьева.

– Сейчас сюда подъедут следователи областной прокуратуры… по телефону вызваны, – пояснил он, – а вы, Михаил Егорович, окажите им всестороннюю помощь и материалами, и сотрудниками.

– Хорошо.

А заместитель областного прокурора, наконец-то сориентировавшись в происходящем, уже шептал Воробьеву, что необходимо прямо сегодня, не медля ни минуты, провести обыски и задержания подозреваемых.

– Они вам известны?

– Возможно, не все, но известны…

– Тем лучше! Санкционирую лично. И обыска, и задержания с последующим взятием под стражу. Думаю, что штаб свой разместим у вас в отделе. Место найдется? – пошутил он.

– Найдется. И место. И люди.

На том и порешили.

Услышав, что заместитель прокурора области дал команду на возбуждение уголовного дела и уже вызвал группу следователей областной прокуратуры, поспешили покинуть поле битвы работники Промышленного райкома и райисполкома, чиновники из УВД. Попытался было под шумок улизнуть и заместитель директора Шандыба, но его довольно властно остановил участковый Сидоров, приказав оставаться на месте преступления до конца осмотра, так как он может еще понадобиться следователям для дачи показаний.

– Да я что?.. – завилял тот хвостом.

– И я ничего! – усмехнулся Сидоров. – Но закон того требует…

Уехал на своей старенькой «Волге» прокурор района Кутумов. Даже очень довольный тем обстоятельством, что ни ему, ни его подчиненным не доведется расследовать такое тухлое дело.

«Жить бы спокойно не дали, пока бы шло расследование! Задергали бы звонками да вопросами! А так, спасибо Василию Сергеевичу, – имея в виду заместителя областного прокурора, – от сей участи избавлены», – размышлял он, расслабившись на заднем сиденье и механически посматривая в проносившиеся мимо автомобиля железобетонные столбы системы ночного освещения дороги и трамвайной линии.

Потихоньку разошлись рабочие: время субботника оканчивалось, а на мясо уже все вдоволь напялились. И души свои в крике и ругани всех начальников отвели. Так, что делать им тут было уже нечего.

Субботник, если и не был сорван, то скомкан был полностью.

На свалке, а точнее, на месте происшествия остались только сотрудники Промышленного РОВД, приехавшие следователи облпрокуратуры и их эксперты-криминалисты с портативной кинокамерой, понятые, да подсобные рабочие, помогавшие сотрудникам милиции грузить в автомашины выкапываемое мясо. Рабочих выделил директор завода по требованию заместителя прокурора области.

Оперативно-следственная бригада заработала. И уже к вечеру были задержаны в порядке статьи 122 УПК РСФСР по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями 92 и 98 УК РСФСР Шельмован и Ивченко. А также были одновременно проведены обыска по месту жительства и по месту работы этих подозреваемых. Заместитель прокурора области слово сдержал и лично санкционировал эти документы.

В целях соблюдения секретности и оперативности, запечатанные пакеты с прокурорскими постановлениями об обысках и аресте имущества были одновременно розданы сотрудникам милиции с указанием немедленного проведения данных следственных мероприятий. И тут же были исполнены. Без обычной волокиты и тягомотины.

«Умеем, когда захотим! – осмысливал этот феномен Паромов. – И бумаги во время оформили, и люди враз нашлись».

Тяжелая и неповоротливая машина правопорядка набрала обороты, и теперь ее было уже не остановить. А находившиеся в напряжении несколько последних дней участковые и опера ОБХСС чуть-чуть передохнули.

Но кто знает, как долго продлится этот передых?

5

– Больше двенадцати тонн отличнейшего мяса откопали, – рассказывал участковым и внештатным сотрудникам на следующий день в опорном пункте Сидоров Владимир Иванович, которому пришлось пробыть на раскопках свалки чуть ли не до вечера.

– Интересно, – сказал Астахов, – выстрелил бы ты, брат, в Шандыбу или в тракториста, если бы тракторист, выполняя команду Шандыбы, продолжал на тракторе катить на тебя?

– Выстрелил бы, – без какого-либо пафоса ответил Сидоров. – Я уже готовился стрелять. Даже решил, что первая пуля трактористу, а вторая Шандыбе. Это сейчас весело вспоминать. А тогда действительно страшно было: стальная махина на тебе прет и прет! Слава Богу, нервы выдержали, а то бы теперь не простым рапортом о списании израсходованного патрона отделался, а в прокуратуре отписывался сутками, доказывая, что я не дурак, а дурак – не я! Это не у Галкиной кошек и собак отстреливать! За это и то прокуратура таскает. А тут дело было бы похлеще!

– И то верно, – рассудил Астахов. – Хорошо то, что хорошо кончается. Хотя, на мой взгляд, применение оружия в данной ситуации было бы правомерно. Ты был при исполнении. Твоей жизни угрожала реальная опасность. – Рассуждал Михаил Иванович, вроде бы сам с собой, но в то же время, как бы и предлагая товарищам дискуссию на тему правомерности применения табельного оружия. – Ведь уже были прецеденты. Хоты бы случай с постовым Кутузовым, помните, возле женского общежития РТИ?

– Ну, ты сравнил, Михаил Иванович! – вмешался Паромов, выезжавший на место происшествия по данному факту и видевший и перепуганного до полусмерти постового, и еще теплый труп верзилы хулигана, которому пуля из «макарова» угодила в левую ноздрю и застряла где-то в черепной коробке. Отчего на теле убитого не было следов крови, и все прибывшие на место происшествия долго не могли понять: почему наступила смерть. Даже выдвинули версию, что от разрыва сердца в связи с испугом от близкого выстрела.

Не мог этого объяснить и Кутузов, которого одолевала нервная дрожь, и который, заикаясь, и клацая зубами, твердил, что стрелял напавшему на него хулигану в голову. Все домыслы и недоумения развеяло прибытие судебного эксперта Родионова Славы, обнаружившего входное отверстие пули в левой ноздре.

«Удивительный случай в моей практике, – сказал тогда Слава, – впервые встречается. Хотя история знает и не такое. Например, наш известный полководец Кутузов Михаил Илларионович дважды был ранен в один и тот же глаз, но при этом и жив остался… и французов победил».

На что прокурор Кутумов, услышавший эту сентенцию судебного эксперта, и зная фамилию постового, не без сарказма отметил, что хоть и через сто семьдесят лет, но Кутузов за свой выбитый глаз отомстил. Хоть и не сам лично, но в лице своего тезки. Что ни говори, с юмором был прокурор…

– Не тот случай. Там ночь, двое пьяных верзил, пытающихся не только отобрать оружие, но и задушить хиленького постового… – продолжил Паромов. – Да что там говорить… – не тот пример. Да и сколько потом таскали бедного Кутузова, помните?.. С полгода! Не меньше…

– Хорошо, – не сдавался Астахов, – а случай с оперуполномоченным ОУР Чаплыгиным, который кучу подростков навалил? Всю ночь потом трупы по больничному саду вокруг третьей поликлиники собирали. А те, которые были ранены и выжили, еще до сих пор в местах не столь отдаленных пребывают. Этот подходит?

– Не знаю. Я тогда еще не работал. Однако, на сколько мне известно, Чаплыгина из оперов перевели в другую службу. Кажется, в спецкомендатуре номер два… отрядным с химиками работает, – не унимался скептик Паромов.

– А Шандыбу я, хоть и на несколько минут, но все-таки упрятал в «аквариум», чтобы спесь с него согнать. Как шелковый после этого стал. Куда только его хамство и нахрапистость девались! – прекратил дискуссию Сидоров, внутренне радуясь, что у него обошлось без стрельбы на поражение, и что его обидчик не избежал наказания.

– Однако, Шандыбу не арестовали, как Шельмована и Ивченко, – прервал Сидорова Астахов. – Знать, не нашлось у следствия достаточных оснований считать его причастным к хищению мяса. Или те десятки тысяч сработали…

– Ну, это вряд ли! – сразу отверг предположение о взятке Сидоров. – Прокурорские – не те ребята, которые могут позариться на деньги! Что-то там другое…

Никто больше не стал развивать мысль: берут или не берут прокурорские. Сами не брали, и о других плохо не думали. Достаточно было того, что обыватели во всем работниках правоохранительных органов сплошь и рядом взяточников видели. Но то – обыватели!

– А там разве было хищение, а не умышленное уничтожение мяса? – вмешался присутствующий при беседе Ладыгин.

Как-никак, а он принимал активнейшее участие в этой операции и хотел знать подробности этого дела.

– Да все там было: и хищение, и уничтожение! – сказал в сердцах Сидоров. – Официальная версия такова, что Шельмован, используя свое влияние на Ивченко, принудил последнюю вступить с ним в сговор с целью их личного обогащения путем махинаций с мясом.

– Вон оно как…

– Для этого Ивченко, ежедневно не додавая мясо столовым, и тем самым, похищая его, за несколько месяцев создавала излишки мяса на своем складе-холодильнике. Они уже собирались похищенное вывезти и продать, но вдруг прошел слух о неплановой ревизии. Перетрусили. И чтобы скрыть следы своей преступной деятельности, несколько дней назад, в ночное время вывезли излишки и закопали на свалке. Вот такова официальная версия. Это я слышал от следователей облпрокуратуры. А как там было на самом деле, кто знает…

– Машошин мне что-то подобное рассказал, – вновь вступил в разговор Паромов. – Он включен в оперативно-следственную группу по данному делу. И, несмотря на тайну следствия, следаки кое-чем делятся с ним, а он – со мной. Как-никак, а информацию про мясо подбросил я, и он это знает и помнит…

Старший участковый сделал небольшую паузу.

– Кстати, об информации и информаторах, – ухмыльнулся Сидоров. – Ты так и не сказал, откуда у тебя взялась эта информация? Кто шепнул? А? Давай, колись, старшой, дело-то уже прошлое…

– Я же не спрашиваю, кто тебе что шепчет, хотя и не раз замечал, как ты шептался то с Варюхой-горюхой, то с ее сестрами, длинноногими красавицами… – пошутил Паромов, одновременно намекая на любовные шашни братана.

– Эти, – засмеялись присутствующие, – уж точно нашепчут! Ха-ха-ха!

Вопрос с информатором был закрыт сам собой. Даже Сидоров, задавший его, ухмыльнувшись шутке старшего участкового, примолк. Секретными вещами в милиции не шутили. Назвать имя информатора было равносильно тому, как взять из сейфа его личное дело и обнародовать через средства массовой информации.

А старший участковый меж тем продолжил прерванный монолог:

– От Машошина я также узнал, что Шельмован все старается взять на себя и выгородить Ивченко… И пока молчит про других соучастников. Даже тех лиц, которые помогали рыть ямы на свалке, перевозить мясо, закапывать его, не сдает. Говорит, что все делал один. Врет, конечно… Где одному справиться с таким объемом. Вон, ты, Сидоров, на двух тяжелых автомашинах еле перевез на мясокомбинат для хранения и экспертизы! Полдня на это угрохал. И не один, а с кучей помощников. Верно?

– Верно!

– А он пытается убедить всех, что сделал один и за одну ночь. Тут даже слепому видно, что врет.

– Конечно же, врет! – резюмировал Астахов. – И это понятно: организованная преступная группа ему совсем ни к чему. А так, лет пять схлопочет, возможно, парочку из них и отсидит, а затем или под амнистию попадет или на «УДО» уйдет. С Ивченко – еще проще. Немного перетрусится в СИЗО и получит условное осуждение: как-никак – женщина, детки-малолетки на руках, безупречная прежняя репутация, да и подчиненная Шельмовану – вынуждена была пойти на преступление под его нажимом. – Астахов оглядел присутствующих. – Или кто с моими выводами не согласен?