355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Розов » День Астарты » Текст книги (страница 78)
День Астарты
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 04:04

Текст книги "День Астарты"


Автор книги: Александр Розов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 86 страниц)

– Сделка явно кривая, – заметил Лауа Нтай, – Откуда в Колумбии, даже теоретически, могут взяться эти компьютеры в таком количестве?

– Сделка и должна быть кривая до ужаса, в этом вся фишка, – ответил Кватро, – Давай рассмотрим скелет операции. Евроинвестбанк по соглашению с ЮНЕСКО, выдал ряд кредитов на компьютеризацию отсталых стран Азии и Африки. Псевдо-деньги через несколько промежуточных стадий пришли к дилеру – подставной мальтийской фирме, имеющей счет в банке Люксембург-Коммерс. Она подписала контракт на поставку компьютеров «Clip-Cat» с подставной колумбийской фирмой, которая принадлежит покойнику. Он погиб в кокаиновых разборках, а его ID используют. Там это принято.

– А кому принадлежит мальтийская фирма? – спросил Тигрис.

– 18-летней девушке, возможно – симпатичной, но понятия не имеющей ни о каком бизнесе. Мальтийский обычай: как ребенку исполнилось 18, так на него открывают множество фирм, и по секрету отдают фирмы всяким субъектам. Этим и живут.

Стрелок-инструктор Тигрис задумчиво почесал кончик носа.

– Извини, док, но я не врубился. Аккредитив же раскрывается продавцу, когда тот предъявит товар, готовый к передаче покупателю. Так в справочнике.

– Демон сидит в деталях, бро, – весело ответил Кватро, – Эти компьютеры предъявят эксперту банка – держателя аккредитива, и он подпишет, что видел их и сосчитал.

– Хэх… Он что, мечтает сесть в тюрьму?

– Нет, бро. Он ничем не рискует. Есть там компьютеры, или нет, банк все равно не отправит эти 300 миллионов в Колумбию. Банк примет копии бумаг на раскрытие аккредитива и пообещает платеж против оригиналов этих бумаг. Вы… Вернее, злые рэкетиры… Как и обещано, отпустите домой троих «гостей». Но, по предъявлении оригиналов бумаг, возникнет проблема: Европейский финансовый контроль запретит проводить этот платеж, о чем Люксембург-Коммерс вас, с прискорбием, уведомит.

– Хэх… И он запретил бы, даже будь все полтора миллиона «Clip-Cat» в наличии?

Кватро Чинкл вновь улыбнулся и энергично кивнул.

– Совершенно верно! Я же объяснял про защиту системы от банкротства! Ясно, что в Колумбии эти деньги сразу вышли бы в материальный оборот, а этого никак нельзя допускать, если речь идет о значительных суммах.

– Хитрые твари, – констатировала Шейла Бритт.

– Хитрые, – согласился он, – Но они не хитрее нас с вами. Мы заставим их жевать их собственный хвост, про который они забыли. Европейский финансовый контроль не успеет отреагировать, когда гренландская полиция арестует эти 300 миллионов USD прямо на аккредитиве, как деньги, отмытые для заведомо-криминальной операции. Согласно «Общеевропейской конвенции о контроле за банковскими транзакциями», гренландцы просто обязаны будут это сделать. Поскольку эта сумма учтена на счету Гренландского филиала банка Люксембург-Коммерс, она окажется в компетенции властей Гренландии. Соответственно, когда гренландский суд установит, что у этих псевдо-денег нет легального владельца, сумма будет списана в бюджет Гренландии.

– А как их полиция узнает вперед всех? – спросила Шейла.

Лауа Нтай молча выразительно развел руками.

– …Joder! – произнесла девушка, – Это я затупила… Понятно. Нет вопросов.

– Порадуемся за эту маленькую прекрасную страну, – добавил Нтай, – и немного посочувствуем нашим гостям-финансистам. Им не хватит всего нескольких часов неопределенности, чтобы получить желанный билет домой, и они отправятся на занимательную экскурсию по Социалистическому Тимору. И, кстати, все честно.

Кватро Чинкл подумал минуту и пожал плечами.

– Да, пожалуй. Но, с матросами, я полагаю, можно поступить более гуманно.

– Вероятно, да, – подтвердил обер-лейтенант, – С учетом сообщения матроса Брэма Земмаха, на мой взгляд, можно было бы ограничиться каторгой. Но, решает суд.

– Что за заявление? – поинтересовался Кватро.

– Видите ли, требовалось жестко психологически надавить на матросов, чтобы они безоговорочно сотрудничали с нами. Мы попросили сделать это Кайемао Хаамеа, поскольку у него подходящий имидж. Он отлично решил эту задачу, а побочным продуктом давления стало аудио-видео сообщение одного матроса к своей жене. В сообщении он подробно рассказывает о вербовке экипажей на туристические яхты, принадлежащие фирме «Emerald Voyage», а также о том, что входило в обязанности экипажей этих яхт во время VIP-туров. Я имею в виду манипуляции с рабынями.

– Гм… – произнес математик, – А почему он решил рассказать об этом своей жене?

– Это связано с необычными методами, которые применил сен Хаамеа.

– Гм… Он что, подсыпал матросам LSD в чай?

– Ничего такого, – ответил обер-лейтенант, – только словесное убеждение.

Математик собрался было спросить что-то еще, но в этот момент Шейла Бритт пронзительно свистнула и ткнула пальцем в анонс новостей на экране.

* * *

Galaxy Police Flog. Trolley 1001

03.04.24. Африканский кризис.

Архипелаг Чагос и атолл Диего-Гарсиа

Обострение на Коморских островах.

Блокада Транс-Экваториальной Лиги

Trolley-Jockey Элеа Флегг.

Aloha foa! Мы продолжаем катиться в тысяча первой тележке. Начнем с ситуации с архипелагом Чагос, где, после войны за свободу лемуров ай-ай, внезапно возникли туземцы с современным оружием, попросившие британскую базу ВМФ выйти вон.

Сейчас комиссия по урегулированию обсуждает вариант: международное признание страны туземцев (Терра-Илои) за их отказ от претензий на атолл Диего-Гарсиа, где британская база ВМФ. Грубо говоря, предлагается оставить все так, как оно само получилось на сегодняшний день. Кто где встал, там того и тапочки. Я думаю, что, согласно закону всемирной лени, на этом варианте все и сойдутся – так проще. По-любому, кого-то тут здорово облапошили. Но главное, никого не убили, и ни один симпатичный пушистый лемур ай-ай не пострадал. Остальное, в общем-то, фигня.

Теперь – об обстановке на Коморских островах. Президент Исламской Республики Коморские острова (ИРКО) Хосни Раджани, как уже сообщалось, 31 марта поставил французскую островную территорию Майотте перед альтернативой: добровольное включении в Исламскую Республику в течении суток, или война и оккупация.

Казалось бы, Майотте – жопа. Но не тут-то было. Проследим логику мпулуанского президента Адэ Нгакве, который показал себя в этой истории не только хорошим военным, но и хитрым дипломатом-интриганом. В ИРКО входят три острова. Это Большой Комор (северо-западный) и острова Ажуан и Мохели почти на пол-пути от Большого Комора до Майотте. Крупный Ажуан и маленький Мохели уже однажды отделились от Большого Комора в конце XX века, и попытались получить статус «заморской территории Франции», но… В начале XXI века, армия Большого Комора вместе с армией исламизированного Африканского Союза, вернули обоих в единое государство (сперва Мохели – угрозами, а потом Ажуан – военным вторжением).

Углубимся еще в историю и обнаружим, что первыми туземцами Ажуана были австронезийцы и полинезийцы. Какой сюрприз, а? Разумеется, за последующие пять веков, они в основном уже обращены в ислам, но для пропаганды сойдет и так.

В эмоциональной речи Адэ Нгакве говорит о благодарности к меганезийцам, и о происхождении меганезийцев от древних полинезийцев, а также о том, что помощь родичам друзей – это долг приличного человека. Он говорит о вторжении на Ажуан в конце первого десятилетия XXI века, как об исламской агрессии против этнически-полинезийского населения… Вообще-то, современные ажуанцы никогда в жизни не считали себя полинезийцами, и их сепаратизм был не из-за ислама, но политическая риторика требует жертв. Правда – это первая жертва войны… Нгакве говорит, что готовящаяся агрессия против Майотте есть продолжение военного распространения исламизма на Коморах, и напоминает о заслугах Франции перед прогрессом. Он без запинки перечисляет всех французских энциклопедистов эпохи Просвещения и по второму разу напоминает о благодарности – теперь уже к французам. А дальше он доказывает, что не зря три года учился по дистанционной программе в колледже экономической психологии и методов менеджмента Тувалу – Нукуфетау. Нгакве объявляет: у каждого человека и у каждого народа есть право на ошибку. Нам надо отнестись с пониманием к ошибочному религиозному выбору жителей Майотте, и защищать их, хотя среди них так много мусульман. Мы видим в них, прежде всего, французов, приверженцев свободы. Их ошибочный выбор не станет для нас поводом отказать им в защите от исламистов – врагов свободы, демократии и прогресса.

Все ждали: а что скажет Чоро Ндунти – президент Шонао, ближайший партнер Адэ Нгакве по военно-политической коалиции и известный мастер интриги? На этот раз, Ндунти превзошел сам себя. Он внезапно объявился на Майотте с элитным военным отрядом численностью около ста человек и с партией скорострельных ружей 12-го калибра для волонтеров самообороны. В порту Акоуа у северо-западной бухты, откуда всего 40 миль до острова Ажуан (входящего в ИРКО), на рыночной площади, он выдал короткую, грубую и крайне зажигательную речь, и спросил толпу: «Хочет ли народ, чтобы мы ушли, не оказав помощи?». Народ (понимая, что Акоуа, вероятно окажется первой целью вторжения с Ажуана), разумеется, крикнул, что не хочет, и стал быстро вооружаться подарками Ндунти. Полиция впала в ступор и не вмешивалась. Префекту Майотте, Пете Зингале, пришлось срочно приехать в Акоуа и выразить Чоро Ндунти благодарность. Ндунти ответил (цитирую): «Быть здесь – мой долг перед идеалами демократии. Нам с вами надо продержаться считанные дни. Президент Нгакве сейчас договорится с Мозамбиком о воздушном коридоре для бомберов, и на месте Морони (столицы ИРКО) останется груда развалин. Потом Ажуан и Мохели ассоциируются с Францией, по примеру Майотте, по воле их народов, а Большой Комор заберем мы, по обычаям войны»… Это шоу транслировали по французскому национальному TV.

Хосни Раджани, президент ИРКО моментально понял, что дело дрянь – коморские вооруженные силы из полутора тысяч балбесов со старыми автоматами ни фига не защитят от авиа-налета и десанта, и завопил «Help me!» на всю планету. Фаттах Абу-Джебрин наоборот, очень обрадовался. Он уже видит себя новым Ясиром Арафатом, собирающим с арабских нефтяных шейхов миллионы баксов на нужды партизанской войны моджахедов против неверных, захвативших страну. Выгодный бизнес, кстати.

Африканский союз и Лига арабских государств уже потребовали от ООН – санкций против Мпулу и Шонао, а от Танзании и Мозамбика – воздушной блокады «стран – агрессоров». Это уже камень в наш огород, foa! Мы получаем по воздушному мосту дешевый урановый концентрат, технический кварц, бериллий, литий и титан. Завтра Верховный суд заслушает проект правительства по действиям в данной ситуации.

* * *

…А, тем временем, круиз яхты «Golden Sun» по акватории Маврикия продолжался. Покинув остров Родригес, яхта совершила ночной переход до Гран-Маврикия, там задержалась на сутки и приняла на борт 5-килограммовый контейнер с охлажденной черной икрой (стоимостью 30 тысяч евро, с учетом доставки спецрейсом с Каспия). Снявшись с якоря, «Golden Sun» двинулась к следующему пункту круиза, островам Агалега, отдаленным более, чем на полтысячи миль от Гран-Маврикия. Этот переход должен был занять 5 суток. Затем планировалось несколько дней отдыха на Агалега, перед следующим переходом – уже на Сейшельские острова.

Капитан Бадмор, согласно легенде, продолжал «грипповать» (находиться в весьма длительном запое). Хозяева «Emerald Voyage», уже не сильно беспокоились по этому поводу. Старпом Корнелис, судя по отзывам VIP-пассажиров успешно справлялся с ролью командира яхты, а относительно Бадмора была достигнута договоренность с частной клиникой на Сейшелах, где выводили из запоев, без лишних вопросов, и не удивляясь глупостям, которые пациент может говорить в состоянии белой горячки.

6 марта, в первые сутки перехода «Golden Sun» с Гран-Маврикия на Агалега, пакет документов, нужных для честной закупки полутора миллионов несуществующих колумбийских мини-компьютеров за счет средств, выделенных ЮНЕСКО из фонда помощи недоразвитым афро-азиатских странам, был готов. Официальные лица без трепета поставили на нем свои согласующие подписи, и «процесс пошел».

Финальный аккорд должен была прозвучать 11 апреля (от невыносимого ужаса, плененные чиновники развили невиданную ранее скорость). Сотрудники INDEMI полагали, что Кватро Чинкл останется на Хат-Хат еще на несколько дней, чтобы дождаться эффектной кульминации, но математик, как оказалось, был не намерен отменять свой семинар на Фунафути-Тувалу, запланированный на 8 апреля…

06.04. Университетский инфо-канал Kimbi-wiew.

Тимор – Атауро – Хат-Хат.

Репортаж Пепе Кебо.

Aloha foa! Это я Пепе Кебо с плавучего атолла Хат-Хат! Сегодня возникла удачная возможность ненадолго поймать известного математика Кватро Чинкла. Он неделю провел на атолле Хат-Хат и в окрестностях, а завтра улетает домой на Киритимати. Поделишься впечатлениями, Кватро?

Кватро Чинкл: А как же. С чего начать? С Тимора, с Атауро или с Хат-Хат?

Пепе Кебо: А давай, в той последовательности, в которой ты их сейчас назвал.

Кватро Чинкл: ОК. Тимор для меня ассоциируется, в первую очередь – с таверной дядюшки Жосе в рыбацком порту Дили. Это потрясающе! Тунец фаршированный мидиями! Паштет из лангуста со специями! И, конечно, домашнее фруктовое вино. Дядюшка Жосе – замечательный человек. С ним просто приятно поговорить. Далее: Симона Сид. Страна, в правительстве которой есть такие зверски красивые молодые женщины – это перспективная страна! Но больше времени я общался с Ним Гоком и доктором Немо. Очень здравомыслящие люди, но у нас с ними разные убеждения.

Пепе Кебо: А как ты вообще относишься к коммунистической идее?

Кватро Чинкл: Смотря, что называть этим словом. Например, для дядюшки Жосе коммунизм в конкретной форме тиморского социализма, это отличная штука! Вот посмотри. Дядюшка Жосе не лишился своей таверны. Это трудовая собственность, которая разрешена. А «McDonalds» в центре Дили конфисковали, как буржуазную собственность, и передали Школе кибернетики имени Пол Пота. Дядюшку Жосе контролирует комиссар – на предмет социальной справедливости к работникам, но поскольку таверна почти семейная, там и так никого особо не эксплуатировали. При прошлом режиме был беспредел чиновников, бандитизм, и война – а новый режим покончил и с тем, и с другим, и с третьим. Ему хватило недели для реконструкции экономики после полуторадневной войны, а западная половина Тимора, казавшаяся вечным источником бандитизма и военной агрессии, превращена в пустыню. Оттуда бежали почти все жители. Есть только база ВМФ Индонезии в Купанге… А вот еще достижение нового режима – это перспективы для молодежи. Появилось несколько современных аграрно-технологичных и постиндустриальных предприятий, а 1 мая откроется инженерно-технический колледж современного океанийского образца. Тиморская молодежь засматривается НФ-фильмами. Прогресс стал их кредо. Их не смущает бедность, поскольку предметами первой необходимости новый режим всех обеспечивает, а динамика благосостояния – положительная. Неплохая картина, а?

Пепе Кебо: Значит, по-твоему, коммунизм – это классно?

Кватро Чинкл: Не торопись, Пепе. Я изложил дело с позиции vox populi, со стороны дядюшки Жосе, с позиции рыбаков и фермеров, посетителей его таверны, с позиции

Хомбре Ожо и Симоны Сид, представляющих этот социальный слой в правительстве. Такая позиция в экономическом смысле есть просто кооперативный постиндастриал социалистического типа. Не скажу, что это классно, но, в общем, неплохо. А теперь взглянем на ситуацию глазами Ним Гока, доктора Немо и Ройо Исо. Каждый из них оставил на родине – в Камбодже, на Филиппинах, в Перу – своих многочисленных сторонников, и несет этические обязательства перед ними. Социалистический Тимор победил в войне и получил импульс развития не без поддержки извне. Скоро придет время возвращать долги. Что, кстати, соответствует доктрине экспорта революции.

Пепе Кебо: Значит, грубо говоря, коммунизм – это разжигание войн в 3-м мире?

Кватро Чинкл: Ты опять торопишься. Я изложил субъективные точки зрения, но существует объективный политэкономический вектор. Он определяет все будущие области серьезных военных операций. И тиморская красная армия, так или иначе, развернется в направлении, заданном этим вектором. То же касается и гражданской экономики. Тиморское политбюро по объективным причинам будет проводить ту политику, которая позволит их стране занять подходящую нишу в региональном разделении труда внутри Большого Транс-Экваториального Конгломерата.

Пепе Кебо: Теперь у тебя выходит, что нет разницы, коммунизм или что-то другое.

Кватро Чинкл: В данном случае коммунизм сыграл роль пусковой катапульты для постиндастриала. Это важная роль, причем позитивная.

Пепе Кебо: И все-таки: что ты скажешь о самой коммунистической идее?

Кватро Чинкл: Давай сначала сформулируем саму идею. Если отвлечься от всяких финтифлюшек, то это замена мотива к труду. В до-коммунистическую эру мотив – утоление товарного голода. При коммунизме мотив – эмоциональная разрядка. Вот пример: секс. Пара людей совершает значительную работу, затрачивая объективно столько усилий, сколько при тяжелом физическом труде, и получает удовольствие от процесса, а не от какого-то материального результата. Подробнее об этом – в моей книжке: «Стратегия межзвездных улиток». Про секс там тоже есть.

Пепе Кебо (смеется): Теперь я ее точно прочту! А что ты скажешь про Атауро?

Кватро Чинкл: Атауро – это фронтир. Как американский Дикий Запад двести лет назад. Я вижу тот вопрос, который вертится у тебя на языке. Американский Дикий Запад за 30 лет расширился от Миссисипи до берегов Тихого океана, поглощая индейские земли. Куда двинется этот фронтир и чьи территории он поглотит? Аналогии неоднозначны… Хотя, мэр Хаамеа вполне соответствует образу шерифа из вестерна, а волонтеры самообороны Атауро – это такие ковбои, что и не снились Голливуду. В общем, на Атауро мне зверски понравилось, и я сюда еще приеду. Тем более, мы с шерифом… В смысле, с Кайемао Хаамеа, договорились по колледжу. В основном, я буду преподавать дистанционно – от Атауро до Киритимати почти 5000 миль, но, в общем, долететь не проблема.

Пепе Кебо: А как там твой дом на Киритимати?

Кватро Чинкл: Три дня назад, менеджер просигналил, что дом готов. Оказалось, что менеджер – не парень папуас, а девушка полька. Из Польши, которая на Балтийском заливе в Северо-Восточной Атлантике. И ее фамилия произносится «нОвак», а не «новАк». До сих пор я знал из поляков только Станислава Лема, основателя научно-технической футурологии. В смысле, знаю по книгам. Он умер до моего рождения.

Пепе Кебо: Поздравляю с готовностью дома… А что ты скажешь про Хат-Хат?

Кватро Чинкл: Это очень жесткий социально-психологический эксперимент над несколькими сотнями людей. Мы с тобой уже пару раз говорили на эту тему tet-a-tet, поэтому я не буду повторять некоторые вещи… Если кратко, то Хат-Хат это грубая попытка реставрировать естественное состояние человеческой психики у группы юниоров, от рождения до пубертата подвергавшихся дефективному воспитанию. В качестве метода реставрации выбрано погружение в социальную среду, в которой невозможно следовать дефективным стереотипам поведения. Известно, что если погрузить в такую среду взрослого индивида, воспитанного в фундаментально – христианской или мусульманской среде, то его психика разрушится. Он просто превратится в овощ. Эксперимент Хат-Хат установит, у какой доли подростков в пубертатный период психика еще достаточно пластична, чтобы выдержать полное разрушение фундамента и перестроиться на другом принципе… А все остальные превратятся в овощи. Это – цена эксперимента в гуманитарном исчислении. Если оценивать в цифрах, то овощем станет примерно каждый шестой. Я тебе излагал аргументы в пользу такой оценки, ты можешь их опубликовать, я не возражаю.

Пепе Кебо: Но у пяти шестых все будет ОК?

Кватро Чинкл: Хотелось бы на это надеяться. В любом случае, я не намерен терять контакт с двумя малавийскими мальчишками, которые живут в соседнем модуле, и которым я, в общем-то случайно, дал повод рассчитывать на некоторую поддержку. Короче говоря: я попался в ловушку Экзюпери.

Пепе Кебо: Ты в ответе за тех, кого приручил?

Кватро Чинкл: Да. Фактически, надо мной тоже поставили эксперимент. И этот эксперимент очень дорого обойдется авторам Хат-Хат. За мной не заржавеет.

Пепе Кебо: Ты потребуешь экстремальных санкций через суд?

Кватро Чинкл: Я еще не решил. Мне надо спокойно подумать и все взвесить.

Пепе Кебо: Понятно… Теперь, если не возражаешь, сделаем шаг назад. Ты говорил о дефективных стереотипах в системе, связанной с двумя конкретными религиями. Ты считаешь, что у этой дефективности религиозная основа?

Кватро Чинкл: Скорее, наоборот, у этих религий дефективная основа. Мы с тобой в прошлый раз говорили о телеологии. Помнишь: аксиома о неком человекообразном создателе Вселенной, цели которого должны приниматься верующим человеком, как определяющие и первоочередные. Мы в тот раз обсуждали влияние этой аксиомы на европейскую науку, но влияние на бытовую психику не менее деструктивно.

Пепе Кебо: Тут, я с тобой не соглашусь. У меня есть знакомые христиане, католики, отличные ребята. Мы бывали в самых разных ситуациях… Ну, ты понимаешь.

Кватро Чинкл: Католики были океанийские, а? Так, я не ошибся. Существует одно принципиальное отличие океанийского католицизма от европейского. И та и другая религия говорят о неком субъекте, создавшем Вселенную с гуманитарными целями. Однако, океанийский католицизм говорит, что эти цели неизвестны, и предлагает каждому человеку самому в них разобраться, исходя из интуиции и опыта общения с окружающими людьми. Европейский католицизм, напротив, утверждает, что цели известны и описаны, и что определенный круг лиц умеет их верно интерпретировать применительно к конкретным жизненным ситуациям. Нетрудно заметить, что в евро-католицизме, как и в евро-христианстве, и в исламе, фигура создателя Вселенной по существу эквивалентна тому самому кругу лиц – интерпретаторов.

Пепе Кебо: Эти интерпретаторы как-то очень похожи на оффи.

Кватро Чинкл: Это и есть оффи. В библейских религиях Старого света центральное божество сливается с правящим оффи-кланом. Это дает оффи-клану экономический выигрыш на неком отрезке истории. Апелляция к прямому приказу центрального божества заменяет оплату за труд, а, в предельном случае – вообще все социально-психологические мотивы. Предельный случай – это и есть религиозный терроризм. Верующий человек испытывает столь сильную потребность в мнимом одобрении со стороны центрального божества, что не может жить без знаков этого одобрения.

Пепе Кебо: …И не получая их длительное время, он превращается в овощ?

Кватро Чинкл: Вообще-то, он уже заранее овощ. Просто это не заметно, пока его действиями управляют извне потоком религиозно-интерпретированных сигналов.

Пепе Кебо: …Но если они уже заранее овощи, то эксперимент не выглядит таким жестким, как ты сказал в начале.

Кватро Чинкл: Нет, выглядит! Представь, что имеется сто кошек, из них двадцать плюшевые, а остальные – живые. И некий умник, чтобы отделить одних от других, начинает тыкать всех кошек иголками. В приличном обществе за это бьют морду.

Пепе Кебо: В общем, да. Я врубилась. И мы по уши в этом… Эксперименте. Так?

Кватро Чинкл: С этим не поспоришь.

Пепе Кебо: …Завтра ты улетишь домой, но еще приедешь на Хат-Хат, верно?

Кватро Чинкл: Я приеду и кое-что привезу. За вкус не ручаюсь, но горячо будет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю