Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 86 страниц)
68
Дата/Время: 16.03.24 года Хартии. Ранний вечер.
Место: Тимор. Провинция Оекуси – эксклав СРТЛ
Микеле Карпини ткнул единственную кнопку, имеющуюся на руле мини-трактора, и стрекотание движка смолкло. Машинка, похожая на трехколесный велосипед с очень толстыми пластиковыми шинами, остановилась в пяти шагах от широкой неглубокой борозды (пятой по счету), только что прорытой в глине.
– Хэнк! Включай насос, я крикну, когда хватит!
– Включаю! – донесся голос с противоположного края маленького поля.
Борозды постепенно начали заполняться мутноватой водой из дождевого резервуара. Вдоль них уже шли Инеш, Диогу и Атонсу, и сыпали на дно толченый известняк из ржавых ведер. Процедура посадки флореллы выполнялась уже в третьей деревне и молодые люди запомнили последовательность операций. Подсказок не требовалось.
Хон Кех невозмутимо стоял на пригорке в полсотне шагов от поля. Он был похож на монумент индокитайскому партизану. Низкорослый худощавый парень в мешковатой зеленой униформе, привычно держащий на плече штурмовую винтовку. Ему поручили охранять гражданских специалистов – он старательно охраняет. Все остальное его не касается. Старшим товарищам виднее, какие приказы отдавать.
Десяток взрослых местных жителей – фермеров с женами плюс дюжина деревенских детей следили за странными действиями агроинженера и его ассистентов с умеренным любопытством. Здесь не умели скрывать свои мысли, и их мнения читалось на лицах: «Вот ведь, странный дядька приехал. Вроде, трактором пользоваться умеет, значит, наверное, фермер, но в растениях ни черта не понимает. Выбрал самое бросовое поле: сплошная глина, вода плохо уходит, застаивается. Что тут будет нормально расти, тем более, если насыпать столько извести? Но, вроде бы, он знает, что делает. И, опять же: поле не личное, а кооперативное, если ничего не вырастет, то не так обидно…».
Полное изумление местной публики (с перешептыванием и негромкими возгласами) вызвал способ посева. Микеле двигался вдоль борозды с пластиковой банкой в руке, и через каждые десять шагов плюхал в воду комок зеленого желе.
– Кажется, эти ребята сейчас решат, что вы колдун, – предположил подошедший Хэнк.
– Гм… Не исключено. И что из этого следует?
– Черт его знает, – бывший третий помощник капитана пожал плечами, – все зависит от того, как здесь относятся к колдовству. Они же, вроде, католики.
– Католицизм – это вообще понятие растяжимое, а в деревне – особенно, – ответил ему Микеле, – Вы знаете, аграрное дело даже в Европе всегда было чуточку колдовством.
– Честно говоря, не знаю. Я – городской парень, всегда имел дело с техникой, а в этом бизнесе… – Хэнк кивнул в сторону зарослей кукурузы на фермерских полях, – … я ни черта не смыслю, будь то картошка, бананы или эти ваши водоросли.
Микеле подмигнул ему и бросил очередной зеленый комок в борозду.
– Агробиология, Хэнк, это та же техника. Считайте агрокультуру машиной, которая производит белки, жиры, углеводы и т. д. Ваш взгляд на это дело сразу изменится.
– Оно не похоже на машину, – заметил бывший третий помощник.
– А вы считаете, что машина обязана быть с шестеренками и поршнями? Что только прямые потомки благородного паровоза вправе претендовать на титул машины?
– Ну, не обязательно шестеренки, но что-то такое… Искусственное.
– Флорелла как раз искусственная, я же вам утром рассказывал.
Хэнк задумчиво проследил, как очередной комок плюхается в мутно-бурую воду и расползается тончайшими зелеными волосками, как будто растворяясь без остатка.
– Черт! Вы меня решили запутать, не так ли? Но есть четкий признак: искусственным называется то, что сделано человеческими руками.
– Кристалл процессора в ваших часах сделан руками? – поинтересовался Микеле.
– Нет, он как-то выращен… Не знаю деталей, я не спец по электронике.
– Выращен, – повторил агроинженер, – Но, тем не менее, считается машиной. На дворе XXI век, уважаемый капитан Худ. Другая эпоха. Массовую продукцию уже перестают делать руками. Это дорого, неэффективно, и просто скучно, согласитесь.
– С одной стороны, да, – начал Хэнк, – А с другой стороны… Посмотрите, Микеле, там какие-то нервные ребята приехали. Интуиция мне подсказывает, что они к нам. Я этих ребят видел в первой деревне, где мы свинячили… Пардон, экспериментировали.
Парень и девушка подкатили на старых велосипедах, на багажниках которых было привязано по пластиковому бидону, и немедленно собрали вокруг себя всех местных зрителей. Содержимое бидонов, очевидно, вызвало самый живой интерес. К моменту, когда Микеле и Хэнк подошли поближе, образец в виде горки желеобразной салатно-зеленой тины уже лежал на листе полиэтиленовой пленки, а фермеры экспрессивно обсуждали вопрос: можно трогать эту хрень руками, или лучше поостеречься.
– … Заросло этой вот штукой, – тараторила девушка, – Все борозды вот в такой каше.
– А наружу каша не вылезает? – поинтересовался кто-то.
– Пока, вроде нет, – ответил парень.
– Ну, тогда еще ничего…
– Я же вам сказал, – вмешался Микеле, – когда масса нарастет, часть надо пересадить в следующий водоем. Какие проблемы выкопать борозду, насыпать известняка и залить водой? Чего вы беспокоитесь, все идет, как положено.
– Да? – девушка всплеснула руками, – А дальше что? Этак, послезавтра у нас все поля придется перекопать бороздами для этой тины! А куда ее девать?
– А это я вам тоже объяснял. Флореллу можно есть в сыром виде, или варить ее, или жарить. Еще ее можно сушить, молоть и использовать, как кукурузную муку. На корм домашним животным и птице она тоже подходит. В чем проблема?
– Это можно есть? – ехидно спросила девушка, – Мистер, вы что, очки дома забыли?
Микеле улыбнулся, зачерпнул полную горсть тины, отжал ее в кулаке и попросил:
– Кто-нибудь принесите хлеб, уксус и соль.
– Вы что, собираетесь совершить суицид? – поинтересовался Хэнк.
– Нет, просто перекусить немного.
– Черт! Вы уверены, что это стоит делать?
– Вполне уверен, капитан, не беспокойтесь… Спасибо мэм, – последняя реплика была адресована даме, притащившей корзинку с кукурузными лепешками, пакетик соли и стеклянную бутылку с коричневатым домашним уксусом.
Зрители, с все возрастающим беспокойством наблюдали, как агроинженер аккуратно отрывает кусок лепешки, шлепает сверху отжатый комок изумрудно-зеленой тины, поливает уксусом, солит, заворачивает конвертиком, и…
– Пресвятая дева Мария, – пролепетала дама с корзинкой.
– По-моему, очень неплохо, – сообщил Микеле, продолжая жевать, – Между прочим, местный уксус отлично подходит к этому блюду. Вообще домашний винный уксус гораздо лучше, чем тот, что производится для массового рынка. Попробуйте, Хэнк.
– Э… – бывший третий помощник почесал в затылке, – … Вообще-то я в жизни много всякого пробовал… А на что это похоже? Я имею в виду, на вкус?
– Ну, как вам сказать… – Микеле откусил еще от своего конвертика, – … Есть некое сходство со спаржей. А также с китайским соевым мясом. И еще с шампиньонами.
– Ясно… Как там вы это делаете…?
Хэнк решительно оторвал кусок лепешки, запустил руку в бидон, выташил ком тины и, аккуратно отжал, после чего размазал по лепешке, изобразив нечто вроде бутерброда.
– Уксус и соль, – подсказал Микеле.
– Да, я чуть не забыл… Так… Ну, с нами королева и святой Патрик… М…м…м.
– Ну, как, капитан?
– М…м…м… Я бы сказал: похоже на домашний сыр со специями. Вообще-то я бы не отказался от глотка виски к этому… Гм… Блюду.
– Не знаю, как на счет виски, но самогонка здесь, наверное, есть. Кстати, из флореллы можно гнать самогон или топливный спирт. Она хорошо сбраживается.
– Надо же, какое полезное растение! Хэй! Молодые коммунисты! Хотите попробовать, каковы на вкус плоды агробиологического прогресса?
Инеш, Диогу и Атонсу нерешительно переглянулись. Было видно, что до сих пор они представляли себе плоды прогресса несколько иначе. По крайней мере, не как комья зеленой субстанции, выросшие за несколько часов в мутной известковой воде.
– Нормальная еда? – спросил Хон Кех, неслышно подойдя к Микеле.
– Нормальная, – предложил тот, – Попробуй.
Кхмер в точности повторил действия предыдущих экспериментаторов, невозмутимо прожевал получившийся конвертик, и сообщил:
– Да. Можно есть.
Сделав это емкое замечание, он так же невозмутимо вернулся на свой пост.
Среди фермеров тут же разгорелся спор. Одни утверждали, что если трое поели этой ерунды, и ничего не случилось, значит, она съедобна. Другие возражали им, что, во-первых, еще не так много времени прошло, а во-вторых, иностранцы и солдаты едят любую ерунду, и как-то переваривают, а что будет с нормальным человеком – это большой вопрос. Вот если бы кто-то из своих попробовал и выжил – тогда…
…Тогда Инеш осторожно сунула руку в бидон, извлекла порцию флореллы и стала тщательно отжимать воду.
– Ты, главное, на это не смотри, – подсказал Диогу, – Закрой глаза.
– Точно, – поддержал его Атонсу, – Я сейчас тебе сверну пирожок, а ты думай, что это булочка с домашним сыром.
– Уксусом не забудь полить, – педантично напомнил Диогу.
– Угу… Вот, уже полил… Кажется готово… Инеш, держи, главное глаза не открывай.
Девушка, еще сильнее зажмурившись, взяла «пирожок» и сделала первый укус – как мышка, пробующая зернышко сомнительного происхождения.
– Ну, как? – спросил Диогу.
– Уксуса многовато, а так, вроде, ничего, – ответила она, и вторично укусила пирожок.
Хэнк Худ громко похлопал в ладоши.
– Браво! Процесс пошел. А интересно: здесь меганезийские фунты принимаются, как платежное средство? В смысле, я бы купил виски, или хорошего самогона…
Фермеры с энтузиазмом подтвердили, что меганезийские фунты здесь в ходу, и что местный кукурузный самогон в сто раз лучше, чем фабричный австралийский виски, причем стоит втрое дешевле. Для друзей даже впятеро дешевле.
Хэнк Худ, 30 лет.
Если бы мне месяц назад сказали, что я буду безработным беженцем с замороженным банковским счетом и без гроша в кармане, к тому же, разыскиваемым за маоистский экстремизм, в зоне межрелигиозного конфликта на Тиморе – я бы плюнул в лицо тому предсказателю. А вот. Влип по самые уши. Правда, сейчас у меня есть работа, но, во-первых – временная, а во-вторых – мутная. Этот Микеле – такой же агробиолог, как я – шоколадный гномик. В смысле, агробиология, это (выражаясь языком индонезийских контрразведчиков, с которыми я вынужден был общаться две недели к ряду) «рабочее прикрытие». Чем Микеле тут занимается на самом деле – черт его знает. По-моему, он нахально собирает информацию о здешнем режиме, на глазах у охранника – красного кхмера. Тот (по глазам вижу) это понимает, но не препятствует – потому что Микеле представитель Атауро, а Атауро – это региональный лидер милитаризации. Им можно шпионить (попробуй, запрети – до вечера не доживешь).
Так что, Микеле выясняет, как тут проходила коллективизация и модернизация, кого обидели, а кого – наоборот, кого закрыли в трудовой лагерь, а кому подарили трактор, нравится ли фермерам красный кхмерский социализм или не очень. В двух других деревнях фермеры не особо болтали на эти темы, а тут, в Фатусуба у них развязались языки от самогона. Слушать интересно – вообще-то, имея некоторый опыт общения с красными кхмерами, я представлял себе их правление совсем иначе. Нет, конечно, я не думал, что они начнут здесь всех подряд расстреливать, взрывать, резать и закапывать живьем в землю, как в Брунее. Я себе представлял так: они всех загонят в трудовой лагерь, отберут всю собственность, вплоть до ложек и чашек, ну и так далее – читайте опусы про Пол Пота и его веселых друзей. Оказалось – черта с два. Они даже сделали коалиционное правительство – но, не с кем попало, а с другими маоистами – из Новой Народной Армией Филиппин, из перуанских ультралевых «Сандеро Луминосо» и из каких-то местных коммунистов.
Живут тут экстремально-бедно. Хижины из соломы, с удобствами во дворе и старыми бочками вместо водопровода. Транспорт – велосипед, или телега с лошадью. Одежда – хуже, чем на бесплатной раздаче у Армии Спасения. Но так здесь было и до красных. Тимор уже четверть века бессменный чемпион Азии по бедности. Что изменилось? Из рассказов (под самогон) следует, что в начале, красные кое-кого пограбили и кое-кого расстреляли – но без фанатизма, не так, как в Камбодже или в Брунее. Фермеров это вообще не коснулось. Их коснулось другое: заманивание в социалистические агро-кооперативы. Хочешь подключиться к электро-генератору, пользоваться трактором-комбайном, иметь дома TV и получать качественную медико-социальную помощь? Вступай в кооператив. Не хочешь – оставайся, как есть. Прямой открытый подкуп. Но силой никого туда не загоняют – а это уже цивилизованность, как мне кажется.
Публика (опять же под самогон) ругает власть. Мол, выдумали всякие новшества, и теперь приходится больше работать. Раньше не было смысла работать – придет кто-нибудь, и ограбит, а сейчас кхмерская полиция перестреляла грабителей, и смысл появился, но работать лень. А в кооперативе работать приходится, там такие правила. Людям обидно. Хочется, чтобы все даром – а фиг. Ясная психологическая картина.
Кто по-настоящему симпатизирует маоистской власти, так это молодежь. Всего за две недели красная коалиция организовала им спорт-клубы и локальный туризм – но это только на условиях записи в армейские, полицейские или трудовые отряды. Опять же, подкуп. В общем, понятно, на что пошло брунейское золото. На подкуп жителей и на закупку оружия для предстоящей со дня на день войны. Война – это единственное, что сильно пугает местных жителей. Только возникли какие-то перспективы, и снова все может рухнуть в глубокую жопу. Волонтеры и каторжники возводят заграждения из колючей проволоки, устраивают минные поля в пограничной полосе и ремонтируют форты, которые построили еще португальцы в XVIII веке.
Один из фортов – на холме, метрах в пятистах от нас. Пока мы болтаем и пьем самогон, мимо несколько раз проезжают грузовики (редкое явление в этой местности) и в форте начинается ленивая работа по установке привезенной техники. Война или не война, а быстро здесь работать не умеют, или не хотят, или и то и другое сразу. Форт, как особо важный объект, имеет топливозаправочную станцию – бочку на ножках и с краником. Очень кстати, т. к. топливо в баке старого «Виллиса», на котором мы путешествуем, на исходе. Хон Кех тыкает пальцем в свои наручные часы – пора ехать в Макасар. Нам с Микеле надо вернуться на Атауро до заката, а от Макасара до Атауро 80 миль морем. Верных полтора часа на нашем мотоботе – хоть он и на подводных крыльях…
* * *
Сервис на топливозаправке был ненавязчивый. Двое постовых: один – кхмер, другой – местный парень, следили за сохранностью топлива и казенного мерного ведра, и за соблюдением нормы заправки. Топливо следовало сцедить через краник в ведро, после чего, залить в бак и сделать запись в контрольном журнале. Этой процедурой занялись Атонсу и Диогу. Постовой кхмер отошел в сторону покурить с Хон Кехом и Инеш, а Микеле и Хэнк отправились к кустам, освобождаться от излишней воды в организме. Понять, что означает внезапный гудящий свист над головой они не успели: взрывная волна швырнула их в кусты (удачно сыгравшие роль подушки безопасности).
Форт и заправочная станция – стратегические объекты на одной из всего двух дорог, имевшихся в Оекуси, оказались в числе первоочередных целей обстрела ракетами «Qassam-11». Большинство реактивных снарядов разорвалось более, чем в полсотне метров от цели, но четыре угодили в форт, а одна – в топливную емкость. Ракеты выпускались залпом в сорок штук, поэтому все произошло в одно мгновение. Когда Микеле и Хэнк выбрались из цепкого колючего кустарника, чертыхаясь и застегивая молнии на штанах, склон холма выглядел, как имитация извергающегося вулкана: сплошной черный дым, подсвеченный тусклыми языками пламени.
– О, черт! – воскликнул Хэнк, – Опять! Да что же мне не везет-то так!
– Нам везет, – бросил Микеле, – А вот тем, кто там, действительно… Короче, пошли, попробуем вытащить, если там кто-нибудь остался жив…
Его реплику прервал длинный пронзительный крик на одной ноте. Агроинженер и бывший третий помощник капитана, не тратя лишних слов, метнулись, стараясь ориентироваться на этот крик, поскольку разглядеть что-либо сквозь дым было решительно невозможно. Внутри облака дыма видимость оказалась уже терпимой – примерно как в обычном тумане, и они сразу увидели источник крика. Инеш лежала лицом вниз, и на ее спине горели остатки одежды, смоченные каплями топлива.
Хэнк действовал быстро и точно – благо, варианты проблем при пожаре не лайнере отрабатывались раз сто, не меньше. Сдернув с себя куртку, он плотно прижал ее к лежащему телу, погасив пламя.
– Оттащи ее отсюда! – крикнул Микеле, – А я попробую найти еще кого-нибудь.
– Осторожнее, – сказал Хэнк, – Там могут взорваться снаряды и еще всякая херня.
– Угу, – отозвался агроинженер, двигаясь в сторону горящих остатков «виллиса».
Над их головами послышался короткий нарастающий свист, закончившийся глухим «бумм!» где-то за холмами. Обстрел продолжался, но теперь его целью, похоже, были объекты ближе к берегу. Сюда снаряды больше не летели – по крайней мере, пока…
То, что осталось от Атонсу, Диогу и местного постового, не было смысла проверять на наличие признаков жизни: парни стояли слишком близко от емкости и от места взрыва. Микеле постоял всего пару секунд рядом с тем, что от них осталось, а потом двинулся туда, где была найдена Инеш – по логике, Хон Кех и второй постовой должны были оказаться недалеко. Вряд ли Микеле нашел бы их, если бы не поскользнулся в липкой луже, растекшейся рядом с большим куском обшивки емкости. Она накрыла обоих, но постовой каким-то образом оказался разорван почти пополам, а вот Хон Кех выглядел целым. Микеле лег на землю, ухватил его за кисть и бедро, втащил себе на плечи и, с трудом поднялся на четвереньки, а потом на ноги… Кхмер застонал и шевельнулся.
– Ничего, – пробормотал агроинженер, – Сейчас выберемся отсюда, найдем врача…
В небе опять пронзительно засвистело, а потом с севера донеслась серия взрывов…
Хон Кех оказался довольно легким, так что Микеле почти бежал с ним на плечах в сторону, где были слышны голоса. Вынырнув из дыма, он обнаружил рядом с теми самыми кустами, кроме Хэнка, пятерых уже знакомых деревенских парней и одного мужчину постарше – незнакомого. Он растерянно стоял с классическим докторским чемоданчиком (белый пластик, красный крест) видимо соображая, как помочь Инеш, которая лежала на куртке Хэнка.
– Быстрее, делайте что-нибудь! – крикнул Микеле, – У меня еще раненый!
– Ты не видел, что с остальными? – спросил бывший третий помощник, пока местные парни помогали осторожно уложить кхмера на расстеленный кем-то кусок брезента.
– Видел, – хмуро сказал агроинженер, – Давай, посмотрим, жив ли кто в форте.
– Рискуем подорваться, – заметил Хэнк.
– Да. Что дальше?
– Ничего. Просто сказал свое мнение.
– ОК, – Микеле кивнул, – тогда пошли.
Форт XVIII века, даже с учетом легкой модернизации, проведенной за последние две недели, был не рассчитан на взрывы тридцатифунтовых зарядов тротила. Реактивные снаряды превратили его в груду камней и битого кирпича. Судя по струйкам черного дыма, под обломками что-то, не спеша, догорало. На полуразрушенной центральной площадке лежала голая и ободранная нога, а чуть поодаль – тяжелый ботинок.
– По-моему, мы напрасно сюда поднимались, – заметил Хэнк.
– Может, и так, – Микеле пожал плечами, – Но проверить надо. Вот тот угол, как мне кажется, разрушен меньше прочих.
– Да, относительно, – уточнил бывший третий помощник и скривился, увидев труп, половина головы которого лежала в стороне от заваленного камнями туловища.
Через секунду оба рефлекторно пригнулись, услышав свист снарядов над головами. Потом раздались уже привычные гулкие взрывы где-то на севере. Агроинженер тихо выругался и наклонился над чем-то необычным.
– Хэнк, как по-твоему, это живая рука или нет?
– Э… Гм… Вроде бы, палец дергается.
– Значит, мне не привиделось. Давай попробуем откопать.
69
Дата/Время: 16.03.24 года Хартии.
Место: Тиморский регион.
СРТЛ. Дили. Штаб обороны. Ранний вечер.
По исходным планам лидеров «Тахрир», артподготовке полагалось начаться 17 марта, через час после рассвета, но успешно проведенный красными кхмерами артобстрел Купанга и стремительный захват австралийцами острова Роти, привели к изменению планов. Артподготовка началась за два часа до заката, 16 марта.
Штаб обороны СРТЛ предполагал такое развитие событий. Разрушение порта Купанг означало проблемы со снабжением для 7-тысячной группировки, сосредоточенной в Кефаменана, главном транспортном узле западной ветки Транстиморской магистрали. Ясно, что командование противника будет сжимать график и начнет наступление как можно раньше. Как и следовало ожидать, массированный удар ракетами «Qassam-11» накрыл населенные пункты в 10-мильной полосе к востоку от границы, а также всю площадь маленькой выделенной территории Оекусси и ее административный центр – городок Макасар. Это были, выражаясь военным сленгом «прогнозируемые потери».
А вот массированный артналет на столицу СРТЛ – город Дили, который никак не мог попасть в 15-мильный радиус досягаемости ракет «Qassam-11» – оказался для штаба сюрпризом. Шестидюймовые снаряды падали на город, прицельно поражая хлипкие, наскоро возведенные пункты электроснабжения и коммуникации. Через минуту после начала обстрела, Нун Чиен доложил по телефону:
– Товарищ комбриг, обстрел ведется с моря, с северо-западного направления.
– Ясно, Чиен. Займись эвакуацией гражданской техники и населения на юго-восток.
Сказав это, Ним Гок положил трубку, затем аккуратно приложил к карте две линейки, сделал пометку карандашом и повернулся к хомбре Оже.
– Северо-тиморцы не выполнили соглашение. Они не закрыли свой сектор моря. Нас обстреливает морская мобильная установка в 13 милях юго-западнее Атауро.
Оже сдвинул один наушник и невозмутимо сказал:
– Извини, товарищ Гок, я не слышал.
– Северо-тиморцы не выполнили соглашение, – повторил комбриг, – Они допустили корабль противника, вооруженный «Кассамами», в свой сектор ответственности.
– Наши друзья держат слово, – невозмутимо ответил хомбре Оже, – Они сообщают: обстрел Дили ведет с острова Алор батарея в Танджонге на юго-восточном мысу. Расстояние оттуда до Атауро 25 миль, и там уже индонезийская территория.
Ним Гок снова приложил линейку к карте и покачал головой.
– Не реально. От Танджонга до Дили 30 миль. Вдвое больше дальности «Qassam».
– Это не «Qassam», – все так же невозмутимо уточнил хомбре Оже, – Это «DONAR», производства ЕС. На батарее четыре орудия. Так говорят наши друзья.
– У тахрировцев не было арт-установок такого класса, – заметил доктор Немо.
– Теперь есть.
– Значит, Индонезия вмешалась на стороне «Тахрира», – заключил Ним Гок.
Адмирал Ройо Исо ударил кулаком по столу.
– Эта батарея легко сметет всю нашу оборону вдоль северного берега, от границы до самого Дили. Тогда даже если мы уничтожим центральную группировку, северная группировка пройдет эти 50 миль, не встретив серьезного сопротивления. Взорванные мосты не проблема, если каньоны не придется форсировать под огнем.
– Мы их не остановим, – согласился Ним Гок, – но у нас есть практика партизанских действий. На пересеченной местности с оврагами и «зеленкой», мы измотаем их за неделю, и вынудим уйти. Я предлагаю штабу этот путь.
Хомбре Оже отрицательно покачал головой.
– Северяне уничтожат эту батарею? – спросил Ройо Исо и Оже снова кивкнул.
– Через десять минут, – лаконично ответил Оже.
Остров Алор.
В литературе и кино птеродактили, нападающие на людей, эксплуатируются более столетия. Иногда это выглядит неубедительно, а иногда – зрелищно и натурально, но всегда технически примитивно. Голливудские 3D птеродактили шумят и бестолково машут огромными крыльями, стараясь порвать ненавистного гомосапиенса зубастым клювом или когтями. Против растерянного некомбатанта это может сработать, но в случае, когда птеродактиль имеет дело с вооруженной и чему-то обученной группой оппонентов, ему нужны другие средства, другая тактика, и никакого лишнего шума.
Артиллерийская батарея самоходных орудий «DONAR» на юго-западном мысу Алора, подвергся именно такой, тихой атаке. Если точнее, то она была тихой до финального момента, когда стремительные крылатые силуэты врезались в корпуса 6-дюймовых самоходных орудий. Дальше было громко…
В деревеньке Танджонг, увидев над мысом яркие всполохи, а через несколько секунд, услышав короткую серию оглушительных взрывов и еще несколько взрывов послабее (когда детонировали боеприпасы), отреагировали на событие позитивно: «Слава Аллаху, попали только по этим идиотам, а не по нам». Примерно через полчаса тишины, жители, движимые смесью любопытства (все-таки, интересно, чего там?), практичности (может, что уцелело, в хозяйстве пригодится), и гуманизма (вдруг, там кто живой, надо помочь), двинулись к позиции батареи.
Народ здесь был тертый и к войне уже привычный. Зрелище причудливым образом разорванных человеческих тел, перемешанных с комьями земли и искореженными деталями механизмов, никого особо не удивляло – не первая война в этих краях.
Подобрали трофеи, а также раненых и контуженых – короче, всех, кто остался в живых. Потом, позвали деревенского муллу – он покряхтел, поохал и прочел над остальными солдатиками что-то приличествующее случаю. Обычное дело на войне. Единственное, что удивило танджонгцев – это бред одного контуженого солдатика. Парень приставал ко всем с рассказом, что мол, за миг до взрыва видел летящего альбатроса без головы. Альбатрос пикировал, как при охоте на рыбу, и с крыльями и телом у него все было нормально, а головы не было напрочь.
Слушатели многократно переспрашивали: может, дело было через миг после взрыва? Тогда понятно, почему без головы. Там и у людей головы оторвало, но этот солдатик упорно стоял на своем: не после, а до. Наверное, в голове у него все перевернулось…
Аллах (а может, какой-нибудь другой местный бог) вознаградил добрых фермеров дюжиной вполне пригодных к употреблению колес – только чуть-чуть погнутых.
СРТЛ. Дили. Штаб обороны.
Ройо Исо взял трубку зазвонившего мобайла, произнес короткое приветствие, и начал молча слушать длинное сообщение.
– Что там? – спросил Немо через минуту.
Адмирал жестом попросил его подождать, и еще через полминуты проинформировал:
– Противник завершил артподготовку по Оекусси и начал концентрацию сил для атаки. Центральная группировка выделила моторизованный корпус, который через три часа сможет выступить из Кефаменана через юго-восточную границу эксклава на Оесило и далее на север, на Макасар. Южная группировка противника движется из Купанга к северо-западному побережью через Наиклиу, и далее, видимо, пойдет по берегу, через Нитабе, чтобы атаковать восточную границу Оекуси и занять порт Ситрана. Там наша оборона практически уничтожена их реактивной артиллерией.
– Мои бойцы перебрасывают резервы из порта Маквелаб, – сказал Ним Гок, – Они уже взяли морской плацдарм, на котором можно развернуть батарею для обстрела дороги.
– У тебя есть связь с Маквелабом? – спросил Ройо.
– Сейчас она прервана, но мои бойцы знают, что делать.
За столом возникла короткая пауза.
– Так или иначе, сейчас от нас не зависит, потеряем мы Оекуси, или нет, – подвел промежуточный итог доктор Немо, – Там все решается на месте.
– Если противник получит еще одно подкрепление по воздуху, через аэропорт Саут-Купанг, то одна батарея может с этим не справиться, – заметил адмирал.
– Не получат, – лаконично ответил Хобре Оже.
– Почему ты в этом уверен?
– Потому, что «Тахрир» нападет на Жако.
– На остров Жако, а не на наш берег? – удивленно переспросил Немо.
Хомбре Оже молча кивнул.
– Хорошая новость, – сказал адмирал Ройо Исо.
– Странно, – заметил Немо, – Ведь было сообщение, что Жако передан ДМА.
– Видимо, «Тахрир» думает, что это наша дезинформация, – предположил Ним Гок.
– Нападение на атаурцев будет стоить им аэропорта, – заключил адмирал, – Я думаю, противник будет деморализован, и это станет лучший момент для ответного удара. Товарищ Гок, твое мнение?
Комбриг кивнул в ответ и констатировал:
– Я считаю, наша сухопутная операция теперь понятна.
– Хороший воздух и тишина? – спросил доктор Немо.
– Да, – подтвердил Ройо Исо.
Оже снова кивнул.
Ним Гок взял трубку и сказал в нее два слова: «Buenos Aires».
Хомбре Оже был еще лаконичнее и сказал в свой микрофон одно слово: «Hush».
Провинция Оекуси – эксклав СРТЛ
Младший командир Суок Тсом оказался крепким парнем. Даже когда он лежал без сознания под грудой битого кирпича (остатков стенки, которая его спасла, приглушив удар взрывной волны), его тело все равно пыталось выбраться из-под завала. Очнулся Суок Тсом уже в агро-кооперативном медпункте деревни Фатусуба, когда фельдшер Куэло с двоими волонтерами-ассистентами, стащили с него одежду и начали смывать гарь, пыль и кровь прохладной водой.
– Где я? Где все?
– Ты в госпитале, рядом с фортом, – пояснил один из ассистентов, – вас всех накрыло ракетами. Все, кроме тебя погибли. И трое наших тоже.
– Все погибли? А что со мной?
– Тебя выкопали из-под обломков два инженера с Атауро. Они еще вытащили одного солдата-кхмера, который приехал из макасарского гарнизона, и одну нашу девчонку, которая из милиции. А тебе здорово досталось. Док Куэло лучше объяснит.
– … Но не сейчас, – перебил фельдшер, – Сначала внимательно осмотрим… Проклятая война!.. Парень, если тебе здорово больно, я могу сделать анестезию.
– Подожди! – перебил кхмер, – У меня приказ, я должен его выполнить. Позови сюда коменданта гарнизона, или старшего по армейской группе.
Фельдшер покачал головой.
– Тут есть только наши волонтеры самообороны.
– Тогда позови тех, что с Атауро. Надо выполнить приказ!
– Приказ – приказ, – проворчал Куэло, – Сам едва живой, а все о приказах… Проклятая война!.. Микеле, Хэнк, тут раненый хочет сказать вам что-то важное.
Только сейчас, когда с лица раненого исчез слой пыли, Хэнк узнал старого знакомого.
– Здравствуйте, Тсом. Как вы себя чувствуете?
– Здравствуй, капитан Худ. Я знал, что ты во всем разберешься и будешь с нами.
– Вообще-то я с мистером Микеле с Атауро, – уточнил Хэнк.
– … Слушай, – продолжал кхмер, – Из порта Маквелаб на остров Батек надо доставить орудия и снаряды. Там младший командир Даом Вад. Он все скажет. Дай мне рацию.
– Пожалуйста, – Хэнк протянул ему свой woki-toki, – Вы знакомы с этой моделью?
– Меганезийская, «Fiji Drive», знаю, – сказал Суок Тсом, проворно нажимая значки на сенсорном экране, – Сейчас я передам Даом Ваду…
