Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 86 страниц)
– Пробовали, – сказал Хаген, – Где-то опубликовано. Фэйк с прицелом на тряпичного фраера с вот такими ушами… (он нарисовал в воздухе уши a-la спаниель).
– Хм… А почему ты уверен, что фэйк?
– Потому, что слишком по-человечески. Типа, переводчик, воображает себя горбатым китом и пытается соответствовать. Комплименты китовым девушкам, и все такое.
– Почему бы киту не спеть комплимент своей девушке? – вмешалась Флер.
– Я не сказал, что они этого не делают, – уточнил Хаген, – Киты поют серенады своим подружкам, мамы поют колыбельные своим китятам. Если кто-то из китов придумает новую песню, то через месяц, другие киты у него эту песню стянут по-братски. Это особенно касается серенад. Китовые девчонки скучают, если им поют одно и то же.
Флер кивнула.
– Ну! Я их отлично понимаю. Только почему они нас сторонятся?
– Потому, что мы какие-то стремные, – ответил Оскэ, – Посмотри на нас со стороны.
– Как-то не хочется, – ответила она после некоторой паузы.
– Вот и я о том же.
– А, по-моему, – сказала Люси, – Они просто любят гулять сами по себе. Как кошки.
– Но кошка, хотя бы, разрешает себя погладить, – заметила Флер.
– Смотря кому. Кошкино доверие это не простая штука.
С разных сторон раздался каскад быстро меняющихся звуков – как будто лопались огромные пузыри, всплывающие в густом сиропе и свистел выкипающий чайник, а минутой позже все перекрыл хор гудков – как будто корабли сигналили в тумане…
45
Дата/Время: 03.03.24 года Хартии Утро.
Место: Бывшее Перу. Оккупационная зона Бразилии.
Тихоокеанское побережье, порт Ило.
Скалди поправил на одном плече – свой рюкзак, а на другом – рюкзак Хелги, поднес ладонь к глазам, чтобы не слепили солнечные блики, отражающиеся от поверхности океана, и окинул взглядом два мощных бетонных пирса, отходящие от берега. Один полностью занимала флотилия из двух фрегатов и полдюжины ракетных катеров с бразильскими флагами. Около другого стояли два огромных контейнеровоза – тоже военных, судя по окраске и по наличию на пирсе охраны из полусотни солдат.
Он вздохнул, почесал в затылке и объявил.
– По-моему, здесь нет этого парня.
– В E-mail было четко сказано: 8:00, крайний пирс справа, – заметила Хелги.
– Но ты же видишь: тут их всего два, и оба заняты вояками, и правый, и левый.
– Крайний справа, – повторила она, – Когда так пишут, то обычно имеют в виду, что справа несколько пирсов.
– Можно, конечно, посмотреть вот эти, – Скалди махнул рукой в сторону нескольких деревянных рыбацких пирсов, уходящих от берега с небольшими интервалами.
– Ну, да, – Хелги кивнула, – Давай дойдем до последнего из них, и посмотрим.
Последнее из этих сомнительных шедевров плотницкого ремесла, судя по виду, было исторически первым. Почерневшие от времени опоры из бревен, возможно, помнили времена конкистадоров, да и большинство досок узкого настила выглядели не моложе столетия. Древний пирс уходил к округлым скалам – огромным валунам, торчащим в полусотне метров от берега, и огибал их так, что дальний конец не просматривался. Посреди пирса, рядом с парой деревянных лодок, играла компания чумазых детей.
– Крайний справа, – произнес гренландец, – И что мы видим?
– Может, этот Тапа-Того просто опаздывает? – предположила Хелги.
Один из детей, кажется, старший из компании, повернулся к ним, и крикнул:
– Сеньор и сеньора ищут самолет?
– Догадливый мальчик, – ответил ему Скалди, – А ты знаешь, где он?
Парнишка расплылся в улыбке, подошел поближе и протянул руку.
– Всего один американский доллар, и я покажу.
– Нет, дружок. Ты покажешь, и получишь доллар.
– А чего это я тебе буду верить на слово?
– Я выгляжу чуть-чуть солиднее, – объяснил Скалди.
– Поклянись, что без обмана, – потребовал парнишка.
– Клянусь главным клыком великого моржа, который живет на северном полюсе.
– Ладно, пошли…
Юный проводник повернулся и зашагал по скрипучим доскам в сторону валунов.
Казалось, что спрятать за этими камнями самолет попросту невозможно – но, тем не менее, он там был. На воде лежало нечто сине-зеленое, напоминающее приземистый спортивный автомобиль с округлыми обводами и двумя парами коротких широких крыльев: одной – по бокам, другой – поверх торчащего сзади киля. Дизайн аппарата завершали: пропеллер на обтекателе над крышей, и два поплавка, которые выступали вперед на манер клыков упомянутого Скалди великого моржа.
– Давай доллар! – строго потребовал проводник.
– Держи, Аль-Капоне, – гренландец протянул ему зеленую бумажку.
– Спасибо сеньор. Только ты чуть обознался. Я не Аль-Капоне, а Фуэрте Руэс.
– ОК, я запомню.
– Да, сеньор. Если еще чего-то надо найти, то сразу зови меня, – с этими словами, парнишка убежал, сжимая в кулачке законную добычу.
– Скалди и Хелги? – спросил сзади чуть вибрирующий баритон.
Гренландец и голландка одновременно обернулись и увидели сидящего на одном из валунов худого, невысокого но крепкого пожилого индейца (или малайца), одетого в широкие шорты и жилетку-разгрузку на голое тело. За плечами у него висела шляпа-сомбреро размером с велосипедное колесо. Гренландец поклялся бы вторым клыком великого моржа, что пять секунд назад этого человека тут не было.
– Это – мы, – подтвердила Хелги, – А вы…
– Тапа-Того, – перебил тот, – Мы кое о чем сговорились, точно?
– О полете в Гватемалу, – сказал Скалди, – Пуэрте Кецаль. Тысяча долларов США.
– Все правильно, – индеец кивнул, – Забирайтесь в тачку. Через два часа мы будем на Галапагосах, перекусим в Пуэрте-Айоро, а еще через два часа – в Кецале.
– Мы слышали, на Галапагосах проблемы с пиратами, – осторожно заметила Хелги.
– Уже никаких проблем, мертвые не кусаются, – ответил Тапа-Того, и заразительно рассмеялся.
Лететь с Тапа-Того было весело. Величайший авиа-рикша после Антуана де Сент-Экзюпери (как он объявил через минуту после взлета), знал самолет, как свои пять пальцев, поэтому не слишком отвлекался на управление. Основным его занятием в процессе полета была ободряющая болтовня с пассажирами. Они даже не заметили, в какой момент начали рассказывать пилоту о своих приключениях. Он умел слушать и вставлять иногда два-три слова, чтобы рассказчики ощутили его искренний интерес.
Приблизительно через час, когда события были изложены, пилот, от избытка эмоций, хлопнул себя по колену и восхищенно заявил:
– Классно вы отдохнули ребята! Познакомились, погуляли, и на войну посмотрели! А Галапагосы, это вообще призовая игра. Вы же в начале туда не собирались, точно?
– Да, – подтвердила Хелги, – Мы думали лететь обычным рейсом, из Ило в Манаус, а оттуда по домам, но из-за войны все расписания сбились…
– Так оно к лучшему. Я же говорю: Галапагосы. – Тапа-Того на секунду повернулся к Скалди, – Пуэрте-Айоро на острове Санта-Крус. Там центр Чарльза Дарвина, который придумал эволюцию, и маленький лес. Только я не знаю, он многоярусный, или еще какой-нибудь. Тебе, как экологу, виднее.
– А мы сможем там погулять немного? – спросил Скалди.
– Конечно! Если у вас есть время. Там и перекусить можно, в кафе. Слушай, а у тебя в Гренландии какой лес? Я слышал, там деревья такие, с иголками, растут на болоте.
– Можжевельник, – уточнил гренландец, – Вообще-то, это кустарник, а не дерево. Он растет на крайнем юге, где сравнительно тепло и нет льда. Не обязательно на болоте.
– А севернее у вас что-нибудь растет?
– Мох и лишайник. Для других растений слишком холодно.
– Тюю… – протянул рикша, – Когда ничего не растет, это невесело. Вот в Антарктиде делают купола. Кстати, научились у вас, северян. Вы это называете: «парник».
– Ты из Антарктиды? – удивилась Хелги.
Тапа-Того рассмеялся и снова хлопнул себя по колену.
– Нет, я канак-островитянин с Рапа-Нуи. А в Антарктиду иногда вожу пассажиров. В Пуэрто-Колибри и в Хоррор. В Хорроре огромный парник, – пилот даже на секунду отпустил штурвал и расставил руки, чтобы выразить размер «парника», – А в центре парника – маленькое озеро и бамбуковый лес, его вырастили для хороших эмоций.
– Я знаю, – Скалди кивнул, – Видел на сайте. Но это, в общем, не лес, а декоративная оранжерея. А лес – это естественная экосистема. Открытая.
– Если открыть, то все замерзнет, – возразил Тапа-Того, – Вот, если бы можно было повесить лабысло, как в Хорроре от ядерного реактора, только большое, тогда да…
– Лабысло? – переспросил Скалди.
– Да. Такое искусственное солнышко со смайликом. Его придумал в начале века один русский, Макс Фрай. Оно висело в небе над маленькой страной на берегу моря. Но в Хорроре маленькое лабысло, оно может греть только внутри парника-купола.
Хелги улыбнулась и пожала плечами.
– Таков путь сказок. От чуда в небе до прозаической лампочки в парнике.
– Не все так однозначно, – возразил Скалди, – Существует проект реальнго лабысла, которое висело бы именно в небе, а не на стенке оранжереи.
– Какой-нибудь гипер-фантастический реактор на супер-спутнике? – спросила она.
– Нет, все гораздо проще. Никакой гипер-фантастики. Спутник-зеркальце висит на геостационарной орбите в полярной зоне и пускает солнечный зайчик.
– П-ф-ф… Зайчик… – разочарованно протянул Тапа-Того.
– … Зеркало, площадью пятнадцать квадратных километров – добавил гренландец.
– Пятнадцать чего? – изумленно переспросила Хелги.
– Квадратных километров, – повторил он.
Тапа-Того задумчиво поцокал языком.
– А как этакую огромную дуру вытащить на орбиту? Пригласить миллиард китайцев, чтобы они раскрутили на веревке?
– Такие зеркала, – пояснил Скалди, – строят из модулей: колец-каркасов из микронной трубки, на которые натянута молекулярная пленка. Свернутый модуль – как пачка сигарет, и по габаритам, и по весу. Но в космосе достаточно приложить небольшой электрический потенциал, чтобы модуль развернулся в блин радиусом сто метров и площадью 3 гектара. Такие блины висит на длинном манипуляторе робота, тоже микронной трубке. Остается направить солнечные зайчики в нужную сторону.
– Ага, знаю, – проворчал Тапа-Того, – Видел. Один такой блин висит по дороге из Меганезийской Антарктиды на Таити, над плавбазой Блимп-Порт. Хорошая штука, гораздо ярче полной Луны, для лэндинга достаточно. Но тепла от него нет ни хрена.
– Разумеется, нет, потому, что он один. А я говорю о пятистах. Разница примерно как между карманным фонариком и электрическим бойлером.
– А вес? – спросил пилот.
– Полтора центнера. Его можно выбросить на орбиту дешевым спейс-скутером.
– Хех… По логике, вроде, так… А само зеркало дорогое?
– Дорогое, но не запредельно. Проблема не в сумме денег, а в идиотах-алармистах, рассказывающих страшилки про глобальную угрозу климату.
– А что произойдет на самом деле, если повесить такое зеркало? – спросила Хелги.
Скалди ответил после некоторой паузы.
– В XIII веке викинги основали городок на маленьком красивом островке у западного побережья Гренландии, в глубоком заполярье, на 73-й широте. Они дали городку имя: Упернавик, что значит «Место, куда приходит весна». Этот островок всего две мили длиной, но там есть бухта, фьорд и даже озеро. Сейчас там примерно полторы тысячи жителей. Со времен викингов на Упернавике значительно похолодало, но они такие ребята, что не сдаются. Правда, у них слишком много льда и слишком мало солнца.
– Когда мало солнца, это неправильно, – серьезно сказал Тапа-Того.
– Проект полярного зеркала для Упернавика разработан лет десять назад, – продолжал Скалди, – Тогда это было чудовищно дорого, но с появлением псевдо-жидких пленок, цены упали. Океанийская Ассоциация «Humi-Troll» готова сделать это «под ключ» за миллион долларов ровно, причем с рассрочкой платежа. Для них это еще и реклама. Муниципалитет Упернавика покроет эти расходы за счет туризма в первом же сезоне. Представляете, сколько людей захочет побывать там, где на небе два солнца?
Тапа-Того, в задумчивости, несколько раз цокнул языком.
– А почему муниципалитет не соглашается, если все такое шоколадное?
– Муниципалитет Упернавика согласен, но фолкентинг, с подачи консервативного европоцентристского крыла, блокировал этот проект по основаниям безопасности. С точки зрения парламентских экспертов, это, якобы, негативно повлияет на климат. Я видел этих экспертов и их выкладки. Элементарная безграмотность, декорированная болтовней об экологической ответственности. На самом деле, 30 гигаватт солнечной энергии, которую зеркало будет переизлучать на Землю, это меньше, чем суммарная мощность электростанций в любой крупной развитой стране.
– А что будет на самом деле, если повесить это зеркало? – вторично спросила Хелги.
– Упернавик будет получать примерно столько солнечной энергии, сколько получает остров того же размера в экваториальных широтах. Кроме того, там исчезнет ночь, в частности – полярная ночь. Локальный климат будет близок к тропическому, правда, иногда, при арктических штормах, возможны заморозки. Слабые холодные ветры не коснутся островка, их будет отталкивать вертикальный конвективный поток воздуха, идущий от нагретого грунта. Полагаю, там приживутся субтропические растения, а в прогретой воде у берега размножится планктон и привлечет косяки рыбы.
– Не понимаю, – сказал Тапа-Того, – Раз ты все знаешь, то почему ты не выступишь по вашему гренландскому TV, и не объяснишь все это людям?
– Кто меня туда пустит? Все основные TV-каналы ориентируются на большинство в фолкентинге, которое верит идиотским агиткам экологов-алармистов.
– Что, все ориентируются? – недоверчиво спросил пилот.
– Все, кроме специализированных и чисто развлекательных, – уточнил Скалди.
– Ага! Не все! А что, если связаться с самым популярным развлекательным каналом?
Скалди развел руками и покачал головой.
– Представь себе: я звоню на «Viking Wave», где сплошная музыка, эротика, спорт и авантюрные комедии, и говорю: а можно у вас выступить про космическое зеркало?
– Ну! – согласился Тапа-Того, – Самый четкий вариант!
– Мне ласково посоветуют идти на… – Скалди сделал многозначительную паузу.
– Почему так? – удивился пилот.
– Это очевидно, – заметил гренландец.
– Не все очевидное верно. Почему бы тебе не попробовать?
– Ну, не знаю… – протянул Скалди.
– Я серьезно, – сказал Тапа-Того, – Позвони, вдруг их тоже волнует эта тема.
– Действительно, почему бы и нет, – поддержала пилота Хелги, – По крайней мере, ты открыто заявишь о своей позиции.
– Если вы думаете, что от этого будет толк… – флегматично проворчал Скалди, – то я, разумеется, позвоню. На Галапагосах нормально работает сотовая связь?
– Не хуже чем в каком-нибудь Нью-Йорке, – уверенно ответил пилот, – через 20 минут будем там, и сам убедишься.
* * *
Тональный гудок в трубке. Музыкальная фраза. Мелодичный голос автомата:
«Hi! Вы позвонили на TV-студию «Viking-Wave», Нуук, Гренландия. Подождите полминуты, мы вам ответим! Мы всегда рады звонкам наших зрителей…».
Снова тональный гудок и живой женский голос.
– Hi! Это Viking-Wave. Меня зовут Тайки Вайс, а вас?
– Скалди Турсен. Я эколог, из Кюджаллека.
– Правда? Это здорово, что вы, эколог, смотрите наши передачи! Что вам нравится в наших программах, или что бы вы хотели нам посоветовать?
– Вообще-то, – сказал он, – Я хотел бы выступить в поддержку проекта спутникового светотеплового коллектора для острова Упернавик.
– А-а! Лабысло? Огромное зеркало, которое можно повесить на орбите?
– Да, – ответил Скалди, – Я считаю, что фолкентинг допустит огромную ошибку, если заблокирует этот проект. Моя точка зрения вполне обоснована, и я хотел сообщить публике ряд фактов… В общем, дать объективную информацию по лабыслу.
– О! Круто! Один момент, я позову Раста…
На четверть минуты в трубке наступила тишина, а потом раздался мужской голос.
– Hi, герр Турсен! Я – Раст Кялво, продюсер программы «Привет, Страна!». Вы очень удачно позвонили! У нас идет серия передач под общим названием «Дотянуться до Солнца», в поддержку этого смелого и крутого научного фокуса. Wow! Как я удачно выразился! Фокус с солнцем в фокусе!
– Вот как? – удивился Скалди, – Это замечательно. Чем я могу вам помочь?
– Как это чем? Вы же ученый эколог! Вы сможете объяснить телезрителям с позиции современной науки, что наше новое солнце – это круто, это самое экологичное, самое полезное… Вы, конечно, знаете очаровательную суперсексуальную Кари Лейв? Она исполнит свою новую композицию: «Dig og mig skinne labyslo». Ребят прет от слова «Labyslo»! Это русское слово, заимствованное. Как «sputnik». Русские век назад, при коммунистах, много чего придумали для космоса. У них были проблемы в заполярье, и они хотели сделать labyslo, но не успели, их страна развалились. Так вот: у нас будет хит сезона. Кари Лейв споет прямо на берегу Нуук-фиорда, в концептуальном пиктобикини цвета льда! Лед на фоне тела на фоне льда!
Скалди, наконец, ухитрился вставить слово:
– Послушайте, Раст, это все очень интересно. Я надеюсь, фре Лейв не замерзнет, но я хотел бы понять свою роль в этом деле. Я никогда не участвовал в развлекательных программах для молодежи, а выглядеть идиотом на самом популярном TV-канале…
– Don’t worry! – перебил продюсер, – Все выйдет на сплошной плюс! Я же сказал, мы с вами вместе проработаем текст и стиль. Но до этого будет еще круглый стол. Тут нам придется напрячься не по-детски! Будут оппоненты. Мы обязаны показать их мнение. Свобода прессы. Но я в вас верю, вы настоящий ученый. Когда вы будете в Нууке?
– А когда надо?
– Чем раньше, тем лучше. Я буду тянуть начало круглого стола до вашего приезда. А после круглого стола будет шоу под открытым небом! Голографический телемост с атоллом Тероа на Экваторе. У нас: Кари Лейв и неандертальцы, у них: Келли Клай и эректусы. Это круто! Это будет реально заводить ребят у экранов, вы согласны?
– Наверное, да, – согласился Скалди, – По времени: я сейчас на Галапагосах, вылетаю отсюда в Гватемалу, и там сажусь на ближайший скоростной рейс Кецаль – Нуук…
– Отлично! – снова перебил продюсер, – Вы звоните мне перед вылетом, и я подгоню тоббоган прямо к посадочной полосе. Вы будете вместе с мисс Сонстром?
– Э… Вообще-то, я могу у нее спросить…
– Да! Обязательно! Представитель независимой прессы из европейской Скандинавии!
– Слушайте, Раст, а откуда вы вообще про нее знаете?
– Откуда? Ха-ха! Вы шутник, герр Турсен! А телерепортаж про войну в Андах? Wow! Круто! Видеосъемки под обстрелом! Вы с ней чертовски отчаянные люди! Значит, я рассчитываю на вас обоих. На объяснения про экологию в позитивном смысле. Какие будут перспективы у окружающей среды в свете лабысла… В общем, вся эта физика, химия и биология, это по вашей части, вы же ученый. Главное, позвоните из Кецаля и скажите рейс. Менеджер вас встретит и привезет в студию. Мы договорились?
– Похоже, что да, – подтвердил Скалди.
– Отлично! Блеск! Я не прощаюсь, увидимся сегодня в Нууке!
Скалди покачал головой и убрал трубку в карман.
– Я опять слышала слово «Лабысло», – сказала Хелги, – Кто это был, если не секрет?
– Продюсер самой популярной в Гренландии молодежной TV-программы. Похоже, началась ураганная реклама этого зеркала… Ты не знаешь, что такое пиктобикини?
– Это три тряпочки, каждая размером со спичечный коробок. А что?
– Самая популярная девчонка в Гренландии, в этих тряпочках споет прямо на берегу Нуук-фиорда что-то под названием: «Нам с тобой светит лабысло». Это будет сегодня вечером, точнее, ночью. До этого нас приглашают на круглый стол сражаться против алармистов в прямом эфире. Нас с тобой вдвоем, я имею в виду.
– Это не шутка? – подозрительно спросила Хелги.
– Какие шутки? Он очень хочет, чтобы я уговорил тебя тоже быть на этом шоу.
– Меня и уговаривать не надо. Я же не идиотка, чтобы пропустить такое событие.
– Итак, едем вместе? – уточнил он.
Хелги кивнула головой, а потом задумчиво потерла ладонью подбородок.
– А знаешь, Скалди, ведь получается, что с этим авиа-рикшей все подстроено.
– Да, я уже это понял. Его наняли те же люди, которые стоят за этой рекламой.
– Вот-вот, – она снова кивнула, – Похоже, мы снова влипли куда-то вместе…
– Похоже… Тебя это тревожит?
– Да нет, не особенно. Ведь у вас в Гренландии, кажется, не стреляют.
– Кажется, нет, – не очень уверенно подтвердил он.
46
Дата/Время: 03–04.03.24 года Хартии.
Место: Ист-Кирибати, Атолл Тероа. Гренландия. Нуук.
Более века назад, в 1936-м, Ясуши Каяма спроектировал для Императорской военной авиации Японии легкий истребитель Ki-27. Эта удачная машина стала одной из самых массовых, и использовалась в Индокитае и на Тихом океане в течение всей войны.
Полвека назад, Чатур Раджхош, тогда еще ученик 8-го класса, посмотрел американо-японский фильм «Tora! Tora! Tora!» об атаке на Перл-Харбор, и мгновенно заразился брутальной романтикой военно-морской авиации.
Чуть меньше года назад, Оохаре Каане и Уфале Пиакари расширили свой маленький семейный бизнес, начав переделывать старые военные самолеты в авиетки (обычное занятие для Океании, где после Второй мировой войны, на островах, и на дне моря остались тысячи японских «Zero-Sen», американских «HellCat» и прочих моделей).
В конце сентября прошлого года, молодые офицеры – фри-юнионисты совершили военный переворот в Папуа, а в ноябре, в ходе ликвидации банд неоколониалистов, обнаружили в джунглях замаскированную японскую военную базу, где имелось два десятка Ki-27, которые вышли с конвейера 1940-м. Теперь их приобрел за смешные деньги тероанец Факир Слай, для Оохаре и Уфале – своих соседей и партнеров.
Полдюжины из этих машин, уже прошедших реновацию, были замечены Чатуром Раджхошем, утром 2-го марта, когда «Lone Star» входила в лагуну Тероа, и в сердце признанного мэтра индийской морской авиации разгорелась юношеская мечта…
* * *
Хики, находясь в состоянии боевого бешенства, сделавшего бы честь норманнскому берсеркеру, ворвалась на центральную террасу 2-го этажа хаусхолда E-9 когда Келли, Спарк, Санди и Акела совершали там обычный кофейный ритуал.
– Вы все охерели, а? – сходу поинтересовалась она, дрожащим от гнева голосом.
– Ну, я даже не знаю… – протянул Акела, озадаченный такой постановкой вопроса.
– …Зато я знаю! – перебила она, – Вы точно охерели!
– Что случилось-то? – поинтересовался Спарк, ставя на стол кофейную чашечку.
– Вот это! – произнесла Хики, показывая рукой в небо.
Над лагуной весело кувыркался серебристый винтовой самолетик конфигурации «классика», с эмблемой в виде красного кружочка на боку фюзеляжа. Иногда он закладывал настолько крутые виражи, что крылья, казалось, становились почти в вертикальную плоскость, а зрители могли наблюдать то пару торчащих поплавков, похожих на калоши, то прозрачный фонарь кабины, в которой угадывались две человеческие фигуры, расположенные по мотоциклетному: одна позади другой.
– Ничего такого, – сказала Келли, – Это Оохаре обкатывает очередной «Kiss».
– Какой, в жопу, kiss!? – воскликнула Хики, – У него подозрение на гипертонию с признаками тахикардии!
– У него только один раз были проблемы с сердцем, – возразил Спарк, – И никаких подозрений, просто он неаккуратно нырял с аквалангом. Потом все прошло.
– Ты о чем говоришь? – спросила Хики, выпучив глаза от удивления.
– О том, – вмешалась Санди, – что беспокоиться за Оохаре нет оснований…
Самолетик завизжал, как атакующая кошка, и свечкой ушел в центр неба, а затем выполнил пологую «горку» и пролетел над поселком уже почти бесшумно.
– Мне нравятся этот электродвижок на полмегаватта! – объявил Акела.
– Да ну, – возразил Спарк, – Если нужна такая тяга, то лучше не винт, а турбина.
– Нет, я бы поставил кольцевой обтекатель вокруг винта, как у рэпторов «Abris».
– У «Abris» в кольце не винт, а ультра-вентилятор, – педантично поправил Спарк.
– И, по-любому, это уже не будет зачетное ретро, – добавила Келли.
– При чем тут Оохаре! – воскликнула Хики, хлопнув ладонями по столу.
– Это его бизнес, – пояснила Санди, – он вчера вам рассказывал. А ретро-флайки необходимо обкатывать на всех режимах, а то мало ли что…
– Пусть обкатывает, aita pe-a! Но какого хера он взял Чатура в кабину?!
– Он взял Чатура в кабину? – недоверчиво переспросила Келли.
– E oe! Joder! Я пошла в лавку за свежими лангустами и за фруктами, и та девчонка, которая там торгует, между делом, сказала, что Уфале поехала в Икехао на катере, а Оохаре с Чатуром пошли летать на самурайском истребителе!
Снова раздался кошачий визг. Ki-27 на малой высоте пересек лагуну со скоростью примерно 200 узлов, превратился в серебряную точку у горизонта, развернулся, и промчался над лагуной в обратном направлении.
– Надо, на всякий случай, найти тахуна Рау, – вынес вердикт Акела.
* * *
Fare доктора Рау Риано, примерно через час.
…Обстановка в «медицинском секторе» просторного дома великого тахуна и (по совместительству) тероанского врача, напоминала кульминационные кадры очень страшного голливудского триллера. На стенах – церемониальное оружие и древние языческие маски. На полках – тускло блестящие корпуса электронной аппаратуры. В районе одного из углов – кресло из пористого пластика. В кресле сидит обнаженный мужчина, весь обклеенный круглыми присосками, от которых отходят электрические провода. Рядом с ним – худощавый смуглый человек среднего роста, одетый в чью-то старую военную униформу, готовясь приступить к экзекуции, спокойно говорит:
– Что вы так нервничаете, Чатур? Боитесь медицины?
– Да. Боюсь, – проворчал Раджхош, – Вы, врачи, конечно, замечательные люди. Но, как ткнете куда-нибудь чем-нибудь… А потом как скажете что-нибудь…
– Считайте, что я не врач, а добрый волшебник, – предложил Рау Риано, – Знаете, мне часто приходится иметь дело с детскими травмами. Дети – это такие очаровательно-непоседливые существа, что они непременно на что-нибудь наступают, куда-нибудь прыгают, что-нибудь съедают, или балуются с небезопасными предметами. И знаете, Чатур, лучший способ сделать так, чтобы они не пугались врача, это рассказывать им сказки. В какой-то момент я понял, что взрослые – это тоже немножко дети. Им тоже спокойнее, когда с ними имеет дело не врач, а добрый волшебник, рассказывающий сказки. Вам я расскажу сказку о перегрузках. Принято считать, что наиболее сильные перегрузки испытывают военные пилоты и астронавты. На заре реактивной боевой авиации и космической техники, пилотам приходилось выдерживать до 10G. Потом биомедицина установила порог безопасности: 6G. Столько может выдержать хорошо тренированный человек примерно полминуты, если правильно расположит тело. При предельно неправильном расположении, когда вектор перегрузки направлен от ног к голове, все гораздо хуже. Но не будем о грустном. Итак 6G. Они действуют даже на аттракционе «американские горки», правда всего 2 секунды. А 4G допустимы для гражданской авиации. Никаких проблем для здоровья, ни в момент перегрузки, ни впоследствии, если проблем не было до того. А проблемы могут быть даже у очень здорового человека. И тогда возможны внезапные потери сознания даже при 4G. Не случайно инструкция ВВС Меганезии запрещает создавать ускорения более 3G при пилотировании на малой высоте … Вам кажется, что я говорю банальности?
Чатур Раджхош чуть слышно вздохнул и ответил.
– Видите ли, доктор Рау, я работаю в области военно-морской авиации, поэтому о перегрузках и ускорениях знаю не понаслышке.
– О! Я совсем забыл! И вы, наверное, можете сказать, какие перегрузки вы создали сегодня, когда этот оболтус Оохаре позволил вам сесть за штурвал Ki-27! А?
– Вряд ли больше, чем 4G. Я знаю, вы скажете, что при моем здоровье…
– У вас замечательное здоровье! – перебил тахуна, – Но, вы его плохо бережете. Вы дважды в этом полете создали на виражах перегрузки около 8G. Они были очень короткими, и вы не заметили, а борт-комп их зафиксировал, и ваш организм тоже.
– Я не почувствовал, – признался индус.
– Разумеется, вы же не профессиональный пилот.
– Я вообще не пилот. Мне иногда приходится сидеть за штурвалом, но тогда рядом обязательно сидит инструктор с дублирующим пультом. В этот раз у Оохаре был дублирующий пульт. Я пилотировал в воздухе, но взлет и посадку выполнял он.
Великий тахуна понимающе покивал головой.
– Ситуация ясна. Но, вы подвергли себя риску не в эти два момента, а тогда, когда выполняли «горку». Перегрузка от ног к голове 3G. При 5G теряют сознание даже тренированные люди. К счастью, это тоже длилось очень-очень недолго.
– Вы специально занимались проблемой перегрузок? – спросил Раджхош.
– Немного. Я был в числе экспертов ВВС по использованию диаграммы Штаубе, по которой можно определить воздействие перегрузок в зависимости от времени и от ориентации вектора. А знаете, откуда Штаубе взял исходные данные?
– Вероятно, проводил тесты на центрифуге, – предположил индус.
– Нет, – Рау улыбнулся и покачал головой, – Штаубе просто собрал видео-протоколы соревнований «Red Bull Air Race», которые называют авиа-слаломом. Бесшабашные ребята летают над рекой, между высокими буйками, со скоростью 200 узлов. Такие соревнования проводятся с 2003 года. Перегрузки на виражах достигают там 12G. А флайки используются обычные, спортивные, без противоперегрузочных дивайсов. Хитрость в том, чтобы избежать длительной перегрузки.
– А с какой целью Штаубе создавал эту диаграмму? – спросил Раджхош.
– Вероятно, – сказал Рау, – Это связано с новой тактикой воздушного боя. От гонки за скоростью – к гонке за ускорением. Секундное ускорение 20G дает вам возможность в следующую секунду оказаться в ста метрах от точки, в которой вас ищет противник. Перегрузка 20G безопасна, если она длится не более секунды. Известны случаи, когда автогонщики оставались целы при аварийных перегрузках 100G. удар об ограду на скорости 100 метров в секунду, и остановка за одну десятую секунды. Арифметика.
Раджхош шумно выдохнул, выражая свое несогласие, и высказался:
– Ускорение 20G и больше – это для радиоуправляемых дронов. Я полагаю, за ними будущее военной авиации. Человек в таких условиях плохо функционирует.
– Я думаю, – ответил Рау, – что по этому поводу вы сможете услышать другое мнение, более квалифицированное, чем мое. Заодно, вы сможете пройти профилактические процедуры, которые я рекомендую после вашего не вполне осмотрительного полета.
– В чем состоят процедуры? – настороженно спросил Раджхош.
– Пить молодое пальмовое вино в хорошей компании, – ответил великий тахуна.
* * *
Лагуна, недалеко от берега, на глубине два с половиной метра, через час.
Крупная рыба-жаба с неодобрением посмотрела на индуса сквозь тонкую стенку из плексигласа, презрительно вильнула хвостом и уплыла в коралловую расщелину.
– Не обращай на нее внимания, Чатур, – посоветовала Абинэ Тиингеле, – Это одна из самых невежливых рыб в нашей акватории. Крабы, и те, ведут себя приличнее.
– ОК, я буду выше этого, – Раджхош улыбнулся, – А кто придумал этот маленький водолазный колокол в качестве… Э-э… Клубной relax-room?
