Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 86 страниц)
Ринго встал, подошел к «москиту» и щелкнул ногтем по крылу.
– Дашь прокатиться?
– Легко. Только давай утром. Она и так непривычная, а в темноте вообще… Joder! Я обещал позвонить домой, как прилечу! – Лаго выдернул из кармана мобайл и ткнул пальцем в меню на экране, – … Ну, чего они, спят что ли?… Hei! Aloha! А это я! Все классно!.. Ну, как тебе сказать? Болото, пиявки, змеи… Фиг знает, какие. Ну, может, кобры, а может, наоборот, анаконды. На них не написано… Нет, я не видел, но foa говорят: есть… Что? Ух ты!.. А ты не прикалываешься?… Круто! Сейчас включим…
Galaxy Police Flog. Trolley 1001
26.03.24. Африканские чудеса.
Trolley-Jockey Элеа Флегг.
Aloha foa! Пассажиры тысяча первой тележки, если вы думали, что наши Верховные судьи смогут отдохнуть хоть день, то фиг вы угадали! Излагаю суть дела. Как уже сообщалось, вчера утром, войска Мпулу и Шонао оккупировали Малави. Поскольку поводом для вторжения послужили высказывания социально-религиозных лидеров исламского и католического толка, произнесенные в Лилонгве, военная комендатура немедленно занялась арестами и интернированием лиц, причастных к деятельности организаций-обидчиков. Еще вчера стало ясно, что разбираться будут радикально.
Напоминаю: в первые минуты вторжения, истребители ВВС Шонао расстреляли над Лилонгве самолет с опознавательными знаками Красного Креста, на котором страну пытались покинуть сотрудники миссии МККК и католической миссии Фонда Марии Магдалины. Обломки самолета и более ста трупов лежали в миле от взлетной полосы, пока комендант не приказал вывезти обломки на склад вторсырья, а трупы сбросить в старую дренажную канаву и засыпать известью. Так же обошлись с трупами еще трех сотен активистов религиозных миссий, расстрелянных по приказу коменданта. Как сообщал инфо-листок комендатуры, еще около пяти тысяч человек, арестованных в Лилонгве и других городах Малави по подозрению в фундаментализме, помещены в загон для скота в городке Макокола на берегу озера Ниаса.
По сообщениям независимых наблюдателей, интернированы ортодоксальные семьи «нелояльной религиозной ориентации». Дети не старше десяти лет отняты у семей и увезены в неизвестном направлении. Беременные женщины, и кормящие матери с младенцами, также увезены неизвестно куда. Комендатура заявляет, что ни тех, ни других, ни третьих, вообще не было среди задержанных. Вечером стало известно, что судьбу интернированных в Макокола решит сегодня военно-полевой суд, и рядом с лагерем экскаватор выкапывает канаву, достаточную для их захоронения.
Сразу же после этого, к президентам Нгакве и Ндунти обратился хорошо известный эксперт по социальным вопросам, Наллэ Шуанг из Нукуфетау-Тувалу, с просьбой рассмотреть его проект решения проблемы. Содержание их телефонного разговора неизвестно, но после него Наллэ Шуанг обратился к Верховному суду Меганезии с запросом: не нарушит ли он Хартию, если купит несколько сотен молодых людей в возрасте 11–15 лет, которые в противном случае будут убиты, или отправлены на каторжные работы. Международные эксперты утверждают, что шансы выжить на каторжных работах по строительству гидротехнических объектов в Зангела (Юго-Восточное Шонао), для подростков невелики. Там сложные условия труда и быта.
После трехчасовых консультаций, суд ответил: действия Шуанга будут допустимы по Хартии, при пяти условиях:
– Купленные люди не будут ввезены на территорию/акваторию Меганезии.
– Им будут обеспечены определенные гуманитарно-биологические условия жизни.
– Они не будут принуждаться к тяжелому или опасному труду.
– Они получат возможность выбора другого подходящего места жизнедеятельности.
– Соцнаблюдатели из Меганезии смогут контролировать выполнение этих условий.
Немедленно после электронной публикации решения суда, в Маколола произошла сортировка интернированных. Трудоспособные субъекты старше 15 лет исчезли (по мнению независимых наблюдателей, они вывезены в Зангела). Нетрудоспособные перевезены на мозамбикский берег озера Ниаса и высажены там без объяснений. Возрастная группа, названная в заявлении Шуанга, вывезена неизвестно куда.
Такова была ситуация в полдень по Гавайскому времени (4 часа утра по центрально-африканскому). Новая информация поступила в 20:00 по Гавайям. Около семисот молодых людей переброшены авиатранспортом в гавань Боуэни (Остров Майотте – северо-восток Коморского архипелага, заморское владение Франции, не входящее в состав Исламской Республики Коморские острова). Там примерно 300 подростков (вероятно, из католических семей) были переданы местным властям, а примерно 400 оставшихся погружены на ролкер «Uxias» (порт приписки – Нусибе, Мадагаскар). Это судно вышло из гавани на север, а затем повернуло на восток. Видимо, его маршрут пройдет южнее мадагаскарских островов Глориоз и севернее Мадагаскара, а далее, пересечет Индийский океан по 10-й параллели Южной Широты.
Если предположения о маршруте верны, то «Uxias» пройдет 4000 миль (это займет, с учетом скорости судна, около недели) и бросит якорь в районе Тимора. Смысл этих перемещений пока не раскрывается. Шуанг ограничился кратким комментарием: «Операция, санкционированная Верховным судом, идет по графику, проблем нет».
Но проблемы есть. Хосни Раджани, Президент Исламской Республики Коморские острова, назвал действия администрации острова Майотте (разрешившей провести погрузку интернированных в своей гавани) «Преступным соучастием в торговле мусульманскими детьми» и указал, что Майотте является незаконным владением Франции, которое необходимо вернуть в состав единого государства коморского архипелага. С этим заявлением согласны и религиозные лидеры данной страны.
Хосни Раджани обратился к странам, которые обладают серьезным военно-морским потенциалом в регионе, и к международным организациям, с просьбой освободить пассажиров «Uxias» силовым путем. Правительство Мадагаскара ответило: любая попытка атаковать судно, законно идущее под мадагаскарским флагом, будет актом пиратства или войны, а также обратилась к иностранным военным контингентам на островах Глориоз с напоминанием: условия аренды включают поддержание порядка в прилежащих нейтральных водах. От контингентов получены заверения, что любой военный или пиратский акт в зоне их ответственности будет немедленно пресечен.
Обстановка носит явный характер спланированной провокации. Точнее, развития провокации, начатой ранее – о чем сообщалось во вчерашнем выпуске.
Пискнула стационарная рация, затем послышался голос Рона.
– Ринго, Екико, вы уже включайте позиционный мониторинг! У меня личный состав в поле! Порядок я вам объяснял: вы должны видеть каждого из трехсот парней учебной группы, а также каждого из полусотни парней группы обеспечения! Как поняли?
– Поняли, шеф, – ответил Ринго в микрофон.
– Отлично. Отзвоните, когда сосчитаете точки на экране. И быстро, ребята! Нам тут не нужны проблемы в первую же ночь!
– Мы уже работаем над этим! – крикнула Екико, разворачивая и включая стодюймовый экран позиционного монитора, – Три минуты и все будет ОК.
89
Дата/Время: 27–28.03.24 года Хартии.
Риф Фантой (база МОА в нейтральных водах)
470 миль к востоку от Мадагаскара, 60 миль к юго-западу от Каргадос
Океанологический корвет «Octopus»
Яхта «Golden Sun» турфирмы «Emerald-Voyage».
Острова Карагадос (Маврикий)
Мобильная океанологическая лаборатория «Octopus» могла показаться плавучей баскетбольной площадкой (такие же габариты 30x15 метров, и похожая разметка). Наличие невысокого полукруглого горба на носу во всю ширину судна (в котором располагался ходовой мостик и рубка управления оружием), не слишком меняло эту картину. Внизу «Octopus» имел четыре изящные ноги – по паре на левый и правый стреловидный поплавок, а больше в его форме не было ничего примечательного.
Дизайн этого судна, построенного в январе на верфи Тонга Нукуалофа, был почти полностью слизан с проекта «Kaimalino» (US Navy 1973) – крайне удачного, но не доведенного до логического финала. Заложенная в конфигурации идея поплавков – гидрофойлов была реализовано только теперь, и «Octopus» мог, несмотря на свой чемоданный вид, легко набирать скорость 70 узлов. А площадка, конечно, была не баскетбольная, а вертолетная, т. к. судно (если отвлечься от его «океанологической» легенды) являлось автономным мини-корветом. Для этого класса боевых кораблей, палубная авиация – это вещь совершенно необходимая.
Экипаж из трех человек (мастер-сержант Лауа Нтай, Капрал-пилот Шейла Бритт и стрелок-инструктор Дарт Тигрис) без всяких приключений провел «Octopus» через Коралловое море и Индийский океан до платформы на рифе Фантой (в 470 милях к востоку от Мадагаскара, и в 60 милях к юго-западу от островов Каргадос) и передал заказчику – Мпулуанскому Океанологическому Агентству (МОА).
Агентство имело к океанологии не больше отношения, чем передаваемый корвет. «Научный» персонал МОА (1-й морской мобильный батальон ВС Мпулу) встретил «Octopus» с нескрываемым энтузиазмом. До сегодняшнего дня, флот базы состоял из десятка малых траулеров (переделанных в военные транспорты), сотни 7-метровых легкобронированных штурм-глиссеров со стрелковыми комплексами на турелях, и двадцати летающих лодок (которые, впрочем, относились уже к авиации базы, а не к флоту). В честь прибытия первого реального боевого корабля, директор базы МОА (командир батальона) Нкеле Бова устроил после обеда маленький банкет с танцами, а затем, гостей разместили в казарме спец-взвода «E», в командирском кубрике.
Взводные казармы на платформе базы риф Фантой представляли собой контейнерные модули по четыре 6-местных кубрика с одним «общественным блоком». В каждом кубрике имелась резервная койка, так что технически – проблем с размещением не возникло, а психологически – …Тоже не возникло, поскольку мпулуанцы давно уже считали канаков «своими». После быстро организованной перестановки, население «командирского» кубрика выглядело так. Собственно, командир – лейтенант Ифарбо (высокий, крепкий парень, готтентот, говоривший с резким щелкающим акцентом). Мичман Рунк (трек-бур, т. е. африканский голландец). Стрелок-навигатор Мкаси (типичная деревенская девчонка-банту). Радист Гуло (молодой парень, похожий на карибского latino). И трое меганезийских разведчиков.
– Взвод «E» значит: «экспериментальный», да! – гордо объявил лейтенант Ифарбо в первый же вечер за ужином, – У нас интернационал и интерпрофессионал!
– Чего-чего? – переспросила Шейла.
– А вот смотри, – начал объяснять мпулуанский лейтенант, – Во-первых, тут есть все этносы. Банту, трек-буры, готтентоты (это я), и даже китаец. Вот, капрал Тунг-Лим.
– Мой папа китаец, – пояснил капрал (невысокий широкоплечий чернокожий парень, отличавшийся от среднего мпулуанца только необычным разрезом глаз), а моя мама бушменка. А я учусь на морского пилота. Интересно, да! Вот наш инструктор!
– Мастер-пилот Сиггэ Марвин, – отрекомендовался названный персонаж.
– Самый правильный инструктор, – с гордостью добавил парень-банту, сидящий по другую сторону от мастер-пилота, – Учит даже тому, как не сгореть в самолете, если подбили. И как гасить гадин-исламистов и гадин-колониалистов!
Лауа Нтай окинул Сиггэ быстрым взглядом и поинтересовался.
– Ты каролинец, бро?
– Палауанец, – ответил мастер-пилот, – а вы, foa?
– Мы, типа, сборная солянка, – сказал Лауа, – Шейла – маори с Тонгарева-Кук, Дарт – самоананец, а я – таитянин. Но наполовину – финн, раз тут говорят про этносы.
– Финны – это где? – спросил Ифарбо.
– Это на северо-восточной Атлантике. Там есть длинный-длинный залив.
– Где айсберги? – уточнил кто-то.
– Нет, – Лауа покачал головой, – В заливе айсберги не вырастают. Только в океане.
– Точно! – подтвердил Рунк, – Про это даже есть фильм: «Титаник».
– Да, – Ифарбо кивнул, – Ужас, какой фильм. Fuck! Лед в океане. Брр! Так вот! Мы интернациональные и интерпрофессиональные. У нас все профессии! Теперь даже настоящий океанский корабль и настоящая дальняя техническая разведка!
– Босс Сиггэ, а мы будем учиться взлетать с этого корабля? – спросил Тунг-Лим.
– Ага, – сказал мастер-пилот, – И взлетать, и садиться.
– А у нас получится?
– Конечно! Куда же вы денетесь?
На этой позитивно-оптимистичной ноте завершился первый ужин тройки канаков-разведчиков на базе Фантой. Разговор в командирском кубрике о пилоте Марвине случился когда «личный состав» после «индивидуальной помывки» расползся по двухъярусным койкам. Шейла вернулась из душа последней, влезла на свою койку второго яруса, улеглась поудобнее, и поинтересовалась.
– Когда он успел стать инструктором?
– Кто? – спросил Дарт Тигрис.
– Сиггэ Марвин. Я с ним оказалась вместе в душе, и немного рассмотрела. Кстати, симпатичный парень. Но на вид ему 20 лет с хвостиком. Отсюда вопрос: когда?
– Рассказать? – предложила стрелок-навигатор Мкаси.
– Она его тоже рассмотрела, – весело добавил радист Гуло.
– Я его еще потискала и расспросила, – сообщила она, – Сиггэ закончил колледж на Капингамаранги в ноябре прошлого года, и с тех пор участвовал в восьми военных кампаниях. Архипелаг Спратли. Лусонский пролив. Галапагосы. Моллукское море. Остров Биак. Остров Колепом. Остров Тимор. И Малави. Так и успел. Еще, у него инструкторский талант! Их авиа-отряду потребовалась срочная замена, и они взяли пилота с Западной Новой Гвинеи, из партизан с 2-недельным обучением.
– Что за фигня?! – искренне удивился Тигрис, – За 2 недели можно обучить пилота-любителя – это понятно. А боевого пилота…
– Камикадзе обучали как раз за 2 недели, – заметил Лауа Нтай, – только я не понимаю: зачем сейчас такой экстрим? У нас что, мало нормальных боевых пилотов?
Мкаси щелкнула пальцами в воздухе, чтобы привлечь к себе внимание.
– Другие условия, amigo. Не ВВС Меганезии, а Inter-Brigade Mobile, IBM.
– Это я как-то не учел, – согласился меганезийский мастер-сержант, – А они что, всем авиа-отрядом ушли из регулярных форсов и полетели в Австронезию волонтерами?
– Как-то так, – подтвердила она, – Сиггэ говорит: в Европе, сто лет назад, регулярные форсы тоже уходили волонтерами в интербригаду, и ехали на войну, гасить гадин-фундаменталистов по личному убеждению.
– Гражданская война в Испании, 30-е годы прошлого века, – уточнил Лауа Нтай.
– Мутная какая-то война в этом году, – проворчал мичман Рунк, – Непонятно кто, непонятно с кем, непонятно где, непонятно на какой технике… Все непонятно.
– Так и должно быть, – авторитетно сказал Ифарбо, – Потому, что сингулярность.
– Хэй, бро, – подала голос Шейла, – Сингулярность это гвоздь не от той стенки.
– Это почему? – спросил лейтенант.
– Потому, что сингулярность это про НТР и про экономику. Про то, как динамика технологий влияет на производственный цикл и потребительский рынок.
– Ну, – согласился он, – а война это разве не экономика и не технология?
– Резонно, – отреагировал Дарт Тигрис.
Гуло покрутился на койке и тоже решил высказать свое мнение.
– Я не понимаю. Сингулярность. Новая военная технология. Ладно. Но почему вдруг война везде? Или не то, чтобы война, а какая-то колбаса. Даже в Северной Америке и Западной Европе, где давно такого не было. Что за нах? Звезды, что ли, так встали?
– Отставить астрологию, – ответил Ифарбо, – Все объясняется чисто рационально.
– Знаешь, как? – спросила Мкаси.
Мпулуанский лейтенант шумно вздохнул, собираясь с мыслями.
– Ну, раз ты вот так спросила – давай разбираться. Почти сто лет назад была мировая война. Началось с интербригад в Европе, а закончилось атомными бомбами где-то в Японии. Тогда жирные гадины-империалисты обосрались от ужаса, да! Потому что атомная бомба – от нее не спрячешься. И решили: мы не будем больше воевать, нет! Лучше мы сделаем ООН, поделим весь мир на ломтики, а дальше будем друг у друга покупать. Кусочек туда, кусочек – сюда. А где-то подальше от Западной Европы и Северной Америки сделаем отсталые независимые страны, для войны.
– Эй-эй, командир, ты же сказал, они договорились не воевать, – заметил Рунк.
– Не воевать у себя, – уточнил Ифарбо, – Но где-то воевать им надо, потому что при империализме нужен патриотизм, чтобы промывать людям мозги, а без войны он не получается. Вот, в Америке за десять лет после войны накопилась слишком умная молодежь. Что делать? Делать войну во Вьетнаме. Полста тысяч американцев там погибли, триста тысяч покалечились. И стала стабильность, да! Империалистам понравилось. Потом так делали много где. Особенно – на Ближнем востоке. Зачем расплодили там стольких исламистов? А затем, чтобы было, куда послать лишних молодых людей, чтобы их убили, или покалечили, а то вырастут умными, и не будет стабильности. Потом придумали: зачем кого-то посылать? Дорого! Лучше привезем исламистов к себе, чтобы они делали теракты и убивали прямо здесь. Дешево, да!
Гуло, со скрипом почесал пятерней жесткую шевелюру.
– Это ясно, командир. А что теперь случилось с их стабильностью?
– А то ты сам не видишь? Стабильность затормозила им прогресс. НТР стала у них двигаться медленнее, а у других – быстрее. Другие начали их догонять. Называется: многополярный мир. Вот, их догнали и говорят: Эй! Нам что-то не нравится, как вы поделили мир. И кто вы, вообще, такие, с вашим ООН? Это раньше вы были лидеры прогресса и всех имели, а теперь вы не очень-то сильнее нас. Идите на хер со своими правилами и со своим ООН. Мы теперь сами поделим, как хотим. И стало так!
– Когда стало? – спросил Рунк.
– Постепенно, – пояснил Ифарбо, – Потому, что инерция. Как в механике.
– А по CNN говорят, что во всем виноваты чина, нези и бразо, – заметила Мкаси.
Лауа Нтай потянулся, зевнул и ответил.
– Это просто, гло. Китай самый большой и страшный. Меганезию еще 20 лет назад объявили врагом цивилизации. А правительство Бразилии хапнуло Коридор инков от Амазонии до Тихого океана. Такой большой кусок, что мировой порядок зашатался.
– Мировой порядок, мировой порядок, – немного сонно пробурчала Мкаси, – По CNN тысячу раз говорили про мировой порядок. А что такое этот мировой порядок?
– Это примерно то, про что объяснял Ифарбо, – сказал Лауа, – После второй мировой войны, выигравшие оффи собрались на тусовку и расписали планету по наделам, как древние феодалы. Лучшие наделы – себе, похуже – своим прихлебателем, а совсем хреновые – кому попало. В политологии это называется: раздел мира внутри клуба политических элит. А порядок такой: если кто-нибудь хочет изменить границы этих наделов, например – отделиться, то он должен пойти на поклон к своему феодалу, в смысле – к элите, и просить себе вольную. А если он хочет что-то присоединить, то должен идти на поклон к тусовке главных феодалов, типа как к королевской семье.
– А если не пойдет? – спросила она.
– Тогда его надел не признают, и будут говорить, что он вор или агрессор.
– А если люди за него?
– По херу, – ответил мастер-сержант, – Когда это феодалы учитывали мнение людей?
– В ООН это называется «уважение государственного суверенитета», – авторитетно добавил Ифарбо, – Надел земли с крепостными людьми отдали какому-то феодалу, и теперь и этот надел, и эти люди, и все их потомки, принадлежат этому феодалу и его наследникам до скончания времен. Так думали эти, которые в ООН.
Гуло снова громко поскреб пятерней свою проволочно-жесткую шевелюру.
– Ну, про это, вроде, объяснили. Почему тогда открыто не послать ООН на хер и не переделить все толком, как людям удобнее? А то сплошные спецоперации, и всякие интербригады. Я считаю: свое надо брать открыто, чтоб никто не подумал, будто ты берешь чужое. Один древний умник даже сказал: «честность – лучшая политика».
– Это сказал Бенджамин Франклин, – сообщила Шейла, – Сейчас по нему в колледже разведки изучают технику политической интриги. В 70-е годы XVIII века он, путем обмана, стравил между собой короля Франции и английских оффи. В результате, в Америку были отправлены огромные деньги из французского бюджета, а потом и военный корпус, руками которого США выиграли войну за независимость.
– Зачетная спецоперация, – добавил Дарт Тигрис, – Бен Франклин сохранил столько американских жизней, что янки до сих пор его почитают. По ходу, есть за что.
– Кстати, – заметил Лауа Нтай, – Франклин ни фига не поступился своей честностью, потому что у него был принцип: «честно то, что служит правому делу».
– У-у… – протянул Гуло, – А которое дело правое?
– А вот это уже относительно, – ответил мастер-сержант, – Типа, как пулемет. Он или хороший, или плохой, смотря по тому, каким концом он к тебе повернут… Hei foa, я выскажу новаторское предложение: давайте спать. Нам завтра с утра надо начинать шпионить за сексуальными извращенцами, а это занятие нервное и трудоемкое.
– Это шутка такая? – спросил Ифарбо.
– Ты удивишься, бро, но это серьезно, – ответил меганезийский разведчик.
* * *
Нет ничего прекраснее, чем утро в открытом океане в экваториальных широтах при солнечной безветренной погоде, на палубе яхты… Или корвета. С точки зрения лиц мужского пола, особенно здорово, если рядом на этой палубе принимают воздушные ванны симпатичные девушки (девушкам, кстати, это полезно – поскольку именно в утренние часы сочетание морского воздуха с еще не жгучим солнцем оказывает позитивное влияние на кожу и прочие части организма). Даже если эти девушки, параллельно с воздушными ваннами, работают на ноутбуках с удаленными спец-объектами (а если точнее – со «spy-drones»), это ничуть не портит эстетического впечатления от… В общем, от того, чем девушки повернуты к зрителю.
И до чего же противно, если какой-нибудь чиновник именно в этот момент начинает приставать к вам с назойливыми и невыполнимыми требованиями.
– Босс, нас запрашивает береговая охрана Маврикия! – сообщил Гуло, высунувшись из открытого окна радиорубки.
– Какого хера… – вздохнул Ифарбо, – Что им надо?
– Дураки какие-то, – ответил радист, – Говорят: лечь в дрейф для досмотра.
– А где они? – спросил мпулуанский лейтенант.
– Шесть миль к северо-востоку от нас. Я думаю, это патруль с островов Каргадос.
– Ну, скажи им, что мы – международные экологические ученые, у нас идет важный эксперимент, мы изучаем миграцию стаи креветок, и нам нельзя останавливаться.
– Слушаюсь, босс, – сказал Гуло, и его голова исчезла в рубке.
– Маврикийцы все время к вам пристают с этими глупостями? – спросил Лауа Нтай.
Ифарбо отрицательно покачал головой.
– Нет. Наши штурм-глиссеры они уже знают и, как бы, отворачиваются. А корвет они впервые видят. В смысле, такой классный океанологический корвет, как наш.
– Лучше, чтобы они пока не знали, что это ваш корвет, – сказал меганезиец, – Если ты видишь какой-то способ избежать засветки…
– Это предусмотрено, – сказал лейтенант, и повернулся к девушкам, принимающим воздушные ванны, – Мкаси, вызови Сиггэ, пусть он договорится с маврикийскими патрульными. Про корвет пусть им не объясняет. По легенде, мы, пока, экологи.
– Да, босс, – откликнулась она, и извлекла woki-toki из кармана лежащего рядом комбинезона.
Из радио-рубки снова высунулся Гуло.
– Босс, они настаивают на досмотре. Говорят, что мы в их территориальных водах.
– Херня, – припечатал Ифарбо, – Маврикий – страна ООН, и признает конвенцию, по которой территориальные воды не больше 12 миль. Мы в 14 милях от Каргадос. Это значит: мы в их эксклюзивной экономической зоне, но в нейтральной акватории. Промысла мы здесь не ведем, поэтому пусть идут в жопу.
– Так им и передать, босс?
– Передай все, кроме херни в начале и жопы в конце, – уточнил лейтенант.
– Босс, есть визуальный контакт! – доложил унтер-офицер, сидевший в поворотной орудийной башенке над мостиком, – могу влепить им очередь прямо перед носом!
– Не надо, Кауф. Мы же ученые-экологи, а ученые-экологи так не поступают.
– Понял, босс. А как поступают ученые-экологи?
– Ученые-экологи, – наставительно произнес Ифарбо, – в таких случаях вызывают экологическую полицию.
* * *
Тренинги сводной группы пилотов-стажеров над акваторией вокруг базы Фантой происходили 24 часа в сутки. Утром, днем, вечером, ночью, кто-нибудь из стажероа находился в воздухе, и отрабатывал приемы патрулирования, инфильтрации сквозь барьеры ПВО, уничтожения морских целей и ведения маневренного воздушного боя. Сейчас ближе всего к корвету «Octopus» оказалась пара учебно-боевых «Vitiare». Эти ультра-модерновые реплики японских крылатых торпед «Ohka» образца 1944 года (придуманных когда-то для пилотов камикадзе), сейчас, почти через столетие, стали популярны среди гражданских авиаторов и в военно-летных школах. А беспилотная версия «Vitiare», с боезарядом в тонну весом, представляла собой серьезное оружие, способное поражать крупные военные корабли и объекты береговой обороны…
В данном случае, в небе находились пилотируемые учебные «Vitiare» и поражать они никого не собирались, тем более – маврикийцев, отношение к которым было вполне доброжелательное. Даже к маврикийцам – патрульным. Ну, что делать, если у людей такая работа? Несмотря на зловещую маркировку 6-метровых крылатых торпед (из пижонства, стажеры рисовали на серых корпусах машин японский красный кружок и символ камикадзе: белый 5-лепестковый цветок вишни – сакуры), атаковать они не собирались, но… Две серые тени, пикирующие со скоростью 300 узлов, произвели на патрульных сильнейшее впечатление. «Vitiare» с оглушительным визгом пронеслись, казалось, над самой палубой патрульного катера, и свечками ушли в небо.
Свободная часть экипажа корвета «Octopus» увлеченно снимала этот зрелищный спектакль (происходящий менее, чем в полумиле от них) на камеры мобайлов. Было хорошо видно, как маврикийский катер разворачивается и уходит на северо-восток, к островам Каргадос. Из окна радио-рубки высунулся Гуло и обиженно сообщил.
– Они грубо ругаются в эфире. Говорят: мпулуанские пилоты совсем психи, да!
– Провинциалы, – ответил Ифарбо, – Кино не смотрели, камикадзе не видели.
– А у нас тут другое кино, босс, – мрачно сообщила Мкаси, – прямо скажу: хреновое.
– Я тебе говорила: не смотри, – мягко сказала Шейла, погладив ее по плечу.
– Ну, говорила, – все так же мрачно согласилась мпулуанка, встала и отошла к лееру. Заметно было, что она с трудом удерживалась, чтобы не стравить завтрак за борт.
Ифарбо и Лауа Нтай одновременно присели на корточки с двух сторон от Шеллы и глянули на экран ноутбука.
– Так это выглядит, – холодно произнес меганезийский разведчик.
– Вот, говно… – в некоторой растерянности произнес мпулуанский лейтенант, – Я не понимаю, зачем они это делают? Они совсем глупые психи или что?
– Это… – ответил Лауа Нтай, – сложный социально-политический вопрос.
– Какой это, на хрен, политический вопрос?! – эмоционально возразил подошедший мичман Рунк, – Это очень богатые психованные извращенцы, и только!
– Когда психованные извращенцы очень богатые, – ответил Дарт Тигрис, – это уже политика. Тем более, если они занимают большие должности в Евросоюзе.
– Объясните! – почти жалобно потребовала Мкаси, возвращаясь к компании.
Мастер-сержант Лауа Нтай поднял вверх левую ладонь.
– Рассказываю по порядку. В середине февраля была операция против галапагосских пиратов. Наши ребята накрыли базы пиратов на островах Тортуга, Пинзон, Изабела и Санта-Фе. На Санта-Фе, в пиратском лагере нашлась девчонка из Польши.
– Из Польши? – удивился Рунк, – Ей что, ближе некого было грабить?
– Девчонка была не из пиратов, а сама по себе, – уточнил мастер-сержант, – Она туда попала в конце прошлого года, следующим образом. Яхта «Lone Star» мальтийской турфирмы «Emerald Voyage», принадлежащей марокканцу Натуфу Рбия…
– Яхта «Golden Sun» тоже его, а? – спросила Мкаси.
– Так точно, – Нтай кивнул и продолжил, – Яхту «Lone Star» во время круиза в конце прошлого года захватили пираты, и угнали на Санта-Фе. Потом Рбия выкупил у них экипаж, клиента – нефтяника, и саму яхту. А полька была на яхте секс-рабыней, и ее бросили, чтобы не создавать огласки. Она жила на Санта-Фе до той самой операции. Конечно, наши ее эвакуировали, а она рассказала эту историю. Яхта «Lone Star» в это время была опять в VIP-круизе с новыми клиентами, но со старым экипажем. Она шла через всю нашу акваторию, от Рапа-Нуи на вест-норд-вест, на Марианские острова.
– Тут-то вы их всех и прихлопнули, – предположил лейтенант Ифарбо.
– Прихлопнули только экипаж, – уточнил Тигрис, – Клиенты были нормальные.
Мичман Рунк вытаращил глаза от удивления.
– Как на яхте рабовладельцев могут быть нормальные клиенты?
– Объясняю, – вмешалась Шейла, – Есть такой дядька, Чатур Раджхош, из Индии.
– У-у! – перебила Мкаси, – Номер один в морской авиации. Фирма «Bharati», да!
– Верно, – Шейла кивнула, – У Раджхоша в конце года умерла жена, и он резко стал уходить в аут. Так бывает. И его друзья, Аванти и Кортвуд, решили его встряхнуть.
– Это правильно, – согласился Ифарбо, – Но почему на яхте рабовладельцев?
– Просто, хорошая яхта, – ответила она, – Индусы нормально склеили по internet двух наших девчонок из округа Йап, а Кортвуд был с женой. Хорошая компания… Когда полиция Питкерна взяла яхту на абордаж и завернула ласты экипажу, наши девчонки сначала очень удивились. Какие, на фиг, рабовладельцы? Обычная круизная фирма.
Мкаси цокнула языком и печально вздохнула.
– Из-за гадов-рабовладельцев сломали круиз доктору Раджхошу. Плохо, да…
– Ничего не сломали, – возразил Лауа Нтай, – просто поменяли экипаж. Прикинь: яхта пошла под конфискацию и аукцион, а она стоит серьезных денег. Под это дело наняли четверых ребят из нашего спецназа. Они ехали в отпуск, и им было по дороге. А яхту поставили на аукцион конфиската уже потом, на Марианах, на Сайпане.
– А этих ребят наняли вести яхту через весь ваш океан? – удивился мичман Рунк.
– Ага, – подтвердила Шейла, – Я же говорю: им было по дороге. Плюс, еще оплата.
– А как доктор Раджхош? – спросила Мкаси.
– Мы встречались на Марианнах, – ответил Лауа Нтай, – когда «Lone Star» пришла в Сайпан, мы с ребятами три часа лазили там. Эта яхта – близнец «Golden Sun», и мы решили исследовать… Ну, понятно… А Раджхош хорошо выглядел. За ним из Дели прилетел самолет его фирмы. Кроме пилота, была еще их биомедик, доктор Дэвадра. Такая женщина… Ну, в общем, есть, на что посмотреть. Она прямо там распаковала медицинский чемодан, провела тесты, и объявила: док Раджхош в полном плюсе.
– Она к нему неровно дышит, – авторитетно добавил Шейла.
– Это с чего ты взяла? – поинтересовался Дарт Тигрис.
Шейла с озорством подмигнула:
– Женская магия, прикинь?
– Тогда почему она сама не поехала с Раджхошем в этот круиз? – удивилась Мкаси.
– Не знаю, – Шейла пожала плечами, – по ходу, какой-то индийский обычай.
