Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 86 страниц)
– Ребята, – раздался снизу спокойный голос Кайемао Хаамеа, – Уберите пушки, все спокойно. Это мы с комбригом Ним Гоком.
43
Дата/Время: 02.03.24 года Хартии. Утро.
Место: Борт яхты «Lone Star».
Ист-Кирибати, Атолл Тероа.
Яхта «Lone Star» цивилизованно вошла на малой скорости в подковообразную лагуну Тероа по осевой линии, и теперь до дальнего берега было около мили, а дуги подковы окружали яхту с обеих сторон. Одна дуга представляла собой голую песчаную косу, на которой располагались последовательно:
– Несколько квадратных прудов, рядом с которыми стояли аляповатые металлические башенки, похожие на большие самогонные аппараты (каковыми они и являлись).
– Ярко-оранжевый цилиндр на ножках (микро-АЭС производства «Bikini-fuega»).
– Группа блестящих ангаров, пирсов и открытых площадок с мобильной техникой.
Чатур Раджхош, находившийся (как и остальными пятеро пассажиров) на обзорном мостике яхты, мгновенно развернулся в сторону ангаров, настроил бинокль и начал разглядывать упомянутую технику с все возрастающим интересом.
– Древнеиндийские виманы есть? – весело спросила Хики.
– Нет, – отозвался он, продолжая смотреть в бинокль, – Но я вижу несколько легких самолетов времен Второй мировой войны… Кажется это работающие копии…
– Конечно, они работающие, – вмешался Кортвуд, – Это фабрика Оохаре Каане, я вас познакомлю сегодня же и, я уверен, что он покажет вам все это вблизи.
– Ты хорошо его знаешь, Лайон? – уточнил индус.
– На Тероа все хорошо знают всех, – Кортвуд улыбнулся, – Это маленький атолл. Его центральный поселок, кстати, с противоположной стороны.
– Да? – переспросил Раджхош и развернулся на 180 градусов.
– Не совсем с краю, а ближе к середине, – уточнил американец.
Вторая дуга подковы была более широкой. Ее покрывали заросли низкорослых пальм и кустарника, среди которых, со стороны лагуны, виднелись невысокие постройки самой разнообразной формы. В лагуну выходили узкие полоски пирсов, некоторые из которых были частично прикрыты навесами, иногда – в форме остроконечных шляп или пагод.
– Я знаю это место по видео, – сообщила Джой, указывая на группу пирсов украшенную маленьким зеленым аэростатом с ярко-желтой надписью. Глядя в бинокль, можно было прочесть, «E9. Cambus staff», – …Нам сюда, верно?
– Наш кэп туда и разворачивается, – проинформировал Ишвар Аванти, и добавил, – Мне давно хотелось непосредственно познакомиться с нашими… Не знаю, как сказать.
– Очень близкие партнеры, – предложил свою версию Кортвуд.
– По-моему, – сказала Джой, – Это называется: «друзья».
– Да, – он кивнул, – Но в бизнесе слово «друзья» звучит двусмысленно.
– У наших итало-креолов, – вмешалась Ниу, – есть такое выражение: «друзья друзей». Означает: «мафиози из моего клана». Смешно, ага!
Кортвуд неопределенно качнул головой. За последние полгода, по TV несколько раз употреблялось выражение «Тихоокеанская таблеточная мафия» применительно к калифорнийской корпорации «Atlink» и индийской фирме «Rinbax», а также лично к Кортвуду и Аванти, и заодно к доктору Джерри Винсмарту. Когда в ноябре Fox-News назвала Лайона Кортвуда «крестным отцом обезьянолюдей», это его даже не удивило. Консервативная пресса упорно называла «homo erectus» устаревшими терминами «обезьяночеловек» и «питекантроп», видимо, чтобы психологически усилить главное публичное обвинение против Кортвуда: обвинение в том, что он специально размывает границу между ветеринарными и медицинскими методами, чтобы выловить миллиарды долларов из этой пограничной неразберихе между животными и людьми.
Заявления консервативной прессы, о том, что эректусы – это «наполовину обезьяны», с точки зрения Лайона Кортвуда были не более, чем PR-ходом конкурентов, но Джой в какой-то момент предложила: «Лайон, поставь себя на минутку на место девчонок, для которых это родные дети». Под девчонками понимались Санди Рэндолф и Келли Клай, которые, с точки зрения юстиции США являлись «суррогатными матерями клонов ископаемых человекообразных существ». Мужья Санди и Келли, меганезийцы Акела Роджер и Спарк Валентайн, с предельным безразличием относились к таким фразам в прессе, но Келли и Санди, родились и выросли в США и жили там до прошлого года. Нельзя было ожидать от них такого же психологического иммунитета… Взглянув на положение дел с этой позиции, Кортвуд серьезно обеспокоился и, стал действовать по своему любимому принципу «лучшая оборона – это нападение». Он вышел на весьма влиятельную в приполярном атлантическом регионе «Неандертальскую партию». Эта партия громко заявила о себе в Канаде, Исландии и Скандинавии, а в Гренландии она получила 40 процентов мест в парламенте – фолкентинге, фактически став правящей.
PR-пляски консерваторов вокруг дилеммы «обезьяна или человек» и оскорбительные высказывания в адрес доисторических представителей рода «homo» (к которому, как известно, относятся и эректусы, и более поздние неандертальцы) действовали на современных «неандертальцев» как красная тряпка на быка. Неандертальская партия выступала за «восстановление качества человеческого общества, деградировавшего в период временного упадка неандертальской культуры в приполярном ареале».
Достаточно было установить первый контакт, и «палеолитическая дружба» между «эректусами» и «неандертальцами» вспыхнула, как степной пожар. Вскоре Келли реализовала свою мечту: спеть на эстраде для широкой аудитории (по телемосту Кюджаллек – Тероа, в паре с гренландкой Кари Лейв). А Санди, известная своими познаниями в ремесле хакера, занялась «политико-аналитической работой». Это словосочетание означало, попросту: поиск компромата на лидеров гренландской консервативной оппозиции. Успехи в этой области были достигнуты так быстро, и оказались столь значительны, что Кортвуд не мог отделаться от мысли, что Санди получает от кого-то информационные пасы… Впрочем, какая разница.
Кортвуд к месту вспомнил свой недавний визит в столицу Гренландии, город Нуук. Вообще-то он приехал на переговоры о снабжении новыми аптечками служащих базы ВВС США в Туле (по-гренландски – Канаак), но заодно попал на слушания по поводу очередной акции «Neanderthal Shelter» – программы защиты детей от насилия…
…Джой похлопала его по плечу, возвращая в «здесь и сейчас».
– Лайон, ты бы тоже помахал девчонкам рукой.
– А? Что?
– Нас встречают… – она показала рукой прямо по курсу.
На квадратном мостике, поднятом над пирсами «E-9» на высоту примерно полтора человеческих роста, наблюдались две эмоционально жестикулирующие фигурки существенно разного телосложения и стиля одежды. Первая – молодая афро, носила только короткий пятнистый папуасский килт, состоящий, в основном, из навесных карманов. Вторая – примерно ее ровесница, но белая (а с учетом местных условий – светло-коричневая), и сравнительно худая, была одета в модный у местных юниоров комбинезон-фартук «ere-style» (радикально облегченный аналог майки и шортов).
– Это как раз Келли и Санди, – пояснил Кортвуд для Раджхоша.
– Симпатичные девушки, – откликнулся индус, – …Мне кажется, Лайон, ваши ребята довольно скромно устроились, с учетом их денежного состояния.
– Нормально устроились, – возразила Хики, – главное: креативно, и места много.
Fare (океанийский коттедж) начинался прямо от трех параллельных пирсов. Терраса первого накрывала пирсы почти до середины, образуя навес и балкон второго яруса. Правое и левое крыло коттеджа представляли собой почти самостоятельные корпуса, построенные в разном стиле. Один напоминал латиноамериканское колониальное бунгало, другой выглядел, как сицилийский деревенский дом, воспроизведенный архитектором, привыкшим работать по принципам ультра-техно. В комплексе, fare производил впечатление чего-то довольно древнего, и начавшего строиться в эпоху бамбука и веревок, а достраивавшегося в эпоху алюминия и стеклопластика.
* * *
Через час, теплая компания из пассажиров и экипажа «Lone Star», четверых взрослых хаусхолдеров «E-9», и четверых детей, обосновалась в «сицилийском» крыле дома на «дозорной башне»: круглой легкой площадке под навесом-зонтиком, вынесенной на дюралевой опоре над мансардой. Отсюда, с высоты около восьми метров, открывался замечательный вид на весь атолл Тероа (на котором, как и на большинстве атоллов, максимальное естественное возвышение ландшафта не выходило за пределы четырех метров над уровнем моря). На башню вел трап из мансарды, а спуститься с нее вниз можно было двумя путями: медленно – по тому же трапу, либо быстро (со скоростью свободного падения) – с узкого мостика-консоли, выступающего над искусственной квадратной заводью – бассейном. Акела Роджер (худощавый англо-креол) и Спарк Валентайн (плотно сложенный таитянин или сильно загорелый спано-креол) тут же продемонстрировали, что маршрут мостик – бассейн совершенно безопасен. Затем, в торжественной обстановке (в смысле – под видеозапись для истории) гостям дали возможность потискать четырехмесячных эректусов. Уолт и Ксена, Блэйд и Фелиси, казались абсолютно неразличимыми парами. Санди и Келли признались, что в ноябре рисовали цветным маркером литеры на попах киндеров, чтобы не перепутать, кто чей, однако, теперь дети стали (по словам Санди) «яркими индивидуальностями», и это исключало ошибки опознания. У всех «индивидуальностей» была шоколадная кожа, волнистые угольно-черные волосы и темно-янтарные глаза.
Понаблюдав за тем, как киндеры пищат, хихикают, улыбаются, хватают и бросают разноцветные надувные игрушки, переворачиваются, и даже ползают, «нативные» меганезийки пришли к общему мнению, которое высказала Лайм Зигерт.
– По ходу, зачетные маленькие англо-франко-креольские канаки.
– Почему англо-франко-креольские? – спросила Келли.
– Фокус в том, гло, – пояснила армейский спецтехник, – какими слогами они пищат. Конечно, есть универсальные слоги, но, в моменты крайнего неудовольствия, можно различить оттенки. Англо-креольские tama стараются воспроизвести слово «Fuck!», франко-креольские – слово «Joder!». Ваши tama используют первые слога от обоих вариантов. То же касается и положительных эмоций… Короче, принцип понятен.
Санди ткнула Акелу пальцем в бок.
– Я тебе говорила: не ругайся при детях. А ты, типа: «они еще не понимают»…
– Детям полезно знать всю содержательную лексику, – возразил он, – Так в теории.
– Отмазался, – со вздохом, констатировала Санди.
– На вид, ваши tama, как yasava-melano, – заметил Екен Яау.
– Это где? – спросила Келли.
– Это Вест-Фиджи, – сказал Спарк, – По ходу, Екен назвал ближайших похожих foa, потому что он сам фиджиец.
– Логика, – согласился стрелок-коммандос, и добавил, – А где тут бар? Я сейчас такой зачетный коктейль смешаю. Вы его точно не пробовали, я его только что придумал. Главное: он безалкогольный. В смысле, кормящим мамам тоже можно.
– Что, и без кофе, и без травки? – подозрительно спросила Санди.
– Если Екен говорит: можно, значит: можно, – авторитетно сообщила Лэсси Чинкл.
– Екен – лучший бармен спецназа, – гордо добавил капрал Додо Тат.
– Бар в том большом ящике, на котором сейчас сидят Хики и Ниу, – сказал Акела.
– Мы чувствовали, что там что-то есть, – заметила Хики.
Ишвар Аванти закурил сигарету и многозначительно заметил:
– В Меганезии, вещи очень часто кажутся не тем, чем являются.
– Это везде так, – возразил Чутур Раджхош, – Вот, «Lone Star». Нам казалось, что это нормальная яхта, а выяснилось, что галера рабовладельцев. Приключение…
– Приключение… – повторила Джой, – Мой муж притягивает приключения. Не спорь, Лайон. Ты нашел приключение даже в столице Гренландии, тихом, спокойном городе Нуук, где меньше 20 тысяч жителей. Но прилетаешь ты, и готово: огромный скандал.
– Милая, я не виноват, что там была полярная ночь, а это не сезон для туристов, и я оказался там единственным заметным представителем общественности США.
– Дорогой, я не говорю, что ты виноват. Ты это притягиваешь не нарочно… И вот, я включила CNN и увидела тебя в гренландском суде с этой шлепалкой в руках…
– Лайон классно смотрелся! – объявила Келли, – Это было такое шоу!
– Я не знаю этой истории, – сообщил Раджхош.
– О! – воскликнула она, – Лайон выступил круче, чем Эйб Линкольн! Все началось с девчонки из Алабамы. Ей 16 лет, ее зовут Нитани, и она сбежала из дома, чтобы не посещать школу, где ее били по закону этого штата от 1995 года. В половине штатов разрешено бить учеников в школе, а в половине запрещено. Разрешено на Юге, где у власти белые баптисты. Нитани нашла в Интернет, виртуальную тусовку «Снежные львы». Это, в основном, ребята – тинэйджеры, которые работают в заполярье.
– В заполярье нехватка персонала, – пояснил Кортвуд, – Имея 8 классов образования, нетрудно устроиться разнорабочим в Канаде, на Аляске, или в Гренландии.
Келли утвердительно кивнула и продолжила.
– …Эти «львы» нарисовали для Нитани план, как ей добраться до неандертальского убежища в Канаде. Оттуда неандертальцы перебросили ее в Гренландию. А девчонка, перед тем, как смыться, сперла в школе ту шлепалку, которой ее били по заднице, и предъявила гренландской полиции и то, и другое. Когда губернатор Алабамы прислал адвоката, гренландский суд захотел послушать мнение американской общественности. Лайон! Ты оказался самой зачетной общественностью в истории Америки!
– Если честно, – ответил он, – я просто озверел. Я никогда не интересовался, что там в штатах «баптистского пояса» со школьными правилами. И вдруг мне показывают эту подростковую задницу, и шлепалку. Я сначала подумал: это ракетка для пинг-понга. Потом рассмотрел: нет, не ракетка, а специальная штука для битья. На нее даже есть сертификат фирмы-производителя, с адресом и телефоном. Я спросил у адвоката из Алабамы: «Вы понимаете, что производство палок для битья школьников, это позор нации?». А он процитировал библию: «Не жалей розги для своего ребенка». Тогда я позвонил своему юристу, изложил ему суть дела, и сказал: «Иззи, сделай так, чтобы активисты этого бизнеса с задницами, получили проблемы на собственную задницу». Иззи ответил: «Если это массовое битье по заднице имело религиозный контекст, то можно использовать статью 6-c Международного положения о преступлениях против человечности». Судьям понравилась идея, и они постановили, что полиция должна подготовить список для оформления международных ордеров на аресты. В наш век компьютерных сетей, преобразования информации происходят быстро. Через час суд получил список членов Совета Штата по образованию и списки членов городских и окружных советов по образованию, а еще через полчаса разослал все это по адресам. Адвокат из Алабамы бросился звонить губернатору штата, чтобы этих фигурантов предупредили на счет осторожности при выезде за границу, мало ли что…
Ишвар Аванти недоуменно пожал плечами.
– Я не понимаю. Неужели такой ордер где-то станут исполнять?
– У нас станут, – ответил Екен Яау, – но, белые баптисты из таких советов не суются в Меганезию. И в Папуа тоже. И в страны Транс-Экваториальной Африканской лиги.
– Дело не в исполнении, – сказал Кортвуд, – дело в факте судебного производства по серьезному обвинению. Я несколько раз бывал в подобной ситуации, но я к этому готовился, а они – не готовились. У нас интересная система: тебя еще только начали обвинять, но пресса уже пишет, что ты – реинкарнация Гитлера, страховая компания снижает твой индекс надежности, а банк сразу ужесточает условия по кредитам.
– Гренландский суд передал информацию в прессу? – спросил Раджхош.
– Нет, – Кортвуд покачал головой, – Info в прессу слил один мой парень, специалист по таким фокусам. Главное – броский анонс: «Мистер NN обвиняется в том, что он, под влиянием религиозного фанатизма, совершил массовые истязания детей. На NN выдан международный ордер. За похожие преступления сейчас разыскиваются…». И дальше список психопатов – террористов с их фото, а на почетном месте – фото мистера NN.
– Не очень-то честный прием, – заметила Хики.
– А у нас такие политические традиции, – ответила Санди, – …В смысле, не у нас, а в Штатах. Мы с Келли меньше года в Меганезии, а исходно, мы американки. По нам в прошлом году проехали таким же катком. А нашу подружку взорвали. Мы с Келли выкарабкались еле-еле. Мы смывались с Гавайев, как в рыцарском романе, fuck it…
– Нас даже здесь, на Тероа, дважды пытались грохнуть, – добавила Келли.
Лайм Зигерт энергично покивала головой.
– По ходу, я в курсе. В августе: ракетная атака из Арафурского моря. Мы после этого забрали архипелаг Удан-Лоти, между Бабаром и Тимором. А в сентябре был прорыв американской субмарины U-215A «Норфолк» сюда, в Ист-Кирибати. Какие-то зомби-самураи, или типа того. А экипаж субмарины даже толком не знал, кого везет. Так?
– Так, но не совсем, – ответил Кортвуд, – История с «Норфолком» сложнее. Самураи оказались спецназом NSA. Конгресс за это вышвырнул из NSA половину комсостава. Спецназовцы теперь сидят у вас за решеткой…
– Трое за решеткой, а еще трое – на разных каторгах, – уточнил Спарк.
– Да, – американский бизнесмен кивнул, – Теперь, про экипаж субмарины. Кэп Харалд Ходжес сидит на каторге на Самоа в службе поиска и спасения. В смысле, не сидит, а рассекает по морю на «Пингвине»… С остальных содрали штраф и вернули домой в Штаты. Итог: матросы снова на службе в US Navy, но все шесть офицеров уволены.
– У вас в штабе ВМФ полные идиоты? – удивился Екен Яау, – Что за бред? Выгнать в отставку классных офицеров-подводников?! Они же не виноваты, что их бросили на одной субмарине против страны, которая в top-10 по военному потенциалу!
– Как я понимаю, – сказал Кортвуд, – их вышибли из US Navy именно потому, что они получили прекрасные отзывы ваших морских военспецов. Хотя, не знаю. Интересно другое: в Нууке я встретил Стюарта Палфри помкэпа «Норфолка», и Фрэн Лаудер, девушку-лейтенанта с этой же субмарины. Оба в униформе ВМФ Гренландии.
– У-упс… – озадаченно произнесла Лэсси Чинкл.
Кортвуд сделал паузу, чтобы прикурить сигарету и насладиться произведенным на слушателей впечатлением… В наступившей тишине, требовательно запищал один из киндеров. Следом, почти сразу – второй, а затем – двое остальных.
– Иногда, эта банда требует хавчика синхронно, – сообщила Келли, перемещаясь к надувному «киндеродрому», – Лайон, рассказывай, это зверски увлекательно.
– Мы, как бы, остаемся в зоне слышимости, – добавила Санди и, расстегнув липучки своего «ere-style», тоже передвинулась к детям.
– Чертовски удобный мини-комбинезон, – заметила Джой Кортвуд.
– Ага, – Санди улыбнулась, – Пойдем гулять, и купим тебе такой же. Тут рядом лавка мамаши Джимбо. Вот то блестящее архитектурное техно.
Джой повернулась и увидела гигантский прозрачный зонтик, совмещенный с копией пирамиды Хеопса из радужного пластика в масштабе 1:20, и серебристым ангаром.
– Гм… Это здесь называется «лавка»?
– Да. Ее немножко перестроили в прошлом году. Там еще мини-отель с таверной и дансингом, и всякое такое… А Лайон не забудет рассказать ту странную историю?
– Я как раз начинаю, – сообщил он, – Мы с Палфри и Лаудер посидели в кафе, и они изложили последовательность событий примерно так. В конце сентября, шестерых офицеров «Норфолка» выпустили после уплаты правительством США штрафа 20 миллионов долларов с носа. Разумная сумма, с учетом обстоятельств. И офицеры полетели на Гавайи. Оттуда их отправили на базу 3-го флота в Сан-Диего, а там их осчастливили увольнением со службы «За грубое нарушение Устава флота».
– Бюрократическое блядство! – припечатала Ниу.
– Примерно так, – Кортвуд кивнул, – и тогда Палфри позвонил Ходжесу на Самоа.
– В Меганезии можно вот так позвонить каторжнику? – удивился Аванти.
– Почему нет? – ответил Акела, – Просто, разговор контролируется, только и всего.
Кортвуд затянулся сигаретой и продолжил.
– Палфри позвонил Ходжесу, и спросил, что тот посоветует. Ходжес переговорил с какими-то коллегами-папуасами, Палфри не сказал, с кем, и дал совет: наняться в Гренландию, где идет процесс создания своего боевого флота. У Палфри был ряд сомнений, но Ходжес сказал ему, что нечего валять дурака, и что Гренландия, как и Канада, это та же Северная Америка. Никакого ущерба офицерской чести.
– И что? – спросил Спарк, – Все эти шесть офицеров завербовались в Гренландию?
– Именно так, – подтвердил Кортвуд.
– А разве у Гренландии есть боевые субмарины? – поинтересовалась Лайм Зигерт.
– Судя по тому, что я видел, нет. Палфри показал мне в Нууке с пристани свой новый боевой корабль. Похоже на очень крупного слона на очень длинных водных лыжах.
– На носорога, по мнению авторов, – сказал Раджхош, – Это «Ski-Rhino». Скорость сто узлов, экономичность, возможность автономно оперировать в открытом океане.
– Хороший пиратский катер-рейдер, – констатировала Лэсси Чинкл.
– …Но для серьезной войны слабовато, – добавил Екен Яау.
Чатур Раджхош кивнул в знак согласия, и добавил.
– Сейчас гренландцы строят несколько дешевых атомных мини-корветов.
– Интересно, кому они собираются врезать? – задумчиво произнесла Хики.
– Я думаю, – ответил Раджхош, – что это их главная военная тайна.
– Политика Гренландии… – сказал Кортвуд, – вообще странная штука. Выборы в фолкентинг дали 40 процентов неандертальцам и 30 процентов – христианским консерваторам, сторонникам интеграции с Европой. По 15 процентов получили эскимосские общины и красно-зеленые. Христианские консерваторы потеряли 10 процентов по сравнению с предыдущими выборами, и партией, формирующей правительство, стали неандертальцы. Весь фокус в субсидиях из ЕС. Чем меньше становится денег из Европы, тем меньше голосов у христианских консерваторов. Последний кризис надломил спину их дойной корове, а найти денег у спонсоров в Северной Америке они не смогли, или не успели. А неандертальцы толково этим воспользовались и, придя к власти, начали крушить социальную базу христиан-консерваторов. Отняли все льготы у Лютеранской церкви датского народа, затем вышвырнули из школ всех, кто сочувствовал евро-христианам, и пригласили в Гренландию конголезцев-контрактников. Те выдавили иммигрантов-мусульман и Исламский банк развития перестал субсидировать евро-христианских лидеров.
– А Исламский банк их субсидировал? – удивилась Келли.
Кортвуд улыбнулся и развел руками.
– Разумеется! А на кого еще мусульмане могли делать ставку? Но с появлением в Гренландии конголезцев из Мпулу, Зулу и Шонао, они, конечно, закрыли кран.
– По ходу, логично, – сказала Ниу.
– Теперь, – продолжал Кортвуд, – у неандертальского кабинета одна проблема: найти стабильный источник денег. В стране 50 тысяч жителей, а экономика – только рыба, немного руд цветных металлов, немного туризма, и платежи за аренду от военных и транзитных баз. Канадцы и папуасы готовы создавать в Гренландии технологичные производства, но только если часть территории будет радикально преобразована. Это преобразование вызывает беспокойство у двух миноритарных партий – они боятся за экологию и за традиционные эскимосские промыслы. А христианские консерваторы играют на этих опасениях и набирают в фолкентинге более половины голосов против таких проектов. Вот такие странные расклады.
– Мы помогаем неандертальцам! – добавила Санди.
– Евро-христиан и исламистов надо гасить, как в Папуа, – высказался Додо Тат.
– В Папуа, – заметил Аванти, – были не выборы, а Сентябрьский военный переворот. Другой политический инструмент. А в Гренландии демократия, там так нельзя.
– Кстати, о переворотах, – оживился Акела, – Может, для этого дела неандертальцы и вербуют толковых военных, вроде Палфри с его командой?
– Интересная идея, – сказал Кортвуд, – При реформе вооруженных сил Гренландии, большая часть мобильных подразделений оказалась укомплектована контрактниками-конголезцами, экономическими мигрантами из Мпулу. Они имеют боевой опыт…
Гудение, возникшее несколько секунд назад на пороге слышимости, превратилось в достаточно громкий звук, чтобы на него следовало обратить внимание.
– Это Уфале и Оохаре! – объявила Келли.
– По-моему… – произнес Раджхош, – …это «Eretro».
– С чего бы им летать на чем-то другом? – резонно заметил Спарк поднимая к глазам морской бинокль, – …Кстати, они в полном составе. С киндером. И, по ходу, к нам.
«Стеклянный» эллиптический самолет-бесхвостка приводнился с таким неуклюжим изяществом, которое свойственно некрупным, толстым добродушным животным. С немного демонстративной уверенностью, машина подъехала не к пирсу, а к пологому пляжу. «Eretro» легко выкатился на белый песок и застыл в трех шагах от воды. Из узковатого люка выбрался парень лет 25. Он принял из кабины мальчишку, совсем маленького, немного больше полугода от роду, а потом, чисто символически, помог выбраться девушке, на вид лет около 18. Все трое явно принадлежали к расе утафоа, аборигенов «полинезийского треугольника». Светло-шоколадная кожа, темно-карие большие глаза, крупные черты лица. Девушка не была особо грациозной, а парень не выглядел особо атлетичным, но телосложение обоих отличалось удивительно-мягкой покатостью линий. Оба были одеты в ярко-пестрые набедренные платочки lavalava, а ребенок, никак не был одет… Девушка что-то сказала парню на богатом кратными гласными языке утафоа. Парень кивнул, вошел в море почти по пояс, и аккуратно положил ребенка в воду.
– Черт! – настороженно произнесла Джой Кортвуд, – Это не опасно?
– А что такого? – удивилась Хики, – ходить их мелкому рано, а плавать самое то…
– Пошли, встретим! – сказала Санди, вскакивая на ноги, – И давайте, тоже выкупаем мелких. Чур, киндеродром тащат мальчишки!
* * *
Чатур Раджхош не был ни чрезмерно амбициозен, ни слишком падок на лесть, но заявление Оохаре Каане: «Доктор Ражхош, я еще в колледже прочел вашу книжку «Озарения и ошибки в истории военно-морской авиации», задело индуса за живое. Книжка (или, скорее, брошюра), действительно вышла неплохая. Чатур написал ее в быстром темпе, после очередного расширения «Bharati Naval Group», как лаконичное пособие для молодых инженеров, пришедших из чисто гражданской отрасли. Он не предполагал, что эта брошюра может стать популярной в 7 тысячах миль от Индии, причем в стране, где военно-морская авиация развивается наиболее динамично…
Конечно, Оохаре сказал это не просто так. Маленькая утафоанская хитрость: теперь Раджхош с искренним удовольствием рассматривал флайку «Eretro» со всех сторон. Ценные замечания совершенно бесплатно сыпались из уст специалиста с 40-летним стажем. Чатур был тоже не прост. Разумеется, он догадался, что его «купили», но не показал вида. Теперь его экстраординарный энтузиазм в осмотре «Eretro» не вызывал подозрений у молодого собеседника. А Чатур, между прочим, помнил телерепортаж, прошедший месяц назад из Акапулько, где говорилось, что «Eretro» задумывался, как малая летающая субмарина… «Bharati Naval Group» сейчас работала над ныряющим боевым флаером по заказу ВМФ Индии. Почему бы не подсмотреть, если есть, что?
Уфале, тем временем, завладела вниманием Кортвудов.
– Вам, конечно, уже наплели, что эректусы ничем не отличаются от обычных melano с Вануату или Фиджи. Ага, фиг там! Джой, ты видела, чтобы грудные дети специально ныряли, чтобы взять что-нибудь со дна? Я вот не видела. И моя мама не видела. Даже uahinehine Тавохаги, которой 70 лет, и та не видела. Обычные грудные дети ныряют и выныривают, а на дно не смотрят. Нырять на дно они начинают года в два, так?
– Знаешь, – сказала американка, – у нас грудные дети обычно не плавают в море.
– Ах, да, у вас другие обычаи. Короче: видишь, как плывет Экехе, мой сын? А теперь смотри, как плывет Ксена, дочка Санди. Они рядом, видишь разницу?
– А док Джерри говорит: это не факт! – вмешалась Санди, – Просто, твоему киндеру 7 месяцев, а нашим только по 4, и конечно, они по разному плавают! Вот, смотри, твой плывет в конкретную сторону, у него даже ритм, а наши пока просто погружаются и всплывают за воздухом, а направление какое попало.
– Ага, – сказала Уфале, – Значит, ты говоришь, что Ксене, типа, просто лень всплывать, пока не нужно вдохнуть. Так, да?
– Да. И, по-моему, это самое простое и четкое объяснение.
– А я тебе говорю, что когда Экехе было 4 месяца, он вот так не смотрел под водой!
– Есть идея на счет эксперимента, – вмешался Екен Яау.
– Ну?? – хором спросили обе девушки.
– Санди, – сказал он, – мне нужна какая-нибудь любимая игрушка Ксены.
– Aita pe-a, – Санди бросила фиджийцу оранжево-люминесцирующий мячик, а может быть, маленькую игрушечную надувную тыкву, или китайский фонарик.
– Годится, – сказал он, – Моя сестра учила свою дочку нырять раньше, чем это обычно делают, и придумала вот что… Смотрите!
Екен нырнул, проплыл вдоль дна и оказался точно под 4-месячной дочкой Санди, на глубине около метра. Затем, он перевернулся под водой на бок и повертел китайский фонарик в руке, чтобы Ксена могла это увидеть, очередной раз погружаясь под воду. Сначала показалось, что этот маневр совершенно не заинтересовал ребенка, но при следующем нырке, она погрузилась чуть глубже и протянула руку к фонарику, но не смогла достать. Екен переместился под водой и поднял руку с фонариком поближе к поверхности. Ксена погрузилась, и кажется, посмотрела на игрушку, потом всплыла, погрузилась еще раз, чуть глубже, протянула руку и схватила фонарик.
– Oh! Holy shit… – произнесла Келли, тоже наблюдавшая за экспериментом.
– Я права, прикинь? – сообщила Уфале, толкнув Санди плечом.
– Joder!.. – удивленно воскликнул Акела.
Ксена, всплыла на поверхность, не выпуская из рук пойманный китайский фонарик, перевернулась на спину и пыталась зачем-то положить игрушку к себе на животик. Несколько раз китайский фонарик выскальзывал, но, будучи надувным, конечно, не тонул. Девочка брала его с поверхности и продолжала свои упражнения. С какой-то попытки ей удалось пристроить игрушку на животике, чуть выше пупка. Что делать дальше, Ксена не знала, запищала от огорчения, и успокоилась только когда оказалась вместе с игрушкой на руках у мамы.
– Док Джерри офигеет, когда мы расскажем, – заметил Спарк.
– А я, кажется, врубилась! – объявила Лэсси, подплыв к Екену.
– В смысле, во что? – не понял он.
– В то, зачем киндеру класть на пузо пойманную вещь, – пояснила она.
– Ну… – фиджиец почесал в затылке, – Наверное, чтобы рассмотреть получше.
– Нет! Ксена и так прекрасно видела эту тыкву. Просто это еще один хватательный инстинкт! Ты знаешь, как каланы, морские выдры, жрут моллюсков? Они ныряют, хватают моллюсков со дна, и кладут к себе на живот, ровно так, как сделала Ксена, а потом вскрывают лапами и жрут! По ходу, эректусы в древности делали так же.
– Негритосы в Австронезии и сейчас так делают, – сказал подплывший Додо Тат.
