Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 86 страниц)
Младший командир приложил трубку к щеке и быстро заговорил на камбоджийском. Фельдшер Куэло удрученно развел руками и обратился к Микеле.
– Как объяснить этому парню, что с такими травмами нельзя работать. А то он сейчас схватит автомат и побежит в атаку… Не знаю, возможно ли это физически, но…
– Поговори, – перебил кхмер, протягивая трубку Хэнку.
– Гм… – сказал тот, – Ладно… Здравствуйте, Вад. Не знаю, виделись ли мы на «Royal Diamond»… Ах, у вас было задание в другом месте?… Значит, не виделись. Кстати, не надо называть меня «товарищ командир», это не соответствует… Минутку! Нельзя ли подробнее рассказать, в чем ваша проблема? Возможно, тогда я… Наступают с юго-запада?… Так, дайте сообразить. Из Бабау и Баратэ в Наиклиу на побережье, и что…? Черт! Действительно, неприятная ситуация… Так, и что нам для этого требуется…?
Он говорил еще минут десять, потом дал отбой и хотел было что-то спросить у Суок Тсома, но тот уже успел отключиться.
– Спит, – пояснил Куэло, – Нормальная реакция при шоке и черепно-мозговой травме.
– Я рад, что у него нормальная реакция, – пробормотал Хэнк, и повернулся к Микеле Карпини, – Знаешь, у меня проблемы. С запада едет большая толпа исламистов. Если ничего с этим не сделать, то уже ранним утром они окажутся здесь.
– Тогда это не только твоя проблема, – заметил агроинженер.
– В общем, ты прав, но, раз уж меня назначили военным комендантом Маквелаба…
– Ты принял командование портом Маквелаб? – удивленно перебил Микеле.
– Да, а что мне оставалось делать?
– Ничего. Все правильно. Продолжай.
– … Так вот, мне надо усилить артиллерийскую батарею острова Батек, чтобы… Черт! Надо ехать, иначе будет поздно.
– Поехали вместе, – предложил Микеле, – По дороге объяснишь, что к чему.
– ОК! Осталось выяснить, на чем. Наш лимузин…
– Мы отвезем! – раздался голос за спиной, – У нас мини-трактор и прицеп!
– Мы знаем дорогу, а вы в темноте заблудитесь, – добавил второй голос.
– Тут всего десять километров, но дорога немножко кривая, – уточнил третий.
Бывший третий помощник быстро обернулся и окинул взглядом трех парней старшего школьного возраста.
– Holy shit! Дети, вы с ума сошли! Это война, понятно?
– Понятно, капитан Худ, – очень спокойно ответил один из парней, – Это – война, а мы – волонтеры. Меня зовут Сезар, а это – Ришо и Тодо.
Хэнк бросил взгляд на агроинженера и, не увидев возражающих жестов, сказал парню:
– Ладно, Сезар. Поехали. Где там твой Буцефал?
– Буцефал был не у Цезаря, а у Александра Македонского, – поправил Микеле.
– У меня не буцефал, а мини-трактор с прицепом, – напомнил Сезар.
– Это даже лучше, – серьезно сказал ему Хэнк.
* * *
Дорога из Фатусуба в Маквелаб была не кривоватой, а безобразной. Собственно, она вообще была не дорогой, а просто полосой неровно укатанного грунта. Какая бы то ни было подсветка тут отсутствовала, но Сезар вполне уверенно вел трехколесный мини-трактор с двухколесным прицепом, где сидели Хэнк, Микеле, Ришо и Тодо. Прицеп подпрыгивал на ухабах, и попытка Хэнка нарисовать схему ситуации в блокноте, при свете ручки-фонарика, была отброшена в первые пять минут. Пришлось пользоваться словесным изложением тактической обстановки.
– Наш кусок берега, – начал объяснять он, – это 25 миль, не считая изгибов береговой линии. Вот и весь Оекуси. Здесь есть четыре порта. Перечисляю с востока на запад: Сакато, Макасар, Маквелаб, Ситрана. После артобстрела остался, фактически, один Маквелаб, остальные три – в хлам. Маквелаб уцелел потому, что он дальше всего от западно-тиморской территории, а почему его не расстреляли с моря – черт его знает. Наверное, море контролирует атаурский флот. Во всяком случае, штаб комми умно поступил, сделав в Маквелабе резервный парк военной техники.
– У наших договор с вашими про море, – встрял Тодо, – За это мы вам отдали Жако. Хороший островок, кстати. А ваши нашим еще отгрузили оружия, кораблей десять. Только наши еще не успели в нем толком разобраться. Это же не простая шлепка.
Парень похлопал ладонью по своей двустволке, поясняя значение последнего слова.
– Попробуем разобраться на месте, – пробурчал Микеле.
– Ясно, что в своих машинках вы разберетесь, – оптимистично ответил Ришо.
– Так я продолжу? – спросил Хэнк, и продолжил, – Как я понял из объяснений своего нового коллеги, товарища Даом Вада, оборона основной территории СРТЛ в полном порядке. Оборона Оекуси с юга и с востока от нас – тоже организована. Но на западе случился просчет. Война началась раньше, чем думали, и на остров Батек не успели доставить пушки и снаряды из Ситрана. Даом Вад со своими коммандос занял остров слишком поздно – исламисты успели раздолбать порт Ситрана.
– Остров Батек – это что? – спросил агроинженер.
– Это – блин в море, диаметром четыреста метров, примерно в пяти милях от западно-тиморского берега и в шести с половиной от нашего. Этот островок – спорный, но, по факту, он был западно-тиморский, т. е. индонезийский… До сегодняшнего вечера.
– Оттуда что-то хорошо простреливается? – предположил Микеле.
Хэнк энергично кивнул и уточнил:
– Не что-то, а что надо. Северная дорога в Оекуси с западного края Тимора, где базы исламистов, огибает горы и идет по берегу через городок Наиклиу, ровно напротив Батека. Четыре мили дороги и городок, где все транзитные склады – как на ладони.
– Так. Понятно. Нам надо расстрелять все это раньше, чем экспедиционный корпус исламистов там пройдет. Так?
– Верно. А еще лучше – ровно тогда, когда он будет проходить. После Наиклиу, дорога поворачивает от берега на юг, вглубь Тимора, делает большую петлю и, через мост на пограничном каньоне, выходит в наш городок Нитабе. А из Нитабе уже есть дороги и вглубь нашего эксклава, и к нашему берегу. В общем, нельзя, чтобы они прошли.
– Тоже понятно. А какие у нас аргументы?
– Со слов моих новых коллег, – сказал Хэнк, – это минометы полуметрового калибра, установленные на самоходных понтонах. Снаряды – сферические, весом центнер…
– Это пневмо-мортиры, – перебил его Микеле, – обычное гражданское устройство. Я прекрасно знаю, как они работают. Сто раз пользовался.
Капитан Худ фыркнул и недоверчиво выпучил глаза.
– Для чего в агроинженерии двадцатидюймовая пушка?
– Долго перечислять. Из них разбрасывают стимуляторы или наоборот, инсектициды, гербициды, или дефолианты. Из них выстреливают патроны-генераторы пенопласта. Центнер смеси дает поплавок 15 метров в диаметре. Такими штуками обметывают по периметру акваторию с планктонным полем, чтобы сделать плафер. Морскую ферму.
– Весьма познавательно, – сказал Хэнк, – Но у нас там не пена, а фуллернит. Это такая взрывчатка, вроде динамита, только раз в пять хуже… Или лучше… Смотря, с какой стороны ты находишься, когда эта срань взрывается.
– Хорошая, дешевая взрывчатка, – возразил Микеле, – На острове Хендерсон мы этой штукой сделали сеть прудов с пресной водой. Теперь там даже гнездятся фламинго, представляешь? Единственная беда фуллернита – высокая чувствительность, так что, приходилось перевозить его в контейнерах с надувной внутренней стенкой…
– Это очень трогательно, особенно фламинго, – отозвался Хэнк, – Но в Маквелабе две обычные самоходные баржи, доверху груженые этими фуллернитовыми бомбами. И стенки у барж, я полагаю, тоже обычные, железные.
– Хм… Надеюсь, бомбы не просто накидали в грузовые сетки, как арбузы.
– Ты оптимист, Микеле. Лично я опасаюсь, что они загружены именно так.
Микеле Карпини почесал в затылке.
– Joder! Сотовая и сателлитарная связь куда-то исчезли. Хорошо было бы расспросить экспертов про фуллернитовые бомбы, а woki-toki дальше тридцати миль не добивает.
– С сотовой связью понятно, – заметил капитан Худ, – Дюжина ретрансляторов на весь эксклав, рядом с большими поселками. Исламисты сразу расстреляли и то, и другое.
– Логично, – согласился агроинженер, – Тогда судьба сателлитарной связи мне тоже понятна. Кто-то отстрелил в стратосферу сотню тонн экранирующей микро-пыли, и теперь не работают ни сателлофоны, ни спутниковые системы навигации.
– А кто? Наши или исламисты?
– Не знаю. Мне так, с ходу, не понять, кому это выгоднее в военном смысле. В любом случае, когда приедем, надо попробовать восстановить сотовую связь.
– Как? – удивился капитан, – Построить новые вышки-ретрансляторы?
– Вышки – это прошлый век, – ответил Микеле, – Полный отстой, как выражаются мои замечательные дети. Надеюсь, твоим новым коллегам хватило ума купить не только пушки и бомбы, но и обычные комплекты обеспечения армейского корпуса.
На этот раз в затылке почесал капитан Худ.
– Это не мое дело, но ты слишком хорошо для агроинженера разбираешься в войне.
– Не в войне, Хэнк, а в военной технике. И не слишком хорошо, а просто как обычный нормально образованный гражданин. Что тебя удивляет?
– Да так, ничего… – начал капитан, и тут им в глаза ударил ослепительный свет.
– Стоп! Выйти из машины, предъявить бумаги!
– Дурак, блядь, мы капитан-коменданта Худа везем, – спокойно ответил Сезар.
– Сам дурак, – откликнулся хриплый, тоже мальчишеский голос, – На тебе, блядь, не написано, что ты везешь коменданта. А который из вас комендант Худ?
– Это я, – ответил Хэнк, спрыгивая на землю, – Ну, парни, докладывайте, какая у нас обстановка в Маквелабе? Полная жопа, или нет еще?
– Вроде, пока нет, – ответил голос постарше, – Пошли, товарищ Худ, сам увидишь.
Провинция Оекуси – эксклав СРТЛ. Порт Маквелаб
Микеле Карпини на несколько секунд задумался, подбрасывая в руке кусочек мела, а потом, со словами «ну, это тоже может пригодиться», начертил крестик еще на одном пятифутовом контейнере.
– Все, – сказал капитан Худ, – Это – двадцать четвертый и последний. В плоскодонки больше не влезет. Третий ярус там грузить нельзя. Перевернется.
– Ладно, – Карпини вздохнул, – Только возьмем еще вон те два десятифутовых.
– Черт! Микеле! Куда их?
– У нас перед рубками на обоих понтонах как раз есть еще свободное место.
– Там нельзя ставить! Мы загородим обзор снизу!
– Просто будем рулить стоя, вот и все. Тринадцать миль можно обойтись без кресла.
– ОК, – вздохнул капитан, – Но больше не торгуемся.
– Не торгуемся, – Микеле кивнул и поставил крестики на десятифутовых контейнерах.
Хэнк Худ повернулся к безмолвному кхмеру – командиру охраны порта.
– Значит так, коллега Кхеу Саон. Вот этот пятифутовый контейнер грузите на третью плоскодонку, там во втором ярусе есть место. И закрепите, пожалуйста, как можно надежнее. Эти десятифутовые поставьте на пушечных понтонах, перед кабиной. Их привяжите стропами к опорам леера. Потом пусть все отходят от терминала на…
– На пятьсот метров, – подсказал агроинженер.
– Да. На пятьсот метров. Когда мы отойдем на четверть мили, можно возвращаться, а мальчишки пусть садятся в плоскодонки и идут следом за нами, тоже на дистанции четверть мили. Повторите им это, перед тем, как они отойдут от причала. Это – все.
– Да, товарищ Худ, – отозвался кхмер, – Я все запомнил. А кто будет тут за старшего?
– Вы и будете, коллега Кхеу Саон. Если будут какие-то проблемы, то вы свяжетесь по рации со мной или с коллегой Карпини. Теперь – приступайте к догрузке.
Кхмер кивнул и дал знак стоявшим в стороне разнорабочим. Они притушили свои самокрутки, взяли тележки и, не спеша, двинулись к штабелям контейнеров.
– Покурим? – спросил Микеле, хлопнув капитана по плечу.
– Покурим, – согласился тот, – Вдруг, это в последний раз?
– Фи! – возмутился Микеле, – что у тебя за настроение?
– Это я так пошутил. Извини, если не смешно.
Провинция Оекуси – эксклав СРТЛ. Акватория.
В сорока милях севернее Оекуси, на противоположной стороне моря Саву из западной бухты острова Алор, вышел катер класса «Pegasus», и начал разворачиваться в проливе между островами Алор и Пантар. Завершить маневр ему не удалось. Несколько серых теней обрушились на его носовую надстройку и ютовую ракетную установку. Восемь ракет «Гарпун» с двухцентнерными боеголовками, детонировали, с легкостью оторвав корму. Факел из горящих капель мазута взлетел в небо, как огромный фейерверк.
Микеле Карпини, заметив далекую вспышку боковым зрением, глянул через правое плечо, но над морем уже снова стояла тьма. Вторично он обернулся через пять минут, когда до него донесся слабый звук взрыва – и снова не увидел ничего, кроме тьмы. В секторе обзора был только один светящийся предмет – кормовой фонарик на барже, которую тянул за собой самоходный понтон, управляемый Хэнком. В кильватере этой баржи держался Микеле, управлявший таким же самоходным понтоном с такой же баржей на буксирном тросе. На ее корме тоже был фонарик, на него ориентировались Сезар, Ришо и Тодо. Каждый из мальчишек вел рыбацкую моторку-плоскодонку, с двухъярусным штабелем из пятифутовых контейнеров. Моторки здорово оседали на корму, а их слабые движки едва тянули этот груз – но значительная скорость им и не требовалась. Все равно самоходные понтоны с баржами на прицепе не могли идти быстрее четырех узлов. Чтобы пройти «чертову дюжину миль» (как пошутил кэп Худ перед отплытием из Маквелаба) надо было потратить три с лишним часа времени…
Микеле Карпини, 47 лет.
Наверное, есть люди, которым везет. Люди, которым удается прожить долгую и счастливую жизнь, ни разу не попадая в такие ситуации, в которых большая часть их опыта оказывается совершенно непригодной. Я везучий, но не настолько, поэтому периодически (хотя и редко) попадаю. Больше двадцати лет назад, я иммигрировал в совсем молодую и, в общем, нищую страну, где намеревался просто заниматься своей работой без идиотских запретов и ограничений. Начал… Вдруг – раз, и ночной арест. Обвинение в руководстве организованным криминальным формированием. Вот вам и свобода. Правда, меня выпустили в тот же день, но в стране, где судят час и ставят к стенке через пять минут после вынесения приговора, не нужно много времени, чтобы осознать себя потенциальным сырьем для мясорубки.
Мне было чудовищно обидно – несмотря на то, что в моем случае все обошлось. И я поступил так, как поступает любой активный идеалист: начал реставрировать свой основательно подпорченный социальный идеал. Наверное, так делали многие люди, похожие на меня или наоборот, предельно непохожие – потому и добились чего-то, приблизительно того… Кстати, это очень емкая формулировка: «добились чего-то, приблизительно того». В том смысле, что не добились того, чего хотели (идеалы, как известно, недостижимы), но приблизительности хватает, чтобы гордо надувать щеки.
Итак, я занялся реставрацией своего подпорченного социального идеала, и был в этом совершенно не оригинален – ни по целям, ни по методам. Только образование у меня оказалось получше, чем у большинства других реставраторов, и плюс еще знаменитое калабрийское упрямство… Я и оглянуться не успел, как с моей подачи в мясорубку угодили несколько тысяч субъектов. Многие – за дело, остальные – за кампанию. Так всегда бывает, если применяешь «Стандартную Процедуру Реставрации Идеала».
Семья. Она как-то незаметно появилась у меня в процессе применения «Стандартной Процедуры…». Очаровательная, порывистая и непосредственная девчонка – курсант школы военной разведки. INDEMI, или «Gestapo nostra», как выражаются отдельные акулы пера… Сейчас я поражаюсь своей тогдашней близорукости. Мне казалось, что Чубби, начав семейную жизнь, автоматически выпадет из этой военной обоймы. Как нетрудно догадаться, не она выпала, а я впал. А следом, впали наши подросшие дети.
Впрочем, даже если бы я знал все заранее, то, все равно привел бы в свой дом именно Чубби. Даже если бы я знал, что сегодня мне окончательно не повезет (какой-нибудь засранец стрельнет по моему чудному грузу, и я распадусь на фрагменты), то и в этом случае, мое тогдашнее решение осталось бы твердым и неизменным. Я – калабриец, я упрямый и тупой, как стадо носорогов. Как бы то ни было, я много чего успел в этой жизни, хотя… Да, много интересного можно еще сделать, но это зависит не только от меня, а и от того гипотетического засранца, который или стрельнет, или нет. Если я и жалею о чем-то, то только о том, что у девчонок вместо детства получилась какая-то сплошная спецоперация. Сейчас бессмысленно извиняться перед ними за это: они обе выросли такими, какими выросли – красивыми, умными, смелыми, замечательными… Прошлое – прошло, и невозможно себе представить, что они могли бы быть другими.
Так или иначе, все, что я сделал, более-менее закономерно привело меня сюда, на эту идиотскую войну, потому что я интуитивно понимаю: от того, что произойдет здесь, зависит то, выберется ли Чубби из этой непонятной ловушки. Joder! Если бы я знал в общих чертах, что в действительности делается с Тлалоком и как это связано с кучей концентрированного политического дерьма, то мне было бы гораздо проще… Но я ни черта не знаю, и вынужден тыкаться почти наугад. Да, наверное, есть люди, которым везет, они ни разу не попадают в такие ситуации. У них понятная жена, понятные дети, понятные дела. Я им завидую, но нет смысла думать, что получилось бы, если бы мне тоже вот так повезло. Ведь тогда на моем месте сейчас был бы совсем другой человек. Вернее, он был бы у себя на ферме, а не на моем месте. С чего бы везучему человеку оказываться за штурвалом плавучей таратайки, идущей с грузом бомб на прицепе по простреливаемому всякими засранцами ночному морю?
* * *
…Два 40-метровых широко-корпусных десантных катера класса LCUR, шли на юг с острова Пантар. До Макасара им оставалось два часа хода. Они везли батальон, 800 бойцов. Этот батальон, вне сомнения мог бы вытеснить с побережья Оекуси в горы группировку восточных тиморцев, потрепанную артобстрелом… Но этим катерам не суждено было дойти до цели. Бесшумные серые тени, напоминающие крупных чаек, спикировали из ночного неба, и ударили с разных сторон…
Нескольких сверхлегких мин-орнитоптеров (или птеродактилей) было недостаточно, чтобы разрушить бронированное судно водоизмещением 200 тонн, поэтому удары нацеливались в самые уязвимые точки: двигательные агрегаты на корме, и мостики надстройки, где располагались экипажи и узлы управления. Почти все десантники остались невредимы, и даже смогли быстро потушить локальные пожары. Но катера превратились в пассивные груды металлолома, дрейфующие посреди 40-мильного пролива между Пантаром и Тимором. Невеселое положение для пассажиров…
Этот эпизод войны остался незамеченным для Микеле Карпини. Несколько взрывов потерялись в десятках других взрывов от непрекращающейся артиллерийской дуэли между «Тахриром» негласно поддержанным индонезийской группировкой, и силами восточных тиморцев, негласно поддержанными океанийскими волонтерами Атауро.
Чтобы выдержать такой негласный режим, требовалась аккуратность и спокойствие. Полулегальному штабу индонезийской группировки не хватило ни того, ни другого. Чтобы получить плацдарм для атаки на крайнюю восточную тиморскую провинцию Тулуала, штаб отправил десантный контингент с индонезийского островка Кисар на островок Жако, отделенный от Тулуала узким проливом. Попытка тихой высадки не удалась – маленький номинальный атаурский гарнизон (дюжина волонтеров), открыл огонь, и тогда штаб приказал поддержать десант артиллерийским огнем с Кисара.
Начал раскручиваться маховик прямого вооруженного конфликта между «группами поддержки». Атаурские авиа-рэпторы атаковали боевые позиции и инфраструктуру противника на Кисаре, Ветар и еще пяти мелких островка, расположенных восточнее Атауро и севернее Жако. Это происходило в 200 милях к востоку от того места, где находился сейчас Микеле, и не было им замечено, но вот другая атака…
…Где-то далеко на северо-западе вспыхнуло мерцающее желто-оранжевое зарево, похожее на полярное сияние. Сам источник света был на небольшой высоте, и его заслоняла зазубренная линия гор центрального массива. Микеле оценил дистанцию дальномером, встроенным в бинокль, и получилось 65 миль. Это соответствовало действительности. Бесшумные летающие мины добрались до аэропорта Купанга, и поразили переливные узлы огромных емкостей с керосином. Воздушный мост для формирований «Тахрир» и для индонезийской группировки перестал существовать.
Акватория южнее Тимора. «Buenos Aires».
Два обыкновенных на вид малых контейнерных судна типа FerryCat, приняв на борт по дюжине 20-футовых контейнеров, вышли в море из порта Суаи, расположенного на южном берегу СРТЛ, и двинулись дальше на юг. Оказавшись в нейтральных водах, их экипажи, с помощью бортового крана, начали производить с контейнерами операции, которые любой моряк назвал бы идиотскими. Ну, какой нормальный человек будет устанавливать контейнер на ферму надстройки косо, под углом более 30 градусов к горизонту? Ситуация прояснилась, когда торцевые двери контейнеров были сняты и в небо уставились конические головные элементы 300-миллиметровых ракет. Любой военный эксперт узнал бы в таком контейнере пусковой модуль бразильской системы залпового огня «Astros», с дальностью стрельбы 50 миль.
Дальше пошла тяжелая работа. Аккуратно установить контейнер, выверить угол его наклона и ориентацию, выполнить пуск. Отдохнуть полминуты, наблюдая, как яркие факелы движков уменьшаются вдали и исчезают среди звезд в черном небе. Дальше – опять установка, наклон, ориентация, пуск. И полминуты отдыха. Начав эту работу примерно в 10 вечера, бойцы младшего командира Лон Бусана завершили ее около часа ночи. У бортов тонули последние сброшенные в воду контейнеры. Люди буквально валились с ног от усталости, но были счастливы. Они хорошо выполнили задание чрезвычайной важности для победы революции. Лон Бусан отдал приказ: «спустить шлюпки, покинуть суда». Еще полчаса тяжелого труда и вот, паруса подняты, можно отдохнуть, покурить и тихо поболтать со своими товарищами. Два брошенных судна неустановленной принадлежности, медленно и торжественно погрузились на дно на глубине 2000 метров. Кому интересно – пусть попробует поднять. Флаг ему в руки…
Разумеется, все станции слежения зафиксировали пуск 96 ракет из точки в 13 милях южнее Тимора, с апогеем 25 километров, но гуманитарная катастрофа еще не была объявлена, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы выяснить, куда и зачем они полетели, что было в боеголовках и каковы результаты их попадания.
Итак в 10 часов вечера 16 марта. В городке Кефаменано, расположенном прямо на транс-тиморской магистрали восток-запад, в 10 милях к югу от границы провинции Оекусси (выделенной территории СРТЛ), раскинулся лагерь центральной ударной группировки Тахрира с вооружением и боевой техникой. Формировалась автоколонна для движения к границе Оекусси и последующей атаки. В той стороне наблюдалось зарево – там что-то горело после массированного арт-налета ракетами «Кассам». В лагере царила обычная шумная суета, всегда сопутствующая таким массовым войсковым перемещениям.
На серию слабых хлопков в небе никто даже не обратил внимания, а это распались кассетные головные части первого ракетного залпа «Astros» и теперь вниз летело множество самостоятельных 3-фунтовых мин. Послышался нарастающий вой, и тут, конечно, кто-то крикнул «налет» и «воздух». Бойцы, как и положено, шлепнулись на грунт, потом раздались взрывы (почему-то очень слабые). В разных концах лагеря послышались вопли и хрип – кого-то зацепило. Многие бойцы начали кашлять (как показалось в начале – от поднявшейся пыли). Прошло четверть минуты, и несколько человек, хватаясь за горло, забились в судорогах, как при эпилептическом припадке. Количество кашляющих и бьющихся в судорогах, стремительно росло. Никто еще не понимал, что происходит. Облачка тумана над лопнувшими минами невозможно разглядеть в темноте. Санитарные команды не могли понять, куда ранены люди, явно впадающие в кому. На них не было заметно никаких внешних повреждений. В этой обстановке раздалась новая серия хлопков, затем вой и опять серия разрывов мин. И лагерь, и улицы были покрыты кашляющими и корчащимися людьми, а многие уже лежали неподвижно, извернувшись перед смертью каким-то немыслимым образом. Наконец, кому-то пришло в голову объяснение, и раздался вопль «газы!».
За Кефаменано, транс-тиморская магистраль идет на восток, затем изгибается дугой к северу, через городок Атамбуа, выходит к морю в порту Атапупу (в 30-мильной полосе северного берега, отделяющей эксклав Оекусси от основной Ист-Тиморской территории). Далее магистраль пролегает по берегу, через границу, и соединяется с Ист-Тиморской сетью дорог. Ясно, что эта трасса стала главным направлением движения атакующей армии, и ее авангард разместился в Атамбуа и Атапупо. Вторая по значимости Вест-Тиморская магистраль идет на восток по южному берегу, через городки Нунколо и Бесикама. Эти магистрали соединяются на востоке – в Атамбуа, а на западе – в Сое. Западнее Сое, до Купанга идет единственная широкая дорога. Эта простая дорожная география определила и пункты сосредоточения наступающей тахрировской армии, и цели ракетной атаки: Кефаменано, Атамбуа, Атапупу, Нунколо, Бесикама, Сое. Как впоследствии рассчитали эксперты, каждая цель получила примерно по 8 тонн ОВ «Зарин» – простого в производстве, эффективного нервно-паралитического вещества.
Зарин производится с 1939 года в полсотне стран, но никто ни разу не признался, и поэтому, зарин всегда возникает на мировой арене, как бы, из ниоткуда. Тем не менее, известно, что запасы зарина в средней развитой стране 3-го мира составляют 50 – 100 тонн. Из-за невысокой стойкости этого вещества, эти запасы приходится возобновлять каждые 2–3 года, а старые запасы – уничтожать по довольно дорогой технологии. Тот зарин, который был применен в данном случае, судя по химическому анализу, отжил большую часть срока, отведенного ему законами химии, и вооруженные силы некой страны сделали выгодный бизнес, избавившись от него таким вот способом.
Остров Батек. Спорная тиморская территория.
Успешное прибытие к острову Батек получилось для Микеле совершенно не таким знаменательным событием, как он себе представлял. Все было очень по-деловому. Стремительно возникшие из темноты надувные моторки с солдатами – кхмерами. Дисциплинированный и спокойный офицер Даом Вад. Четко понимающий, что и как делать, капитан Хэнк Худ, который сначала поставил к причалу свой мото-понтон с прицепленной баржей, а потом сменил Микеле за штурвалом и проделал такую же операцию со вторым мото-понтоном и прицепом. После этого, Микеле, само собой, оказался центральной фигурой разворачиваемой батареи.
А потом, когда с работами на батарее все стало все более-менее понятно, как-то само собой получилось, что Микеле занялся другими делами, свойственными менеджеру в условиях военного времени.
Восстановление мобильной связи.
Выяснение точек и путей снабжения.
Инвентаризация ресурсов.
Инвентаризация транспорта.
Организация логистики.
Проще всего оказалось наладить связь. Стандартные «Летающие соты» в контейнерах были в полном порядке. Задать на ноутбуке сетку размещения с шагом восемь миль, и включить модули автономного энергоснабжения, а дальше – дроны сами надуются, превратившись в пятиметровые дирижабли, сами уплывут по воздуху на заданные позиции, сами бросят там контрольные якоря, чтобы не сносил ветер, и сами отрапортуют: «Hei foa, если кто-то хочет кому-то позвонить, то мы к вашим услугам».
Скоро капитан Хэнк Худ, носился на добытом где-то катере с подводными крыльями между Батеком, Маквелабом и Ситрана, говоря по двум мобайлам одновременно. Три тиморских юниора – Сезар, Ришо и Тодо – были назначены «группой снабжения» и, с фермерской обстоятельностью, занялись этой работой. Поехал – загрузил – привез – разгрузил. Знакомое, дело – и не важно, делается оно в мирное время или на войне.
Карпини, который вырос в глазах кхмерских бойцов до уровня «главного военспеца округа, товарища инженера Микеле», получил под командование двух ординарцев – мальчишек лет пятнадцати, которых звали Ан и Хин (по крайней мере, их имена, в восприятии Микеле, звучали так, а они отзывались на эти имена в его исполнении).
СРТЛ. Дили. Штаб обороны.
Эффект от применения почти 50 тонн зарина «второй свежести», штаб обороны СРТЛ имел возможность оценить по данным радиоперехвата. На огромном столе, рядом с экраном-картой, валялась куча листочков, с довольно однообразными текстами:
«2-й заместитель командира корпуса Кефаменано-центр. Попали под газовую атаку. Потери – каждый шестой. Половина живых – небоеспособна. Продолжают умирать».
«Комендант Атапупу. При бомбардировке ядохимикатом, сводный отряд потерял примерно треть состава. Много отравленных в разной степени. Пришлите медиков!».
«Командир автоколонны Сое-центр. Нас обстреляли химическими минами. 2/3 моих людей – отравлено, много убитых, не могу наладить управление. С востока через нас бегут бойцы и жители, на трассе затор. Дайте подкрепление и скажите, что делать».
Комбриг Ним Гок пробежал глазами десяток листков и повернулся к доктору Немо.
– Сколько времени местность будет отравлена?
– Вероятно, 2–3 часа. В жарком морском климате это вещество быстро разрушается.
– Три часа слишком долго. Надо атаковать сейчас, иначе мы потеряем инициативу.
– У нас есть противогазы и защитные плащи, – заметил Ройо Исо, – И нашим людям не придется лезть в места максимального заражения, так что, опасность не велика.
– Мои люди не обучены воевать в противогазах и тяжелых плащах, – сказал комбриг.
– Давайте определимся с задачами контратаки, – предложил доктор Немо, – Мы же не собираемся захватить и удержать западно-тиморские территории. Завтра регулярная индонезийская армия вытеснит нас оттуда. У нас есть всего несколько часов, и я бы предложил использовать их для разрушения инфраструктуры противника.
– Это разумно, – согласился Ройо Исо, – Пока корпус противника дезорганизован и отступает, инфраструктура не защищена. Мы можем добиться хорошего результата.
– У меня есть 5 батарей «Urflug» и около полутора тысяч мин, – сказал Ним Гок.
– Я могу взять на себя порт Атапупу и береговой участок магистрали, – добавил Ройо.
– Авиация, – коротко сказал хомбре Оже.
– В каком смысле? – спросил доктор Немо.
– Использовать наши транспортные самолеты и бочки с горючим.
– Да, – согласился комбриг, – Пока у них дезорганизована ПВО…
Ройо Исо протянул руку и постучал пальцем по экрану-карте.
– Есть еще одна мысль. У нас есть атаурские виропланы и та группа пилотов, которая пробовали на них летать, и довольно успешно. Мы можем атаковать врага там, где он точно нас не ждет: на юго-западном краю Тимора, где его базы на берегу Купангского залива и главные транспортные развязки. Это осложнит работу их штаба и, возможно, приостановит наступательные действия северной группировки.
