Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 86 страниц)
28
Дата/Время: 19.02.24 года Хартии
Место: Северные Маркизы, острова Еиао
Бимини Хаамеа и Динго.
Компактный автожир оторвался от носовой площадки контейнеровоза «Бангоро» и, набирая высоту, взял курс на юго-запад.
– За что я люблю острова Еиао, – сообщил сидящий за штурвалом Гкн, – так это за оперативность в снабжении. Говоришь: «мне нужно то-то, во столько-то времени на такой-то площадке», и оно будет там. И еще парень с манипулятором-погрузчиком – чтобы покупатель не перенапрягался и не занимал площадку слишком долго… Мы заказали полтора центнера всяких товаров на юго-западную площадку Хатуту…
– Гкн, я не очень ориентируюсь в здешней географии, – предупредила Жанна.
– Так все же видно! – воскликнул папуас, тыкая пальцем в океанский ландшафт за плексовым фонарем кабины, – Вот они, острова Еиао. Слева от нас – атолл Мотуоне, кольцо 5 миль в диаметре, но почти все под водой. Только правый край торчит и платформа на ножках рядом. Там смешанная ферма: суша-море. На остальной части только морской промысел. А прямо по курсу – Хатуту, 8 миль саут-вест от Мотуоне. Приличный остров, 3 мили в длину, полмили в ширину, но ландшафт… Это гребень подводного хребта, 400 метров над морем, крутые склоны, только верх плоский. Вот площадка, с которой мы будем забирать груз. Коробки уже лежат, и есть погрузчик.
Гкн ткнул пальцем в сторону будто игрушечных кубиков и машинки, и продолжил:
– Правее западного края Хатуту, через 2-мильный пролив, идет продолжение хребта: остров Еиао-Нуи, 6 миль в длину, полторы в ширину. А ландшафт – такая же фигня. Гребень выше 500 метров над морем, типа как Гималаи!
Теперь можно было подробно рассмотреть приближающиеся скалистые гребни двух островов. Хатуту был покрыт какой-то зеленью, видимо – кустарником. На Еиао-Нуи зелени было очень мало, зато наблюдались огромные серебристые квадратные пятна. Угадав объект интереса канадки, Гкн сообщил.
– Это плантации паучьего шелка. В позапрошлом году Хаамеа придумали эту тему и теперь снимают навар.
– Паучий шелк? – удивленно переспросила она.
– Да. Такие специальные пауки, которые еще и растения. И они наматывают паутину, похожую на шерсть. Это надо видеть… Так… Ты держись, сейчас делаем лэндинг.
– О, черт!.. – выдохнула Жанна, когда внизу промелькнули скалистые, изрезанные трещинами и каньонами, обрывы и осыпи.
– Нормально… – проворчал Гкн… – сейчас будем точно рядом с грузом.
Автожир, покачиваясь, завис в воздухе, и мягко опустился на площадку, размером примерно с футбольное поле, около пирамиды из картонных ящиков и оранжевым квадроциклом с задранной вверх лапой-манипулятором.
– Уф! – произнесла Жанна и, едва открылся фонарь кабины, спрыгнула на грунт.
– Привет, бро! – крикнул Гкн парню на квадроцикле, – Подавай ящики по одному, а дальше я их руками запихну. Кабина, joder, узкая, манипулятор не пролезет.
– ОК! – отозвался водитель, и манипулятор пришел в движение.
– Счастливо, Гкн! – сказала канадка и на секунду оказалась в его объятиях.
– Ты очень сексуальная девчонка! – сообщил он, – Ну… Aloha oe!
– Aloha! – ответила она, поправила сумку на плече и, отойдя на несколько метров в сторону, чтобы не мешать погрузке, вытащила из кармана мобайл…
… Через несколько секунд, следуя короткой инструкции она повернулась и увидела автожир, почти такой же, как у папуасских «страховых комиссаров», стоящий в ста метрах выше по склону на совсем крохотном плоском пятачке, окруженном густым кустарником. Она прошла по тропинке через заросли и вдруг сообразила, что это не какие-то низкорослые дикие джунгли, а плодовый кустарник с необычными ярко-красными ягодами размером с крупные мандарины.
– Это бумбэрри, продукт генного дизайна. Природных аналогов нет, а на вкус надо пробовать, – сообщил парень-австралоид, одетый в комбинезон koala-military, – Это здорово, Жанна, что ты прилетела!
– Уф! Динго! Я тоже рада! Черт! Ты изменился! Ты выглядишь… – она замялась.
– Немного взрослее? – весело подсказал он, – Ну, так полтора года прошло. Короче: полетели в столицу. Бимини, наверное, уже накидала на стол всякой всячины.
– У вас тут есть столица? – удивилась Жанна.
– А как же! – подтвердил Динго, – Тунаоне на Еаио. Ты знаешь миф о Тунаоне?
– Кажется, нет…
– ОК, – он улыбнулся, – Расскажем за кружкой пива! Садись во флайку, двигаем.
* * *
Городок Туаоне раскинулся на юго-западном берегу Еиао-Нуи, напоминающем растопыренную и распухшую кисть окаменевшей титанической шестипалой руки, лежащую на поверхности океана. Склоны тут спускались к воде под крутым углом, предельно затрудняющим обычную постройку зданий, и домики лепились к скале наподобие осиных гнезд. Они даже по виду напоминали осиные гнезда – бумажные «кувшины». Только они были не светло-серые, как осиная бумага, а разноцветные – зеленые, оранжевые, вишневые, пестрые… В узких длинных бухтах, расположенных между пальцами каменной руки, виднелись некрупные корабли. Над двумя бухтами имелись арки мостовых кранов. Судя по движению, они активно что-то грузили…
Флайка прошла на высоте птичьего полета над центром «осиного» городка, а затем выполнила вираж со снижением над относительно широкой полукруглой бухтой с северной стороны Еиао-Нуи.
– Чуть больше километра от города, зато есть симпатичный ручей, – пояснил Динго, показывая вперед-вниз на группу домиков, прилепившихся к скале на сравнительно богатой зеленью полосе, – Сверху не видно, его закрывают кроны деревьев…
Чуть заметно двигая штурвалом, Динго повел флайку на малой высоте над полосой зелени, а затем плавно опустил на квадратную площадку между тремя домиками и миниатюрным искусственным озером на том самом ручье.
– Типа, приехали, – сообщил он, откидывая обзорный фонарь.
– Красиво! – сказала Жанна, делая шаг из кабины на землю и…
– Уау!!! – прозвучал хрипловатый баритон, и канадка вдруг почувствовала, как две сильные руки поднимают ее за подмышки в воздух.
– О! Черт!
– Не черт, а я, – сообщил баритон, и Жанна оказалась развернута на 180 градусов и поставлена обратно на грунт.
– Крис! – обрадовалась она, – Экс-сержант Крис Проди-Хаамеа!
– Точно! – подтвердил генеральный консул короля Рапатара.
– А uakane Крис тискает всех знакомых и незнакомых vahine, – наябедничал очень знакомый женский голос за спиной.
Жанна повернулась и… Разумеется, она узнала Бимини Хаамеа. Полтора года они не виделись непосредственно, но много раз общались по видео-связи. Но видео-связь не давала адекватного представления о том, как сильно изменилась эта симпатичная, но худенькая и немного нескладная девчонка, которой тогда было чуть больше 13 лет…
– Би стала зверски красивой женщиной, а? – весело объявил Крис, и звонко шлепнул сводную дочку по правой половинке попы (доступной для этой акции, поскольку на Бимини был лишь платочек-треугольник, завязанный узелком над правым бедром).
– Ни фига себе! – возмутилась она, – «Зверски»! Динго! Ты тоже так думаешь?
– Прикинь… – Динго шагнул к ней, обнял и потерся носом о ее щеку, – В некоторые моменты жизни, ты бываешь…
Он шепнул Бимини на ухо какую-то длинную и выразительную фразу. Она сделала большие глаза и недоверчиво спросила:
– Что, правда?
– Провалиться мне сквозь небо, если не так! – авторитетно ответил Динго.
– Wow! Iri! Какая я классная! Так! Пошли, я сейчас вас всех буду кормить и вообще, проявлять к вам гуманизм! У меня зверски хорошее настроение, ага! Динго, звякни Гогену, что начинается тест бумбэрри-пива по новому рецепту! Крис, позови Зирку, может быть, она перекусит с нами.
Жанна недоуменно тряхнула головой.
– Бимини, ты сказала: «Гогену»?
– Ну, вообще-то его зовут Поэле Ваэохо, но он потомок Гогена в пятом поколении.
– Ого! – воскликнула канадка, – И тоже художник?
– Нет, у нас с ним бизнес по интегральной фито-электронике. Четкий драйв! Ты не слышала про такое? Я тебе подарю кое-какие прикольные штучки, тебе они точно понравятся! Так! Пошли на террасу, снимем первую пробу пива… А Динго успел рассказать тебе историю Туаоне, именем которой назван наш город?
– Он обещал, но еще не успел.
– Ясно! Тогда я тебе расскажу! Ну, пошли уже!
Во времена предков, жил на Раиатеа kane по имени Хивео, хороший, сильный рыбак. Однажды, он вышел в море, добывать vitiionui, большого тунца. На своем proa, он прокрался в центр плывущей стаи, где самые большие рыбы, метнул свой гарпун, и гарпун воткнулся в спину тунца вдвое больше, чем proa. Во времена предков такие встречались. Тунец тянул за собой проа на северо-восток день, ночь, и еще день, а накануне второй ночи, выбросился на рифы, погиб сам и разбил proa Хивео. Рыбак остался на скалистом острове, где не было людей. Никого, кто мог бы помочь ему построить новый proa. Подумал Хивео и стал делать tahuna-hamani-roa, большое колдовство. Он взял мокрого песка, слепил из него фигурку, какая пришла в голову. Потом он разжег огонь, начал готовить мясо тунца и говорить lipo-te-tupuna, очень сильное заклинание предков, теперь его никто не помнит. И вот, когда мясо тунца приготовилось, и начало вкусно пахнуть, песчаная фигурка зашевелилась и стала девушкой. Эта девушка села у огня и сказала: «Хэй, сильный мужчина, я была где-то очень-очень далеко, и проголодалась. Поделись со мной мясом тунца». Тогда Хивео ответил: «Хэй, красивая женщина Tu-a-one (рожденная из песка), я поделюсь с тобой. Давай, будем всегда помогать друг другу? Вдвоем лучше, чем одному». Вот так они начали жить вместе, и построили proa, и fare, и Туаоне родила много детей, которые выросли сильными мужчинами и красивыми женщинами. Они поселились на всех островах Хива-Ата к югу от острова Хивео, который называется Еиао. Так было.
Бимини замолчала и сделала глоток легкого ягодного пива из глиняной кружки.
– А сейчас кто-нибудь из их потомков остался? – тихо спросила Зирка.
– В XVI веке, их было почти сто тысяч, – ответил Поэле Ваэохо, – Потом, во время европейской оккупации, число сократилось до двух тысяч, а в XX веке, за период частичной автономии, выросло до восьми тысяч. Более точные цифры есть в архиве Революционного Трибунала. В середине 1-го года Хартии на Нуку-Хива судили сотрудников неоколониалистской администрации и евро-религиозных миссий, и демографические данные на процессе, разумеется, фигурировали…
– Миссионеров судили вместе с чиновниками? – перебила она, – За что?
– За то же самое, – ответил потомок Гогена, – За культуртрегерство, причинившее объективный гуманитарный вред. Ситуация нарисовалась очевидная, и всех этих субъектов поставили к стенке. Подробнее можно спросить у моего папы, он был в Народном Флоте, и их канонерка стояла в бухте Таи-о-Хаи-Нуку-Хива.
– Миссионеры – это часть колониальной администрации, – добавила Бимини, – они работают в паре: евро-бандит с ружьем и евро-поп с крестом.
Зирка вздрогнула и плотнее закуталась в плащ-накидку коммандос «CSAR Hybird».
– Наверное, вы до сих пор нас ненавидите.
– Кого-кого мы ненавидим? – Бимини выпучила глаза от удивления.
– Христиан – европейцев, – пояснила полька.
– Гло, не говори глупостей, – ответил Поэле Ваэохо, – С чего бы нам ненавидеть ребят вроде тебя? Ты не оффи и не миссионер. А в Меганезии кто только не живет, и богов почитают самых разных. Кстати потомков Туаоне и Хивео сейчас почти 40 тысяч.
– Короче… – Бимини хлопнула Зирку по плечу, – …Если ты хочешь, то можешь даже носить здесь амулет с вашим летающим богом. Aita pe-a.
– С летающим богом? – переспросила изумленная полька.
– Ага. Это же ваш бог летает на штуке типа hang-glider, которая крепится на спине, а управляется вот так.
Бимини раскинула руки в стороны и подвигала ладонями, как будто регулировала в полете угол атаки крыла. Зирка наблюдала эту пантомиму, не понимая, что пытается показать юная меганезийка. Первой сообразила Жанна.
– Знаешь, Бимини, этот религиозный символ не имеет отношения к полетам.
– Как это не имеет? – вмешался Динго, – Есть даже миф! Этот бог жил на острове, в европейском море Медитерриа. Он сделал эту штуку из реек, а несущие плоскости сформировал из птичьих перьев, приклеенных воском. Все работало ОК, пока он не полетел в полуденный час, когда максимальная инсоляция. Воск растаял, плоскости рассыпались, и «zero». Типа, несчастный случай. Так со многими случалось на заре авиации. Зачетные флайки научились делать только после первой мировой войны.
– Дети, вы все перепутали, – проворчал Крис, – Это миф об Икаре.
– Икар это совсем другой бог, хотя тоже европейский, – добавил потомок Гогена.
– Ну, ладно, – легко согласилась Бимини, – Я просто хотела сказать, чтобы Зирка не беспокоилась, и носила те амулеты, которые ей нравятся.
Полька пожала плечами и грустно улыбнулась.
– Спасибо, Бимини, но… Понимаешь, это не амулет. Это… Я даже не знаю, как тебе объяснить. Его нельзя просто купить, он связан с таинством… С обрядом…
– Это ясно, – меганезийка кивнула, – Амулет надо правильно заколдовать, чтобы он помнил своего хозяина и помогал ему. А почему ты говоришь, что это не амулет?
– Потому что… – начала Зирка, а потом повернулась к Жанне, – …Может быть, ты подскажешь, как это объяснить? У меня не получается…
– Вообще-то, я не верю во взаимопонимание между разными религиями, – ответила канадка, – По-моему, лучше искать общие интересы в какой-нибудь другой области культуры. Например, мода. Я вижу, что Зирке нравится papua-military.
– Просто мне больше нечего надеть, – ответила та.
Бимини подпрыгнула на месте.
– Aha oe!? Come with me! Viti-viti! – она взяла польку за руку и довольно настойчиво потянула ее с террасы куда-то вглубь дома.
– Вы там не очень долго, – предупредил Крис, – Скоро начнется.
– Ага, знаем, – отозвалась Бимини уже из-за двери-циновки, и через секунду втащила польку вслед за собой.
– А что будет? – поинтересовалась Жанна.
– Дипломатический дебют дяди Лимо, – ответил Динго.
– Что?!
– Примерно так, – подтвердил Крис, – По ряду причин, чиновники ООН пригласили Лимолуа Хаамеа, как популярного полинезийского лидера, в комиссию по мирному урегулированию конфликта между правительством Чили с сепаратистами «PIRA» (Polynesian Independent Rapanui Administration). Лимолуа с юниорами на рассвете вылетели с Рапатара, значит, ориентировочно через час будут на Рапа-Нуи.
– Юниоры – это кто? – спросила она.
– Две младшие vahine Лимо – Рити и Поу, и еще Кианго, boyfriend Поу. Не очень внушительная делегация, но у них такая программа, которая надолго запомнится.
Канадка задумчиво потерла лоб.
– Не понимаю: почему Лимо согласился участвовать в этой дурацкой комиссии?
– Потому, что это может стать бешено выгодным делом! – ответил экс-сержант, – По результатам переговоров, если все пойдет как надо, наша фактория получит такие объекты на Рапа-Нуи, что… Но не буду раскрывать карты, чтобы не портить тебе удовольствие от репортажа о работе комиссии. Он пойдет в прямом эфире.
– Вот как?
– Разумеется, Лимо настоял на таком пункте регламента. В этом главная изюминка!
На террасу вернулись обе исчезавшие девушки.
– Ну? – торжественно произнесла Бимини, – Что скажет стая?
– Oh! Joder! – произнес Поэле Ваэохо, – Зирка, ты классно выглядишь в этой штуке!
– Действительно, – согласилась Жанна – А что это за ткань?
– Просто паучий шелк, – небрежно ответила Бимини, – Главное, прикинь: как фасон скомпонован с расцветкой, а? Моя идея, между прочим!
29
Дата/Время: 19.02.24 года Хартии
Место: Рапа-Нуи
Хаамеа и Ко переговоры. ООН.
На Рапа Нуи всего около четырех тысяч постоянных жителей. 90 процентов из них обитают в столице острова – городке Ханга-Роа, расположенном в южной половине западного берега. Этот миниатюрный, полностью одноэтажный городок, целиком помещается в углу, образованном берегом океана и ВПП международного аэропорта Матавери. С севера от ВПП параллельно ей проходят две главные улицы Ханга-Роа: Авенида Хоту-Матуа и Авенида Понт. Отель Хоту-Матуа (элитный по рапануйским меркам) построен между этими двумя улицами, всего в 300 метрах от терминала аэропорта. Отель Хоту-Матуа оказался выбран для переговоров по урегулированию проблемы туземного сепаратизма и из-за близости к аэропорту, и из-за достаточно вместительного ресторана, более-менее подходящего на роль конференц-зала.
Днем 18 февраля в отель прибыли континентальные чилийские чиновники: Фелипе Галего, государственный советник по международным отношениям, и генерал Луис Мартинес Дирекции Разведки и Национальной Обороны. Далее, днем 18 февраля, появился международный посредник: Джентано Монтегю, 2-ВСиПП ГС ООН АиНРСиМОГ (2-й высокий советник и полномочный представитель Генерального секретаря Организации Объединенных Наций по Африке и по наименее развитым странам, развивающимся странам, не имеющим выхода к морю, и малым островным развивающимся государствам). Утром эта компания дополнилась иностранными наблюдателями из Новой Зеландии – Аотеароа, из Папуа, из меганезийского округа Социете – Таити и из американского штата Гавайи.
Репортеры иностранной прессы прибывали на остров также начиная с 18 февраля, и Рорате Урерунги, мэр Ханга-Роа, сбился с ног, решая возникающие проблемы. Ведь репортеры вели себя вызывающе, а местные полисмены к этому не привыкли…
Последним в Ханга-Роа появился приглашенный по специальной инициативе ООН «неформальный полинезийский лидер» Лимолуа Хаамеа. В отличие от остальных участников, он не захотел пользоваться аэропортом Матавери. Его летающая лодка приводнилась в маленькой рыбацкой и туристической гавани Ханга-Пико, рядом с местом, где Авенида Понт упирается в океан, и где расположен моаи Те-Ата-Херо – каменное изваяние, вероятно, поставленное одним из древних вождей Рапа-Нуи…
Небольшой, изящный модерновый крылатый катер, окрашенный в жизнерадостно-салатный цвет, подкатил к причалу на глазах у толпы – почти тысячи любопытных местных жителей. Плексовый фонарь кабины открылся, и король Хаамеа, с грацией некрупного гиппопотама, перепрыгнул на причал. Его экипировка соответствовала ожиданиям зрителей. На ногах у короля были простые сандалии из акульей кожи, а одежда состояла из лава-лава с традиционным маорийским узором – красная волна с белым гребнем пены, под черным небом. Роль короны (если следовать европейским представлениям о королях) играла широкая головная повязка с орнаментом: зелено-красные ромбы на синем поле – герб Хаамеа. За плечом на перевязи из акульей кожи висел «hoemere»: весло-копье-меч (или полинезийская алебарда).
Спутниками короля были две девчонки-утафоа, среднего тинэйджерского возраста и парень, утафоа-креольский метис лет 20. Все трое – в униформе локальной морской полиции острова Рапатара: короткие легкие комбинезоны цвета морской волны, с эмблемой: синий круг с зелено-красным ромбом в центре. На правом боку – широкий карман, из которого торчит рукоятка компактного пистолет-пулемета. Это трио очень быстро пришвартовало летающую лодку к свободному столбику, среди рыбацких моторок, и присоединилось к королю. Рорате Урерунги, мэр Ханга-Роа, в это время протискивался к прибывшим сквозь возбужденную толпу на причале.
Лимолуа Хаамеа набрал побольше воздуха в легкие и крикнул.
– Aloha foa! – а потом, после короткой паузы, добавил, – Hola amigos!
– Ia orana Limolua! Maeva! – приветствовал его Рорате, под аккомпанемент громких возгласов, хлопков и одобрительного свиста.
Разумеется, Лимолуа и его спутники не первый раз были на Рапа-Нуи – особенном острове, называемом еще «Mata Kite-raga» (Глаз, смотрящий в небо) или «Te-Pito-te-Fenua» (Пуп Земли). Острова, который, согласно мифу, был первым на пути ariki-roa Мауна-Оро с прародины предков, через всю Гавайику, к западным островам Палау. Соответственно, сегодня, среди встречающих у короля хватало старых знакомых.
– Я рад тебя видеть, Рорате! – Лимолуа крепко пожал руку мэру Ханга-Роа, – У меня сейчас такой план. Hei foa te Rapa-Nui! Haaroo e au! Слушайте меня! Дело не простое, поэтому я иду за советом к moai Te-Ata-Hero! Кто хочет, тот может идти со мной.
– E spani-foa te a ho? – негромко спросил кто-то.
– Что значит «испанцы тоже»? – проворчал король, – Я сказал: кто хочет! Любой, кто хочет! Делить людей по крови, и рассуждать, у кого она грязнее, а у кого чище – это обычай грязных миссионеров. Канаки так не делают. Я правильно сказал или нет?
– Atau! Правильно! – раздалось несколько голосов.
– Идут все, кто хочет. E haere a-nai o-vai a na-aro, – заключил Лимолуа, и двинулся по направлению к изваянию, возвышающемуся в сотне метров от причала.
В трех шагах от каменной фигуры высотой почти в два человеческих роста, король остановился, вынул из-за спины алебарду – hoemere, оперся на нее, как на посох, и негромко начал говорить, иногда делая длинные или короткие паузы. Через минуту сложилось полное впечатление, что каменный исполин отвечает ему…
Репортер CHV из Вальпараисо нерешительно подошел к троим спутникам Лимолуа, стоявшим метров на пять дальше от моаи, и полушепотом обратился к Кианго.
– Companero, ты можешь объяснить, что происходит?
– Ariki советуется с moai Te-Ata-Hero, – спокойно ответил тот.
– Советуется? – переспросил репортер. – Это в каком-то символическом смысле?
– Просто советуется, – пояснил Кианго, – В смысле: разговаривает.
Не найдя, что еще спросить по этому поводу, репортер поймал в видоискатель своей камеры обе эти фигуры: каменную и человеческую – и снимал следующие несколько минут, пока странный разговор не завершился.
Лимолуа кивнул, забросил алебарду обратно за спину, развернулся, сделал несколько шагов назад и спокойным тоном произнес.
– В общем, дело, хотя и не простое, но понятное. Есть всего две задачи, которые надо решить на этих переговорах, а остальное можно сделать несколько позже.
– Независимость от Чили? – попробовал угадать кто-то.
– Выгнать чилийскую военную базу? – предположил другой.
– Убрать католических попов? – спросил третий.
– Нет, нет и нет, – сказал король, – Foa te Rapa-nui зависят от правительства Чили не потому, что здесь чилийские военные и церковники, а потому, что здесь нет своей экономики. Немного туризма, огороды и рыболовство на маленьких лодках – какая независимость при таком положении вещей? Почти все товары тут привозные, из Вальпараисо. Городское хозяйство и социальный сервис – на дотации с континента. Поэтому первая задача – это свой бизнес. Надо создать для него условия. Бизнес начинаются с точки роста, и эту точку надо поставить. Вот вторая задача.
– Мы думали, ты за нашу свободу, а ты все перевел на деньги, как янки! – раздался молодой мужской голос из заднего ряда зрителей-слушателей.
– Кто это сказал, пусть подойдет сюда, ко мне, – спокойно отреагировал Лимолуа.
Под удивленные возгласы, вперед вышел прекрасно сложенный полинезиец лет 20, одетый в ярко-красную футболку и джинсовые шорты.
– Вот я. Что дальше?
– Как тебя зовут и чем ты занимаешься? – поинтересовался король.
– Зовут меня Иверо. Я ловлю рыбу. Иногда катаю на лодке туристов. Что дальше?
Лимолуа медленно растянул свои полные губы в иронической улыбке.
– Представь, Иверо, что Рапа-Нуи получил независимость от Чили. Что дальше?
– Дальше разберемся, – сказал парень.
– А давай сейчас разберемся. Чилийцы ушли. Где ты будешь брать бензин для своей лодки? Кто обеспечит работу электростанции, аэропорта, сотовой связи, госпиталя, водопровода? Кто будет платить зарплату полиции, пожарным и медикам, и пенсии старикам? Кто займется поставкой продуктов и бытовых товаров в лавки и откуда возьмутся у людей деньги, чтобы это покупать?
– Эти вопросы должен решать мэр, – возразил Иверо.
– Aita pe-a, – король улыбнулся еще шире, – Выберем тебя мэром. Решай.
– Почему меня?
– Потому, что ты громче всех требовал свободы. Чей выбор, того и ответственность.
В наступившей тишине было слышно, как Иверо пыхтит, думая, что ответить.
– А я, – нашелся он, – …Позову янки и отдам им аэропорт Матавери за то, чтобы они решили все эти проблемы. А если мало, то отдам им еще бухту Ханга-Пика вместе с мысом Мохиноа для постройки порта. Я знаю, что они давно хотели все это купить!
– Интересное решение, – ответил Лимолуа, глядя на часы, – Итак, свобода под твоим управлением просуществовала 34 секунды.
– Но свобода никуда не делась! Я же отдал янки только аэропорт и бухту!
– И достаточно, – сказал король, – Остальное они и сами возьмут. И они сделают это законно, демократически. Имея тут аэропорт и порт, нетрудно получить на выборах большинство голосов. Раз – и у них свой карманный мэр.
Среди зрителей-слушателей послышались смешки. Лимолуа покачал головой.
– Иверо сказал совсем не глупую вещь. В некоторых маленьких, но довольно удачно расположенных странах, так и решают проблемы. Но отдают места под аэропорты и порты не в одни руки, а в разные. Одно – янки, другое – китайцам… А дальше надо балансировать, как если катишься с волны на доске. Но, чтобы играть в такую игру, приходится становиться диктатором. Если ты катишься с гребня волны, то тебе уже некогда объяснять людям, почему ты рулишь так, а не иначе. Это понятно?
– Понятно, – нехотя согласился парень. – Только получается, что мы так и будем под чилийцами, а это же неправильно!
– Нет, – Лимолуа, продолжая улыбаться, покачал головой, – сообщество с сильной экономикой само выбирает, с кем иметь дело, а с кем не иметь. Никто не может быть абсолютно независимым. Любое сообщество, как и любой человек, зависит от своих партнеров. Реальная свобода – это возможность самому выбирать себе партнеров, и возможность менять их по своему желанию.
– Как в сексе! – хихикнув, прокомментировала какая-то девчонка.
Снова послышались смешки. Лимолуа многозначительно поднял палец к небу.
– E-oe! Страна с эффективной экономикой, как красивая, сильная, уверенная в себе женщина. Ей не нужен хозяин или покровитель! Она приглашает к себе в дом, кого захочет, make-love с тем, кто нравится, а неприятных гостей выставляет за дверь!
– Если у незваного гостя армия, то как ты его выставишь из страны? – спросил один пожилой мужчина.
– Военная сила – это экономика плюс воля, – ответил короли, – Простая формула. За последние четверть века она проверялась много раз, и всегда срабатывала. Когда вы будете иметь сильную экономику, то сами решите, в какой степени вас устраивает чилийское правительство. Захотите – урежете его полномочия, а захотите – вообще укажете ему на дверь. И оно уйдет, потому что сила будет на вашей стороне.
Рорате Урерунги вздохнул и задумчиво проворчал.
– Почему у тебя так легко получается объяснять сложные вещи?
– Потому, что они не такие уж сложные, – сказал король, – Ну, еще потому, что мне приходится часто этим заниматься… Hei foa! Я рассказал вам, какую позицию буду занимать на переговорах. Если кто-то из вас считает, что это неправильно, то пусть говорит сейчас, по нашему общему обычаю Tiki… Никто так не считает? Тогда мы пойдем в Хоту-Матуа. Тут идти полчаса. По дороге мы можем еще поговорить.
Лимолуа махнул рукой и, вместе с тройкой «морских полисменов» и несколькими сотнями местных зрителей, двинулся вверх по Авенида Понт. Когда примерно полпути было пройдено, появился полицейский наряд, и офицер тактично попытался прекратить «незаявленную демонстрацию». Следующие полпути Рити и Поу, взяв его, как бы, в клещи, последовательно доказывали ему, что спонтанное синхронное параллельное движение сколь угодно большой группы людей, это не обязательно демонстрация. Офицер тяжело вздыхал, и периодически говорил в мегафон: «граждане, если это демонстрация, то вы должны ее прекратить, потому что она не была заявлена». Это, разумеется, только привлекало в процессию дополнительные группы людей…
Около входа в отель Хоту-Матуа стоял кордон из военных, вызванных с базы ВВС. Король, с полным спокойствием, повернулся к толпе сопровождающих и сказал:
– Hei foa! Оставайтесь здесь. Я вижу, что тут на улице уже установлен достаточно большой TV-экран. Вы все увидите и услышите… Рити, Поу, Кианго, вы успеете пообедать, пока я общаюсь. По диагонали, через перекресток – кафе Хе-Вари.
– А ты будешь там голодный? – с ноткой осуждения в голосе спросила Рити.
– Заботливая, – с улыбкой сказал он, – Не переживай. Я съем двойной ужин после переговоров. Дипломатия возбуждает у меня аппетит.
С этими словами, Лимолуа махнул ладонью, развернулся, вместе с мэром Ханга-Роа прошел сквозь армейское оцепление. Они скрылись в дверях отеля… Чтобы через четверть часа появиться на экранах – уже за большим круглым столом в центре зала полуоткрытого ресторана, с видом на бассейн и пальмы внутреннего дворика.
Диспозиция была продумана так, как будто организаторы опасались драки между оппонентами. Чилийский госсоветник Фелипе Галего и генерал Луис Мартинес оказывались на максимальном расстоянии от короля Рапатара. Его отделяли от континентальных чилийских чиновников справа – наблюдатели из Новой Зеландии, Папуа, и штата Гавайи, а слева – мэр Урерунги, 2-ВСиПП ГС ООН АиНРСиМОГ Джентано Монтегю и (рядом с Лимолуа) меганезиец с Таити. Янки из Гавайев, оказавшийся по другую руку от короля, из любопытства тронул лезвие алебарды – hoemere (небрежно положенной королем на стол), и до крови порезал палец.
– Oh! Fuck! Я думал, это просто игрушка, вроде как скипетр у королей в кино…
– Примерно так и есть, – ответил Лимолуа, – Это церемониальное оружие.
– Но чертовски острое, не так ли?
– Да. Держать hoemere в нерабочем состоянии считается дурным тоном.
– О! Вот как?
Гавайский янки хотел спросить что-то еще про алебарду, но Джентано Монтегю достаточно громко постучал авторучкой по столу и произнес:
– Сеньоры, я напоминаю, что нас видят в прямом эфире. Кроме того, у нас плотный график работы, поэтому позвольте приступить… – он открыл ранее извлеченную из портфеля толстый том-скоросшиватель с эмблемой ООН на обложке, – …Сегодня наиболее острой проблемой является атомный авианосец «Сантандер», ВВС Чили. Насколько я понимаю, экипаж был эвакуирован 13 февраля из-за утечки радиации, а позже, на корабль проникли сепаратисты «PIRA», и теперь они угрожают опасными манипуляциями с реактором, если их требования не будут выполнены. Чтобы свести объем требований к разумному уровню, мы пригласили для участия в переговорах с сепаратистами авторитетного полинезийского лидера Лимолуа Хаамеа.
– Для чего меня пригласили? – переспросил король Рапатара.
– Мы надеемся, – пояснил Монтегю, – что вы сможете объяснить сепаратистам явную нереальность требования передачи островов Пасхи и Сала-и-Гомес в их руки. Нами разработан более реалистичный проект расширения прав полинезийской этнической общины, включая культурную автономию, квоту в местном самоуправлении и…
