Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 86 страниц)
– … Арестованный, смотрите в это окошечко, – сказал констебль… – Так, что мы тут видим?… Гражданин Майо Теллем, пол: M, родился в 4-м году до Хартии, на атолле Ликиеп, округ Маршалловы острова, живет: округ Ист-Самоа, Ваа-о-Фоноти, 118H (household – punalua), … А это: «EHO-1794E, enter A-code for info», что такое?
– Андаманское море, 17-год. Наберите номер моего жетона – прочтете больше.
– Рон, ты не знаешь, что это за история? – спросил Крэгг, набирая номер.
Экс-коммандос утвердительно кивнул.
– Была такая неприятность. Освобождали заложников. Наших и не наших. Проблема состояла в том, что не в нашей акватории, а на Никобарах. У нас вышло два «zero».
– Ты был там? – поинтересовался Майо.
– Нет, я был южнее.
– В группе, которая блокировала аэропорт Кутараджа? Типа, землеройки?
– Нет, мы отрезали акваторию от Ачоха по шестой параллели, – ответил Рон, – Типа…
– … Улитки, – договорил преторианец.
– Точно.
– Так этот кекс не шпион? – спросил дедушка Еу.
– По ходу, нет, – ответил Крэгг, – Но он наехал на тебя против правил. Короче, сейчас напишем иск, поедем в суд и прилепим парню штраф полштуки в твою пользу.
– Давайте решим на месте? – предложил лейтенант.
Дедушка согласно кивнул и пояснил.
– Если ты не шпион, то в суд ехать неинтересно. Давай на месте.
– Ну, тогда я снимаю железки, вы рассчитываетесь, и я пишу в рапорте, что…
– Тут секретные документы, – перебил Майо, – Давай попробуем без рапорта?
– Ты что? – удивился констебль, расстегивая на нем «браслеты», – Как это без?
– Дай мне позвонить дежурному верховному судье, и я решу вопрос.
– Попробуй. Вот твой мобайл. Если судья разрешит, то и ну его, этот рапорт.
Преторианец взял со стола мобайл и повернулся к Рону.
– Бро, поможешь в одном деле?
– А что надо? – поинтересовался экс-коммандос.
– Это ты сейчас с судьей поговоришь, и будет понятно.
Fare Butcher, через час.
Ложка в руке лейтенанта Майо Теллема двигалась со скоростью лопасти пропеллера. Уровень густого тунцового супа в объемистой миске стремительно убывал – в недрах здорового лейтенантского организма исчезала уже вторая порция. Пума смотрела на Теллема с тем одобрительным выражением лица, какое свойственно полинезийским хозяйкам, если их гости по-настоящему хорошо кушают.
– Oomo ahou oe? – спросила она, когда ложка со скрежетом прошлась по дну миски.
– Aita, maururoa! – сказал он, погладив себя по животу, – E maita ra e mea rahi!
Пума оглянулась на Рона и задумчиво спросила:
– Может, еще поджарить кальмаров с бататом?
– Да вы что, ребята, я же лопну! – воскликнул Майо.
– Потом, – твердо сказал Рон, и поставил на стол банку самогона.
– Ага! – поняла Пума, и поставила рядом миску с маринованными крабами.
– Алкоголь за штурвалом профессиональной машины… – начал лейтенант.
Экс-коммандос наполнил самогоном маленькие чашечки и решительно сказал:
– Профессиональная машина отменяется. Не будем сверкать, как жопа в гостях.
– А на чем ты думаешь лететь пять тысяч миль до Рароиа? – спросил преторианец.
– Это не важно. Сначала, попробуем перемешать море пальцем и отделить акул от прилипал. Рассказывай, лейтенант. Будем разбираться с самого начала.
– Ну, – Майо вздохнул, – Когда я прилетел на атолл Рароиа, все пошло криво. «Угол Рароиа» включает этот атолл и еще шесть атоллов к северу и к востоку от него. Это выселки между Туамоту и Маркизами… Не вдруг разберешься, что там и как.
– Стоп! – сказал Рон, – А что было до того, как ты полетел на Рароиа?
– Как далеко откатывать запись? – спросил Майо.
– Начни с того, откуда возникла небанальная идея найти Жерара Лаполо.
Преторианец кивнул, сделал глоток из чашечки и вытер губы ладонью.
– Хорошая у вас самогонка, ребята… Так вот, вся эта ботва началась третьего марта. Коллегия Верховного суда отстранила шефа INDEMI и двух майоров за дерьмовую историю с Тимором. Ну, там еще до этого была история с Брунеем. Тоже дерьмовая. Короче, они всех запарили с этим красным кхмерским приливом. Правильно, что их отстранили. Дальше, по прецеденту 16-го года, шефа разведки замещает любой шеф-майор ВВС, по выбору суда. Назначили Нуэу Умбуре. Я ничего не хочу сказать, он хороший офицер, спокойный, умный, грамотный, с боевым опытом, это все знают…
– … Но он ни разу не сексперт, – вставила Пума.
– Ни разу ни что?…
– Не эксперт по secret service. Извини, перебила. Крути дальше.
– В общем, да. В этом проблема. Ситуация вокруг острая. По ходу, мы в полушаге от большой неконтролируемой войны. В такой шторм капитана не меняют. Но коллегия Верховного суда единогласно объявила Райвену Андерсу недоверие, и хочешь – не хочешь, а надо искать адекватного игрока на замену.
Рон задумчиво покачал чашечку на ладони, как будто взвешивая.
– Интересно, почему Лаполо?
– А потому, что состав суда такой. Ребята, вы не подумайте, что я нелояльный парень, только очень уж неудачно на этот раз получилось. Сейчас такое совсем не в тему.
– А можно подробнее? – спросил Рон.
– Можно. Просто по персонам. Те трое, которые по жребию. Фиту Локис. Седьмой ребенок в семье фермера-тонгайца и иммигрантки из нищей Азиопы. Ему 36 лет, он работает на острове Бугенвиль оператором литейной машины. Он правильный канак, ничего не хочу сказать, но в школе учился еще до революции, и вообще… Ну…
– Ясно, – подвела итог Пума.
– Да, – согласился Майо, – Дальше, Оган Селту. Такой реальный креол-островитянин, вроде тебя, Рон. По ходу, вы с ним ровесники. Он мото-механик, работает на рынках округа Норд-Кук. Туда-сюда, показал – продал – поднял денег. Сломалось – починил, опять поднял денег. Есть деньги – забил на работу на месяц – другой – третий… Он отличный парень, у него три жены, куча детей, он их всех любит, но…
Пума нетерпеливо хлопнула себя по коленям.
– С этим тоже ясно. Дальше?
– Третья по жребию – Иланэ Ианао с Аитутаки, округ Саут-Кук. Молодая девчонка, маори, очень красивая. Она учитель экоистории в школе. В этом проблема.
– По-моему, наоборот, то, что надо, – заметил Рон, – Она хорошо знает теорию и умеет объяснять другим, а значит…
– Она слишком хорошо знает постмарксизм и слишком хорошо умеет его объяснять, поэтому суд иногда склоняется к решениям с риском радикальных последствий. Что случится, если наш флот и флот папуасов, захватят ЮМО, и пойдут дальше на север? Северо-восточные Молуккские острова, потом филиппинский остров Минданао…
Рон снова покачал чашечку на ладони и неопределенно пожал плечами.
– Одно из двух: или все утрутся, или будет серьезная война, а потом эмбарго.
– А если руководство INDEMI выведено из игры и тушить пожар некому?
– Слушай, Майо, на это никто не пойдет!
– Почему же? – возразил преторианец, – Для народа это выгодно, новые территории с полезными ископаемыми и дешевыми трудовыми ресурсами, обеспечат грандиозный экономический бум, а война… Ну, погибнет сотня – другая наших. Вряд ли больше. Средний наш сивил скажет: это цифры порядка годичной смертности от несчастных случаев. Значит, допустимо. А то, что мы окажемся вплотную к барьеру Хопкинса…
– Ты это… Не драматизируй! Где сотня – другая «zero», а где барьер Хопкинса?
– При чем тут я? Почитай мировую прессу бро. Невиданная вспышка завоевательной активности в Южном Полушарии и строительство развивающимися странами второго эшелона обитаемых космических баз с атомной начинкой. Вот и сценарий Хопкинса.
– Какой мудак приплел одно к другому? – тихо спросил Рон.
Лейтенант Майо Теллем допил самогон из чашечки и снова вытер губы ладонью.
– Мир полон приколов, бро. В «Иудео-Христианском Западном Мире» многие любят рассказывать публике о том, как наступит новый ледниковый период, и все, на хрен, передохнут, кроме, быть может, нескольких миллионов где-то на задворках планеты. Тамошняя публика с удовольствием про это слушает. От невыносимого ужаса, у них получается вроде оргазма, которого они не умеют достигать естественным путем.
– Что такое барьер Хопкинса? – поинтересовалась Пума.
Рон ласково потрепал ее по затылку и спине.
– Я тебе потом расскажу, ладно, Черная кошка? А сейчас давайте вернемся к судьям.
– Ладно, Тигра… Про тех, что по жребию ясно. А что с теми, которые по рейтингу?
– Так, – сказал лейтенант, – Первая по рейтингу: Чои Сче, журналистка, отдел науки «Pacific Social News». Симпатичная малайско-океанийская метиска, 28 лет. Она ведет бешено-популярный цикл передач «Космос, который принадлежит нам»…
– Мой любимый, да! – вставила Пума, – Мы с Роном голосовали за Чои!
– Ну… – Лейтенант вздохнул, – Она действительно толковая девушка, но именно она предложила всем судьям по рейтингу независимо друг от друга двинуться на поиски кандидата на руководство INDEMI. Немного в стиле рыцарского эпоса, верно?
– Может, это была не худшая идея, – заметил Рон.
– Может быть. В общем, ее недостаток в том, что она – убежденная технократка и полагает, что любая международная политика – это дурацкое шоу, что рулят только объективные продукционные потенциалы конкурирующих сообществ, а значит: чему быть, того не миновать. Короче, это, еще один радикальный постмарксист.
Пума лизнула самогон из своей чашечки и лаконично объявила:
– Чои Сче права.
– Хрен его знает, – сказал преторианец, – Так. Идем дальше: Кими Укмок…
– Та, с которой Рон говорил по телефону? – уточнила Пума.
– Да, верно. Она алеуто-таитянка, 25 лет. DJ на Video-MBL-Antarctic, живой символ колонизации Западной Антарктики. Ее программу «Flash-boom» смотрит и слушает молодежь по всем трем берегам нашего океана, и в середине тоже. Кими неглупая девчонка, она блестяще умеет разбирать бизнес-конфликты, даже очень серьезные и сложные. Но на международные проблемы она смотрит, как простой средний канак.
– В каком смысле? – спросил Рон.
– В таком, что есть Меганезия… Ну, скажем, Меганезия со странами-сателлитами, а вокруг – прикольный внешний мир, с которым можно торговать, ездить туристом, и иногда немножко грабить. Война с ее точки зрения – это просто такой рискованный бизнес, которым занимаются солдаты. Как бизнес подводных горно-добывающих партнерств, где риск не меньше, чем на профессионально исполняемой войне. Кими уверена, что война, по-любому, не затронет нашу акваторию – нас, по ее мнению, слишком боятся, чтобы сюда вторгнуться. Билль об атомной самозащите никто не отменял и, как она думает, никто не готов получить пару гигатонн на свои города. В какой-то мере, она права, но не в полной. Нельзя ничего абсолютизировать, так?
Рон Батчер согласно кивнул, и лейтенант Теллем продолжил.
– Последний из судей по рейтингу: Тодзи Миоко, 48 лет, родился в Японии, служил лейтенантом на вертолетном авианосце «Рюдзе», попал под акт атомной самозащиты, потом остался на атолле Улиси в Микронезии по приглашению координатора Иори Накамура. Технический директор партнерства «Ulithi Nami Airspace».
– Монументальный дядька, – сказал Рон, – Про него можешь не рассказывать. Он папа малобюджетного космоса, а мы с Пумой как раз фанаты этого дела.
– У нас есть папуасский спейс-скутер, – гордо добавила она, – Я тебе потом покажу.
– Вы реально летаете на этой бомбе? – удивился Майо.
– Еще как! Это классный dick, ты просто не пробовал!
– Hinehine Paoro (почтение ей) пока что хранила меня от этого удовольствия. Так вот, Тодзи Миоко – действительно потрясающий дядька, но он демонизирует войну, он ненавидит ее, как ненавидят какого-нибудь очень неприятного человека.
– Я тоже ненавижу войну, – заметила Пума.
– Нет, это другое… Как бы тебе объяснить… В общем, он за политику предельного невмешательства и сдерживания. Вооруженные силы только защищают собственную акваторию и граждан, причем делают это с предельной жесткостью, но никогда не принимают участия в инициативных атакующих операциях вне страны.
– Так не честно! – возмутилась она, – Люди в других странах тоже хотят жить хорошо. Почему нельзя им помочь? Тодзи Миоко родился не в Меганезии, и я родилась не в Меганезии, и даже Иори Накамура родился не в Меганезии. Разве мы от этого хуже канаков, которые родились здесь? А папуасы? Они такие же канаки и их надо так же защищать от оффи. Если это не получается без войны, то надо воевать, да!
Майо Теллем вздохнул и погонял пальцем пустую чашечку по столу.
– Не люблю политику. Война такое говно, а начинаешь рассуждать, и без нее никак не обойтись. Что-то есть гнилое в этой логике… Ладно, мы опять куда-то далеко уплыли.
– Ты хотел описать поход трех рыцарей за новым шефом INDEMI, – напомнил Рон.
– Нечего описывать, – вздохнул преторианец, – Все трое вернулись с одной и той же кандидатурой: Жерар Лаполо. Все остальные кандидаты оказались или недостаточно опытными, или уже отработанными – в том смысле, что по Хартии нельзя дважды занимать должность главкома того или иного рода вооруженных сил, или….
– Или…? – переспросил Рон – … Или включенными в управление существующей структуры INDEMI. А во главе структуры стоял Райвен Андерс. Суд не доверяет ему и любым его креатурам.
Рон плеснул в три чашки еще немного самогона и иронически хмыкнул.
– А Жерару Лаполо по прозвищу Рулетка, суд, значит, доверяет?
– Откуда ты знаешь его прозвище? – поинтересовался Майо.
– Оттуда. Лаполо – это главный герой сказок военной разведки, а я там работал.
– Короче: ты считаешь, что это ошибочный выбор?
– Нет, – Рон покачал головой, – Я считаю, что это слепой выбор. Допустим, в меню сомнительного кафе есть тринадцать блюд. Дюжину из них мы попробовали, они съедобные, но на вкус – дерьмо, а о тринадцатом мы не знаем, что это. Оно может оказаться вкусным, пальчики оближешь, а может – ядовитым, ласты склеишь. Или, сначала пальчики оближешь, а потом ласты склеишь. Так по жизни тоже бывает.
– Теперь ты драматизируешь, – заметил преторианец.
– Да, конечно, – согласился Рон, – один Лаполо океан не выпьет и атоллы не съест.
– Тигра! Ты темнишь! – возмутилась Пума, – Скажи: он хороший или херовый?
За столом возникла некоторая пауза.
– Я не знаю, хороший он или херовый, – медленно произнес экс-коммандос, – …но я считаю: имеет смысл попытаться найти его и посмотреть, что он такое. А если у нас получится, то дальше по обстоятельствам. С тринадцатым блюдом всякое бывает.
– И как ты предлагаешь его искать? – спросил Майо Теллем.
– В начале, я бы послушал рассказ о том, что уже делалось в этом направлении.
– Так, – сказал преторианец, – Вернемся к Углу Рароиа в северо-восточному Туамоту. Чисто для географии. Вершина угла – два больших петлеобразных атолла: Рароиа и Такуме. В полтораста милях к востоку от них Фангатау, и Факахина, а на таком же расстоянии к норд-ист-норду – атолл Напука, и сухой мини-атолл Тепото-Норд. Это восточная и северная ветки. В двухстах милях на ист-норд-ист от вершины – самый дальний маленький атолл Пукапука. Он замыкает конфигурацию, как бы, в ромб. В двухстах милях к северу от Пукапука лежат Маркизские острова, но это к делу не относится. Угол Рароиа, как я уже сказал, это выселки на несколько тысяч жителей.
Пума водрузила на стол раскрытый ноутбук с уже найденной картой района.
– Так-то будет удобнее, чем на пальцах. Вот они: Рароиа, Такуме, Фангатау, Факахина, Напука, Тепото и Пукапука. Семь атоллов, да! Все как в бухгалтерии!
– Согласен, удобнее. Теперь о специфике. В рифовых барьерах Рароиа и Такуме такой фарватер, что на внутренний рейд можно пройти только на легком проа или надувной лодке. Еще у четырех атоллов барьеры вообще сплошные, а у Тепото лагуны нет, есть только искусственное пресное озеро. В общем, для обычного канакского бизнеса это не подарок, а большинство местных забили огромный болт на бизнес и вообще на работу.
– А на что они живут? – поинтересовалась Пума.
– Инвесторы нон-операнты (их там много) живут на пенсионную ренту с социальных фондов. Рефюзеры (их там тоже много) получают социальный минимум. Еще больше бездельников «ваго». Живут на ренту с доли в природных ресурсах. Иногда рыбачат.
– Нон-операнты и рефюзеры это понятно, – сказал Рон, – А из каких денег остальные взрослые ребята платят социальные взносы?
– Вот, из ренты с доли в нацсобственности и платят – ответил преторианец, – У них ни хрена нет, только хижина с водосбором и солнечной батареей, и каталка-неворовалка. Wheel-no-steal. Транспорт, который не интересен вору и не требует охраны полиции.
– А взносы на медицину?
– Только на экстренную, а для остального у них tahuna. Колдун.
– А колдун разве бесплатно колдует? – удивилась Пума.
– Нет, но он с тебя возьмет, что дашь. Деньги – так деньги. Рыбу – так рыбу.
Рон Батчер в глубокой задумчивости покачался на табуретке.
– Хм… А что в этой резервации делает Жерар Лаполо?
– Живет он там. В банке данных написано: «Муниципалитет Рароиа, кондоминиум Напаитэ, хаусхолд S091», но попробуй-ка, найди. Напаитэ – это общее название для атоллов Рарона и Такуме. Если оба атолла распрямить, то получится полоса длиной больше ста миль и шириной метров триста. Хаусхолды пронумерованы, как попало. Местные жители, на вопрос «как найти…?», отвечают вопросом «зачем тебе?»…
– А что ты им отвечал? – поинтересовался Рон.
– Отвечал: у меня к нему дело.
– Ага. А тебя спрашивали: «какое?».
– Гм… Откуда ты знаешь?
– Логика, – пояснил экс-коммандос, – Прилетает столичный пирожок, явный форс из спецслужбы, шифруется под сивила и что-то вынюхивает. Куда он должен идти?
– На хер! – встряла довольная своей догадливостью Пума.
– Как они угадали, что я из спецслужбы? – спросил Майо Теллем.
– А откуда ты еще можешь быть, такой экзотический? – насмешливо сказал Рон, – Ты прилетел на флайке, которая по цене, как хорошая ферма, с домом и пристройками, с водоисточником, причалом, мини-траулером и трактором. Кто ты есть в их глазах?
Преторианец почесал своей мощной лапой стриженную макушку и предположил.
– Ну, типа, бизнесмен.
Пума схватилась за живот от хохота, и шлепнулась на пол, болтая в воздухе ногами.
– Бизнесмен! Уа-уа! Бизнесмен! Ой-ой!
– Чего ты прикалываешься? – обиженно проворчал Майо.
– Не обижайся, бро, – Рон, хлопнул его по плечу, – Но на бизнесмена ты не похож.
– Ты ни разу не бизнесмен! – торжественно объявила Пума, усаживаясь обратно на табуретку, – Ты или спецслужба, или японский шпион. Ниндзя-черепашка, да!
– Опять-таки, не обижайся, бро, – продолжал Рон, – Но лучше тебе было оставаться в морской мотопехоте. Ниндзя из тебя никакой. И чего тебя потянуло в преторианцы?
– Я не в ниндзя пошел, а в преторианскую гвардию. Меня суд пригласил четыре года назад, по сумме характеристик. В гвардии жесткий отбор, но платят втрое против морпеха. Когда уйду в отставку, у меня будет старт-кэш для какого-нибудь бизнеса.
Рон покачался на табуретке, закурил сигарету и повернулся к Пуме.
– Хэй, Черная кошка! Зачитай характеристику этого парня.
– Легко! – ответила она, – Мастер физической, технической и стрелковой подготовки. Спокоен. Смел, но осмотрителен. Грамотно и точно выполняет приказы. Тактичен к младшим коллегам. Умен. В меру общителен. Предельно этичен, верен и честен. Брр!
– Брр – это что? – упавшим голосом спросил Майо.
– Брр – это уже не из характеристики, – уточнила Пума.
Преторианец мощно потянулся и издал глубокий тяжелый вздох.
– У меня что, поперек морды все это написано?
– Ага, – ответила она.
– Потому ты и попал в преторианцы, – добавил Рон, – туда других не берут. Такая специфическая работа, что боец должен быть прозрачен, как кварцевое стекло. Но заниматься шпионажем с таким набором качеств… Ты его дом-то нашел?
– Нашел. Потратил два дня. Это на Такуме. Бамбуковая хижина на четырех столбах, дюжина шагов по диагонали. Вместо двери – циновка, а на ней номер «S091». Ниже – записка: «Скоро бу. Жерар». По виду, записку написали и приклеили неделю назад.
Рон понимающе кивнул и прокомментировал:
– Обычно в таких местах «скоро бу» означает от получаса до полумесяца.
– Мне так и сказали, – подтвердил Майо.
– Кто сказал? – поинтересовался экс-коммандос.
– Одна девчонка, социальный инспектор. Зовут Нехе Офаифаи. На вид, лет двадцать.
– А что она еще сказала?
– Много всего. В частности, что Лаполо – жадина и сквалыга, каких мало. За сантим медузу оближет. Он сам сквалыжничает и всех тамошних нон-оперантов этому учит. Девчонка рассказала, что они в хлам разорили соцфонд «Bora-Bora Moana Integro».
– Это как? – удивился Рон.
– А вот так. Все, что чем-нибудь торгует, может и разориться. Пенсионно-страховые соцфонды торгуют вероятностью. На ней можно прогореть, как и на любом товаре. В данном случае, Жерар Лаполо со старичками нон-оперантами, тупо затаскал фонд по судам. Они пересчитали каждый сантим инвестиций по всем сводкам вероятностей из архива соцдепартамента правительства, и нашли дельту в сотых долях процента по сравнению с той расчетной методикой, которую применял фонд. Обман потребителя. Жопа. Суд, компенсация, пени, банкротство, все с молотка, ошейник, Антарктида.
– Что, попались на стрижке хвостов?
– По ходу, так, – ответил Майо, – Суд решил, что социально-опасные последствия были незначительными, так что про ошейник и Антарктиду, это я ввернул для красоты. Топ-менеджеры отделались частичной конфискацией и запретом на профессию.
Пума снова лизнула содержимое своей чашки и недовольно пробурчала:
– Я ни хрена не понимаю, про какие хвосты вы говорите.
– Это, Черная кошка, такой трик в бизнесе. Когда ты продаешь возмещение ущерба от вероятного события, то достаточно кое-что округлить в четвертом знаке, и твоя цена покажется юзеру приемлемой, а на самом деле она задрана. Это как накормить рыбу песком, перед тем, как продавать ее на рынке на вес. Не каждый покупатель заметит, насколько рыба полегчала, когда ее выпотрошили. А Жерар Лаполо взвесил потроха и закричал: «Hei, foa! Вас напарили! Вам тут догрузили песка по цене рыбы»!
– Тогда, выходит, он не сквалыга, а правильный канак – заметила Пума.
– Не все так просто, – возразил Майо, – У любой рыбы в потрохах есть сотня – другая песчинок. Какое же море без песка? Вопрос: где граница между песком, который мог попасть в рыбу случайно, и песком, который продавец специально в нее напихал?
– А где? – спросила она.
– Вот в этом судьи и разбирались. А какое они приняли решение, я уже доложил.
– Ты же в колледже делала тесты по основам теории вероятности, – добавил Рон.
– Угу… Делала… Тигра, а давай ты мне потом еще раз объяснишь?
– Обязательно. А сейчас давай вытянем из Майо, что он еще высмотрел про Лаполо?
Лейтенант Теллем встал и прошелся по широкому балкону взад вперед.
– По ходу, больше ничего интересного. Со слов Нехе Офаифаи, на Такуме он бывает редко, но оставляет немеркнущие следы. Ему 72 года, но он крепкий дядька. Может поплясать на hauoli, и все прочее – тоже. Женщинам он нравится, и у него на Такуме много детей. Они делятся на две группы: его дети, но не его, и не его дети, но его.
– Извини бро, но ты сам-то понял, что сказал? – поинтересовалась Пума.
– Тут иначе не скажешь, – пояснил он, – Это все от жадности и от сквалыжничества. С одной стороны, у Жерара Лаполо есть биологические дети, но он не хочет делать с их мамами общий хаусхолд – типа: если потом разбегутся, то его vahine заберет долю из хаусхолда. По обычаю, это никак не его дети, а чисто мамины. С другой стороны, лет десять назад, он затеял вот какую дурь. Нашел среди рефюзеров восемь девчонок с грудными детьми, предложил им подать заявки на реставрацию гражданских прав, и начал давать им деньги, чтобы они платили соцвзносы. Девчонки на это пошли: им хотелось оставить малышей при себе, а у рефюзеров суд обычно отбирает детей.
Рон Батчер погладил свой бритый затылок и покачал головой.
– За такие фокусы можно загреметь на каторгу, если не дальше. Верховный суд ясно пишет: скупать гражданские права у рефюзеров – это против Хартии. Если персонаж отказался от гражданских прав, чтобы даром получать социальный паек, то пускай и сидит без прав. А если кто-то хочет купить себе лишний электоральный голос или протащить явного рефюзера на публичный пост, то кого-то надо ставить к стенке.
– Верно, – согласился Майо, – Но этот сквалыга, когда его потащили в суд, сказал, что вовсе не хотел этого делать, а давал им деньги просто из личной симпатии.
– Кто поверит такой отмазке? – вмешалась Пума. – Он что, судей за дураков держал?
Преторианец утвердительно кивнул.
– Суд ему так и сказал, и пригрозил посадить за противодействие правосудию. Тогда Лаполо пояснил: его беспокоит судьба этих детей, и он считает, что им лучше расти вместе с биологическими мамами. Мол, он готов за свои средства обеспечивать этим детям достойное содержание и домашнее развитие, если они останутся при мамах.
– Взял бы этих девчонок в свой хаусхолд, если средств хватает, – заметил Рон, – я так понимаю, они бы не возражали.
– На атолле Никаупара живет кузнец, Вуа у него в хаусхолде шесть vahine, – добавила Пума, – я не слышала, чтобы у кого-то было больше, но почему бы и нет?
– Щас! – фыркнул Майо, – Так он и выделил восемь долей в хаусхолде! Он жадный!
Пума скорчила рожицу и пренебрежительно махнула рукой.
– Жадный? Ну, и шел бы в жопу!
– Так нельзя, – заметил Рон, – Пусть он жадный, но он гражданин и есть Хартия.
– Точно, бро, – сказал преторианец, – Вот и судьи к этому пришли. Гражданин Лаполо желает взять на себя заботу о восьмерых детях, мамы которых – рефюзеры и заведомо неспособны обеспечить им социально-приемлемое развитие и содержание. Значит, он готов выполнять родительские функции. Aita pe-a! Пусть это будут его дети. Если он разрешит биологическим мамам тоже заниматься этими детьми, то это его право. Но у самих мам гражданских прав нет по рефюзу, и пусть не пытается купить им эти права. Лаполо сказал: ОК, и теперь у него восемь детей ad-lex, а социальный наблюдатель периодически контролирует, чтобы условия развития и содержания выполнялись.
– Как же он их выполняет, если он целыми неделями «скоро бу»? – удивилась Пума.
– Он не обязан выполнять их лично. Он договорился с одной своей подружкой, Хани Хироа, она локальный инспектор департамента экологии на Такуме. Купил большой модульный fare, поставил его недалеко от своего fare, и подарил Хани. Он платит ей хорошие деньги, чтобы она занималась этими детьми. Хани лет 35, она симпатичная женщина, у нее несколько толковых мужчин и трое своих детей. Она отлично умеет ладить с детьми. Со слов Нехе Офаифаи, там нет никаких существенных проблем.
– А те биологические мамаши ее не донимают? – спросил Рон.
– Один раз попробовали. Она просто вызвала констебля, он провел с этими активными девушками профилактическую беседу: пообещал в случае рецидива год общественно-полезного труда на бетономешалке на атолле Тепото. Больше проблем с ними не было.
– Что ж, разумно… Ты сказал: она подружка Жерара. А в чем это выражается?
Лейтенант Теллем вздохнул и потер ладонью квадратный подбородок.
– Много в чем. Например, есть мальчишка одиннадцати лет. Его зовут Утето Хироа-Лаполо. Постороннего биологического папу к полному имени не добавляют.
– Интересное кино… – Рон подбросил в руке пустую чашечку, – …А в чем еще?
– Я заходил к Хани Хироа. Она вполне доброжелательно меня встретила, мы хорошо поговорили. По ее мнению, Жерар мог бы уделять больше внимания сыну, но и так неплохо. Он иногда берет мальчишку в некие путешествия. Подробно об этом она не распространялась, зато показала мне фотоальбом, из-за которого я и оказался здесь.
– Ага! Фотографии, на которых дедушка Еу похож на Жерара Лаполо, так?
– Верно. Там главная фигура снята не вблизи, и действительно можно перепутать. А Пелелиу я, разумеется, узнал. Такие островки-холмы с джунглями есть только здесь.
Рон хмыкнул и снова подбросил чашечку в руке.
– Интересно, она специально подсунула тебе этот ложный след?
– Мне кажется, что нет. Я думаю, Хани Хироа не знает, что этот след – ложный.
– А с этим мальчишкой, Утето Хироа-Лаполо ты не пробовал общаться?
– Пробовал. Мальчишка симпатичный. Он немного нескладный, как они все в таком возрасте, но подвижный и глазки умные. Я его спросил: а папа когда приедет?
– И что он тебе ответил?
– Воспроизвожу дословно, – преторианец откашлялся и пропищал, – Вы бы лучше не ходили тут попусту, сен офицер. Вдруг папа захочет приехать домой, а с вами ему неинтересно встречаться? Лучше уезжайте. Вы еще не старый. Зачем вам умирать?
– Добрый тактичный ребенок, – задумчиво произнес Рон, – А что он еще сказал?
– Ничего. Хани шлепнула его слегка по попе и сказала, чтобы он не болтал ерунду, а лучше сбегал в лавку за хлебом. Он ускакал, а Хани мне очень выразительно сказала: «Утето у нас такой фантазер, но, может, вам и правда, не надо тут ходить попусту?».
– Типа, поговорили… – задумчиво констатировал Рон.
– А давайте посмотрим, что в тех секретных бумагах, – предложила Пума.
– Какие они теперь секретные, – буркнул преторианец, толкая папку на центр стола.
Рон Батчер вытащил листы и развернул веером.
– Ага. Типа, ориентировка. Жерар Лаполо, год рождения: предположительно, 48 до Хартии. Место рождения: Неизвестно. бла-бла-бла…. Неизвестно… неизвестно… Ни хрена не известно… Ну, а это все знают… И это тоже… А вот это интересно. Если, конечно, это правда. Глянь, Черная кошка, что ты про это думаешь?
– У-у-у… – протянула Пума, заглядывая ему через плечо, – Поэтому и Рулетка?
– Типа, да, – Рон кивнул, – Знаешь, распечатай-ка подробную карту этого дела в виде переводной картинки форматом A3. Только не забудь про зеркальность.
– У-у… И куда ее потом?
– На фюзеляж флайки, куда же еще?
– Ага! – обрадовалась она, и мгновенно исчезла в доме.
– Что ты такое затеял? – подозрительно поинтересовался преторианец.
– Психология, – лаконично ответил Рон, – Пошли, Майо, посмотрим боевую технику.
* * *
Довольно большой арочный ангар, примыкал справа к контейнерному дому. Внутри наблюдалось смешение жанров. В одном углу был склад оборудования для учебных стрельб и, судя по характеру дырок в гасителях для пуль, стреляли здесь далеко не из спортивного оружия. В другом углу стоял нарядно покрашенный маленький японский танк TeKe-94, слегка переделанный для каких-то бытовых целей. Рядом лежал целый штабель того, что в вооруженных силах называется: «оборудование для автономных действий десантного звена в условиях…». Здесь имелись комплекты для открытого океана, для атоллов, для джунглей, для высокогорья, и даже для глубокого заполярья.
– Развлекаетесь туризмом? – поинтересовался преторианец.
– Ага, – подтвердил Рон, – Берем комплект для атоллов, и пошли грузить в машину.
…Держа в руках по увесистому рюкзаку, они двинулись к противоположному концу ангара. Сперва они прошли мимо папуасского спейс-скутера «Trapo», похожего на полутораметровый мыльный пузырь, на который надели что-то вроде пластиковой ковбойской шляпы, а дальше… Лейтенант Теллем остановился и почесал макушку, разглядывая небольшое V-образное летающее крыло – штурмовой дрон «Wabi».
