Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 86 страниц)
– Дайте сюда, – перебил Лимолуа.
– Пожалуйста.
Джентано Монтегю передвинул по столу том-скоросшиватель. Лимолуа деловито полистал страницы и лаконично сообщил.
– Это не годится.
– Но над этим работали эксперты, владеющие ситуацией, – возразил Монтегю.
– Ситуацией владею я, – отрезал король, захлопнул том и толкнул по столу обратно к Второму Высокому Советнику и Полномочному Представителю Генсека ООН.
– Если вы владеете ситуацией, – мягко произнес Монтегю, – то ваше мнение и ваши предложения, конечно, должны быть рассмотрены.
– Предложения очень простые, – сказал Лимолуа, – Рапа-Нуи становится свободной экономико-технологической зоной, транспортная монополия отменяется, а остров Тангата-Ману признается полностью экстерриториальным. Точка.
– Я не понял вашей мысли о статусе Тангата-Ману, – вмешался Фелипе Галего.
– Статус независимой территории, – пояснил король, – Следует признать, что этот маленький остров не включался в состав территории Чили, а значит, жители сами управляют этой территорией. В дипломатии это называется «суверенитет».
– Там нет жителей, – заметил чилийский госсоветник.
Лимолуа Хаамеа покачал головой.
– Сейчас их там нет, поскольку 6 февраля их выгнала оттуда полиция, а военные разрушили их постройки. Это зафиксировано на видео-камеры туристов.
– Вы имеете в виду флагшток с вымпелом маори и саперные заграждения?
– Я имею в виду все сооружения, которые там были, – ответил король, – Мы можем спорить об их количестве и назначении, но они были собственностью конкретных жителей. Уничтожать чужую собственность без суда – это произвол.
– Каких жителей?! – возмутился Галего.
– Мэр Ханга-Роа имеет список жителей Тангата-Ману, которым это принадлежало.
Госсоветник Галего повернулся к Рорате Урерунги.
– У вас действительно есть такой список?
– Да, – подтвердил мэр, – У меня есть список. 11 собственников уже заявили в суд о нарушении их прав и уничтожении армией Чили их собственности на сумму семь с половиной миллионов песо.
– Сколько это в долларах? – оживился гаваец.
– Около пятнадцати тысяч, – ответил Рорате, – они требуют возмещения ущерба и признания юридического факта независимости Тангата-Ману от Чили.
– Это же бред! – возмутился Галего, – Какая независимость у голой скалы площадью несколько гектаров!
– Пять гектаров и три четверти, – педантично уточнил мэр, – Согласно историческим данным, там находилась священная деревня. В 1867 году ее уничтожили перуанские каратели. Сейчас потомки законных владельцев хотят восстановить справедливость.
Генерал Луис Мартинес, хлопнул ладонью по столу с такой силой, что зазвенели кофейные чашечки, а из сахарницы выскочила ложечка.
– Мы уже полтора века сталкиваемся с последствиями беззаконий, которые творили перуанцы на территориях с туземным населением! Я считаю, что здесь должно быть применено общее правило о восстановлении владения туземных общин. Правда, дело усложнено спорным статусом этого островка, но я думаю, что формальное признание автономии пяти гектаров скалы в море, не повредит нашим национальным интересам.
– Это важно с точки зрения религии, – пояснил мэр Ханга-Роа.
– Да, – генерал кивнул, – Вы сказали, что деревня была священная. Я считаю, что здесь можно проявить уважение к туземной религии, разумеется, при условии, если жители обязуются не приглашать на Тангата-Ману криминальных субъектов и иностранных военных и соблюдать санитарно-экологические нормы.
– Но как они будут жить на этой голой скале? – удивился госсоветник.
– Полагаю, что они знают, как, – ответил Мартинес, – Ведь они жили там веками, пока деревня не была уничтожена налетом перуанских бандитов. Конечно, я включу этот вопрос в свой доклад Его Превосходительству. И давайте переходить к следующему пункту. Сеньор Хаамеа, что вы говорили о ликвидации транспортной монополии?
Лимолуа положил ладони на рукоять алебарды и ответил.
– Еще в прошлом веке сложилась практика, согласно которой авиакомпания «LAN-Airlines» монопольно обслуживает все гражданские рейсы на Рапа-Нуи. Результат: высокие цены и отсутствие развития. Есть всего один регулярный рейс по маршруту: Сантьяго – Рапа-Нуи – Таити, и только два раза в неделю. А регулярного морского сообщения нет вообще. О каком развитии территории можно говорить?
– Вот здесь мне все понятно, – заметил Фелипе Галего, – Если есть предложения от альтернативных перевозчиков, я гарантирую, что они будут внесены на ближайшее рабочее совещание в министерстве транспорта. Это касается и Рапа-Нуи, и, также, островов Сала-и-Гомес, которые тоже должны иметь транспортное сообщение.
– Я привез некоторые предложения по этому поводу, – ответил король, – если вы не возражаете, я передам их вам после переговоров. Эти предложения касаются всего комплекса проблем, в частности – проблемы энергетики. Сейчас Рапа-Нуи не имеет современных электростанций. Только дизель-генераторы. Развитие инфраструктуры требует, во-первых, установки одной мини-АЭС мощностью 100 МВт. Только тогда возможно нормальное обеспечение аэропорта и порта на Рапа-Нуи…
– И базы ВВС, – вставил генерал, – …Которая не может быть модернизирована без нормального уровня обеспечения электроэнергией. Но, как мне, докладывали, для установки АЭС требуется согласование МАГАТЭ и еще чего-то международного.
– Требуется, – подтвердил король, – Но только не в случае свободной экономико-технологической зоны. Смысл такой зоны в том, что в ней исключаются любые ограничения технологического развития, не обоснованные объективно.
Генерал Мартинес побарабанил пальцами по столу.
– Сеньор Хаамеа, вы не могли бы объяснить: какие ограничения в этом случае исключаются, а какие продолжают действовать?
– Приведу пример с АЭС, – ответил Лимолуа, – Понятно, что реактор должен быть достаточно изолирован, чтобы не пропускать наружу ионизирующее излучение и не загрязнять окружающую среду радионуклидами. Это объективное ограничение. Но ограничение на использование АЭС просто по мотивам умозрительной опасности ядерных реакторов – субъективно. Обычно, оно возникает в интересах корпораций, продающих неядерное топливо. Политический ход в коммерческой конкуренции.
– Но как быть с проблемой ядерного терроризма? – спросил госсоветник Галего.
– С терроризмом следует бороться активными методами, – твердо сказал генерал Мартинес, – а не отказываться от прогрессивных технологий в ущерб национальным интересам из-за того, что террористы, мол, что-то могут захватить.
Фелипе Галего покачал головой.
– Но атомный авианосец «Сантандер» захвачен…
– …Из-за тактической ошибки адмирала Сармиенте, – перебил генерал, – Сейчас его допрашивает специальная комиссия по расследованию. Вы можете быть уверены: подобная оплошность не повторится. И никто не намерен из-за этого инцидента отказываться от атомного флота, необходимого для обороноспособности страны. Добавлю: гражданская атомная энергетика это тоже фактор обороноспособности.
– А как АЭС влияют на экологию? – поинтересовался мэр Ханга-Роа.
– При нормальной работе – никак не влияют, – сообщил ему представитель Новой Зеландии, – в нашей стране жесткие законы о защите окружающей среды, так что электростанции исследовались всесторонне на предмет вредных факторов. После публикации результатов ряд химических станций был заменен на атомные именно вследствие большей экологической безопасности последних.
– Вам удалось как-то урегулировать это с ООН и МАГАТЭ? – спросил Галего.
– Скорее да, чем нет, – ответил «киви», – переход на экологически благоприятные энергетические технологии был включен первым пунктом в пакет требований этнокультурного автономии традиционных общин маори. Когда вопрос оказался поставлен под таким углом, международные институты не могли давить на наше правительство. Это было бы против права этносов на самоопределение, а оно, как выражаются аналитики-неформалы, старше мастью, чем право на лоббирование.
Госсоветник удовлетворенно кивнул.
– Да, разумеется, право народов на самоопределение, это базовая ценность… – он повернулся к генералу Мартинесу, – …Скажите, вашей службе уже удалось начать переговоры с коренным населением Сала-и-Гомес?
– Мы движемся в этом направлении, – ответил генерал, – Сейчас сложно говорить о полном успехе этих контактов, но я уверен, что община Сала-и-Гомес, или, на языке аборигенов «Моту-мо-тере-Хива», присоединится к общим требованиям коренных жителей Рапа-Нуи. Я предлагаю сейчас исходить именно из этого.
Джентано Монтегю, вклинившись в возникшую паузу, эмоционально заявил:
– Извините, сеньоры, я не понимаю, какое отношение это имеет к полинезийским аборигенам, и к требованиям сепаратистской группировки «PIRA». Энергетика и транспорт это другая область. А ключевой вопрос о политической автономии, как указывают наши эксперты… – он раскрыл том-скоросшиватель, быстро полистал страницы, и нашел соответствующую главу, – … Вот, согласно их мнению, первой проблемой, которую необходимо решить, является преодоление недоверия местных жителей к акту аннексии 1888 года, согласие на который было получено у местных вождей не вполне корректным путем, поэтому…
– Мистер Монтегю, – перебил Лимолуа, – Я вам ясно сказал: это сочинение ваших экспертов никуда не годится. Пусть оно просто лежит на столе для солидности.
– Я слышал, что в древней Европе, – заметил представитель Папуа, – на серьезных переговорах клали на стол книгу, хотя читать не умели. Хорошая декорация.
Эмиссар ООН вздохнул, закрыл том и отложил в сторону.
– Сеньоры, я могу объяснить вам более кратко и без цитирования. Дело в том, что вы смешиваете, или путаете, две совершенно разные вещи. Одна – это модернизация экономики островов Пасхи и Сала-и-Гомес. Я не спорю, это тоже важная задача, но другая. А мы говорим о политических гарантиях для коренной общины аборигенов.
– Нет, это вы смешиваете и путаете, сеньор Монтегю, – возразил ему представитель меганезийского Таити, – вы пытаетесь представить аборигенов, как каких-нибудь экзотических птичек, или рыбок, для которых надо сохранить нетронутую среду обитания, и возить туда туристов. Но аборигены это люди, а людям хочется иметь современные условия жизни и работы. Политические гарантии должны начаться с ускоренной модернизации, как предлагает сен Хаамеа, а не с пережевывания всяких исторических трюков. Мне кажется, это совершенно очевидно.
– Но это путь к абсорбции аборигенов! – возмущенно возразил Джентано, – уклад их общины необратимо разрушится под влиянием современной культуры и…
– Нет, не разрушится, – перебил таитянин, – если не навязывать канакам европейскую культуру в качестве нагрузки к современным продукционным технологиям. В нашей стране это знают даже школьники.
Лимолуа Хаамеа звонко хлопнул себя ладонью по колену.
– E oe! Да! Поэтому я сказал: свободная экономико-технологическая зона. Никаких необъективных ограничений. Никакого избыточного регулирования, тормозящего модернизацию. И никакого евро-культуртрегерства в образовании! Foa te Rapa-Nui требуют доступа к современным технологиям без каких-либо условий и нагрузок.
– Это разумно, – согласился Фелипе Галего, – Но при этом не должна происходить дискриминация той весьма значительной части населения, которая придерживается континентальных традиций. Вы, сеньор Хаамеа, в меганезийском стиле назвали эти традиции европейскими, но для многих испанско-язычных чилийцев они родные.
– Это примерно 40 процентов жителей Рапа-Нуи, – добавил мэр Ханга-Роа.
– Да, – согласился король, – Эту проблему надо как-то аккуратно решать.
– Существует проверенный метод, – сообщил генерал Мартинес, – интеркультурный конгресс неформальных лидеров. На Рапа-Нуи все такие лидеры и полинезийские, анимистические и испано-язычные, католические, поименно известны. Думаю, мы сможем объяснить и тем и другим, что никто не должен ни на кого давить.
– Пока что, – заметил король, – Давление было только с одной стороны. Я говорю о постоянных попытках католической миссии канонизировать канаков.
– Катехизировать, – поправил Галего.
– Да, наверное. Но вы понимаете, о чем идет речь.
– Эксперты нашего департамента, – сказал генерал, – расскажут лидерам церкви об опасности таких форм миссионерства и я уверен, священнослужители пойдут нам навстречу. Но полинезийские религиозные лидеры должны будут воздержаться от попыток захвата доминирующих религиозных позиций на острове.
– Если Рорате Урерунги поможет, – ответил Лимолуа, – то мы решим этот вопрос.
Мэр Ханга-Роа утвердительно кивнул.
– Конечно, я помогу. Но я хотел бы напомнить про еще одну проблему. Рапа-Нуи это особый остров, здесь нельзя менять ландшафты. Я не знаю, как объяснить с научной точки зрения, но… Просто, я уверен, что этого нельзя делать.
– Тогда я уточню, – сказал король, – Мы говорим не об индустриальной модернизации образца прошлого века, а о постиндустриальной. Для нее не требуется сносить сотни гектаров естественной среды и застраивать площади бетонными коробками. Хорошее постиндустриальное производство вписывается в существующую среду. Не только в природную, но и в социальную. Оно использует то, что есть в обычаях людей, только немножко корректирует эти обычаи в сторону большей гуманитарной прагматики…
– Послушайте, – перебил Монтегю, – Это совершенно недопустимая подмена целей сохранения этнической культуры целями бизнеса. На опасность такого подхода не случайно указывали авторы раздела «защита традиционного уклада туземцев»…
С этими словами, эмиссар ООН протянул руку к тому-скоросшивателю, чтобы найти соответствующую цитату. Но Лимолуа Хаамеа, со скоростью, удивительной для его солидной комплекции, вскочил, схватил со стола свою алебарду – «hoemere» и нанес сильнейший удар сверху вниз. Длинное широкое лезвие легко пробило толстый том-скоросшиватель насквозь и глубоко вонзилось в доску стола.
Король отпустил древко (которое торчало над столом, как немного покосившийся флагшток), фыркнул, уселся на место и произнес.
– Давайте будем вести переговоры конструктивно. Если мы пришли к разумному компромиссу, то давайте запишем все это, и займемся авианосцем «Сантандер».
– Да, – согласился генерал Мартинес, – Не будем терять времени. Я сейчас прикажу офицеру технической службы установить радио-контакт с экстремистами «PIRA», удерживающими «Сантандер», через…
– …Три часа, – договорил Фелипе Галего, – этого вполне хватит, чтобы корректно сформулировать письменный вариант соглашения и утвердить его текст в коллегии государственного департамента в Сантьяго, по факсимильной связи.
Джентано Монтегю пришел в себя после легкого нервного шока, и окинул взглядом присутствующих, надеясь увидеть какую-то реакцию на варварскую выходку короля Рапатара. Мэр Ханга-Роа и таитянин, сидевшие по бокам от Джентано, совершенно спокойно беседовали на языке утафоа. На противоположной стороне стола, «киви» оживленно объяснял что-то папуасу, рисуя некую схему на листе бумаги. Гаваец, успевший сфотографировать торчащую из стола алебарду на камеру своего мобайла, теперь, похоже, рассылал это фото по MMS, всем своим приятелям. Двое репортеров (один – чилийского общенационального «CHV», второй – местного «Iaorana-Vision») спокойно продолжали снимать происходящее за столом переговоров. Эмиссар ООН мысленно вздохнул и подумал: «Ну, и что? В конце концов, моя задача состояла в организации переговоров с участием авторитетного неформального полинезийского лидера. Вот, пожалуйста. Переговоры успешно идут. Полинезийский лидер такой неформальный и авторитетный – просто волосы дыбом. А что он в жесткой форме отказался обсуждать предложения специальной комиссии ООН – так это меня мало касается. Напишу в отчете: «Пакет предложений отклонен из-за того, что авторский коллектив не учел ряд особенностей традиционного полинезийского уклада».
30
Дата/Время: 19–20.02.24 года Хартии
Маркизские острова, Еиао – Хатуту – Мотуоне
Жанна, продолжая глядеть на экран, недоуменно пожала плечами.
– Это какой-то театр политического абсурда.
– Нормальный политический театр, – возразил Крис, – Разве у вас это делается иначе?
– Ты имеешь в виду, в Канаде? – переспросила она.
– Ну, вообще в демократиях западного образца, – уточнил экс-сержант.
– У нас, конечно, тоже театр, – признала она после некоторой паузы, – Но здесь как-то слишком грубо. И зачем было втыкать в стол этот боевой топор… Или это копье?
– Это «hoemere», – напомнила Бимини, – та, что у папы, это церемониальная, а бывают охотничьи, они легче и там другое лезвие. Ими удобно бить крупную донную рыбу.
– Да, разумеется hoemere. Но, все-таки, зачем…?
– А как еще объяснить этому бонзе из ООН, что книжка – дурацкая?
– ОК, допустим, это был полемический прием – согласилась Жанна, – но что за бред про аборигенов Сала-и-Гомес? Этот островок последние 300 лет уж точно необитаемый!
– Это не бред, – возразил Динго, – там же ясно сказали: так надо, чтобы можно было заниматься нормальной энергетикой поперек правил ООН и МАГАТЭ.
– То есть их выдумали, не так ли?
– Не совсем, – ответил он, – 20 фунтов против хвоста селедки: сейчас там уже есть аборигены. И чилийские форсы, как бы, ведут с ними переговоры.
– Кстати, – заметил Поэле Ваэохо, – эта идея витала в воздухе с начала нашего века.
– Идея завезти на Сала-и-Гомес фальшивых туземцев? – спросила Жанна.
Потомок Гогена улыбнулся и покачал головой.
– Нет. Идея использовать маленькие туземные этносы против анти-атомных запретов. Японская фирма «Toshiba» в 2003-м предложила мини-АЭС мощностью 10 МВт для деревни индейцев-аборигенов на Аляске. Электричество обходилось бы индейцам примерно втрое дешевле, чем из энергосети штата, но нефтяное лобби наняло толпу «зеленых» алармистов, и акции проекта затормозили прохождение проекта.
– На Моту-мо-тере-Хива чилийцы отсекли такую угрозу, – заметил Динго, – они так перепахали островок артиллерийскими снарядами, что даже самый наглый эколог не решится сказать, будто там еще есть что-то живое… В смысле, что-то живое, кроме туземцев, которых Жанна неполиткорректно назвала «фальшивыми».
– Кто бы говорил о политкорректности, – буркнула канадка, – И, кстати, я правильно поняла, что война за Сала-и-Гомес… Или за Моту-мо-тере-Хива… Устроена чтобы уничтожить местную экосистему, как объект экологической защиты ЮНЕП?
– Не только, – вмешался Крис, – Была вторая важная задача. Чилийскому штабу флота требовались аргументы в пользу модернизации техники и тактики, и для отправки в отставку нескольких влиятельных, но психически устаревших высших офицеров. И вообще, флоту надо иногда проводить серьезные тренинги в открытом океане.
Жанна задумалась, пытаясь найти брешь в этом логичном построении.
– Подождите! А кто же сражался против чилийского флота на Сала-и-Гомес? И кто захватил атомный авианосец «Сантандер»?
– Формально это были воинственные туземцы, – ответил Динго.
– А фактически? – спросила она.
– Фактически – стрелковые роботы. Чего ты удивляешься? Никогда не видела? Они похожи на роботов-мусорщиков, тележка почти такая же, только вместо патрубка пылесоса на турели или пулемет, или микро-ракетный комплекс типа «luftfaust». А «Сантандер»… Ну, не знаю, кто его захватил. Может, просто инсценировка.
– На «Сантандер», вероятно, забросили маркеробот, – сказал Крис, – Это маленькая штучка, вроде пластиковой стрекозы. Она летает и приклеивает в заданных точках маркеры размером с кружочек конфетти. Это может быть радиоактивная метка, и в случае, если она высокоактивная, и наклеена на судне около датчика радиационного контроля, то срабатывает тревога, как при критической утечке из реактора.
Динго энергично почесал пальцами макушку и кивнул.
– Ага. Реальная версия, дядя Крис. По ходу, у южноамериканских моряков такая же нуклеофобия, как и у североамериканских. Они, если что, не разбираются: как это получается такая странная утечка. Просто эвакуируют судно, и allez. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь…
– Как все банально, – Жанна вздохнула, – А какой тут профит для семьи Хаамеа?
Бимини жизнерадостно хихикнула.
– А кто, по твоему, будет восстанавливать хозяйственные объекты на Тангата-Ману, варварски разрушенные перуанским бандформированием в 1867 году?
– Гм… – произнесла Жанна, – …Ты сказала «восстанавливать»?
– Ну… – Бимини посмотрела на потолок, – …Скажем так: восстанавливать, с учетом тактико-технических требований постиндастриала.
– Все равно, я ума не приложу, как можно получить серьезную прибыль от каменной площадки площадью пять и три четверти гектара.
– Давай покажем Жанне 3D-концепт, – предложил Динго.
– Ага! – согласилась Бимини, – Жанна, тебе интересно?
– Очень, – сказала канадка, – А еще меня интересует загадочный паучий шелк.
– Никакой он не загадочный! Мы тебе потом покажем плантацию.
* * *
На самом Тангата-Ману, как оказалось, ничего строить не планируется. На островке, размещалась банановая роща и маленький дольмен – marae в центре. Все остальные сооружения монтировались на полукольцевой платформе, радиусом двести метров, которой предстояло быть установленной на опоры и охватить островок с юга, т. е., с противоположной стороны от Рапа-Нуи.
– Эта штука весит всего три тысячи тонн, – сообщила Бимини, – Она монтируется на атолле Дюси-Питкерн и перевозится двумя «небесными сардельками», уже готовая. Расстояние меньше тысячи миль. На раз – привезем, на два – поставим!
– Самое креативное – это две пирамиды на заднем плане, – добавил Динго, – вот какой получится вид с берега Рапа-Нуи, с обзорной площадки Оронго.
Он сменил кадр на экране, и Жанна даже присвистнула от удивления. Полукольцевая платформа с многогранными домиками по цвету практически сливалась с морем, но треугольные гладкие грани пирамид были почти зеркальными. Они отбрасывали два отражения Тангата-Ману к наблюдателю, и казалось, что островок существует в трех экземплярах: реальный – внизу, в центре, и два фантомных – повыше, по бокам.
– Круто, ага? – спросила Бимини.
– Не то слово… И когда это появится на месте?
– Если все пойдет, как надо, то в апреле. Крис грамотно прикупил на Дюси-Питкерн космические отходы. Отработанные оболочки от больших ракетных ускорителей, сброшенные коробчатые фермы от воздушных стартов, все такое. Там после серии стартов в первой декаде февраля, этого добряка накопилось во! – девушка провела ладонью на уровне ноздрей, – А тут как раз пригодится. И дешево, что характерно!
– Надо будет еще купить, – задумчиво произнес Динго, – Сейчас еще серия стартов. Отходов нам хватит на дополнительный грузовой пирс с аппарелью.
– ОК, – Бимини кивнула, – Так и сделаем. А то товарный грузооборот растет…
– За счет того самого паучьего шелка? – предположила канадка.
– Ага, – Бимини снова кивнула, – Пошли, сейчас мы тебе покажем плантацию.
* * *
Почему-то Жанна была уверена, что увидит нечто вроде сада тутовых деревьев, на которых обитают гусеницы шелкопряда, плетущие коконы. Но ничего подобного. Здешняя плантация представляла собой непрерывные ряды длинных полых стволов бамбука, играющих роль катушек. Кольцевые шнуры – приводы от электродвижков медленно крутили эти стволы-катушки. Тысячи зеленых пауков непрерывно ползли против вращения, накручивая на катушки толстую блестящую нить путины.
– Фототропный инстинкт, – пояснил Динго, – Вращение тащит их в тень, а они хотят оказаться на солнце. Они же не только пауки, но и растения. У них фотосинтез.
– Тоже продукт генного дизайна? – уточнила канадка.
– Ага. Они появились на ярмарке биотехнологий в начале прошлого года, и мы сразу сообразили, как их надо правильно юзать. Между прочим, это не так просто. У этих пауков солнечные биоритмы, плюс им все время нужна минеральная вода… Вот, она подается по этим трубочкам… Короче, тут много тонкостей. Зато, на выходе каждый вечер – готовый продукт. В смысле, на каждом стволе – полста обмоток, и в каждой – двести метров шерсти. После заката поменял стволы, и с утра они снова погнали.
Жанна окинула взглядом высокий крутой склон Еиао, тянущийся вдоль моря на две с лишним мили, и почти весь покрытый стойками, на которых равномерно вращались бамбуковые стволы, через равные интервалы обмотанные серебристой нитью…
– Выглядит, как чертовски прибыльный бизнес. Это действительно так?
– В общем, да, – подтвердила Бимини, – Но хочется выйти на рынок с какими-нибудь интересными штуками из этого шелка. Не только одежда и всякое такое, это, как бы, просто. А что-нибудь совсем оригинальное. Скажи, Динго?
– Ага, – подтвердил он, – Тут есть вот какая фишка. Паучий шелк в горячем крепком уксусе превращается в клей. А паучий шелк, пропитанный паучьим клеем, это такой пластик-композит. Пока мы придумали только делать калиги из этого пластика. Ну, легионерские сандалии. Типа, где одежда, там и обувь. Но если хорошо пошевелить мозгами, то… Короче, надо использовать главный фокус: из толстой паучьей нитки простой робот может вязать практически любые формы. Дальше – клей и – вперед.
– Мы еще такое устроим… – неопределенно и мечтательно пообещала Бимини.
– А давай покажем Жанне литоральную ферму на Мотуоне? – предложил Динго.
– Ага, – Бимини кивнула, – Легко!
– Ребята! – взмолилась Жанна, – Давайте завтра! Слишком много для одного дня.
– Ага, завтра тоже легко, – согласилась Бимини, – Пошли домой. Динго приготовит вкусный ужин… Ну, Динго, любимый, тебе же не лень, правда? Мы пощелкаем TV-каналами, чтобы тебе было не скучно!
CHV, Сантьяго, Чили, 19.02.
Сегодня в 18:10 по местному времени о-ва Пасхи, группа офицеров нашей военной разведки поднялась на борт атомного авианосца «Сантандер», который был захвачен полинезийскими сепаратистами «PIRA» 13.02, когда экипаж эвакуировался из-за радиационной угрозы. Экстремисты, угрожая взрывом реактора, требовали передать острова Пасхи и Сала-и-Гомес под их управление. Сегодня, в 15:00, под давлением лидеров прогрессивной полинезийской общественности, в т. ч., Рорате Урерунги и Лимолуа Хаамеа, экстремисты покинули «Сантендер», предварительно отключив взрыватели мин и сбросив на воду штормтрап. Сейчас на борту авианосца работает специальная комиссия. По словам генерала разведки Луиса Мартинеса, повышение радиации, из-за которого экипаж был эвакуирован, не связано с утечкой из реактора. Вероятно, имела место утечка изотопа 63Ni из атомной батарейки резервного блока питания одного из приборов. Реактор в полном порядке и весь корабль – тоже.
По словам госсоветника Фелипе Галего, гражданские беспорядки на Сала-и-Гомес и инцидент с «Сантандером» являются результатом торможения модернизации как в военном флоте, так и в гражданском экономическом развитии наших тихоокеанских островных территорий. Международные переговоры, прошедшие сегодня на острове Пасхи (Рапа-Нуи), и принятые решения о свободной экономической зоне и об особом статусе суб-островной территории Тангата-Ману открыли широкие перспективы для развития этой территории и ее превращения в один из центров сотрудничества стран Тихого океана. Сеньор Галего сказал: «Полинезийский сепаратизм – это надуманная проблема. На этих островных территориях нет и не было серьезных межэтнических противоречий. У здешних полинезийцев и латиноамериканцев общие интересы: это развитие территории, ее промышленности, образования и транспорта. И мы всерьез взялись за решение этой проблемы».
Впрочем, госсоветник указал также: «Мы не собираемся отказываться от законных международных преимуществ, связанных с тем, что на островных территориях есть особый этнос – рапануйские полинезийцы, со своей особой религией, культурой и жизненной философией. Мы будем активно использовать это обстоятельство».
В свою очередь, генерал Мартинес напомнил, что в период перуанской оккупации островов Пасхи и Сала-и-Гомес (1770–1888) полинезийцы были почти поголовно обращены в рабство и подвергнуты геноциду. Генерал не исключил, что некоторые агрессивные силы в современном Перу желают реванша и возврата к колониальным временам, когда испанский вице-король из Лимы диктовал свою волю почти всей Латинской Америке. «Если мы установим, что конфликт вокруг Сала-и-Гомес был инициирован внешними силами, – подчеркнул генерал, – то эти инициаторы дорого заплатят за свои деструктивные действия».
Kea-TV, Гавайи – Оаху, 19.02.
Завершился феерический скандал вокруг захвата чилийского атомного авианосца полинезийскими радикалами – аборигенами Рапа-Нуи (Пасхи) и Моту-мо-тере-Хива (Сала-и-Гомес). Захват произошел после сражения чилийского флота с мобильным корпусом радикалов за контроль над Сала-и-Гомес. В многочасовой перестрелке с использованием тяжелой корабельной артиллерии (с одной стороны) и реактивных снарядов «hand-launch» (с другой стороны), остров Сала-и-Гомес был буквально перекопан по всей площади. Чилийские корабли получили ряд повреждений, а на авианосце «Сантандер» – ошибочно сработало оповещение об утечке из реактора, и экипаж был эвакуирован. Опустевший корабль захватили полинезийские радикалы.
Правительство Чили вынуждено было торговаться за возврат атомного авианосца, пригласив для консультаций 2-го советника генсека ООН, мэра Ханга-Роа (главного города Рапа-Нуи), и короля острова Рапатара (в меганезийском округе Тубуаи). Этот король и сформулировал условия, по которым стороны конфликта сохранили лицо. Чилийское правительство уступило туземцам островок Тангата-Ману, который стал своего рода «вольным городом» в океане. Острова Рапа-Нуи и Моту-мо-тере-Хива получили статус свободной экономической зоны, ориентированной на интеграцию с полинезийской Океанией (Новой Зеландией, Меганезией, и Папуа). Полинезийские радикалы рассчитывали на большее, но под давлением авторитета короля Рапатара, согласились на эти условия, и вернули атомный авианосец чилийскому флоту.
Теперь и правительство Чили, и радикалы, заявляют, что одержали победу в этом конфликте. Среди проигравших – чилийский адмирал Аугусто Сармиенте (который потерял влияние во флоте и вынужден был подать в отставку) и лидер сепаратистов Джеймс Увехику (он проиграл, поскольку симпатии жителей Рапа-Нуи оказались на стороне более умеренного мэра Ханга-Роа, поддержанного королем Рапатара).
Еще одно пикантное обстоятельство. Чилийские спецслужбы публично заявляют о наличии «перуанского следа» в конфликте вокруг Сала-и-Гомес. Этот неожиданный демарш многие аналитики считают подготовкой к новому обострению в отношениях между двумя соседними латиноамериканскими странами. Другие аналитики больше склоняются к тому, что эти заявления просто «перевод стрелок» – обычный прием политической риторики, когда источником проблем называют «враждебные внешние силы», чтобы не признавать собственные грубые ошибки.
Iaorana-Vision, Рапа-Нуи, 19.02.
Iaorana oe! Редко бывает так, что о каком-то дне можно сразу сказать: «он войдет в историю». Но сегодня – именно такой день. Некоторые уже придумывают названия: Например: «День Открытого Моря» или «День Надежды». Дело даже не в том, что сегодня политики приняли разумное и важное для нас решение. Дело в том, что это решение сразу стало частью нашей жизни. Именно такого решения мы ждали много десятилетий, поэтому сегодня у нас праздник.
Сейчас, после захода солнца, островок Тангата-Ману освещен, как днем. На этой каменной площадке всего около шести гектаров, собрались более тысячи человек. Праздник общий для всех островитян – и для полинезийцев, и для испано-язычных латиноамериканцев. Среди танцующей молодежи можно увидеть даже военных с авиабазы, которым сегодня повезло с увольнением.
Еще вчера можно было подумать, что мы страшно одиноки в этом великом океане, а сейчас видно, как много у нас друзей, и как мало на самом деле значат тысячи миль, отделяющие наш остров от их дома. Оказывается, множество людей из разных точек планеты хочет побывать на нашем острове, а многие наши жители с удовольствием побывали бы у них в гостях. До сегодняшнего дня у нас было единственное окно в окружающий мир – рейсовые самолеты LAN, раз-два в неделю. Сейчас на экранах ноутбуков у наших ребят размечены трассы авиарикш – с завтрашнего утра они уже пройдут через Тангата-Ману. А через неделю, говорят, откроется агентство, сдающее легкие самолеты с автопилотом в аренду. Оказывается, это не так дорого…
Говорят, культ Тангата-Ману, человека-птицы, возникший у нас много веков назад, отражал эту потребность: легко преодолевать расстояния, отделяющие нас от домов друзей или родичей. Кажется, эта мечта сбывается…
Бимини удовлетворенно потерла руки.
