Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 72 (всего у книги 86 страниц)
– Я так и не понял, при чем тут политика? – вмешался мичман Рунк, – Вы только что рассказали: нормальные люди, даже если очень богатые, нормально развлекаются в круизе. Никаких извращений. А тут… Греб их мать…
Последняя реплика была вызвана тем, что мичман бросил взгляд на экран ноутбука.
– Тут типичный случай для большого оффи-бизнеса – ответил Лауа Нтай, – Зачем, по-твоему, большому оффи-бизнесмену деньги и положение в обществе?
– Ну, наверное, чтобы делать свой большой бизнес еще больше, – предположил Рунк.
– Э, нет, – меганезийский мастер-сержант покачал головой, – делать реально большой бизнес могут такие люди, как Раджхош, Аванти и Кортвуд. А те три клоуна, которые сейчас на «Golden Sun», никогда не делали бизнес. Они делали карьеру. Лизали жопу начальству, перекладывали бумажки туда-сюда, и принимали самые посредственные, примитивные решения. Плюс – интриговали против таких же клерков, как они сами.
Лейтенант Ифарбо задумался, сморщив лоб, а затем предположил:
– Но теперь у них много денег, и они могут делать свой собственный бизнес.
– Не могут, – отрезал Лауа Нтай, – Они уже по психике сформировались, как клерки. Посредственность, усидчивость и полное отсутствие креатива, вот набор их главных качеств. В оффи-бизнесе ценится именно это. Так, зачем им деньги и положение?
– Ну… – мпулуанский лейтенант задумался еще сильнее, – …Я бы на их месте купил большую ферму, нанял бы много работников и приказчика, а сам бы занимался чем-нибудь вроде хобби. Я люблю возиться с ретро-машинами, да! Еще, у меня бы была большая семья. Примерно три женщины и много детей. Я и так видный парень. Если добавить ко мне много денег, то я буду еще сильнее нравиться женщинам.
Компания вокруг ноутбука дружно заржала.
– А что я такого сказал? – слегка обиженно поинтересовался лейтенант.
– Ты нормально сказал, – весело ответила Шейла, – но ты не врубаешься в масштаб. Представь, что у тебя сто миллионов баксов. Многовато для фермы, а?
– Я бы еще купил золота и прикопал на черный день, – невозмутимо ответил он.
– Ты мыслишь не по-европейски, – заключил Лауа Нтай, – Ты не думаешь о том, что должен иметь нечто, чего нельзя иметь за меньшие деньги. Для европейского оффи-бизнесмена цель: добиться таких денег и статуса, чтобы иметь то, что недоступно и запрещено более бедным. Например, арендовать океанскую яхту-люкс с послушным экипажем, и издеваться там над рабынями. Вот это сейчас вы и видите на экране.
– Я и говорю: они психи, – подвел черту мичман Рунк.
– Я и не спорю, – ответил меганезийский мастер-сержант, – просто, я объяснил, почему этот вопрос – политический. А теперь, давайте перейдем к плану операции.
* * *
Острова Каргадос отстоят больше, чем на двести миль к норд-ист-норду от Гран-Маврикия. Это – маленький коралловый архипелаг (а точнее – атипический атолл) похожий на серп, вытянутый с севера на юг на 30 миль. Над водой возвышаются верхушки коралловых рифов, десятка два из которых можно назвать островами. Их суммарная площадь – полтора квадратных километра. Единственный более-менее населенный островок Рафаэль (около сорока жителей, рыбаков) находится на северо-западе Каргадос. В полутора милях от него лежит миниатюрный островок Сирен, имеющий удобную якорную стоянку. Яхта «Golden Sun» находилась как раз на этой якорной стоянке. Два маленьких дрона, запущенных с «Octopus», пролетели 14 миль, разделявшие «океанологический» корвет и яхту. Далее, каждый дрон выполнил свою функцию. Первый – проник на яхту и, пролетев по помещениям, отстрелил несколько видео-камер величиной с дробинку в заранее намеченные точки, после чего покинул «оперативную зону». Второй – завис в двухстах метрах над яхтой (на такой высоте его невозможно было заметить снизу). Этот второй дрон имел шесть своих видео-камер, кроме того, являлся сервером-транслятором для видео-камер, размещенных на яхте. Таким образом, группа на корвете «Octopus» имела сомнительное удовольствие наблюдать жизнь экипажа и пассажиров яхты «Golden Sun» во всех ее проявлениях.
* * *
На закате, корвет вернулся на риф Фантой. Поскольку информация о типе «живого товара» на борту яхты полностью подтвердилась, план действий, весьма поэтично названный капитаном Виго Рэдо «Летучий Голландец» вступал в силу. Это, в свою очередь, значило, что «Octopus» должен принять на борт определенное количество спецтехники, и определенный специальный контингент, чтобы на следующий день отправиться в море и ждать (по выражению Лауа Нтая) «Типа, в засаде»…
90
Дата/Время: 28.03.24 года Хартии.
Арораэ
Герхард Штаубе внес в конфигурацию последние коррективы, длинно размахнулся и выполнил мягкий бросок. Бумажный самолетик поднялся метра на три вверх, сделал «горку», а затем медленно и долго планировал, слегка покачивая крыльями, пока не приземлился в метрах в пятнадцати от места старта.
– Этот – лучше! – авторитетно заявил Квир, и пошел подбирать летательный аппарат.
– Вот! – удовлетворенно произнес Герхард, – Как я и предполагал, что проблема этой модели не в центре масс, а в оконечности крыльев. Рали, я получаю плюс балл?
Рали фыркнула что-то одобрительно-утвердительное.
– Я не понимаю смысла, – признался Ним Гок.
– История авиации, – сказал мастер-пилот, – Первыми летательными аппаратами были китайские бумажные змеи. Первые самолеты делались по тому же принципу. В эпоху мировых войн, многие конструкторы в США и Японии начинали разработку новых концептов с бумажных самолетиков. Кен Блэкберн, создатель концепта современных дронов «Killerbird», занимался аэродинамикой простых самолетиков-оригами. Барнби Вайнфайн в конце прошлого века разработал «Facetmobile», легкий самолет с лучшим соотношением надежность – простота – экономичность на базе самого обычного, всем известного бумажного самолетика. Вот такого…
Штаубе быстро сложил из листа бумаги самолетик и метнул – правда, не так далеко.
– Этот не тянет, – прокомментировал Квир, возвращаясь назад с первой игрушкой и подобрав по дороге вторую.
– Я просто торопился, герр мастер-инспектор, – возразил Штаубе, ласково потрепав мальчишку по затылку, – на самом деле, это одна из лучших конфигураций с еще не полностью раскрытым потенциалом. «Facetmobile» возник из нее в одно движение…
Мастер-пилот взял в руки этот второй бумажный самолетик и, действительно одним движением немного расправил по вертикали, сделав, как бы, объемным.
– Вот так. Запускаем… Согласитесь: неплохо?… – Штаубе повернулся к Квиру, уже подобравшему самолетик, – …Помнишь, как делать оригами «Tats-Maki»?
– Пфф! – гордо фыркнул тот, и занялся свертыванием очередной бумажной игрушки.
– А есть еще вот такая штука, – сказала Ралли, быстро свернула нечто из другого листа бумаги, и протянула кхмеру – Угадай, что это?
Ним Гок покрутил предмет в руках и ответил.
– Это американский бомбер-невидимка, класс «Spirit Stealth».
– Нет, это древнее японское оригами «Цикада», – возразила она, – Джек Норторп, автор «Stealth» тоже увлекался бумажными самолетами, прикинь.
– Ним Гок, ты ведь знаешь Кайемао Хаамеа? – спросила Рали, – Он твой сосед, так?
– Не совсем сосед, – поправил кхмер, – Он лидер Атауро, острова через пролив от нас.
– Ну, – Рали кивнула, – На фотках с твоего берега видно его берег. Я и говорю: сосед.
– Да. Я не учел, что вы считаете всех, кто ближе горизонта, соседями по морю.
Рали снова кивнула и продолжила.
– Так вот, его дядя, Лимолуа Хаамеа, король Рапатара, поставил тему с летающими оригами на кибер-базу. Этот фокус называется техническая кибер-архитектура, или технозаврики. Можно наплодить миллион конкурирующих дизайнов. Но, его первая успешная флайка оказалась вариацией на тему классического оригами «Журавль».
– Я не верю в такую мистику, – сообщил Ним Гок.
– И правильно, что не веришь, – сказал Герхард Штаубе, – Тут нет никакой мистики. Множество сверток планарных фигур с подходящей аэродинамикой, не безгранично. Вспомним, что оригами охватывают 900 классических форм, и сразу станет понятно, почему многие авиационные контуры обнаруживают подобие с оригами.
Квир громко свистнул и продемонстрировал результат своей деятельности: бумажную бабочку с двумя парами крыльев-лепестков. Птичка пролетела метров семь.
– Ты купил фабрику, которая выпускает такие же, но большие и с приводом, – пояснил мальчишка, обращаясь к Ним Гоку, – Не веришь? Посмотри сам.
Красный бригадир подошел к лежащей на земле игрушке и присел на корточки.
– Да. Похоже. Они такие дешевые, потому что копия с древней бумажной модели?
– Это одна из причин, – подтвердил Штаубе, – Вторая – это метод полета. Tats-Maki появился у нас, как тестовый планер, для исследования режимов машущего полета. Разные траектории несущих плоскостей, разные виды синхронизации, особенности нестационарной аэродинамики. Об этом можно долго рассказывать. Потом нам было жалко расставаться с ним. Этот аппарат стал, в какой-то мере, боевым товарищем…
– Это серьезно, – согласился Ним Гок, и кивнул в знак полного понимания.
– Поэтому, – заключил Штаубе, – мы довели его до уровня любительской флайки.
– А в Японии Tats-Maki был пиратским морским драконом! – вмешался Квир, снова свистнул, и вторично запустил птичку, – … Этот дракон неожиданно взлетал с воды, грабил торговые корабли, и смывался раньше, чем…
– … А вот свистеть не надо! – прервала его тетя Тоник, выходя из дома, – Квир! Ну, сколько раз надо тебе повторять? Не свисти громко на берегу! Рыбу отпугнешь!
– А в школе говорят, что это миф, – заметил мальчишка, – В древности нельзя было свистеть на берегу, потому что свистом подавали сигналы между проа в темноте и в тумане, а если свистеть с берега то получалась путаница. Но теперь есть радио.
Тетя Тоник шумно выдохнула, и встала посреди двора, как на капитанском мостике корабля – ноги врозь для устойчивости, кулаки уперты в широкие бедра. Сейчас она выглядела монументально, и даже архетипически. Если бы ее видел Поль Гоген, то, наверное, счел бы свою знаменитую серию «Женщины Таити» предварительными набросками с симпатичных, но неубедительных моделей. То ли дело, тетя Тоник. На первый взгляд, она мало отличалась от таитянок Гогена. Тоже среднего роста, и тоже одета лишь в яркий пестрый платок – lavalava, с кажущейся небрежностью обернутый вокруг бедер. Кожа цвета молочного шоколада. Формы, несколько тяжеловесные по меркам европейских эстетов. Ноги слишком толстые, груди слишком тяжелые, соски слишком крупные, и черты лица слишком заглаженные. Плюс – животик, порядочно округлившийся к пятому месяцу беременности. При втором взгляде на тетю Тоник, наблюдатель, несомненно, отметил бы некую (выражаясь механистичным языком модернистской эстетики) натуралистичную интегральность ее имиджа. Появившись в поле зрения, тетя Тоник мгновенно стала необходимым связующим звеном типичного океанийского деревенского (или пост-урбанистического) пейзажа. Без ее центральной фигуры, все окружающее казалось каким-то слегка недоделанным и недоверченным.
Еще раз выдохнув и вытерев капельки пота со лба, тетя Тоник произнесла:
– Значит так, Квир! Ваша teacher, Хоагаэ, толковая девчонка, и прорву всего знает по механике, и химии, и математике с физикой. Но рассуждать про приметы, которыми пользовалась еще моя прабабка, у Хоагаэ еще сиськи не выросли. Ты, конечно, ей не говори, но это точно. Сколько ей лет? Двадцать? А детей? Один? Ну вот, и понятно, почему она так говорит. Так что, физика-механика это хорошо, но по жизни, если не хочешь остаться без улова, то не свисти громко на берегу. Так-то, сынок! А, между прочим, ты меня сбил этим свистом. Я хотела сказать, что суп почти готов, поэтому, бегом беги в лавку дяди Панпао за свежими лепешками! И выбери те, что горячие.
Проводив взглядом Квира, умчавшегося в сторону лавки, до которой тут было метров триста, тетя Тоник повернулась в сторону моря, прикрыв ладонью глаза от солнца.
– Ну, надо же! Герх! Посмотри, Герх, эти обормоты уплыли нырять к самым рифам. У мелких опять будут исцарапаны все коленки! Так… Рали, позвони-ка им на мобайл, пускай плывут домой, скоро садимся обедать… И принеси сразу аптечку, будешь их заклеивать. И еще, принеси с кухни котелок какао, фрукты, и все такое… Я бы сама принесла, но ты же знаешь, Герх мне запретил… Много он понимает…
– Так! – возмутился Штаубе, – Я тебе специально и неоднократно показывал то, что написано в медицинской энциклопедии. Есть научно-обоснованные нормы…
Последовала семиминутная лекция по медицине, из которой следовало, что Герхард Штаубе проштудировал, как минимум, Большую биомедицинскую энциклопедию и полевой справочник фельдшера. В какой-то момент тете Тоник надоело слушать эти умные слова, и она, воспользовавшись одной из пауз, перебила лектора.
– Ага! То-то я троих родила без этих норм.
– … И подвергала себя лишнему риску, – твердо сказал он, – В доме всегда есть, кого попросить принести что-нибудь тяжелое, и мы с тобой договорились, не правда ли?
– Ладно-ладно. Я просто так, к слову… Между прочим, там твой коп едет на катере. Наверное, его тоже надо покормить, как ты думаешь?
– Скандер Дункан? – уточнил Штаубе.
– Угу. У тебя, вроде, один личный коп, и только у него во всем Вест-Кирибати такой дурацкий катер… – тетя Тоник повернулась к Квиру, который как раз завершил свой пробег до лавки и обратно, – …Сынок, ты не говори лейтенанту Дункану, что у него дурацкий катер. Зачем его расстраивать? Ему и так это каждый раз говорят в баре.
– Говорят: электро-клизма с лопатой, – пунктуально уточнил мальчишка.
– А ты меньше слушай, что говорят в баре, – сказала ему тетя Тоник.
Вернулась Рали, и водрузила на стол пятилитровый круглый котелок, чудовищных размеров плодоовощную корзину (от мандарина до арбуза), и армейскую аптечку.
– Зря они так прикалываются, – высказалась она, – Зачетный акваглайдер, а носовое подводное крыло в виде лопаты… Ну, такой авторский экстерьер. Кстати, Ним Гок, сейчас коп будет до тебя докапываться по ерунде. Ты не обижайся, это его работа.
– Разве я что-то нарушил? – поинтересовался кхмер.
– Нет, – ответил Штаубе, – Но я под полицейским надзором по решению суда, и моих гостей опрашивают на предмет… В общем, обычное протокольное занудство.
Ним Гок равнодушно пожал плечами.
– Если это для охраны порядка, то на что обижаться? А почему ты под надзором?
– Трибунал в Гааге требовал моей выдачи – за мои действия на посту министра ВВС Шонао, в Африке. А наш суд счел мои действия сомнительными. Отсюда – надзор.
– Империалисты не любят проигрывать свои преступные войны, – заметил кхмер.
– Никто не любит, – уточнила Рали, – Но долбанные европейские оффи при этом еще изображают из себя плюшевых зайчиков.
– Кондомы, – лаконично припечатал Квир.
Небольшой катер с футуристическим корпусом в стиле «летающая тарелка», резко развернулся у берега, так что на секунду из воды показался край подводного крыла, вынесенного вперед на штанге, и ткнулся бортом в резиновый демпфер пирса.
– Маленький еще, – прокомментировала тетя Тоник, – Детство в жопе играет.
– Он толковый парень, – возразил Штаубе.
– Угу. Но одно другому не помеха…
Полисмену было немного больше двадцати лет. Типичный тюрко-малайский метис, невысокий, несколько квадратного телосложения, круглолицый, с огромными, очень выразительными карими глазами под длинными, будто нарисованными ресницами. Синевато-зеленая униформа – мешковатая рубашка с короткими рукавами и кучей карманов, и широкие шорты, также с кучей карманов, на удивление гармонировали с такой неклассической по армейским понятиям, фигурой. Даже короткий и немного неуклюжий на вид полицейский пистолет-пулемет на боку, как-то шел ему.
– Aloha foa! Iaorana, сен Штаубе!.. А вы – Ним Гок, гражданин СРТЛ, верно?
– Да, – лаконично подтвердил кхмер.
– Я лейтенант Скандер Дункан, из окружной полиции Вест-Кирибати. Мне придется задать вам несколько вопросов. Предпочитаете ответить за столом, или в стороне?
– Зачем куда-то отходить?
– ОК! – лейтенант кивнул, – Foa, вы разрешите присесть за стол?
Тетя Тоник повела плечами и громко фыркнула.
– Скандер, что ты, как неродной? Садись, бери чашку, или кружку, что нравится…
– Благодарю, сен Тоник… Сен Ним Гок, с какой целью вы прибыли на Арораэ?
– Чтобы познакомиться с людьми и договориться о поставках техники.
– Ага! А какой техники? Транспортной, аграрной, промышленной, военной…?
– Военной и транспортной.
– Как будто ты не знаешь, чем мы торгуем, – вставила Рали, наливая ему какао.
– Спасибо, гло… У меня инструкция, прикинь… Сен Ним Гок, а кто вам сообщил, что здесь можно приобрести именно ту военную технику, которая вам требуется?
– Люди говорят.
– Ясно… А каким путем вы прибыли сюда?
– Меня подвезли друзья. Вот они. Скоро подплывут сюда.
Кхмер одним движением глаз указал в сторону моря. Своеобразный караван из шести человек находился метрах в ста от берега. Над водой, как аварийный буй выделялась пурпурная макушка Оскэ. Он плыл на боку, загребая ногами и правой рукой. Левая выполняла роль буксирного фала – к ней прицепились двое мальчишек-трехлеток. Девчонка, примерно их ровесница, использовала в качестве буксира Флер, плывшую параллельным курсом. Еще одна девчонка, года на три старше, плыла чуть впереди, совершенно самостоятельно и уверенно.
– Ага, – снова сказал лейтенант Дункан, – Вижу знакомые фигуры. Инженер Этено и старшая Хок-Карпини. Ну, это понятно… Вы что-нибудь купили, сен Ним Гок?
– Да.
– Можно поинтересоваться, что именно?
– Пиши расписку, Скандер! – вмешалась Рали.
– Aita pe-a, – ответил лейтенант, вынул из кармана копирку, авторучку, два бланка «Меморандума о неразглашении бизнес-инфо, полученной в ходе инспекции», и стремительно заполнил бланки, поставив внизу дату и подпись, – На, держи, гло, и распишись на моем экземпляре, что получила… Ну, теперь все ОК?
– ОК, – подтвердила девушка, – Тебе скинуть на мобайл контракт с приложениями?
Полисмен, убирая в карман авторучку и свою копию расписки, покачал головой.
– Нет, мне только приложение, где спецификация. И на словах – что там такое.
– Сбрось ему, Рали, а я объясню, – сказал Штаубе, – В спецификацию включены три разные группы товаров. Первая: элементы локальной ПВО. Спай-дроны и дроны с ослепляющим лазером, и прочее. Вторая: пилотируемые ЛА двойного назначения. Летающие лодки – растопырки и туристические камикадзе.
– Туристические камикадзе? – переспросил полисмен.
– Это наш новый брэнд для моделей «Vitiare», – сказал Штаубе, – Как ты знаешь, их прототип – японский «Ohka» 1944 года, классика камикадзе. Недавно наши ребята обнаружили, что обозначение «камикадзе» популярно среди туристов из Австралии, Калифорнии и Франции. Странный факт психологии, но его надо учитывать.
– Ага! – полисмен почесал в затылке, – Психология потребителей – загадочная штука. Кстати, о ваших ребятах. Где Лаго, Томо и Дики? Если не секрет, конечно.
– Не секрет. Томо и Дики там, общаются с заказчиками, – шеф-пилот махнул рукой в сторону ангара с грузовым пирсом в двухстах метрах слева от них, – а Лаго сейчас в Новой Гвинее, на тест-драйве другой нашей перспективной модели.
Скандер Дункан снова почесал в затылке и спросил:
– А что в третьей группе товаров?
– Фабрики-полуавтоматы, – ответил мастер-пилот, – Одна производит «авиа-пони», летающее крыло – мотопланер. Это очень экономичная гренландская модель на базе старой советской, столетней давности. Другая производит флоп-флаеры «Maki».
– Флоп-флаеры? – переспросил полисмен, – А можно ли на них посмотреть?
Штаубе глянул в сторону берега – детский сад уже был извлечен из воды и осмотрен, оставалось только помыть мелочь под душем, заклеить их расцарапанные коленки и усадить за стол обедать. Этим сейчас как раз и занялись Флер, Рали и тетя Тоник. Что касается Оскэ и Квира, то они, вроде как, были свободны…
– Ежик, я тебя попрошу об одной вещи, ОК?
– Aita pe-a, Герх. Что надо?
– Сделай круг на папирусном драконе. Квир тебе покажет, где эта штука.
– Легко, – ответил Оскэ.
– А можно мне вместе с Ежиком? – спросил мальчишка.
– Хэй-хэй, Герх, а вдвоем это не опасно?! – крикнула тетя Тоник.
– Не волнуйся, не опасно. Эта двухместная любительская модель.
Лейтенант Дункан знал Штаубе не первый день, и ждал какого-нибудь сюрприза, но пилотируемый бумажный гибрид дельтаплана и бабочки, медленно летящий в десяти метрах над землей, попеременно взмахивая двумя парами крыльев и иногда, кажется, почти останавливаясь в воздухе… Это показалось полисмену перебором.
– По-моему, вы офонарели, – растерянно прокомментировал он.
– Мы обогнали мото-дельтаплан и по компактности и по дешевизне, – как ни в чем не бывало, сообщил Штаубе, когда «Maki» приземлился на площадку возле дома.
– Мы переплюнули даже элаусестерцев! – гордо уточнила Рали.
– Так уж и переплюнули, – скептически произнесла Флер.
– Ага! Я вот этими руками считала! Хоть они и комми, а куража у нас побольше!
– По-моему, вы все тут… – начал полисмен, но вовремя вспомнил пункт должностной инструкции о тактичности, и договорил – …проводите небезопасные эксперименты.
– А я доверяю квалификации мастера Штаубе, – заметил Ним Гок.
– И, это ведь не обычная бумага, а более прочный вид биопластика, – добавил Оскэ.
– Ну, дело ваше, – со вздохом, сказал лейтенант.
– Хватит о делах, – распорядилась тетя Тоник, – Суп уже на столе. Квир! Сбегай в тот ангар, позови Томо и Дики… И заказчиков, если они еще не ушли.
* * *
Через час после обеда, полисмен отбыл, а взрослая часть семьи Штаубе (включая тетю Тоник и даже Квира) занялась какими-то внезапно возникшими клиентами, оставив «мелких» под присмотром Флер и Оскэ, так кстати «зависших» в гостях. Присмотр в самое жаркое время дня был несложен – дети плескались на мелководье, стараясь держаться в тени тента, натянутого над L-образным пирсом. Ним Гок, вероятно, под влиянием вторично всплывшей темы Элаусестере и коммунизма, решил вернуться к разговору, начатому в полете из Хониары на Арораэ – и вылившемуся тогда в показ видео-роликов о коммунистическом обществе по-элаусестерски.
– Как вы считаете, общество на Элаусесте устроено хорошо или плохо, правильно или неправильно? – спросил он, без всякого предисловия.
– Ну, и вопросик… – протянула Флер.
– Вопрос простой, как гвоздь, – заметил Оскэ, – для самих элаусестерцев оно устроено хорошо и правильно, а для остальных это дело вкуса. Кому что нравится.
– Это субъективный подход, – возразил кхмер, – Идеалистический. Не марксистский.
Оскэ удивленно развел руками.
– Как это не марксистский? Вот тебе другой способ производства, и вот тебе другое устройство общества. Для их экономико-продукционного цикла такой образ жизни удобнее, вот тебе и исторический материализм в конкретном приложении. Ага?
– Так, – Ним Гок кивнул, – Ты хорошо объяснил. Но ты не сказал главного: это более эффективный способ производства, чем в остальной Меганезии, или менее?
– Ну, допустим, более. И что из этого?
– По ходу, ты сам себя поймал, Ежик, – весело сообщила Флер, не отрывая взгляда от подопечной детворы, – По классическому истмату, если эффективнее, то надо к нему переходить. Ты же не говорил про разветвленное будущее. А зря, зря…
– Да! – обрадовался Оскэ, – Есть несколько перспективных социальных технологий, которые могут работать параллельно. Кооперация разных моделей прогресса.
Ним Гок задумался, что-то взвешивая в уме, и снова кивнул.
– Хорошо. Возможно, вы правы. Возможно, есть несколько хороших вариантов. Но, воспроизвести у нас на Тиморе проще именно тот из них, который на Элаусестере.
– Тебе так понравилось то, что ты увидел в ролике? – спросила Флер.
– Не важно, – ответил он, – Мое мнение субъективно и не играет роли.
– Как это, не важно!? Ты что, готов строить систему, которая тебе не нравится?
– Да, если это реально работающая прогрессивная коммунистическая система.
Флер, которая до этого лежала на животе, подперев подбородок ладонями, теперь, немного лениво, переместилась в сидячее положение, затем, пошарила в карманах валяющейся рядом жилетки Оскэ, нашла сигареты и закурила.
– Ты уж извини за прямоту, Ним Гок, но с таким подходом к делу, ничего у тебя не получится, ни с прогрессом, ни с коммунизмом.
– Почему? – спросил он, – Ведь элаусестерская модель жизни очень простая и очень дешевая. Людям там не нужны дома и одежда, не нужна личная собственность. Они обходятся только объективно-необходимыми материальными благами, и используют любые возможности для продуктивного труда и научно-технического творчества. Не менее важно, что они ведут здоровый образ жизни, и у них здоровые, развитые дети.
– Пиздец, – спокойно и буднично произнесла девушка, – Ты ничего не понял.
– Объясни, – спокойно ответил Ним Гок.
– Даже тебе, хотя ты насквозь комми, и то не нравится система, существующая на Элаусестере, – сказала она, – А для тиморцев, которым коммунизм как-то не очень интересен, это вообще кошмар! Конечно, можно выгнать людей из домов, отобрать одежду и все имущество, и заставить работать по скользящему графику профессий. Никаких проблем, если у тебя пулеметы. Но невозможно заставить людей жить по-элаусестерски. Ну, построишь ты особую каторжную тюрьму, которая прославится изощренным издевательством над заключенными. Тебе оно надо?
– Пройдет время, и люди убедятся: эта система эффективна, – возразил кхмер, – она обеспечивает им насыщенную, интересную и благополучную жизнь.
Оскэ мягко вынул сигарету из пальцев задумавшейся Флер, вызвав обиженный визг:
– Ни фига себе!!!
– Я обещал дяде Микки, что буду следить, чтобы ты меньше курила, – невозмутимо пояснил он, делая затяжку, – и, кстати, сигарета у тебя дымилась без толку, а мне она нужна, чтобы сосредоточиться и придумать хорошее, техничное объяснение.
– Ага! Великая задача! – она фыркнула, – И селедке понятно: если загнать людей на каторгу, без всякого выбора, то ничего эффективного не получится! Если человек не хочет, то лучше даром кормить его в тюрьме, потому что его работа будет убыточна.
– Человек захочет, если ему правильно объяснить, – парировал Ним Гок, – когда есть видео, показывающее, чего люди могут добиться в коммунистическом обществе, я не нахожу проблемы в том, как объяснить трудящимся смысл перехода к этой системе.
– Вот так, – заключил Оскэ, потрепав Флер по шее, – А ты мне про селедку. Не так все просто. Тут надо объяснять материалистически, по-инженерному.
– Ты объясняй уже, – проворчала она, – А то, пока ты просто кидаешь понты.
Широко улыбнувшись, Оскэ подтянул к себе свою жилетку, извлек из одного из двух самых больших карманов старомодный планшет и быстро нарисовал посреди листа бумаги ровный квадрат с несколькими входящими и исходящими стрелками.
– Это биологическая машина, которая что-то потребляет и что-то производит. Она, в обиходе, называется «человек». Юзать любую машину надо в нормальном рабочем режиме, иначе она даст низкий некачественный выход, или вообще сломается. Так?
– Ты подходишь к человеку, как эксплуататор, – возразил красный комбриг.
– Нет, я подхожу, как марксист и материалист. Человек – это производительная сила. Остальные его свойства – просто надстройка. Рассуждать иначе – идеализм, ага?
Ним Гок на минуту задумался, а потом несколько неуверенно кивнул.
– Хорошо. Наверное, ты прав. Что дальше?
– Дальше все просто. Мы ставим машину в определенную среду, откуда она будет получать комплектующие, расходные материалы и все такое. Потом включаем блок питания, начинаем грузить в машину сырье и выгружать продукцию. Питание – это понятно. Биологические потребности. А вот среда… У машины типа «раб, копающий канавы и таскающий кирпичи», требования к среде примерно такие же, как у машины типа «лошадь». Машине типа «свободный фермер», уже нужна более сложная среда: «деревенская инфраструктура» – включая дом, семью, соседей и кабак, зато на ферме производительность в сто раз выше, чем на плантации с рабами. Исторический факт. Дальше начинаем рассматривать машины типа «квалифицированный рабочий». Или, например, машину типа «инженер-технолог», – Оскэ постучал себя пальцем по лбу.
– И какая среда нужна машине – тебе? – спросил Ним Гок.
– Очень сложная и многообразная, насыщенная множеством всяких вещественных и информационных штучек, с обширным физическим пространством и возможностью передвигаться по нему туда-сюда, когда мне хочется. И это не все – список слишком длинный. Проще всего, платить мне за работу оговоренный эквивалент, чтобы я сам, свободно, это себе купил в среде-рынке. Поэтому общество и создает среду, где есть товарно-рыночная система, и защищает мою свободу и купленное мной имущество.
– На Элаусестере нет товарно-рыночной системы и нет личного имущества, но там, наверное, есть инженеры-технологи, – возразил кхмер.
Оскэ утвердительно кивнул, затянулся сигаретой, и выпустил в небо струйку дыма.
– На Элаусестере есть классные специалисты… Вернее, полиспециалисты, с тремя – четырьмя инженерными профессиями, и еще несколькими рабочими и аграрными профессиями. Креативные универсалы. Это новый уровень производительных сил. Соответственно, машине типа: «элаусестерец» требуется еще более сложная среда. Товарно-рыночная система его уже не устраивает. Ему необходимо получать очень дорогостоящие технические средства, услуги, возможности, независимо от текущего личного бюджета. Далее, ему нужно общество таких же креативных, раскованных и предельно открытых людей, поскольку элаусестерцы всегда работают командой. Эти команды так переполнены любопытством, что не могут держаться в рамках разумного риска, и им надо обеспечить силовую защиту, организованную так, чтобы почти не ограничивать их свободу. В эквивалентном выражении такая среда стоит ужасающе дорого, но продуктивность машины типа «элаусестерец» в несколько раз выше, чем производительность машины типа «Оскэ Этено». Во как!
– Ага-ага! – подтвердила Флер, – Знаешь, Ним Гок, прежде, чем начать строить дом по модному проекту, обычно прикидывают: а хватит ли на это сил и ресурсов?
На этот раз красный комбриг задумался уже надолго. Похоже, он снова прокручивал в голове содержание видео-ролика об Элаусестере, и оценивал те элементы устройства тамошней жизни, на которые до того не обратил достаточного внимания. В процессе размышлений, он убеждался в объективности того положения дел, которое несколько эпатажно изложил Оскэ. Иначе говоря, он убеждался в том, что коммунизм еще очень долго будет не по карману его стране. Не только элаусестерский коммунизм, а любой коммунизм. Это значило, что многие планы, на которые возлагались такие большие надежды, придется надолго отложить, и сосредоточить усилия на чем-то существенно ином. Но на чем, если единственная цель, ради которой все делалось, так далека?
