Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 86 страниц)
Уяснив масштаб бедствия, Сатти хотела умереть, но почему-то этого не получилось, и она, в специализированном госпитале на Таити, начала осваивать «brain-robot interface vision» (BRIV). Через пару недель она научилась распознавать предметы, а еще через месяц первый раз смогла читать с экрана компьютера. Ее роботизированное зрение не являлось полноценным – так, эрзац, позволяющий выделять регулярные структуры из мозаики мелких разноцветных многоугольников, но оно позволяло общаться по сети. Ясно, что Сатти Ниил отправилась в интернет, чтобы разобраться, как теперь жить…
* * *
Эта история началась, когда Эдо Раамуа и Сатти Ниил встретились в интернет. Всего через несколько дней Сатти вышла из рейсовой этажерки Папаеэте (Таити) – Тарионе (Факахина), и впервые увидела Эдо своим эрзац-зрением. Он обнял ее – живой правой рукой и пластиковой левой – поцеловал в нос и шепнул на ухо: «Поехали домой»…
* * *
Жители Тарионе искренне радовались за этих молодых людей и думали, что парочка будет заниматься в основном друг другом. Первые несколько недель так оно и было. Очень изящная девушка в небольших выпуклых тонированных очках на эластичном обруче (так внешне выглядел аппарат BRIV) и довольно обыкновенный юноша со странной раскачивающейся походкой (этот утиный шаг был максимумом того, чего удалось добиться тренировками с робосервером) по вечерам прогуливались в районе крошечного архитектурного центра Тарионе. Они питались в маленьком китайском ресторане и там же заказывали себе что-нибудь с доставкой на дом. Дядюшка Цзи – хозяин ресторанчика – очень гордился этими клиентами (а скорее, уже друзьями). Пожалуй, он был единственным в городке, кто одобрял безумные (с точки зрения остальных тарионейцев) полеты этой странной влюбленной парочки на вироплане. «Очень сильные люди, – говорил Цзи, многозначительно поднимая палец к небу, – я пожилой человек, много где был, много людей видел, но таких сильных раньше не встречал». Вскоре, Эдо и Сатти расширили круг своих занятий. Теперь их все чаще видели на маленькой верфи мото-клуба на внешнем (океанском) берегу. Из-за своих жизненных обстоятельств, эти молодые люди вынуждены были хорошо освоиться с робототехникой, а она, по сути, одна и та же, что в производстве, что в быту. Теперь добавим сюда квалификацию Эдо, как военного летчика, и техническое образование Сатти (она два года изучала в колледже энергетику и механику мобильных машин). Понятно, что примерно через пару лет эти двое (уже окруженные ореолом местных мифов), превратились в лидеров клуба. Еще через год они реализовали некую мечту.
Рассказывают, что один дедушка тарионеец, ноноперант-инвестор (т. е. типичный пенсионер, живущий на ренту от пая в соцфонде), в последние годы увлекавшийся крепкими напитками по утрам и вечерам, в тот день навсегда отказался от алкоголя. Увидев Сатти в ее очках-роботовизоре за штурвалом маленького скринера, мягко приводняющегося около пирса рядом с кафе, он решил, что текила довела его до галлюцинаций, в просторечии именуемых «белочкой». Всего через минуту, бурная реакция других (бесспорно трезвых) посетителей кафе убедила его, что он не бредит, однако короткого шока хватило, чтобы создать стойкое отвращение к выпивке.
Впоследствии, оригинальный, простой, дешевый, и предельно-легкий в управлении скринер «Medusa» стал достаточно популярен в Туамоту и на Маркизах, но это уже совершенно другая история. Эдо и Сатти продолжали жить в уютном доме у самого берега лагуны на восточной окраине Тарионе (если слово «окраина» вообще можно применять к поселку, где от края до края всего полмили), и делить свое время между пешими и морскими прогулками, осторожным сексом, китайским ресторанчиком и креативом в мото-клубе. На любительской мини-верфи никакой ультра-модерн не построишь, но в виртуальной реальности, подобных ограничений нет. Из-под пера (точнее, из-под «мышки») Эдо и Сатти появлялись футуристические летательные аппараты, и заполняли их галерею-блог. Как-то нечувствительно, они оказались художниками жанра «Singular-pro» и, после небольшой международной выставки «Futurex», легко сошлись с одним из отцов жанра – Дако Парадино с острова Рауль (архипелаг Кермадек, Новая Зеландия – Аотеароа). Этот эксцентричный и немного загадочный семидесятилетний маори обладал неиссякаемым оптимизмом, которым постоянно и щедро делился с новыми друзьями, через разделявшие их пол-океана.
Дако Парадино убедил Эдо и Сатти в том, что катастрофические последствия их физических травм не вечны. Лет через двадцать, в крайнем случае, через тридцать, технологический прогресс сможет реставрировать органы, которых они лишились. «Юниоры, у вас еще все впереди! – уверенно заявлял он на их inet-party, – даже при современном уровне техники, вы многого добились, а с каждым годом (с каждым!) возможностей будет все больше. Техника взмывает к звездам по экспоненциально-степенной кривой, и набирает такую бешеную скорость, которую мы сейчас даже представить не можем! Это не я, старый дурак, вам говорю, это наука говорит!».
Следующее принципиально-важное событие в жизни молодых людей было связано с ресторанчиком дяди Цзи. С некоторых пор, у него подрабатывали трое мальчишек из восточного поселка. Шустрые сорванцы восьми-девяти лет развозили на специально купленных дядей Цзи велосипедах коробки с china-food, имели с этого немного денег плюс бесплатный шведский стол и мелкие подарки по многочисленным праздникам (китайским и меганезийским). Прозвали сорванцов Чип, Дейл и Монти, по аналогии с диснеевскими бурундуками-спасателями. Как они жили в свободное от ресторанного бизнеса время, никто толком не знал. Здоровы, сыты, одеты и при деле – видимо, все нормально. Через год после появления «спасателей», социальная инспекция накрыла стойбище хиппи, откочевавшее с детьми с какого-то из соседних атоллов (где облава произошла на год раньше). Мамашам влепили по году каторжных работ за сокрытие неспособности содержать детей социально-приемлемым образом, папаш, как обычно, выявить не удалось, а дети подлежали передаче в социально-благополучные семьи по конкурсу. Дяде Цзи, за нарушение артикулов Хартии о трудовых отношениях, грозили крайне серьезные неприятности, если бы сорванцы не добежали до fare Raamua-Niil. Кирли Нанто (в то время только что назначенный констеблем в Тарионе), постучался в дверь через четверть часа, и вежливо попросил хозяев передать ему и социальному инспектору троих беспризорников, случайно оказавшихся в этом доме…
То, что случилось дальше, Кирли до сих пор не мог вспоминать без содрогания. Из глубины дома раздался истошный детский крик: «Тетя Сатти, не отдавай нас», и уверенный ответ молодой женщины «Не бойтесь, вы под защитой Хартии». Эдо, продолжая стоять в дверях, ответил констеблю и инспектору:
– С каких это пор наши дети стали беспризорниками?
– Но, Эдо, это ведь не ваши дети, – заметил констебль.
– Ты плохо информирован, бро, – сказал Эдо.
– Послушайте, сен Раамуа, – вмешался инспектор, – есть судебная процедура, а ваше намерение забрать детей без конкурса, противоречит Хартии.
– Вы что, глухой? – холодно поинтересовалась у него Сатти, подойдя и встав рядом со своим faakane, – Вам ясно сказано: это наши дети. Наш fare под защитой Хартии, так?
– Извините, сен Ниил, но вы удерживаете этих детей у себя…
– Это кто же их удерживает? – перебил Эдо.
– Простите, – мягко сказал констебль, – Есть решение суда. Я обязан его исполнить…
– Продолжай, бро, – поощрил его бывший военный пилот, – … Исполнить, а в случае сопротивления, применить силу. Ну? Давай, примени к нам силу.
– Я что, псих, по-твоему? – обиделся Кирли, которому было совершенно ясно, каково окажется мнение всех жителей Тарионе о нем и его деятельности, если он, и правда, применит силу в такой ситуации и к таким людям.
– Надеюсь, что нет, – ответила ему Сатти, – Ты всегда был правильным канаком.
– А что нам делать? – растерянно спросил социальный инспектор.
– Доложить судье, что тут ошибка, – сказал Эдо, – Разве есть другие варианты?
Других вариантов не было. Идиотская ситуация оказалась перевалена на судей и они собрались, чтобы решить, как теперь поступать и с детьми, и с дядей Цзи… В разгар спора, на суде возник Жерар Лаполо, величайший сквалыга региона, и заметил, что у судей нет никаких оснований отвергать заявлению Сатти и Эдо относительно детей, поскольку все непосредственно-заинтересованные люди с этим заявлением согласны. Тогда, дядя Цзи ни в чем не виноват: дети помогали ему с согласия родителей. И суд постановил: «Отменить решение, принятое без учета ключевого факта, а гражданам Раамуа и Ниил вынести замечание за то, что их дети не посещают базовую школу».
Не то, чтобы после этого трое сорванцов начали жить в fare Raamua-Niil. Скорее, они остались «кошками, которые гуляют сами по себе», но школу они теперь посещали трижды в неделю, как положено, и учились более-менее прилично. При этом, они продолжали иногда подрабатывать развозкой china-food у дяди Цзи – видимо, уже по привычке (этот заработок не имел для мальчишек экономического смысла – вещи и деньги на карманные расходы обеспечивали «родители»). Социальная инспекция регулярно заглядывала в fare Raamua-Niil. Обычно, в сам момент визита Чип, Дейл и Монти отсутствовали. Сатти звонила по мобайлу, строго говорила «Дети! Домой!», и через час (не позже!), все трое возникали, будто материализовавшись из воздуха.
На этом история обзаведения Эдо и Сатти потомством «ad-lex» еще не завершилась. Около года назад, марокканский шейх Казим Ат-Дареш, летел по делам ЮНЕСКО из Канберры (куда прибыл ранее из Джакарты) в Мехико (откуда, после переговоров, возвращался домой в Рабат). Летел он с комфортом, в VIP-апартаментах аэробуса австралийской авиакомпании «Qantas», с транзитной посадкой на Таити. Он хотел воспользоваться услугами авиакомпании «Etihad» (Абу-Даби), но это выходило вдвое дольше (через Манилу и Гонолулу). Небо над всей меганезийской акваторией было закрыто для перевозчиков из стран Исламской конференции, в ответ на очередное объявление джихада против Меганезии. Итак, шейх летел с комфортом: с личным поваром, массажистом, тремя секретарями из восьми и двумя женами из четырех.
Каким образом младшая жена (купленная в Таиланде, через посредника за большие деньги) покинула самолет в аэропорту Таити – неизвестно. Может, притворилась, что пошла в сортир, а потом кто-то недоглядел… Казим очень переживал (мало того, что деньги пропали, так и его сын, которого вынашивала эта жена, тоже пропал), однако, заявить о пропаже властям Меганезии он не решился, и аэробус улетел в Мехико без одиннадцатилетней Танар. Каким образом девочка вышла из аэропорта, оказалась на берегу залива Матаваи и попала в кампанию к двум подросткам – баджао (морским кочевникам) остается полнейшей загадкой. Эти подростки тоже сбежали, а точнее – покинули свой морской табор, что по обычаям баджао допускалось. У них была своя лодка, и они намеревались искать удачу в восточной стороне Туамоту. Почему нет?
Морской переход на расстояние более пятисот миль продолжался (с остановками в лагунах экономически перспективных атоллов) приблизительно две недели. Как это выдержала тайская девочка-подросток на пятом месяце беременности – опять-таки, загадка. Дальнейшую ее судьбу решила встреча на тусовке морских бродяг в лагуне Факахина с тремя «бурундуками – спасателями». Их эмоциональный рассказ о «тете Сатти, которая сражалась с bandido-пулеметчиком» и о «дяде Эдо, летчике, который воевал за Хартию в Новой Британии», произвело на пару баджао достаточно сильное впечатление. Они согласились посоветоваться с такими дельными людьми о том, что делать с подобранной на Таити девочкой, растущее пузо которой в сочетании с явно нетипичным для такого состояния возрастом, вызывало у ребят беспокойство…
* * *
Констебль Кирли Нанто выразительно замолчал, бросил окурок четвертой по счету сигареты в пакет для мусора и налил себе какао из котелка, принесенного Пумой.
– Так Фиона и Шрек это баджао? – спросила она.
– Угу, – он кивнул, – Настоящие имена у них длинные, к тому же, по их обычаю, не всякому можно их говорить. Типа, магия. А Шрек и Фиона очень подходит.
– А как Эдо и Сатти решили проблему с беременной Гэйдж – Танар?
– Они решили, ага, – проворчал констебль, – Сейчас объясню, как они решили. Сатти позвонила мне и говорит: «Прикинь, Кирли, моя дочка беременна. Неделя, примерно, двадцать пятая». Ну, я ее очень тактично спрашиваю: «Ты офигела, нет? У тебя же все трое детей мальчики». А она… Блин…
– Что она? – поторопил его лейтенант Теллем.
– …А она говорит: ты просто еще не в курсе, бро. У меня шестеро детей. Четверо мальчиков и две девочки, одна из них это вот… А ей лет около двенадцати.
– А ты на это что сказал?
– Сказал: ну, пиздец вообще… Потом пришел посмотреть. Ну, да. На вид лет около двенадцати, и пузо уже такое… Я поговорил с нашими медиками, они подсказали, кто спец по таким ситуациям. Есть на фрегате «Пенелопа» военврач, Рохо Неи, он изучал рожающих юниорок-комми на Элаусестере, это 350 миль к юго-западу отсюда.
Пума Батчер бросила взгляд на подростков, которые уже успели найти в мини-лагере вытянутый мяч для регби, и сейчас, пытались придумать к нему правила в процессе, собственно, игры, на берегу и в воде. Рон задумчиво почесал в затылке.
– Мы с Пумой часто бываем на Элаусестере. Это другой случай. Тамошние юниорки рожают в пятнадцать, в четырнадцать, но уж никак не в двенадцать. И еще: ты видел, какие они здоровые? А это таиландка и выглядит на свои двенадцать.
– Ну, – Кирли кивнул, – док Рохо это самое и сказал. Но, других-то вариантов не было. Сделали, как там. Стимуляция, и в семь месяцев – шлеп. Вроде, ничего, все здоровы. Фигня началась, когда стали решать, кто заплатит за всю эту медицину.
– Страховой фонд, – не задумываясь, ответила Пума.
– Какой фонд? – спросил Кирли, – Гэйдж здесь появилась без страховки, и в уже таком состоянии, в каком страхуют только те фонды, что специализируются на космонавтах, коммандос и экстремальных дайверах. Ставки соответствующие.
– Тогда кто заказал, тот и платит, – предположил Рон.
– Все верно, бро, – констебль кивнул, – Эдо и Сатти выложили семь штук фунтов, они ребята не бедные. Их это устраивало. Гэйдж здорова и мелкий здоров. Тем бы дело и закончилось, не появись опять этот блядский Лаполо.
– Опять? – удивленно переспросил Майо, – да он просто морской демон какой-то.
Констебль махнул рукой и потащил из пачки очередную сигарету.
– Что ты, бро! Морской демон это так, явление природы, а Лаполо гораздо хуже! Он прослышал о семи штуках и подбил ребят взыскать это с правительства по суду. Мол, правительство допустило рабовладение на территории Конфедерации, значит, оно и виновато во всей этой фигне. Пусть компенсирует затраты за счет резервного фонда.
– Ну, это уже перебор! – возмутился Рон, – Откуда правительство знало, что какой-то марокканский шейх купил девчонку на невольничьем рынке в Таиланде?
– Оттуда. Лаполо приперся в суд, потребовал, чтобы вызвали шефа INDEMI, и в лоб спросил: «Полковник Андерс, у вас есть досье на шейха Казима Ат-Дареша, из Рабата, гражданина королевства Марокко?». Досье, разумеется, было. Подробное. А дальше Лаполо говорит: «Если бы этого Казима вытряхнули на Таити из лайнера и взяли за жабры, то он бы выложил любую компенсацию, только чтобы убраться живым. И это нормально по праву, потому что авиатранспорт в аэропорту не экстерриториален».
– Бред, – фыркнул Рон, – Если транзитных пассажиров так вытряхивать, то через наши аэропорты никто летать не будет. Это минус миллионы фунтов, а то и миллиарды.
– Ага, – Кирли кивнул, – Представитель правительства говорил то же самое. А Лаполо процитировал Хартию. Там не написано, транзитный ты или нет. Обратил человека в физическое рабство – получи ВМГС.
Пума задумчиво сложила губы дудочкой и почесала себе спину.
– По ходу, этот Лаполо в чем-то прав, а в чем-то нет.
– Он квирулянт, – возразил констебль, – Ему наплевать, прав он или нет, ему просто нравится собачиться в суде, как детям нравится играть в пятнашки. Верховный суд отказал, и он вытащил эту тяжбу на Конференцию окружных судов. Полсотни судей неделю обсуждали, на кого надо повесить эти семь тысяч. Решили, что пополам.
– Вот! – обрадовалась Пума, – Я же говорю: в чем-то прав, а в чем-то нет! Если бы им ничего не компенсировали, то вышло бы, что правительству насрать, что по нашему океану ползают всякие говнюки. А если бы им все компенсировали, то в завтра у нас миллион таких швонцев пошли бы в суд, и отхарили из общака штук по несколько!
– Жаргон у тебя… – буркнул Майо.
– Так быстрее и понятнее, – лаконично ответила она.
Кирли прикурил сигарету, которую до того крутил в пальцах, и продолжил.
– …Все это дело, конечно, публиковалось в «Судебном мониторе», который можно прочесть в интернет из любой страны, и из Марокко тоже. Шейху доложили, и он подумал: эти приемные родители очень бедные, раз они таскаются во все суды из-за мелкой суммы. И послал адвоката, чтобы выкупить своего биологического сына.
– Куда послал? – не поняла Пума.
– Сюда, – констебль для понятности похлопал ладонью по грунту, – Вернее, адвокат сначала написал Лаполо на e-mail: есть такой вопрос и надо обсудить сумму. Ну, как адвокат с адвокатом. Типа, он решил, что Лаполо это такой меганезийский адвокат.
– А ты откуда знаешь, что он написал? – подозрительно спросил лейтенант Теллем.
– Ну… – произнес констебль, подняв глаза к небу.
– Майо, что ты как маленький, – проворчал Рон.
– Ладно, проехали, – проворчал преторианец, – А что Лаполо?
– Точно не известно. С этого ящика он не отвечал. Но, по ходу, как-то сообщил, что предложение интересное. Типа: приезжай, обсудим. Тот и приехал, как дурак.
Возникла многозначительная пауза.
– Утонул в море? – предположила Пума.
– Нет, – Кирли покачал головой, – Закопался ночью в песок, вон там, в углу пляжа.
– Это как…?
– Ну, по ходу, так, – констебль изобразил гребки ладонями, – А рано утром парень, уборщик, пошел сгребать мусор, и нашел адвокатскую голову.
– Голову адвокат сам себе отрезал? – не скрывая скепсиса, спросил Рон.
– Нет, голова была при нем. Просто он закопался до подбородка.
– Сам? – спросила Пума, не скрывая сомнений в голосе.
– Утверждает, что сам. Типа, выкопал яму, встал в ней руки по швам, и закопался.
– Чем закапывался-то? Хером что ли?
– В протоколе он написал: «Не помню». Он почти ничего не помнил, и очень хотел побыстрее улететь домой. А у меня не было оснований его задерживать. Такие дела.
– Кирли, а ты сам общался с Жераром Лаполо? – спросил Майо.
Констебль многозначительно кивнул.
– А как же! Обыкновенный дедушка-фермер, маори или малаец, а может, метис. И разговоры сплошь фермерские. Природа, погода, грядки с ямсом и рыбалка. Когда он играет с другими дедушками в шашки, то не вдруг угадаешь, который из них Лаполо. Любит детей, ворчит на молодежь, рассказывает про старые добрые времена, когда пальмы были маленькими, а селедки – большими и жирными. Если попробуешь с ним говорить о серьезных делах, то оглянуться не успеешь, а разговор уже идет о том, как правильно варить кукурузное пиво. И еще он любит говорить о женщинах. Это у него третья по значимости тема – после селедки и пива. Женщинам, кстати, он нравится.
– И с адвокатом он поступил, как фермер, – пошутил Рон, – типа, маленькая грядка…
– А вы слышали историю про круизный лайнер «Pacific Ring»? – спросил констебль.
– Нет, – сказал Майо, – А это тоже имеет отношение к Лаполо?
Кирли снова кивнул и сделал несколько глотков уже немного остывшего какао.
– У мексиканца, капитана лайнера, оказался фэйк на морской карте. Пролив между атоллами Рароиа и Такуме был нарисован на четверть мили шире, чем в реальности. «Pacific Ring» налетел на рифы южной оконечности Такуме на скорости 25 узлов, распорол борт ниже ватерлинии, и начал опрокидываться, практически на ходу.
– Происки Лаполо? – снова пошутил экс-коммандос.
– Нет, наоборот. Лаполо организовал местных молодых бездельников, и они сняли пассажиров и экипаж раньше, чем это мексиканское корыто показало киль. Когда появилась спасательная служба, лайнер уже фотографировали на память дайверы на глубине сто футов, а круизная публика в полном составе сидела на солнышке и пила ямсовый самогон для снятия стресса. Лаполо сделал было вид, что он не при чем, но молодежь сдала его прессе с потрохами. Ветеран гражданской войны за Хартию…
– Чтобы обогнать спасательную службу, нужна обученная команда, – заметил Рон.
– Ну, – согласился констебль, – Так и есть. Я в тот момент случайно оказался на юге Такуме, и все видел. Они работали по той же схеме, что и ваш полувзвод.
Рон Батчер сделал большие глаза, артистично изображая полное недоумение.
– Что-что?! Какой – такой, наш полувзвод?
– Бро, не прикидывайся морским огурцом. Что я, не видел, как вы работаете? Вот, на берегу полсотни бичей, болтают ногами в воде, или лежат кверху пузом. Свисток – и тринадцать из них резко начинают что-то делать. Ну, спецоперация или типа того.
– Я уже три года, как в отставке, – проворчал экс-коммандос.
– Не важно, – Кирли махнул рукой, – Понимаешь же, о чем я говорю. Сидели на берегу обыкновенные тинэйджеры – ваго, вдруг – оп! Одни раскатали сорокафутовые рафты, другие притащили баллоны со сжатым воздухом, третьи – еще что-то. На раз-два-три врубили движки и рванули к лайнеру на паре «Зодиаков» и пятерке рафтов.
– Откуда они взялись, такие прыткие, да еще обученные? – удивился Майо.
– Местные кадры, – ответил констебль, – Лаполо придумал для юниоров-бездельников такую игру: «догони халяву». Get a free ride. Типа: через полчаса, там-то приводнится дирижабль-дрон, в карго-боксе – пиво и разные прибамбасы, бесплатно – для тех, кто успел. Стоянка дирижабля – три минуты ровно. Погнали… Freeriders.
– Игровой тренинг, – определил Рон, – Так обучают в спецшколе морских коммандос.
Лейтенант Теллем погладил ладонью свой картинно-квадратный подбородок.
– И много у Лаполо таких обученных фрирайдеров, замаскированных под «ваго»?
– Ага, так он тебе и отчитался, сколько их и что они еще умеют. Держи карман шире.
– А в суд? – спросил преторианец.
– А что ты ему предъявишь?
– Ну, если идти логически…
Договорить он не успел. Со стороны группы подростков послышался радостный визг: «Едут! Дядя Эдо с тетей Сатти едут! Уауауа!!!». От одного из домашних причалов на восточном краю Тарионе отвалил белый катамаран-траулер с объемной коробчатой рубкой на баке и широкой площадкой под стрелой лебедки на юте.
– Нормальное корыто, – вынесла свой вердикт Пума, – А как оно пролезает в лагуну?
– Оно легкое, осадка полметра, – ответил Кирли, – Топ-модель местного дизайна.
– Это я договорился! – гордо объявил подошедший Шрек, – сейчас все поедем к нам завтракать! Здорово я придумал? Только самоходный пузырь не забудьте взять, ага?
– Возьмем все три, – пообещал Рон, – у нас еще два не надутых в багажнике.
– Свои пушки тоже не забудьте, – сказал констебль, – Вообще-то у нас не воруют, но какие-нибудь юниоры могут захотеть побаловаться, а это… Короче не игрушки.
– А можно вы нам дадите пострелять вот из этого? – спросил Монти, показывая на «карманный пулемет» (к которому присмотрелся после замечания констебля).
Пума погрозила ему пальцем.
– Все игры с техникой только с разрешения взрослых. Такое правило, да!
– Ребята, давайте снимем контрольный блок с флайки, – предложил Майо, – А то еще какой-нибудь юниор захочет покататься.
– Правильно, – одобрил констебль.
Рон как раз успел выполнить эту нехитрую процедуру, когда катамаран подкатил к самому берегу, и из просвета между поплавками выдвинулась небольшая аппарель… Парочка, о которой тут столько было рассказано, оказалась на вид совсем не такой необычной. Сатти – изящная креолка, одетая в шорты и топик с какой-то незнакомой эмблемой. BRIV-аппарат на эластичном обруче выглядел как тонированные очки. Некоторую скованность движений можно было даже не заметить, если не слишком приглядываться. Другое дело – Эдо. Странность его «утиной» походки была заметна сразу, несмотря на свободную одежду вроде сиреневого тонкого кимоно. Левая рука обыкновенно двигалась при шаге, и только вид кисти выдавал ее искусственность.
Эдо Раамуа приветственно махнул рукой и улыбнулся.
– Aloha foa! Наши сорванцы еще не провели среди вас экспроприацию?
– Они у нас как галки, – добавила Сатти, – хватают все, что блестит.
– Они классные! – возразила Пума, – Мне даже дали потискать вашего мелкого.
– О! – удивилась Сатти и, повернувшись к Гэйдж обменялась с ней несколькими короткими фразами на тайском.
– Кирли, ты уже много про нас наябедничал? – поинтересовался Эдо.
– Самую малость, – ответил констебль, – Больше про вашего приятеля Лаполо.
– А-а. Понятно. Жерар это главный возмутитель спокойствия и PR-maker нашей маленькой провинции. Если бы не он, полиция умерла бы от скуки.
– Угу, – буркнул констебль, – Лучшее средство от скуки. Почти как падение астероида.
– К чему ты сказал про астероид? – поинтересовался лейтенант Теллем.
Кирли пожал плечами.
– Ну, так… Тема на слуху.
– На слуху… – задумчиво повторил преторианец.
– В нашем china-pub это одна из любимых тем флейма, – добавила Сатти, – И, кстати, Жерар тоже этим интересуется. А дядя Цзи даже специально повесил там второй TV-экран, для «Astronomy and space technology hot-news» и «Cosmos que nos pertenecer».
– А я балдею от Немезиды, – сообщила Пума, – Что толку с астероида? Камень и все.
– Foa, мы ведь собрались завтракать, – напомнил Эдо, – так что welcome a board.
* * *
…Полицейский катер резко подал назад от берега островка Ихопуаа, развернулся на пяточке, описал дугу, стремительно набирая скорость, и уже глиссируя, помчался на восток, к дальней стороне рифового барьера Факахина.
– Опять будет делать облаву, – хмуро прокомментировал Чип.
– Кирли хороший парень, – укоризненно ответил ему Эдо, – а вы его обижаете. Разве правильные канаки так поступают?
– Все равно, он коп, – возразил Дейл.
– Кто-то ведь должен работать копом, не так ли? – вмешалась Сатти.
– Должен… – мальчишка кивнул, – но я бы не хотел.
– …А, значит, – спокойно продолжала она, – Кирли выполняет ту работу, которая необходима всем. Вам, дети, в том числе.
– Но вы с дядей Эдо платите ему за это взносы, – сказал Монти.
– Верно, – она кивнула, – Ну, и что? По-твоему из-за этого можно его обижать?
– Нет, но… – мальчишка замялся, – … Все равно, с копом сложно дружить.
– В жизни, – сказала девушка, – Надо уметь делать не только простые вещи. Дети! Давайте договоримся: завтра вы пригласите Кирли на ужин.
– А может, ты сама пригласишь, тетя Сатти? – спросила Фиона.
– Нет, радость моя. Это сделаете вы. Конкретно: ты и Шрек. Мы договорились?
– И чего ты встряла? – буркнул Шрек, – вот, схлопотали… Да, договорились, тетя Сатти.
– Э… Может, мы уже поедем? – спросил Эдо.
– Ну, конечно, – она кивнула, – По ходу, все давно на борту.
Эдо Раамуа на пару секунду замер, как будто прислушиваясь к чему-то, а затем движок заработал, и катамаран медленно попятился назад. Через четверть минуты последовал мягкий разворот, и носы поплавков прицелились в сторону восточного края Тарионе.
– Как ты этим управляешь? – заинтересовалась Пума.
– Так же, как управляю ногами и левой рукой, – ответил он, – Прикинь, гло: если у тебя есть трансмиттер Е-волны, то почему бы не использовать его для управления бытовой техникой. Всего-то: вывести сигнал на мобайл с woki-toki, и управляй чем угодно.
– Е-волна, это то электричество, которое в нервах? – уточнила она.
– Типа, да, если не придираться к словам.
– Ух ты! Круто! А флайкой ты так можешь управлять?
– Хоть звездолетом – при условии, что я вижу, что там вокруг. Для этого мне нужно надеть такие же очки, как у Сатти, только и всего.
Девушка протянула руку и погладила его по щеке.
– Эдо тебя разыгрывает. На самом деле, в BRIV-очках он ни фига толком не видит. В таких случаях, он управляет, просто глядя на монитор. Это я к ним адаптировалась, поскольку у меня не было выбора, но все равно, водитель из меня хреновый. Когда предмет перемещается, даже не очень быстро, он у меня размазывается в пятно.
– Со звездолетом тебе было бы проще, тетя Сатти, – авторитетно заявил Шрек, – Нам в школе говорили, что за Солнечной системой в космосе, вокруг ничего особенного не болтается. Ну, как здесь в океане, дальше Пукапука ничего нет до самой Америки.
– А Немезида? – спросил Рон и подмигнул мальчишке.
– Ты меня не путай! – возмутился тот, – Немезида, она еще на нашей поляне.
– Космос поделен, – констатировал Эдо, – Осталось поставить пограничные знаки.
– Что ты прикалываешься? – слегка обиженно сказала Фиона, – Разве не так?
Малыш Зи на лежбище пискнул. Гэйдж взяла его на руки и поднесла к левой из двух выпуклостей, которые формально следовало считать ее грудями. Зи отреагировал адекватно, но, без особого успеха. Сатти вздохнула и объявила:
– У мелкого второй завтрак. Ладно, до дома две минуты, там покормим нормально.
– А нам комми возят свежее молоко на халяву! – похвастался Дейл.
– Балда ты, – буркнул Монти, – Не на халяву, а по Марксу.
– Маркс это главный комми, но он уже умер, – пояснил Чип специально для гостей.
– Мы в курсе про Маркса, – ответила Пума, легонько щелкнула мальчишку по носу, и ловко увернулась от его попытки ответить тем же, – …А на Тепи-Элаусестере я даже пробовала доить морскую корову. Но корове больше хотелось играть, прикинь?
Эдо развел руками (и стало заметно, что левая движется по-другому, чем правая).
– Эти комми хорошие ребята, но ставят нас в неудобное положение. Как будто мы не можем заплатить. Но не отказываться же из-за этого и не переходить же на молоко с маркета, которое уже с консервантами… Сами понимаете. Формально мы вышли из положения: организовали для них бесплатную стажировку на нашей клубной верфи.
– Правда, непонятно, кому от этого больше выгоды: им или клубу, – добавила Сатти.
– До мухи-одуванчика они бы без нас не доперли, – заметил он.
– Муха-одуванчик придумалась случайно, из-за эластикайта, – возразила она.
– А что это такое? – поинтересовался Майо Теллем.
– Ктулхианская тема. Дома расскажем, – ответил Эдо, – Сейчас я аккуратно причалю…
Второй раз фокус с управлением катамараном с помощью Е-волны уже не произвел такого сильного впечатления, но зато последующие действия… Едва они вышли на причал, как четырехъярусный коттедж в стиле «мексиканская пирамида», начал жить собственной жизнью. Над одной из террас второго яруса раскрылся солнцезащитный навес, под него из какой-то комнаты выкатились несколько столиков, и собрались в единую конструкцию, где-то раздался шум воды и жужжание кухонного комбайна…
