Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 86 страниц)
– Бро, тебе не стремно держать дома такие вещи?
– Так он же учебный, без оружия, – сказал Рон, и после паузы добавил, – я с него снял гранатомет и запер в сейф, на всякий случай, а то гости иногда балуются.
– А-а, – задумчиво протянул преторианец.
– Ну, вы где там а!? – крикнула Пума, – Я уже картинку перевела, а вы…
– Уже идем! – ответил экс-коммандос.
…Через несколько секунд Майо в недоумении уставился на нечто, напоминающее угловатую коробку размером с малолитражный автомобиль. Крышка коробки была снабжена парой широких треугольных крыльев, торчащих вверх под углом градусов тридцать. На корме у коробки имелся внушительный четырехлопастной пропеллер.
– Это что за хрень?
– Растопырка, – лаконично ответил Рон.
– Э… Не понял…
– Модельный ряд «Abrirador» (растопырок) фирмы «Retiair», образует две линейки: по цене и вместимости. По цене: офигенно дешевые, очень дешевые, просто дешевые, и недорогие. По дробному числу человеко-мест: полутораместные, 8/3-местные, 11/3-местные, и самые большие – 15/2-местные, рассчитанные на десантное звено с тонной груза. Это, – Рон Батчер хлопнул ладонью по фюзеляжу флайки, украшенному свежей яркой картинкой в виде карты Гренландии, – просто дешевая, 11/3-местная.
Преторианец покачал головой.
– Кошмар. Мой старший сын складывает оригами и то изящнее.
– А сколько ему лет? – поинтересовался Рон.
– Скоро пять.
– Ну, ясно. Он же еще ребенок. Взрослые так не умеют. Робот, тем более, не умеет. Особенно, если робот простейший, а программа монтажа – любительская.
– Хм… Шутка черного юмора, так? А где, кстати, у этой штуки хвост?
– Нет хвоста. Экономия.
– А-а… – протянул лейтенант.
– …И места меньше занимает, – договорил Рон, – Ты не беспокойся, она надежная. Позиционируется, как семейная машина для среднего класса в аграрных регионах.
– Для тех, кто очень любит семью, – хмуро прокомментировал Майо, – А я правильно угадал, что мы именно на ней и полетим?
– Ага, – весело ответила Пума, – про твою служебную флайку мы скажем констеблю, чтобы он ее передал вашему локальному штабу, а полетим на этой, так-то лучше, да!
– А какая скорость у этой растопырки?
– У базовой модели 300 узлов, но мы купили продвинутую. 400 узлов. До Рароиа мы долетим за пол-суток, не считая транзитных посадок. По-любому, ночью будем там.
– Это в смысле, что мы полетим прямо сейчас?
– Через двадцать минут, – уточнил Рон, – Черная кошка, ты проверь пока движок и механику, а мы с Майо притащим УПСы. Посмотрим, сколько штук сюда влезет.
– Что такое УПС? – поинтересовался Майо.
– OOPS – Operation One Person Shuttle, – пояснил экс-коммандос, – Это будет еще одна приманка, на которую мы попробуем поймать нашу акулу.
– Заодно оторвемся, и кое-каких денег поднимем, – добавила Пума.
54
Дата/Время: 14.03.24 года Хартии. Полдень
Место. Футуна-и-Алофи. Футуна, Колиа, fare Carpini.
Сикорака Хагена ушла в плавное пике, затем почти зависла на высоте меньше метра, проскользила, едва касаясь воды, и мягко выехала поплавками на песок у основания пирса. Люси первой выскочила из кабины, спрыгнула с крыла на землю и крикнула.
– Видали лэндинг?! Круто, ага!
– Зачетно, – согласился Оскэ, – Эй, Хаген, что это за мешок?
– Рыба, – ответил тот, – Прими уже оттуда, он тяжелый…
Оскэ схватился за горловину почти двухметрового черного пластикового мешка и, с неожиданной при его комплекции силой, дернул к себе. Мешок глухо шлепнулся на грунт. На пластике ясно читались белая надпись: «For dead men».
– Что за на фиг? – удивилась Флер.
– Американский, армейский, – пояснил Хаген, – У них для трупов специальные мешки. Типа, чтобы все было единообразно. На Филиппинах транспортная служба сколько-то приворовывает и продает за дешево. Хорошие мешки, прочные и с застежкой.
– Триффиды в доме есть? – деловито спросила Люси, – Я там у Хагена запекала рыбу с триффидами. Он говорит: жрать можно. Хаген, скажи, можно жрать?
– Можно. Даже вкусно местами.
– Тогда, по ходу, ты готовишь обед, – заключила Флер.
– Как так!!!
– А что? Все честно: вы позже нас прилетели.
– Но мы хавчик привезли!!!
– Ладно, я помогу. Заодно подсмотрю твой рецепт. Ежик, а ты оттащи это на кухню.
– Ну, вот, – проворчал он, взвалил мешок «For dead men» на плечо и двинулся к дому.
Хаген, прикрыв ладонью глаза, посмотрел в небо.
– Hei, foa, там еще кто-то летит. Кого ждем?
– М-гм, – буркнула Флер, снимая с полки под навесом морской бинокль, – Вроде мы больше никого не… Упс… Прикольно! Папа летит. А собирался быть завтра.
Люси толкнула Хагена в плечо.
– Хорошо, что мы до вечера у тебя не зависли. Я же, как бы, сижу дома и учусь.
– Да, это мы вовремя, – согласился он.
* * *
Фиолетовый «Safari» с рисунком летучей рыбы на фюзеляже резко упал на последние полметра, шлепнул поплавками по воде, качнулся из-стороны в сторону и, по-утиному переваливаясь, по длинной дуге покатил к пирсу.
Хаген кашлянул и неодобрительно покачал головой.
– Девчонки, давайте, что ли, я научу Микеле лэндиться по-человечески? Продолжая в таком стиле, он когда-нибудь долетается до неприятностей.
– Обычно он, все-таки, поаккуратнее, – заметила Флер.
– А должно быть всегда поаккуратнее, – Оскэ многозначительно поднял указательный палец к небу – Хаг совершенно прав. Надо как-то уболтать дядю Микки.
– Эй-эй, Хаген, – встряла Люси, – А ты как его собрался учить?
– Куплю ему такой же сенсореактивный дивайс, как у меня для работы, и…
– Ага, – перебила она, – У него потом не будет этой твоей проф, как ее…?
– Исключено, – сказал Хаген, – Это если года два, регулярно, с разными задачами.
– Ну, ладно… Тем более, хорошая штука, дома пригодится.
– Только не слишком увлекайтесь этим, – уточнил он, – По той самой причине.
Самолетик добрался до причальной стенки и ткнулся поплавком в резиновый пояс на уровне воды. Пропеллер застыл. Боковой сегмент плексового фонаря кабины отъехал вбок, Микеле Карпини спрыгнул на пирс и окинул встречающих хмурым взглядом.
– Привет, па… – робко сказала Флер.
– Привет, дети, – сказал Микеле, – Значит так, сейчас мы рассаживаемся на террасе за столом, и вы мне быстро, подробно и понятно рассказываете, чем занималась мама последние полста дней.
– Мы-то откуда знаем? – спросила Люси, глядя на отца честными глазами.
– Детка, – ответил он, – Давай-ка ты сейчас побудешь очень взрослой, потому что у нас серьезная ситуация. Маму арестовали в Хониаре.
– Арестовали? Па, ты что…?
– … По решению Верховного суда, – договорил Микеле, – А теперь, мы соберемся за столом, вместе выясним, почему это произошло, и решим, что с этим делать.
* * *
Флер, автоматически оказавшаяся в роли хозяйки дома, молча налила всем какао. Задумалась на полминуты, и достала из бара бутыль виноградного самогона и пять бронзовых рюмочек-наперстков. Плеснула в каждый по капельке.
– Спасибо, детка, – сказал Микеле, – Так, кто начнет объяснять?
– Па, – спросила Флер, – А ты полковнику Андерсу звонил?
– Я разве не сказал? Он тоже арестован. Мама, он и майор Журо.
– Во, как… – пробормотал Хаген, почесав в затылке, – Типа, они трое были в деле.
– В каком? – быстро спросил Микеле.
– Ну, типа если троих сразу нахватывают, – пояснил он, сосредоточенно крутя в руке рюмочку, – то, по ходу, они сообща крутили фартовую тему и сообща влипли.
Люси под столом толкнула его ногой.
– Хаген! Выгружай все! Не тяни селедку за хвост!
– Все, так все, дядя Микки. Тема: взорвать Тлалок, и снять с этого сильный табаш. А, чтобы боковые не бросили когти на стол, надо было замутить шухер в другом лабазе. Рапа-Нуи, Титикака, Бруней, Тимор… Оп, и распилили табаш в круге без боковых.
– Парень, где ты набрался этого каторжного жаргона?
– Ну, если такой вопрос… Прапрадед воевал за нацистов, прадед – за коммунистов в Латинской Америке, дед торговал кокаином в Гондурасе и сел, мама уехала на Фиджи, родила меня от парня, который был бомбером в «Action-Direct» и где-то накрылся. Она склеила одного киви, и улетела на Аотаироа. Я закончил колледж, вписался в мутную тему с «Береговым братством», и сел за коммерцию, ненадолго. А сейчас – нормально.
Микеле отпил половину из своей рюмочки, и пожал плечами.
– Ладно. Я тоже не граф де ла Фер… А теперь расскажи про Тлалок подробнее.
– Он заминирован, – сказал Хаген, – Несколько тысяч L-bomb, по 24 мегатонны каждая.
– Откуда ты это взял?
– Па, телескоп же! – вмешалась Люси, – И индуцированная зима, помнишь?
– И бум на производстве лития-6 и дейтерия – добавил Хаген, – Все четко, дядя Микки, цифра к цифре. Люси, метни доказуху на стол. Там толковому хомбре все видно.
Люси вышла на секунду, вернулась с ноутбуком и положила его на середину стола.
– Там фолдер называется «Tlalok». В нем вся инфо. Один файл – реферат, а остальное таблицы и графика. Ну, по ходу увидишь, ага?
– Увижу, – отозвался Микеле, – Так, дети. Вы посидите тут час, а я пойду в кабинет, и попробую все это прочесть и переварить. Вы пока никуда не звоните и не поднимайте лишнего шума. Сначала – разбираемся, потом – делаем. Всем понятно?
– Чего ж тут непонятного, дядя Микки, – проворчал Оскэ.
– По понятиям так, – согласился Хаген.
Микеле кивнул, взял со стола ноутбук и вышел. Флер громко шмыгнула носом.
– Вот, блядство… Выходит, мама влипла из-за литиевого и дейтериевого бизнеса?
– С чего ты взяла? – спросил Оскэ.
– Ну, Хаген же сказал про литий, дейтерий и табаш.
– Я не сказал, что табаш на литии и дейтерии, – уточнил он, – Литий и дейтерий это, наоборот, затраты, а сам табаш на чем-то астероидном… Короче, не знаю.
– Астероид это просто камень, – веско заявила Люси, – там клады не зарыты.
– По-любому, им предъявили не астероид и даже не литий с дейтерием, – подвел черту Оскэ, – Суд это не интересует. Им предъявили войну. Давайте отсюда крутить весла.
– Которую войну? – спросил Хаген.
– Их не так много, – сказала Флер, – Давайте по порядку. Рапа-Нуи с окрестностями…
– Отпадает, – перебила Люси, – Там был балаган, а не война.
Флер кивнула и продолжила:
– Галапагосы…
– Тоже мимо, – сказал Хаген, – Законная тема, ликвидация базы naval bandidos.
– … Перу…
– Эту селедку не она тралила, – ответил Оскэ, – Чилийцы и бразильцы сами…
– … Бруней.
Возникла пауза. Хаген закурил сигарету. Оскэ лизнул из своей рюмочки и сказал:
– Бруней это реальная жопа. Больше ста тысяч трупов. Геноцид в полный рост.
– А мама при чем? – возразила Флер.
– По ходу, красные кхмеры не сами по себе хлопнули по Брунею, – сказал он.
– Нет, – возразил Хаген, – В Брунее были сплошные исламисты. Какой там, на фиг, геноцид? Это как с naval bandidos: законная ликвидация.
– Ты где такое прочел? – поинтересовался Оскэ.
Хаген, чуть заметно повел плечами и улыбнулся.
– В книге жизни, бро. За погашенных исламистов суд никого ни разу не обидел.
– Да, это так. Правда, были еще дипломаты и туристы…
– Дипломаты это оффи, – вмешалась Флер, – За них не накажут. А туристов никто специально не гасил. Случайные жертвы. Нечего было ездить в исламский султанат. Кстати, я вот что подумала: ведь наши разменяли Бруней на Ириан… В смысле, на республику Хитивао – Западная Новая Гвинея. Индонезийцы забрали брунейские нефтяные платформы и их форсы ушли из Ириана без единого выстрела. Верно?
– Кстати да, – поддержала Люси, – ничего маме не будет за этот Бруней. Хороший исламист – мертвый исламист. А то, что нормальных канаков, западных папуасов, освободили без войны – это вообще… Короче, за это бонус надо выписывать.
Оскэ цокнул языком и выразительно покачал головой.
– Так, да не так. В Брунее кхмеры гасили всех. Они не разбирались: исламист, или обычный задолбанный мусульманин, взрослый или ребенок…
– Так кхмеры же гасили, а не Чубби! – перебил Хаген.
– Это не отмазка, – грустно сказала Флер, – Кхмеров суд посчитает, как инструмент.
Хаген кивнул, посмотрел на потолок, что-то прикидывая, и предположил:
– По ходу, лет пять за это вклеить могут. Но это не катастрофа, так?
– Сказать папе, чтоб не слишком нервничал? – предложила Люси.
– Подожди, – старшая сестра потерла ладонью лоб, – Не все так просто. Раз папа нервничает, значит, тут может быть хуже отсидки.
– ВМГС – то за что? – воскликнул Хаген, – Тут и близко ничего такого нет!
– Восточный Тимор, – лаконично ответил Оскэ.
– Что – Восточный Тимор?
– Ну, в итоге туда загрузили красных кхмеров, а это сам понимаешь…
– Не понимаю! – Хаген хлопнул ладонью по столу, – Что они там сделали?
– Для начала, захватили власть.
– Но там и раньше у власти были скоты. Может, красные кхмеры не хуже.
– Хуже, – возразил Оскэ, – Прочти про Пол Пота и камбоджийский процесс.
– Так это было больше полвека назад, – вмешалась Флер.
– Ты думаешь, за это время они, занимаясь разбоем в джунглях, стали лучше?
– Ну, мало ли… – пробормотала Флер.
Люси громко щелкнула ногтем по бутылке.
– Hei foa! Может, посмотрим по i-net, чего там, на Восточном Тиморе?
– Да, – одобрил Хаген, – Если там не совсем херово, то и нам не совсем херово.
Флер на минуту вышла и вернулась с ноутбуком.
Анонсы по запросу «Восточный Тимор Красные Кхмеры»
CNN (Нью-Йорк).Иногда они возвращаются. Мы думали: «Красные Кхмеры» – это история. Музейный экспонат: самый кошмарный режим прошлого века. Но сейчас трагедия Камбоджи повторяется в Восточном Тиморе. Коммунистические боевики, захватив нищую (200 долларов в год на семью) страну, обратили в рабство более ста тысяч восточно-тиморцев, т. е. треть взрослых жителей. Безработных (а их здесь 50 процентов трудоспособного населения) хватают прямо на дорогах и помещают в «коммунистический трудовой лагерь» за колючей проволокой. Попытка избежать принудительного труда карается немедленной смертью. Сам труд в нечеловеческих условиях, на голодном пайке – тоже смерть, только медленная. По мнению экспертов ООН, если мировое сообщество не вмешается в ситуацию в ближайшее время, то Восточный Тимор станет одним гигантским кладбищем…
BBC (Лондон).За последние сто лет мир не видел более возмутительной и позорной политической сделки. Респектабельные на вид правительства нескольких стран ЮВА наняли банду маоистов для уничтожения маленького государства Бруней вместе с населением, которое, по мнению соседей, жило слишком благополучно за счет своих природных ресурсов. По примеру Карла IX, отдавшего почти 500 лет назад приказ о геноциде протестантов во Франции, страны-заказчики приказали палачам-маоистам: «Убейте всех, чтобы никто потом не мог бросить нам упрек»… Позорная сделка и позорная цена. Красным палачам за эту гнусную работу отдали во владение другую маленькую страну – Восточный Тимор – вместе с миллионным населением. Красные Кхмеры возобновили эксперимент по превращению целой страны в лагерь смерти…
Metro-TV (Джакарта).Нельзя строить политику на человеческих страданиях. Это – моральный принцип, общий для Востока и Запада. К сожалению, лобби топливно-энергетических супер-корпораций, во многом контролирующее политику и СМИ в некоторых странах Запада, лишено моральных ограничителей. Ряд западных медиа-агентств ищут в нашем регионе виновников брунейской и тиморской трагедии, и маоистского реванша. Но разве у нас, в ЮВА, истинные корни кризиса? Нет! Лидер «Красных кхмеров» учился «революционной деятельности» в Париже, и именно французская колониальная политика привела к тому, что маоизм стал популярен в Камбодже. И давайте вспомним: когда после пяти лет правления, режим Пол Пота в Камбодже был свергнут, западные политики в ООН требовали, чтобы «Красным Кхмерам» была возвращена власть. Они поддерживали ту партию, которую сейчас называют «маоистскими палачами». Есть ли совесть у этих политиков? Кто, вопреки истинной воле народов, создал в ЮВА два искусственных карликовых государства – Бруней и Восточный Тимор? Все те же западные политики, находящиеся на службе у транснациональных концернов с офисами в Лондоне, Нью-Йорке, Париже и Женеве. Первое из этих псевдо-государств было позорным реликтом средневековья, а второе – вообще существовало лишь на бумаге. Теперь, когда эти геополитические нонсенсы показали свою нежизнеспособность, обвиняют, почему-то, нас….
Syn-Hua (Пекин).Военный крах, постигший Бруней и Восточный Тимор – это новое доказательство системного банкротства псевдо-демократического капитализма в Индоокеанском регионе. Буржуазные СМИ пытаются свалить все беды жителей этих стран на «коммунистический режим красных кхмеров». Как будто, до того, Бруней и Восточный Тимор были благополучны. В действительности, общеизвестно, что когда окружение султана Брунея купалось в роскоши, всего в нескольких километрах от столицы трудящиеся жили, как в каменном веке. То же и в Восточном Тиморе, где в роскоши купались менеджеры нефтяных концессий, а население жило впроголодь. Утверждение о том, что в гуманитарной катастрофе на Восточном Тиморе виноваты коммунисты – заведомо ложно. Современное правительство народного доверия с участием коммунистов, наоборот, планомерно старается преодолеть деградацию экономики, порожденную буржуазными экспериментами в этой стране.
Galaxy Police Flog (Самоа-Апиа). Новая дележка восточно-индоокеанской пиццы, по некоторым признакам, приближается к финалу. Какие бы неформальные договоры не заключались в начале, теперь что сделано, то сделано. Индонезийская Западная Новая Гвинея стала папуасским Хитивао, а бывший султанат Бруней по-соседски распилен между Индонезией и Малайзией. Армия красных кхмеров, которой, как в бильярде, сыграли от двух бортов (точнее, берегов) – брунейского и западно-новогвинейского, закатилась в восточно-тиморскую лузу. «Мавр сделал свое дело – мавр должен уйти» (вместо мавра – кхмер, но это детали). Концентрация на западе Тиморе боевиков из исламского формирования «Тахрир» (при явно плановой пассивности индонезийских спецслужб), наводит на мысль, что в ближайшей тиморской войне, игроки решили избавиться от лишних (и несимпатичных) фигур: и от Красных кхмеров, и от Тахрира, путем их взаимной аннигиляции в ходе скоротечных боевых действий…
Микеле Карпини, уже некоторое время стоявший за спиной четверки молодых людей (увлеченно изучавших прессу), прочел последнюю фразу и резюмировал.
– Молодцы, дети. Разобрали ситуацию. Правда, оптимизма это не добавляет, но…
– Почему не добавляет? – перебила Флер, – Если комми и исламисты взаимно того…
– А население? – спросил он, – Там миллион жителей, ты не забыла?
– Я не врубаюсь, – вмешался Хаген, – Если там такая жопа, то почему жители еще не смылись? Чего они там сидят и дожидаются очередной войны?
– Оно так всегда бывает, – со знанием дела, ответил Оскэ, – Когда я работал в Транс-Экваториальной Африке, там было то же самое. Жопа, а люди, почему-то не линяют.
– А насколько там сейчас жопа? – спросила Люси, – Ну, пресса же может врать…
– Правильно, детка, – сказал Микеле, – давай-ка мы это выясним.
– Давай-ка Флер это выяснит, – уточнила она.
– Верно, – согласился он.
Старшая сестра сделала большие глаза.
– Папа! Почему именно я?
– Потому, хорошая моя, что ты сможешь сделать это быстро. Мы с тобой знаем одного парня, который во всех маминых темах оказывается в самой…
– … Жопе, – договорила Люси.
– Ага… – Флер, щелкнула пальцами – Если только у него включен OWL…
Она подвинула к себе ноутбук и щелкнула по значку со стилизованной совой. Сова взмахнула крыльями, и, секунд через десять, мигнула ярко-желтыми глазами. Флер мгновенно забарабанила пальцами по сенсорной панели.
= Hi, Винни! Как твои опилки?
= Hello, Крошка Ру! Жизнь продолжается!
= Как у тебя там, Винни? Очень херово?
= Бывало хуже. Работа идет. Сейчас тихо, дальше – как получится.
= А прикинь, Винни, мама Кенга сейчас в зоопарке.
= Она не забыла взять сумку?
= Нет. Но она забыла где-то витамины. Ты можешь сказать, где?
= Знаешь пустыню на южной опушке?
= Ну?
= Сверху – река, в реке – крокодил.
= Который крокодил?
= Крошка Ру! Это крокодил, который хотел сожрать папуаса, но не доплыл.
= Знаю. Витамины у него?
= Однозначно.
= Винни, а ты с ним хорошо знаком? Он действительно такой страшный, как говорят?
= Кому – как. Крокодилы белыми и пушистыми не бывают.
= Это понятно. А у него характер не портится?
= Нет, стал даже лучше. А ты решила заняться зоологией?
= И я, и Ослик Иа, и все-все-все. Интересует поведение, ограничение и питание.
= Может, тебе нужно кино про него?
= Да! Классно!
= Диск в среднем дупле у птички. Я ей скажу через 10 минут и она отдаст тебе его за песенку про перышки. Только зайди другой дорогой и не забудь протереть пыль.
= ОК! Винни, ты настоящий друг! Я поделюсь впечатлениями!
= ОК. Стучись, как-чего.
* * *
Оскэ уже притащил другой ноутбук и толкнул его по столу к Флер. Она тут же стала набирать что-то. Микеле в недоумении покрутил между пальцами зажженную сигару.
– Э-э… Я не понял, что это было?
– Па, это же просто! – удивилась Люси, – Флер сказала Уфти, что маму закрыли. Он спросил, серьезно ли. Флер ответила, что серьезно…
– Как это она ответила? – перебил Микеле.
– С сумкой, – пояснил ему Хаген, – Ну, с вещами. Значит, надолго.
– А-а… Ясно. А при чем тут витамины?
– Витамины это флэйм. Просто надо дважды спросить «где?», и тогда собеседник тебе объяснит, где он находится.
– Так. Я начинаю понимать… Крокодил это, видимо, Тимор. Река это пролив севернее Австралии, а папуас это, соответственно, Новая Гвинея.
– Ну! Видишь, па, все элементарно.
– Гм… Не сказал бы, что элементарно… А кассета с фильмом – это…?
– Видео-файл на любительском блоге, – перебила она, – Птичка это Mery Bird Land, среднее дупло это Хоррор-таун. Он ниже по широте, чем Муспелл-вилл и выше, чем Пуэрто-Колибри. Значит, это блог «My-MBL-Horror».
– А песенка – это пароль, надо полагать? И файл ты потом сотрешь, верно?
– Ну, конечно, папа! Видишь, ты уже ориентируешься.
* * *
Кино начиналось с цепочки роликов о кхмерском десанте 1-го марта. Видеоряд был, в основном, снят на плохие камеры дешевых мобайлов, но были и более качественные фрагменты с меткой RSF-video (репортеры без границ) в правом-нижнем углу кадров.
В начале на экране наблюдались лодки «Zodiac» с вооруженными людьми в темно-зеленой униформе, плывущие к берегу. На заднем плане явно гражданский корабль, с которого выпускались в сторону какой-то цели на берегу реактивные снаряды.
Потом появился центр маленького, преимущественно двухэтажного, городка, видимо заснятого непосредственно после артобстрела и штурма. Продырявленные пулями и горящие автомобили, пробитые снарядами и тоже горящие дома. Трупы на дороге.
С короткой дистанции были сняты небольшие организованные группы смуглых солдат индокитайской внешности, в темно-зеленой униформе, вооруженных автоматами типа STEN-NEXT с примкнутыми штыками. Они деловито и быстро двигались по улицам, а иногда вытаскивали кого-то из домов и пускали в ход штыки. Короткие перестрелки засняты пару раз, и в кого там стреляли – непонятно. Маленький правительственный комплекс репортер снимал долго, акцентируя внимание на разрушенных зданиях и на куче трупов, небрежно сваленных на круглой площади.
«Взяли тепленькими и прислонили для ясности», – выразился по этому поводу Хаген.
Дальше следовал архив «Tele-Comrade» (TV-канала Socialictic Republic Timor-Leste), охватывающий период с 2 по 13 марта и организованный по тематическим рубрикам:
– Партия Народного Доверия.
– Военное дело.
– Борьба с бандитизмом.
– Перевоспитание.
– Мирный труд.
– Молодежная программа.
– Международные отношения.
Итак, Восточный Тимор стал социалистическим и однопартийным. Партия Народного Доверия 1 марта взяла власть (от имени трудового народа), а 2 марта – восстановила телетрансляцию и сообщила народу об этом радостном факте. Народ (как сообщала хроника), воспринял это с небывалым энтузиазмом и 5 марта, на общенациональной конференции депутатов трудящихся, вручил упомянутой партии всю полноту власти.
Товарищи Доктор Немо, Ним Гок, Ройо Исо, Хомбре Оже и Симона Сид, составляли политбюро партии, которое теперь и управляло страной. На вид, доктор Немо был филиппинцем, комбриг Ним Гок – кхмером (единственным в этой команде), адмирал Ройо Исо – латиноамериканцем, и только Оже и Симона – этническими тиморцами.
(Посмотрев на них, Люси сразу заявила: «Оже – серьезный дядька, а Симона – кофе приносит, со стола вытирает, печатает на компе, и так, вообще, для эстетики»).
Симона Сид, видимо, действительно была для эстетики: она играла роль PR-lady, и маячила на первом плане то при раздаче дешевых телевизоров и велосипедов тем фермерам, которые вступали в агро-кооперативы, то на фоне медицинских пунктов, открытых новой властью в нескольких деревнях, то на пунктах записи молодежи в волонтерскую милицию. Ее живость немного компенсировала апатию аборигенов.
Местные жители, похоже, радовались подаркам, но подозревали, что конструкция мироздания неизбежно приведет к тому, что вслед за подарками на них посыплются неприятности сопоставимого, а то и большего размера. Для этого были не только метафизические, но и очевидные военно-политические предпосылки.
Военное дело стояло на почетном втором месте вовсе не из любви однопартийных режимов к милитаризации жизни. В западную, индонезийскую часть Тимора шли транспортные корабли с боевиками «Тахрира» и оружием, и было ясно, что война разразится уже в текущем месяце. Армия СРТЛ в несколько раз уступала своему будущему противнику по численности, зато она имела профессиональное ядро из кхмерских, филиппинских и латиноамериканских военных-нелегалов. Солдаты из местной молодежи составляли, если судить по кадрам, только вспомогательные подразделения. Они разгружали в порту морские контейнеры с оружием, и строили противопехотные и противотанковые заграждения. Стрелковые тренинги с ними проводились, кажется, в основном для поддержания энтузиазма этих мальчишек и девчонок. Командиры явно не собирались бросать их в бой на этой войне…
…А вот в операциях по борьбе с бандитизмом эти молодые ребята уже участвовали. Понятие «бандитизм» здесь толковалось очень широко. В него включались и просто безработные, грабившие на дорогах и, собственно, «классические» банды, и группы исламских боевиков с которыми часто шли перестрелки на кое-как демаркированной границе с Западным Тимором. К категории «потенциальных бандитов» новая власть относила всех постоянных обитателей палаточных городков для беженцев. Городки построила миссия ООН в конце прошлого века, и они превратились в полноценные трущобы с населением полтораста тысяч человек, имевших только два источника существования: международная гуманитарная помощь и мелкий разбой на дорогах. Жители палаточных городков подлежали не поголовной ликвидации на месте (как бандиты), а (как сообщалась в хронике) «добровольному перевоспитанию».
(«…И толстый-толстый слой шоколада», – скептически прокомментировала Люси).
На европейском политическом сленге «Перевоспитанием» называется уничтожение «асоциальных элементов и носителей чуждой идеологии», желательно, с получением хозяйственной выгоды. Самый распространенный метод – тяжелая работа (например, в каменоломнях) почти без еды – изобретен 500 лет назад католическими европейскими padre в Новом Свете для «перевоспитания» туземцев-язычников. Метод оказался эффективным: примерно 80 миллионов перевоспитались и умерли. В эпоху первых двух мировых войн этот же метод применялся в СССР, Германии и Японии, а позже – в молодых «развивающихся национальных демократиях» Азии и Африки. В европейской полит-мифологии авторство «Метода Перевоспитания» приписывается советским коммунистам. Грубый, но действенный PR-ход, позволяющий прикрыть торчащие уши самой традиционной и массовой европейской религиозной лавочки.
Салот Сар (более известный, как Пол Пот) изучал «Перевоспитание» во Франции, у католиков-гуманитариев. Близость к истокам метода принесла Салот Сару мировой рекорд в «Перевоспитании». За 4 года Красные кхмеры «Перевоспитали» четверть населения Камбоджи. Ним Гок, в отличие от Салот Сара – Пол Пота, в католических университетах не учился. Его наставниками были прагматичные бандиты, которые не превращали истребление людей в культ, т. е. считали убийство средством, а не целью. Соответственно, «Перевоспитание» по версии Ним Гока выглядело неубедительно…
Общее мнение лаконично и четко выразил Хаген:
– Это обычная каторга на строительстве, но хавчик – говно. Это даже отсюда видно.
– Почему говно? Конвоиры едят из того же котла, – возразил Оскэ.
– Вкуснее оно от этого не становится, – стоял на своем Хаген, – И вообще, что это за сортир? Накопали ям, и сри туда, как зайчик. Трудно, что ли, нормально сделать? А вместо душевой вообще бочка на ножках. Про домики я просто молчу. Сараи. И еще инструмент. Кто же такие работы делает лопатами? Трактором проще и дешевле.
– Страна бедная, – заметила Флер, – Соответственно, и каторга такая.
– На ликвидационный лагерь по-любому непохоже, – вмешалась Люси.
– Это самое существенное, – поддержал ее Микеле Карпини, – Я не вижу тут ни одного голодного человека. И ни одного серьезно больного.
– Эти кхмеры не совсем красные, – подвел итог Оскэ, – А на тракторы у них денег нет.
Тракторы (точнее – трехколесные мини-тракторы) появились в следующей рубрике – «мирный труд». Ним Гок и доктор Немо передавали сто этих машин представителям только что созданных социалистических агро-кооперативов.
– Это «Jirafa», – Хаген ткнул пальцем в трактор, – Их выпускает фирма «Ta-o-Vave» на Тонга, для малобюджетных стран. Дешевле – только одноколесная садовая тачка.
– Откуда знаешь? – спросила Люси.
– Я программировал моторику для сборочного робота под это производство.
– Мир тесен, – проворчал Микеле.
– Это точно, дядя Микки. А товарищи коммунисты сэкономили на своих фермерах.
– Так ведь даром отдают, – вставил слово Оскэ, – Все лучше, чем ничего.
– Фиг даром, – фыркнула Флер, – Потребуют долю с урожая, я тебе точно говорю.
– С урожая чего? – спросил Микеле, – Что там вообще выращивают?
– Ну… – она задумалась, – … Не знаю. Можно посмотреть в интернет.
– Да, – Микеле кивнул, – И еще глянем, какие там грунты и как обрабатываются.
– Это еще зачем, па?
– Так, на всякий случай… А это что за шоу?
На экране мягко и стремительно вертелись несколько парней в серой униформе.
– Типа, красивый камбоджийский бокс в молодежной программе, – ответил Оскэ.
– Реклама записи в милицию, – добавил Хаген, – Вон, справа-сверху картинка.
– Ну, рекламный ролик, – согласилась Флер, – А вообще – нормальная молодежная программа. Музыка, танцы, спорт и…
– Добровольная запись в лагеря коммунистического труда, – мрачно подсказал Оскэ.
– Добровольность – фэйк, – сказала она, – Но эти лагеря не похожи на тот долбанный кошмар, про который в прессе… Хотя, конечно, вопрос еще, что и как там снимали…
