Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 86 страниц)
Этот мостик Люси сразу опробовала. 5 метров – как раз та высота, с которой можно попрыгать для поднятия тонуса до обеда (который, разумеется, заказывал Хаген). К моменту, когда прыжки ей надоели, на столике уже возник набор блюд, и кувшин с ледяным лаймовым соком, а также котелок с горячим шоколадом по-фиджийски.
– А мне здесь нравится! – объявила она, делая первый глоток сока, – Хаген, ты влип! Теперь я буду нарочно зависать у тебя, чтобы посидеть под этой убитой флайкой!
– Мне полагается взвыть от ужаса? – громким шепотом спросил он.
– Нет, просто принять к сведенью, – ответила Люси, – А что, все-таки, значило твое мычанье и фырканье над теми сводными таблицами?
Хаген вздохнул и повертел между пальцами вилку.
– Знаешь, мне не хотелось бы делать тенденциозных выводов…
– Скажи, как есть, – перебила она.
– ОК. За 4-й квартал прошлого года производство изотопа литий-6 превысило прогноз почти в полтора раза. Производство дейтерия – аналогично.
Люси перебила его:
– Короче, кто-то потребил сырья на несколько тысяч лишних L-bomb, так?
– Не мы первые сделали этот вывод, – заметил Хаген, – Аналитики по ABC и CNN уже месяц болтают про подготовку к третьей мировой войне, кошмарят телезрителей и…
– Херня! – перебила она, – Эти бомбы сейчас, в контейнерах на Тлалоке, верно?
– Я не удивлюсь, если они, и правда, там, – сказал он.
– Они точно там! Но для чего?! – воскликнула она.
– Тише ты, – буркнул Хаген, – Вот придем домой, и посмотрим твой реферат.
– И доделаем его, ладно?
– Конечно, доделаем, как же без этого…
* * *
Тлалок – каменная глыба со средним диаметром около 90 километров и массой около пятисот триллионов тонн, обращался по вытянутой орбите с периодом примерно 400 суток со скоростью 18 километров в секунду. Он то удалялся от Солнца дальше, чем Марс, то подходил ближе Меркурия (таким образом ведут себя многие астероиды). Тлалок пересекал орбиты всех четырех планет, но в обозримом будущем не собирался опасно сближаться с Землей. В текущем году Тлалок должен пройти в полумиллионе километров от Венеры. Она, своим гравитационным полем незначительно изменит его орбиту, но и это изменение не сделает Тлалок опасным для Земли….
«Из недавних докладов LAOCAD (Latin-America and Oceania Contra-Asteroid Defense) следует, что Тлалок выбран в качестве объекта для отработки контр-астероидных мероприятий из-за своих размеров. Большинство астероидов в списке потенциально-опасных, имеют размеры порядка километра. Их масса слишком мала, чтобы в случае падения на Землю, вызвать действительно фатальный катаклизм. Иное дело – Тлалок. Падение такого астероида стерло бы с лица Земли все живое (кроме, возможно, каких-нибудь бактерий). Выброс в атмосферу и околоземный космос тысяч триллионов тонн пыли и сажи, экранирующих солнечный свет, вызвал бы индуцированную зиму. Наша планета на столетия стала бы заледеневшей и безжизненной… – Хаген задумался на минуту, и дописал, – …Если бы мы жили на Венере, то наши астрономы включили бы Тлалок в список предельно-опасных астероидов, кандидатов на ликвидацию в целях самозащиты. Но, мы живем на Земле и для нас проект «Тлалок» – это только учения».
– Ну, как? – спросил он, – Финал так, нормально получился?
– Просто классно! – заявила Люси и погладила его по плечу.
Не отводя руку, она провела ладонью вверх до его шеи, а потом вниз, едва касаясь кожи подушечками пальцев… Одним таким жестом женщина может сказать мужчине больше, чем сотней слов.
Хаген Клейн, 24 года.
Когда Ину, vahine Тану, родила мир, ее старшие дети – Мауи и Пеле – не знали, как его держать, и спросили совет у своей сестры – Паоро. Она сделала что-то вроде проекта: Liporoa-te-moana. Разумеется, там записано далеко не все, но если что-то записано, то никуда не денешься. У меня там что-то такое про секс. Сплошные шутки, смешные для всех, кроме меня. Первый опыт на каникулах после седьмого класса. Бойкая девчонка-резервистка, лет 25, на рафтике, намотала на винт водоросли. Конечно, я ей помог, она что-то спросила, я что-то ответил, девчонка взяла инициативу в свои руки… И не только инициативу… И не только в руки… Скоро мы оказались, в миссионерской позе (рафтик надувной, маленький, на нем сложно разместиться вдвоем, но лежать не жестко). И, в самый неподходящий момент, два хрена на катере на подводных крыльях, идут мимо, видят, что у нас ответственное дело, и решают свернуть – чтобы не отвлекать. Но при развороте, их корыто дает такую волну, что рафтик (уже сильно раскачанный нашими упражнениями) переворачивается и у девчонки срабатывает «капканный рефлекс». К счастью, она сразу сообразила что делать, и говорит: «Так, короче: я расслабляюсь, ты вставляешь мне в жопу палец и двигаешь от себя, в смысле, назад». Со второй попытки операция получается, и мы висим в воде уже расцепленные. Тут подкатывают эти два хрена на катере, с дистанции метров десять, один кричит: «У вас что, заклинило?», и, получив утвердительный ответ (без уточнения, что проблема уже решена), еще громче кричит лично мне: «Хэй, бро, быстрее, пихай своей девчонке палец в жопу!!!».
Если кто составляет список казусов при сексуальном дебюте у мальчиков – дарю этот пример. Наверное, такое редко встречается, но знать полезно. А если кто составляет список для взрослых мужчин – то дарю еще пример. Года три назад мне, по дешевке досталось мощное электропневматическое ружье «Sharkill». Длина – всего полметра, а калибр – как у зенитки. В соответствие с названием, оно для охоты на акул. Будь эта штука у того янки из фильма «Челюсти» – пропала бы интрига. Оторвало бы той акуле полголовы первым же выстрелом… Вещь! Только я успел испытать ружье у себя на северной стороне, как нарисовалась Плио со старшим киндером (ему тогда было лет восемь). Мы попили какао, а потом, ему – рыбалка, а нам – секс. Где у меня хранятся спиннинги, парнишка, разумеется, знает… Какой дебил придумал сделать «Sharkill» в таком дизайне и еще лилового цвета? На вид получается игрушка. И вот, когда у нас с Плио общение на лежбище на крыше в самом разгаре, вдруг возникает мелкий с этой пушкой в руках. «Дядя Хаген, а зачем такой прикольный фонарик?…». Ну, интересно ребенку, что тут странного? Ясно, что если он нажмет кнопочку, то мне и Плио – allez. Фарш грубого помола. И я очень-очень тихо говорю: «Ну, ты молодец, что принес эту штуку, мы как раз хотели крикнуть, чтобы ты ее нам принес…». Он протягивает мне пушку, я ее беру, сажусь на лежбище и выпадаю в аут. Плио целует мальчишку в нос, говорит «Ну, иди, гуляй», и спрашивает у меня: «Хаг, а зачем нам для секса фонарик? Типа, еще светло, все видно». Я говорю: «Ну, типа это я затупил», и запираю пушку в железный шкаф в углу, где карабин, патроны и нитрогиколевые шашки… А в сексе пришлось сделать технологический перерыв на час. Потом, правда, нормально…
У меня еще много таких историй, одна лучше другой. Эти две – так, для примера. И никогда заранее не знаешь, какая получится фигня. Вот и сейчас. Если бы девчонке просто взбрело в голову стартовать в смысле секса, то это нормально. Ее организму виднее, когда и с кем это надо делать, и моя роль была бы обычной для взрослого мужчины в такой ситуации: оставить ей много хороших воспоминаний на будущее. Никаких проблем – тем более, при моей проф-специфике, техническая сторона дела выполняется ровно так, как надо. Но только, Люси настроена не на парня-функцию «эксперименто-примо». Она пробует играть взрослую женщину, которая решила…
Она года на четыре моложе того возраста, в котором девушки обычно начинают такие игры, но иногда у нее получается очень убедительно. Бармен Таркэ на Расщепленном Острове – не дурак, и людей повидал много, но он поверил в «этническую ундину» и общался с Люси, как будто ей, лет двадцать, и она держала образ «взрослой ундины» (хотя, по заметной опытному глазу моторике лица и рук было видно: ей это не легко). Игры с Таркэ отняли у нее море нервных ресурсов: час после выхода из бара она вела себя, как обычная девчонка-подросток, а потом… Этот более, чем взрослый разговор относительно Тлалока. Хотя, если в ее семье такие темы обычны… Я в 5 лет знал, как отличить копа от хомбре и сивила от форса, хотя и не представлял себе социальные функции любого из четверых, да и словосочетание «социальные функции» было мне, разумеется, незнакомо. Дети, обычно, играют в то, чем живут окружающие взрослые.
Если отвлечься от некоторой недорослости, Люси – исключительно симпатичная и интересная девчонка (по крайней мере, на мой личный вкус). Будь ей года на три больше… иначе говоря, через три года так и будет, и зачем сейчас делать из этого проблемы? Значит, проблемы не делаю, а наоборот: решаю их по мере появления.
Люси часто задышала, ее тело напряглось так, как будто она намеревалась встать на гимнастический мостик, а потом – длинный выдох, почти вскрик. Полный релакс.
– Уф… Уф-уф… Это было здорово! Даже лучше чем с китом.
– С кем, с кем? – удивленно переспросил Хаген, медленно убирая ладонь из нижнего сектора ее живота.
– Ну, был у меня такой сон… Короче, там кит своим ластом сделал что-то похожее… Отдаленно похожее. С тобой конечно, лучше! И еще, с китом меня Флер разбудила совершенно не вовремя. Мы только-только собрались перейти к… Ну, к тому, что в книжках называется «коитус», и тут она шлепнула меня по заднице. Такой облом.
– Сочувствую, – сказал он, – когда в такой момент обламывают, это обидно.
– Ну, а я о чем? Давай сейчас я не буду просыпаться… ну, ты понимаешь?
– Не надо беспокоиться, – сказал он, мягко поглаживая ладонями ее живот и маленькие груди… – Я не во сне, честное слово. Я настоящий, материально-биологический. Даже если тебя сейчас шлепнуть по попе, я никуда не исчезну.
– У-ау, – пропищала она, лениво и длинно потягиваясь всем телом, – Кто тебя знает? А вдруг ты моя эротическая фантазия, прикинь?
– Очень реалистичная, – уточнил он.
– Классно! – сказала Люси, переворачиваясь на живот, – А тогда погладь мне спинку, реалистичная эротическая фантазия… Выше, там где лопатки… Ага! А потом можно ниже и не останавливайся… Да… Я как раз об этом подумала…
– Если тебе покажется, – начал он, – что что-то не так, то ты сразу…
– Взвизгну, как резанная, – перебила Люси, – Давай, лучше ты сам почувствуешь, ОК?
* * *
Закат солнца – как будто огромный оранжевый шар медленно, как шарик мангового мороженного, тает в океане, и с его нижнего края течет мерцающий густой поток…
– Ты тоже подумала про мороженое, – сказал Хаген.
– Ты заметил, как я облизнула губы? – спросила Люси.
– Да. Очень характерное движение.
– Значит, не я тоже, а ты тоже, – поправила она, – Ты подумал про мороженое, когда я облизнула губы, значит – позже меня. Логично?
– Получается, так, – согласился он.
Они лежали рядом на квадратном надувном рафте, вытащенном в море. С него было интереснее наблюдать закат. Солнечная дорожка оказывалась так близко, что до нее можно было дотронуться рукой.
– Смешные существа люди, – сообщила Люси, – За столько тысяч лет не сообразили придумать слова для таких моментов, как сейчас. Мне столько всего хочется сказать, гигабайты бродят в голове, а нет ни одного подходящего слова. Свинство, ага?
– Утафоа в таких случаях поют, – заметил он, – Ну, не совсем поют, а….
– Я знаю, – перебила она, – Только у меня не получится. Буду пищать, как хомяк.
Хаген погладил ей спину и добавил:
– Киты тоже в таких случаях поют.
– Ага, вот так… – Люси изобразила гудяще-скрипящую серенаду горбатого кита.
– Нет, скорее так, – ответил он, и тоже попытался прогудеть, а затем скрипнуть.
– Классно! – решила она, – Это будут те самые слова, я так решила. Теперь осталось только придумать, как их записывать, и можно сочинять стихи!
– Я никогда не пробовал сочинять стихи, – предупредил Хаген.
– Ну, и правильно. Нечего было пробовать, пока мы не придумали эти слова!
– Придумали киты, – уточнил он, – А мы, как бы, заимствовали.
– Не важно… – она хлопнула ладошкой по воде, – Надо еще послушать китов. Может, прокатимся завтра утром, а? Послушаем, и запишем на диск.
– Прокатимся, – согласился он, – Только давай в этот раз без колдовства, ОК?
53
Дата/Время: 14.03.24 года Хартии. Утро.
Место: Пелелиу, Палау. Fare Butcher
Ярко-синяя блестящая флайка, похожий на уменьшенный реактивный истребитель, с густым гудением, быстро снижаясь, сделала круг над миниатюрным полуостровом и зашла на приводнение у домашнего пирса дедушки Еу.
– Я думала, к нам, – немного грустно сказала Пума, проводив самолетик коротким и цепким взглядом, – Я думала, может быть, это Чубби.
– У Чубби «Subjet», а это «Goblin», – заметил Рон, – Силуэты похожи, но «Goblin» – дорогая сверхзвуковая флайка для пилотов-профи. Хэх. И кто на ней прилетел к Еу?
– Месяц назад были ученые, – напомнила Пума, – Те, которые геронтологи. Они еще спрашивали, как у него с этим… (девушка выразительно постучала себя пальцем по макушке)… А я им сказала, что уж не хуже, чем у некоторых, умников, да!
– Ученые… – задумчиво повторил Рон, – …Машинка не характерная. Ученые обычно летают на том, что проще в управлении и безопаснее. Ладно, потом выясним.
Пума согласно кивнула.
– Его дела. А то будет ворчать: всюду вы нос суете, делать вам, молодым, не хер.
– Это точно, – согласился экс-коммандос, выбивая из пачки сигарету.
– Лучше будем думать, как помочь Чубби, – добавила Пума.
– Как – как… – он щелкнул зажигалкой, – Как в инструкции, вот как.
– Опять непонятно, на какой мы стороне, – буркнула она, – Я не люблю, когда так.
Рон протянул руку и мягко погладил ее по спине, выше лопаток.
– Этого никто не любит, Черная кошка, но в жизни всегда много разных сторон.
– Ты это уже говорил, – пробурчала она, – А я все равно так не люблю. Давай думать.
– Давай, – согласился он, – Сначала систематизируем имеющуюся информацию.
Пума уселась на пирсе, скрестив ноги, и начала загибать пальцы.
– Верховный суд вызвал и отстранил Райвена, Журо и Чубби, когда Красные Кхмеры захватили Восточный Тимор. Это раз. Верховный суд собрался в Хониаре. Близко к Тимору и к Папуа. Это два. Папуасы пошли на запад, в Арафурское море, и начали зачистку исламистов на ЮМО, Южных Молуккских островах, которые, формально индонезийские, но там гражданская война и ООН. Это три. Наша группа ВМФ там, в Арафурском море, на островах Удан-Лоти помогает папуасам. А как еще? Они наши союзники. Это четыре. На Атауро, Северном Тиморе, на западном краю Арафурского моря, наши и папуасские волонтеры. Как бы: мы с папуасами делаем ножницы, чтобы отрезать от Индонезии зону ЮМО. И мы не сами это решили, а нас поставили перед фактом, что мы вместе с папуасами идем это завоевывать. Это не хорошо, когда нас ставят перед фактом. Суд забеспокоился, и сейчас вызвал всех троих в Хониару, да!
– Ты кое-чего не учла, сен младший инструктор, – сказал Рон, – Как ты думаешь, в чем выгода индонезийских оффи от владения ЮМО?
– Это просто, – ответила она, – Индонезийские корпорации качают там со дна нефть и делятся с этими оффи.
– Верно, – он кивнул, – В зоне ЮМО нет ничего интересного для индонезийских оффи, кроме морской нефти. Использовать сами острова не получится. Туземное население в основном, папуасское, а индонезийские оффи в прошлом веке прислали туда каких-то исламистов. С тех пор там гражданская война. Последние 10 лет, она идет не только на суше, но и в акватории. Стало невозможно даже добывать морскую нефть, и поэтому, индонезийские оффи позвали ООН. Но ООН не справилась с naval bandidos.
– Это все знают, – заметила Пума.
Рон Батчер снова кивнул и сделал очень хитрое лицо.
– Да, Черная кошка. Но не все обратили внимание на то, что осенью прошлого года там заработала одна группа индонезийских морских нефтяных платформ. Знаешь где?
– Где? Скажи, Тигра.
– На участке акватории, контролируемом патрулями с нашей базы Удан-Лоти, – сказал Рон, – Там нет политических боевиков и naval bandidos. Там безопасно, а это – выгода.
– У-у! – Пума задумчиво почесала себе спину, – Получается так: индонезийским оффи выгоднее не удерживать ЮМО, а отдать, если им разрешат качать нефть со дна.
– Типа, да, – подтвердил Рон, – Другое дело, что, австралийские оффи будут немного обижены. Они рассчитывали через ООН получить там концессию. Теперь не получат.
– Они не могут сильно обижаться, – возразила Пума, – Это не их море, и не море ООН.
– Тем не менее, Черная кошка, для них это упущенная выгода.
– У-у! А индонезийским оффи не жалко своих исламистов, которых там зачистят?
– В Индонезии, – ответил экс-коммандос, – много партий, оффи-кланов, – Там есть и религиозные нейтралы, и умеренные мусульмане, и исламисты. Исламисты не имеют абсолютного большинства, а остальным оффи-кланам даже выгодно их ослабить. Это позволит пересмотреть доли при дележке денег. Кто ослабел, того…
– Браслет снят, – перебила Пума.
– Браслет снят, – мгновенно отозвался Рон, – Двигаем!
* * *
Дедушке Еу давно перевалило за сто лет. Он помнил еще вторую войну, японскую оккупацию, и великую битву за Пелелиу в 1944. Его многочисленные потомки, до праправнуков включительно, обитали в самых разных частях Океании, но судьба сложилась так, что на самом Пелелиу никто из них не обосновался, и дедушкиными бытовыми делами занимались, в основном, соседи: Рон с Пумой и констебль Крэгг. Вообще-то дедушка Еу был еще вполне крепок, ловил рыбу, ворчал на молодежь и обсуждал политику за кружкой пальмового вина. Но когда человеку больше ста лет, всякое может случиться – и соседи убедили его постоянно носить радио-браслетик, выполнявший, помимо функций обычных часов и компаса, еще и функцию контроля пульса владельца. Если с пульсом происходило что-то странное, браслетик давал тревожный сигнал на соседские коммуникаторы. Другой вид тревожного сигнала подавался в случае, если браслетик терял контакт с запястьем владельца.
Дедушка Еу мог, конечно, забыть, что – это контрольный прибор, а не просто часы, и снять браслет перед сном, но это случалось крайне редко. Сейчас браслет был снят в середине дня, и это могло значить, что дедушка использовал прибор, как экстренное средство связи, чтобы сообщить: «ребята, у меня проблемы».
* * *
Сняв браслетик и положив на стол, дедушка Еу, надел вместо него американские армейские часы 1942 года выпуска и невозмутимо сообщил своему собеседнику (атлетически сложенному метису лет тридцати).
– Вот это, я понимаю, вещь. Основательная. Металл. На века. А эти современные фитюльки… Тьфу. Ни веса, ни вида. Одно слово: полимер. Это тот же полиэтилен, который для одноразовых пакетов… Делать часы из того же говна, из чего пакеты. Глупость какая… Совсем у людей мозгов не стало, вот что я тебе скажу… А кстати, парень, как тебя зовут? Что-то я тебя вообще здесь раньше не видел, а я на Пелелиу вообще всех знаю, кроме, разве что, тех, кто только сегодня родился, и тех, кто умер больше ста лет назад. И по всему выходит: непонятно, откуда ты такой взялся…
– Меня зовут Майо Теллем, – спокойно повторил метис, – Я лейтенант преторианской гвардии Верховного Суда Конфедерации.
– А-а, – задумчиво произнес дедушка Еу, – Майо Теллем, преторианский лейтенант. Похоже, я тебя знаю. Интересно, откуда я тебя могу знать? Ты ведь не здешний.
– Я вам представился семь минут назад, и три минуты назад, сен Еу.
– Да? Наверное, я не расслышал. Не переживай, парень, это бывает.
– Спасибо. Я не переживаю, сен Еу. Так, вам известно имя Жерар Лаполо?
Дедушка Еу громко хмыкнул, взял со старого трехногого стола гладкую бамбуковую палочку и начал задумчиво ее жевать. Минуты через полторы он сообщил:
– Всю жизнь курю сигары. Доктор говорит: вредно. Я обещал, что брошу, чтобы он поменьше приставал. Вот, сделал такую палочку. Это в книжке называется: «эрзац». Германское слово. В Германии придумали делать вместо вещей «эрзац». Был такой «эрзац-мед», году, наверное, в сорок пятом. Трофейный. Американские «Джи-Ай» угощали. По тем временам было неплохо, а вообще-то, говно-говном, как и любая синтетика. А ты куришь? Если что – кури, я не против.
– Спасибо, сен Еу, я не курю. Я хотел бы узнать ваше отношение к Жерару Лаполо.
– Мне без разницы. Что «Житан», что «Жерар». Я же тебе сказал, парень: кури, если хочешь. Хотя я французские сигареты никогда не любил. Табак не тот. Вот у нас в Имелечоле – настоящий табак. Съезди на рынок, тут рядом. Можно даже пешком.
– Спасибо, сен Еу, но я уже сказал, что не курю.
– Нет, парень. Ты только что сказал, что куришь «Житан». Я тебе сказал: кури, если хочешь. Нравятся тебе французские сигареты – твое дело. Но наш табак лучше.
Лейтенант Майо Теллем, улыбнулся и кивнул.
– Я верю, что ваш табак лучший. Но я имел в виду человека по имени Жерар Лаполо. Некоторые источники утверждают, что вы и Жерар Лаполо – это одно и то же лицо.
– Что-то я не понял, что ты сказал, – проворчал дедушка Еу, – Я на Пелелиу всех знаю. Даже тебя знаю, хотя ты здесь всего минут десять. Если я не знаю этого Жерара, то, значит, его здесь нет, и не было. Ты лучше меня спроси про того, кто здесь был.
– Посмотрите сюда, – предложил Майо, выкладывая на стол несколько фото, – человек, который здесь изображен, безусловно, похож на вас.
Еу мельком взглянул издалека на фотографии, а потом встал из кресла качалки.
– Что-то я не разберу ничего. Пойду-ка я принесу свои очки. Они где-то должны быть. Вчера я их точно видел. Может быть, на кухне? Хотя, не знаю…
– Позвольте, я помогу вам, – сказал лейтенант, поднимаясь с табуретки. Ему очень не хотелось терять подозрительного дедушку из виду.
Послышалось негромкое жужжание мотора, а потом веселый возглас:
– Дедушка Еу! Я тебе хавчик привезла! И таблетки-витамины!
– Сейчас правнучку попросим найти, – сказал Еу, – Она всегда все находит. Очень пронырливая. Только я забыл, как ее зовут. Майо, ты не знаешь, как ее зовут?
– К сожалению… – начал лейтенант.
– Привет, дедушка! – воскликнула прекрасно сложенная девушка-афро, возникая на террасе в обнимку с ярким пластиковым пакетом, – Hi, bro! Это ты новый парень из муниципального социального сервиса?
– Нет, это другой парень, – сказал Еу, – Тот еще едет. А ты найди мои очки.
– Подожди, дедушка, вот я разберу пакет, и займусь твоими очками. ОК?
– Почему ты никогда не делаешь, что я прошу? – обиделся он.
– Ничего не случиться, если ты побудешь три минуты без этих очков, – возразила она, запуская руки в пакет, который уже успела водрузить на стол.
– Простите, вы не могли бы… – начал Майо Теллем.
Тут снова послышался приближающийся шум мотора.
– Вот это, наверное, социальная служба, – сказала девушка, – Надеюсь, дедушка Еу, он привез твои журналы и диски.
– Это какие еще такие журналы-диски? – проворчал Еу.
– Опять ты ни фига не помнишь, – вздохнула она, – сядь вон в то кресло, и не мешай.
– Командует… – продолжал ворчать дедушка, лениво двигаясь к указанному креслу в самом углу, – Еще сиськи не отрастила, а туда же, командовать, креветка бесхвостая.
– Извините, я немного опоздал! – жизнерадостно крикнул смуглый, крепкий, но явно неуклюжий креол, с громким топотом, взбегая по лесенке на веранду. Огромный веер ярких журналов с зелеными динозаврами на обложках, похоже, заслонял ему обзор…
Он споткнулся на последней ступеньке и влетел на террасу головой вперед, рассыпая журналы по полу. Лейтенант Теллем рефлекторно повернулся, посмотреть, что с ним. Девушка, возившаяся у стола с пакетом, тоже повернулась. Лейтенант успел боковым зрением увидеть в ее руках серый вытянутый предмет длиной около фута, а потом по глазам с двух сторон ударили ослепительные алые лучи лазерных целеуказателей.
– Руки за голову, и замри! – отрывисто скомандовал креол, как по волшебству, теряя жизнерадостное добродушие вместе с неуклюжестью.
– Мигом, сука! – так же отрывисто добавила «правнучка», – Считаю до одного!
Уже зажмуривая глаза, чтобы не лишиться зрения, Майо Теллем увидел, что лазерные целеуказатели закреплены на «карманных» пулеметах – «palmagun», перспективной экономичной модели сезона. Ага (мелькнула мысль на краю сознания) «правнучка» и «социальный работник» следят за новинками оружейного рынка… Впрочем, при той диспозиции, которая сейчас сложилась, не было разницы, какая именно «трещотка» в руках у этой парочки. Даже при очень неплохой боевой подготовке преторианского лейтенанта, два грамотных стрелка с автоматическим оружием в пяти метрах от него, образующие прямой угол с целью (т. е. с ним), не оставляли ему ни единого шанса… Лейтенант медленно заложил руки за голову, и спокойно спросил у «дедушки»:
– А можно было обойтись без этого цирка-шапито, сен Лаполо?
Дедушка промолчал, а «социальный работник» дал еще два приказа: «На колени» и «Ложись лицом вниз, руки держи за головой». Картина Айвазовского «Приплыли».
Выполнив эти приказы, Майо, так же спокойно сообщил:
– Ребята, я офицер преторианской гвардии при исполнении. Вам нужны проблемы?
– Черная кошка, ты видишь на нем униформу? – спросил «социальный работник».
– Ни фига не вижу, – ответила «правнучка», – По-моему, он в гражданском.
– Вот и я не вижу, – сказал тот, – Так что, бро, не надо песен. Отвечай: кто такой?
– У меня в левом нагрудном кармане жетон с ID, – сказал Майо, – Там написано.
– Бро, меня даже во сне не гребет твой левый нагрудный карман. Ты без униформы, а значит – ты просто швонц, наехавший на нашего дедушку Еу.
– А в правом боковом кармане у него пушка, – проинформировала «правнучка».
– Вижу, но молодец, что заметила, – сказал «социальный работник», и повернулся к дедушке, – Дядя Еу, чего от тебя хотел этот парень?
Еу развел руками, демонстрируя полнейшее непонимание.
– Хер знает. Спрашивал про какого-то Жерара Лаполо. Намекал, что я это он и есть.
– Про Жерара Лаполо? Вот как?
– Ну, да! Он и при тебе меня им назвал. И фотки мне в нос тыкал, шпион хренов.
– Вот как? Это здорово меняет дело, – «социальный работник», не оборачиваясь, сгреб фотографии со стола. В это время раздался звонок телефона.
Дедушка вынул из кармана жилетки мобайл и поднес к уху.
– Да, Крэгг. Ты тоже заметил сигнал?… Нет, нет, мальчик, все хорошо, просто мы тут поймали японского шпиона… Ну, не знаю. Может, с войны прятался. У него немного протек чердак, и он меня допрашивал… Да, совсем псих…. Лежит на полу… Нет, не убили, просто попросили, и он лег… Плетет всякую херню… А, ты скоро приедешь? Сейчас?… А ты наручники и бумажки возьмешь? Надо же это… Оформить. Это же шпион, а не какой-нибудь там… Нет, не старый. Примерно твой ровесник… Ну, ты приезжай уже, и сам посмотришь. У него пушка в кармане. Во как!.. Ну, ждем.
Послышался приближающееся завывание полицейской сирены, потом шорох волны, набежавшей на пирс, и грохот тяжелых башмаков по лестнице… На террасе возникло новое действующие лицо: довольно грузный, мощный рыжеволосый мужчина-англо, одетый в камуфляжную униформу с нашивками констебля локальной полиции.
– Этот, что ли, шпион? Сейчас оформим…
– Я лейтенант преторианской гвардии Верховного Суда Конфедерации, Майо Теллем.
– Сейчас разберемся, – пообещал констебль, ловко застегивая стальные «браслеты» на ногах и на руках лежащего, – Ребята, помогите распотрошить клиента.
Через минуту лейтенант Теллем, все так же со скованными руками и ногами, сидел за столом, на котором было аккуратно разложено содержимое его карманов.
– Вы бы хоть представились по форме, – сказал он.
– Это легко, – ответил рыжий, и сунул ему в лицо ID – констебль Крэгг У, локальная полиция Имелечола, комюнити Пелелиу, округ Палау. При допросе ведется аудио– и видео-съемка. По Хартии, вы предстанете перед судом не позднее часа после ареста.
– А за что я арестован?
– За проникновение в частное жилище и попытку рэкета.
– Какого хера! – взорвался лейтенант, – Перед тобой же лежит мой жетон!
– А передо мной много чего лежит, – невозмутимо ответил Крэгг, доставая из кармана фотокамеру, – Жетон, пушка, документы всякие. Фиг знает, что тут настоящее, а что – фэйк. Рон, ты подкладывай мне бумажки по одной, а я буду фоткать для протокола.
– Не надо этого делать, черт возьми! Это секретные документы!
Пума переместилась за спину Майо и коснулась стволом оружия его затылка.
– Дернешься – убью.
– А что ты с ним так жестко? – спросил Крэгг.
– Преторианец он или нет, но обученный, – ответил вместо нее Рон, – Расслабишься на секунду, и он тебе голову отвинтит, даром, что в «браслетах».
– О, как… Ну, тебе виднее, ты у нас спец… Ты бумажки-то подавай, ага?
– Крэгг, ты запиши: он ищет какого-то Жерара Лаполо, – вмешался дедушка Еу, – Он ненормальный псих, он думает, что я и есть этот Лаполо. Ты, Крэгг, скажи судье, что нельзя его отпускать. Я читал, бывает такой идефикс в мозгу: человек начинает искать какого-нибудь Равану из Вед, или Сатану из Апокалипсиса, или Аримана из Авесты.
– Ну, положим, Жерар Лаполо будет покруче этих троих, – заметил Рон, продолжая методично подкладывать констеблю под камеру разложенные по столу бумажки.
– А этот Лаполо, он из какой религии? – спросил Крэгг..
– Не из какой. Он существует в действительности, если не помер. Он был командиром INFORFI при Фронте Хартии, а потом еще год при Конвенте, до первых выборов.
– INFORFI? Info Forza Foa Iniciativa? Ни хрена себе… А сколько ему лет?
– Около семидесяти. Двадцать пять лет он работал в подполье, а в легальном режиме – всего год, но этого одного года всем хватило. Мало никому не показалось.
– Вот это точно… – согласился дедушка Еу, – А я и не знал, как звали этого упыря.
Рон Батчер слегка качнул головой, подавая очередную бумажку.
– Не все так однозначно, дядя Еу.
– Ты тогда был совсем маленький, и не знаешь, – возразил дедушка.
– Я знаю, что на INFORFI свалили все «зачистки» первого года, – возразил Рон, – это обычное дело. То же самое было в Папуа, и в Африке, а сейчас будет в Хитивао и на Тиморе. Сначала гасят кого попало списком, а потом надо на кого-то свалить, чтобы общество не перестреляло друг друга в ходе вендетты.
– Так-таки INFORFI было не виновато, – ехидно проворчал Еу.
– Виноваты – все, – отрезал Рон, – Если уж на то пошло, вина в таких процессах – это вообще негодный термин. Когда происходит объективная колбаса по историческому материализму, то кого в какой позе колбаса застала, тот оказался или гасителем или погашенным. Это как на войне, когда инициатор давно сдох, а боевые действия еще ведутся. Какое там, виноват – не виноват… Сраная экзистенциальная философия.
Констебль Крэгг сделал фото последней бумажки и произнес:
– Уф! Теперь займемся идентификацией личности.
– Вот-вот, – обрадовался дедушка Еу, глядя, как констебль разворачивает маленький ноутбук, – Давай-давай, а то личность этого кекса мне очень подозрительна.
