Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 86 страниц)
Флер протянула руку и осторожно похлопала его по плечу.
– Не парься, бро. Лао Цзы сказал: дорога в тысячу миль начинается с первого шага.
– Шага куда? – спросил Ним Гок.
– Ну… – девушка сосредоточенно почесала свое колено, – …Типа, я не владею вашей обстановкой, но папа же у вас был, и он тебе что-то советовал. Вообще-то папа в этих делах разбирается. У него одна из рабочих тем – хабитация дезайров.
– Как ты сказала?
– Ну, дезайры. Островки, где ни хрена нет – ни растений, ни пресной воды. Прикинь: вообще ни хрена. Голые скалы и песок. Папа отработал технологию их заселения и развития. Как сделать нормальную природу и нормальные поселки с экономикой, микрокультурой и производством, У вас на Тиморе стартовая позиция куда лучше.
Красный комбриг задумчиво покивал головой.
– Это хорошо. Но кому принадлежит то, что построено на этих островках?
– Тому, кто делал, или платил, – ответила девушка, – где-то одной – двум семьям, если островок маленький. Где-то – муниципальному комюнити. Где-то – тому партнерству, которое выполняло работы или инвестировало ресурсы. Что-то перепродали через агентство по развитию новых территорий. По-любому, там нормально живут люди.
– Нас не устраивает фирма-инвестор, – сказал Ним Гок, – нам не нужны капиталисты.
– Если ты запретишь людям объединять средства, чтобы купить что-то, то под запрет попадут и кооперативы, и просто состоятельные фермеры – заметил Оскэ, – Между кооперативом и фирмой-партнерством разницы почти никакой. Или, например, здесь: команда Штаубе – это состоятельная семья или семейная фирма капиталистов?
– У вас в Меганезии сложная социальная формация, – ответил кхмер, – Я ее пока не понимаю. У нас на Тиморе проще. Эксплуататоры, эксплуатируемые и безработные. Первых мы ликвидировали, третьих трудоустроили.
– … Вторые на очереди, – добавил Оскэ, стряхивая пепел щелчком ногтя.
– Я не понял тебя. На очереди – значит…?
– Значит, они, либо разбогатеют, и тогда вы их ликвидируете, или у них не окажется работы, и вы их трудоустроите. Это твой алгоритм в динамике. По ходу, это запрет эффективно работать. А то, заработаешь, разбогатеешь и угодишь под ликвидацию.
– Быть богатым не запрещено, – возразил Ним Гок, – Не запрещено даже нанимать на ферму работников по справедливой цене. Запрещено только эксплуатировать. Я это говорил у вас на суде, в Хониаре, и повторяю сейчас.
– Тогда что тебя не устраивает? – удивился Оскэ, – У вас нормальная, малобюджетная социальная машина. Стабильно работает, если отрегулировать армию, чтобы она не разбойничала на территории, но гасила коммерсантов, которые хотят стать оффи. О! Кстати! Есть отличная книжка: «Страны четвертого мира: Стратегия прогрессивно-постиндустриальных военных диктатур». Автор – Джой Прест. Она работала в инфо-бригаде нашего революционного подполья, потом – офицером инноваций Народного Флота, а последние 5 лет была в программах трансэкваториальной модернизации.
Флер потянулась, зевнула и слегка ироничным тоном объявила.
– Ежик, ты не понимаешь. Ним Гок хочет реализовать симпатичный идеал, а ты ему предлагаешь скучную бяку про то, как правильно строить военную диктатуру.
– Это ты не понимаешь, – возразил он, – Никакая это не бяка! Если по классическому марксизму, то военная диктатура, это первая фаза прогрессивной демократии.
– Не военная диктатура, а революционная диктатура пролетариата, – поправил кхмер.
– Ага, – Оскэ кивнул, – Но по Марксу, она военная и демократическая. А пролетарии, кстати, это свободные граждане с домом, семьей, но без денежных богатств, которые работают и способны носить оружие. Так в Центуриатной реформе Сервия Туллия.
– Кто такой Сервий Туллий?
– Римский военный диктатор-реформатор, жил 25 веков назад, или даже больше.
– Свободные граждане с домом, семьей, но без денежных богатств… – Медленно и размеренно повторил Ним Гок, – …которые работают и способны носить оружие. Я думаю, что это полезная книжка. Где ее можно найти?
– Книжку Джой Прест? Она свободно лежит в интернете. Сейчас найду, – Оскэ снова порылся в необъятных карманах своей жилетки и вытащил маленький ноутбук.
91
Дата/Время: 29.03.24 года Хартии.
Алофи – Футуна
Микеле выключил движок, и надувная моторка по инерции, мягко выползла на песок узкого пляжа рядом с ярким домиком-коробкой, гордо именовавшейся «Центральной Усадьбой Латифундии Карпини». Вытащив легкую лодку на пляж, за линию прилива (необходимое действие, если вы не хотите подарить свое имущество морским феям), Микеле подошел к усадьбе и прочел приклеенную над дверью записку:
«Милый! Я не потерялась, я работаю в новом северо-западном углу участка».
Заглянув в небольшой ангар, примыкающий к домику, он сразу обнаружил, что там отсутствует мини-бульдозер и прицеп-компрессор с пневматической киркой. Не надо было особо напрягать мозг, чтобы догадаться: слышное даже с берега дребезжащее тарахтение означает работу этой пневматической кирки на экстремально-бросовом участке склона горы Колофау. Три гектара почти сплошного камня примыкали с юго-запада к двум гектарам старого, ухоженного участка Карпини, и являлись одним из немногих мест на острове Алофи, не нужных даже фермерам-канакам (совершено не избалованным качеством земель). Позавчера днем Карпини, к нескрываемой радости мэрии Футуна-и-Алофи, взял это безобразие в аренду на 50 лет, а вчера расписал и разрисовал на плане полную программу агротехнических работ, необходимых, чтобы здесь можно было заниматься нормальным фермерством.
Микеле хорошо представлял себе суммарную трудоемкость этих работ, и еще три дня назад, ему бы даже в голову не пришло в это ввязаться но… Когда вечером 26-го они летели домой с Хониары после окончания суда, Чубби сказала: «Милый, мне сейчас хочется заняться какой-нибудь тупой и грубой работой – для рук, а не для головы». Спорить оказалось бесполезно. Все его аргументы натыкались на ее непробиваемое скандинавское упрямство. В 8 утра, немедленно после завтрака, Чубби отправилась реализовывать программу. Разумеется, Микеле не предполагал, что, вернувшись в 6 вечера из университета, обнаружит свою жену все еще продолжающей эту работу…
Фигура, одетая в несколько мешковатый оранжевый комбинезон, накрытая такой же оранжевой каской с плексовым щитком для лица, сжимала в руках пневматическую кирку, как голливудский Рэмбо – ручной пулемет. Обломки слоистой серой породы отлетали от терзаемого склона, как шрапнель. Поодаль громоздились несколько куч аналогичных обломков. Они с какой-то жутковатой аккуратностью были сдвинуты бульдозером ровно на размеченные по плану квадратные площадки. Минуту-другую Микеле наблюдал за этой деятельностью, а потом, выбрав момент, когда грохот стих, пронзительно свистнул. Чубби опустила кирку и медленно повернулась.
– Любимая, положи, пожалуйста, инструмент и сними каску, – мягко сказал он.
– Сейчас! – крикнула она, и длинной серией ударов снесла очередной выступ склона.
Окинув взглядом склон, оценив достигнутый эффект и, видимо, оставшись довольной, Чубби выключила компрессор, и положила на багажную решетку бульдозера кирку, а рядом – каску. Потом повернула к Микеле свое лицо, серое от слоя тонкой каменной пыли. Он медленно вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться, а затем сообщил:
– Любимая! Ты не совсем правильным путем делаешь эту работу.
– Что не так? – спросила она.
– Объем и настрой, – ответил Микеле, – Давай-ка я сяду за руль, ты сядешь сзади, мы отгоним технику в ангар, а потом пойдем в сауну и спокойно обо всем поговорим.
– Ладно, давай, – согласилась она.
* * *
Маленькая, традиционно-простая сауна, встроенная в «Центральную Усадьбу», была исключительно удобным местом для откровенных разговоров. Тут, благодаря массе поводов, чтобы отвлечься (увеличить или уменьшить нагрев, или плеснуть воды на раскаленную электроплиту из искусственного камня) разговоры шли без чрезмерного напряжения, без надрыва, в общем – в режиме, щадящем нервы участников.
– А давай, ты расскажешь, что случилось? – предложил Микеле, когда Чубби, быстро покрутившись под душем, вошла в уже разогретую бамбуковую комнатку сауны.
– А что еще можно рассказать? – спросила она, усаживаясь на скамейку рядом с ним.
– Наверное, что-то можно, поскольку что-то же приводит тебя в состояние боевого бешенства, известного нам из легенд о воинах-берсерках с родины твоих предков.
– О! – Чубби хлопнула его ладонью по пузу, – Есть история о реальных берсерках!
– Я, разумеется, с удовольствием ее послушаю, – ответил Микеле, – Завтра утром, мы пройдем с тобой на проа до коралловой отмели за восточным берегом, забросим там донки, сядем на поплавке с сигаретой и кофе, и ты мне ее расскажешь. Но это завтра утром, если ты не возражаешь. А сейчас мы попробуем выяснить, что случилось.
Экс-майор военной разведки грустно улыбнулась и развела руками.
– Милый, зачем что-то выяснять? Все и так понятно. Меня с позором вышвырнули с любимой работы. Перед этим, я декаду посидела в клетке, откуда в эпоху Конвента выходили только на дайвинг в пластиковом мешке со щебенкой для веса. Для меня голосовали расстрел, но голосов не хватило. Мне очень доходчиво объяснили, что я социально-опасна, и интернировали меня на полтора года в 20-мильном радиусе. Я мотивированно расстраиваюсь, или все это должно было меня развеселить?
– Завтра… – ответил Микеле, – … Там, на отмели, мы с тобой поймаем самого тупого лангуста, оторвем ему голову, и вместе трахнем ему мозги. Как тебе эта идея?
– От тебя трудно что-либо скрыть, – вздохнула она, – Дело, конечно, не только в этом, хотя, и это не подарок. Главное, мне обидно и стыдно, что я вела себя, как последняя засранка в отношении тебя и наших девчонок. Из-за меня ты поехал на эту гребаную войну… Мне страшно подумать, что могло бы… В общем, не хочу об этом.
Микеле протянул руку и почесал ей чуть ниже лопаток. Чубби изящно выгнула спину дугой, как потягивающаяся кошка, и громко мурлыкнула от удовольствия.
– Это все давно прошло, – сказал он, – Мы закрыли эту тему, когда я приезжал к тебе в каталажку, и ты поила меня какао из раритетного котелка, и мы вспоминали основы камасутры, а болваны-преторианцы на вышках страдали от черной зависти. Если ты помнишь, мы пришли к выводу, что эти эпизоды завершились для нас в явный плюс. Иначе говоря, нам здорово повезло. Правда, 25-го мы порядком понервничали, из-за голосования ВМГС, но ты и раньше влезала в рискованные игры, нам не привыкать.
– Я больше не буду, честное-честное слово! – сказала она тоном маленькой девочки, которую мама застукала за сомнительными экспериментами с горючим и спичками.
Микеле снова почесал ей спину, на этот раз вдоль позвоночника.
– Это не порицание, а предисловие, – пояснил он, – Я очень хорошо знаю, как ты себя ведешь, выскочив из капкана. Если бы ты налакалась шнапса, или если бы ты вдруг потащила нас всех на какой-нибудь гала-концерт на Самоа или на Фиджи, то я бы ни капли не удивился. Но тут другое. А значит…
– А значит? – вопросительно повторила за ним Чубби.
– … А значит, ты еще не совсем выскочила из капкана, – договорил он, – и я почему-то надеюсь, что я тот человек, который может тебе помочь. А ты, почему-то, пытаешься избежать моей помощи. Возможно, ты просто не хочешь впутать меня в рискованную ситуацию, но опыт показывает, что если запахнет жареным, то я все равно впутаюсь.
Чубби взвесила в руке ковшик, черпнула воды из бака, и плеснула на плиту. Раздалось громкое шипение, и комнатка наполнилась полупрозрачной завесой горячего пара.
– Микки, – задумчиво произнесла она, – Большой пушистый Микки, который хочет все знать. Самый любимый, самый чудесный, самый уютный Микки, который, из-за моих служебных дел, все время влипает в истории…
– У тебя теперь нет служебных дел, – заметил он, – А если кто-то в правительстве или в военных структурах думает иначе, то я добьюсь, чтобы суд закатал его на каторгу еще дальше, чем Журо и Андерса. На какой-нибудь плавучий трэшер в самой жопе нашего океана. И не на полтора года, а на десять. Я слышал: из спецслужб не уходят, но это не про тебя. Я говорю вполне серьезно, и про суд, и про трэшер. За мной не заржавеет.
– Микки, это другое, клянусь Фреей!
– Что – другое?
– Вообще, другое, – ответила она, – Настолько другое, что даже ты, со своей огромной умной головой, вряд ли сможешь это вообразить. Я вот не могу, и не знаю, кто может.
– Это уже переходит все границы! – возмутился Микеле, – Я не знаю, кто и что может вообразить, зато я знаю, что у любой такой херни есть конкретный автор. Он должен сидеть со своими великими идеями на трэшере, в куче говна! И он будет там сидеть!
– Дался тебе этот трэшер… Микки, пожалуйста, не лезь в это!
– Я уже в это влез! Я в этом по уши! Даже наши девчонки в этом по уши! И даже их бойфренды! И все крутится вокруг одного вопроса: что произойдет с Тлалоком при взрыве пакета L-bomb до ста гигатонн в тротиловом эквиваленте? Это тот вопрос, от которого Мелло Соарош элегантно ушел на суде, когда речь зашла об астероидном оружии. Я по его глазам видел: он знает настоящий ответ. И ты, любимая, тоже его знаешь. Твой телескоп отслеживал что-то на Тлалоке, а я, по твоей просьбе, летал в Аотеароа, на Рауль, и делал конспект доклада Роквелла о модели астероидной зимы. Отправлять эксперта INDEMI было нельзя. Секретность. Лаполо не понял бы в этом докладе ни строчки, поэтому он изображал художника-футуриста в парке, а я за него работал. Это называется: «юзать в темную». А теперь, ты говоришь: не лезь.
– Уф! – выдохнула Чубби, – Ты что-то путаешь. Та конференция прошла в середине февраля, когда Жерар Лаполо еще был вне игры.
Микеле улыбнулся и слегка похлопал ее по попе.
– Нет, любовь моя, это ты что-то путаешь. Или, что скорее всего, тебе просто забыли сообщить. Это обычный стиль для спецслужбы, верно?
– Не в этом случае, – возразила она, – Я видела реестр допуска, и Лаполо там не было.
– Вот как? А персонаж по имени Дако Парадино там был?
– Тоже не было. А кто это?
– Это артистический псевдоним Лаполо в Аотеароа – Новой Зеландии. А тебе достался урезанный экземпляр реестра. Полный реестр, как выражаются на безобразном сленге спецслужб, это «информация не твоего уровня». Такие дела. Интересно, что еще тебе забыли сообщить твои бывшие коллеги? И какая доля вранья в том, что они не забыли тебе сообщить? Может быть, все вообще обстоит иначе, чем тебе кажется?
Чубби задумалась на пару секунд, а потом энергично покрутила головой.
– Нет, Микеле. Нет. Все не может обстоять иначе, потому что… Joder! Я не могу это объяснить. Если бы ты знал содержание проекта, ты бы понял.
– Ах, вот оно что! – сказал он, – Значит, проект устроен так, что этапы его реализации можно проследить объективно… Если знаешь, когда и куда смотреть. Я прав?
– Ми-ке-ле, – негромко пропела она, – Ты самый-самый любимый! Давай, мы не будем говорить об этом сейчас? Я устала, перегрелась, проголодалась… В общем, давай мы сейчас поплывем домой и пообедаем… Или поужинаем… А потом поговорим, ладно?
– Чубби, скажи честно, ты хочешь отложить этот разговор, или хочешь избежать его вообще? Если второе, то я больше не буду на тебя давить, и попробую сам…
– Первое, – перебила она, – Первое, а не второе. Просто, мне надо немного подумать.
92
Дата/Время: 30.03.24 года Хартии. Раннее утро.
Хитивао, болота Мберамо, озеро Додом.
В рассветных сумерках, огромный птеродактиль возник над кромкой низкорослого заболоченного леса, как серая тень в полупрозрачном тумане, как призрак, как мираж порожденный чрезмерным увлечением марихуаной. Две пары крыльев равномерно и мощно работали в противофазе: передние – задние, передние – задние, как будто по единой летательной перепонке назад пробегали крутые волны. Секунду – другую, он выбирал место для посадки, а затем, почти остановился в воздухе и резко увеличил частоту взмахов (послышался звонкий шелест, как от листа кровельного железа под сильным ветром). Вертикальное снижение на последние 5 метров – и касание грунта. Крылья сложились. Борт фюзеляжа откинулся вверх, и Лаго крикнул изнутри:
– Клубничный джем, сливочное мороженое, свежие булочки с кремом!
– …И две свиньи, – добавила Йи, соскакивая на землю, – Птеродактиль их утащил.
Эта совсем юная девушка из племени татутату, несмотря на весьма невысокий рост (характерный для аэта-андаманской расы), обладала удивительно-гармоничным телосложением, возможным только у человека, с раннего детства приучившегося к разнообразным движениям, связанным с промыслом в условиях дикой природы. Превосходно тренированные мпулуанские коммандос казались рядом с ней слегка неуклюжими, и (как ни странно) довольно светлокожими. У татутату кожа была не шоколадного, а почти антрацитового цвета.
Рон почесал в затылке, глядя на две крупные свиные туши с характерными группами дырок от сферических 8-миллиметровых пуль.
– Что, сразу двух утащил?
– Большой, он смог, – пояснила Йи, поправляя «palmagun» в чехле на легкой широкой матерчатой перевязи. Кроме этой перевязи и пестрого плетеного шнурка на поясе, на девушке не было ни одежды, ни обуви. Большие темные выразительные глаза юной татутату смотрели таким открытым и честным взглядом, что не поверить в версию о птеродактиле, утащившем двух свиней в один прием, мог только крайне бестактный собеседник.
Пума тоже почесала в затылке и свистнула в серебряную боцманскую дудку. Рядом мгновенно материализовался капрал дежурного полувзвода.
– Хэй, мастер второй инструктор! Что тут?
– Типа, трофеи, – ответила она, – По-научному, называется: десерт к завтраку.
– Забирать? – уточнил он.
– Ну не смотреть же.
– Ya! – согласился он, и заорал во все горло, – Второе звено восьмого полувзвода!! К машине! Мигом разгружать жратву!
– Вы выгребли всю лавку в кемпинге Вейдека? – поинтересовалась Екико, глядя, как африканские курсанты выгружают из птеродактиля объемистые картонные коробки.
– Типа, да, – ответил Лаго, – Мы с ним заранее договорились, что он сделает двойную заброску на этот кемпинг. Половина – туристам, половина – нам.
– А свиньи? – спросил Ринго.
Лаго пожал плечами.
– Неизбежные жертвы палеонтологии. Хозяину мы заплатили, конечно.
– Две по цене полутора, хорошая сделка, – добавила Йи, – а какао есть?
– Тебе, как всегда повезло, – ответила Екико, хлопнув ее по плечу, – пошли, налью.
Пума, пристально наблюдавшая за деятельностью хозяйственного звена, крикнула:
– Эй-эй! Парни, алло! Одну коробку мороженого оставьте штабной группе! – потом повернулась к Лаго и Йи, и добавила, – Вы жрать будете?
– Еще бы! – Лаго, потянул носом, – Там у вас птица Бэ на углях, точно?
– E foa! Вы уже висите в сводке утренних происшествий кемпинга! – крикнул Ринго, успевший зайти на блог «Baliem Valley Resort».
* * *
Происшествие называлось «Новое наблюдение гигантского птеродактиля!».
Администрация кемпинга напоминала читателям, что птеродактилей видели в Новой Гвинее уже несколько раз в текущем веке, а трижды удалось заснять полет на видео. Сегодняшняя съемка – четвертая. Она сделана на мобайлы двоих туристов, которые застали охоту очень крупного птеродактиля на домашних свиней на окраине деревни.
Ниже был выложен видеоролик примерно на четверть минуты. Качество съемки оставляло желать лучшего (точнее, оно было ровно таким, как и планировалось). В светло-серой пелене, на фоне размытой неровной полосы низкорослого леса, вдруг вырисовывается такая же размытая мерно машущая крыльями тень. Она пикирует на невидимый объект в нескольких сотнях метров от оператора, дальше видны только хаотически прыгающие пятна, а потом огромная тень взлетает, удаляется, все так же равномерно взмахивая крыльями, и растворяется в тумане.
Под окошками роликов шли текстовые комментарии очевидцев.
«Этот птеродактиль был огромный, как слон, а когти у него, мне кажется, длиной с человеческую руку. Я не мог их хорошо разглядеть из-за тумана, но птеродактиль растерзал двух свиней за несколько секунд. Кошмарный монстр!».
«Мы были в шоке! Тело этого чудовища было огромным, как грузовик, и крылья размером с самолетные, а голова маленькая, ее почти не видно. Все произошло так быстро… Какое счастье, что мы не успели отойти от деревни!».
* * *
Рон вдумчиво ознакомился с описанием и заключил:
– Герр Вейдек поднимет на этой рекламе хорошие деньги. И туристы не будут бегать поодиночке, что тоже плюс… Одного не понимаю, как вы так быстро затащили две свиные туши внутрь.
– Просто в ролике только старт и финиш, – пояснил Лаго, – Когда птеродактиль стал приземляться, эти туристы бросились бежать. Вторую половину они снимали, когда обернулись и увидели, что птеродактиль взлетает. Реально мы тащили полминуты.
– Все равно, неплохой результат, – сказал Рон, – А с какой дистанции вы стреляли?
– Я стреляла, – отозвалась Йи, прихлебывая какао, – с полста шагов.
– С земли или еще с воздуха?
– С воздуха, навскидку.
– Интересно. И какие замечания по оружию?
Туземка пожала плечами.
– Хорошее оружие. Лучше, чем мой дробовик.
– А что не понравилось? Что бы ты сделала по-другому? Поменяла?
– Я бы сделала отдачу слабее. Но тогда, наверное, выстрел ослабнет.
– Это смотря как сделать, – вмешалась Екико, – Мы придумали кое что…
– Придумали, как отменить парочку законов Ньютона? – съехидничал Лаго.
– Отдача зависит от импульса, а результат – от дульной энергии, – заметил Ринго.
Пума положила на землю, посреди круга собравшихся, широкий лист с горкой испеченных кусков мяса птицы Бэ, и высказала свое мнение.
– При стрельбе навскидку многие наши парни говорят про отдачу. Проблема. Да!
– Мы не успеем до начала акции сделать то, что предлагают ребята, – заметил Рон.
– Сейчас не успеем, – согласилась Пума, – но это не последняя война.
– Оптимистка ты, – заметил Лаго, перебрасывая горячий кусок мяса на ладонях.
– Реалистка, – поправила она.
– Это точно… – он кивнул… – А что за идея, ребята?
Екико молча развернула экраном к нему один из ноутбуков. Некоторое время Лаго с недоумением смотрел на 3d эскиз. Потом, откусив от немного остывшего куска мяса, прожевал и поинтересовался:
– Какой сорт травы вы курите в это время суток?
– А по существу? – спросил Ринго.
– А это и есть по существу, бро. Предложить игрушку для ярмарочного тира, вместо боевого оружия можно только по укуру, да и то не после всякой травы.
– Почему игрушку? – поинтересовалась Екико.
– Потому, что свинцовая дробинка 4.5 мм весит полграмма! Таким снарядом можно грохнуть только крысу, да и то не очень жирную.
– Крысу? – возмутилась она, – Да у нас дульную энергия в полтора раза выше, чем у «Palmagun»! Начальная скорость пули – полтора километра в секунду! Прикинь?
Рон улыбнулся и покачал головой.
– Это у вас на компе полтора километра в секунду. В реале такие скорости возможны только для твердых стреловидных пуль. Мягкий свинцовый шарик просто размажет сопротивлением встречного воздуха.
– Во-первых, не шарик, – возразил Ринго, – У нас тут конфигурирующее сужение и из ствола вылетает уже капля с более стабильной аэродинамической формой.
– Ну, значит, ее размажет чуть позже, – ответил экс-коммандос.
– Чуть – это насколько? – вмешалась Екико.
– Не знаю. Но по-любому, очень быстро.
– Ага! – она утвердительно кивнула, – Через четверть секунды. Пуля пролетит около трехсот метров, и перед разрушением будет сохранять скорость около километра в секунду. Энергия 250 джоулей – как в упор из револьвера времен I мировой войны.
– Не продержится эта капля четверть секунды! – уверенно сказал Лаго.
– Догматизм, – парировал Ринго.
– Если вы настаиваете на развернутой критике, то надо подумать, – проворчал Рон.
– Ага, вот с этого бы и начинали!
Йи подвинулась поближе, с любопытством глянула на экран и поинтересовалась.
– А почему из такого короткого ствола дробинка полетит так быстро?
– Это потому, – начала объяснять Екико, азартно рисуя стилосом на экране, – …что в стволе такой формы, давление остается постоянно-высоким на участке….
Лаго, с все возрастающим недоумением, повернулся к Рону.
– Слушай, но это же абсурд, нет?
– А хрен его знает, – ответил экс-коммандос, – Еще полвека назад абсурдом казались стреловидные пули весом полграмма. А оказалось – хорошая штука… В общем, надо посчитать. А потом проверить на макете. Мне так кажется.
– Веселые вы ребята, стрелковые оружейники, – произнес Лаго.
– Если ничего не получится, то мы продадим эту штуку в музей военно-технической херни, – сказала Пума, – Я про такой читала в i-net. Там платят хорошие деньги за толковые вещи. Типа: атомная субмарина – космический корабль, гусеничный танк с крыльями, или кривоствольный пулемет для стрельбы из-за угла. Не прогадаем. Да!
– Вот ты как? – возмутилась Екико, – А спорим на двадцатку, что будет работать?
– Ну, спорим, – невозмутимо согласилась Пума.
Рон «разбил» их руки, закурил сигарету и констатировал:
– Одно хорошее пари уже есть. Значит, три дня прошли не зря. Йи, что скажешь про наших парней? Я имею в виду, ориентацию на местности и технику передвижений.
– Парни хорошие, – ответила туземка, – А остальное… Честно, а?
– Честно, – со вздохом, подтвердил он.
– Если честно, то у нас вот такие дети лучше ходят по лесу, – Йи показала ладонью от земли рост мальчишки среднего школьного возраста.
– Гм… А в чем проблема наших парней?
– Они неправильно дышат, – без тени сомнения, сказала она.
– А ты можешь научить, как правильно?
– Да. Но меня никто не просил.
– Ясно… Пума, свисти в дудку. Сейчас будем дополнять программу.
Через пять минут штаб-лейтенант Мчела и лейтенант Котто были озадачены тем, что следующей ночью их бойцам предстоит учиться подкрадываться к птице Бэ на десять шагов, так, чтобы она не услышала. Тест: убить птицу броском десантного ножа или легкого боевого топорика, или заточенной саперной лопатки (кому что привычнее).
– Азартная будет ночка, – предположила Екико, когда офицеры отправились доводить поставленную задачу до личного состава.
– Я вот чего не понимаю, – сказал Лаго, цапнув с листа еще кусок мяса, – Откуда тут взялась эта птица Бэ? Четвертый день ее жру, а вопрос мучает. Какая-то она не такая.
– Птицы Бэ были всегда, – авторитетно сообщила Йи, – Но в доисторические времена, которые были до моей бабушки, все птицы Бэ ушли в глубокую пещеру и заснули. А потом, когда радуга повернулась на небе, они проснулись. Так про это рассказывают.
Ринго посмотрел на уже по-настоящему утреннее, светло-лазурное небо (как будто рассчитывая увидеть там ту самую волшебную радугу) и тактично заметил:
– В «Ново-гвинейских дневниках» Наллэ Шуанга приводится другая версия.
– Наллэ был на каторге не в Хитивао, а в Папуа, к востоку отсюда, – заметил Рон.
– Ага, – Ринго кивнул, – Все там и началось. Лет 10 назад, какие-то ребята, биологи из университета Окленд в Аотеароа, подняли тему о генно-инженерной реконструкции эпиорниса, нелетающей птицы в несколько раз крупнее страуса, которая еще пол-тысячелетия назад обитала от Мадагаскара до Австронезии. Потом брэндом стало название воромпатра, но это не важно. На том этапе, 10 лет назад, просто выясняли: может ли в современной природе выжить птица такого размера. Не долго думая, эти ребята взяли какую-то плодовитую и скороспелую породу домашних уток, и сделали сотню вариантов особей с так или иначе отключенным геном контроля роста. Законы Аотеароа запрещает выпускать такое на свободу, а законы Папуа – пожалуйста.
– Птица Бэ это просто утка? – удивилась Пума.
– Нет, не просто. Это единственный из вариантов ГМ-уток, который выжил в дикой природе. Точнее, в здешних болотах. Как-то им очень в тему оказались эти условия. Кстати, «птица БЭ» это аббревиатура от «Бета – Эпиорнис». Ну, типа, бета-версия.
Рон покрутил в пальцах сигарету и скептически проворчал.
– Как-то они подозрительно-быстро размножились. Всего за десять-то лет…
– Это же утки, – напомнила Екико, – В 5 месяцев они начинают нести яйца, причем с интервалом меньше недели. И растут, растут, растут…
– К полутора годам они весят до центнера, – продолжал Ринго, – Такая крупная птица может защитить кладку и птенцов от любого здешнего хищника, кроме крокодила и человека. Птицы Бэ живут прайдами, и у их потомства очень высокий коэффициент выживаемости. А когда прайд разрастается, сливается с несколькими другими, и на занимаемой территории им уже не хватает пищи, они срываются в разбойный набег.
– В ночной набег, как говорит Йи, – уточнил Лаго.
Туземка утвердительно кивнула, и хлопнула ладонью по грунту.
– Так! Они идут разбойничать ночью. Те, что поменьше – летят, а большие не могут. Поэтому плывут по протокам, а где-то переходят в брод. Раньше, когда я была еще маленькая, водились дневные и ночные птицы Бэ. Дневных всех перебили. А ночные, наоборот, размножились. Их очень много, но их не легко найти. Вы сами видели. А крокодилы подкарауливают их в некоторых местах. Могу показать. Крокодила тоже можно кушать, только надо правильно приготовить.
– Я умею! – заявила Екико, – Вернее, я знаю, где хороший рецепт из крокодила. Ну, в общем, если мы его грохнем, то я попробую приготовить.
– В какую ночь идем? – лаконично поинтересовалась Йи.
– Сегодняшняя у нас уже расписана, – сказал Рон, – значит, в завтрашнюю… Так, foa! Время! Лаго, Пума, пошли проводить занятия по матчасти. Йи, Екико, Ринго – с вас последние новости по целевому региону.
Galaxy Police Flog. Trolley 1001
30.03.24. Африканский кризис.
Восточная ветка. Архипелаг Чагос.
Trolley-Jockey Элеа Флегг.
Aloha foa! Приветствую пассажиров инфо-тележки номер десять ноль один! У меня херовые новости. Эти долбанные исландские шаманы из «Akureyri Special Military Review», гейзер им в жопу, таки накаркали нам проблемы с Британией.
Теперь все по порядку. В восьмистах милях южнее Индии, сразу за Мальдивами, на седьмом градусе южной широты находится архипелаг Чагос. Это огромная система атоллов и коралловых островов, радиусом почти сто миль. Суши там шестьдесят квадратных километров, но главное не это, а очень удачное расположение посреди трансокеанских маршрутов между Африкой и Австронезией. В позапрошлом веке британцы оттяпали их у французов и с тех пор юзают. Во времена Первой Холодной войны, они выгнали туземцев (около тысячи людей) и сдали Чагос в аренду янки на полвека. За это время, Восточный Блок распался, и аренда перестала быть интересна. Бывшая военная база ВМФ янки стала британской, с контингентом тысячи полторы. А туземцы продолжали судиться против незаконного выселения. Даже британский суд признал, что они правы, но, по обычной оффи-манере, ни фига им не вернули.
С начала нашего века и до сегодняшнего дня, ситуация на Чагосе выглядела вот как: британские моряки сидели в юго-восточном углу этого архипелага, на единственном официально-обитаемом атолле Диего-Гарсиа – подкове 10 миль в поперечнике. На остальной, как бы необитаемой, территории-акватории, резвились морские туристы – чисто по нахалке приходя на лодках с Мальдив или прилетая на флайках еще откуда-нибудь. Британские патрули их лениво оттуда гоняли. Потомки туземцев утратили надежду на исполнение билля суда, и пропали, как казалось, неизвестно куда.
Вторая сюжетная линия. Как я уже рассказывала, в ночь с 26 на 27 марта, с острова Майотте (французского анклава на Коморах) вышел ролкер «Uxias» (порт приписки – Нусибе, Мадагаскар). На нем, как сообщали независимые источники, принудительно вывозились 400 юниоров 11–15 лет, из мусульманских семей Малави. Этих юниоров интернировали оккупационные мпулуанские власти, а затем продали гражданину Меганезии, Наллэ Шуангу (оптом, за 5 фунтов, по сантиму с четвертью за каждого).
Отправка этого гуманитарного (скажем так) груза разожгла давно тлеющий конфликт между Майотте и Исламской Республикой Коморские острова, но сейчас – о другом. Ролкер «Uxias» обошел с севера Мадагаскар (приняв попутный груз в порту Эмбр), и двинулся на восток вдоль 10-й параллели Ю.Ш. Его маршрут проходил в нейтральных водах, в 200 милях южнее британской базы Диего-Гарсиа на архипелаге Чагос. В зоне максимального сближения, «Uxias» был остановлен британским корветом «Invincible», специально вышедшим с этой базы «для проведения военно-морской операции».
Капитан ролкера, м-р Пайоле Арокаро, отказался подчиниться приказу с британского корвета, лег в дрейф только после предупредительного орудийного выстрела поперек курса, и дал в эфир сигнал «SOS», с комментарием: «Я атакован британским военным судном, по мне ведется огонь». Далее, несмотря на официальный протест капитана, на борт «Uxias», угрожая экипажу оружием, поднялся отряд британских бойцов «MSF» (морской спецназ). Видео-репортаж об этом передавался online, репортером Берилл Коллинз, находившейся на «Uxias» от департамента дикой природы правительства Австралии в связи с деятельностью по защите редких видов животных. На четвертой минуте этого репортажа, офицер MSF напал на Берилл, и трансляция прервалась.
Да, я забыла сказать, при чем тут дикая природа. Как оказалось, ролкер не перевозил никаких мусульманских подростков. Груз состоял из девяти пар редкого животного: мадагаскарского лемура – руконожки (или ай-ай), из специфических растений, и из различного оборудования для адаптации этого существа на новом месте. Три пары должны были прибыть в Австралию, и по две пары – в Новую Гвинею, Аотеароа и Меганезию. Ай-ай сопровождали двести специалистов-зоотехников с Мадагаскара. Специалисты и экипаж задержаны британским спецназом и лишены средств связи.
Напомню, что правительство Мадагаскара еще 26 марта заявило дословно: «Любая попытка атаковать судно (по тексту – «Uxias»), законно идущее под мадагаскарским флагом, будет актом пиратства или войны». Поскольку атака состоялась, президент Мадагаскара был вынужден заявить (цитирую выборочно): «Я констатирую, что по действующим международным законам, наша страна оказалась объектом открытой военной агрессии, и таким образом, находится в состоянии войны с Соединенным Королевством. Исходя из этого факта, я обращаюсь к нашим союзникам по Альянсу Австронезийской Обороны – к Меганезии, Мпулу, Папуа, Хитивао и Атауро, чтобы спросить: готовы ли они к выполнению условия пакта о коллективной безопасности, согласно которому агрессия против любой из сторон есть агрессия против каждой».
Президент Мпулу, Премьер-министр Папуа и Штаб-Секретарь Народной Ассамблеи Хитивао заявили, что армии и флоты их стран: «Поддержат симметричные военные операции Мадагаскара против ВМФ Британии, если таковые будут начаты de-facto».
Координатор правительства Меганезии приказал активировать интегральную сеть космической защиты, объявил в вооруженных силах «Yellow code» (повышенная боеготовность), и экстренно направил запрос Мадагаскара в Верховный суд.
Мэр Атауро перевел системы ПВО и корпус военно-морской авиации в режим MART (минутная готовность к атаке), и объявил новый набор военных пилотов – волонтеров.
Из района Мадагаскара в зону конфликта (в нейтральную акваторию, 200 миль южнее Чагос), направился самолет Мпулуанского Агентства по Океанологии (МАО), c опознавательными знаками «красный ромб» – для оказания помощи на море, согласно международным конвенциям. За время его полета ситуация значительно обострилась. Туристический проа с шестью гражданами Меганезии попытался подойти к ролкеру и оказать помощь (по морским обычаям – поскольку с судна был передан сигнал «SOS»). Произошла словесная перепалка с офицерами британского корвета (трансляция с web-камеры туристов шла в интернет в режиме online). По ее итогам, морские пехотинцы с корвета задержали туристов, применяя к ним силу и угрожая оружием.
Для нашего Верховного суда, который собрался решать, в общем, чисто сквалыжный вопрос о задержанных по ошибке лемурах ай-ай и театральных нотах про войну, этот арест наших граждан стал крайне неприятным сюрпризом. Председатель судебной коллегии позвонил в Лондон, рассчитывая решить вопрос сходу, чтобы не обострять ситуацию – но там ответили: «Арест ваших граждан – нарушителей границы лежит в компетенции военных властей на Чагос». Коллегия суда тут же вызвала военного координатора, и в прямом эфире заслушала его красочный доклад «О технических перспективах боевых действий против ВМФ Британии в Индоокеанском регионе».
Под влиянием ярких иллюстраций и анимационных схем, показанных по TV, как это обычно бывает, начались массовые отмены авиа– и морских рейсов, объявления форс-мажоров по крупным сделкам, перекосы на товарных и фондовых биржах, и (привет исландским военным аналитикам) пробки на выездах из мегаполисов в Британии. В коллегию суда поступила нота-предупреждение МИД Британии «О крайне тяжелых последствиях враждебных действий Меганезии против Соединенного Королевства». Коллегия потребовала разъяснений нашего военного координатора и, получив их, приказала поднять уровень тревоги с «Yellow» до предвоенного «Orange».
К этому моменту уже забеспокоились все. Наверное, после нескольких телефонных разговоров «Кокосовой пятерки» (Вашингтон – Пекин – Дели – Лантон – Канберра), дурацкий казус решился бы за считанные минуты. Но! Очень некстати (а для кого-то, видимо, очень кстати) до зоны конфликта долетел самолет мпулуанского «красного ромба». Короткий радиообмен между экипажем самолета и капитаном британского корвета, спор о правах, и пуск с корвета ракеты ПВО «Arrow» с дистанции 25 миль. Мпулуанский экипаж покинул самолет за 10 секунд до попадания, продолжая вести репортаж online. На видео наблюдается взрыв, снятый из-под купола аварийного параплана. Не нужно особых знаний, чтобы определить по разлетающимся обломкам тонкого пластика: самолет был гражданский, не имеющий военного снаряжения.
Тут раздался характерный треск – у Верховного суда лопнуло терпение, и коллегия приказала военному координатору: «Немедленно пресечь агрессивные действия в нейтральных водах и воздушном пространстве – по возможности (но не в ущерб поставленной задаче) избегая гибели людей». Через полторы минуты после приказа, спутники «Space Lasso» произвели по акватории Чагос залп ракетами «Metal Hush». Данный класс ракет является средством тотального радиоэлектронного подавления. Акватория-мишень накрывается «зонтиком» из нанометровой металлической пыли, полностью исключающей обмен радиосигналами на дистанции свыше 30 миль. В вооруженных силах был объявлен уровень «Red» (техническое начало войны).
Можно с уверенностью сказать, что на этом этапе конфликт достал уже всех, без исключения. «Кокосовая пятерка», наконец, созвонилась. Состоялся разговор на нормальном, человеческом (а не дипломатическом) языке, и было решено:
1) Стороны прекращают пугать себя и окружающих термоядерной войной.
2) Никто не лезет ни с какими миссиями в зону Чагос.
3) «Кокосовая пятерка» немедленно начинает патрулировать периметр Чагос.
4) Когда осядет металлическая пыль, пятерка займется урегулированием.
В общем, перебиты все горшки, а стороны конфликта еще будут разбираться друг с другом не один месяц. Связи с «военно-карантинной зоной» не будет еще часа два, поэтому мы пока не знаем, что там с нашими шестью юниорами-туристами, двумя гуманитарными мпулуанцами, экипажем «Uxias» и девятью парами лемуров ай-ай.
Зато стало известно, куда делись 400 юниоров (проданных Наллэ Шуангу). Малое грузовое судно «Sea-Mule 50x50» (экономичная перевозка до 50 тонн со средней скоростью 50 узлов), вышла с острова Майотте через час после «Uxias», и сегодня доставила 404 пассажиров на плавбазу «Hat-Hat», дрейфующую в нейтральных водах между Атауро и Восточным Тимором. Транспортировка в условиях скученности не сказалась на здоровье пассажиров – это подтвердил медик из службы соцконтроля.
О том, что такое плавбаза «Hat-Hat» – см. репортаж моей коллеги Пепе Кебо. Она студентка KTIC из Новой Британии, стажируется в Тиморском регионе, и ведет экстремальный блок на университетском инфо-канале Kimbi-wiew.
Aloha foa! Это я Пепе Кебо!
В начале – общая информация о «бублике Шуанга». В основе плавбазы «Hat-Hat» лежит прототип: «Solar Iceberg», установленный около месяца назад на мелководной банке Лаеманау (округ Тувалу) – кольцо из газобетона, внешним диаметром четыреста метров и внутренним двести, с каналом – входом на внутренний рейд. Плавучий атолл площадью 9 гектаров. «Hat-Hat» состоит из четырех таких колец, собранных в конструкцию типа цветка клевера и, в отличие от прототипа (просто плоского бублика), имеет готовую хозяйственную инфраструктуру типа той, которую можно увидеть на естественных обитаемых атоллах сходного размера.
Работники меганезийского соцконтроля (которых пригласили на плавбазу, как того требовал билль Верховного суда), написали в отчете «При эксплуатации внешней акватории, объект пригоден для жизнедеятельности 1200 постоянных хабитантов». Действительно, 3 centesimo (сотки) на одного человека – это очень даже приличный участок суши. Сейчас на «Hat-Hat» половина расчетного населения: 600 человек. Это четыреста подростков 11–15 лет, с гигантским скандалом вывезенных из Малави, и двести наших океанийских волонтеров (меганезийцев и папуасов) 17–22 года.
Разумеется, соцнаблюдатели задали каждому из хабитантов вопрос: «Можете ли вы указать другое, более подходящее для вас место, где у вас есть жилье и источники существования?». Волонтеры высказались в том смысле, что мест-то много, но такое прикольное они видят впервые, да и компания подобралась – прикольнее некуда.
Ответы малавийских подростков были менее оптимистичными и почти одинаковыми:
«Могу назвать, это – там-то… (название местности в Малави)… но туда пришли чужие солдаты, они нас убьют». От многих не удалось добиться никакого внятного ответа. Соцнаблюдатели указали это в отчете, как «естественные психологические проблемы первичной адаптации на новом месте», и уехали до следующей плановой инспекции.
Ну, это их мнение, а меня как-то насторожила эта реакция подростков, и я, чтобы все выяснить, вписалась в эту тему. Поскольку точное число малавийцев оказалось 404, возникли две волонтерские вакансии, а я прохожу под верхней планкой возраста, мне удалось взять бублик Шуанга на абордаж, и полста дней я проведу здесь. По-моему, администрация «Hat-Hat» не в восторге от студенческой прессы в моем лице – но им придется меня терпеть, потому что я попала сюда, пройдя объявленный ими конкурс. Подробности – в следующих репортажах. За вкус не ручаюсь, но горячо будет!
