Текст книги "День Астарты"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 86 страниц)

94

Дата/Время: 30–31.03.24 года Хартии.

Мини-корвет «Octopus» (ВМФ Мпулу)

Яхта «Golden Sun» турфирмы «Emerald-Voyage».

Акватория Маврикия южнее Каргадос.

Атолл Мангарева, Меганезия.

Принадлежащие Республике Маврикий острова Каргадос (на севере), Родригес (на востоке) и Гран-Маврикий (на западе) образуют равносторонний треугольник, со стороной примерно 250 миль. В ста милях к западу от Гран-Маврикия расположен французский остров Реюньон, в 600 милях к северу – маврикийский Агалега, а еще севернее начинается акватория Республики Сейшельские острова.

За час до заката 30 марта, яхта «Golden Sun» снялась с якорной стоянки на севере островов Каргадос, обошла барьеры центрального кораллового атолла этого мини-архипелага, и взяла курс на юго-восток. Не составляло большого труда понять, что капитан планирует пройти по маршруту: Родригес – Гран-Маврикий – Агалега. На Реюньон он точно не намерен заходить – слишком велик риск проблем с «живым товаром», который могут случайно обнаружить на борту яхты французские власти. Следовательно, всю ближайшую неделю яхта, по программе, должна оставаться в акватории Маврикия, и следующий пограничный контроль пройдет только в порту какого-то из Сейшельских островов. До этого, никто не озаботится всерьез фейс-контролем пассажиров и экипажа – а это очень существенное обстоятельство…

Итак, перед закатом капитан направил яхту «Golden Sun» на юго-восток, предполагая пройти за вечер и ночь 250 миль, и утром выйти к острову Родригес. А после заката, «океанологический» «Octopus», ранее дрейфовавший между Карагос и рифом Фантой, тоже взял курс на остров Родригес. Он легко догнал яхту и повис у нее на хвосте на дистанции 5 миль. Поскольку мини-корвет шел без огней и сравнительно малым (для кораблей такого класса) ходом, вахтенные на «Golden Sun» не имели никаких шансов обнаружить нежданного соседа. Круизная жизнь на борту яхты шла своим чередом.

В кают-компании клиенты беседовали о всякой всячине за коктейлем и развлекались изобретением новых фокусов с присутствовавшими здесь же «живыми игрушками». Капитан (непременное присутствие которого на таких вечерниках было требованием клиентов), старался поддерживать разговор. Двое матросов (по совместительству – охранников) прислуживали за столом и ассистировали при реализации фокусов.

На борту «Octopus», мичман Рунк, которому выпало по жребию сидеть у монитора, транслирующего аудио-видеоряд с бага, прилепленного к потолку кают-компании «Golden Sun», ругался на фламандском, курил чудовищно-крепкую сигару и чихал. Девушки – пилот-капрал Шейла Бритт и стрелок-навигатор Мкаси – периодически поддерживали его советами типа: «Не задумывайся об этом слишком глубоко». Но мичман все равно задумывался, и продолжал ругаться, дымить сигарой и чихать. На втором часе этого унылого процесса, мастер-сержант Лауа Нтай оторвался от своего монитора (где рисовал перемещения «объектов» по яхте), тронул за плечо стрелка-инструктора Дарта Тигриса и негромко предложил:

– Давай кто-нибудь из нас сменит этого парня.

– Я его сменю, – так же тихо ответил Дарт.

– Может, бросим монетку? – предложил Лауа.

Стрелок-инструктор отрицательно качнул головой.

– Не надо. Мне проще, у меня профессиональная специфика.

– Ты уверен?

– Я уверен, – Дарт подошел к мичману Рунку и похлопал по плечу, – Allez, бро. Моя очередь хлебать это говно.

– Я не слабак, бро, – немного обижено заметил тот.

– Это работа, – возразил Дарт, – Меня к ней готовили, а тебя – нет. Разные профессии, ровно как в мирной жизни, прикинь?

– Рунк, он прав, – поддержал радист Гуло, – Вот, я уже тебе кофе наливаю.

– Ладно, – вздохнул мичман, освобождая место, – Профессия это сила. Спасибо Дарт. Реально, меня загребло смотреть на этих ублюдков.

Наблюдение продолжалось. Два десятка расклеенных по яхте багов позволяли, при аккуратной работе, отслеживать и местоположение, и характер занятий каждого из пассажиров и членов экипажа. Кроме того (и это важно!) «объекты» не трудились «фильтровать флэйм». В их разговорах проскакивали имена людей, названия фирм, описания событий и действий, и прочая потенциально ценная информация.

Прошло еще часа полтора. Стрелок-инструктор Тигрис, смотревший на экран с таким безразличием, как если бы там крутили скучнейший «семейный» сериал, лаконично сообщил:

– Объекты готовятся расползаться по каютам.

– Долго они сегодня, – проворчал лейтенант Ифарбо, бросив взгляд на часы.

– Зато заснут быстро, – заметила Мкаси.

– Откуда такой вывод? – спросил он.

– Это просто, босс. Они сейчас ничего не смогут, – тут стрелок-навигатор показала выразительными движениями бедер, чего именно не смогут пассажиры, – поэтому, прикажут пристегнуть «кукол» на цепь, а сами вырубятся.

– Она права, – добавил Дарт, – «Объекты» перевозбудились и выпили по несколько крепких коктейлей. Они и так не физкультурники, плюс еще алкоголь…

– Капитан в начале вечера выпил три двойные порции виски, – добавил Рунк, – мне кажется, у него уже не все хорошо с координацией.

Ифарбо побарабанил пальцами по переборке.

– Так, парни и девчонки. Ближе к делу. Раз вы говорите то, что говорите, у меня есть основания назначить активную фазу через час. Кто имеет возражения?

– Лучше через час тридцать, – сказал Лауа, – Через час десять старпом сделает обход палубы и ходового мостика. До этого вахтенные будут притворяться старательными парнями, а после – забьют на работу и станут смотреть всякую ботву по TV.

– Откуда знаешь про старпома? – спросил мпулуанский лейтенант.

– Из показаний старпома другой яхты, «Lone Star». На всех яхтах фирмы «Emerald-Voyage» такая инструкция на счет ночного обхода.

– Тогда ты прав, – согласился Ифарбо и поднес ко рту микрофон, – Подразделение! Объявляю боевой приказ!

* * *

…Яхта «Golden Sun» напоминала нелепо-большое ювелирное украшение на черном бархате прилавка. Ярко светились прожекторы на палубе, и сверкали отраженными бликами хромированные части корпуса. На корме мерно тарахтели два дизельных двигателя. Рулевой отчаянно зевал, глядя на развитие футбольного матча Багамы – Австралия в борьбе за кубок Университетов Британского содружества (строжайше запрещенный инструкцией портативный телевизор лежал на пульте). Вахтенный наблюдатель в бешеном темпе тыкал пальцами в клавиши на мобайле, рассчитывая выиграть супер-приз сетевой игры «заклюй червяка»… Четверо матросов, в данный момент свободных от вахт, спали здоровым сном. Старпом тоже успел задремать, выполнив положенный ночной обход, а капитан, усугубивший три двойных виски бокалом шампанского, ворочался на койке, то засыпая, то просыпаясь от спазмов в области желудка. Три пассажира, употребившие значительно большее количество алкоголя, лежали на шикарных кроватях в своих каютах в состоянии скорее легкого наркоза, чем сна. Не востребованные в эту ночь «куклы» свернулись на ковриках в подсобном помещении, пристегнутые за лодыжки цепочками к стальной скобе.

Такова была ситуация в 1:40 ночи, когда катапульта на палубе «Octopus» бросила в звездное небо один за другим два ударных дрона «WaBi». Вслед за этим, четыре вироплана «Tartar», в кабинах которых уже сидело по три коммандос плюс пилот, раскрутили винты и с легким гудением взлетели с «баскетбольной» площадки. Эти действия происходили в полной темноте. Согласно инструкции по специальным операциям, штурм-группа и техперсонал работали в ноктовизорах… Дроны «WaBi» вышли на позиции через три минуты после запуска – когда виропланы были еще на полпути к «Golden Sun». Операторы дронов легко нашли на экранах цели – двоих вахтенных – и дали по одной очереди пластиковыми шариками из пневматического пулемета. Шарики были с начинкой – мгновенно действующим нейротоксином – и вахтенные «выключились», даже не успев понять, а что же произошло.

Первая пара виропланов зависла в нескольких метрах над носом и кормой яхты, и на палубу выпрыгнули по трое человек. Следом, тот же маневр повторила вторая пара. Девять коммандос и трое спецов из INDEMI распределилась по небольшому судну…

Капитан, устав бороться с бунтующим желудком, поднялся с койки, и потащил свое полусонное тело к борту, чтобы «порычать на море». Его появление на палубе было неправильно понято одним из африканских коммандос – капитан получил в грудь короткую очередь из пистолет-пулемета с глушителем, и умер на месте. Вот почему нельзя смешивать виски с шампанским, особенно – перед сном…

Еще две минуты, и всех спящих уже выволокли на палубу и уложили лицом вниз… Точнее, всех за исключением мертвого капитана, мертвого рулевого (которому по непонятной причине не помог антидот), условно-живого вахтенного наблюдателя (которому антидот начал помогать – штатным образом), и троих «кукол».

Найти «кукол» не составило никакого труда – на то и баги видео-аудио слежения, расклеенные по яхте. Но что делать с этими тремя девчонками дальше? По плану операции, эту проблему следовало решить «когда она станет актуальной».

* * *

Ослепительное солнце над атоллом Мангарева чуть сдвинулось к западу от центра голубовато-белого небосвода. Шел последний час сиесты. Как обычно в это время, персонал базы INDEMI форт Агакау (замаскированной под лабораторию магнито-гидродинамики предприятия NEHE), плескался в лагуне, гонял мячик с местными ребятами, в общем – военные разведчики юзали часы полуденного отдыха на всю катушку. Старшему офицеру форта, капитану Рэдо, было всего 30 лет, так что он участвовал в подвижных играх вместе со всеми. Как же иначе? Хорошее боевое подразделение – это не просто группа людей, работающих в одной конторе. Это – команда, в которой рабочие отношения сплетены с личной симпатией.

Обычно, Виго Рэдо с удовольствием участвовал в коллективных играх. Команда, оказавшаяся под его управлением, ему нравилась… Но сегодня ситуация была не обычная. На другой стороне Земного шара трое ребят – первая в жизни капитана автономная опергруппа, подготовленная лично им «от и до» – выполняла первое самостоятельное задание. И надо же такому случиться, что рабочая зона оказалась втянута сразу в два интенсивных военных конфликта – на Чагос и на Коморах.

Перед самым началом сиесты, капитан Рэдо санкционировал начало активной фазы операции, доверившись мнению мастер-сержанта Нтая «Все ОК, командир, боевые действия нас не затрагивают, в целевой акватории все спокойно». Теперь исход дела зависел от того, правильно ли Нтай оценил обстановку. Алмазное правило офицера разведки: когда от тебя ничего не зависит, веди себя спокойно и уверенно, улыбайся, шути и радуйся жизни. Сейчас Виго Рэдо старался вести себя именно так, но ему не хватало артистизма, и ребята заметили, что капитана «колбасит»…

Сейчас, когда он, вместе с остальными вылез на берег, чтобы по-быстрому облиться пресной водой и успеть высохнуть, а потом надевать униформу, его окружили, и…

– Командир, что у нас в целом?

– Как там звено сержанта Нтая?

– Ясно, что «top-secret», но…?

– Если, там надо помочь, то мы…

Капитан закурил сигарету и покачал головой.

– Ребята, помощь неактуальна. Все решается прямо сейчас.

– Что, вот в сию минуту? – недоверчиво спросил кто-то.

– Возможно и так, – подтвердил Виго.

– De puta madre… – растеряно произнес кто-то еще.

И в этот момент в наплечном браслете капитана зазвенел служебный мобайл…

– Валет слушает, – ответил он.

– Валет, это Доктор. Мы выиграли три-ноль. Три мяча в воротах! Наши игроки уже отдыхают. Лидер и еще один игрок, перегрелись. Пришлось ставить им холодные компрессы. Ничего такого, просто жара.

– Я рад за наших парней, Доктор! Я верю: они сделали все, что могли. А как наши запасные игроки? Мы можем надеяться, что они не хуже?

– Они что надо, Валет. В отличной форме!

– Это радует, Доктор. А как там зрители? Они признали нас командой сезона?

– Зрители колеблются, Валет. Против нас играли так грубо, что это вызвало шок на трибунах, несмотря на то, что мы убедительно победили.

– Что, доктор, все так серьезно?

– Это публика, Валет. Она многого не понимает, она недоверчива, и она склонна к истерикам. Но другой публики у нас нет, и надо как-то работать с этой. Сейчас они успокоились, но это ненадолго. Для работы с ними нужен грамотный ди-джей и спокойная обстановка. А у нас проблема с погодой. По прогнозам, жара усилится.

– Да, Доктор. Погода – это проблема. Нам надо настаивать, чтобы следующая игра проходила на новом стадионе гребного клуба, где трибуны защищены от солнца. Я договорюсь с их администрацией, не беспокойся. Ди-джей там тоже есть. На тебе – транспорт. И не тяни с этим. Помнишь девиз: спорт – это скорость?

– Помню, Валет. А как нам организовать PR? У нас засняты гигабайты отличного материала. Но как переработать это в форму, которая даст нам хорошую прессу?

– Доктор, у нас образовался дефицит работающих PR-мейкеров. Тебе известны наши общие организационные проблемы. Приходится опираться на хороших любителей. В гребном клубе есть девчонка по имени Лэсси. Она вам все объяснит. Удачи, Доктор.

95

Дата/Время: 31.03.24 года Хартии. Утро.

Место: Атауро (Северный Тимор).

Пассажиры.

Домик Элвиры Лабриа был скорее приложением к огороду, чем самостоятельным объектом жилой недвижимости. Соответственно, кухня, как таковая, с печкой для серьезных кулинарных процедур, располагалась не внутри домика, а снаружи, под навесом, рядом с водяным баком и бойлером. Здесь можно было готовить, стирать, принимать душ, и питаться (если не идет слишком сильный дождь). Практичный и дешевый подход к ведению домашнего хозяйства в здешних условиях..

Сильный дождь прошел в середине ночи, а сейчас небо хотя и оставалось довольно пасмурным, но с него падали лишь редкие капельки воды. Таким образом, процесс приготовления завтрака под навесом у печки, не должен был вызывать удивления. Поведение стайки атаурской детворы, спрятавшейся у живой изгороди, и увлеченно подглядывающей за этим совершенно обычным делом, выглядело странным.

Ariki-foa (мэр) Кайемао Хаамеа задумчиво хмыкнул, а мастер-матрос Чуки Буп выразительно вытянула губы дудочкой и недоуменно почесала пятерней спину.

– Я так думаю, они глазеют на Ним Гока, – предположила она.

– По-моему, Ним Гок уже декаду, как не считается экзотикой, – заметил мэр.

– Смотря, что он делает, – возразила Чуки.

– А что он такого может делать? Стоять на голове? Танцевать брэйк?

– Нет, но он вчера остался в гостях у Элвиры. Есть про что посплетничать.

Увидев приближающегося мэра с подругой, стайка малолетних бытовых шпионов стремительно рассыпалась по сторонам (опасаясь получить шлепок по заднице за подглядывание), а еще через минуту, Кайемао и Чуки уже могли рассмотреть через невысокую живую изгородь то, что было предметом детского любопытства.

Элвира, одетая в легкий пестрый халатик, сидела за кривоватым дощатым столом и завороженным взглядом смотрела на орудующего около печки Ним Гока. Красный комбриг, одетый только в обернутое вокруг бедер полотенце и выцветший фартук, выполнял операции, которым мог бы позавидовать цирковой жонглер. Выливая на горячую сковородку порцию полужидкого теста из ковшика, он как-то добивался равномерности слоя, а затем резким движением встряхивал сковородку. Круглое и плоское кулинарное изделие взлетало в воздух, совершало математически-точный переворот, и падало обратно на сковородку не прожаренной поверхностью. После дожаривания, следовало встряхивание другого типа – и готовое изделие, пролетая полметра, шлепалось на блюдо поверх кучки таких же круглых штучек.

Чуки, понаблюдав несколько минут, снова почесала спину и констатировала.

– Охренеть…

– По-моему, это какая-то тренировка из ниндзюцу, – неуверенно сказал Кайемао.

– Ниндзюцу это что? – спросила она.

– Профессиональный комплекс японских коммандос, – пояснил мэр, – Старая школа, которая существовала гораздо раньше II мировой войны. Ты что, правда никогда не слышала про ниндзя?

– Йох! – Чуки хлопнула себя ладонью по лбу, – Ниндзюцу это от ниндзя, правильно? Ниндзя-черепашки! Есть такая комп-игра по старому-старому мультику.

Ним Гок сбросил последнее изделие на блюдо, и повернулся в их сторону.

– Доброе утро, товарищи. Может быть, вы позавтракаете с нами?

– Действительно! – воскликнула Элвира, которая (в отличие от красного комбрига), кажется, только что заметила наблюдателей у изгороди, – Заходите сюда! Ним Гок приготовил столько этих пирожков, что…

– Это называется «blin», – педантично уточнил он.

– Да! – она кивнула, – Эти «blin» можно кушать с джемом или с сиропом…

– Нас уговаривать не надо, – объявила Чуки, – Мы не завтракали, прикинь?

– Тогда быстро за стол! – распорядилась молодая тиморка.

Пока гости усаживались за стол, Ним Гок успел снять и повесить на гвоздь фартук, и теперь стал виден длинный жутковатый рваный шрам на его смуглом торсе.

– Старый французский штык, – пояснил он, заметив короткий взгляд мэра, – Боец не следил за штыком, штык затупился, и когда попал в ребро, то соскользнул.

– Откуда ты знаешь, что штык французский? – спросила Чуки, хватая первый блин.

– Я потом рассмотрел оружие. Это была винтовка Лебель-Бертье образца 1916 года. Надежное оружие, если поддерживать его в порядке. Тот боец не поддерживал.

– Ним Гок, пожалуйста… – негромко сказала Элвира, погладив кхмера по плечу.

– Да, конечно, – он кивнул, – Это неправильная застольная тема.

– Блин вкусный продукт! – объявила Чуки и цапнула второй экземпляр с блюда.

Элвира улыбнулась, кивнула и подвинула поближе к ней розетку с джемом. Ним Гок повернулся к Хаамеа и сообщил:

– «Blin» действительно происходит из старых боевых искусств, как ты сказал там, за изгородью, но придумали его не японцы, а русские. Меня этому научил инструктор северный кореец, а его самого научил дед, который учился в десантной академии в Советском Союзе. Очень полезное упражнение для снайперов. Оно учит чувствовать значение малых колебаний руки. Древние придумали много полезного.

– Это точно, – согласился Кайемао, жуя блин, – Древние соображали, что к чему. Вот, например, те же дома на ножках. To fare-ima-pape. У вас в Индокитае они тоже есть. Европейцы, болваны, воротили нос. Типа: дикарство. А если цунами, то их дома на фундаменте падают, хотя и каменные, а наши, на ножках, обычно выдерживают.

– Да, это так, – подтвердил Ним Гок, – Главная сила волны проходит под полом и не причиняет вреда. Волонтеры-канаки говорили мне, что эти дома еще и дешевые.

Хаамеа утвердительно кивнул.

– Они дешевые, простые, быстро возводимые, и разнообразные по форме. В нашем pueblo militar, что к югу по берегу отсюда, штук двадцать разных вариантов.

– Я видела, и мне понравилось, – заметила Элвира.

– Вообще-то, – сказала Чуки, – у нас уже не военный городок, а резервистский. Наши ребята, как бы, гражданские по бизнесу.

– Не важно, – сказала Элвира, – Мы все уже привыкли говорить Pueblo Militar.

– Тебе действительно понравилось? – спросил кхмер.

– Да, – тиморка кивнула.

– Значит, мы построим дом таким же методом, – подытожил Ним Гок.

– Ты так быстро решаешь… – тихо произнесла она.

– Прикинь, Элвира, fare по-любому пригодится, – вмешалась Чуки, – Я тебе вот что подскажу: если хорошо накормить Оури и Алул, то Оури сходу нарисует классный проект. Мы с Каем так сделали. По-моему, получился хороший fare.

Ним Гок налил всем фруктового чая и заключил:

– Я думаю, это хорошая мысль. Элвира, поправь меня, если я ошибаюсь.

– Наверное, хорошая, – ответила она, с некоторой неуверенностью в голосе.

– Слушай, Ним Гок, – сказал Хаамеа, – А ты знаешь бирманский язык?

– Я знаю официальный бирманский язык, – ответил красный комбриг, – еще я знаю тайский, пинлонг и палаунг, он похож на кхмерский. А что тебе надо перевести?

– Вообще-то, мне надо не перевести, а поговорить. У нас образовались три персоны, которые, кажется, понимают только по-бирмански.

– Образовались? – переспросил Ним Гок.

– Ну, если точнее, – пояснил мэр, – То наши рейдеры накрыли в западной акватории Индийского океана яхту рабовладельцев. Получилось так, что контингент удобнее оказалось перебросить сюда. Они прилетели на Атауро около семи утра. Теперь мы шевелим мозгом, чтобы разобраться, где у этой селедки хвост.

– Ясно, – кхмер кивнул, – Три персоны – это рабы или рабовладельцы?

– Рабыни. Совсем молодые девчонки. Про них известно только, что они из Бирмы.

– Так. А рабовладельцы?

Кайемао Хаамеа небрежно махнул рукой.

– Эти из Европы. С ними уже работают. Я временно отдал разведчикам под это дело оборудованный технический ангар. Все необходимое там есть. А трех девчонок мы оставили в fare у Лакшми и Ромара. Лакшми знает тайский. Плюс, у нас есть комп-транслятор с бирманского. Но все это как-то не очень помогает.

– Ясно, – повторил Ним Гок, – Я допью чай, переоденусь и мы пойдем.

– Я пойду с вами, – сказала Элвира, – я не знаю бирманского, но, возможно, я многое пойму, даже не зная языка.

– Хорошо, – красный комбриг кивнул, – Пойдем все вместе.

* * *

Идти до военного городка было минут 10 – и все это время Ним Гок объяснял своим спутникам, что решение надеть униформу с нашивками комбрига Красных Кхмеров является не ошибочным, а наоборот, очевидно-правильным. И автомат «Sten-Next», привычно пристроенный на ремне за правым плечом – это тоже правильно.

Последняя дискуссия на эту тему произошла в гостиной fare Лакшми и Ромара.

– Вам надо понять, товарищи, – терпеливо и спокойно объяснял Ним Гок, – что для бирманских батраков и малоземельных фермеров-общинников, эксплуатируемых феодальной диктатурой, Красные Кхмеры – это солдаты-освободители. В начале революционного движения некоторые соратники Пол Пота допускали ошибки в управлении деревней, но это было давно. Это уже стало историей. Современная реальность такова: когда мы совершали рейды вверх по Меконгу, до пограничной территории Лаос – Бирма, то восстанавливали справедливость, проводили полную зачистку феодально-бандитского элемента, освобождали трудящихся и раздавали продукты и вещи. Для дела революции мы проводили конфискацию автомобилей, западных денег, золота и ювелирных изделий в домах эксплуататоров, но это не затрагивало дома простых фермеров. Поэтому население нас поддерживало.

– ОК, – со вздохом, согласилась Шейла Бритт.

– Но давай ты будешь очень аккуратен, – добавил Ромар.

– Ты не представляешь, что пережили эти девчонки, – сказала Лакшми.

– Думаю, сен Ним Гок представляет, – заметил Хаамеа.

– Да, товарищ Кай, – подтвердил комбриг, – Я представляю. И сначала я разъясню девушкам ситуацию. Потом Шейла сможет задать им вопросы. Я буду переводить.

Ним Гок решительно откинул циновку на входе в гостевую комнату, где пока что разместились девушки, сделал три шага внутрь, остановился и отчеканил.

– Min gla ba! Djen do khmera rudro comandor Nim Gok…

– Резковато, – буркнула Лакшми.

– Joder… – произнесла Шейла, – Он их перепугает…

– Надеюсь, он знает, что делает, – сказал Хаамеа.

– Я тоже надеюсь, – тихо сказала Элвира.

В этот момент из-за циновки послышалось довольно оживленное щебетание, иногда прерываемое короткими четкими репликами комбрига.

– Упс… – выдохнула Чуки, – По ходу, нормально…

– Кажется, он разбирается в ситуации лучше, чем все мы, – констатировал Ромар.

– И он для них выглядит привычнее, – добавил Кайемао.

Щебетание стало громче. Все три девушки тараторили наперебой. Потом Ним Гок откинул циновку и спросил:

– Товарищ Шейла, ты не возражаешь, если я с ними погуляю по улице?

– А они хотят погулять? – удивилась капрал-пилот.

– Да. Это их убедит, что они не попали из одного плена в другой, а свободны.

– Тогда конечно я не возражаю. Пусть убеждаются столько, сколько надо.

Наглядная демонстрация свободы подействовала на трех юных бирманок с какой-то совершенно фантастической скоростью. Первые четверть часа девушки, чуть что, старались оказаться поближе к Ним Гоку, и часто обращались к нему с тревожными вопросительными репликами, начинавшимися со слова «bachjaun…?» (…почему?). Объяснения комбрига, видимо, оказывались понятными и успокаивающими, так что бирманки начали описывать вокруг сопровождающих круги все большего радиуса. Кажется, они проверяли, насколько широки пределы свободы. На море они сначала смотрели с опаской, потом – с интересом, а потом – зашли по колено в воду и начали играть с волнами. Они делали по несколько шагов вслед откатывающейся волне, и с громким визгом отбегали назад, когда следующая волна накатывалась на берег.

Шейла почесала макушку и поинтересовалась у Ним Гока.

– Коллега, как, по-твоему, долго они будут вот так бегать взад-вперед?

– Долго, – сказал кхмер, – Но лучше их не торопить.

– Тогда пусть играют, сколько надо. Может, дать им мячик, или что-то типа того?

– Это хорошая идея, – согласился Ним Гок.

* * *

В обычном техническом ангаре, временно отданном под комнату для допросов, два сотрудника «INDEMI» смотрели на 100-дюймовом экране документальную хронику по новейшей истории индонезийского и австронезийского регионов. Почетное место в киноленте занимала деятельность Красных Кхмеров – от их налета на Бруней и до последней Тиморской войны. Дополнительными (невольными) зрителями оказались бывшие пассажиры и экипаж яхты «Golden Sun». Они сидели по трое в трех сетчатых контейнерах напротив экрана. Их уже проинформировали о том, где они находятся, поэтому их реакция на фильм оказалась острой и нервозной. Вольфганг Рорхбаум, наиболее титулованный из пассажиров, генеральный консультант Еврокомиссии по контролю за финансовой и кредитной деятельностью, выдавил из себя фразу:

– Но позвольте! У нас же есть права…

– Права, – задумчиво повторил мастер-сержант Лауа Нтай и повернулся к стрелку-инструктору Тигрису, – Хэх… Дарт, этот фигурант произнес слово «права», так?

– По ходу, так, – подтвердил Тигрис.

– Ага. Значит, мне не послышалось… Герр Рорхбаум, вы всерьез считаете, что у вас имеются какие-то права?

– Э-э… – протянул генконсультант, – Вы ведь из «Интерпола»?

– Хэх… Дарт, этот фигурант думает, что мы из «Интерпола», так?

– По ходу, так, – снова подтвердил Тигрис, – Мы же показали ему ID этой лавочки.

– Ага! Точно! – мастер-сержант хлопнул себя ладонью по бедру, – Видите ли, герр Рорхбаум, мы пошутили. Эти ID были карнавальные. А в действительности мы из опергруппы «Inter-Brigade Mobile», IBM. Мы работаем по программе пресечения работорговли совместно с полициями стран 4-го мира. В данном случае, нашими партнерами являются: милиция Доминиона Моту-Атауро и служба безопасности Социалистической Республики Тимор-Лесте. Такие дела.

Арестанты подавленно замолчали, пытаясь переварить это сообщение. Тигрис, тем временем, повернулся к монитору камеры наружного обзора, и произнес.

– О! Гляди, Лауа, по ходу, эти девушки – соотечественницы комбрига Ним Гока.

– Ого! Сюрприз! – воскликнул мастер-сержант Нтай, и переключил изображение с монитора на 100-дюймовый экран.

На пляже Ним Гок непринужденно перебрасывался большим ярким мячом с тремя бирманками и общался с ними на каком-то явно родном для них языке.

– …А может, и не просто соотечественницы, – развивал свою мысль Тигрис, – может, родственницы. Ага! Во, как они ему улыбаются.

– …Или односельчане, – предположил Нтай, – Короче, по-любому, свойственники. А значит, как я мыслю, сейчас от красных будет запрос на выдачу этих фигурантов.

– Типа, да, – согласился Тигрис, – И что мы ответим?

– Я так мыслю, что отдадим, – сказал мастер-сержант, – Какие проблемы?

– Мне кажется, мы могли бы договориться, – подал голос из контейнера вице-спикер Средиземноморского отделения ЮНЕСКО Конрад Нейдлиц.

– О чем? – фыркнул Нтай.

– О деньгах, – напрямик пояснил тот.

Мастер-сержант скривился и поскреб слегка небритую щеку.

– Прикинь, Дарт, этот фигурант предлагает нам взятку.

– Типа, коррупция, – согласился стрелок-инструктор.

– Ага, – Нтай кивнул, – Эти юро привыкли, что все продается.

– Сумма может быть весьма значительной, – присоединился к разговору директор Суэцкого филиала Центрально-Европейского Инвестиционного банка Парсиваль Фелклинг, сидевший в одном контейнере с Рорхбаумом и Нейдлицем.

– Значительная сумма – это сколько в цифрах? – лениво поинтересовался Тигрис.

– Миллион долларов, – выпалил банкир.

– Тююю, – разочарованно произнес стрелок-инструктор, – Лауа, ты слышал? Этот фигурант сказал: «миллион долларов».

– Ага! – ответил мастер-сержант, – Я как-то раз прочел у Ленина: типа, европейские буржуи такие жадные, что сами продадут комми веревку, на которой те их повесят.

Дарт Тигрис энергично кивнул.

– В точку! Этот Ленин был головастый дядька, хоть и комми.

– Сто миллионов, – твердо произнес Рорхбаум.

– Прогресс, – лаконично прокомментировал Нтай.

– Типа, да, – согласился Тигрис, – Может, отмажем его за сто миллионов?

– Не факт, что у него есть сто миллионов, – скептически заметил мастер-сержант.

– Мы втроем соберем эти деньги, – уточнил чиновник Еврокомиссии.

– Тююю, – стрелок-инструктор вновь выразил разочарование, – Прикинь, Лауа, он предлагает это за всех троих.

– Несерьезно, – припечатал Нтай.

Возникла короткая пауза. Трое бывших пассажиров «Golden Sun», покрутились в контейнере, обмениваясь многозначительными взглядами.

– Мы соберем триста миллионов, – тихо сказал Парсиваль Фелклинг.

– Триста миллионов US-долларов золотом, – уточнил Тигрис.

– Извините, – сказал банкир, – но такая операция невозможна. Это же десять тонн.

– Фигурант прав, – заметил мастер-сержант, – Золотом не получится. Пусть будет купюрами по 20 долларов. Только, чур, не новыми, а юзаными.

Фелклинг тяжело вздохнул.

– Послушайте, полтораста тысяч пачек двадцаток это тоже нереально.

– А как вы предлагаете? – спросил Нтай.

– Мы переведем их на любой счет, который вы укажете, – ответил банкир.

– Хэх… – мастер-сержант почесал в затылке, – Если бы у нас был счет…

– Если у вас его нет, то я могу вам его открыть за час.

– Ага! А потом списать с него наши деньги? Знаем мы такие фокусы.

– Какие гарантии вас устроят? – спросил Фелклинг.

– Хэх… Если бы я в этом разбирался…

– Надо позвать Диггера, – перебил Тигрис.

– О! Точно! – Нтай поднял палец к потолку, – Надо позвать Диггера.

– Кто это? – с тревогой в голосе, спросил Нейдлиц.

– Надежный парень, – ответил стрелок-инструктор.

– И головастый, вроде Ленина, – добавил мастер-сержант.

На этой стадии коррупционного диспута, Генрих Думстад, старпом «Golden Sun», сообразил, что в сделке никак не упоминается экипаж яхты.

– Эй! – воскликнул он, – А как же мы!?

– Вы? – равнодушно переспросил Вольфганг Рорхбаум.

– Да, мы! Мы что, по вашему, не люди?

– К сожалению, – вздохнул консультант Еврокомиссии, – наши фонды ограничены.

– Эй! Вы что, бросаете нас?