Текст книги "День Астарты"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 86 страниц)
– Спарк, конечно, – ответил Джерри Винсмарт, – Это был хороший способ объяснить балбесам, которых ты видел наверху, тему «прикладная аэростатическая механика», которую они проходят на первом курсе колледжа.
– Эланг, Тиви и Окедо вовсе не балбесы, – возразил Рау, – просто, в их возрасте людям свойственно больше думать о рыбалке, сексе и игре в мяч, чем об уроках.
– Им где-то лет по пятнадцать? – спросил индус.
– Вероятно, меньше, но не намного. Они из племени утафоа-упаики, а там никогда не придавали значения точному исчислению возраста. Определяли на глаз.
– Гм… Понятно… А почему в прошедшем времени?
– Потому, что того племени упаики больше нет. Был один маленький поселок, но его уничтожило цунами 19-го года. Выжили только они. Теперь Упаики это третье племя тероанских утафоа, наряду с Иннилоо и Пиакари. Так случается…
– Так случается… – индус кивнул, – Ваш океан иногда бывает жестоким…
Великий тахуна пожал плечами и разлил молодое пальмовое вино из длинной узкой бамбуковой бочки в традиционные чашки из скорлупы кокосовых орехов.
– Океан такой, какой он есть. Он живой, а живые существа не всегда предсказуемы.
– Мне тоже иногда кажется, что он живой, – задумчиво произнес Раджхош.
– Опять эта нахальная рыба! – возмущенно воскликнула Абинэ и, мгновенно сбросив пляжную накидку, нырнула под край колокола.
Сквозь прозрачную стенку можно было наблюдать короткую погоню за рыбой-жабой (которая, поняв, что ей грозят нешуточные неприятности, метнулась к спасительной расщелине). Абинэ опоздала секунды на три. Повисев немного под водой около этой расщелины, она подобрала кусок коралла и метнула туда, вслед улизнувшей рыбе, и проплыв назад, снова проскользнула под краем купола и вынырнула внутри.
– Рыбы-жабы очень хитрые, – сообщила она, – …хотя на вид тупые.
– Абинэ, – сказал Рау, – Мне кажется, Чатуру будет интересна твоя история о дронах.
– Хэх… История, как бы, не совсем моя. За что купила, за то и продам.
– В любом случае, интересно, – ответил индус.
Подруга доктора Винсмарта сделала глоток из чашки и тряхнула головой.
– Aita pe-a. Рассказываю. В конце прошлого года я делала работу для ВМФ Папуа по модернизации движков летающих канонерок. Папуасский кэп, Лрл Нопи, классный парень, рассказывал, как использовались дроны «Wabi», в Западной Новой Гвинее (бывшем Ириане, а теперь – Хитивао), для вытеснения исламских колониалистов. Поселения мусульман были компактными, и полностью зависели от снабжения по автодорогам, которых там крайне мало. Папуасы отслеживали автоколонны, а потом атаковали с воздуха. Простреливали грузовикам капоты и шины. Путь заблокирован. Снабжения нет, пока индонезийские колониальные власти не пришлют тягач. Такая гуманная стратегия работала, пока колониалистам не прислали активные гасители радиообмена. Это спецдивайс против дронов. Он засекает дрон, находит его канал радиообмена с оператором, и забивает радиопомехами. Дрон лишается управления. Примитивный дрон в этом случае падает. Дрон с хорошим борт-компом пытается восстановить связь, а если не получилось, то самостоятельно уходит домой на базу. Австралийцы, разработчики гасителя, гуманные ребята. Они не предполагали, что программа дрона в этом случае переходит к автономному поиску и нейтрализации противника. Дроны образуют локальную боевую сеть, и работают…
– А как они определяют противника? – спросил Раджхош.
– Там, – сказала Абинэ, – был прописан алгоритм распознавания образов, по которому противником считался любой, на ком колониальная униформа, и любой вооруженный человек, не похожий на туземца. Эскадрилья «Wabi» автономно работала полсуток по нескольким городкам. Не стало ни военных, ни полисменов. На следующий день из джунглей пришли туземцы и убили всех гражданских жителей. Там свои счеты…
Индус задумчиво покачал на ладони чашку из скорлупы кокосового ореха.
– Насколько я знаю папуасов, они завершают такие рассказы каким-нибудь выводом.
– Да. Лрл озвучил вывод. Когда применяешь дроны, нельзя рассчитывать только на отдаленного оператора. Или дроны должны быть роботами с программой автономных боевых действий, или оператору надо находиться в пилотируемом аппарате, в составе эскадрильи. А лучше и то и другое. Лрл очень высоко оценивает «распределенные штурмовые группы». Это вроде тяжелого бомбера, размазанного на несколько миль. Основные компоненты вооружения летят отдельно от операторского флаера.
– Я уже вижу продолжение, – заметил Винсмарт, – Оператора заменят продвинутым роботом с искусственным квази-интеллектом, и на следующей войне, прецедент, о котором рассказывал тебе Лрл, покажется детским утренником.
– Хэх! Джерри, ты веришь, что искусственный интеллект будет создан так быстро?
– Милая моя, он создан примерно век назад. Первая прикладная работа: «Логическое исчисление идей, относящихся к нервной активности», Уоррен Мак-Каллок, 1943.
– Первая работа по искусственным нейронным сетям, – уточнил Рау, – Искусственная нейронная сеть это еще не искусственный интеллект.
Винсмарт одним глотком опустошил свою чашку и отставил ее в сторону.
– Это вопрос определения, коллега Рау, – если мы говорим об имитации интеллекта человека, то ты, конечно, прав. Но для большинства прикладных задач, в частности, военных задач, это совершенно не нужно. Человеческое решение не есть наиболее эффективное решение. Имитация именно интеллекта человека требуется только для биомедицинских задач, таких, как интегральное протезирование головного мозга.
– Кибернетическое бессмертие? – спросила Абинэ.
– Да. Хотя термин неудачный… Но это вообще отдельная тема.
– Пусть это отдельная тема, – вмешался Раджхош, – Но твое утверждение о низкой эффективности человеческих решений, по-моему, можно опровергнуть.
– Это интересно, – сказал Винсмарт, – И как же?
– Эволюция, – ответил индус, – Человек стал хозяином Земли потому, что его интеллект эффективнее прочих систем принятия решений, возникших в процессе эволюции. А современные искусственные нейронные сети ближе к нервной системе насекомых.
– Гм… Коллега Чатур, вы уверены, что хозяева планеты именно мы, а не насекомые?
Раджхош, несколько озадаченный этим вопросом, похлопал себя ладонью по пузу и глянул сквозь прозрачную стенку на пару крабов, сцепившихся в борьбе за куриную косточку. Подростки утафоа-упаики, обосновавшиеся на рафте поверх подводного колокола, видимо, поедали жареную курицу и бросала съедобные отходы вниз.
– Крабы – на всякий случай уточнил тахуна Рау, – не насекомые, а ракообразные, хотя, тоже членистоногие, наряду с пауками и многоножками.
– В такой-то мере я помню школьную биологию, – проворчал индус, – Ладно, оставим в стороне вопрос о том, кто хозяин на планете. Насекомых на Земле больше чем людей, поэтому аргумент, который я применил, выглядит неубедительно. Но, насекомые не имеют перспективы. Вы можете себе представить, что муравьи вырвались в космос и начали осваивать ближайшие планеты, а потом и планетные системы других звезд?
– Насекомым, – сказал Рау, наливая всем еще вина, – не повезло на старте. Трахейное дыхание без активной вентиляции годится только для маленьких существ. Если бы случайный расклад мутаций полмиллиарда лет назад был чуть-чуть иным, то Земля принадлежала бы муравьям, а динозавры и, тем более, люди не возникли бы вовсе.
– Допустим, – произнес Раджхош, – Это бы случилось. Но как быть с ответом на мой вопрос? Разве муравьи, даже очень большие, смогли бы создать астронавтику?
Винсмарт погрозил пальцем рыбе-жабе, вновь возникшей за стеклом, и объявил:
– Коллега Чатур, вы меня раззадорили. Я делаю рокировку и встаю на вашу позицию. Человеческим интеллектом, самым эффективным из того, что нам известно, является только такой интеллект, который способен создать технологию прорыва в космос и космической экспансии. Интеллект, который на это не способен, не следует считать человеческим. Интеллект это социальное явление. У муравьев, кстати, тоже…
– А ты уверен, что у муравьев вообще есть интеллект? – перебил Раджхош.
– Я не уверен. Зато я уверен, что интеллекта, о котором я говорю, нет в большинстве человеческих сообществ. Но тест Тьюринга, считающийся базовым для работ по теме ИскИн, требует, чтобы ИскИн-система продемонстрировала свое соответствие таким неэффективным, бесперспективным, ни к черту не годным образцам!
Абинэ Тиингелэ задумчиво почесала себе за ухом.
– Джерри, я не врубилась, что ты сейчас сказал.
– Сейчас объясню. Все действия, применительно к объективным ситуациям и целям, можно условно разделить на разумные и неразумные. Круг действий обыкновенного человека включает и разумную, и неразумную компоненту. Типичные люди из самых типичных сообществ, в ряде ситуаций почти всегда совершают вполне определенные неразумные действия. С другой стороны, есть ряд разумных действий, практически никогда не совершаемых этими типичными людьми типичных сообществ. Фильтры психики, созданные типичными социальными штампами, делают людей…
– …Дебилами, – подсказала Абинэ, – А при чем тут тест Тьюринга?
– При том, что этот тест требует от ИскИна соответствия критерию типичности для человека из типичного сообщества. Только тогда, такой же типичный респондент ошибется и примет ИскИн за такого же…
– …Дебила, – договорила Абинэ, – Оффи хотят, чтобы ИскИн, был ограничен оффи-идеологией. Оффи оболванили людей, а теперь хотят оболванить даже компьютер!
– Ты демонизируешь оффи, – заметил Винсмарт, – автор теста, Алан Тьюринг, не был госчиновником. Правда, во время войны он работал в разведке Альянса и занимался взломом шифров 3-го Рейха. Он ненавидел нацизм. Что касается теста, то Тьюринг, конечно, не имел в виду, что ИскИн должен стремиться удовлетворить требования типичного… Гм… Обывателя к собеседнику. У него были сложные отношения с традиционалистским обществом. Судьба Тьюринга, это, наверное, одна из самых позорных страниц в истории Англии. Но я отклонился от темы.
– Ты собирался сделать какой-то вывод, – заметил Раджхош.
Винсмарт улыбнулся и покачал головой.
– Коллега Чатур, я не папуас. Я не всегда могу сделать вывод в конце истории.
– Тем не менее, – возразил Рау, – вывод напрашивается.
– Ой! – Винсмарт протестующее поднял ладони, – Только не говори опять, что традиционалистское общество надо уничтожить путем тотального геноцида.
– Культуроцида, – поправила Абинэ, – И заметь, это сказал ты, а не док Рау.
– В некоторых традициях, – вмешался Раджхош, – есть глубокая целесообразность.
– Это, смотря в каких, – ответила она, – Например, высшие и низшие варны у ваших индийских традиционалистов…
– Я и сказал: в некоторых, – ответил индус.
– Только без обид, ОК? – Абинэ слегка похлопала его по колену, – в древней Индии придумали классные вещи. Камасутру, шахматы, десятичное исчисление, решение квадратных уравнений, и йогу. Но, я не понимаю, зачем там так много мистики.
– Кроме того, – добавил Винсмарт, – родители Алана Тюринга жили в Индии, и там поженились. Правда, Алан родился уже в Лондоне.
– Вероятно… – заметил Рау, – нам не обойтись без рассказа о биографии Тьюринга. Подобную ситуацию на линии судьбы часто называют индийским словом «karma».
– Карма, – возразил Раджхош, – это гораздо более широкое понятие…
Он не договорил фразу, и с любопытством посмотрел сквозь прозрачную стенку. Со стороны поверхности, почти вертикально вниз, плыли три светло-шоколадных тела. Несколько секунд, и они, проплыв под краем колокола, вынырнули внутри.
– Это мы! – объявила Тиви.
– Ситуация! – добавил Эланг, – foa уже собрались в лавке у мамаши Джимбо!
– По ходу, скоро телемост с Нууком, – уточнил Окедо.
– Келли звонила, – дополнительно уточнила Тиви, щелкнув ногтем по наплечному матерчатому браслету с коммуникатором (единственному, что на ней было надето – впрочем, мальчишки были одеты точно также).
– Мы там необходимы, чтобы точно был скандал? – поинтересовался Винсмарт.
– Скандал будет по-любому, док Джерри, – авторитетно сообщил Эланг, – а вы там необходимы, потому что ученые всей планеты должны быть заодно, как мафия. Так говорит tahunaloa Рау, а ему так говорят manuloaloahine Ваиора и Таранга.
– Великие богини говорят не совсем так, – мягко уточнил Рау.
– Не совсем, – признался мальчишка, – Но по смыслу…
* * *
Нуук, Гренландия, тогда же (поздний вечер по местному времени).
Телецентр студии «Viking-Wave», был расположен в двухстах шагах от малой гавани, в классическом для Гренландии двух-с-половиной-этажном доме с двускатной крышей. Собственно, телестудия располагалась в зале в два этажа по высоте и в половину всего здания по площади. Интерьер имел претензию на форму античного амфитеатра, но без излишеств, в стиле экономичного ультрамодерна. «Круглый стол» действительно был круглым, и располагался на арене. Ведущие – парень и девушка, одетые в серебристые футболки и шорты – приготовились бродить вокруг с беспроводными микрофонами, и давать ориентиры телеоператорам… Парень глянул на часы, дал отмашку и крикнул:
– Привет страна!!! В эфире Раст Кялво и Тайки Вайс! Мы начинаем наш круглый стол, который займет самое клевое место в нашей серии передач «Дотянуться до Солнца»!
– Мы! – крикнула Тайки, – Приветствуем парней и девчонок из Упернавика, которые приехали сюда узнать: будет ли у них лабысло? Будет ли на их морозном острове в заполярье так же тепло, как у ребят, которых мы видим на большом экране…
– Это атолл Тероа! – объявил Раст, – Тамошние парни и девчонки собрались в Djimbo-dancing, чтобы позажигать вместе с нами… Aloha foa!
– Hej venner! Skool! – раздался многоголосый рев из динамиков.
Ведущие выждали, пока публика немного успокоится, и Тайки продолжила.
– Мы, гренландцы, справедливая и демократическая нация, поэтому, мы даем право первого слова тем, кто против лабысла. Герр Йохан Грютсон, депутат фолькентинга, партия евроинтеграции. Йохан, вы в кадре! Все слушают ваши аргументы!
– Я рад, что мы остаемся демократической страной… – негромко, но четко произнес высокий и очень худощавый мужчина лет 55, одетый в строгий серый костюм, – Мы свободны только до тех пор, пока готовы уважать даже то мнение, с которым мы не согласны. Солнечный светотепловой коллектор, который нам предлагают, это очень интересное научное изобретение, но так ли оно безопасно для окружающей среды, как утверждают его сторонники? Коллектор сбросит на маленький остров чудовищное количество энергии. Я не буду загромождать вам голову цифрами, а приведу понятное сравнение. Это как если бы над Упернавиком каждые полчаса взрывали такую же атомную бомбу, как та, что уничтожила Хиросиму! Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: подобные атомные эксперименты на населенном острове…
– Бред! – громко перебил его кряжистый мужчина лет 35, одетый в джинсы и яркую штормовку, расстегнутую на объемистом пузе, обтянутом зеленой футболкой с алым силуэтом норманнского драккара. У него была лохматая рыжая шевелюра плавно переходящая в короткую и такую же лохматую бороду. Посреди всей этой красоты располагался нос картошкой и по бокам, несколько выше, два нежно-голубых глаза.
Скалди повернулся к Хелги и чуть слышно сообщил.
– Это Гисли Орквард, наш писатель, он входит в top-20 мировой научной фантастики.
– Бред! – повторил Орквард, – Вы потому не приводите цифры, что хотите всех нас облапошить своими дурацкими сравнениями. Я тоже сделаю сравнение. В городе Копенгаген, столице Дании, куда вы катаетесь выпрашивать подачки…
– Соблюдайте приличия! – возмутился Грютсон.
– …Миллион автомобилей, – ничуть не смутившись, продолжал фантаст, – Когда эти автомобили включают свои движки, в окружающую среду улетают те же 30 гигаватт тепловой мощности, что и от лабысла, против которого вы выступаете. Те же самые атомные бомбы дважды в час! Почему город не сгорел к черту? А потому, что ваша аналогия это бред свинячий! Я приведу еще один пример! Эй-эй, ребята, смотрим на большой экран, где Тероа! Видите дядьку рядом с обалденной девчонкой в лиловой пляжной накидке? Дядьку зовут Джерри Винсмарт, он янки, крупный ученый, автор проекта «Эректус» и автор медицинских наноботов, которые спасли прорву людей. Меганезийское правительство подарило ему для науки авианосец, переделанный под плавучий колледж. На этом авианосце атомный движок 300 мегаватт. Три чертовых хиросимских бомбы в неделю! Док Джерри! Скажи, я прав?
На экране было видно, как доктор Винсмарт подошел к одному из микрофонов.
– Привет, Гисли! В первом приближении, так и есть. С физическими аналогиями надо обращаться аккуратно. Еще пример: когда я прилетел с «Лексингтона» на Тероа, эта девчонка… Да, да, именно ты, Келли!
– Hi all! – завопила Келли в другой микрофон.
Зал в Нууке отозвался приветственным ревом. Келли Клай тут хорошо знали.
– …Так вот, – продолжил Винсмарт, – Она прыгнула на меня, и я получил удар той же энергии, как если бы в меня выстрелили в упор из мощного полицейского «кольта». И никаких проблем. Эта аналогия не учитывает существенных сторон процесса, как не учитывает их и та спекулятивная аналогия, которую привел мистер Грютсон.
– Сэр Джерри! – окликнула его Тайки Вайс, – Можно задать вам еще вопрос?
– Можно, – он кивнул, – И можно без «сэр». Я простой американский парень.
Все собравшиеся в дансинге Джимбо дружно заржали. Тайки, ничуть не смутившись, пояснила:
– Я сказала «сэр», потому что вы рыцарь Австралии. Это совершенно официально…
– В общем, да, – он снова кивнул, – В прошлом году мне дали орден за одну историю.
– За спасение островов Килинг от бактериологического оружия, – уточнила она.
– Ну… – Винсмарт развел руками, – Я там был консультантом. Просто стоял рядом…
На этот раз заржали обе аудитории – гренландская и меганезийская.
– Сэр Джерри, – продолжала Тайки, – Как по-вашему, что произойдет на острове Упернавик, если над ним будет подвешено лабысло?
– По-моему, примерно то, что написано в экспертном заключении. Установится своеобразный климат, примерно как в субтропическом высокогорье.
– Сэр Джерри, а как на счет теплового загрязнения? – спросил невысокий подвижный мужчина, датско-эскимосский метис, примерно ровесник Винсмарта.
– Это Угиэк Хуглейк, – сообщил Скалди, снова наклонившись к Хелги, – он тингман, председатель парламента, из партии «красно-зеленых». Компромиссная фигура…
– Тепловое загрязнение? – переспросил Винсмарт, – Ну, разумеется. Гисли здесь уже приводил пример: любой развитый мегаполис выбрасывает в окружающую среду тепловую мощность того же порядка, что и предлагаемый светотепловой коллектор.
– Это я понял, сэр Джерри. Но в Упернавике такая мощность выделится на гораздо меньшей площади. Ученые опасаются, что возникнет мощный циклон, или тепловой торнадо, как они говорят. Не хотелось бы получить такую штуку.
Винсмарт отрицательно покачал головой и улыбнулся.
– Я не специалист, но в экспертном заключении есть расчетная схема этих циркуляций воздуха. Ничего общего с тепловыми торнадо, которые возникают при действительно сверхмощных источниках тепла у поверхности земли. Например, ядерный взрыв, или огромный пожар. А вот действующего вулкана уже недостаточно. В Антарктике, на новозеландском острове Росса, на 78-й широте, на 5 градусов ближе к полюсу, чем Упернавик, есть вулкан Эребус с лавовым озером в кратере. Температура выше 700 градусов Цельсия. Перепад температур с окружающей средой на порядок больше, чем предполагается на Упернавике. И никаких тепловых торнадо.
– Вот это чертовски понятный аргумент, – произнес Хуглейк, – Спасибо.
– Никаких проблем, – ответил Винсмарт, и подняв на ладони протянутую кем-то чашку пальмового вина, добавил, – Scool!
Две аудитории, соединенные телемостом длиной 6500 миль, зааплодировали ему.
– Позвольте, я тоже обращусь к эксперту-ученому, – сказал Грютсон, – рядом со мной сидит профессор Гор Барстоу из Вестминстерского университета, Британия, эксперт постоянной комиссии ЕС по биоэтике.
– Отлично! – объявил Раст Кялво, – слушаем английского профессора Барстоу!
– Спасибо… – Гор Барстоу поправил модные очки в тонкой оправе, смотревшиеся гротескно на его носу, похожем на клюв страуса, – …довольно сложно оспаривать тенденциозные выкладки недобросовестных экспертов в аудитории, где собрались уважаемые и почтенные представители общественности, но не ученые…
– Вы намекаете, что мы неграмотные идиоты? – поинтересовался Скалди.
– Нет, ни в коем случае. Просто вы работаете в других областях жизни.
– Лично я работаю как раз в той области жизни, – отрезал Скалди, – я читаю курс «математическая экология и биокибернетика» в университете Нуука.
– Э-э… – англичанин слегка замялся, – Я имел в виду большую часть аудитории.
Скалди ехидно хмыкнул и развел руками.
– Не стесняйтесь, профессор. Объясните мне, а я уж как-нибудь растолкую всем остальным, если они сами не поймут тонкостей вашей высоконаучной биоэтики.
– Хорошо, – Барстоу кивнул, – Я начну с того, что воздушные циркуляции, которые возникнут вследствие работы этого коллектора, что не отрицают даже эксперты, поддерживающие проект… Ведь не отрицают?
– Не отрицают, – сказал Скалди, – что дальше?
– Дальше вот что. Эти циркуляции не вызовут торнадо, они покажутся не слишком страшными на берегу, но они вызовут циркуляции в море, у берегов. Такое быстрое течение распространится на большие площади, и нарушит режим нереста рыбы. В атмосфере циркуляция вызовет другой биологический эффект. Она нарушит пути миграции морских птиц, которые являются естественным регулятором популяций промысловой рыбы. В рыбных косяках начнут распространяться инфекции, и ваша замечательная страна рискует лишиться своих рыбных богатств…
Гренландский эколог звонко хлопнул ладонью по столу.
– Расчеты в студию! Я хочу посмотреть, какой гений гидродинамики заключил, что циркуляция воздуха с радиусом немного больше мили и скоростью полтора метра в секунду, может создать морское течение. И я хочу глянуть, как он аргументировал влияние этой циркуляции на птиц, миллионы лет летающих при штормовых ветрах приполярной Атлантики. Или он думает, что в окрестностях Упернавика мигрируют птички-колибри?… – Скалди переждал взрыв хохота в зале и продолжил, – У нас тут жесткие природные условия, и наука должна оперировать цифрами и фактами.
– А ваша наука уверена, что учла все цифры и все факты? – спросил англичанин.
– Нет, – ответил Скалди, – За кадром остаются флуктуации. Взмах крыла бабочки в Акапулько может вызвать ураган на Гавайях. Взмах крыла другой бабочки, может предотвратить засуху в Техасе. Это невозможно учесть. Но науке абсолютно точно известно, что никакая комиссия по биоэтике не сможет отменить закон сохранения энергии, даже если все участники этой комиссии будут махать крыльями.
Зал снова взорвался хохотом. Барстоу пожал плечами и поинтересовался:
– Могу я продолжить?
– Конечно, профессор, – с преувеличенной вежливостью ответил Раст Кялво.
– Спасибо… Вы не учитываете важного факта. Постоянная освещенность и высокая температура воды у берегов вызовет взрывное размножению планктона, а это грозит дисбалансом всей экосистемы моря Баффина…
– Эту жвачку мы жевали больше 20 лет назад, – раздался из динамика насмешливо-спокойный голос Рау Риано, – …тогда Иори Накамура выиграл конкурс, включив в программу развития пункт о планктонных фермах. Это давало снижение расходов на энергетику, и он стал координатором первого правительства. Тогда эксперты ООН кричали, что плаферы превратят океан в болото, заросшее GM-планктоном. Но Иори четко объяснил: экономике нужен дешевый топливный спирт, и наш Верховный суд поддержал его. Плаферы работают больше 20 лет. Скажите, профессор Барстоу, где заросший океан? Зачем вы обманываете людей, антинаучными заявлениями?
– Но вы вынуждены огораживать планктонные поля! – возразил англичанин.
– Огораживается только плотная часть поля, – сказал Рау, – Та часть, где проводится минеральная подкормка фитопланктона. А высокая концентрация планктона вокруг никому не вредит. Излишки планктона замечательно съедают рыбы и усатые киты.
– Много планктона – много рыбы, это хорошо – подтвердил пожилой эскимос, одетый в свободные штаны и рубашку с фольклорным орнаментом, – А вы не добываете китов?
– Нет. По Хартии нельзя добывать разумных существ. Например, людей или китов.
– Мы с прошлого года тоже не добываем китов, – сказал эскимос, – А людей мы очень давно не добываем. Прапрадедушка моего прапрадедушки еще добывал людей, когда бывало сильно голодно. Трудные были времена. Сейчас гораздо лучше.
– Да, – согласился Рау, – В то время и мои предки иногда кушали людей, если больше ничего нет. Все из-за христианских миссионеров. Они привезли неправильных богов и дураков-гринго, которые добывали гуано и загадили море у берегов.
Скалди негромко пояснил для Хелги:
– Это Туюк Имартаак, олдермен фолкентинга от национальной партии иннуитов.
– Зверски колоритный дядька, чуть слышно шепнула Хелги.
Тем временем, ненадолго задумавшийся эскимос утвердительно кивнул.
– От неправильных богов бывают большие беды. Ты верно сказал. А правда ли, что вы научились приручать китов, как собак, и они для вас выслеживают косяки рыбы?
– E-oe! Я отвечу так. Дельфины загоняют рыбу в сети там, где канаки с ними хорошо подружились. С большими китами иначе. На них прикрепляют маленький контейнер с аппаратурой, и смотрят: куда кит плывет, о чем он болтает с другими китами, и какие существа где живут, и где какие течения, и где какие вещества растворены в воде.
– О-хо! Киты показывают, что где в море. Это умно! А что ты думаешь про лабысло?
– Про лабысло я думаю то же, что и ты думаешь. В наших антарктических водах есть транзитная плавбаза, над ней лабысло, а около базы – плафер. Лабысло маленькое, не греет, но дает свет, и планктон растет быстро. Много планктона – много рыбы.
– Послушайте! – вмешался Барстоу, – Мы не должны обсуждать серьезные проблемы экологии и биоэтики на таком первобытном уровне!
Эскимос повернулся к английскому профессору, и громко жестко произнес.
– Не учи нас жить, европеец. У нас серьезная проблема, но это не лабысло, а интриги европейцев вроде тебя… – эскимос встал из-за стола повернулся к большому экрану и добавил уже для Рау, – Я иду на улицу, там другой микрофон, и мы поговорим, канак.
– E-oe, – великий тахуна кивнул в ответ, – мы хорошо поговорим, иннуит.
Тингман Угиэк Хуглейк проводил эскимоса взглядом, вытащил из кармана длинную курительную трубку и, начав набивать ее табаком, как бы невзначай, заметил.
– Достопочтенный Туюк Имартаак высказал спорную, но интересную мысль.
– Это не мысль, а грубость, – возразил одутловатый мужчина средних лет, сидевший в группе оппонентов, вместе с английским профессором и Йоханом Грютсоном.
– Одно другому не помеха! – весело сообщил некрупный дядька, круглый, как мячик и одетый во что-то яркое и пестрое. На его совершенно лысой голове красовалась кепка, тоже пестрая, и повернутая козырьком к затылку. Под его невысоким широким лбом блестели маленькие темные бусинки глаз.
– Мы не в детском театре, герр Лунгвист, – желчно ответил одутловатый.
– Но и не в детском саду, герр Алтенвогт, – парировал круглый, – Я думаю, профессор Барстоу не заплачет, как ребенок, которому злой пастор наплел про чертей в аду.
– Знаете, герр Лунгвист, ваши намеки на религию здесь неуместны.
– Почему же? Очень уместны! В вашем углу изрядно пахнет евро-христианством.
– Давайте не будем устраивать фарс, – сказал одутловатый.
– Тогда не отвлекайтесь от темы, – ответил круглый.
Возникла коротка пауза, воспользовавшись которой Скалди сообщил Хелги.
– Тот, который с Грютсоном и британцем, это Дотграм Алтенвогт, второй человек в парламентской фракции евро-центристов. А вот этот пестрый – Хеймдал Лунгвист, олдермен фракции неандертальцев. Наш человек. Потом выпьем с ним эля.
– Как-то он не похож на неандертальца, – заметила Хелги.
– Неандерталец, – пояснил Скалди, – это не экстерьер, а мировоззрение.
Дотграм Алтенвогт сосредоточенно повертел в руках авторучку.
– Хорошо. Я не буду отвлекаться и отвечать на грубости. Я не ученый-эколог, и мне трудно оценить доводы специалистов с той и другой стороны. Но допустим всего на минуту, что ультра-оптимизм в отношении лабысла над Упернавиком абсолютно обоснован. Так не может быть, но допустим. Мы повесили лабысло, и все прекрасно. Никаких торнадо, никаких течений, плодится планктон, плещется рыба. Что дальше? Конечно, такой прекрасный светотепловой коллектор захотят иметь и другие наши заполярные поселки, еще севернее. Сависсивик, Сиоропалук, Канаак-Туле, Этаавик и Анноаток. Мы не сможем им отказать. Наши соседи, канадцы на Баффиновой Земле, посмотрят на наш опыт и тоже повесят лабысла над своими поселками. Дальше, мы решим: надо иметь лабысло в Нууке. А канадцы решат: надо иметь лабысло в гавани Форбишер-Бэй. Скажите нам, доктор Скалди Турсен: какая капля переполнит чашу?
– Отвяжитесь от дока Скалди, – резко ответил ему Лунгвист, – Мы обсуждаем одно конкретное лабысло над Упернавиком, а не всемирную экологию.
– Мы обсуждаем не само лабысло, а последствия, – возразил Алтенвогт.
– Последствия этого лабысла, – уточнил олдермен неандертальцев, – а не последствия сотни воображаемых лабысл. У вас есть, что сказать по существу, или нет?
– Я и говорю по существу! Давайте задумаемся. Меганезийцы и новозеландцы пока ограничились лабыслами площадью по три гектара. Они действуют осмотрительно. Почему мы говорим сразу же о лабысле в полторы тысячи гектаров?
Лунквист выразительно посмотрел на оппонента, как на полного болвана.
– Герр Алтенвогт, вы понимаете разницу между потребностями транзитной базы, где просто происходит отдых пилотов и дозаправка машин, и города, где полторы тысячи постоянных жителей, включая детей?
– Разумеется, я понимаю разницу. И я предлагаю: сначала определить, какая мощность светотеплового коллектора действительно нужна Упернавику, и заказать именно такой агрегат, а не монстра, у которого гектар рефлектора на каждого жителя этого городка!
– Жулик! – рявкнул Орквард, – Ваша стая гиен почуяла, что на этот раз вам не удастся провалить проект, и вы решили его заболтать в обсуждениях гектаров и киловаттов!
– За это вы ответите в суде, – сказал Алтенвогт.
Писатель-фантаст встал из-за стола, и в картинном ужасе выпучил глаза:
– Ой! Как страшно! И что сделает суд? Изваляет меня в дерьме?
– Я… Не понимаю… – неожиданно-тревожно произнес Алтенвогт, следя взглядом за шустрой и по-своему симпатичной метиской, девчонкой-подростком, которая бегала по рядам маленького амфитеатра, раздавая зрителям яркие буклеты с какими-то цветными фотографиями.
