Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 94 страниц)

В противоположность ему, Ричард выглядел более подходящим человеком, чтобы стоять на этой сцене, он больше походил на будущего Главу, но… Курт ему не доверял. Его лицо было суровым и беспощадным, и, несмотря на то, что на некоторых фотографиях он улыбался, эта улыбка никогда не заходила дальше его губ. Его глаза оставались холодными, и это нервировало.

Музыкальное вступление стихло, изображения двух кандидатов заменили красными и синими буквами, гласившими «Предвыборные дебаты претендентов на пост Главы» (и Курт мог слышать, как Дэвид с ряда позади них выразил недовольство, что они явно упустили возможность назвать данное мероприятие «Бодание претендентов на пост Главы»), и на сцену выскочил бойкий, самоуверенный ведущий в костюме.

Он был молод и крайне переполнен энтузиазмом для человека, который собирался читать вопросы, касающиеся политики. Его улыбка выглядела более подходящей участнику детского шоу, чем для чего-то столь серьезного, но когда он шагнул дальше на свет, стало ясно, что это не одна из этих теплых улыбок. Она была хитрой, расчетливой и почти что коварной. Практически создавалось ощущение, словно он знал вопросы еще до того, как откроет конверт, который держал в руках, и наслаждался тем, к чему они могли привести.

Он собирался сказать об этом Блейну, когда ведущий вытащил микрофон, казалось бы, из воздуха и начал говорить.

– Добрый вечер, леди и джентльмены и добро пожаловать на проходящие в этом году Предвыборные дебаты Глав. Меня зовут Джексон Грин, и этим вечером я буду вашим ведущим. Прежде чем мы объясним правила, давайте представим наших кандидатов, – радостно сказал он, и толпа разразилась аплодисментами, когда Берт и Ричард вышли на сцену и заняли места за соответствующими кафедрами, на которых размещались их фотографии и слоганы.

– Справа от вас Ричард Декру. Он занимается политикой с очень молодого возраста, вслед за своим отцом участвуя в дебатах, выборах и благотворительных мероприятиях, прежде чем решиться пытаться участвовать в гонках за пост Главы. Это его третьи выборы, и каждый раз он был довольно успешен, проходя во второй тур. Его Программа сосредоточена на сохранении традиционных ценностей общества, в то же время, поощряя начинающие предприятия и фирмы молодых людей, выходящих из колледжа. Поприветствуйте его теплыми аплодисментами, – ведущий без передышки зачитал одну из карточек с ключевой информацией, которую вытащил из внутреннего кармана пиджака, и правая сторона аудитории разразилась громкими, хвалебными овациями.

Курт с удовлетворением отметил, что и Берт, и его сторонники также вежливо хлопали в ладоши, демонстрируя класс и достоинство.

– Слева от вас самый большой сюрприз этого года. Берт Хаммел. Берт – человек из Лаймы, занимающийся ремонтом техники, который до сих пор не имел никакого опыта в политике, но совершенно очевидно, что он знает в ней толк, несмотря на неуверенный старт в первом туре, который практически выбил его из общей гонки. Его Программа является революционной и единственной в своем роде. Он клянется сделать все, что в его силах, чтобы сравнять уровни между социальными классами, концентрируясь на том, чтобы предоставить молодежи из всех слоев населения лучшие возможности получить образование и зарегистрировать Узы. Поприветствуем его все вместе, – Джексон представил Берта аудитории, практически воспламенившейся от силы приветствия и поддержки, которую получал Берт со своей стороны помещения.

Но в то время как Ричард вежливо хлопал, его сторонники даже не подняли рук, чтобы выразить признательность его оппоненту. Это было мелочно и по-детски, и Курт подкатил глаза от такого поведения. Деньги не делали из тебя человека. Им хватило двух минут, чтобы это доказать.

По крайней мере, они одержали над всеми ними моральную победу.

– Хорошо. Теперь относительно правил. В этом конверте, – Он вытащил конверт из другого кармана и потряс им, – у меня есть вопросы, которые прислали журналисты, другие политики, политологи и множество самых разных людей. Мы рассмотрим их, а затем ответим на вопросы аудитории. Пожалуйста, задавая вопросы, будьте предельно вежливы и уважительны. Кандидаты, дожидайтесь своей очереди, чтобы отвечать на вопросы и постарайтесь не перебивать оппонента. Есть вопросы? – он перечислил правила и кивнул, когда двое мужчин подтвердили, что понимают, чего от них ждут.

– Тогда начнем! – с улыбкой сказал ведущий и разорвал верхнюю часть конверта, вытаскивая лист бумаги с вопросами на нем.

– Кандидат Декру, первый вопрос к Вам. Вы уже несколько лет подряд баллотируетесь на пост Главы. Каждый раз Вы приближаетесь к цели, но до сих пор не одержали победу. Что Вы думаете по этому поводу и почему это не отпугнуло Вас от того, чтобы раз за разом участвовать в гонках? – прочитал он по бумаге и повернулся, чтобы посмотреть на Ричарда, который выглядел, как ни странно, довольным этим вопросом.

– С ранних лет меня учили, что сдаваться – это не вариант. Я думаю, что могу многое предложить нашему обществу, и главным образом, по этой причине я не приемлю отказ от борьбы. Пока мои идеи свежи и я в них верю, я буду продолжать попытки. Что касается того, почему меня до сих пор не избрали… У меня были достойные оппоненты, и я полагаю, нет ничего постыдного, чтобы отойти на вторую позицию, уступив кому-то столь могущественному, как Дом Андерсон, – дипломатично произнес Ричард, и толпа на его стороне зааплодировала.

– Прекрасный ответ. Кандидат Хаммел… как новичок на политической сцене, что Вы думаете о работе предыдущих лидеров Округа Вестервилль? – прочитал Джексон очень драматичным голосом, и Курт подкатил глаза от его выходок, забеспокоившись о своем отце. Этот вопрос ставил его в неловкое положение, так как Берта просили раскритиковать работу его самого большого сторонника.

– Я считаю, что до сих пор лидеры делали все возможное. Округ Вестревилля просто не обладал правильным мировоззрением, чтобы совершить перемены, которые мы пытаемся сделать сейчас. Нам пришлось ждать, когда сформируется критическая масса, чтобы мы смогли попытаться и расшевелить устоявшийся порядок. Теперь, когда мы можем это осуществить, мне следует отдать должное тем, кто пришел раньше и заложил прочную основу для того, чего мы хотим достичь, – сказал Берт, и сердце Курта чуть не лопнуло от гордости.

Это был его папа.

Его простой, слушающий Мелленкампа, носящий вещи в клетку, ремонтирующий машины папа. И он был настолько удивительным здесь. Таким дипломатичным и стильным, что между ним и Ричардом не было абсолютно никакой разницы. Теперь они действительно были равны.

– Спасибо, мистер Хаммел. Теперь мистер Декру. Работая в этом направлении долгое время, Вы должны осознавать существующие недостатки. Как Вы считаете, что Вы можете улучшить и как?

– Это сложный вопрос. Каждый Совет, который был у нас до сих пор, совершал по-настоящему великие дела, но, естественно, он также допускал и некоторые ошибки. Вы не можете надеяться на полное совершенство, не все происходит согласно плану и соответствует числам в электронной таблице или графике. Я так полагаю, и я сосредоточил свою Программу на том, чтобы молодежь сразу же была более вовлечена в происходящее. Не просто следовала по проторенной родителями дорожке, но и обретала свой собственный путь, по которому пойдет с самого начала, – сказал он, и хотя это и звучало как хороший ответ, он в действительности не сказал ничего важного, и Курт склонил голову в сторону.

– Кандидат Хаммел, этот вопрос требует Вашего отклика на ответ оппонента. Итак, Вы не возражаете? – прочитал свою бумажку Джексон, и Берт на секунду стал выглядеть ошеломленным, но он поймал взгляд Курта, и мальчик решительно кивнул ему, ободряя.

– Я должен сказать, что согласен с кандидатом от оппозиции. Наши дети должны иметь возможность пойти своим собственным путем. И только то обстоятельство, что я занимаюсь ремонтом техники, не означает, что мой сын не должен иметь возможности поступить в колледж и стать тем, кем он хочет быть. Только потому, что кто-то в Лайме безработный или имеет низкооплачиваемую работу, не означает, что их дети должны голодать или тревожиться о своем будущем. Я согласен с кандидатом Декру. Просто я думаю, что такая возможность должна быть предоставлена каждому, – с убежденностью закончил он, делая ударение на последнем слове, и толпа разразилась впечатляющими овациями и поддержкой, а некоторые зашли так далеко, что поднялись на ноги и издали одобрительные выкрики.

Одним из таких людей был Курт. Стоявшим на ногах и громко болеющим. Его отец нежно улыбнулся сабу, и он знал, что у Ричарда на его стороне могут быть более традиционные родственники. Но каждый родитель чувствовал то, о чем говорил Берт. Он составил свою программу сам будучи родителем для всех остальных родителей, и она может впоследствии сыграть большую роль. Курт был в этом уверен. Даже несмотря на насмешливые, недостойные выкрики с другой стороны зала.

Они меньше всего его заботили.

– Очень вдохновенно, мистер Хаммел. Хороший ответ, – сказал Джексон и вместе с этим вопросом открылся шлюз.

Вопрос за вопросом все больше и больше освещал разницу между двумя кандидатами, и было очевидно, что они не могут представлять более противоположных ценностей. Вопросы углублялись в мельчайшие детали их программ, и со временем Курт мог увидеть, насколько устал его отец. Насколько изнурительными для него были все эти дебаты. Но он также мог видеть искру в его глазах. Ту, которая говорила, что он здесь для того, чтобы победить, что он верил в то, что отстаивал и что он готов был бороться за эти идеи всеми средствами, что у него были.

После часа вопросов, обращенных то к одному, то к другому, пришло время перерыва, чтобы попить воды, а затем начались вопросы аудитории. В основном это были вариации одного и того же. Что бы вы изменили, какие у вас планы, объясните то или иное из вашей программы, и так далее и тому подобное.

Последний человек, который поднял руку, был частью группы Ричарда, и Курт мог сказать, что он жаждал расправы. Мужчина был невысокого роста, круглолицый, скользкий и выглядел как извращенец, и Курт мог отчетливо представить его где-то в темном парке, одетого только в свободный плащ, отсвечивающего перед ничего не подозревающими прохожими.

Он выглядел как долбанный Питер Петтигрю.

– У нас достаточно времени для еще одного вопроса. Да… Вы, сэр, с фиолетовым галстуком. Представьтесь и скажите, кому бы Вы хотели задать свой вопрос, – крикнул ему Джексон, и он с триумфом улыбнулся.

– Я хотел бы спросить кандидата Хаммела, как именно он планирует руководить Округом Вестервилля, когда у него практически нет образования. Я имею в виду… не соглашайтесь со мной сколько пожелаете, но мне бы хотелось, чтобы решения, которые касаются всех нас, принимал кто-то, кто окончил начальную школу, – злобно закончил он, полностью игнорируя предписание представиться, и толпа замолчала.

Берт окрасился глубоким красным цветом, и все в комнате были потрясены вопиющим неуважением этого человека к инструкциям и к кандидатам.

Прежде чем кто-то смог сообразить, что делать дальше, Ричард заговорил.

– Прежде чем я позволю своему оппоненту решить, стоит или не стоит удостоиться ответа, я хотел бы сказать, что не оправдываю подобного поведения, как Вам хорошо известно, мистер Лэндон. Оскорбления и нечестная игра – это не мой почерк. Поэтому я призываю всех людей, которые меня поддерживают, сохранять чистоту и достоинство. Победив или проиграв, мы должны быть способны смотреть людям в глаза, когда все это закончится. Мистер Хаммел, – сказал Ричард, и молчание стало еще ощутимее.

Курт повернулся к Джареду, пребывая в шоке, и мужчина ему улыбнулся.

– Ричард Декру неплохой человек, Курт. Он просто погряз в том, что, как он верит, правильно. Его мнения или взгляды могут быть другими или ошибочными, но он справедливо борется за них, – сказал Джаред, и Курт кивнул, поворачиваясь обратно к сцене и поднимая руки, чтобы захлопать в ладоши.

Он начал аплодировать в тишине, и вскоре все к нему присоединились, чтобы поддержать справедливость этого человека.

Когда шум стих, Берт наклонился к своему микрофону, пытаясь ответить на вопрос, когда двери в помещение распахнулись от удара, и внутрь ворвалась группа Валидаторов, одетых по форме.

Группа Ареста. Вовсе не консультанты, а эквивалент Валидаторского спецназа. Темные, грозные и пугающие, они продвигались вперед, рассредоточиваясь по всем выходам.

Казалось, никто сюда не войдет и не выйдет отсюда.

– Гм… здравствуйте? – нервно сказал Джексон, и его голос был высоким и хриплым.

Микрофон в его руках дрогнул, и это заставило вопрос зазвучать на удивление тихо, в отличие от бурной самоуверенности его предыдущих расспросов.

Полицейские-Валидаторы выстроились вдоль стен помещения, совершенно не обращая внимания на ведущего. Они стояли лицом к растерянной толпе, их лица были холодными и решительными, с руками, сложенными за спиной, и оружием, видневшимся на их поясах.

Курт в страхе повернулся к Блейну.

– Сэр… – прошептал он, прижимаясь к Дому, и краем глаза увидел, как Ник сажает трясущегося Джеффа к себе на колени, и тихо что-то шепчет ему на ухо, удерживая саба.

– Все в порядке, прекрасный. Вероятно, какое-то происшествие, связанное с выборами, которое разрешится в ближайшее время. Иди ко мне.

Блейн поднял руку и притянул Курта к груди, осматривая комнату и останавливая взгляд на своей матери, которая вышла из-за кулис, чтобы встать рядом с Бертом.

Он вопросительно приподнял бровь, глядя на Дану, и она пожала плечами, подойдя к одному из полицейских-Валидаторов. Как нынешний Глава, она надеялась, что ей предоставят некоторые ответы.

– Прошу прощения. Что здесь происходит, это официальное мероприятие, как вам хорошо известно? – спросила она высокого, темнокожего мужчину, который стоял ближе всего к сцене, блокируя путь к запасному выходу.

Он явно ее узнал, потому что слегка изменил свою стойку, но его плечи оставались совершенно расправленными, и он не сдвинулся ни на дюйм.

– Мне очень жаль, мэм. Мне не разрешено ничего говорить, пока не прибудет ответственный Валидатор, – уважительно ответил он, и Дана поняла свою обязанность, кивнула головой и повернулась, чтобы удалиться, когда ей на ум пришел другой вопрос.

– А кто ответственный Валидатор? – спросила она, но перед тем, как ответить ей, главный вход в зрительный зал снова открылся, и внутрь вошла молодая женщина, за которой последовала другая группа офицеров-Валидаторов.

– Это я, Дом Андерсон. Таша Тернер, рада с Вами познакомиться, – она протянула руку, останавливаясь перед Даной с решительной улыбкой на лице.

Курт подскочил от этого имени и повернул голову к Блейну.

– Сэр…сэр, это Таша… она регистрировала нас, – бездумно шептал он, и Блейн кивнул.

– Я знаю, детка. Я присутствовал там, помнишь? – попытался пошутить он, но напряжение в теле Курта полностью его отвлекало.

Сейчас его мальчик дрожал, прижимаясь к его рубашке.

– Она… сэр, она здесь, чтобы забрать меня у тебя? – задохнулся он, и Блейн глубоко вздохнул, прижимая дрожащее тело своего саба ближе.

– Ох, милый, нет. Зачем ей это делать? – мягко спросил он, успокаивающе проводя рукой по спине Курта, когда его мальчик неуверенно спрятал лицо в его шее.

– Я не знаю, сэр. Просто… почему они здесь? – Он встряхнул головой. – Прости, я становлюсь параноиком, – прошептал Курт, и Блейн с любовью поцеловал его в висок.

– Не за что извиняться. И нечего бояться. Пока ты мною доволен, я никому не позволю тебя забрать, – решительно успокоил он саба, и Курт крепче его обнял, злобно поглядывая на Ташу через плечо Блейна, пока она разговаривала с Даной.

– Не беспокойтесь, Дом Андерсон. Через несколько минут мы уберемся с глаз долой. Сегодня утром нам позвонил Дом Данай Леваев, касательно еще одного Дома, который как раз оказался в этой комнате, – угрожающе произнесла она, и в зале разразился шум, люди смотрели по сторонам и друг на друга, пытаясь выяснить, кто это был.

– Разве для ареста нельзя было дождаться более приватной обстановки? – серьезно спросила Дана, в конце концов, это было очень важное мероприятие.

Таша покачала головой.

– Боюсь, что не в таких случаях. Мы должны действовать немедленно ради блага более, чем одного-единственного сабмиссива, – ответила она, и Дана кивнула, отступая и махнув рукой в сторону Таши.

– Я понимаю.

Дана повернулась лицом ко всей комнате и обратилась к ним, будучи Главой и наделенная всей властью, которая была ей дарована наряду с ее природным господством.

– Все в этом помещении будут подчиняться Валидаторам и их требованиям, а после дебаты возобновятся в обычном режиме, спасибо за Ваше терпение, – громко сказала она, глядя на некоторых из наиболее выраженных Домов, прежде чем вернуться к Таше. – Пожалуйста, не позволяйте нам мешать Вам выполнять Вашу работу.

Таша поблагодарила ее, прежде чем повернуться к правой стороне комнаты и нацелить взгляд на кого-то, кого Курт не мог увидеть с того места, на котором сидел. Ее глаза стали холодными и угрожающими, полная противоположность тому, как она выглядела, улыбаясь им через стол. Теперь улыбка на ее губах была настолько пугающей, что Курту стало жаль того, кто стоял по другую сторону от этого взгляда.

– Как сказала Глава Андерсон, это официальное дело Валидаторов, пожалуйста, не прерывайте его и никаким образом не мешайте. В соответствии с законами Валидаторов, пунктом 19 статьи 26, касающейся защиты сабмиссивных сторон, Полицейская Служба Валидаторов берет это дело под свою юрисдикцию, – абсолютная сталь в ее голосе полностью удерживала комнату под контролем.

Она снова пробежалась взглядом по комнате, прежде чем опять устремить его к одному конкретному человеку.

– Дом Кевин Лэндон… – Вся комната коллективно выдохнула и разразилась яростным перешептыванием. –… Вы арестованы за незаконные и опасные действия по отношению к сабмиссиву, находящемуся под Вашей опекой с… – продолжала она, но Ник мог видеть, что кожа Джеффа сделалась абсолютно белой, когда Таша произнесла его имя.

Призрак из его прошлого.

Монстр под кроватью.

Упырь, оскаливший на него зубы в потемках.

Губы саба так отчаянно задрожали, что ему пришлось их прикусить, чтобы это прекратить, и в процессе этого он разодрал до крови мягкую плоть, которую так сильно любил Ник. Его тело было так плотно сжато, и он все еще сидел, свернувшись клубком на коленях Ника, который подумал, что саб может снова развалиться на части, и Дом мог сказать, что Джефф находился не здесь. Во всяком случае, не душой. Он в отрицании затряс головой, закрыл уши руками и без конца бормотал «нет, нет, нет», раскачиваясь взад и вперед.

========== Закрыть страницу. Часть 10. ==========

Вокруг них раздавались голоса на повышенных нотах, люди кричали, спорили и протестовали, но Джефф был единственной деталью, на которой мог сосредоточиться Ник. Он не мог поверить, что все они упустили его из виду. Ник узнал его отца сразу же, как только тот встал, чтобы задать Берту этот уничижительный вопрос, но даже не думал высматривать Кевина. Ник позволил убаюкать себя мыслью, что Кевин – это какой-то демон, которого он может помочь изгнать, и как только Джефф почувствует себя свободным от него, тот исчезнет. Охренеть как наивно. Ник осторожно обвил Джеффа своими руками и приблизил губы к уху саба, нежно отодвигая его руку.

– Ангел, послушай меня. Слушай мой голос. Я прямо здесь, с тобой, забочусь о тебе, защищаю тебя. Он не тронет тебя, детка. Он не может коснуться тебя. Ты знаешь почему? – спросил он, но ответа так и не последовало, пока Джефф, сидящий на его коленях, пребывал в шоке.

Он должен был вытащить его из головы саба.

– Джефф, ангел… посмотри на меня, – приказал он, следя за тем, чтобы любовь явно слышалась в каждом слоге, слетающем с его губ.

Он хотел, чтобы Джефф обернул эту любовь вокруг себя, словно щит, и знал, что никто и никогда не причинит ему боль еще раз.

Взгляд светло-карих глаз немедленно взметнулся вверх, будучи испуганным и несфокусированным, но он был здесь, и Ник улыбнулся сабу, пытаясь передать, насколько он был любим.

– Ты знаешь, почему он не может коснуться тебя? – снова спросил он, и Джефф покачал головой, тяжело дыша и дрожа.

– Потому что я здесь. И я убью его, прежде чем позволю даже посмотреть на тебя так, как мне не понравится. И детка… потому что его забирают. Его арестовывают и забирают Валидаторы, и это не то, от чего ты можешь с легкостью уйти, – сказал он, и взгляд Джеффа стал более решительным и более сосредоточенным, когда он смотрел на Ника, но не менее испуганным.

– Ему удавалось это раньше… ему удалось это со мной, – едва слышно сказал Джефф, и грудь Ника сжалась.

– Больше никогда, ангел. Ему не сможет сойти это с рук во второй раз, обещаю тебе. Я позабочусь, чтобы они его посадили, – с неистовой убежденностью заявил Ник.

Джефф сглотнул, поднял ладонь и положил ее над сердцем Дома, синхронизируя свое дыхание с тихим стуком в груди Ника, как всегда просил его делать Дом. То действие, которое он совершил, когда Ник впервые рассказал ему новость, которую Курт и Блейн довели до их сведения. Та красная папка с именем Кевина, которая довела Джеффа до состояния близкого к гипервентиляции.

Это заняло несколько секунд, но достаточно скоро Джефф вернулся в настоящее и глядел на Ника со всем доверием, которое он ему выказывал.

– Сэр… – прошептал он, и Ник обхватил его за шею, а кончики его пальцев мучительно приблизились к метке Джеффа, но не дотрагивались до нее, оказывая уважение и ожидая, когда он будет готов.

– Прямо здесь, детка, – ответил Ник, и Джефф уткнулся носом в его ладонь.

– Я… я хочу видеть, – сказал он, и это было сказано так, словно слова шокировали его до самого нутра, и саб уставился на Ника широко распахнутыми глазами, будучи напуганным, но внутри него горел огонь, и Ник знал… он знал, что ему тоже нужно было это увидеть. Нужно иметь возможность встретиться со своими демонами лицом к лицу, выгнать их прочь, и наконец-то в действительности закрыть эту страницу.

– Вставай детка. Ты заслуживаешь увидеть конец этого мудака, – с дрожью в голосе подбодрил его Ник, и Джефф поднялся на ноги, поворачиваясь к центру всего беспорядка. Он накрыл ладонью место, где напряженно колотилось сердце, и попытался сглотнуть пустынную сухость в своем рту…

И он был там.

Волосы все еще оставались темными и зачесанными назад. Эти таинственные кошачьи глаза полыхали гневом и ненавистью. Высокая, сильная фигура возвышалась над маленьким Валидатором, которая не показывала страха перед злом, которое просто потоком лилось из Дома и портило сам воздух вокруг него.

Кевин Лэндон.

Его бывший Дом. Нет… нет, он не был Домом. Теперь Джефф знал, что значит быть Домом, и Кевин им не являлся. Ему не разрешалось носить тот же титул, что и Ник. Ему не позволялось своим гнилым сердцем осквернять доброту человека, с которым он сейчас был. В Кевине не было ничего доминирующего. Он был садистом, мучителем и трусом. Но он не был Домом.

И Джефф смог наконец-то это увидеть.

– Оставайся со мной, сэр, – умолял он, и Ник встал позади него, обхватывая руками Джеффа посередине в молчаливом одобрении. Защищая его. Поддерживая его.

– Всегда, ангел. Я всегда здесь, – сказал Ник ему на ухо, и Джефф, наконец, сосредоточился на словах, которые выкрикивали направо и налево от саба, находящегося в своем безопасном коконе. Тщательно завернувшегося в свое личное убежище.

В комнате царил хаос; повышенные голоса, гнев и угрозы наполняли ее до краев и выплескивались наружу.

Но во всей этой суматохе Таша казалась совершенно спокойной. Она уставилась на Кевина, даже не моргая, пока его отец выплевывал в ее сторону оскорбление за оскорблением. На самом деле ее полунасмешливая ухмылка все еще неизменно оставалась на месте, и внезапно Джеффу захотелось стать ею. Быть способным стать таким же стойким и непреклонным перед лицом всей этой ненависти и силы, вместо того, чтобы складываться, как карточный домик при малейшем колебании или ветерке.

– И в чем именно этот… этот, так называемый Дом, обвинил моего сына? – закричал на Ташу низкорослый мужчина, которого теперь уже дважды опознали, как мистера Лэндона, брызжа слюной везде, пока его пухлые щеки дрожали от силы его гнева.

– Дом Леваев – это не так называемый Дом, мистер Лэндон. Он учитель в школе МакКинли в Лайме, и у него были очень серьезные обвинения против Вашего сына. Мы изучили их и обнаружили, что его история подкреплена убедительными доказательствами, – спокойно сказала она, и, казалось, что ее невозмутимость только еще больше подстегнуло его злость.

– Почему ты, маленькая… – начал он, но его перебил сын.

– Папа, пожалуйста. Не нужно устраивать спектакль. Если у Валидатора Тернера есть против меня что-то конкретное, она может это озвучить. В противном случае, я думаю, что нам пора идти.

Его холодный голос потряс Джеффа до глубины души, когда он уставился на Кевина, который сделал шаг, словно и вправду намеревался уйти.

Нет, нет, нет. Не снова. Он не может уйти от этого снова.

Один из офицеров немедленно заблокировал ему путь, и он раздраженно вздохнул, когда Таша снова заговорила.

– Вы никуда не пойдете, мистер Лэндон. Мы надеялись убедить Вас последовать с нами, чтобы мы могли разобраться в приватной обстановке, но… если вы так сильно хотите, чтобы Ваши преступления были оглашены перед всеми, так тому и быть.

Она вытащила из своей сумки красную папку, ту же самую, которую видели Курт и Блейн, и помахала ею.

– Прямо здесь все, что у нас на Вас есть. Ваше имя находится под пристальным наблюдением с тех пор, как саб Стерлинг был взят из-под Вашей опеки. Ваши родители заплатили за то, чтобы полностью уйти от ответственности. И Вы ушли. От общественности и от полиции. Но, видите ли, мистер Лэндон, Валидаторы не пускают такие вещи на самотек. Мы отслеживаем ситуацию. Насчет Вас и всех Ваших отношений поступал красный сигнал тревоги. Еще одно нарушение правил, и мы бы вступили в дело. Хорошо, что Вы не заставили нас долго ждать, – сладко улыбнулась она, и хотя Джеффу стало плохо от того, что он услышал, как произнесли его имя, саб не мог не почувствовать трепет, наблюдая как с лица Кевина сходят краски, поскольку он понял, что это не та ситуация, из которой он сможет с легкостью выпутаться.

– Что, черт возьми, ты несешь? – сердито сплюнул он, и она склонила голову в сторону.

– Нам сообщили о Вашей новой предварительной связи сразу же, как только она свершилась. Мы ждали, пока саб к Вам переедет, чтобы мы смогли сразу же его проверить. Но мы даже не сделали этого, потому что вы заставили его страдать в первый же день, когда он к Вам прибыл, – с отвращением сказала она, и Джефф шокировано ахнул.

Ему позволили причинить боль кому-то еще. Его место заняли какие-то другие люди, и Кевин уничтожил и их тоже.

– Ник, – задохнулся он, и Дом прижал его ближе.

– Он в порядке, детка. Их бы здесь не было, если бы он не был достаточно здоров, чтобы сообщить об этом мудаке.

К настоящему моменту, Кевин метался, словно лев в клетке, его губы изогнулись в насмешке, а кулаки яростно сжимались.

– Ох, и что же, скажите на милость, я с ним сделал? – спросил он, как будто понятия об этом не имел, словно причинение кому-либо вреда не было для него какой-то новостью.

– Дом Леваев сообщил о нескольких глубоких порезах на его правой руке, синяках на шее и спине, а также о серьезной эмоциональной травме, вызванной угрозами и, скорее всего, отсутствием последующего ухода после назначенного наказания. Он вывел саба на разговор, успокоил, позаботился о нем, и он готов передать нам свое заявление, да к тому же, давайте посмотрим на его травмы. Держу пари, мы сможем получить с саба следы Вашей ДНК. Что Вы думаете? – сладко спросила она, и Кевин выпрыгнул вперед, пытаясь ударить ее по лицу.

Ближайший офицер-Валидатор схватил Кевина и завел ему руки за спину, пока тот вырывался и выкрикивал брань в сторону Таши.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! Этот маленький засранец не сказал тебе ничего, кроме лжи. Он получил то, что заслужил за неповиновение своему Дому. Но глядя на то, что ты творишь и как ты себя ведешь, тебе ничего не известно о том, что значит быть приличным сабом, не так ли, ты, блеклый отброс, – издевался он, и Таша улыбалась ему, преисполненная жалостью и отвращением, что еще больше злило Кевина.

– Будь я на Вашем месте, мне бы не захотелось добавлять «нападение на Валидатора» в список Ваших обвинений, мистер Лэндон. Ведите себя хорошо, – выбранила она Дома, словно он был не более, чем непослушным ребенком, и тот снова замолотил по мужчине, который его удерживал, относясь вопиюще непочтительно к его статусу.

– У тебя нет доказательств. Слово Брэда против моего. Он ничего не сможет доказать, – насмешливо усмехнулся он, и Джефф замер в объятьях Ника.

– Брэд? Сэр… он же не имеет в виду…?

Джефф широко распахнул глаза и испугался еще больше, чем когда-либо, потому что мысль о том, что Кевин надругался над каким-то безымянным, безликим сабом сама по себе была для него достаточно тяжела. А мысль о том, что он причиняет боль кому-то, кого знал Джефф, независимо от того, каким он был мудаком, слишком задевала за живое. Слишком сильно. Слишком лично.

Джеффу просто нужно было, чтобы Ник убедил его, что это неправда.

– Я полагаю, что так, детка, – печально сказал Ник, успокаивающе поглаживая саба по волосам, и Джефф закрыл глаза, чувствуя, что на него нахлынули воспоминания о том, через что он прошел, когда Кевин насмехался над Валидаторами из-за отсутствия улик.

У него тоже были шрамы. Он готов был поспорить, что точно такие же, как у Брэда. Четкие, навязчивые, которые на самом деле показывали, как сильно напортачил Кевин. У Брэда они были на руке. Ровно пять параллельных, совершенно ровных и точных шрамов. У Джеффа они были на левом бедре. Ровно пять параллельных, совершенно ровных и точных шрамов.

Бренд Кевина, его подпись.

Со временем они потускнели, растворились в коже, но клеймо от них осталось на месте, и теперь Джефф мог его почувствовать.

И саб знал, что где бы ни был Брэд, он тоже это чувствовал, невзирая на различия между ними. Боль при любом раскладе оставалась болью, и она была превыше глупых барьеров, таких как социальный статус.

Джефф не мог этого вытерпеть… нет, он не хотел.

– Ник…? – потихоньку попросил разрешения Джефф, оборачиваясь, и Дом, бросив на него взгляд, точно знал, что было у саба на уме. Он был продолжением его души, его разума, его самого и Ник знал, в чем он нуждался. Всегда.