Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 94 страниц)

Курт застонал от того, как прохладный воздух целовал его уже обнаженное, разгоряченное тело. Саб чувствовал себя абсолютно греховно, в одной лишь только повязке на глазах и ничем, кроме нее, когда Блейн был все еще наполовину одет. Спина саба снова опустилась на матрас с приглушенным ударом, а пальцы ног сминали покрывало, когда он затаил дыхание от того, что Блейн будет делать с ним дальше. Все остальное внезапно отошло для него на задний план, словно клубы дыма, за исключением головокружительного стремления подчиняться и повиноваться. Не существовало никаких забот о списке песен, не было волнений об исполнении, было только простое желание угодить своему Дому и сделать так, чтобы он был счастлив и гордился им.

– Я должен просто оставить тебя таким, как сейчас, привязанным к кровати и ждущим меня, – размышлял Блейн голосом, окрашенным в темные тона, осыпая легчайшими поцелуями тазовую косточку, прежде чем прикусить упругую кожу.– Ты выглядишь таким красавчиком, раскинувшись здесь. Тебе нравится это, детка?

Курт открыл рот, чтобы ответить, но все что из него вырвалось, было стоном.

Саб почувствовал, как Блейн снова приподнялся над кроватью, а затем ощутил горячий выдох в ухо, который был наполнен чистой Доминантностью.

– Я задал тебе вопрос.

– Да, сэр, – немедленно выдохнул Курт, очень старательно и с удовольствием. – Я хочу быть для тебя хорошим мальчиком.

Грудь Блейна сотряслась от пронзившего ее глубокого удовлетворения, его Доминантная сторона проглотила это ощущение и стремилась к большему, будучи всегда голодной и всегда жаждущей.

– Ты такой, – поощрил Блейн и языком прочертил себе путь вниз по его шее, пробуя на вкус кожу Курта, которая окрасилась цветом, когда он отстранился. Дом хотел пометить его повсюду. – Ты мой самый лучший мальчик.

Эти слова дошли прямо до его ноющего члена, который сочился предъэякулятом на его живот, и Курт бесстыдно выставил шею, чтобы получить больше внимания, будучи жадным и безудержным, когда корчился на кровати, выровняв свою хватку на теперь уже согретом в его руках металле.

Блейн быстро прикусывал его челюсть, а трение щетины заставило кожу саба покраснеть и саднить, прежде чем снова переключить на него свое внимание, выделив секунду, чтобы поцеловать впечатляющий засос, который он оставил на его ключице, и, захватив губами правый сосок Курта, начал массировать этот бугорок своим языком.

Курт с силой потянул за каркас кровати от первого продолжительного прикосновения, которое подарил ему Дом с тех пор, как они это начали.

– Блейн…сэр…о боже… – задыхался саб, когда Дом продолжал прижиматься к его груди, не ведая пощады, действуя где-то жестко, а где-то мягко, и Курт почувствовал себя близко к тому, чтобы кончить прямо здесь и сейчас, но он был в этом не совсем уверен.

Блейн отстранился вместе с прикосновениями своих зубов, что заставило Курта содрогнуться и слегка вскрикнуть от потери, его бедра вскинулись вверх, ничего там не находя, пока руки саба напряглись. Курт уже был сражен, мышцы сконцентрировались в его руках, искусанные губы были словно ужалены пчелами, румянец, возникший высоко на его щеках, распространился вниз по его покрытому отметинами телу, а красный, набухший член дергался, сочась смазкой.

Боже, он был ошеломляющим.

Доминантная сторона Блейна радовалась, увидев его таким, как сейчас. Полностью находящегося под его контролем, доверяя ему целиком его увидеть, безоговорочно и до самого конца.

– Сэр? – дрожащим голосом спросил Курт, и Блейн погладил его руку, которая сейчас была влажной от начавшегося потоотделения.

– Я с тобой, прекрасный. Я очень хорошо позабочусь о тебе, – пообещал Дом, ложась поверх саба, чтобы поцеловать его грудь. – Ты все делаешь очень хорошо.

Блейн опустился ниже и еще ниже, прижимая руки по обе стороны от бедер Курта, погрузив язык в его пупок, что заставило его саба втянуть живот, а затем Дом оказался на земле обетованной, когда прочертил языком толстую полоску снизу вверх по пульсирующей эрекции Курта.

Саб выгнулся на кровати, громко вскрикнув.

Испытываемое им стремление к тому, чтобы избавиться от ограничения и ухватиться за своего Дома, было слишком большим, чтобы его терпеть, но он хотел быть хорошим для Блейна, и это глубинное желание порадовать Дома проходило через всю его жгучую потребность.

Однако это не мешало Курту хныкать и умолять.

– Пожалуйста, сэр… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – бормотал он, повернув лицо к внутренней стороне своего бицепса и сжав зубами кожу, чувствуя, как самый кончик языка Блейна скользит по кончику его члена там, где он сочится смазкой, дегустируя его.

Глаза Курта закатились под его повязкой.

– Мм, я бы мог пробовать тебя на вкус вечность, – уверенно проговорил Блейн напротив его чувствительной кожи, и эти вибрации заставляли его сходить с ума между легкими, как у котенка, лижущими движениями.

– Тебе это нравится? Нравится мой рот на тебе, детка? Я мечтал это сделать с тех самых пор, как увидел тебя стоящим для меня на коленях на Рождество. Ты тогда был таким красивым. Такой хороший мальчик, ты так хорошо все сделал, я практически потерял рассудок.

Курт справился с задушенным стоном, но его рот был настолько сухим от одышки, что он физически не мог выговорить ни слова. Он суетливо переместил ноги, и скользкий шелк под его ногами быстро нагрелся.

Широкая ладонь ухватила саба за бедро, уговаривая его широко расставить ноги, и Курт беззастенчиво последовал этой молчаливой команде, а из его груди вырвались стоны, когда он почувствовал, как Блейн скользнул своим телом между его бедрами. Курту казалось, что он теряет рассудок.

Блейн опустился на корточки. Притянув Курта ближе, он практически распластался поверх его коленей, его руки вытянулись, а каркас кровати заскрипел.

– Посмотри на себя, – выдохнул Дом, чувствуя, что его внутренности скрутило от картины, которую являл собой Курт. К этому моменту его член был достаточно тверд, чтобы им можно было резать алмазы, а каждое крошечное действие, которое производил Курт, подстегивало его потребность еще сильнее оседать на бедра Курта.

Он взял член Курта в свою руку, удерживая его за основание.

– Продолжай держаться, – яростно скомандовал Блейн, прежде чем нырнуть прямиком туда.

Курт выкрикнул его имя, а его ноги сжались вокруг Дома, когда он увидел вспышки под своей маской.

Блейн обожал тяжесть Курта на своем языке и игнорировал неудобный угол, на который ему приходилось наклоняться, чтобы взять его в свой рот. Он задал энергичный темп, вознаграждая Курта за его терпение, когда он так долго его дразнил, прежде чем сделать это.

– О боже, боже… Блейн… ах, – бессвязно бормотал Курт, прежде чем прикусить губу, чтобы сдержать издаваемые звуки.

Должно быть, он перебудил весь дом, и Курт почувствовал, как вспышка тепла закручивается в его внутренностях при мысли о том, что это было очень, очень неправильно, но чувствовалось так хорошо.

Блейн ненадолго остановился.

– Выкрикивай мое имя. Я хочу слышать тебя, – хрипло приказал он, и Курт выполнил это, будучи беспомощным сделать что-нибудь еще, но следуя руководству Блейна.

Этот обжигающий, влажный жар снова окружил его, и Курт завопил, впиваясь ногтями в ладони, обернутые вокруг своей опоры, только от того, что он воображал, как мог выглядеть при этом Блейн. Его пухлые, прекрасные губы вытянулись вокруг его члена, его потемневшие, золотистые глаза пристально смотрели на саба из-за густых ресниц. Он застонал и попытался вскинуть бедра, это было единственным крошечным движением, которое он мог произвести в этом положении, но затем Блейн удержал его бедра внизу, заставляя саба принимать его действия так, как хотел того Дом, и это было безоговорочной демонстрацией контроля, которая вскружила Курту голову, заставляя его сабмиссива замурлыкать.

– Мне нужно кончить… пожалуйста, сэр… мне это нужно…пожалуйста, пожалуйста, – просил Курт, чувствуя, что он нуждается в этом разрешении.

Блейн продолжал уверенно сосать его в неустанном темпе, а его язык, обнаружив самое чувствительное местечко под головкой его члена, теперь с ним играл.

– Блейн, – снова умолял он, чувствуя, что собирается заплакать от того, как сильно он в этом нуждался.

Пот струился везде, его тело было клубком напряжения и жара, а его внутренний мир находился в путанице удовольствия, вызванного прострелами нервных окончаний.

Блейн отстранился на долю секунды, чтобы пробормотать: «Кончай».

Курт сделал это мгновение спустя.

В его стратосфере не существовало места для любого смущения по поводу того, как быстро он сорвался, в ней не оставалось места ни для чего, кроме испытываемого удовольствия, которое заставило его на несколько секунд отключиться из-за самого сильного в своей жизни оргазма.

Когда саб вернулся обратно, то смог услышать быстрые удары руки по плоти, знакомое пыхтение и вздохи Блейна, когда он доводил себя до разрядки, все это время продолжая сжимать опадающую эрекцию Курта.

Сверхчувствительность заставила саба извиваться, но он ничего не сказал, а просто наслаждался, наконец услышав, как Блейн громко и протяжно застонал, достигнув собственного оргазма, а затем Дом отстранился и рухнул рядом с Куртом, тяжело дыша.

Мир Блейна только что, мать твою, полностью перевернулся.

Вкус Курта все еще обильно ощущался на его языке, в ушах стоял звук его криков, а его Доминантная сторона утихомирилась впервые за несколько недель.

Посмотрев налево, он увидел, что Курт все еще красиво был распластан на одеяле, его грудь вздымалась, на шее пульсировала жилка, и он все еще сжимал руки.

Блядь. Это было лучшее, что он когда-либо видел.

Дом перевернулся и стремглав подскочил на кровати, вскинув руки к сжатым ладоням Курта, пока не дотянулся до этих побелевших костяшек.

– Сейчас ты можешь разжать их, прекрасный. Ты был так хорош для меня. Такой хороший мальчик, – нежно похвалил он.

Последующая забота была одной из важнейших вещей, о которых нужно было помнить, когда играешь с таким видом секса, и он не собирался бросить Курта на произвол судьбы. Ни за что и никогда.

Курт сделал так, как его просили, и к его пальцам начала возвращаться чувствительность, а кончики покалывало от прилива свежей крови. Блейн опустил руки к сабу и потянулся к его повязке на глаза, все время нашептывая сабу милые пустяки.

– А теперь мы собираемся это снять, ладно, детка?

Курт издал тихий звук в качестве согласия, а затем нежные пальцы стянули ее, и саб моргнул заслезившимися от тусклого сияния свечей глазами.

– А вот и мой прекрасный мальчик, – улыбнулся ему Блейн, и Курт покраснел и застенчиво улыбнулся, внезапно почувствовав себя невероятно умиротворенным и охочим до внимания.

Блейн несколько мгновений шарил вокруг кровати, прежде чем поднять бутылочку увлажняющего крема, которую он раньше туда бросил, выдавив немного на ладони. Дом потянулся к рукам и пальцам Курта и начал массировать каждый напряженный узел и ноющее место, которые, возможно, там остались, заботясь о том, чтобы сконцентрироваться на его руках.

Курт вздохнул, когда большой палец Блейна очерчивал круги по его ладони поверх полумесяцев, которые оставил там саб. Дом поднял его руку, оставив нежный поцелуй в ее центре, и Курт снова улыбнулся.

– Люблю тебя, – пробормотал Дом в его кожу, снова целуя саба.

– Я тоже тебя люблю, – ответил Курт, а слова саба выходили сонными и удовлетворенными, в то время как его глаза закрывались. – Ты можешь меня обнять, сэр? – спросил он.

Он не хотел засыпать без Блейна, обернутого вокруг него, и внезапно это стало чем-то очень важным для него.

– Конечно, прекрасный. Все, что бы тебе ни понадобилось, – согласился Блейн, взяв его за руку, когда он лег рядом с сабом, понуждая того прижаться ближе и уложить голову на грудь Дома. Он продолжил массаж после того, как они расположились, и Курт довольно замурлыкал.

– Мне это понравилось, – пробормотал он, утыкаясь носом в грудь Блейна, будучи уже наполовину спящим.

– Да? – улыбнулся Блейн, поворачивая голову, чтобы иметь возможность поцеловать его в лоб. – Это было не слишком?

– Ум, гм, – ответил он, сдаваясь и прикрывая потяжелевшие веки. – Только то, в чем мы нуждались. Иногда ты можешь быть умным.

Блейн тихо рассмеялся.

– Ты очарователен.

Курт снова заговорил, но было ясно, что он с трудом с этим справился.

– Ты был таким хорошим, детка. Я люблю тебя, – прошептал Блейн, отправляя саба в мир грез словами любви и обильными похвалами, и вскоре после этого он сам к нему присоединился.

========== Заслужить награду. Часть 4. ==========

Берт раньше ни разу в своей жизни не был в театре.

Он максимально приблизился к этому, посетив благотворительную вечеринку, которую помог устроить его сын, и это был опыт, который, по меньшей мере, произвел переворот в его сознании, но это было не тем обстоятельством, которое беспокоило его когда-либо раньше или даже сейчас. Он определенно не лишился из-за этого сна, но временами Берту хотелось, чтобы заработки не были такими скудными и труднодоступными, чтобы он не боролся за то, чтобы каждый божий день на столе была еда, чтобы он мог удовлетворить чужое любопытство, проявляемое к этому месту.

Это началось с Элизабет.

Его Лиззи, которая никогда не жаловалась и всегда справлялась, проходя через огонь и воду с самой сияющей улыбкой и самой решительной внутренней силой, которую он когда-либо видел. Бывали времена, что всякий раз, когда предоставлялась возможность, они отправлялись путешествовать по Вестервиллю, что по их общему мнению случалось нечасто. Они проходили мимо этого самого театра, и Элизабет замедляла шаг с голодным любопытством в глазах, а в ее прекрасных чертах поселялась почти что тоска.

Он знал, откуда это взялось в Курте: в любви к музыкальным шоу и театральности была вся Элизабет, в конце концов, все эти дела были действительно не по его части, и временами в груди Берта ныло от того, насколько они были похожи. И точно так же, как и его мама, Курт никогда не жаловался на то, что не мог увидеть эти шоу, никогда не требовал, чтобы его повели сюда, хотя было ясно, что он умирал от тоски. Берт безмолвно радовался, что его сын получил свой шанс повидать мир, к которому он всегда питал такое жгучее любопытство.

Он окинул глазами фойе, направив взгляд на своего сына, который трепетал, практически вылезая вон из своей пылающей жаром кожи, пока осматривал окружающее пространство с практически благоговейным трепетом. Блейн, который находился рядом с сабом, в упор уставился на него, переполненным своим собственным благоговением, в свою очередь понимая, сколь много это значило для Курта, и Берт с улыбкой кивнул Дому.

Бедный ребенок был под каблуком.

– Берт, ты помнишь Люси и Андрэ Дюваль, родителей Ника? – прервала его Дана, и Дом повернул голову, чтобы поприветствовать их.

Андрэ производил впечатление решительной личности, так же как и в благотворительную ночь. Его смуглый тон кожи выделялся среди толпы, как и бледно-фиолетовая рубашка, надетая под угольно-черным костюмом. Люси, стоящая сбоку от него, была воплощением элегантности, в длинном платье с цветочными узорами, которое касалось пола, словно целуя его, и закреплялось на шее под локонами, которые подпрыгивали на ее плечах.

– Кэрол, приятно снова с тобой увидеться. И Берт, ты снова хорошенько принарядился, мон ами, – поддразнил Андрэ.

Берт увидел краем глаза, что Дана приосанилась, будучи явно довольной тем, что ее вкус распознали, поскольку она была тем человеком, который выбирал Дому костюм, игнорируя его протесты, что ему будет комфортно в своей фланели.

Берт раздраженно потянул воротник, не обращая внимания на то, что Кэрол подкатила глаза на его непрекращающиеся нервные движения.

– Все эти костюмы начинают навевать мне причудливые мысли.

– Например, баллотироваться за пост Главы? – пошутил Джаред, подойдя к их компании и уловив конец беседы. Саб наклонился и практически неосознанно оставил нежный поцелуй на темной макушке Даны.

– Именно так, – проворчал Берт и указал на него, чтобы особенно подчеркнуть свою точку зрения, и все они рассмеялись. – Не знаю, о чем я думал.

– Ох, тише ты! – с усмешкой предостерегла Кэрол, положив свою ладонь поверх его руки, прежде чем повернуть лицо к остальным. – Он не перестает об этом говорить.

– Я недалеко продвинусь в политике, если ты с такой легкостью будешь выдавать все мои секреты, женщина, – буркнул Берт, и Кэрол рассмеялась, покрывшись легким румянцем.

– Однако, эта идея для твоей кампании вдохновляет, – сделал комплимент Андрэ. Он не смог присутствовать на последней встрече и поэтому наверстывал упущенное из протоколов заседания. – Это такая простая вещь, но мы никогда не задумывались о ней раньше.

Берт несильно кашлянул, будучи непривычным к комплиментам от такого влиятельного бизнесмена, но он принял их с невозмутимым видом.

– Это определенно неиспользованный ресурс. Можно пересчитать по пальцам, сколько людей проголосовало в прошлом году, и одним из них был я.

– Ладно, если нам повезет, то в этом году ситуация изменится, – кивнула Дана. – И нам не нужно, чтобы один из наших конкурентов пронюхал о том, чем мы занимаемся до тех пор, пока мы полностью не подготовимся.

– Некоторые из них в скором времени скопируют эту идею, – заметил Джаред.

– Но между ними не будет связи, – возразила Люси. – Люди не собираются слушать кого-то, кто не знает, что представляет собой их жизнь. Того, кто не предложит им нечто, направленное на то, чтобы действовать с ними заодно.

– Ключ в том, чтобы заставить их поверить, что ситуация улучшится. Ни один из них не проголосует, если не поверит в это, – прямо сказал Берт.

– На протяжении недели Пол собирал для меня некоторые цифры. Мы сможем понять, сколько людей нам нужно убедить встать на нашу сторону, кроме тех, о которых нам уже известно, – сказала Дана.

– Сейчас эти цифры не очень высоки, а выборы уже не за горами. Пять месяцев, – вздохнул Джаред.

– Все наладится, – уверенно кивнул Андрэ, хлопнув его по руке. – Люди враждебно относятся к переменам, но их можно привлечь, когда совершаешь правильные поступки. О, привет вам двоим! – поздоровался он с кем-то за спиной Берта, и все повернулись, чтобы увидеть мягко улыбающихся Стерлингов.

Джереми и Лили немного поколебались, подходя к их компании, но расслабились, заметив все те легкие улыбки, которыми их приветствовали.

Они были вполне хорошо одеты в повседневные джинсы, и Берт незамедлительно позавидовал тому, насколько им было в них удобно, судя по виду. Джереми был в белой рубашке без пиджака, но вместо него сверху был надет серый джемпер, а на Лилиан была красивая блузка, собранная в складки вокруг выреза.

– Мальчики собираются идти за кулисы, – объявил блондин, оборачиваясь через плечо.

– Это наша реплика, чтобы занять места, – кивнула Дана, и серьезная беседа была отложена, когда они вернулись в режим родителей, пока Дом посылала воздушные поцелуи и подмигивала своему сыну и его друзьям.

– Удачи, мальчики!

– Иди и сядь, ты – женщина, которая ставит меня в неловкое положение, – незамедлительно выкрикнул Блейн, и родители всех ребят рассмеялись.

– Подумать только, и я учила этого мальчишку манерам, – громко произнесла она.

– Он всегда был трудным ребенком, – вздохнул Джаред, нарочно переигрывая.

– Знаешь ли, я тебя слышу. И это был Купер. Я был хорошим ребенком, – проворчал Блейн, глядя на родителей, в то время пока Курт пытался, но не мог сдержать своего хихиканья, прикрываясь рукой.

Блейн наигранно поворчал и схватил Курта за талию, поднимая его над полом, и отправился с ним за кулисы, пока саб вертелся и молотил его по спине, требуя у смеющегося Дома, чтобы его поставили на землю.

Ник ухмыльнулся, глядя на них, а затем перевел взгляд на Джеффа, который стоял сбоку от него. Блондин застенчиво переплел их пальцы и прижался ближе к Дому, чтобы не оказаться раздавленным другими людьми, которые их окружали. Джефф бросил последний взгляд на своих родителей, которые подарили ему обнадеживающие и ободряющие улыбки, прежде чем скрыться из виду.

И медленно, но верно за ним начали следовать остальные «Соловьи». Дэйв сжал руку Себастьяна и наклонился ближе, прошептав что-то ему на ухо до того, как уйти, оставив Себа с загадочной улыбкой на лице, прежде чем он скрыл ее за маской. Дэвид на прощание поцеловал Коринн так же бесстыдно, как и обычно, а Мириам клюнула Уэса в щеку, и ее теперь почти что оранжево-рыжие волосы привлекали внимание помимо всего прочего и случайно всунутым карандашом, торчащим из пучка на ее макушке.

– Срази их наповал, кроха, – выкрикнул Райан, после того, как Тад резко развернулся и подпрыгнул, повиснув на своем Доме, обхватив руками его шею и приложившись к его рту поцелуем, прежде чем прыгнуть обратно и снова убежать, оставив позади себя ошеломленного здоровяка-футболиста.

Берт улыбался, наблюдая за всем этим. Как влюблены и счастливы были все их дети, и это обстоятельство ожесточило его решимость победить на этих проклятых выборах, чтобы все остальные люди имели возможность обзавестись подобным везением.

Он вспомнил о том, какой убогой и безнадежной была Лайма. Насколько Домы из МакКинли были нестабильны и не имели под ногами твердой опоры, как они всегда бросались на людей, насколько сабы были потерянными и изголодавшимися по должному вниманию и руководству. Дела никогда не должны были стать настолько плохими, и Берт знал, что эта проблема не решится за одну ночь, он не мог исправить все это с помощью волшебной палочки, и даже если он победит и станет Главой, то это будет началом в правильном направлении, и это все, что им было нужно. Просто небольшой толчок, некоторый импульс, чтобы заставить их двигаться вперед.

– Картер уже должен быть там и занять для нас места. Ванесса не смогла прийти, так как не получилось поменяться сменами в больнице, поэтому мне было поручено сделать достаточное количество фотографий за нас двоих, потому что я цитирую: «Картер просто не может сделать их как следует», – сообщила Люси с ухмылкой, которая заставила их рассмеяться, снова возвратив Берта в реальность, когда небольшая группа начала продвигаться в направлении очереди, столпившейся у главного входа.

– Как ему удалось зарезервировать столько мест? – спросил Берт. – Он избил их палкой?

– Он вполне на такое способен, – усмехнулась Дана, и ее саб ласково закатил глаза на ее желание разжечь хаос, хотя у нее были другие мысли на этот счет.

– Их зарезервировал Хикару. Он уже там вместе с Тарой, и они обмениваются любезностями с факультетами других школ, – сообщил им Джаред.

– Его любимая работа, – рассмеялась Лилиан, вспоминая их последнюю встречу, и как он раз за разом жаловался на то, как много о себе мнили ближайшие конкуренты Далтона «Кроуфорд Кантри Дэй» из школы-интерната для девочек. Это было принципиально.

– Подождите нас! – крикнула Кармен, мчавшаяся на всех парах, и они все обернулись, чтобы увидеть, как светловолосая женщина бросилась к ним вместе с покрасневшей Мэделин, отстававшую от нее из-за своих каблуков; телефон, кошелек, фотоаппарат и программа – она жонглировала всеми этими предметами, находящимися в ее руках.

– Почему мы не удивлены? – добродушно издевался над ними Андрэ.

– Отвали, – раздраженно вскрикнула Кармен, резко затормозив и практически врезавшись в Джереми, который протянул руку, чтобы поддержать ее. Она просияла ему в ответ.

– Спасибо, куколка.

– Я в восторге от того, что мне удается все это таскать! – ворчала Мэделин, когда присоединилась к ним, едва удерживая свою программу.

– Прости, милая.

Она потянулась, чтобы ухватиться за камеру, но Мэделин вырвала руку.

– Камера моя.

Кармен подкатила глаза и, играя на публику, прошептала через плечо «Художники», получив в ответ от своей жены красноречивый взгляд, когда она снова повернула к ней лицо.

– Ладно, ладно, – рассмеялась блондинка, схватив программу и украв быстрый поцелуй в качестве награды.

Мэделин боролась с улыбкой, но, в конце концов, потянулась к ее пухлым губам.

– Вот и она, – просияла Кармен.

Мэделин щелкнула камерой перед ее лицом.

***

– Боже, нееееееееет! – причитал Трэнт среди миллиона и еще одного стона.

Они находились за кулисами в собственной раздевалке. Это место было не самым просторным для того, чтобы двигаться вместе со множеством тел, но им удавалась основная канва, и заодно они наносили последние штрихи на прически и форменную одежду. Курт сходил с ума, расправляя свои лацканы и поливая волосы спреем, который держал в руках.

– Это несколько драматично, – сухо сказал Дом, который смотрел на всех них суровым взглядом.

– Не обижайся, мужик, но я должен согласиться с массами, – подал голос Дэвид, вытирая пот с висков полотенцем, которое всегда носил в сумке. Здесь находилось слишком много тел, и в комнате становилось душно.

– Да, – смущенно согласился Тад. – Я ненавижу это произносить и не говорю об этом Райану, но существует такое понятие как окончание репетиции.

– Совет сказал свое слово! – оживился Ник, и Уэс нахмурился еще сильнее.

– Вы можете поспорить на свои сладкие задницы, что «Вокальный Адреналин» будет репетировать на протяжении всего пути до сцены, – ответил Себастьян с того места, где он зачесывал наверх выбившиеся пряди волос, вставая в зеркале в полный рост вместе со всеми остальными.

– Ау, ты думаешь, что моя задница сладкая? – жеманно спросил Блейн, и вплотную столкнулся с отражением убийственного взгляда.

– Я ненавижу твою физиономию.

Блейн схватил своего саба и прижался лицом к боку Курта.

– Прекрасный, он надо мной издевается.

– Тогда попридержи свой длинный язык, сэр, – повернулся к нему Курт, ухмыляясь в ответ. Пальцы саба поднялись вверх и закружили по его уху.

– Как грубо. Этим утром ты был гораздо лучшего мнения обо мне и моем языке, – грустно сказал Дом с необъятным намеком, который сочился поверх его фальшивого тона.

Курт окрасился в ярко-красный цвет, пока им вслед понеслись ожидаемые подколки и свист, и саб почувствовал на своей щеке ухмылку Блейна. Саб попытался отстраниться, но с Блейном этот номер не прошел, и он только еще ближе к нему прижался. Это не помогало, и теперь все, что Курт мог нарисовать в голове, было сегодняшнее утро, когда Блейн разбудил его минетом, заставив его увидеть звезды. Казалось, что однажды начав, он не захочет останавливаться, и теперь Курт не знал, что с собой делать. Это был еще один из тех случаев, когда саб действительно разрывался между желанием просто остаться в постели на всю оставшуюся жизнь.

– Ты такой придурок. Придурок-эксгибиционист, – пожаловался Курт, стараясь освободиться от Дома.

– Но ты все равно меня любишь, – усмехнулся Блейн, целуя его скулу.

– Нет, если ты продолжишь распространяться о нашей сексуальной жизни, то я не буду этого делать.

– Врешь!

Уэс резко прочистил горло.

– Не могли бы мы вернуться к теме разговора?

– Но это гораздо интереснее, – посетовал Джон, который небрежно растянулся на полу.

– Я думаю, что все освоили хореографию, – тихо сказал Джефф, не желая раскачивать лодку. – В любом случае здесь не так много места.

– И из-за этого она выглядит дерьмово, – сказал Дэвид. – И вот эта здоровенная нога продолжает отдавливать мне пальцы.

– Я подхожу под это замечание! – проворчал Трэнт.

– Мы знаем, – отозвался Ник с единственного в комнате стула, который он отвоевал для себя и Джеффа. – Мой мизинец никогда не будет прежним благодаря твоим слоновьим ступням.

– Удар ниже пояса, бро. Ниже пояса, – указал на него Трэнт.

– Я не думаю, что смогу в очередной раз со всем этим справиться. Каждый раз, когда мы это делаем, мой желудок снова завязывается в узел, – признался Курт, с беспокойством, заставлявшим его сердце трепетать, словно попавшее в ловушку колибри.

– Ты будешь потрясающим, детка, – низким шепотом успокоил его Блейн, а руки Дома легли поверх бедер саба и нижней части спины, делая расслабляющий массаж.

Курт поймал взгляд Джеффа через всю комнату. Он выглядел так же болезненно, как себя чувствовал. Сабу удалось переброситься с другом взглядами и слабо улыбнуться, и Джефф послал ответную улыбку, а их глаза вели безмолвную беседу.

О боже, у меня случится сердечный приступ.

Я собираюсь выйти на сцену.

Мы можем просто сбежать вместе прямо сейчас?

Им удастся нас найти до того, как поднимется занавес?

– Я слышу, как ты думаешь, – сказал ему на ухо позабавленный Блейн.

Курт разорвал зрительный контакт и повернулся к своему Дому, чувствуя, как начинает дрожать от того количества нервной энергии, которая мчалась по его венам. По ощущениям ему казалось, что он должен был наматывать круги, чтобы успокоиться.

– Я ничего не могу с собой поделать. Это отличается от выступления в школе.

– Почему? – мягко спросил Блейн, потираясь своим носом о нос саба. – В основном это все те же люди.

Курт внимательно посмотрел на него.

– Нет, это не так! В основном это сливки со всего Огайо, а не только Вестервиля.

– Вовсе не со всего, это только отборочные. И, кроме того, ты все равно лучше, чем каждый из них, – уверенно сказал Блейн. – Ты собираешься ослепить их всех тем, как прекрасен ты и твой голос.

Сердце Курта согрелось, но не подавило чувство беспокойства, от которого сводило желудок.

– Ты предвзят, сэр.

– Это не делает этот факт менее правдоподобным, прекрасный, – ответил Блейн, прежде чем прижаться к его губам мягким, затяжным поцелуем. Курт замурлыкал, втягиваясь в поцелуй и обхватив шею своего Дома, пока их рты плавились в знакомых движениях взад и вперед, неспешно забирая и отдавая, и это действо странным образом одновременно опьяняло и успокаивало.

Они разорвали поцелуй на мягком вздохе, и Блейн погладил его челюсть костяшками пальцев.

– Теперь сделай несколько глубоких вдохов, – мягко приказал он, и Курт позволил себе погрузиться в надежную заботу Блейна, следуя инструкциям. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. – Хороший мальчик, – прошептал он слова, предназначенные только для его ушей, и Курт расправил перышки от этого обращения, прижимаясь ближе и оборачивая руки вокруг его шеи.

– Ладно, хорошо! Если мы не собираемся репетировать, то давайте, по крайней мере, пойдем и посмотрим соревнования.

Уэс прогнулся под несметным количеством болтовни. Даже он знал, когда отступить, настаивая на своем, и Дом должен был признать, что не было смысла слишком на них давить и впоследствии получить несчастную группу, выходящую на сцену. Они не получат дополнительных очков за самый угрюмый вид.

Они начали выходить друг за другом за дверь, а Ник и Джефф замыкали шеренгу.

– Я знаю, что ты волнуешься, ангел. Мне бы хотелось, чтобы ты этого не делал, – прошептал Ник ему на ухо, пока они шли.