Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 94 страниц)

После этого день потянулся в медленном, ленивом мареве, и вскоре они, съев свой обед, снова лежали на верхней палубе, когда Блейн заметил, что Курт уснул. Он был похож на кота, дремавшего на солнце, и Блейн в течение мгновения пристально его рассматривал, прежде чем принять быстрое решение. Он не хотел, чтобы спина Курта обгорела, пока солнце находилось в зените, несмотря на слой солнцезащитного крема.

Блейн закончил устанавливать зонтик над Куртом, прежде чем лечь на бок, подперев рукой подбородок, когда блуждал взглядом по фигуре спящего саба. Сейчас он лежал на животе, повернув к нему голову, покоившуюся на сложенных руках. Его глаза были закрыты, а ресницы складывались веером на его щеках.

Блейн завороженно улыбнулся ему, просто потому что он мог это делать, и потому что у него был самый удивительный, очаровательный и красивый саб, который оставался таким, даже когда спал. Его защита рухнула, выражение лица было спокойным и безмятежным… Блейн решил, что ему очень нравился такой Курт.

Миновал час, и, в конце концов, сонные голубые глаза затрепетали, приоткрываясь, и Курт нахмурил брови, когда обнаружил, что Блейн бесстыдно его рассматривает. Саб мгновение выжидал, щурясь и разглядывая Дома, прежде чем нервно сдвинуться с места.

– Что? – пробормотал Курт, краснея и ныряя в укрытие своей руки, в то же время продолжая искоса смотреть на Дома.

Медленная, ослепительная улыбка снова наползла на лицо Блейна, когда он наблюдал, как редкие солнечные лучи освещают веснушки над его переносицей, которые были единственным признаком того, что он находился на солнце, и Блейн обнаружил, что не так уж сильно и возражал против подобных последствий. На самом деле это было так привлекательно, что Блейн ощутил, что его грудь сдавило. Он еще раз устремил глаза на эту россыпь пятнышек, пытаясь запечатлеть в памяти этот образ. Издалека они были едва заметными, можно было рассмотреть только четыре или пять из них, но вблизи они смотрелись, словно созвездие на его фарфоровой коже.

– Блейн, – заныл смущенный Курт, полностью зарываясь лицом в свои руки.

Дом легко засмеялся, вытягиваясь и осторожно обводя большим пальцем изгиб уха Курта. Его рука обхватила затылок чуть повыше шеи, там, где располагалось совершенное, незапятнанное голубое очертание сердца. У него снова зачесались руки. Будет ли он задыхаться? Растворится ли он в этих ощущениях? Будет ли стонать? Блейн пытался угнаться за полетом своих мыслей, прокравшихся в его голову. Он становился все более и более уверенным, когда прикасался к Курту за прошедшие дни. Он судил по реакции, которую демонстрировал его саб, и изменения, которые происходили с Куртом от контакта с ним, а также то, каким расслабленным и податливым он становился под его прикосновениями, говорили обо всем, о чем не мог сказать Курт.

– Я ничего не могу с этим поделать, прекрасный, мне просто нравится на тебя смотреть,– защищался он, нагнувшись, чтобы произнести эти слова низким шепотом впритык к его уху. Он обнаружил, что обожал эту дрожь, которую он провоцировал своими действиями.

Однако их прервал Эриксон, поднявшийся по ступенькам.

– Сожалею, сэр, но я просто хотел спросить, есть ли у вас конкретные пожелания насчет сегодняшнего ужина, в ближайшее время я стану на якорь, так что я смогу приступить к работе над ним.

– Я подумал, а не сойти ли нам сегодня на берег, чтобы поужинать? Вы могли бы взять себе выходной на оставшийся вечер? – спросил Блейн и получил в ответ довольную улыбку от капитана, прежде чем он вновь спустился по лестнице.

Однако момент, настигнувший их чуть раньше, ушел, и Блейн вздохнул, прежде чем дотянуться до одной из книг, которые он принес, видя, что Курт делает то же самое, казалось, немного смущаясь из-за того, что их прервали.

Вскорости Блейн задремал, и его разбудило странное тянущее ощущение, которое он почувствовал кожей своей головы. Нехотя он заморгал глазами, открывая их, чтобы найти источник довольно приятных ощущений, обволакивающих его кости.

Он счастливо подумал о том, что ему нравилось, когда играли с его волосами, прежде чем…вот черт, Курт играл с его волосами!

Он посмотрел налево, и да, его красавчик, сидел рядом с ним, гладя его по голове, и явно не понимал, что Блейн уже не спал.

Казалось бы, не задумываясь об этом, Курт потянулся и подцепил между узкими пальцами еще один своенравный завиток, с любопытным и открытым выражением лица, увлеченно играя с прядями его чернильных волос. Он обернул завиток вокруг указательного пальца и мягко его потянул, что заставило Блейна подавить дрожь и стоны, прежде чем он отпустил его, чтобы он подскочил обратно на лоб, принимая свою первоначальную форму, и Блейн, чуть заметно улыбаясь, захотел сфотографировать этот кадр. Курт проследил путь ото лба к его бровям и ахнул, когда зафиксировал взгляд на широко открытых глазах Блейна. Он отдернул руку и отстранился, как будто от ожога, сидя с выражением страха на лице.

– М-мне жаль, – заикался он, отодвигаясь от него и устремляя взгляд вниз.

Блейн вскочил со своего места и устремился к нему.

– Эй, нет, все хорошо, – заверил он. – Прекрасный, послушай меня, – мягко приказал он, когда Курт, казалось, готов был удариться в очередную панику.

Саб резко захлопнул рот и уставился на него широко раскрытыми встревоженными глазами. Блейн обхватил его щеки.

– Я не спал большую часть времени, пока ты это делал, и если бы мне не нравилось, я бы об этом сказал.

Курт по-прежнему недоверчиво смотрел на него, заламывая пальцы и нервно теребя ногти.

Блейн придвинулся к нему ближе, сев на колени.

– Я говорил об этом раньше. Я хочу, чтобы нам было комфортно друг с другом, и у тебя есть такое же право прикасаться ко мне, как и у меня к тебе. Курт, это не должно исходить только с одной стороны.

– Ты не против? – тихо спросил Курт.

Блейн улыбнулся.

– Совсем нет. На самом деле, я вроде как хочу, чтобы ты продолжил на том, где остановился.

Курт покраснел, приподнимая брови.

– Ты хочешь, чтобы я играл с твоими волосами?

– Это моя слабость. Моя мама имела обыкновение делать это все время, пока я был ребенком, пока я не начал выпрямлять свои волосы гелем.

Хотя когда она делала это, то вызывала в нем совершенно не такие реакции.

Взгляд Курта снова нацелился на безумную швабру у него на голове, и его губы тронула небольшая улыбка.

– Мне нравится, когда они вьются.

Блейн почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди, и его не волновало, было ли это патетичным или нет, но оно продолжало усиленно стучать, когда он увидел, что рука Курта поднялась и после секундной нерешительной паузы, перед тем как устремиться вперед, также как и раньше потянула его за локоны и смахнула их в сторону.

Блейн почти свернулся в клубок и мурлыкал.

Курт ничего больше не делал, но он выглядел счастливее, и в его глазах зажегся более яркий свет, когда он отдернул руку и снова встретился с ним взглядом.

Было такое чувство, что они сделали еще один маленький шаг к чему-то большему, и Блейн лелеял это ощущение. Они провели остаток дня в уютной лени, разговаривая приглушенными голосами, чтобы насладиться тишиной, царившей на море, нежно прикасаясь то здесь, то там, чтобы успокоить себя тем, что его партнер действительно находится рядом, чувствуя себя спокойнее и счастливее, чем когда-либо прежде, пока они ждали, чтобы Эриксон бросил якорь и они могли бы отправиться поужинать в приморский город.

Комментарий к Выйти в море. Часть 3.

Этот кусочек для меня был самым тяжелым в плане перевода. Несколько предложений вообще вогнали меня в ступор :( Но я таки сделала это!

========== Выйти в море. Часть 4. ==========

Для Курта не стало сюрпризом, что Блейн будет выглядеть как греческий бог.

Подтянутый, загорелый, с великолепно сложенными мышцами и блестящей кожей, он внес хаос в физическое, эмоциональное и духовное состояние Курта.

Всего за два дня.

Это звучало почти пафосно, пока перед ним не предстала картина растянувшегося на покрывале Блейна, намазанного свежим слоем крема, с волосами, которые свободно развевались на ветру, и тогда он решил, что это ни в коем разе не было пафосным. Он уже слишком привык видеть обнаженную кожу, предвидя и желая каждое намеренное прикосновение или случайное касание, чувствуя на себе его взгляд. И для этого понадобилось всего лишь два дня.

Поэтому, когда Блейн предложил причалить и отправиться сегодня вечером поужинать на берег, у него освободился перерыв, чтобы успокоить растревоженные нервы.

И теперь он стоял в своей комнате перед зеркалом, пытаясь решить, что надеть.

Он вытащил джинсы, доходящие длиной до колен, которые были в нескольких местах намеренно разрезаны широкими полосами, и торопливо натянул их на себя, а затем схватил плотную зеленую футболку с клиновидным вырезом и заправил ее в штаны. Он добавил к образу тонкий ремень и шарф, перед тем как обуть пару кроссовок и, наконец, остаться довольным результатом, когда он снова посмотрел на себя.

Его рассеянный взгляд зацепился за что-то золотистое.

Он смотрел на банку лака для волос, которую Блейн целенаправленно купил и упаковал для него, и прикусил губу, перед тем, как нерешительно поднять его и бросить еще один критический взгляд на волосы, спадающие на лоб. Преисполненный энтузиазмом, он заменил расческу в своей руке на баллончик и впервые попробовал поэкспериментировать с укладкой. Вскоре его охватил бешеный азарт, движения стали уверенней, когда он поднял свои волосы и убрал их с лица так, как он отчаянно хотел попробовать в течение многих лет.

Он посмотрел в зеркало и не смог сдержать легкомысленной усмешки и хихиканья, журчащего в его горле, когда он оценивал свою прическу и то, как она преобразила его лицо. Она визуально удлинила его шею и сделала лицо более открытым, а глаза стали казаться больше.

Стук в дверь прервал его занятие, и он еще раз проверил свой вид, прежде чем подойти и открыть дверь, внезапно волнуясь, как Блейн воспримет эти изменения. Понравится ли ему? Будет ли он их ненавидеть и скажет ему, чтобы он вернул все, как было?

Его пальцы задрожали от понимания того, что он жаждал одобрения Блейна, и, схватившись за ручку, он повернул ее, открывая дверь и показываясь своему Дому.

Дом моргнул, перед тем как застыть на месте и пробежаться глазами по всей фигуре саба, от кончиков пальцев до макушки головы.

– Ты изменил прическу, – пробормотал он почти беззвучно, скрипучим и грубым голосом.

Курт отодвинулся и нервно поднял руку вверх, хотя и не прикасался к своей укладке.

– Э-э, да…я просто подумал, что…я имею в виду…я могу расчесаться…

Блейн шагнул вперед и ухватил его за руку, находящуюся возле волос, чтобы опустить ее вниз и расположить между собой и сабом.

– Это выглядит потрясающе, ты выглядишь потрясающе, – тепло успокоил он, изучая взглядом его лицо.

Похвала заставила его почувствовать трепетание бабочек у себя в животе и тепло, распространяющееся по его конечностям.

– Тебе понравилось?

– Я люблю эту прическу. Я получаю возможность еще лучше рассмотреть твое красивое лицо, – усмехнулся он, и Курт радостно прикусил губу и опустил голову.

Но Блейн, не согласный с таким положением дел, приподнял свободной рукой его подбородок. Курт посмотрел на него из-под ресниц.

– Так лучше, – прошептал Блейн, наклонившись вперед, и Курт уловил его дыхание. Его сердце заколотилось в груди, когда Блейн прикоснулся мягкими губами к его щеке, очерчивая ее контур и заклеймив собой, перед тем, как медленно отстраниться.

Их взгляды встретились, оттенок глаз Блейна стал темнее, чем был обычно до того момента, как взгляд Дома скользнул к его рту, и Курт инстинктивно облизал пересохшие губы, только лишь на рефлексе, даже не понимая, что делает. Он услышал приглушенный звук, не совсем стон, но почти рычание, который Блейн задушил в своем горле, и Курт внезапно почувствовал, что его окатило жаром. Чувство, которому он не мог дать названия, вышло на первый план и мощно разрослось в нем из одной точки. Он почувствовал, что ему нужно присесть и глубоко вздохнуть, чтобы подавить эмоции, которые угрожали затмить его рассудок.

Он не был к этому готов.

Он хотел этого, и его тело было полностью согласно с желанием, сочившимся из кожи Блейна, но на данный момент он еще не был готов принять это разумом и душой, и это приводило его в ужас. Если Блейн наклонится и сотрет дистанцию между ними, он не имел ни малейшего представления, как на это отреагирует. Мог ли он отказать ему? Мог он сказать «нет»? Он вспомнил разговор в свой первый день в доме Андерсонов, когда Дом сказал ему, что не заставит его делать что-то в этом роде…но они тогда говорили о сексе. Подпадало ли под эту категорию то, что происходило сейчас? Чуть раньше Блейн сказал, что не будет его подталкивать.

Блейн, должно быть, так или иначе заметил его внутреннее смятение, потому что как только стремительный поток мыслей пронесся через его сознание, витающее в облаках, Дом отпрянул назад, закрыв глаза и покачав головой, как будто хотел стряхнуть с себя оцепенение.

– Я…я не…– попытался объяснить он, когда Дом мягко покачал головой.

– Все хорошо, прекрасный. Лишь тогда, когда ты будешь готов, – заверил он еще раз, и потрясенный саб кивнул, чувствуя себя теперь гораздо спокойнее, когда Блейн не был так близко к нему.

Он пытался контролировать свои рваные вздохи, раздающиеся в освободившемся пространстве, которое теперь было ему доступно, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, кроме ощущения губ на своей коже и панического желания почувствовать их на своих собственных губах. Он оторвал взгляд от лица Блейна, которое было словно искушение, и переместил его на грудь Дома, рассеянно отметив, что он был одет в обтягивающее белое поло и подвернутые слаксы ягодного цвета. На ногах у него были классические туфли.

Конечно же, он выглядел великолепно.

Блейн откашлялся, и Курт оглянулся, предварительно убедившись, что Блейн, по всей видимости, в состоянии взять под контроль ощущения, с которыми он боролся, так как он ярко ему улыбнулся, разве что только немного напряженно.

– Ты готов? Эриксон причалил примерно полчаса назад.

Курт кивнул, и в скором времени капитан помахал им рукой, когда они спускались вниз по трапу. Саб не мог надолго сосредоточить взгляд на чем-нибудь одном, прежде чем что-то другое не привлекало его внимания.

По набережной протянулись сотни ресторанов и магазинов, нескончаемый поток туристов и местных жителей двигался вдоль нее и пляжа, который был освещен лучами медленно заходящего солнца. Курт позволил Блейну вести себя за руку, когда он вертел головой во все стороны, едва ли замечая восторженные улыбки, которые постоянно посылали его Дому или восхищенные взгляды, которые он и Блейн получали от проходящих мимо людей.

Но в отличие от него, Блейн обратил на это внимание и крепче сжал его руку, аккуратно обернув другую вокруг талии его саба, громко заявляя о владении им, с вожделением рассматривая то, что принадлежало ему, пока он вел Курта в ресторан.

Ресторан был маленьким и необычным.

В нем не было никакой устрашающей роскоши и экстравагантности, это было просто небольшое уютное местечко с прекрасным видом на океан. Курт в него просто влюбился. Маленькие уединенные столики с зажженными свечами, деревянный интерьер с естественными изгибами и неровностями вместо вырезанных правильных линий, и мягкий звук гитар, на которых играли сидящие в углу мужчины.

Они взяли столик под открытым небом с видом на воду, их колени под столешницей практически соприкасались, и постоянное ощущение кожи Блейна заставляло Курта испытывать переживания и терять голову в самом хорошем смысле этого слова.

Они заказали несколько напитков, а затем Блейн взял его за руку, удерживая ее над столом, который был идеального размера для того, чтобы не загромождать собой пространство и дать возможность парам говорить шепотом, если они этого пожелают.

– Как тебе Тенерифе? – спросил Блейн, когда им принесли воду и меню.

– Он очень оживленный, – сказал Курт, прежде чем действительно смог об этом подумать.

Блейн рассмеялся.

– Да, это самый большой остров, и туристический поток здесь больше.

На Курта нахлынула короткая вспышка беспокойства о том, что кто-нибудь их узнает, прежде чем он сумел ее побороть. Он не хотел, чтобы все это было разрушено по какой-либо причине.

– Здесь красиво, хотя я никогда не видел черного песка, – признался Курт, поглядывая в сторону участка ониксового пляжа, который виднелся вдали и, сужаясь, уходил в море.

– Это острова вулканического происхождения, и большинство пляжей на этом острове состоят из вулканических пород. Здесь есть и золотой песок, но он завезен из других мест, и если ты копнешь достаточно глубокую ямку, то снова увидишь черный песок, – объяснил Блейн, поглаживая мозолистыми пальцами руку Курта, пока говорил. Курт пытался не дать ему отвлечь его.

– Но ведь они не все здесь такие? – спросил Курт, вспоминая белый песок, когда они впервые прибыли на Фуэртевентуру, даже если это и было ночью.

Блейн только покачал головой в тот момент, когда подошла официантка.

К счастью, испаноязычная девушка, казалось, не узнала их обоих и, улыбнувшись, просто спросила их, готовы ли они сделать заказ, на английском с сильным акцентом. Блейн бросил взгляд на Курта, который покраснел, показывая этим, что ему было слегка не по себе.

– Я понятия не имею, что нужно выбрать, – признался он, быстро просматривая оставленное меню и хмурясь от множества вариантов, как только он нашел раздел на английском языке.

Блейн поднес его руку к губам, и, предотвращая любой протест, который мог за этим последовать, он поцеловал его пальцы, прежде чем обратиться к официантке и сделать заказ… на испанском. Курт мог только тупо глазеть на Дома, сидя за столом, в то время как эта пара с легкостью беседовала друг с другом. Она что-то размашисто набросала внизу своего блокнота и затем ушла, а Блейн снова повернулся к Курту.

– Ты говоришь по-испански?

– И на нескольких других языках. Это было требованием Далтона – взять иностранный язык для изучения, и это не составило мне большого труда, – скромно пожал он плечами.

Курт покачал головой и постарался не допустить, чтобы это обстоятельство его обеспокоило.

– Мы в МакКинли изучали французский всего лишь год.

– А мой прекрасный мальчик может говорить на нем? – свободно спросил он на языке, о котором шла речь, опираясь вперед. В его глазах отражались зажженные свечи, превращая их в растопленный мед.

– Не очень хорошо, – вздохнув, ответил он, и улыбка Блейна стала еще шире, а глаза искрились от…гордости?

– Звучит идеально для меня, – пробормотал Блейн на этот раз на английском, поглаживая пальцами ладонь Курта, и посылая ощущения покалывания вверх по его руке.

– Мне понравился этот язык, и я пытался изучать его сам, когда занятия отменили, – застенчиво сказал он. Ему было интересно, представится ли ему шанс узнать больше о языке, который он так любил.

– Ты удивительный, – вздохнул Блейн, и Курт пытался не покраснеть, когда он удерживал на себе наполненный гордостью взгляд Дома. – В Далтоне есть великолепный преподаватель французского. Я уверен, что она рада будет помочь тебе наверстать упущенное.

Это выглядело так, как будто он прочитал его мысли и Курт улыбнулся ему широкой, счастливой и сияющей улыбкой, которая заставила сердце Блейна пропустить несколько ударов.

Через несколько секунд официантка принесла им большой поднос, и Блейн неохотно отпустил его руку, чтобы Курт мог ее отодвинуть и освободить место между ними. Она поставила его на стол, и Курт оказался в плену изумительного запаха отлично приготовленных морепродуктов. После того, как они быстро поблагодарили ее, официантка снова исчезла, и Блейн поймал взгляд саба.

– Я думаю, мы могли бы поделить между собой паэлью, – предложил он, и Курт закусил губу, наполненный теплым чувством, которое пузырилось в нем от идеи совместного приема пищи с Блейном.

– Пахнет восхитительно, – признался он, сглатывая слюну, но не имея ни малейшего представления, с чего начать.

Он взял вилку и зачерпнул на пробу немного риса, отправив его в рот, после чего он не в силах был удержать одобрительного стона, вырвавшегося из его горла. Он не заметил, как Блейн судорожно сглотнул, заерзав на стуле от одного лишь этого звука.

После этого они начали с энтузиазмом есть. Курт увлеченно пробовал устриц и мидий *, сделав вывод, что они ему нравились, несмотря на то, как непривлекательно они выглядели.

– Попробуй это, – предложил Блейн, протянув ему очищенную от панциря креветку. Было ясно, что он не собирался передать ему ее, и Курт застенчиво осмотрелся вокруг, видя, что в действительности никто не обращал на них внимания, потому что все были погружены в свой собственный мир, после чего повернулся обратно к Блейну.

– Да ладно, прекрасный, тебе понравится, я обещаю, – уговаривал он.

Курт сглотнул, а потом медленно наклонился вперед, чтобы встретиться с вытянутыми пальцами Блейна и осторожно приоткрыть рот, обхватывая морепродукт, прежде чем откусить от него, щекоча губами пальцы Блейна в кратчайшем поцелуе, до того, как он отодвинулся от него с колотящимся сердцем, но не пряча свой взгляд.

Саб почти ничего не распробовал, настолько он был поглощен потемневшими глазами Блейна, а затем Дом облизал пальцы прямо там, где их коснулся рот Курта. Курт чуть не задохнулся, его желудок почти болезненно тряхнуло. Он растерял весь воздух из своих легких, и из его приоткрытых губ вырвался едва различимый звук. Саб взял себя в руки и оглянулся по сторонам, сияя румянцем на лице и на кончиках покрасневших ушей, которые освещало пламя свечей.

Момент прошел.

Ни один из них не обмолвился об этом ни словом, но и так было ясно, чем были заняты мысли их обоих, и они закончили свой ужин, погрузившись в молчание, надеясь, что их не ударит электрический разряд, если они снова потянутся друг к другу.

Расплатившись по счету и оставив чаевые, Блейн взял Курта за руку, выводя его из ресторана и отправившись вдоль пирса.

Они по-прежнему некоторое время шли в молчании, пока Дом его не нарушил.

– Пойдем, – Блейн потянул его к маленькому магазинчику, большая часть товаров которого была выставлена на стойках снаружи.

– Что мы делаем? – с любопытством спросил Курт, рассматривая футболки с напечатанными на них картинками и шляпы.

– Приобретаем сувениры.

Курт замер.

– Блейн… – начал он. Блейн и так потратил на него уже столько денег!

– Нет, ты получишь один из них, и возражения не принимаются. А теперь…как насчет того, чтобы я выбрал что-нибудь для тебя, а ты для меня? – жизнерадостно предложил он, и все напряжение испарилось вместе с теплым ветром, устремившимся к океану.

Курт раздраженно покачал головой и сузил глаза.

– Ничего дорогого.

– По рукам.

Они разделились и начали изучать всевозможные стойки и полки, и Курт положил глаз сразу на миллион различных вещей. Он выбрал и отбросил несколько вариантов, желая найти что-то совершенное, но, все еще не решив, что это будет, когда Блейн подошел к нему сзади и схватил его за запястье, осторожно поднимая его вверх. Курт собирался спросить, зачем он это сделал, прежде чем другая рука Блейна стремительно лишила его свободы самым приятным из возможных способов, прежде чем что-то холодное прикоснулось к его коже, оседая своим весом на запястье.

Это был набор чисто белых ракушек, нанизанных вместе, чтобы сформировать тонкий браслет, который слегка блестел, и, казалось, мерцал серебром, когда его поворачивали на свет, и Курт влюбился в него почти сразу же.

– Тебе он нравится? – спросил Блейн ему на ухо, все еще прижимаясь грудью к спине Курта, будто сплошной теплой стеной.

– Я уже люблю его, спасибо тебе, – выдохнул Курт, не в силах оторвать от него глаз, когда он вывернул запястье, чтобы увидеть нескольких симпатичных ангелов на тонкой застежке, сделанных из половинок ракушек, соединённых друг с другом.

Это, в свою очередь, подсказало ему идею.

Неохотно отстраняясь, он направился к стойке с подвесками на шнурках, которую он заприметил в углу еще до этого, и ловко выбрал одно из верхних украшений, состоящее из единственной белой ракушки, которая сочеталась с подвесками, свисающими с руки Курта. Блейн снова подошел к нему и улыбнулся, когда увидел предмет, который застенчиво протягивал ему Курт. Он быстро расплатился с владельцем магазина и повел саба наружу, где остановился и повернулся к нему лицом, сверкая золотистыми глазами.

– Наденешь его на меня? – спросил он, и Курт закусил губу. Его сердце набрало скорость, прежде чем он подошел к нему ближе. Блейн наклонил голову, и Курт встал на цыпочки, стараясь ничего не зацепить, когда он закрепил кулон вокруг его шеи, прежде чем отступить назад, чтобы на него полюбоваться. Его Дом опустил взгляд вниз и немного пощупал ракушку, прежде чем снова поднять глаза и подарить Курту ослепительную улыбку, в свете которой он хотел греться вечно.

Блейн шагнул вперед, стирая всю дистанцию между ними, фиксируя взгляд на глазах Курта, как будто ища любое проявление нерешительности, когда он медленно и мягко обернул руки вокруг его талии, потянув саба на себя.

Это был первый реальный полный контакт их тел, который они разделили между собой, не оставляя между собой и дюйма и переплетаясь даже ногами. Голова Курта закружилась, выдавая ему причины, почему он должен ответить на объятье и почему он не должен этого делать. Два порыва бились друг с другом, борясь и разрывая его пополам, пока Курт не послал их обоих прочь и сорвался вниз, подчиняясь в этот раз чистому инстинкту.

Он поднял руки и обернул их вокруг шеи Блейна, почувствовав, что все вокруг исчезает, как только Блейн обнял его крепче. Выпав из мира, который по-прежнему бурлил вокруг них, они крепко держали друг друга, купаясь в тепле и наконец-то ощущая завершенность.

Курт повернул голову и уткнулся лицом в шею Блейна, которая слабо пахла следами его одеколона с оттенком соли из влажного воздуха и чем-то еще поверх всего этого, что было просто запахом Блейна, его Блейна: нежного, заботливого и все более близкого с каждым уходящим днем.

Он становился родным для него, и Курт не мог не почувствовать, что еще одна линия обороны вокруг его сердца трещит и рушится, когда они рука об руку проходили через крошечные магазины и стеллажи в поисках идеальных сувениров для каждого члена их семьи.

Они выбрали по паре потрясающих коралловых серег для Кэрол и Даны, по бутылке домашнего вина для Берта и Джареда, небольшой кошелек, украшенный жемчугом и кружевом для Мерседес, набор принадлежностей для рисования Джеффу и смешное пончо для Ника, против которого выступал Курт, но Блейн сказал, что Ник будет его обожать. Не очень доверяя его суждению, Курт пошел и за его спиной взял брелок для автомобильных ключей с ракушкой, чтобы добавить его к подарку Ника. Блейн смягчился и заплатил за него, ворча о том, что Ник никогда ничего не привозит ему в подарок, и весь обратный путь до яхты они думали о том, что эта ночь станет для каждого из них мучением.

P.S. * в оригинале было “oysters and muscles” (“устрицы и мышцы”), видимо это опечатка авторов, которые все же имели в виду “oysters and mussels” (“устрицы и мидии”)

========== Выйти в море. Часть 5. ==========

Наступило красочное, красивое и спокойное утро, когда Курт присоединился к Блейну для раннего завтрака. Разум саба все еще не оправился от событий вчерашнего вечера.

Они обменялись столькими прикосновениям, он узнал так много нового о своем Доме и проиграл так много битв с собственным телом, потому что Блейн сделал все возможное, чтобы заставить его почувствовать себя спокойно и комфортно. Именно так можно было назвать эти чувства, которые он ощущал на протяжении всей ночи, и с наступлением утра он чувствовал, что они останутся с ним еще на некоторое время.

Курт жевал оставшиеся ломтики фруктов с отсутствующим видом, пытаясь не поддаваться слабости и не смотреть в сторону входа на нижнюю палубу, где скрылся Блейн как раз после того, как они доели свои фруктовые салаты и тосты.

Он вздохнул и отбросил фрукт, вставая из-за небольшого стола и облокачиваясь на перила, глядя на девственный океан, который раскинулся вокруг, насколько хватало взгляда.

Он в сотый раз ощутил желание действительно его прочувствовать. Как следует распробовать реальный поцелуй теплой воды на своей коже, и он потерялся в этом небольшом желании, когда услышал шаги за своей спиной.

Он оглянулся, и его губы против воли приподнялись в улыбке, действуя в этот момент на инстинкте, когда он увидел, что нес Блейн.

Гитара.

Это было отполированное вишневое дерево, которое заботливо сохранялось в хорошем состоянии, и оно было красивым.

Курт оторвал свой взгляд от инструмента и полностью развернулся к Блейну, чтобы задать неозвученный вопрос, читавшийся в его глазах.

– Ты говорил, что хотел бы услышать, как я пою, – сказал Блейн с намеком на застенчивость, прозвучавшем в его голосе, когда его золотистые глаза сосредоточились на сабе.

Курт снова посмотрел на гитару почти непонимающим взглядом.

– Я хотел, – прошептал он.

Блейн, улыбаясь, сделал шаг вперед, мягко схватил его за руку и повел к тому самому месту, в углу верхней палубы, где находились мягкие подушки. Курт послушно опустился на них, не отрывая взгляда от Блейна, когда он сделал то же самое напротив него, почти соприкасаясь с сабом коленями, и разместил гитару у себя на бедрах должным образом, устанавливая инструмент и поигрывая с ним так, как будто это было его второй натурой. Он всегда поражал Курта тем, как легко мог создать эту атмосферу между ними. Этот пузырь, где все ощущалось так интенсивно, полно и гораздо острее.

И еще больше его изумлял тот факт, что он делал это без единого прикосновения. Достаточно было одного лишь взгляда этих глаз цвета расплавленного золота, и мир Курта сокращался только до Блейна, который был единственным, кто в нем оставался, единственным, на ком он мог сосредоточиться.

Как было прямо сейчас.

Он снова посмотрел на Курта из-под ресниц, и саб боролся с тем, чтобы сохранить свое колотящееся сердце в груди и не дать ему выпрыгнуть на пол и устремиться в сторону Блейна.

– Я хочу дать тебе все, что ты хочешь, Курт.

Курт покраснел и опустил голову, чувствуя, что его дыхание ускоряется, и его накрывает еще одна волна застенчивости от проникновенных слов Блейна. Независимо от того, как часто он слышал этот мягкий, искренний тон, не наполненный ничем, кроме симпатии и подлинной заботы, Курт не мог не ощущать себя застигнутым врасплох. Ох, застигнутым врасплох таким чудесным образом.