Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 94 страниц)

Первоначальный крик стих до едва слышного звука, в то время, как его собственные слова резонировали вокруг них, и он осознал, что это было правдой.

Он мог явиться сюда и увезти его. Снова причинить ему боль.

Данай крепко обхватил его лицо, вжимая большие пальцы в мокрые, пухлые, словно яблочки, щеки саба, чтобы убедиться, что полностью завладел его вниманием.

– Сейчас послушай меня, Брэд Робсон. Никто на этой земле не доберется до тебя, пока я рядом, хорошо? – сказал Данай, и его голос был таким уверенным, таким сильным и командным, что Брэд забыл о том, чтобы быть дерзким и язвительным на ту секунду, пока его слезы продолжали падать из широко распахнутых глаз. Данай отпустил одну из его щек и положил ладонь над повязкой на руке саба. – Ничего подобного больше никогда не повторится.

– Ты не можешь…

– Я могу, – отрезал Данай, и Брэд не увидел другого варианта, кроме как беззаветно поверить ему.

В глубине души Брэд знал, что существовала причина, по которой он решил приехать сюда после того, что сотворил с ним его новый Дом, вместо того, чтобы отправиться домой. В глубине души саб знал, почему вместо того, чтобы готовиться ко сну, как ему следовало бы, он ползал по кровати, которая так сильно пахла этим внушительным Домом, стоящим за дверью, и почему позволил себе сломаться. В глубине души Брэд знал то, что было ему известно с самого начала, с чем он сражался с того самого момента, как вошел в класс Даная Леваева.

Данай терпеливо наблюдал за игрой эмоций на его лице.

– Я… – Брэд с трудом сглотнул, делая очевидным тот факт, что ему, так или иначе, было трудно произнести то, что он собирался. – Мне нужна помощь, Данай, – сказал он, и Дом задохнулся о того, как это имя идеально подходило рту саба, но что действительно заставляло его сердце нестись вскачь, так это сами слова. – Мне нужно, чтобы ты мне помог… я… я хочу, что это был ты…

– Все, что тебе нужно было сделать – это попросить, – тихо сказал ему Данай, чувствуя, что они только что вырвались из шторма и попали в более спокойные воды. Он ласкал ладонью щеку Брэда, и саб потихоньку все ближе к ней наклонялся. – Я никуда не уйду.

========== Закрыть страницу. Часть 8. ==========

Комментарий к Закрыть страницу. Часть 8.

Дорогие читатели! После прошлых “переживательных” частей мы заслужили передышку в виде чистейшего флаффа.

Но на следующий раз готовим валерьянку (какая же я добрая…)

… кто-то будет рядом, чтобы сразиться вместе с тобой против всех твоих страхов. Кто-то будет рядом, чтобы прикрыть твою спину. Чтобы заставить тебя улыбнуться. Чтобы поставить тебя на ноги и сделать тебя сильным…

– Ты никогда не говоришь мне, куда мы идем, – заныл с пассажирского сиденья Курт, разодетый в пух и прах и выглядевший красавчиком. И да… ему потребовалось полтора часа.

Он переоделся, а также захватил свою куртку и обувь и теперь был одет в свитер с низким вырезом, который эффектно выставлял напоказ тонкие ключицы саба и его метку. Его джинсы были расписаны узорами и плотно сидели, а сапоги доходили о середины икр.

Блейну было очень трудно вспомнить, что они собирались на приличное свидание, а не на свидание в спальне.

Тем не менее, Блейн рассмеялся над плаксивой интонацией своего саба и абсолютной наигранностью, когда указал налево.

– Я и так выдаю себя. Плюс мы в действительности не посещаем много мест, кроме школы, студии и дома твоего отца…

– И торгового центра, – перебил Курт, и Блейн затряс головой, довольно улыбаясь, пока плавно поворачивал налево.

– В основном вы ходите туда с Джеффом.

– Чтобы покупать тебе красивые вещи, – усмехнулся Курт. – И мы не так уж часто туда ходим.

Блейн издал громкий, наполненный недоверием звук, от которого Курт шутливо надулся.

– Да ладно, прекрасный. Три раза в неделю – это немного чрезмерно, нет?

Курт только приподнял бровь, которая сказала все, что нужно, и Блейн снова уставился на дорогу.

– Вполне справедливо. И для записи, я больше предпочитаю, когда ты покупаешь красивые вещи себе.

– Ну, может быть, покупка красивых вещей для меня – это в действительности покупка красивых вещей для тебя тоже? – озорно сказал Курт, и Блейн застонал, когда его разум немедленно отправился ко всем любимым предметам одежды своего красивого мальчика. Как они обнимали и подчеркивали любимые части тела Блейна или придавали сияния глазам и коже.

– Не дразнись, ты, непослушный саб, – притворно зарычал Дом, и Курт невинно наклонил голову.

Маленький негодник.

– Мне просто нравится заботиться о тебе, сэр, – продолжил Курт тем же тоном, и Блейн посмотрел на него потемневшим взглядом, который заставил саба задрожать, сидя в своем кресле.

– Я люблю, что ты заботишься обо мне, детка. Мне просто больше нравится самому заботиться о тебе, – сказал он, и острая грань сексуального напряжения ослабла после его искреннего признания.

– Я знаю, – мягко сказал Курт, Блейн подарил ему еще более мягкую, любящую улыбку, прежде чем остановиться у места назначения.

– Нам сюда? – взволнованно взвизгнул Курт, прижавшись к стеклу только за тем, чтобы отпрянуть назад от вспышек света, которые внезапно взорвались прямо перед его лицом. Затем по стеклу начали стучать, неотличимый рой фотографов и журналистов появился ниоткуда, и все они галдели, желая быть услышанными, и толкали друг друга, чтобы занять место.

– Курт, как настроен твой отец относительно завтрашних дебатов?

– Блейн, что думает твоя мать о том, что на смену ей станет кто-то, у кого совсем нет опыта?

– Правда ли, что Дана финансировала всю кампанию? Она просто использует Берта как подставное лицо, чтобы быть уверенной, что она удержит власть?

– Вся эта кампания просто еще один рекламный трюк, чтобы поднять престиж Андерсонов?

– Курт! Блейн! Как прошел медовый месяц? Какие игрушки вы использовали?

С каждым агрессивным вопросом Курт напрягался все больше и больше, расслабленный мальчик, которым он был минуту назад, исчез в облаке дыма, и это вызывало в Блейне иррациональный гнев. Ему следовало бы знать, что произойдет что-то наподобие этого.

Этот случай резко напомнил ему, почему они никогда раньше не выбирались на подобающее свидание, и отсутствие конфиденциальности было неприятным, как преисподняя. Все-таки Андерсоны обладали слишком весомым значением, чтобы их игнорировать, а теперь, начиная с Представления и кампании Берта за пост главы, такую же весомость обрели и Хаммелы.

– Посмотри на меня, прекрасный. Курт… посмотри на меня, – приказал ему Блейн, и Курт развернулся, широко распахнув глаза, более чем слегка напуганный хаосом, который разразился вокруг них.

– Блейн, откуда они узнали, куда мы пойдем? – немного истерично спросил он.

– Должно быть, кто-то в ресторане слил информацию, когда я ранее им звонил, чтобы оформить заказ на сегодня, – догадался он, и в интонацию его голоса просочилась досада. – Я должен был знать, что это слишком большая удача, когда они покинули окрестности дома, как только мы ушли.

Курт ничего не сказал, только выглядел все больше и больше встревоженным и несчастным из-за их разрушенных планов, что едва ли было приемлемо для Блейна. Сегодняшний вечер должен был быть идеальным для Курта. Он должен был заставить его расслабиться и забыть об остальном мире. Предполагалось напомнить ему о том, что Блейн его любит, лелеет и охраняет.

И мысль о том, что эти посторонние люди отняли это у них, приводила Блейна в бешенство.

– Хорошо, вот что мы собираемся сделать. Я пойду внутрь, и выскажу человеку, который нас продал, все, что о нем думаю, кем бы он ни был, а ты останешься здесь, включишь радио и будешь игнорировать этих стервятников на улице, пока я не вернусь, – твердо сказал Блейн, и сердце Курта пустилось вскачь.

– Сэр, пожалуйста, не оставляй меня вместе с ними, – практически умолял Курт, обхватив руками бицепс Блейна и отчаянно за него цепляясь.

Те люди, которые находились по другую сторону стекла, превращали его жизнь в ад в первые несколько месяцев его начинающейся связи с Блейном после заявления прав. Все эти вспышки камер ему в лицо и выкрики вопросов в ухо, прямо как сейчас. Все статьи, которые они выпускали, подлые сплетни и ужасающая ложь, распространяемая ими в глянцевых журналах, которые он когда-то собирал с помощью злобного Брэда. И хотя Курт приобрел гораздо больше уверенности и непоколебимости за время, проведенное с Блейном, это не меняло того факта, что каждый опыт с этими людьми чаще всего был для него травматичным или отрицательным.

Он не хотел быть рядом с ними. От того, что он сидел сейчас с ними, находящимися прямо за стеклом, кожа саба покрывалась мурашками.

– Я сейчас же вернусь, прекрасный. Я тебе обещаю, – сказал Блейн сильным и уверенным голосом, захватывая его лицо между своих ладоней и заставляя саба смотреть в свои сияющие карие глаза. – Пока ты находишься в машине, они ничего не смогут с тобой сделать, хорошо?

– Но что насчет тебя? Ты собираешься выйти туда к ним, – настойчиво напирал Курт.

Журналисты толкали друг друга так сильно, что даже автомобиль слегка раскачивался от силы их ненасытного желания получить историю или фотографию.

– Я буду в порядке, прекрасный. – Блейн наклонился и прижался к губам Курта нежным, затяжным поцелуем. – Я люблю тебя, мой храбрый прекрасный мальчик.

– Я тоже люблю тебя, сэр, – эхом отозвался Курт, положив свои руки поверх рук Блейна, словно это удержит его рядом с ним. Однако это было тщетно, потому что в следующий момент Блейн отстранился, открыл дверь со стороны водителя и вышел наружу. Курт поспешно закрыл ее за ним и с ужасом наблюдал, как пресса сомкнулась вокруг его Дома, как мухи, слетевшиеся на мед.

Однако Блейн был внушительным во всех отношениях Доминантом и решительно прокладывал себе дорогу сквозь толпу. Он проигнорировал каждый микрофон и камеру, которыми тыкали в него по пути, уклоняясь от вопросов и тянущихся к нему рук, пока Блейн не скользнул внутрь входной двери ресторана.

Курт мельком увидел гримасу управляющей, прежде чем двери закрылись, и пресса повернулась в его сторону. Саб снова поспешно проверил замки, включил радио на полную мощность в соответствии с инструкциями Блейна и вжался в свое сидение, намеренно удерживая взгляд на телефоне и не обращая внимания на стук по стеклу.

– Курт! Курт!

– Правда ли, что Андерсоны обанкротились и поэтому борются за равные права?

Его сердце участило стук, но саб не хотел доставлять им удовольствие, позволяя это увидеть, и поэтому старался сохранять нейтральное выражение лица, даже когда выкрики становились все громче и громче.

– Сюда!

– Курт!

– Собираетесь ли вы разрабатывать дизайн костюма своего отца на оглашение результатов выборов?

Курт почти что поднял взгляд на этого единственного человека, который был толикой порядочности среди людоедов снаружи, пытающихся до него добраться, но саб справился с этим порывом и держал голову опущенной, просто прокручивая старые сообщения, которые посылал ему Блейн. Все эти «я люблю тебя» и глупые эмоджи в виде целующихся лиц, которыми он любил злоупотреблять, эти прекрасные и хорошие мальчики, которые наполняли его теплом и нежностью. Это помогало Курту сохранять твердую опору под ногами, пока спустя десять минут, Блейн не протиснулся сквозь толпу и не забрался в машину.

Он притащил два белых пакета, которые оказались на коленях у Курта, когда Блейн ударил по газам и умчался оттуда под визг колес.

Только когда Блейн перестал смотреть в зеркало заднего вида, чтобы видеть, не следили ли за ним репортеры, он, наконец, взглянул на Курта, которые смотрел на него такими же широко распахнутыми глазами.

– Ты в порядке, прекрасный? – спросил он.

Курт неуверенно кивнул.

– А ты?

– Конечно, детка. Все, что мне нужно – это знать, что ты в безопасности, – сказал Блейн, улыбаясь, что, как он надеялся, оказывало успокаивающий эффект.

Курт ответил полуулыбкой, но затем снова нахмурился.

– Я ненавижу, что… что они чувствуют, что имеют право вторгаться в нашу жизнь.

Блейн подался вперед и протянул руку ладонью кверху, пальцы Курта скользнули между предложенных пальцев Дома, и он потянул их руки к губам, чтобы поцеловать.

– Забудь о них, детка.

Курт неопределенно прогудел, и это заставило сердце Блейна болеть. Последнее, чего он хотел, чтобы Курт стал… измученным. И от этого Дом чувствовал, что должен был просто остаться здесь и успокоиться самому, возвращаясь к привычным вещам.

– Мы едем домой? – подавленно спросил саб.

– Конечно же нет. Как ты думаешь, что находится у тебя на коленях, прекрасный? – спросил его Блейн, пытаясь придать голосу оживленный тон, чтобы сделать настроение более непринужденным, и Курт посмотрел вниз, словно совершенно не заметил все эти пакеты.

– Хм… репарации? – слабо пошутил он, и Блейн усмехнулся.

– В некотором роде. Они отдали нам их бесплатно, после того, что там произошло, а этот болтливый официант никогда больше не будет работать поблизости от Вестервилля, – признался Дом. – Но это наш ужин.

– Так быстро?

Курт начал раскрывать пакеты, чтобы с любопытством заглянуть внутрь.

– Я уже заказал это. Начнем с того, что мы вообще не собирались там есть, – выдал Блейн, и Курт с интересом встрепенулся.

– Правда? Так ты все это время собирался взять меня куда-то еще? – спросил он оживившимся тоном при мысли о том, что их вечер не был полностью разрушен после всего произошедшего.

Блейн наградил его торжествующей усмешкой.

– Только самое лучшее для моего красивого мальчика.

– Но это был лучший ресторан в Вестервилле! – рассмеялся Курт.

– Я собираюсь заставить тебя взять свои слова обратно, – пообещал Блейн, снова посмеиваясь над Куртом, который с любопытством шуршал пакетами и различными контейнерами.

– Блейн! Здесь есть лобстер! – сказал он после того, как открыл последний контейнер, и Блейн фыркнул, сосредоточившись на том, чтобы найти правильный выезд с улицы.

– Он смотрит на меня, – услышал он шепот Курта, и эта тревога вырвала Дома из его мыслей, когда он громко рассмеялся над своим сабом.

– Он вареный, Курт. Я не думаю, что он куда-нибудь смотрит, – захихикал он, и Курт встряхнул головой.

– Нет… он смотрит прямо мне в душу и осуждает мою привычку питаться лобстерами. Я не буду это есть, – объявил саб, снова защелкнув крышку и скрестив руки на груди, глядя на пакет так, словно ожидал, что ракообразное каким-то образом вернется к жизни и приведет в беспорядок его прическу.

Прямо сейчас Блейн лопался от смеха, едва способный вести машину.

– Прекрасный, ты раньше ел лобстера. Он тебе понравился, – сказал Блейн, пытаясь вразумить своего саба.

– Я ел его, когда он был полностью очищен и превращен в эти маленькие котлетки. У котлеток нет глаз. А у него есть. И эти глаза злые. Я просто буду есть салат и другие блюда, которые здесь есть. Осуждающего лобстера будешь есть ты, – заключил он, и Блейн стер с глаз слезы, подъехав к поляне, полностью удаленной от дороги и скрытой от каждого, кто понятия не имел, что она там находилась.

Блейн выключил двигатель и повернулся к Курту.

– Ладно, милый. Ешь все, что захочешь, – согласился он, и Курт повернулся к нему торжествующим и самодовольным лицом. Пока саб не выглянул наружу.

– Сэр…

– Да, прекрасный? – спросил Блейн, и Курт повернулся, широко распахнув глаза и находясь в замешательстве.

– Хм… мы находимся посреди поля, – сообщил он Блейну, словно он только что здесь очутился и не имел представления, где они были.

– Да… я знаю…смотри…я хотел, чтобы у нас был вечер только для нас с тобой. Где мы просто можем побыть сами собой. Никакой прессы, никаких душных помещений, никакой необходимости быть шикарными и элегантными, – объяснил он, и на губах Курта заиграла нежная улыбка, но саб подавил ее, просто чтобы иметь возможность побыть маленьким дерьмом.

– И поэтому… поле, – поддразнил он, и Блейн высунул язык.

– Заткнись. Это романтично. У меня есть одеяла, лампа и подушки. Я подумал, что мы можем устроить из всего этого пикник снаружи. Только для нас. Но если тебе это не нравится, мы всегда можем… – пробормотал он, и Курт заткнул его нежным поцелуем в губы.

– Я обожаю это, сэр. Это как раз то, что нужно нам обоим. Нам нужно разложиться? – нетерпеливо спросил он, и Блейн улыбнулся, снова целуя саба, прежде чем они вышли из машины. Курт держал в руках еду, а Блейн вытаскивал припасы из багажника.

Дом расстелил одеяла под огромным деревом, разложив подушки вокруг ствола, чтобы они могли опираться на них и обниматься. Лампу повесили на ветку, которая располагалась довольно низко, и когда Блейн ее включил, она разлила по их маленькому гнездышку мягкий, золотой свет. Он был достаточно приглушенным, чтобы не резать глаза. Его просто хватало на то, чтобы они видели друг друга.

Это было в какой-то степени волшебно.

– Ух ты, сэр, это выглядит потрясающе, – прошептал Курт низким голосом, словно он просто не хотел нарушать спокойствие этого места.

– Хочешь составить мне компанию? – подмигнул Блейн, сбрасывая свои туфли и растягиваясь на одеяле, призывая саба приблизиться, протягивая к нему руки.

– Мне нужно снимать сапоги? Они так хорошо дополняют этот наряд, – захныкал он, а затем нахмурился, когда Блейн рассмеялся над его недовольством. – У тебя нет никакого уважения к тому, что я переживаю, чтобы хорошо для тебя выглядеть, – фальшиво надулся он, пока усаживался и стягивал сапоги, осторожно укладывая их на край одеяла.

– Конечно, я это делаю. Я люблю твою красоту и усилия, которые ты вкладываешь в свои наряды. Но для меня, детка, ты хорошо выглядишь все время, в подходящем наряде или нет, – мягко улыбнулся он, и Курт сердито потянулся к его объятьям.

– Комплименты откроют перед тобой все двери, Андерсон, – сказал Курт.

– Они помогут мне заполучить еды? Потому что я умираю с голоду, – ответил он, и Курт подтянул пакеты поближе, используя ногу, чтобы подцепить их, пока они не оказались достаточно близко, чтобы их схватить, вытаскивая контейнеры один за другим и раскладывая их перед ними.

– Полагаю, они вдобавок положили сюда несколько тарелок и столовых приборов, – указал Блейн, и Курт вытащил вилки и то, что выглядело как какие-то щипцы, несколько раз их согнув.

– Мы можем есть прямо из контейнеров… вроде как попробовать всего понемногу? – предложил Курт, не потрудившись вытащить тарелки.

– Кроме Лобби? – поддразнил Блейн, и Курт в шоке на него уставился.

– Лобби? – переспросил он, и Блейн кивнул, будучи восторженным и полностью похожим на щенка.

– Его Сиятельство Лобби Третий, – сказал он, указывая на лобстера, который злобно выглядел, устроившись на ложе из салата и ломтиков лимона.

– Прошу прощения, ты дал имя монстру? – недоверчиво спросил Курт, и Блейн обиженно фыркнул.

– Лобби – не монстр. Он просто сердится на то… что мы его приготовили и собираемся съесть. Я уверен, это всех бы заставило немного сердиться, – рассуждал он, и Курт ничего не мог поделать с тем, чтобы откинуть голову и рассмеяться, когда Блейн в самом деле положил руку на панцирь лобстера в утешающем жесте.

– Ты – клинический безумец. К тому же… почему все у тебя под третьим номером? Почему ты ненавидишь другие цифры? Ты… числовой сноб.

Курт попытался сделать оскорбление настолько агрессивным, насколько было возможно, но оно только заставило их обоих уставиться друг на друга в течение мгновения, прежде чем содрогнуться от хохота и потешаться над своим детским поведением в течение следующих пяти минут.

Когда они, наконец, пришли в себя, то приступили к еде в удобной тишине, поочередно скармливая друг другу кусочки ризотто с креветками, салат из осьминога и жареных кальмаров в соусе из чеснока и петрушки.

Курт даже не приближался к Его Сиятельству лобстеру, и саб взвизгнул и спрятался под вторым одеялом, когда кусочки панциря начали разлетаться во все стороны, после того, как Блейн набросился на лобстера с щипцами. Курт снова вылез, когда был абсолютно уверен, что Блейн закончил свою лобстерную резню, и его наряд был в целости и сохранности от летящих ошметков.

Они убрали контейнеры обратно в пакеты и вытерли руки бумажными полотенцами, прежде чем вместе откинуться на подушки. Блейн опирался спиной на дерево, а Курт благополучно устроился в его объятьях.

– Прекрасный? – спросил Блейн через несколько мгновений их тихого наслаждения друг другом.

– Да, сэр, – мягко и тихо ответил Курт, пребывавший в их маленьком оазисе покоя и уединения.

– Помнишь ту игру, в которую мы играли на яхте? Ту, где были карты? – спросил он, и Курт утвердительно хмыкнул, будучи слишком расслабленным и умиротворенным, чтобы обеспокоиться его словами.

– Ладно…я захватил эти карты. Я хотел посмотреть, возможно, ты снова захочешь сыграть? Мы могли бы увидеть, изменились ли какие-то наши старые ответы? И ответить на несколько новых вопросов, которые мы не вытащили в прошлый раз? – предложил Блейн, и Курт поднял голову, ярко улыбаясь.

– Это потрясающая идея, сэр. Я бы с удовольствием, – сказал Курт, и Блейн поцеловал его в губы, прежде чем вынуть карточки из кармана пиджака, разложив их на одеяле.

– Помнишь правила?

– Берешь карточку, выбираешь, кто отвечает на вопрос, читаешь вопрос, отвечаешь на него, – отчеканил Курт, уже перетасовывая карты и выбирая одну из них.

– Выпендрежник, – насмехался Блейн, и Курт в отместку показал ему язык.

– Хорошо… ты ответишь на это. Какая твоя любимая… – он повернулся к Дому с низким, обольстительным голосом, и Блейн не мог дождаться, чтобы ответить на этот вопрос, упомянуть все шаловливые штучки, которые он любил с ним проделывать. – … марка сыра?

Курт с выражением закончил фразу, и Блейн уставился на него с отвисшей челюстью, пока саб продублировал вопрос, заливаясь смехом.

– Твое лицо! – хихикнул он, и Блейн пихнул его плечом, заставляя все еще смеющегося саба плюхнуться на подушку.

– Очень смешно, прекрасный. Что за вопрос такой? Кого заботит, какая у меня любимая марка сыра? Я вообще не люблю сыр. Любая марка, – прохныкал он, и Курт усмехнулся.

– Хорошо, мы идем дальше. Будем отвечать на вопросы. Выбери более интересный, – сказал саб, и Блейн кивнул, целенаправленно ныряя в карты, словно обладал рентгеновским зрением и поэтому знал, какие из них содержали интересные вопросы.

Курт подкатил глаза после пары длинных минут, в течение которых Блейн перекладывал карты слева направо и обратно.

– Сегодня, Блейн.

– Ладно… вот и одна. Ты ответишь на нее. Тебе больше нравится лицо или тело человека? – спросил он, и, похоже, Блейн остался достаточно доволен вопросом.

– Ты имеешь в виду, что мне нравится в других людях? – спросил Курт, и Блейн кивнул, догадываясь, что подразумевал под собой этот вопрос.

– Ох, гм… лицо. Однозначно, – ответил Курт, и Блейн склонил голову.

– Ты хочешь сказать, что тебе не нравится мое тело? – притворно издевался он.

– Нет, Блейн… я говорю, что лицо – это то, что я первым замечаю в том, кого нахожу привлекательным, – сказал он, и Блейн просиял.

– Ты только что сказал, что у меня красивое лицо, – заявил он, и Курт подкатил глаза, пока вытаскивал очередную карточку.

– Да, сэр. Именно так я и сказал. Хорошо… мы оба могли бы ответить на это. Где вы видите себя через пять лет?

– Ох… это хороший вопрос! Хочешь быть первым? – спросил Блейн, и Курт покачал головой.

– Нет, ты начинай. Я хочу услышать твой ответ.

– Хорошо, гм… ну… я вижу, что мы живем вместе в каком-то милом местечке. Может быть, оставаясь в поместье, но, вроде как, по-новому оформив там интерьер, после того как мои родители съедут или что-то в этом роде. Они всегда говорили, что хотят оставить его мне или Купу, а он в ближайшее время не переедет из Лос-Анжелеса. Студия будет работать очень хорошо, и мы запишем множество именитых людей. Ты закончишь колледж и получишь действительно хорошую работу, именно ту, которую хотел. Твои дизайны знамениты, и я стою рядом с тобой и горжусь тобой, пока мы празднуем со всеми нашими друзьями. И мы…гм…да…вот и все, – неловко закончил он, завозившись с браслетом вокруг своего запястья, буква «К» на котором поймала свет, и Курт знал, что он хотел сказать нечто большее.

– Это не все… ты собирался сказать что-то еще, – поощрил саб, и Блейн улыбнулся, выглядя почти застенчивым.

– Я… я собирался сказать, что, возможно… мы поговорили бы о том, чтобы завести детей. Но… я не знаю, хочешь ли ты этого, и я не хотел, чтобы тебе было некомфортно от заявления, что это то, о чем я мечтаю, так что…

– Ты хочешь завести со мной детей? – выдохнул Курт, и Блейн посмотрел на него.

– Прекрасный, конечно же, я этого хочу. На самом деле я с нетерпением этого жду. Наша собственная маленькая семья, – улыбнулся он, и Курт инстинктивно подался в его объятья.

– Люблю тебя, сэр, – тихо прошептал он, и Блейн поцеловал его волосы.

– Я тоже люблю тебя, красивый, – ответил он, и Курт улыбнулся.

– Это может быть и моим ответом тоже? Потому что это… все это… звучит абсолютно идеально, – сказал Курт, и Блейн улыбнулся в его волосы.

– Конечно, может. Воришка ответов, – проворчал он, и Курт захихикал, жестом показывая на карты.

– Еще одну? Посмотрим, сможем ли мы вытащить такую же, как была у нас, когда мы играли в первый раз? – спросил он, и Блейн кивнул, вытаскивая карту из кучи и решив, что они оба должны на нее ответить, прежде чем перевернуть ее и расплыться в огромной усмешке, когда увидел этот вопрос.

– Нам повезло. У нас такой был. И тогда он остался без ответа, – подмигнул он, и Курт точно знал, что это был за вопрос.

– Какая у вас любимая сексуальная позиция? – с выражением прочитал Блейн, и если у Курта оставались какие-то переживания, они просто растаяли при виде болвана, которого он называл своим Домом.

В первый раз вопрос остался без ответа, потому что Курт никогда ничего не пробовал и понятия не имел, что ему может нравиться или не нравиться. Теперь же… после всего, что они вместе попробовали, он точно знал, какой была его самая любимая в мире поза. Но саб все еще чрезвычайно краснел, когда ему нужно было ее озвучить.

– Гм… это…

– Прекрасный, ты все еще не обязан отвечать на этот вопрос, – успокоил его Блейн, и Курт улыбнулся.

– Я знаю…но… моя любимая поза…вроде как… ванильная, я так полагаю, и я не хочу показаться скучным, – объяснил он свое беспокойство, и Блейн обхватил ладонями его щеки.

– Ладно, если это заставит тебя чувствовать себя лучше, моя любимая поза – миссионерская. Потому что смотреть на твое лицо, когда ты кончаешь – это самое удивительное зрелище, которое я когда-либо видел. Это кажется тебе ванильным? – спросил он, и Курт покраснел, наклонив голову.

– Я думал, это будет что-то большее… так мне казалось… – сказал он, и Блейн кивнул.

– Мои кинки не имеют ничего общего с моей любимой позицией. Да, я люблю завязывать тебе глаза, люблю тебя связывать и все остальное, что мы пробовали. Но когда дело доходит до выбора моей любимой позиции… то это держать тебя и смотреть тебе в глаза, – сказал он, и Курт улыбнулся.

– Мне нравится… когда ты берешь меня… сзади, но так…чтобы мы лежали сбоку. Твоя грудь напротив моей спины и твои руки меня обнимают. Это заставляет меня чувствовать себя таким защищенным, – сказал он, и Блейн обхватил его щеки, соединяя вместе их губы.

– Мне тоже это нравится, – сказал Блейн, когда они отстранились, а затем мягко улыбнулся. – А знаешь, еще один ответ не изменился.

– Правда? Что это за ответ? – спросил Курт.

– Мое ценное владение. Самое ценное, что у меня есть. Это все еще ты, прекрасный. Всегда ты, – страстно сказал Блейн, и Курт повалил его на подушки, свернувшись калачиком в руках Дома, пока они нежно целовались, и ни один из них не почувствовал необходимости придать этим действиям сексуальный окрас.

Просто любить друг друга, пока вокруг них мерцали звезды, а мягкий свет лампы отбрасывал игривые тени на их кожу.

========== Закрыть страницу. Часть 9. ==========

… И я должен сказать… Благодаря всему, что произошло на этих выборах. У меня была лучшая в мире система поддержки. Иногда я все портил, но в другой раз делал удивительную работу. И я никогда не испытывал ни стыда, ни страха. Никакого страха потерпеть неудачу и признаться, что я нуждаюсь в помощи, никакого страха испытывать триумф и показать свою силу…

– О, Боже, это начинается! – взвизгнул Курт и, переполняемый беспокойством, прижал руку Блейна ближе к своей груди, когда драматическое музыкальное вступление заполнило тишину.

Они сидели в переднем ряду огромного зрительного зала на роскошных, бежевых, мягких сиденьях, не в силах сделать ничего, чтобы Курт чувствовал себя более комфортно. Вокруг них оживленно болтали их друзья и союзники, задаваясь вопросом о том, каким будет дальнейшее развитие событий. Здесь были все, кроме Даны, которая находилась за кулисами, поддерживая Берта и давая ему последние инструкции. Телевизионное интервью, которое проливало свет на насущные пункты его позиции в предварительном туре, обеспечило Берту встряску ввиду того, что он публично выступал перед высшим классом. Берт не привык к тому, как были сформулированы вопросы, специально предназначенные, чтобы сбить вас с толку. Он не привык быть тактичным или опускать какие-то детали, и поэтому Берт просчитался, пытаясь думать о «корректном» способе что-либо сказать.

С тех пор с ним поработала Дана, и после разбора вопросов и подготовки Берта, они расслабились, приблизившись к своей цели, и в свою очередь, это сделало Берта более расслабленным. Люди откликнулись на прямолинейную честность Берта, и, таким образом, это стало их новой стратегией. В конце концов, в этом был весь Берт, и избиратели должны знать, что они получат в итоге.

У Даны была уверенность в нем, в их деле.

Джаред сидел рядом с Куртом, к которому присоединились Ник, Джефф, Кэрол и Финн, а за ними расположились все их ближайшие друзья и семья. Сзади них сидели остальные люди, которые поддерживали Берта, и Курт рад был видеть, что таких было много. Люди, которых он никогда раньше не видел, но которые ясно видели в его отце перспективу и решили стоять за него и его дело.

Курт посмотрел на противоположную сторону зрительного зала, и злобная часть саба не могла не ухмыльнуться при виде группы сторонников Ричарда. Их было меньше. Не сильно и едва ли заметно, но все же меньше.

Он снова развернулся вперед, чтобы увидеть изображения Берта и Ричарда, вспыхивающие на большом экране, который был установлен внизу сцены, и его папа был почти неузнаваем в подогнанном костюме и со скрещенными на груди руками, стоя с достоинством, горделиво и властно.

Он был похож на человека, который руководил бы Округом железной рукой, но его глаза выдавали Берта. Они были наполнены теплом, добротой и дружелюбием. Это были глаза человека, который вырастил Курта в ту личность, которой он стал, и саб до некоторой степени гордился этой личностью. Его отец был человеком, который целовал его «бо-бо», рассказывал ему сказки на ночь и распугивал монстров под его кроватью. И теперь он собирался сражаться с другой разновидностью монстров, и Курт просто хотел, чтобы папа оказался в этом также хорош, как и в том, чтобы держать его в безопасности.