Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 94 страниц)

Он понятия не имел, что делать. На протяжении многих лет он наблюдал за Кэрол, которая успокаивала его отца, и некоторыми другими сабами, отвечающим нуждам своего Дома, но Курт просто не знал, как к этому подступиться.

Должен ли он оставаться спокойным и не произносить ни слова? Должен ли он обнять его и держать, пока ему не станет лучше? Должен ли он позвать кого-то на помощь?

Одичавший взгляд Блейна испугал его. В нем было почти неприрученное доминирование, которое угрожало опустошить любого, кто посмеет его коснуться. Это напугало его, но также заставило чувствовать себя в безопасности, под защитой и заботой. Если Блейну претила даже мысль, что кто-то может заполучить его, то это означало, что он действительно желал всего того, о чем говорил и делал.

Ощущение, которое сейчас проникло ему под кожу, заставило его обмякнуть и успокоиться. Это был первый раз, когда он обратился к собственной покорности, действительно ощущая себя, как саб, и как кто-то нуждается в нем, чтобы они оба пришли к стабильности. Впервые с тех пор, когда на него заявили права, он действительно почувствовал, что тоже играет определенную роль в их отношениях.

Блейн защищал его и обожал, и его задача заключалась в том, чтобы убедиться, что Дом был счастлив и спокоен. И, несмотря на парализующий страх, который пробежал через него, он сразу понял, что боялся не Блейна.

Он боялся за него.

Он не хотел, чтобы Блейн испытывал боль, гнев или разочарование, саб желал, чтобы он был счастлив, чтобы он улыбался, дразнил и целовал его. Тогда он сделал то, что считал наилучшим, отпустив собственный сомнения всего лишь за секунду и прислушавшись к своим инстинктам, которые громко ему об этом кричали.

Он усмирил дрожащие руки и подошел к Блейну, которого все еще трясло, положив руку ему на плечо и опираясь на него, чтобы позволить своему запаху распространиться вокруг него.

– Давай же, сэр. Вернемся домой… – сказал он спокойным шепотом, гордясь собственным немного ритмичным голосом, когда его Дом развернул к нему свой взгляд. Его глаза сверкали от гнева, и он рывками закивал головой. Он развернулся и стремительно направился к машине, оставляя Курта, который был решительно настроен заставить своего Дома чувствовать себя лучше и спокойнее, плестись вслед за собой.

Они погрузились в автомобиль, и Блейн, с силой хлопнув дверью, завел его и вырулил со стоянки на дорогу, чтобы совершить непродолжительную поездку до дома.

Курт молчал, сидя рядом с ним, наблюдая и оценивая, каким должен быть его следующий шаг. Он с осторожностью скользнул на переднее сидение, в случае если его чутье его подводило, и Блейн не хотел, чтобы он находился рядом с ним. Он был от своего Дома на расстоянии одного удручающего дюйма, наблюдая за изменениями в его лице в тот момент, когда костяшки на одной из его рук побелели от того, как крепко он вцепился в руль.

Решительно задержав дыхание, Курт поднял руку и скользнул ладонью поверх сжатых кулаков, осторожно запустив пальцы между напряженными пальцами Блейна.

Это было похоже на волшебство и чудо вместе взятые.

Чужая кожа накрыла плоть Дома, и напряжение утекло сквозь его кости, а плечи опустились, что заставило его выглядеть спокойнее и менее пугающе. Дом ослабил давление на педаль газа и порывисто выдохнул.

– Сэр, – робко прошептал Курт, не зная доподлинно, все ли, что он делал, было правильно, дозволено или желанно. Он просто знал, что его тело горело от необходимости помочь своему Дому, и он решил слушать его, даже если это заставит его выглядеть дураком.

Его большой палец, танцевавший по ладони Блейна, задрожал, когда он заставил себя оставаться там, где он был, и не отступать сейчас, когда Дом, казалось, на него отреагировал.

Внезапно его рука оказалась перевернутой, и сильные пальцы обернулись вокруг нее, твердо и неразрывно.

В конце концов, они доехали домой, и Блейн, как попало припарковавшись, выключил зажигание, но не делал никаких движений, чтобы выйти.

– И ты говоришь, что не знаешь, что делать, – выпустил дрожащий смешок Блейн, заставив Курта подпрыгнуть и посмотреть на него широко раскрытыми глазами со слегка подрагивающей нижней губой.

– Мне очень жаль, прекрасный. Я так сожалею, что напугал тебя, – отрывисто говорил он, а Курт продолжал смотреть. Голос его Дома был тихим, словно шепот, и Курту это совсем не нравилось. Он привык, что Блейн был невероятно внушительным, когда держал его в своих руках и прогонял все его сомнения с помощью лишь одного поцелуя.

– Нет…я не…я не боялся, я просто…я не знаю, если…– начал Курт, но Блейн прервал его, нежно положив палец на его надувшиеся в обиде губы, а золотистые глаза, наконец, встретились с ним взглядом, и сейчас с них схлынул пик гнева.

– Каждый инстинкт в твоем теле правильный, великолепный. Все, что ты делал до сих пор, было идеально. Ты идеальный саб для меня, и мне повезло, что ты у меня есть. Вот почему я взбесился и настолько приревновал тебя к Дэйву…мысль о том, что он прикоснулся к твоей руке и назвал тебя красивым…я…я знаю, что люди будут так думать, потому что…господи, как они могут просто не смотреть на тебя…но я эгоист…и я не хочу, чтобы они желали тебя, когда смотрят…ты мой, – возбужденно дышал он, притягивая Курта, положив руки ему на талию и стащив его с кресла через центральную консоль, пока он не оказался боком сидящим у него на коленях, и Блейн не уткнулся в его шею, заставив саба дрожать.

– Я не хочу их, сэр…не хочу, – Курт рисковал задохнуться, когда почувствовал влажные губы на своей шее.

– Чего ты хочешь? – спросил на выдохе Блейн, почти злобно, когда он сжимал алебастровую кожу, покусывая изгиб его челюсти.

– Я…тебя…только тебя… – произнес он едва слышно, но достаточно для того, чтобы Блейн зарычал и притянул его к себе за талию, запустив пальцы ему в волосы и соединяя их лица вместе.

– Ты станешь моей погибелью, прекрасный. Но, Боже, это будет сладчайшая в мире смерть.

P.S. * Miracle grow («Чудесный рост») – марка американских удобрений для сада.

** Игра слов. Слово «snarky» может означать «элегантный, шикарный», но также означает «язвительный, колкий, вспыльчивый»

========== Запоздать с решением. Часть 4. ==========

Комментарий к Запоздать с решением. Часть 4.

Ребята, это какая-то подстава. Я бы все перевела еще вчера вечером, но стоило мне на пару часов отлучиться, как дома вырубили интернет и весь перевод накрылся. А сегодня на работе полдня не было света и компы не работали. В общем, как только свет дали, я, завопив про суперважный отчет, ушла переводить, благо глава маленькая.

В конечном итоге они свернулись на кровати Блейна, которая сейчас временно принадлежала Курту, переодевшись в более удобную одежду. На плоском экране тихо играл фильм Диснея, который они практически не смотрели, и Курт умиротворенно уткнулся в шею Блейна. Его Дом вряд ли позволил бы ему покинуть его бок даже на крошечное мгновение, когда они пришли домой, и, если честно, Курт постоянно ощущал насущную потребность быть как можно ближе к Блейну, насколько это было возможно, так что он совершенно не возражал против этого. Ему необходимо было получать столько, сколько он хотел, и невозможно было игнорировать неодолимую тягу придвинуться как можно ближе, чтобы убедиться, что Блейн был спокоен и счастлив.

Но его Дом все еще придерживался жесткой линии поведения рядом с ним, несмотря на то, что недавняя неконтролируемая ярость немного успокоилась, поэтому Курт удвоил свои усилия. Он издавал своим горлом нежные, умоляющие звуки, так как знал, что Блейн не сможет устоять, когда он переместил свой нос из того места, где он был прижат, в основание шеи, к той точке, где бился пульс Дома, руками ритмично разминая плечи Блейна.

Он уткнулся туда губами, даже не задумавшись об этом.

Саб услышал и почувствовал, как Блейн резко выдохнул, сжав руки вокруг его тела; одну обернув вокруг талии, притягивая его ближе и удерживая там, а другой он поднялся к выступу его затылка, зарываясь жадными пальцами в волосы и подавая Курту идею. Он поднялся своей рукой вверх от плеча Блейна к другой стороне его шеи, поглаживая освобожденные от геля волосы Дома, запомнив его реакцию и признание во время их поездки, играя с ними вокруг его ушей и затылка, соблазнительно близко от метки Блейна, и осознание этого привело его в шокирующий трепет.

Он действительно никогда до этого не думал о метке Доминанта, принадлежащей Блейну, но теперь его пальцы были в нескольких дюймах от нее, и было трудно не поддаться искушению, которое она создавала. Правда, метки Домов не были столь чувствительными, как у сабов, но это не означало, что вообще не были чувствительными. Блейн бы хотел, чтобы он прикоснулся к нему там? Саб в нем инстинктивно знал, что это место, которое он мог использовать, чтобы быстро и эффективно помочь своему Дому успокоиться, также как и то, что совершать подобные действия было весьма интимным, и он сильно покраснел при одной только мысли об этом.

Курт не был уверен, что они уже к этому пришли, так что он воздержался от этого и выбросил из головы эту мысль на данный момент, наглухо запирая свое желание и сосредоточившись на Блейне и его потребностях.

Медленно, но верно напряжение покидало комнату, и тело его Дома погружалось в спокойствие в мягкой окружающей обстановке, которая поглотила их, словно пушистые облака, которые окутывали тело Блейна непрерывной лаской, воркованием и нежной заботой Курта. Саб был ободрен глубокими, рычащими вздохами удовольствия, которые все чаще и чаще издавал Блейн, провоцируя его.

Курт был покорен чувством значимости, заполнившим его до предела, и очарован ощущением мягкой кожи, сливающейся со слегка шероховатой щетиной под его губами, когда он чертил карту шеи Блейна своим исследующим ртом, изучая его совершенно другим способом. Длина его шеи, изгиб в том месте, где она встречалась с его широким плечом, острота выступа его челюсти, резко выделяющиеся сухожилия, когда Блейн повернул голову, чтобы он мог лучше его исследовать.

Курт хотел только лишь быть ближе, ближе и ближе к этому месту. Все ощущения приятно притупились и размылись по краям, окрасившись в оттенки расплавленного золота, которые обосновались на его горячей коже. Голова закружилась, одна потребность превратилась в совершенно другую без его осознанного понимания, и Курт обернул бедрами ноги Блейна, выгнувшись, чтобы укусить Дома в челюсть, с небольшим жаждущим всхлипом, прежде чем он смог зафиксировать свои действия.

Реакция Блейна была быстрой и непосредственной; он зарычал в ответ на звук, словно это было способом их общения, и Курт не осознавал этого до тех пор, пока Дом не устремился вниз и не захватил рот Курта своим, когда он вцепился в него и перехватил инициативу.

Сначала Блейн просто купался в бальзаме, которым являлось для него присутствие Курта, что позволило ему загнать жало оставшегося гнева и ревности, которое было по-прежнему зазубренным и саднящим, обратно в свои внутренности. Каждое успокаивающее действие все больше расплавляло его, а мягкое и теплое тело Курта и каждая его ласка смягчало его как физически, так и на уровне сознания.

А потом Курт начал целовать его.

Это было замечательно. Сначала Блейн упивался вниманием, даже зайдя так далеко, чтобы вовлечь Курта, подталкивая его двигаться дальше, так что это затрудняло для него возможность остановиться. А потом что-то изменилось. Чем более расслабленным он становился, тем больше в нем начало образовываться напряжения другого рода, другого восприятия происходящего.

То, что было утешением, теперь стало пыткой, но, между тем, Курт не мог знать, что он с ним делал. Он не мог…

Ощущение этих зубов, его бедер, звуков стало его погибелью. Его разгоряченная кровь хлынула на юг, создавая ревущий набат в его ушах, когда все его чувства сфокусировались вплоть до лазерной точки на Курте.

Они целовались.

Быстро и поспешно, никогда не пытаясь делать такое раньше, и это было чистым возбуждением, быть с Куртом подобным образом, когда на этот раз их ничего не сдерживало. Все чувства Блейна выходили через соединение их приоткрытых ртов, усиливая каждое ощущение. Насыщенный запах саба витал в воздухе, и Блейн почувствовал давящее желание, наконец, попробовать. Чтобы исследовать Курта и насладиться им своим языком, и его взбудораженное тело отреагировало на это желание без обсуждений, когда он провел им над нижней губой Курта, поймав его приоткрытый рот сверху. Ванильная сладость наполнила его вкусовые рецепторы, и ему захотелось еще, а немного затрудненное дыхание Курта только подстегнуло его, делая желание еще сильнее.

Блейн лизнул его рот.

Это было единственной мыслью, которая проходила через сознание Курта снова и снова, и она приводила его в упадок, заставляя его воспламениться и открыть в себе такие места, о существовании которых он не осмеливался и мечтать. Тяжелое дыхание Блейна и рычащие звуки были симфонией для его ушей, заставляя его тело дрожать от хватки Дома, и он ухватил Блейна за челюсть, ухо и волосы в попытке хоть как-то сориентироваться.

Это не сработало, когда Блейн использовал свой греховный язык еще раз, чтобы провести им над его уже припухшим ртом, который пощипывал, облегчая скольжение их губ, что заставило саба почувствовать яростное желание, которое его напугало. Блейн сделал это в третий раз, встретившись своим языком с его собственным и на пробу лизнув его. Насыщенный, тяжелый и пьянящий вкус Блейна посылал горячие вспышки прямо в его живот и член. Если бы Курт был более здравомыслящим, он был бы подавлен подобной реакцией, но все, на чем он мог сосредоточиться, заключалось в скользящем ощущении от исследующего языка Дома и любопытном, невинном стоне, изданный ими обоими, который наполнил воздух. Они снова и снова встречались друг с другом, изучали друг друга, сплетая языки в сложный танец. Курт понятия не имел, как двигаться, позволяя Блейну проникнуть прямо в горячую пещеру его рта.

Это более чем напугало саба, вернув ему некое подобие осмысленности.

Ощущение чьего-то языка в его рту было раздражающим и чужеродным, и, несмотря на то, что он чувствовал себя, несомненно, хорошо, встряска в его организме дала ему слишком сильную осведомленность о других вещах, происходящих в его теле. Его грудь вздымалась от вздохов, и ему не хватало сил, чтобы делать их через нос, его тело целиком и полностью дрожало, а его член был таким напряженным, что болел. В данный момент он ясно фиксировал свои мысли и был подавлен осознанием невозможности того, что Блейн не чувствовал его возбуждения, которое прижималось к нему, когда его дрожащие бедра были все еще перекинуты через колени Дома, открывая его, вместе с отчетливой выпуклостью, которая также упиралась ему в ногу со стороны Блейна.

Он запаниковал, его поцелуи потеряли энтузиазм и тепло, когда его разум начал резко активизироваться.

Он начал это, он просто не мог оторваться, но теперь-то он мог?

Блейн потянул его за волосы рукой, которая по-прежнему была крепко зарыта в его пряди, немного наклоняя его голову, чтобы расположить ее под другим углом, и Курт не мог ему этого не позволить, хотя и сделал это неохотно. Он хотел быть хорошим для Блейна. Он хотел дать ему какое-то небольшое продвижение после всего, что он для него сделал и, невзирая на то, что прямо сейчас он был совершенно напуган, это приведет к дальнейшему прогрессу. «Это не способ показать благодарность», – кричала часть его. Не готов, не готов, НЕ ГОТОВ!

Блейн мурлыкал, посасывая нижнюю губу Курта и смещая руку вниз, к бедру Курта, поглаживая и лаская, когда бедра Дома устремились вверх, усиливая трение напротив его бедер, что заставило его застонать, а Курт в этот момент дрогнул в явной панике, но не в силах произнести ни слова, чтобы остановить Блейна.

Будь хорошим мальчиком, будь хорошим мальчиком…

Его Дом, должно быть, почувствовал, что что-то идет неправильно, потому что огненная вспышка энергии резко перегорела, и он отстранился с влажным отрывистым звуком, открывая горящие, золотистые глаза и встречаясь взглядом с широко распахнутыми, лазурными глазами Курта.

– Курт? – его голос сорвался.

– Сэр, – он сумел ответить, но его голос дрогнул на этом слове. Он придвинулся вперед и прижался своим дрожащим ртом обратно к губам Блейна без изящества, лишь в абсолютном, слепом, отчаянном желании угодить. Это было не тем, чего он, в принципе, хотел и если бы он был в своем уме, но никогда бы вновь не предложил себя, но сейчас он был настолько напуган и смущен, отчаянно пытаясь показать, как сильно он хотел учиться и стать лучше, несмотря на весь страх и неуверенность.

Но Блейн не целовал его в ответ, на самом деле он избегал рта Курта, отстраняя его от себя.

– Курт, ты дрожишь, – серьезно сказал Дом, вспомнив о той, самой первой ночи, когда его саб неконтролируемо дрожал, потому что вконец обезумел от страха. – Скажи мне, что случилось, прекрасный.

Курт покачал головой и плотно прикрыл глаза, пальцами все еще цепляясь за рубашку Блейна, тело которого все еще наполовину прижималось к его собственному.

– Я…я не… – прошептал он срывающимся голосом, в то время, когда его щеки горели, а нижняя губа дрожала от рваных вздохов. – Я не был готов.

Он нанес Блейну удар одним махом.

Резкие изменения, произошедшие с Куртом, дали Дому осознание того, что он надавил на него слишком сильно и поспешно, эгоистично насытив свое удовольствие, которое Курт предложил ему, не задумавшись, и того, что Курт чувствовал, что должен был дать это Блейну. Он содрогнулся.

– Боже мой…Боже мой, Курт… – Блейн спрыгнул с кровати, отшатываясь от него, как будто обжегшись, оставляя Курта мерзнуть и дрожать на постели, желающего узнать, что он сделал неправильно на этот раз.

Все, что бы он ни предпринимал, только портило дело, когда все, что он когда-либо хотел сделать, это быть хорошим сабом для своего Дома, и он стал таким на несколько мгновений, правда же? Перед тем, как перейти к ласкам, он помог Блейну успокоиться, но потом своими поцелуями он снова завел все в тупик, приведя их к незнакомой территории, на которой они снова споткнулись, не имея направления.

Его мысли были прерваны руками, взявшими в ладони его щеки, когда Блейн снова осторожно опустился на колени на кровати перед ним.

– Эти… эти вещи между нами…хождение на цыпочках в темноте…это зашло слишком далеко, и я должен был сделать это еще несколько дней назад. Нам нужны рекомендации, Курт. Нам нужны правила…нам нужен контракт, и мы собираемся пойти и заняться этим вместе прямо сейчас, – сказал он, окрашивая свои слова доминированием в ярко-красный цвет, и Курт почувствовал, что его грудь сдавливает только при одной мысли о том, что должно сейчас произойти.

Но он не был глуп.

Они нуждались в контракте, и даже если он плевать хотел на все остальное, он убедится, что сделает это правильно. Он кивнул самому себе и встал, выходя вслед за Блейном из спальни в ярко-освещенный, шикарно оформленный кабинет.

========== Запоздать с решением. Часть 5. ==========

Белая, чистая бумага почти светилась на фоне темного, деревянного стола, расположенного перед Куртом. На ней не было ни одной точки, но она по-прежнему притягивала и удерживала его внимание, как самое интересное из всех существующих произведений искусства.

Перспективы, которые нес в себе этот невинный, неприметный объект, заставляли его горло сжиматься, а пальцы дрожать, когда он держал в руках ручку, кончик которой завис над пустой поверхностью.

– Давай же, милашка, он не кусается, – поддразнил саба Блейн, сидящий рядом с ним на маленьком столике, наблюдая, как он изучал бумагу со всех углов, пытаясь решить какой способ написания контракта будет наилучшим.

От этой подколки голубоглазый ангел устремил испуганный взгляд в его сторону, и Блейн почувствовал, как его улыбка растаяла, потому что его малыш был чрезвычайно напуган, когда решился сделать это.

– Я знаю. Просто я на самом деле не знаю что писать и как его составить, и как много там должно быть… – начал он, делая глубокие вздохи, и Блейн подскочил к нему, выдергивая ручку из его пальцев.

– Стой, стой, замедлись, детка. Курт, мы пишем только то, с чем мы согласны и что уже обсуждали. То, что мы считаем нужным здесь написать, а остальное может быть добавлено позже. Хорошо? – сказал Блейн, взяв его дрожащие руки в свои ладони и глядя ему в глаза, когда идеально розовый румянец поселился на вершине этих бледных щек.

– Знаю, но я… я действительно не знаю, что из всего этого идет в контракт. Просто я никогда не чувствовал себя комфортно, обсуждая это, и никогда не думал, что я буду делать это первым, так что…как ты думаешь… – начал он, но затих, застенчиво поглядывая в его сторону.

– Что я думаю, прекрасный? – спросил Блейн, вытягиваясь и мягко придвинув подбородок саба.

– Как ты думаешь, ты бы мог…предлагать вещи, и после этого мы могли бы их обсуждать? – спросил Курт, и Блейн просиял, взволнованно глядя на него.

– Звучит здорово. Ладно…ты готов начать? – спросил он, и Курт закусил губу, но смело кивнул, заработав себе нежное «мой хороший мальчик» от своего Дома, которое заставило его гордиться собой, хотя он никогда не думал, что ему придется по душе то, о чем он имел обыкновение думать как об уничижительной вещи. Но он понял, что это было вовсе не так, когда Блейн использовал это обращение, так сильно преисполненный заботой и похвалой.

– Я чувствую, мы должны начать разговор с того, что ранее произошло в спальне, потому что я не хочу, чтобы это когда-либо повторилось. После того, как мы это обсудим, мы, возможно, могли бы освежить тему наказаний, потому что поведение, подобное тому, которые ты продемонстрировал, будет основанием для наказания в будущем. Ты понимаешь почему? – спросил Блейн, содрогаясь от воспоминаний о напряженном и сбитом с толку Курте, подчиняющемся ему и не предпринимающим никаких попыток сказать о своем дискомфорте.

– Потому что я разозлил тебя, не сказав о том, что хотел бы остановиться, – тихо отважился ответить Курт, ненавидя, что он испортил первый же шанс, который получил.

От его ответа Блейн затряс головой, а его глаза засверкали свирепым золотом в мягком свете, который все еще лился сквозь занавески.

– Нет… Курт, причина вовсе не в том, что я разозлился. Ты будешь наказан потому, что притих перед лицом чего-то, что не было приятным, комфортным и желанным. Ты чувствовал себя неуютно, когда я прикасался к тебе подобным образом, не сказав об этом ни слова, и ты дал мне возможность причинить тебе боль. Я не хочу, чтобы это происходило, и поэтому каждый раз, когда ты добровольно делаешь что-то, что представляет для тебя угрозу или намеренно игнорируешь то, что может причинить тебе вред, ты будешь получать наказание. Я хочу, чтобы ты был в безопасности. Ты это понимаешь? – спросил он, и глаза Курта расширились, потому что он не имел представления относительно того, что являлось сутью наказаний.

Он думал, они существуют исключительно как напоминание сабу о том, чтобы никогда не сердить своего Дома, но подход, о котором говорил Блейн, заставил это прозвучать так удивительно, так заботливо и обнадеживающе. Главным образом, это было ради саба, а не Дома, и это заставило Курта снова серьезно пересмотреть все то, что он знал или изучил в МакКинли.

– Я понимаю, сэр, – уверенно кивнул он, чувствуя, что с его плеч только что неожиданно упал огромный груз, и Блейн с любовью улыбнулся ему, как будто бы знал, что его действительно по большей части пугали наказания, которые он воспринимал в качестве угрозы.

– Хорошо. Но мы поговорим о конкретных наказаниях позже. Как я уже сказал, в свете того, что произошло, я чувствую, мы должны начать с безопасных слов, – решил он и написал их имена сверху, а затем озаглавил раздел, написав «БЕЗОПАСНЫЕ СЛОВА». – А теперь мы можем использовать стандартную цветовую систему, которая очень хорошо работает или что-то, что выберешь ты, но в этом случае тебе необходимо будет убедиться, что это не то слово, которое ты случайно можешь использовать в повседневной жизни или…гм…в сокровенные моменты.

Курт усмехнулся его попытке ввести цензуру и покачал головой.

– Я краснеющий девственник, но, знаешь, ты все еще можешь произнести при мне слово «секс», – поддразнил он, настолько хорошо чувствуя себя, находясь сейчас в своей собственной коже, что это было правдой, и Блейн показал ему язык, надувшись, словно маленький ребенок.

– Ладно, посмотрим, сделаю ли я еще когда-нибудь что-то хорошее, – преувеличенно проворчал он, и Курт наклонился, чтобы чмокнуть его в щеку, находясь в восторге от того, насколько комфортно он уже чувствовал себя рядом с Блейном. Это уж точно не заставило кости Блейна подпрыгнуть, по-видимому, учитывая то, как он перепугался чуть ранее, но это было намного больше, чем он когда-либо думал, когда он впервые вошел в эту связь.

– Прекрати дуться. И я…я чувствую, что мне было бы более комфортно с системой цветов. Я…я в курсе, как это работает, и думаю, что тот факт, что я это знаю, заставит меня чувствовать себя в безопасности, – признался он, посмотрев на Блейна вопросительным взглядом и улыбнувшись, когда Дом кивнул.

– Цветовая система представляет собой, – сказал он в то время, пока записывал, повернувшись к Курту. – Теперь читай это для меня, чтобы быть уверенным, что мы оба понимаем друг друга.

Мягкая команда, прозвучавшая в его голосе, прокралась Курту под кожу, и с дрожью в собственном голосе он произнес универсальные слова.

– Зеленый цвет означает «Продолжай, я в порядке». Желтый цвет означает «Замедлись, я не уверен в этом», Красный цвет означает «Остановись, это слишком».

Блейн в награду провел пальцами по его щеке перед тем, как он вернул ему бумагу.

– Хорошо, теперь, когда этот вопрос решен, как насчет того, чтобы записать некоторые общие правила, которым бы я хотел, чтобы ты следовал.

– Например, какие? – вопросительно склонил голову саб.

– Например… Я бы хотел взять за правило, чтобы ты следил, что как следует питаешься и высыпаешься, когда это возможно. Что ты всегда обращаешься за помощью, когда тебе это нужно. Что ты не держишь свой гнев, боль или любые другие эмоции, которые тебя одолевают, подальше от меня, – он попытался продолжить, но Курт остановил его.

– Что это значит? Последнее из них? – спросил он.

– Это значит, что если ты злишься на меня, то ты так и говоришь, если я доведу тебя до белого каления, ты споришь со мной. Если я причиню тебе боль, укажи мне на это. То же самое касается, если я делаю тебя счастливым. Раздели это со мной свободно. Дай мне знать, потому что…потому что мне это нужно. Мне нужно быть уверенным, что я все делаю правильно для тебя. Таким образом, это правило так же много значит для меня, как и для тебя.

У Курта перехватило дыхание, и он кивнул, прижимая руку к груди.

– Хорошо…Хорошо, я могу этому следовать. Что еще?

– Сообщай мне, где ты находишься, и в том случае, если опаздываешь, чтобы я о тебе не беспокоился. Всегда будь честным со мной и позволь мне знать, о чем ты думаешь. Даже если мы берем в расчет тот факт, что тебе позволено поступить на любую образовательную программу, которую пожелаешь, и то, что ты собираешься в будущем работать, если захочешь, дай мне ощущение, что я единственный, кто защищает и обеспечивает тебя, потому что это, своего рода, большое дело для меня, как для Дома. И я хочу, чтобы мы оба имели возможность вернуться назад и изменить этот контракт, если в какой-то момент посчитаем это необходимым, – закончил он, окидывая взглядом своего саба, интересуясь, как он все это воспринял.

– Что насчет встреч с моими друзьями и семьей? – спросил он, возвращаясь к этому вопросу на тот случай, если это нужно было записать.

– Это твое право. Это само собой разумеется, – заверил Дом.

Курт, глядя на него, практически светился, сияющая улыбка освещала все его лицо, и Блейн перевел дух.

– Я думаю, что все это звучит разумно, но…я гм…Здесь могут быть правила и для тебя тоже? Которые исходят от меня? – робко спросил он, не зная, было ли такое возможно.

– Что бы ты хотел добавить? – с любопытством спросил Блейн.

– Я точно также хочу знать, что ты находишься в безопасности. Что ты также…гм…питаешься и спишь, и сообщаешь мне, если опаздываешь. Я…я хочу знать, что с тобой тоже все в порядке, – произнес он на одном дыхании, и Блейн мягко улыбнулся ему, чувствуя, как его сердце застучало от любви.

– Мы определенно можем добавить это в список, – сказал он и написал правила в озаглавленной колонке на одной стороне бумаги, а затем сделал еще одну и подписал «наказания» рядом с ней.

– Ты в порядке, чтобы говорить о наказаниях или хочешь сделать это в другой раз? И помни правило о том, чтобы давать мне знать, о чем ты думаешь, – подмигнул он полусерьезно, и Курт взялся за свои ногти, прежде чем решиться. В конце концов, если они будут этого избегать, то не достигнут основной цели.

– Думаю, что я смогу говорить об этом. Если мне станет некомфортно, я дам тебе знать. Это нормально? – уточнил он, и Блейн кивнул в знак одобрения.

– Ты делаешь большую работу, прекрасный, я тобой горжусь. Хорошо, существует ли что-то, чего ты абсолютно точно не хочешь?

– Кровь, – сразу же сказал он, и руки Блейна стремительно подскочили, чтобы прикрыть рот.

– Что? Курт, нет…Боже, это даже не рассматривается. Я бы…Я бы никогда не причинил тебе боль, – сказал он, находясь в шоке, и Курт нахмурился.

– Ну, а как тогда ты будешь меня наказывать? – спросил он, и Блейн снова взял его руки в свои.

– Тайм-аут, написание строк, стояние в углу, я не знаю… написать мне эссе с объяснением, что ты понимаешь, почему получил наказание. Вещи вроде этих. Никакой боли, никакого причинения тебе страданий, никаких пыток любого рода, будь они эмоциональными, физическими или сексуальными. Я никогда не буду использовать ни боль, ни удовольствие против тебя, – страстно сказал он, и Курт кивнул, чувствуя себя немного глупо из-за мыслей о том, что Блейн когда-нибудь причинил бы ему подобную боль. Он на самом деле не думал такого о Блейне, но, однако, он не мог справиться с тем, что эти мысли засели у него в голове. После того, что случилось с Джеффом, а иногда слыша то, о чем говорили Домы из МакКинли…он невольно вздрогнул.

– Ох…тогда…меня устраивают те вещи, которые ты оговорил, – сказал он, и Блейн склонил голову, глядя на него проницательными золотистыми глазами.

– Ты уверен? Ты можешь сказать мне правду, если тебя что-то не устраивает в этом списке.

– Нет, я…Я думаю, что там все нормально. Но просто…Меня никогда не наказывали, так что если мы используем одно из них, и я найду его чрезмерным, я могу тебе сказать?