Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 94 страниц)

– Прекрасный, они в порядке. Мы удостоверились, что у твоего отца есть все, что может понадобиться ему и Кэрол, и ты проверял Джеффа и Мерседес всего лишь несколько часов назад, – успокаивал он, перемещаясь по комнате и устанавливая больше свечей на доступных поверхностях, от круглых чайных свечек до свечей-столбиков, которые они обычно просто держали дома для декоративных целей.

– Это было до того, как все огни погасли, Блейн! – заявил Курт с глубоко обосновавшимся беспокойством. Он ощущал это в своем истекающем кровью голосе и беспокойных движениях. Саб провел рукой по волосам, на этот раз не обращая внимания на то, что они были в беспорядке, когда смотрел на свой телефон. Его большой палец парил над определенным именем. – Просто…Джефф один в этой комнате в общежитии, и это все, о чем я могу думать.

Блейн закончил зажигать последнюю свечу и огляделся вокруг на мерцающее золото и оранжевый оттенок приглушенного освещения комнаты. Воздействие оказалось необыкновенно романтичным, эта атмосфера могла создать успокоение и чувственность, и Блейн хотел вовлечь в это Курта. Саб даже не подозревал о том, что он делал, и Дом был уверен, что все это очарует его, и они разделят объединяющий их романтических дух.

Дом подошел к краю кровати и уселся с самого конца.

– Тамошний персонал позаботится обо всех, кто остался, детка, – успокоил он. – Но я в курсе того факта, что Ник по-прежнему находится сейчас там…ты будешь чувствовать себя лучше, если я позвоню ему и попрошу проверить Джеффа?

Курт остановил свои метания и посмотрел на него, и надежда развеяла серые облака в его глазах таким ярко-голубым небом, которое появилось из-за них. Блейн жил ради того, чтобы это произошло, и вряд ли он мог сосредоточиться на чем-то, кроме того, какой замечательный и сострадательный его красивый мальчик, когда он подошел к сабу, который, наконец, убрал свой телефон.

– Правда? – спросил он, и Блейн ухватил его за запястье, когда очутился достаточно близко, чтобы подтолкнуть его вперед на эти последние несколько шагов, потому что он жаждал этого аромата ванили и свежих цветов, который был совершенно уникальным для Курта. В последнее время он жаждал многого… не то, чтобы он не делал это с самого начала, потому что на самом деле Курт обладал этой заманчивой невинной грацией, которая состояла из мягких и жестких линий, которых было поровну, достигая высшей степени красоты, которая была неподвластна времени и постоянно интриговала и изумляла Блейна. Он обнаружил, что внимательно наблюдал за каждым мельчайшим изменением выражения на этом прекрасном лице, составляя из них каталог, за каждым поворотом этого гибкого тела в новое очертание или за сгибанием этих заостренных пальцев…это было сущей пыткой, потому что среди восхищения было жгучее желание, сплетающее все вокруг, словно огненные ленты, связывающие все воедино.

Желание заполучить Курта обнаженным и покоряющимся ему становилось все труднее игнорировать, в особенности сейчас, когда они становились все более близки. Это было для Блейна настоящим испытанием на прочность, чтобы не содрать с Курта всю одежду, когда они запальчиво обменивались поцелуями, а саб прижимался к нему, научившись у него и обретя уверенность в том, что превращает его в глупца. Потягивание за волосы, потирания, любопытные удары его языка…

Он отчаянно пытался сменить направление, но его руки оказались на бедрах Курта, опасно играя с подолом футболки под его расстегнутым кардиганом. Блядь, он просто хотел, чтобы эти слои исчезли, и получить полный доступ ко всей совершенной молочной плоти, которая, как он знал, находилась под ними. Он задавался вопросом, исчезли ли с его плеч те несколько светлых веснушек точно так же как и те, которые поблекли на переносице, когда их время истекло вдали от испанского солнца…

Руки сжались на его плечах, и Блейн потянул саба дальше в открытое пространство своих раздвинутых ног, не сдерживая стона, когда материал джинсов терся о его уже наполовину затвердевший член, когда он расположил ноги так, чтобы плотнее обернуться вокруг Курта, словно в колыбели.

Курт осознал, что что-то в воздухе определенно переменилось, и от этого ему становилось всюду горячо. Было похоже, что отключенный свет стирал запреты, словно темнота упрощала задачу уступить Блейну и просто чувствовать.

Его разум затуманился.

Его губы жаждали, чтобы их поцеловали.

Его Дом выглядел великолепно и ошалело.

Зрачки поглотили золото в его глазах, сочный полный рот был приоткрыт, пальцы погружались и заигрывали с чувствительной кожей на бедрах, словно это было не в его власти, и это заставляло его сердце и желудок делать кульбиты. Как могло такое мимолетное прикосновение ощущаться так, словно оно было напрямую связано с пахом?

– Блейн? – неуверенно спросил он на выдохе.

Одна широкая ладонь скользнула в сторону заднего кармана джинсов, перед тем, как пробраться внутрь и схватить телефон, который он туда засунул. Горячий пожар, прошедший через джинсовую ткань, разжигал в теле саба трепет, не делая ничего, чтобы обуздать его пах. Он страстно стремился к той сфере, с которой не был полностью знаком, всепоглощающе, словно он умрет без этого, пламенно, как будто он не выживет, если не сделает этого.

Блейн вытащил телефон наружу и развернул его, едва взглянув на устройство, пока набирал нужные цифры, перед тем, как поднести его к уху. Курт с мягким придыханием тесно обосновался на коленях расставленных ног Дома, скользя по нему руками, свободно обвивая их вокруг шеи Блейна и складывая кисти рук, наполовину спускаясь по его спине.

Взгляды замерли, словно примагниченные, и они были настолько близки, и так наэлектризованы в не нарушаемой ничем тишине, что Курт мог все время слышать гудки до тех пор, пока Ник не взял трубку, желая другому Дому поторопиться, чтобы они могли исследовать…это. Чем бы «это» ни было, оно ощущалось, словно его выворачивают наизнанку самым лучшим и самым пугающим из возможных способов, которые заставляли его броситься вперед, вместо того, чтобы отступить.

Ник поднял трубку, и его голос раздался так, как если бы был на громкой связи, растеряно и приглушенно.

– Дерьмо-хм…привет?

Блейн мельком нахмурился, сжимая свою руку вокруг бедер Курта, прижимая его крепче, пока их нижние половины практически не слились и вес его члена не прижался к заднице Курта. Он откашлялся, пытаясь сосредоточиться на вопросе, который нужно было решить, но…дьявол…Курт просто так чертовски отвлекал, и он даже не пытался этого не делать. Легкость, с которой он завел его, была весомой, и он боролся с необходимостью встряхнуться, противостоя этим великолепным изгибам.

– Би? – вопросительный, растерянный голос вытянул его обратно.

– Ник, – ответил он, потому что должен был напомнить себе о том, что происходит, прежде чем он полностью потеряется в своем бардаке. – Эээ, ты в порядке, парень?

Курт заметил, что голос его Дома был на тон ниже и, практически без преувеличения, гравием вибрировал в его груди, и эту вибрацию саб мог чувствовать своей собственной грудью, что в сочетании с ощущением прижиманий к нему Блейна…его потребности и жажда Дома были ох как очевидны и заставляли его кровь прилить ко всем местам. Он заглушил звук, который хотел издать, маленький всхлип застрял у него в горле, и вместо этого он прижался лбом к Блейну, потому что не мог с этим справиться. Он нуждался в контакте, так же как нуждался в воздухе.

– Да. Электричество отключили, но я с этим справился, да и персонал делает обходы, – поспешно и приглушенно сказал его лучший друг, словно хотел сбросить его телефонный звонок. Если бы Блейн не хотел отключиться, то он бы, вероятно, и дальше продолжил его допрос, но вместо этого он придвинул свою голову к Курту, соприкасаясь с ним носами и смакуя аромат ванили и бальзама для губ Курта. Его взгляд остановился там, изнывая желанием.

– Ладно, хорошо, как думаешь, ты сможешь проверить Джеффа, учитывая, что ты находишься там? Курт переживает за него, – пробормотал он, уверенный в том, что говорил актуальные слова, но это было не так. Саб, сидящий на его коленях, приводил к такой быстрой потери концентрации, что Дом смог бы, наверное, захрюкать.

Послышался смех сквозь кашель, который был в некотором роде неуместным.

– Я думаю, что смогу с этим справиться. А теперь прекращай названивать мне, когда ты милуешься со своим сабом, я говорил тебе об этом раньше, Би. Соблюдай рамки.

А потом линия оборвалась, и Блейн бросил свой телефон куда-то позади них на огромную кровать, прежде чем переместить руку, чтобы погладить сильное бедро Курта, чувствуя себя пьяным от предоставленных возможностей, когда дыхание саба участилось.

Курт даже не смог обнаружить смущения в том, что сказал Ник, все это было в тот момент сплошным белым шумом, так что ничего не запечатлелось и не оказывало какого-то реального воздействия, кроме как сам Блейн. Он был всецело любим и окружен заботой, и поэтому Курт позволил себе полностью погрузиться в этот момент.

– Это действительно здорово, – тихо пробормотал он, с благоговением в голосе, когда отстранился, чтобы осмотреть комнату. Все было освещено мягким сиянием и почти что фантастическим. Эта обстановка говорила с его глубоким внутренним миром романтического мечтателя.

Блейн понимающе улыбнулся, а затем наклонился вперед и поцеловал его прямо под ухом, заставив саба наклонить голову в привлекательном изгибе, просто чтобы попытаться получить большее.

– Так каковы планы на сегодняшний вечер, красивый мальчик? – спросил Блейн, снова понижая тон, практически пожирая его глазами, когда саб откинулся назад. – У нас в распоряжении вся ночь в темноте.

Подтекст, лежащий в основе этого предложения, и его сплавление с эротической энергией было вопиюще очевидным, и Курт не мог и дальше нестись по течению.

– Может быть, мы могли бы…гм… – он окрасился глубоким красным цветом, но бросился в омут с головой, зная, что иначе он лишится своих нервов. – Больше освоиться друг с другом…в…прикосновениях… – пробормотал он, очерчивая воротник футболки Блейна, следуя за направлением его взгляда, прежде чем застенчиво поднять взгляд из-под ресниц.

========== Озарить светом. Часть 7. ==========

Было приятно чувствовать себя уверенней. Это ощущение, что он, наконец-то, срастается с собственной кожей после нескольких лет несоответствия ей и дискомфорта, теперь функционировало как свежий, новый орган, который Блейн помог взрастить, приспособив его к собственному Дому… это было ужасающе удивительно.

Блейн издал стон, который можно было охарактеризовать только как утверждение, потому как собственное тело Курта подалось вперед, реагируя на звук.

– Я с радостью хотел бы этого, но ты уверен?

Курт кивнул, покусывая губу и подергивая носками ног в том месте, где они свисали с кровати.

Блейн наклонился вперед, прижавшись легким, словно бабочка, поцелуем к его губам, которые горели и оставляли после себя опьяняющий вишневый вкус, когда Дом отстранился.

– Слова, прекрасный, – прошептал он.

– Да, сэр, – выдохнул саб, рука которого легла на спину Блейна, опускаясь все ниже, пока он не захватил в кулак футболку Дома, оголяя нижнюю часть его спины.

– Я хочу прикасаться к тебе…Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, пожалуйста.

– Дерьмо, – выругался Блейн, захватив руками и сжав его бедра, когда он наклонился, чтобы оставить более страстный, почти судорожный поцелуй открытым ртом на его подбородке. Член Дома был достаточно тверд для того, чтобы резать им алмазы.

– Ты… не…представляешь… что делаешь…со мной, – признался он между поглаживаниями. – Такой сексуальный…такой мой…

Курт хныкал, поворачивая свой ищущий рот в отчаянных попытках заполучить эти губы, и громко вздохнул, когда наконец-то их поймал. Их языки извивались, чтобы быстро сталкиваться друг с другом, и все это было глубоким, влажным и пронизанным электричеством.

Блейн потянул их дальше, на середину кровати, демонстрируя силу, от которой в животе Курта произошел жаркий скачок, особенно когда эти руки напористо скинули с его плеч кардиган, перед тем как скользнуть вниз по его корпусу, обвивая талию. Курт выгнулся навстречу прикосновению, разрывая контакт их ртов и приподнимая колени, так что его напряженный пах упирался в живот Блейна.

– Блейн, пожалуйста, я… – умолял он при помощи своих слов и губ, хотя и не знал о чем. Больше чего-то, больше всего этого, он просто хотел еще.

– Тсс, я с тобой, – успокоил Блейн, с жадностью рассматривая его сверху и снизу. – Сними свой верх.

Его омыло командой, словно кинетической энергией, заставляя стремиться к подчинению, а чувствительная кожа саба почувствовала облегчение после того, как вещь оказалась у него над головой. Прохладный воздух поцеловал его разгоряченный торс, и соски саба сжались в пики, которые ныли, поспевая за пульсацией члена.

Блейн зарычал, снова глядя на него так, как будто он был драгоценным сокровищем, прохаживаясь руками вверх и вниз по его бокам.

– Красивый…мой красивый мальчик.

Следующим, что осознал Курт, было то, что он оказался на спине с Блейном, нависшим над ним, находящимся между обхватом его ног, которыми он до сих пор крепко обхватывал его бедра. Совместные активные потирания их напряженных эрекций и давление заставили Курта откинуть голову на матрас и запричитать, в то время как он схватил Блейна за плечи, в действительности царапая их, пока все вокруг покрылось белым маревом. Это то самое, в чем он нуждался, и это было крышесносно.

Блейна приводил в трепет саб, раскинувшийся под ним.

Демонстрируемая шея несла слишком много соблазна для его внутреннего Доминанта, и он наклонился, чтобы мягко зажать жилку между зубами, перед тем как втянуть ее губами, посасывая оставшийся на ней след, чтобы обозначить ее как свою собственность. Запах Курта в его носу был терпким и оказывал сильное воздействие.

– Ах! – закричал Курт, бесконтрольно устремляясь вверх, но не делая попыток дать Дому такие же ощущения, которые он стремился заполучить для себя, когда Блейн ему их давал. Саб в нем хотел, чтобы Блейн полностью взял над ним контроль, чтобы показать ему, как глубоко он уже доверял своему Дому.

– Пожалуйста…сэр, еще… я хочу тебя, – бормотал он, усиленно умоляя, ощущая посасывания этого рта с головы до ног каждым нервом, находящимся между ними. Это было самым интимным, что у него когда-либо с кем-нибудь было на протяжении жизни, и он тонул в каждом новом чувстве и ощущении. Все смешалось; он и Блейн, от вишневого и ванильного вкуса на его языке до смеси этого манящего яблока и собственного мужского аромата Дома.

Блейн со стоном толкнулся вниз своими бедрами, и как же хорошо было, наконец-то, получить какое-то трение, чтобы, наконец-то, начать действовать, в то время как его саб называл его «сэром». Курт царапал ногтями его спину, в результате чего на ней застыли четыре красных линии, когда он оттянул его футболку и закатил ее до подмышек. Блейн зашипел от эротического жжения и снова припал к нему ртом. Искупая свою вину, он накрыл им ярко-красный синяк, расцветший под этой фарфоровой кожей, который помечал саба, как принадлежащего ему, прежде чем требовательно погрузиться обратно в рот Курта.

Потребность соприкоснуться с ним кожей заставила Блейна разорвать свою рубашку над головой и отбросить ее перед тем, как поместить свои локти по обе стороны от головы Курта и прихватить ртом нижнюю губу саба, посасывая ее. Он почувствовал, как пальцы саба нерешительно прижались к его ключицам, и напряжение от желания, когда Курт не двинулся дальше.

– Прикоснись ко мне, – приказал Блейн ему в рот, инстинктивно зная, что саб этого ждал, поскольку нуждался в команде.

Курт вздрогнул от разрешения, его покорные инстинкты разворачивались, словно цветок, и он прижал руки к плоской груди Блейна, ощущая твердые соски, упиравшиеся ему в ладонь. О Боже…он на самом деле прикасался к Блейну! Его плоть была обжигающей на ощупь, кожа сглаживала крепкие мышцы, но он мог почувствовать покалывающее ощущение волос на груди, и саб незамедлительно решил, что оно ему нравилось. Блейн был целиком и полностью мужчиной и целиком и полностью Домом, и это заставляло Курта еще сильнее его желать.

Блейн застонал и толкнулся вперед, стремясь к контакту, а затем еще раз вскинул свои бедра. Они ахнули, словно единое существо, а затем вся сдержанность была потеряна. Блейн задал ритм нижним частям их тел, которому бессознательно пытался следовать Курт, подкатив вверх глаза и раскрыв рот, разомкнув губы, запальчиво обмениваясь направо и налево поцелуями, облизываниями и посасываниями.

Лодыжки, обхватывающие поясницу и бедра Блейна, раскрылись шире в приглашающем жесте для более глубоких движений, который с радостью принял Дом. Саб провел руками по сокращающимся мышцам пресса, чувствуя каждое изменение и напряжение в этом плоском, словно доска, животе. Он освободил свой рот, тяжело глотая воздух, желая наблюдать так же сильно, как и прикасаться, от взглядов между ними кружило голову, движения Дома неумолимо приближали его к пику, которого он вряд ли когда-нибудь достигал самостоятельно – он слишком стеснялся должным образом исследовать себя на протяжении многих лет.

Блейн поцеловал его щеку и спустился по шее, оставляя огненный след вдоль своего пути, помечая его еще большим числом засосов, пока не достиг соска Курта.

– Черт…такой совершенный, детка. Я хочу всего тебя обласкать своим ртом, – признался он невнятным хриплым шепотом, а его рука потянулась вниз, чтобы поиграть с тазовыми косточками Курта и пройтись вдоль его пояса.

Дом взглянул из-под ресниц и поймал взглядом эти темные глаза, которые сейчас были практически сапфировыми. Взор саба был потуплен и смотрел на него с таким невинным желанием, что Блейн подумал, что кончит только от этого.

– Хочешь этого? – спросил он, практически требуя ответа. – Хочешь, чтобы я облизал тебя с головы до ног, красивый мальчик?

Курт хныкал, бессознательно толкаясь в него, закусывая губы жеманным движением, которое сводило Блейна с ума.

– Да, пожалуйста…хочу, чтобы ты облизал меня, сэр, – выдохнул он, чувствуя, что влага от смазки и дальше смачивает его нижнее белье, сочась из набухшей головки его члена, заточенного в его джинсовой тюрьме.

Горячий, плотный и влажный рот Дома сомкнулся на его соске, и рука Курта подлетела к затылку Блейна, захватывая его. Саб звал его по имени, в то время как его тело выгнуло дугой на кровати, а пальцы его другой руки подергивались между их телами, пока не уцепились за ближайший к ним предмет – пояс Блейновых джинсов, которые уже порядком напрягали Дома из-за того, что преподносила ему ткань.

Рука двигалась вместе с движением его бедер, поощряя их совместные усилия, что только заставляло Дома действовать еще быстрее и интенсивнее, и все это время Блейн упивался грудью Курта, сначала посасывая, а затем кружа языком вокруг маленького комочка нервов. Курт беспорядочно хныкал и скулил, а Блейн продолжал атаку, одновременно вжимаясь в его бедра, подводя их все ближе и ближе туда, куда они оба хотели.

Курт мог почувствовать, как что-то формируется в нем, стягивая нижнюю часть живота и разжигая в нем пламя, и он знал, что долго не продержится, просто все это приносило так много ощущений и происходило так удивительно стремительно.

Ему хотелось, хотелось, хотелось, пока от этого не стало больно, и он весь вспотел, покраснев от лица до груди, но он не мог получить от Дома исцеления, пока эти ощущения скручивались и скручивались по спирали, продираясь по его венам, поддерживая его колотящееся сердце и попадая в каждую точку удовольствия, которая у него имелась, играя на них, словно на инструментах.

Словно почувствовав эту острую необходимость, он ощутил, что под его кожей затягивается узел. Блейн вскорости успешно справился со своей задачей, сосредоточив потемневшие золотистые глаза на потемневших синих, чтобы сказать «Давай», и саб взорвался во вспышке света перед глазами, сияющих и ярких оттенков, которых он раньше никогда не мог и вообразить.

– С-сэр, – задохнулся он, захватывая в пригоршню загеленные локоны, дергая бедрами, когда горячая жидкость выплеснулась на его нижнее белье и между их телами. Его тело озарило вспышкой света, как будто его поразила молния, сотрясая все его органы и конечности. У Курта от нее отшибло разум, казалось, что он рассыпался на части и собрался заново в кого-то другого.

Блейн выпустил его сосок изо рта с мокрым причмокиванием и устремился ко рту саба, откуда раздавалось тяжелое дыхание, застонав, когда они поспешно столкнулись зубами.

– Хороший мальчик…такой хороший мальчик для меня, детка, – хвалил он снова и снова, в то время как его бедра продолжали отчаянно двигаться, чтобы получить свою собственную разрядку.

Слова растеклись, как теплое вино, пролитое над всем ним, и Курт практически растворился в постели под ним, ощущая, что его окружает яркое золотистое свечение, дающее пищу для удовлетворения его внутреннего сабмиссива, пока он был наполнен теплом и любовью.

Курт совершенно не знал, откуда пришел инстинкт, согревающий теплом из-за сладкой дымки, но неожиданно его рука переместилась от локонов Дома к тому самому запретному месту в задней части шеи Блейна, движимый желанием угодить своему Дому. Это было то место, о котором он все больше и больше фантазировал на протяжении последних нескольких дней; о том, чтобы прикоснуться к нему рукой, а иногда даже губами. Какие реакции он получит… понравится ли Блейну?

Его пальцы мимолетно коснулись места над алмазом и оформленного сердца, буквально ощущая их кончиками пощипывание, а Блейн зарычал в его рот перед тем, как внезапно и ошеломляюще кончить в одно мгновение, словно Курт только что щелкнул выключателем.

Курт придвинулся, чтобы взять его за руку, опасаясь, что он пересек черту, хотя на тот момент это ощущалось, как самая естественная в мире вещь, но Блейн поравнялся с ним и обхватил его руку, твердо ее удерживая, пока он отходил от своего оргазма, крепко прижав свой лоб ко лбу Курта. В каждой напряженной черточке его лица читался экстаз.

Курт находился в шоке из-за Дома, не в силах отвести от него взгляд, а его член слабо подергивался, желая большего уже при виде такой импульсивности.

Блейн кончил. Твою мать, он дочиста кончил.

Испытать ощущения от этих пальцев там, где до этого никто и никогда не дотрагивался в порыве страсти, было подобно тому, как попасть под грузовой поезд, и этот взрыв освободил его с силой, граничащей с болезненностью. Его сердце остановилось, все тело пульсировало и сжималось снова и снова, как будто он был одной гигантской мышцей, и он пытался впустить воздух в свои легкие, но чувствовал, что сделать это невозможно, задыхаясь со всеми этими ноющими, оголенными, кончиками нервов. Он чувствовал себя расколотым на части. Поделенным на разрозненные фрагменты. Это было, безусловно, самым лучшим ощущением, которое он когда-либо испытывал, и ему не хотелось, чтобы это прекращалось. Это длилось на протяжении нескольких месяцев…нет лет, в нем накапливалось разочарование и желание, потому что он ждал Курта всю свою жизнь, и он упорно держался, пока все эти ощущения не свалились на него разом, и пока Дом не почувствовал, что он исчерпан.

Они так и лежали. Ошеломленно молчали и плавали в божественных приятных воспоминаниях. Их бедра были слиты вместе, руки сцепили пальцы на затылке, глаза закрылись, а тяжёлые вздохи смешались…

– Я сделал тебе больно? – обеспокоенно прошептал Блейн.

Он потерял голову, а вместе с ней и всю утонченность. Он хотел в их первый раз сделать что-нибудь медленное и нежное, легко погрузить его на отмель, вместо ныряния на глубину, но что-то в нем сломалось, напрочь уничтожая все его добрые намерения.

Курт покачал головой, подергивая пальцами и заставляя Блейна немного захныкать от ощущений, вызванных этими легчайшими, незначительными движениями. Он всегда знал, что эта область была гиперчувствительной, но это было чертовски неописуемо.

– Нет, – вымолвил он с придыханием, и Блейну не хотелось слышать когда-нибудь еще что-то, кроме этого звука. – Это было идеально… сделал ли я…гм…ты не.. – затих он, и Блейн, наконец, отстранился, переворачивая их на бок, но держа их тела в прижатыми друг у другу столь близко, что он прямо сейчас мог смотреть в глаза своего саба.

– Что, прекрасный? Ты можешь спросить меня о чем угодно, – тихо пообещал он немного невнятным голосом от того, каким удовлетворенным и ленивым он себя чувствовал.

Взгляд Курта устремился к его рукам, и это был характерным жестом для разговора, но Блейн терпеливо ждал, чтобы саб задал ему вопрос.

– Я знаю, что сначала должен был спросить о… но я ничего не смог с собой поделать, – выпалил он, и если его лицо уже и не было окрашено красивым глубоким красным цветом, то Блейн знал, что оно вспыхивает.

Дом успокоил его, поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони Курта.

– Все хорошо, прекрасный. Более чем хорошо, ладно? Ни одна частичка меня не ставила тебе запретов.

Курт с облегчением улыбнулся, но тут же поник, беспокойно заскользив по своей собственной метке, чувствуя ее незащищенность. Не то, чтобы он не хотел, чтобы Блейн к ней прикоснулся, просто это было…пока что он не был к этому готов. Рассердится ли Блейн за двойной стандарт?

Однако, Дом, казалось, приноровился читать его мысли.

– Эй, все нормально, мы туда не двинемся, пока тебе не будет комфортно, прекрасный. Да, я хочу коснуться тебя там, так же, как я хочу прикасаться к тебе везде, – признался он, заставляя Курта задрожать в ожидании продолжения. – Но мы будем плавно наращивать темп. Я знаю, что это по-разному для Домов и для сабов, поэтому тебе не придется беспокоиться о том, что это несправедливо… на самом деле, мне кажется, что это немного несправедливо по отношению к тебе, потому что это ощущалось так чертовски хорошо, Курт.

У саба пересохло во рту, и он попытался сглотнуть. Его член снова преисполнился большим интересом, но в основном он ощущал глубоко залегающее чувство выполненного долга. Он удовлетворил своего Дома, он заставил его почувствовать себя хорошо, и это наполняло его сердце тем, что ощущалось, словно гелий, из-за того что оно пыталось вылететь из его груди.

– Да? – пропищал Курт.

– Мммм, – промурлыкал он, прижимаясь ближе и теперь уже отпуская руку Курта, уверенный, что он никуда не денется, и захватывая бедро саба, подцепив его собственной ногой.

Курт удовлетворенно позволил себе распустить руки, рисуя указательным пальцем узоры над меткой Блейна и наслаждаясь маленькими волосками, которые вставали дыбом от такого внимания.

– Продолжишь делать это, прекрасный, и мы никогда не сможем вылезти из этой кровати, – предупредил он с потемневшим взглядом.

Курт почувствовал озорную ухмылку, которая прокралась на его губы, и приподнял брови.

– Ну, у нас в распоряжении вся ночь в темноте…

Он пискнул и захихикал, когда Блейн набросился на него, прокатывая их по кровати и целуя его в губы.

Курт определенно мог к этому привыкнуть.

========== Озарить светом. Часть 8. ==========

Комментарий к Озарить светом. Часть 8.

Дорогие читатели! У нас с вами знаменательное событие. Мы осилили половину фанфика! Ура!

– Дэйв? – окликнул саб с того места, где его голова покоилась на обнаженной груди его Дома. Его кожа блестела от пота под мягким светом свечей.

Темнота вокруг них создавала волшебное ощущение, пока они прижимались друг к другу: одурманенные, насытившиеся и уставшие, но такие счастливые от того, что были вместе, и ничего больше не имело значения.

– Хм? – ответил Дэйв, голова которого кружилась от их занятий любовью, нежно пробегая рукой по спутанным волосам Себастьяна; саб будет отрицать наличие беспорядка на своей голове до последнего вздоха.

Дейв любил его таким, как в этот момент; небрежным, расслабленным и просто существующим на свете. Без язвительности, без сарказма и злобы в его голосе. Только совершенные зеленые глаза сияли для него, для него одного, и эта искренняя, доверчивая улыбка заставляла Дома чувствовать, что он может летать.

Он любил его. Больше, чем жизнь.

– Если я кое о чем спрошу, пообещай, что не будешь смеяться надо мной, – сказал он, когда положил руки на грудь Дэйва и подпер ими голову, уложив ее сверху, чтобы иметь возможность посмотреть в глаза Дому.

– Конечно, детка. Все, что угодно, – ответил Дэйв, в замешательстве нахмурив лоб, когда заметил, что обычно владеющий собой и уверенный саб боролся с собственными словами.

– Ты когда-нибудь хотел, чтобы я был другим? – выпалил он после минутных раздумий, и Дэйв наклонил голову, не уверенный, что расслышал или правильно понял.

– Не уверен, что понимаю. Каким другим? – спросил он, и Себастьян опустил глаза, кусая губы и сцепив пальцы.

Он выглядел…он выглядел нервничающим, и это шокировало Дэйва до глубины души, когда он осознал данное обстоятельство.

– Детка, посмотри на меня, – он позволил маленькому приказу проистечь из своего голоса, и эти изумруды, которые он так любил, послушно устремились вверх. – О чем ты?

– Я не знаю…я просто…сейчас я провожу большую часть своего времени с Куртом и Джеффом, да и Тад обычно тоже с нами, и они…ну, я отличаюсь от них. Я могу видеть, что это так. Они сладкие, заботливые и словно…какие-то плюшевые и милые, и Блейну, Нику и Райану, кажется, это нравится. И я поразмыслил, я просто подумал, что, возможно, тебе хотелось бы, чтобы я больше походил на это…больше походил на них, – тихо пробормотал он, разбивая сердце Дэйва, который услышал, что сказал саб.

Он значил больше, чем жизнь, сильный, упрямый и великолепный в своей независимости… но каждой своей клеточкой он принадлежал Дэйву, и тот об этом знал… он мог это почувствовать.

Он никогда не заставит его пойти каким-нибудь другим путем.

– Я думал, что ты гордишься тем, кто ты есть? – сказал он, и саб пожал плечами, испытывая дискомфорт.

– Я горжусь…но иногда я не уверен, что это делаешь ты, – спокойно признался он, и сердце Дэйва ускорилось, ненавидя то, как тихо звучал саб.

– Себастьян, послушай меня внимательно, ладно? – сказал он, и саб, взгляд которого все еще тревожно озирался вокруг, кивнул. – Я никогда, ни на одну секунду не хотел изменить и волоса на твоей прекрасной голове и ни единого качества твоей личности. Я люблю твой острый язык, я люблю твою силу, я люблю знать, что ты в безопасности и можешь позаботиться о себе, когда меня нет рядом, я люблю, что ты боец и стерва, и мой лучший друг, и лучший саб, которого я когда-либо мог просить. Потому что, когда заканчивается день, и ты здесь, в моих руках, то я чувствую, что ты мой, что ты нуждаешься во мне, что ты можешь быть столь же уязвимым, как и все остальные. И, детка, для меня честь быть тем, кому позволено видеть тебя таким, как сейчас… защищать тебя, заботиться о тебе. Так что нет…Я никогда не хотел, чтобы ты был другим. Ты совершенен. И я так горжусь тобой, – прочувствованно и сильно высказался он, и Себастьян позволил одинокой слезе скользнуть вниз по своей щеке, вероятно, единственной, которую он разрешил себе пролить прямо сейчас, прежде чем опуститься на грудь Дома и прижаться к ней.