Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 94 страниц)

– Закончил? – поддразнил он.

– Да, – просиял Курт.

Дом снова рассмеялся.

– Хорошо. Курт, мой красивый, прекрасный мальчик… Я знаю, что люди, вероятно, просто думают как о само собой разумеющимся факте, что мы теперь автоматически везде составляем пару друг для друга, но вместе с тем, хоть это суждение и является правдивым, потому что, будь чертовски уверен, что я не собираюсь никому уступать, – подмигнул он, шуточно принимая угрожающий вид. – Я все же чувствую, что для меня будет правильным спросить тебя как полагается, потому что последнее, что я хочу сделать, это принять тебя как нечто само собой разумеющееся. Ты на самом деле весь мой мир, прекрасный, – тихо признался он.

Курт с каждым словом придвигался все ближе, одновременно с этим кивая, словно пребывал в трансе, когда его осенило ясное понимание того, что собирался спросить Блейн.

– Спрашивай, – прошептал он.

Блейн улыбнулся, поглаживая тыльную сторону его руки.

– Курт Элизабет Хаммел. Окажешь ли ты мне честь быть моей парой на Зимнем Приеме?

– Да, – выдохнул он. – Да, да, да!

Очередная вспышка веселья распространилась вокруг, и Блейн обнял его за талию, поднимая вверх, счастливо кружа саба, остановившись только тогда, когда Курт наклонился, чтобы соединить вместе их губы. Блейн добился того, чтобы Курт открыл рот, проникая ищущим языком за его зубы, задевая собственный язык саба, прежде чем вытащить его обратно.

– Ты тоже мой, – прошептал Курт в его рот, обхватывая его лицо ладонями во время их поцелуя, пока свисток тренера не оторвал их друг от друга.

– Ладно, Андерсон, я давала тебе пятнадцать минут. Ты использовал семнадцать. Исчезни, – сказала Бист, и Блейн хихикнул, с улыбкой клюнув саба в губы и удалился, сопровождаемый насмешливым свистом одноклассников Курта и краснеющего саба, которого он любил больше жизни.

P.S. Перевод песни: http://www.amalgama-lab.com/songs/m/michael_buble/everything.html

© Лингво-лаборатория «Амальгама»: http://www.amalgama-lab.com/.

========== Стать любимым. Часть 2. ==========

Пять дней.

Пять долгих, мучительных дней.

Вот как долго Ник погибал без согревающего присутствия Джеффа, и Дом чувствовал, что понемногу разрушает себя, расползаясь по швам.

Его сердце беспрерывно ныло, не принося никакого облегчения, а разум кричал ему исправить ситуацию, улучшить положение дел, вернуть его обратно туда, где ему было самое место: рядом с Ником, в его руках. Но проблема заключалась в том, что он был не совсем уверен, что же сделал неправильно. Дело было в его прикосновении, которое напугало Джеффа? В его словах? В любви, которая, как он знал, струилась из него и волнами выплескивалась на светловолосого мальчика, даже когда он отчаянно пытался силой воли направить ее обратно? Ведь не было никакого способа, чтобы она осталась незамеченной. Такую глубину чувств нельзя было удержать в себе, и он понимал, что она неизбежно выплывет наружу.

Но он вернул бы все назад, если бы знал, как это осуществить. Он не перестал бы любить саба, это было невозможно, но он бы сильнее старался. Он укротил бы свою Доминантную кровь и отчаянное внутреннее стремление сделать своим, заявить права и удержать, если бы Ник знал, что это приведет к тому, что Джефф к нему вернется… пусть даже тихий, робкий, донельзя закрытый, но он был рядом до тех пор, пока Дом все не испортил.

Он не знал, как справиться с болью. Его кожа зудела, руки ощущали себя пустыми, даже если он только один раз держал своего ангела в том ужасном объятии, которое разрушило их хрупкие отношения. Теперь он знал, на что было похоже обладать даже небольшой его частичкой, точно так же, как и потерять ее, и это было мучительным ощущением.

Еще больше ухудшало его пытку то, что он до сих пор почти каждый день видел его в школе с темными тенями под глазами, плечами, опущенными еще ниже, чем он когда-либо видел, и закостеневшей, глубокой печалью, отпечатавшейся на его коже, которая разрывала Ника на части, потому что он, так или иначе, этому поспособствовал.

Он хотел снова привести все в порядок, Дом нуждался в том, чтобы Джефф опять был рядом.

Таким образом, после пяти бессонных ночей, пяти дней бесконечных телефонных переговоров с Блейном и пяти дней отчаяния, разрушающего его разум попытками выяснить, что делать, он понял, что не в силах был больше терпеть.

Он с этим покончил.

Ник устал от боли и печали. Он желал снова стать счастливым и хотел сделать счастливым Джеффа, а хождение на цыпочках вокруг да около и избегание разговора, который им был давно необходим, привело их к этой неразберихе, в которой они сейчас пребывали.

Так что через пять дней после того, как Джефф в страхе убежал от него прочь, он спустился в столовую, взял чашку, наполнив ее горячим шоколадом, и вскоре ее бок украсился ярким, красным, неаккуратным почерком, как и во все прочие разы.

Решимость была явно заметна в каждом шаге, который он преодолевал на своем пути от собственной спальни по коридору и через лестницу, и в стуке в массивную, деревянную дверь. Чашка в руке слегка дрожала, и он чувствовал, как его лёгкие работают изо всех сил, доставляя в его тело достаточное количество кислорода, чтобы оно могло должным образом функционировать, когда он услышал приглушенные шаги, приближающиеся к дверям.

Ключ сдвинулся, и ручка двери провернулась, выпуская нежный голос в коридор.

– Курт, я сказал тебе, что просто хочу остаться дома и…

Джефф толкнул дверь и замер, когда увидел стоящего там Ника, осторожно улыбающегося, но все-таки ослепительного в своей красоте. Его руки слегка дрожали в том месте, где он сжимал чашку, которая издавала такой утешительный и заманчивый аромат.

– Ник…

Это имя вышло тяжелым выдохом, слетевшим с его губ, и саб крепко ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть в его объятия, которых он так отчаянно желал с тех пор, как сбежал в тот день и оставил Дома одного в коридоре.

Он пришел в себя несколько минут спустя после инцидента, приведя в порядок мысли и понимая, что это был Ник, и он не находился в опасности. Его кожа ныла и леденела, лишившись его прикосновений, но возвращаться было слишком поздно.

Он разрушил самое лучшее, что с ним случилось с того самого дня, когда он встретил Курта, и саб понимал, что, должно быть, Ник ненавидел его за это, поэтому и держался подальше от него.

Сон ускользал от него, глаза саба отяжелели и чесались от усталости и слез, пока дни проходили мимо без его персонального солнечного света. Джефф хотел пойти к нему, и эта тяга пугала его больше, чем любое унижение или удар Кевина, которыми он разбрасывался всякий раз, когда того желал. Жажда быть к нему ближе, желание снова свернуться у него на груди и спать без каких-либо кошмаров, без страхов, когда присутствовало лишь тепло, безопасность и Ник, были почти что пугающими от того, насколько сильно они ощущались.

Он видел его в школе каждый день и жаждал снова очутиться в его руках, но Джефф знал, что он того не стоил.

Он не стоил печали и беспокойства, которые видел на этом прекрасном лице каждый раз, когда он все портил и причинял ему боль. Он не стоил времени и терпения, потраченных на то, чтобы быть рядом с ним. Джефф понимал, что отнял у Ника время, и он так неимоверно сожалел об этом, так что когда Дом оставил его в одиночестве на протяжении пяти дней, он в последний раз поплакал по нему и заставил свое сердце отпустить его.

Ник все равно заслуживал лучшего, и даже не важно, что саб был так близко от того, чтобы позволить себе еще раз упасть, надеясь, что на этот раз он будет пойман, прежде чем упадет на землю. Искалеченное тело предало его, а наполненный страхами разум обернулся против него, и Ник ушел.

И он думал, что так оно и было. Джефф бы смирился с этой темной ямой, которую он вырыл собственными руками…до этого момента…когда он снова стоял перед ним, держа в руках до боли знакомую чашку, которая была словно веревочный трап, а красные следы под кончиками его пальцев указывали на еще одно послание…и…и солнечная улыбка снова осветила его изнутри, и, боже, он не мог дышать.

– Привет, ангел, – тихо поздоровался Дом, и Джефф почувствовал, как его тело задрожало от этого прозвища, которое до сих пор не укладывалось у него в голове.

Он был самым далеким от ангела созданием, каким только возможно было быть, но Ник до сих пор называл его так, с такой сильной убежденностью…как будто действительно видел его незапятнанным и чистым.

Он не мог позволить ему так думать, поэтому саб покачал головой.

– Не называй… – начал он, но Ник поднял руку, чтобы остановить его, другой рукой прижимая чашку к груди, а клубы вкусно пахнущего пара пробирались в волокна его блейзера.

– Постой, – сказал Ник с этими отчетливыми переливами в голосе, которые Джефф еще не мог правильно определить, но он все же чувствовал, что его конечности ослабли, и тело отпустило напряжение. – Я пришел сюда, чтобы сказать все как на духу прямо перед тобой. Если ты сможешь уделить мне десять минут своего времени и позволить рассказать то, ради чего я сюда пришел, я обещаю, что не побеспокою тебя после этого. Хорошо?

Джефф в шоке уставился на него широко раскрытыми глазами, и, возможно, именно поэтому он почувствовал, как его голова медленно дернулась вверх и вниз в утвердительном жесте, прежде чем до его мозга дошло, что он делает. Столь же сильно, сколь было напряжено и напугано его тело, саб в нем мурлыкал при виде улыбки Ника после того, как он согласился, бредя от мысли, что он доставил удовольствие красивому Дому.

– Спасибо, красивый, – мягко сказал он, и Джефф опустил взгляд, заламывая соединённые пальцы, с щеками, покрасневшими от стыда за комплимент, который, как ему было известно, он не заслуживал.

– Это для тебя, – выставил чашку Дом и кивнул в знак поощрения, когда Джефф протянул руку, чтобы ее взять, с осторожностью оценивая ситуацию на тот случай, если это было трюком, устроенным Ником только для того, чтобы заставить его заплатить за содеянное. Кевин любил играть с ним в подобные игры.

Но ничего не произошло. Только тепло просочилось через пластик чашки на его дрожащие пальцы, когда он осторожно сжал ее, не позволяя упасть. На самом деле ему следовало бы знать, что от Ника нечего было ждать подобного, и это заставило пузырь вины надуться в его груди.

– Спасибо… – еле слышно прошептал он, и Ник снова ему улыбнулся, в очередной раз раскрашивая цветами его мир, после нескольких дней черно-белых тонов.

– Читай, – ободряюще попросил Дом. – Это первый пункт, в который мне нужно тебя посвятить.

Он указал на бок чашки, и Джефф, грудь которого стянуло путами, убрал большой палец с послания красного цвета и покосился на лаконичную надпись. С губ саба сорвался рваный вздох, а сердце пустилось вскачь, когда он увидел это признание.

Я влюбился в твою истерзанную, прекрасную душу.

Там была стрелка, указывающая вправо, поэтому он повернул чашку и онемел от шока.

Я никогда не изменю своего решения.

– Ник…почему… – выдавил он, задыхаясь и будучи сбитым с толку, но Дом покачал

головой.

– Нет, ты обещал, что позволишь мне высказать то, ради чего я сюда пришел, и я донесу до тебя эти слова. После того, как я закончу, я уйду и дам тебе время и пространство, чтобы решить, чего ты хочешь. Я не буду давить на тебя или заставлять давать мне ответ. Я просто прошу выслушать меня, а потом подумать над этим. Можешь ли ты сделать это для меня? – спросил он, и ошеломленный Джефф почувствовал, что снова кивнул, а его большой палец почти неосознанно очертил красивое послание, словно саб мог впитать слова через свою кожу.

Как он мог находить его душу прекрасной, когда знал, что она была сломлена? Как он мог выбрать остаться с ним, когда знал, что от Джеффа не осталось ничего, чтобы отдать ему взамен?

Рука обвилась вокруг его собственной, и Ник потянул его обратно в комнату, в сторону кровати, где они молча сели лицом друг к другу, пока, Дом, наконец, не заговорил.

– В первый раз, когда я тебя увидел…ты выходил из класса. Я помню, что остановился, как вкопанный, потому что никогда не видел никого, кто был бы настолько красив. Это ощущалось, словно кто-то вытащил тебя прямо из моей мечты, – начал он, с подлинным благоговением, звучащим в голосе, когда Дом вспоминал об этом, заставляя сердце Джеффа трепетать.

– Я хотел заговорить с тобой, но тогда ты повернулся, и я увидел…

Ник сделал паузу, встретившись взглядом с Джеффом, и саб знал, что он имел в виду, борясь с тем, чтобы стеснительно не прикрыть свою шею.

– Я увидел твою метку. И я понял, что ты ужасно пострадал, и я так сильно захотел найти того, кто это сделал, чтобы вернуть ему эту боль, – признался он с неприкрытым гневом в голосе. – Я ничего не знал о тебе кроме того, что ты великолепен, и все же я хотел быть уверенным, что ты находишься в безопасности.

Он прервался, убедившись, что Джефф смотрит прямо на него.

– Эти чувства никогда не уходили, Джефф.

– Ник, – выдохнул он, но получил в ответ строгий взгляд, который заставил его закрыть рот.

– Они только росли и росли до той точки, где ты стал единственной вещью, о которой я мог думать, единственным, что имело для меня значение. Чашки… Чашки служили для меня способом добраться до тебя, чтобы не напугать. Я оставлял их каждое утро, надеясь, что они заставляют тебя улыбнуться… но, по всей видимости, я все равно напугал тебя и я сожалею об этом. А потом мы поговорили, но ты так поспешно отгородился от меня, и я подумал, что никогда не смогу снова к тебе приблизиться…но, так или иначе, это сработало. Ты сказал, что хочешь быть моим другом, и я согласился на это, желая быть рядом с тобой любым способом, который мне доступен.

Ник думал, что будет труднее разъяснять свои внутренние мысли, но они выплескивались из его рта, словно вода. Фразы, которые сдерживались неделями, наконец-то вырвались наружу.

– И в течение последних нескольких недель я чувствовал себя так, словно… словно была вероятность, что положение дел изменилось и для тебя тоже… словно, возможно, ты до конца отыскал ко мне дорогу. И после отключения света, когда ты спал так близко от меня и держал меня за руку, я предположил и позволил себе надеяться, поверить… – Дом покачал головой. – А потом я снова все испортил, обняв тебя, когда ты этого не хотел, и напугал тебя, и я так сильно сожалею об этом…не о том факте, что ты был в моих руках, потому что, Джефф, поверь мне, я никогда не забуду ощущения от того, чтобы обнимать тебя подобным образом, но я сожалею, что причинил тебе боль и мне жаль, что я напугал тебя и поторопил.

Джефф почувствовал слезы, жалящие глаза, тяжело дыша от всех эмоций, которые он ощущал. Ник решил, что это его вина?

– Эти последние несколько дней были пыткой, и я понял, что не могу так больше. Я не могу притворяться, что не люблю тебя, и я не могу притворяться, что не желаю тебя, потому что все, что я делаю, связано с тобой. Поэтому я и решил это сделать. Я решил выложить все начистоту и дать тебе шанс полностью меня сломать. Я дам тебе время. Подумать об этом… о нас…если ты решишь, что хочешь попытаться… приходи на Зимний Прием. Я буду ждать тебя.

Он потянулся, нерешительно взяв саба за незанятую руку, смакуя контакт, когда он успокаивал каждый его зазубренный край.

– Если ты решишь дать мне шанс, ангел, я обещаю…тебе никогда больше не придется проходить через ту боль, которую ты испытал. Я буду для тебя лучшим Домом, каким только могу быть. Я буду держать тебя в безопасности…я буду держать тебя в тепле и буду любить тебя так, как никто и никогда прежде тебя не любил, – закончил он и повернулся, чтобы увидеть молчаливые слезы, скользящие по веснушчатым щекам, и его сердце разрывалось на части, когда он поднял большой палец, чтобы прогнать их.

– Не плачь, ангел. Что бы ты ни решил, я буду это уважать. Я обещаю, – сказал он, наклоняясь и целуя соленую кожу его мокрой щеки, прежде чем встать и подойти к двери.

– Я действительно надеюсь, что увижу тебя на Приеме. Я…я люблю тебя, Джефф, – обернувшись, тихо признался он на выдохе, зная, что, возможно, это единственный шанс, когда он может сказать это сабу, прежде чем выскользнуть за дверь и отправиться в свою комнату, с льющимися слезами и страхом, который разрывал его изнутри.

Это было… его сердце буквально было мишенью, а Джефф держал в своих руках все пули.

Прямо сейчас ему было подвластно его сокрушить.

========== Стать любимым. Часть 3. ==========

К настоящему моменту они находились здесь чуть больше двух часов, и Блейн мог утверждать, что Курта постигло разочарование.

Черт возьми, Блейн абсолютно точно пребывал не на пикнике, но он мог сказать, что все это было важно для Курта. В конце концов, это одна из первых вещей, которую его саб добровольно предложил сам, поэтому он усмехался и терпел, пока они перебирали очередной стеллаж с костюмами.

– Как насчет этого?

Блейн указал на классический смокинг, но Курт покачал головой, едва удостоив вещь взглядом.

В течение всего дня он переживал резкую смену настроения.

Поначалу перспектива пройтись по магазинам за нарядами для Приема заставила Курта подпрыгивать на носочках, с волнением, струящимся из кожи. Он пролистывал журналы, обводя наряды яркими пометками, и добавил в закладки несколько вещей в интернете с тех пор, как несколько дней назад Блейн попросил стать его парой. Но как только они добрались до люксовых магазинов, его мальчик стал слегка неуверенным, очевидно до сих пор беспокоясь о том, сколько все это стоит, незаметно проверяя бирки. Потребовалось немного убеждения, но Блейн снова донес до саба, что у них действительно имелось достаточно денег на всю оставшуюся и следующую жизнь, зная, что для Курта это было важно. Это же было его первым надлежащим выходом в свет, и саб очень серьезно относился к тому, чтобы произвести правильное впечатление, что объясняло, почему в настоящий момент он закопался в свой вязаный кардиган и рассеянно покусывал пальцы с нахмуренным и напряженным лицом.

– Прекрасный, ты будешь выглядеть великолепно что бы ни надел, – попытался задобрить его Дом, цепляя вешалку обратно на металлический прут.

– Нет, я собираюсь выглядеть так, как будто очень для этого постарался, – пробормотал Курт, складывая большой и указательный палец «в колечко».

– Ну а как насчет того, чтобы мы просто посмотрели на нормальные костюмы? – посоветовал он. – Ты не должен надевать смокинг. Обычно я этого не делаю.

Курт отмахнулся от него свободной рукой, по-прежнему сосредоточив свой взгляд на стене с одеждой и закатывая глаза.

– Это официальный прием, Блейн.

Дом нахмурился и в самом деле окончательно запутавшись.

– А что, есть вещь, представляющая собой нечто среднее между смокингом и костюмом, о существовании которой я не знал?

Из горла Курта раздался несчастный рык, который был чуть выше его основного тона, идеально смешиваясь с низкими тонами и творя с Блейном такие вещи, которые он предпочел бы избежать посреди магазина Версаче. Однако Дом отодвинул прочь эту тонкую струйку желания в пользу более насущной необходимости снова сделать своего саба счастливым. Став позади него, Блейн склонил свой подбородок на плечо Курта, крепко обхватив руками его талию. Он терпеливо ждал, пока саб не расслабится в его объятьях, перед тем как осторожно начать раскачивать их из стороны в сторону, игнорируя взгляды помощницы, предоставленной им сразу, как только они вошли в магазин, но которую они отослали прочь.

– Скажи мне, что случилось, прекрасный, – спокойно приказал он, оставив легкий поцелуй на его челюсти, как раз под ухом.

Курт закрыл глаза, позволяя нежной команде омыть себя, что заставило его расплавиться в объятьях своего Дома.

Саб не знал, в какой момент он позволил себе поддаться. Он так усердно работал, не допуская, чтобы это чувство ненадежности добралось до него, и в целом он был в состоянии его игнорировать, потому что он лучше знал истинное положение дел.

Он понимал, что Брэд всего лишь пытался пробраться ему под кожу, потому что желал того, чего не мог получить. А все эти авторы журнальных статей были невежественными, недалекими людьми.

И только иногда он позволял всему этому добраться до себя: когда уровень давления был высоким, а ставки еще выше. Ему нужно было быть уверенным, что он выглядит достаточно презентабельно для Блейна и его семьи.

Он не мог позволить им заполучить еще один повод, чтобы унизить его.

– Я просто хочу быть идеальным, – признался Курт, сердце которого колотилось у самого горла. – Я не хочу опозориться или опозорить тебя, выглядя так, словно не вписываюсь туда.

Блейн фыркнул, уложив руки на его бедра и развернув саба, пока наполненные влагой глаза снова не взглянули на него, а руки Дома легли в ямки внизу его позвоночника, подразнивающе щекоча мизинцами начало ложбинки его задницы, что заставило парня задрожать.

– Курт, ты никогда не опозоришь меня, детка. Я так горжусь, и мне так повезло, что ты со мной, и иногда я думаю, что мог бы взорваться от необходимости демонстрировать тебя и кричать всем, что ты на самом деле принадлежишь мне, – страстно сказал ему Блейн, и Курт знал, что на его лице показалась небольшая улыбка при воспоминании, как Дом попросил стать его парой перед всем классом, где было полно народу. – Тебе просто нужно быть самим собой, потому что ты и так идеален.

Блейн продолжал целовать его висок, когда саб опустил взгляд в пол.

– Даже когда я заставляю тебя два часа ходить со мной по магазинам, так ничего и не выбрав? – слабо пошутил Курт, но звуча уже веселее, так что Дом посчитал это шагом в верном направлении, улыбаясь и крепче его обнимая, захватывая ладонью затылок саба, когда он прижался лицом к его шее, оставляя там нежный поцелуй.

– Особенно тогда, – признался Блейн.

Даже когда Курт доводил его до желания рвать на себе волосы, он по-прежнему любил его с силой, которая могла вместить весь мир.

Ему хотелось произнести это вслух, не используя текст песни, чтобы скрыть более глубокий смысл с помощью чужих слов, но Блейн не был уверен, что они уже к этому пришли.

Он был на сто процентов уверен, что Курт испытывал к нему такие же сильные чувства, и это родство, которое искрилось между ними, не могло быть ничем иным, но, тем не менее, Дому не хотелось слишком рано проявлять напористость, разрушая то, что они имели. На данный момент он был счастлив от этого молчаливого знания и маленьких действий между ними, которые о многом говорили вместо всяких слов.

– Я считаю тебя идеальным, даже когда это не так, – вот что он сказал вместо этого.

Курт сглотнул комок в горле, и счастье забило из него ключом на поверхность, когда он прижался головой к Блейну, тычась носом в щеку Дому, ресницы которого порхали напротив его виска.

– А теперь, как насчет того, чтобы попытаться снова, но ты перестанешь искать вещи, которые сделают тебя похожим на всех остальных, хм? Ты рожден, чтобы выделяться, прекрасный, – нежно прошептал ему Блейн.

Конечно же, он попал в самую точку. Их проблема заключалась в том, что Курт пытался найти что-то, что заставит его слиться с толпой. Только пойти на этот шаг по доброй воле шло вразрез с его натурой, и именно здесь крылась проблема.

– Я хотел что-то… – он замолчал и оглянулся в сторону нетронутых висящих костюмов, рассматривая их критическим взглядом.

– Наподобие чего? – настаивал Дом, немного ослабляя хватку, чтобы Курт мог двигаться, если ему это было нужно.

Однако Курт не шагнул от него ни назад, ни в сторону, как он того ожидал. Вместо этого он полез в карман и вытащил сложенный листок бумаги, разворачивая его дрожащими пальцами, чтобы показать множество набросков от лацканов до бабочек, подтяжек и жилетов такого фасона, который он хотел бы сшить.

Блейн был ошеломлен.

Он знал, что Курт хотел создавать одежду, и несколько раз видел его с карандашом и блокнотом, свернувшегося калачиком на диване, но в действительности он никогда не видел ни одной работы саба. Это было удивительно. Детальность, даже в черновом варианте, и стиль в каждом карандашном штрихе, в котором Курт громко заявлял о себе.

– Это просто быстрые наметки, которые я нацарапал, – немного застенчиво начал Курт, а румянец на его щеке предал его, когда он передал бумагу Блейну.

– Ничего себе… это удивительно, прекрасный, – незамедлительно похвалил Блейн, обхватив своей рукой ладонь Курта, которую он протянул, придвигая бумагу ближе к Дому, чтобы он не упустил ни единой детали. Блейн заметил в уголке свое имя, рядом с бабочкой, на которой была россыпь крошечных снежинок, и расплылся в широкой и глуповатой улыбке. Курт разрабатывал ему одежду? Это заставило его почувствовать, как внутри него разливается невероятное тепло и трепет, а сердце Дома раздулось в десять раз больше своего размера.

– Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи, мистер Андерсон? – рыжеволосая помощница снова подошла к ним, чтобы задать этот вопрос, клацая туфлями на шпильках по паркетному полу.

Курт оглядел скептическим взглядом женщину и ее фигуру, обтянутую изумрудным платьем-карандашом, которое было на ней надето. Не то, чтобы он считал, что она не знает своего дела, несмотря на знаки доллара, которые кружились в ее глазах с тех пор, как она заметила и узнала Блейна. Она явно обладала некоторым вкусом. Но понимание, что хорошо выглядит на вас и хорошо выглядит на других, для некоторых людей определенно не являлись тождественными понятиями. К тому же он знал, что отлично справляется, просто у него сегодня случился небольшой кризис веры.

Блейн открыл рот, чтобы ответить, но она пресекла его попытку, чересчур демонстративно прошествовав к вешалкам. Ее локоны подпрыгивали вслед за ней, пока она искала костюм.

– Потому что я думаю, что вот этот будет отлично смотреться именно на вас, – продолжала она, схватив костюм и приложив его к Курту, перед тем как достать другой, еще и болтая при этом. – И считаю, что этот вариант полностью с ним сочетается. Это для приема в Далтоне, ведь так? Вы слегка припозднились, люди раскупили их, по крайней мере, месяц тому назад, но думаю, я могла бы посодействовать, чтобы помочь…

Курт был подходящей для нее целью, чтобы подцепить крупный улов, но саб скривил лицо от костюмов, которые были в его руках, отчего Блейн рассмеялся над ним.

– Будь хорошим, – дразнился Дом ему в ухо, подцепив пальцами шлевки на боках саба под его кардиганом.

– Ты видел, что она мне дала? – прошипел он. – Эта серость полностью сольет меня с фоном! И они обычные!

– В простоте нет ничего плохого, так же? – невинно спросил Блейн, конечно же, уже зная ответ, но в любом случае, с радостью искушая своего мальчика, чтобы помочь ему отвлечься и вернуть его нормальную счастливую и нахальную собственную личность.

– В классической простоте – нет. Но скучная простота? Я бы не стал так одеваться даже на собственные похороны, – разбушевался он, с усилием потащив Дома за собой, чтобы вернуть костюм обратно на вешалку, убирая прочь свои наброски, перед тем как протянуть руки к лицу Дома.

– Пожалуйста, спаси меня от нее, прежде чем она вернется с еще более отвратительными вариантами, – надулся он.

Блейн ворковал над ним, гладя его по щеке.

– Бедный малыш.

– Я серьезно, Блейн!

Саб топнул ногой, как ребенок, но все равно прижался ближе к своему Дому, в связи с бегством от рыжеволосой акулы, которая держала в руках нагромождение скучных, не вдохновляющих его нарядов.

Дом подумал, что это было восхитительно, но воздержался говорить об этом вслух, независимо от того, как это было заманчиво. Вместо этого он сконцентрировался на том, что его дергали изо всех сил, и это побуждало его сделать так, как просил Курт и «спасти его». И не важно, что всего лишь от изголодавшейся по комиссионному вознаграждению рыжеволосой особы, но его внутренний Дом рвался в бой.

– Хорошо. Я думаю, у меня есть идея, – смягчился он и начал вытаскивать их из магазина сразу же, как вернулась Мисс Назойливость с полными руками вариантов.

– Прошу прощения. Только что возникла непредвиденная ситуация, нужно бежать!

Консультант с угрюмым видом смотрела, как они уходят, но Курт был очень рад сбежать, только немного сокрушаясь, что они так ничего и не нашли. Однако, когда он снова начал обращать внимание на окружающую обстановку, то был удивлен, что вместо другого магазина Блейн начал вести их обратно на стоянку.

– Куда мы едем? Мы едем домой? – спросил саб, теребя свои пальцы и переживая, что он зашел слишком далеко и достал Блейна.

Блейн только улыбнулся ему, подмигивая и успокаивающе сжимая пальцы.

– Увидишь.

И только после непродолжительной поездки на автомобиле, когда они вошли внутрь студии с открытой планировкой, действительность захлестнула Курта.

Он стоял ни где-нибудь, а в самом «Революционере» – модном доме Даны.

– Боже мой… – выдохнул он, с благоговением разглядывая жадными глазами стеллажи, расположенные слева от них, заполненные одеждой с прошлого сезона. Он сумел накопить достаточно средств, работая у Мэй, которые потратил на журнал, чтобы смотреть на эти вещи словно на лакомство для себя, прежде чем его взгляд переместился в сторону манекенов, над которыми суетились несколько помощников, получая тем самым ошеломляющее общее представление о последней коллекции Даны.

Блейна наполняла гордость, когда он наблюдал за неподдельной чистейшей радостью и благоговением, захлестывающими его саба, когда очутился в своей среде. Это напомнило ему о том, как он впервые вошел в свою студию, когда она наконец-то была закончена, и магия этого момента наполнила его до отказа.

Это было мечтой Курта, точно так же, как студия была мечтой Блейна. Это был жизнеутверждающий момент. О Боже, да, я хочу, чтобы это мгновение длилось вечность, и Блейну хотелось во веки веков постоянно делать Курта таким же счастливым и восторженным.

– Блейн, Курт! – окликнула Дана, когда заметила их из-за своего стола, расположенного возле северной стены, из-за чего окна простирались от пола до потолка. Она вскочила, одетая по последнему писку моды в платье с коротким рукавом, украшенным цветочным принтом, и направилась к ним в своих туфлях на шпильках.

– Я думала, что вы ходите по магазинам, а потом пойдете домой на обед. Я как раз собиралась сама туда отправиться.

– Нам понадобится твоя услуга, – сказал Блейн, и Курт вместе с Даной уставились на него выжидательными взглядами. – Курту и мне нужны костюмы для приема, но все те, что мы видели сегодня были…обычными, – он усмехнулся Курту на последнем слове, и саб в ответ подкатил глаза, что заставило ухмыльнуться Дану, которая с любопытством на них посматривала. – У Курта есть некоторые дизайнерские идеи, которые он набросал, и они на самом деле удивительны. Времени осталось мало, но мне просто интересно, может быть, ты могла бы что-нибудь изготовить для нас на скорую руку, используя эти идеи в качестве образца?