Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 94 страниц)

– Это все ради общего блага, – прощебетал Курт, вернувшись в комнату с полным подносом для чаепития, когда они съели столько снеди, что ей можно было накормить небольшую армию. Блейн был самозабвенным едоком и с тех пор, как Курт стал заведовать кухней, он уплетал пищу так, словно не ел никогда в жизни, и это было заметно по небольшому пузику, которое начали демонстрировать его рубашки.

Берт был абсолютно доволен тем, как молодой Дом обращался с его сыном. Знание того, что его единственный мальчик был окружен заботой и счастлив, делало его сон крепче.

– Это всеобщее благо – боль для моей задницы… и хорошо было бы взять печенья с этого подноса, – сказал Берт, зная, что по стандартам Курта печенье практически приравнивалось к самоубийству.

Курт прищурился, глядя на него.

– Съешь больше двух, и тебе не жить.

Дана посмеялась над ними и покачнулась на каблуках, хватая еще больше папок и распечатанных листов.

– Здесь предполагаемое распределение голосов на настоящий момент времени. Они, так сказать, официально не получили мою отставку и поэтому я все еще в списке, но мы, главным образом, оцениваем конкуренцию, прежде чем произведем эффект разорвавшейся бомбы.

– Ты уверена, что шок и подход, основанный на благоговейном ужасе, это верный путь? – спросил Берт, забирая предложенный лист и просматривая его, лениво почесывая свою щетину.

– Чем меньше времени у них, тем лучше для нас, к тому же пока они будут заняты злословием и написанием глупых статей, мы будем закладывать фундамент, – ухмыльнулась она.

– И мы уже получили фору, – улыбнулся Курт, наливая две чашки чая с медом, после того как Дана засобиралась на работу, Джаред и Блейн разъехались по своим делам, а за ними последовала и Кэрол, которую вызвали на экстренную смену. Она просто не смогла сказать «нет», потому что им нужны были деньги. И отец, и сын с нетерпением ждали возможности провести время вместе, только вдвоем друг с другом.

– Все они собираются сместить Дану, а не тебя, поэтому их карточный домик должен вскоре рухнуть, – сказал Курт, откусывая от печенья, которое сам приготовил, все время следя за тем, сколько съел Берт.

– Ты когда-нибудь думал о карьере политика, милый? – озорно улыбнулась ему Дана, и Курт покраснел.

– Здесь есть несколько серьезных имен, помимо тех, которые всегда участвуют в гонках, – прокомментировал Берт. – Похоже, это расколет голосование на слишком большое количество вариантов, но, тем не менее, изменит существующий порядок.

– Это именно то, о чем я думаю. На данный момент мне обеспечена победа, поскольку я действующая Глава, но это не надежные цифры, на которые мы можем рассчитывать, – размышляла она, хватая свой кошелек и пальто, которые бросила на свободный диван.

Берт согласно хмыкнул и засунул целое печенье себе в рот.

– Мне нужно бежать, но мы встретимся через два дня, – напомнила она Дому.

Он отмахнулся.

– Я не забыл…ты, Курт и Кэрол прижали меня со всех сторон, поэтому я бы не смог, даже если бы и захотел.

– Мы – команда! – воодушевленно выкрикнула она, направляясь к двери, одарив их последней улыбкой, прежде чем выйти.

– Она одна из самых чертовски сложных женщин, и этого у нее не отнять, – пробормотал Берт, отбросив бумаги вместе с остальными документами и добравшись до очередного печенья.

Курт улыбнулся. Он обожал, что их с Блейном семьи так хорошо поладили, что большую часть времени чувствовали себя как одно большое целое без разграничительных линий.

– Итак, – начал Берт, глотая, прежде чем продолжить. – Как дела, ребенок?

Курт немного нахмурил лоб и приподнял ноги, чтобы изящно поджать их под себя, расположив чашку на своих коленях.

– Папа, мы разговариваем каждый день. Ты знаешь, как обстоят дела.

– Да, приятель, но по телефону легко солгать. Я же не вижу воочию ни одну из твоих баек, – усмехнулся Берт, откидываясь назад и положив руку на спинку дивана.

– Я не рассказываю байки, – нервно сказал Курт, вспоминая, как дергалась его бровь и как он обгрызал кожу на левом мизинце всякий раз, когда приходилось лгать. Не существовало просто никакого способа, чтобы его отец об этом знал.

– Да, ты это делал, а ты – мой сын, так что я знаю все и вся, – самодовольно сказал он, подбираясь к следующему печенью.

Курт стукнул его по руке, и Берт надулся.

– Все в порядке, – заявил саб. Берт изучал его лицо, приподняв бровь из-под козырька своей поношенной кепки. – Ух, ладно. У нас с Блейном после вчерашнего благотворительного вечера, возможно, была ситуация, с которой надо было разобраться, но сейчас она полностью разрешилась.

Его отец медленно кивнул.

– Ты хочешь об этом поговорить?

Курт окрасился в ярко-красный цвет и поставил свою чашку на стол, чтобы сделать хоть что-нибудь.

– Нет!

Берт сузил глаза.

– Это потому что речь идет о…

– Ла-ла-ла-ла, – тотчас же запел ему в ответ Курт, обхватив руками свои уши.

– Вещах, касающихся Дома и саба? – безжалостно закончил Берт, и Курт прервался и уставился на него.

– Эээ, да. Точно. Только это. Ничего другого. Ничего. Совсем, – выпалил он.

Щеки саба покраснели, а вся его кожа нагрелась от смущения.

Если мы поговорим о сексе, я умру.

Берт хмыкнул.

– Ладно. Если только ты уверен?

В его тоне что-то было. Нечто, что было безошибочным, и Курт в итоге немного улыбнулся от его беспокойства.

– Да, папа. Я уверен. Блейн действительно очень заботится обо мне.

– Я это знаю. Любовь сразила идиота, которого ты окрутил одним мизинцем, – усмехнулся Берт, и Курт засиял, потому что теперь он был на сто процентов в этом уверен, и это было самой удивительной в мире вещью.

– Ох, я знаю этот взгляд, – подколол его Берт.

Курт немного вздрогнул от удивления, когда пальцы приподняли его лицо, но не прикоснулись к нему.

– Какой взгляд?

– Взгляд, который сообщает «я тебя люблю», – усмехнулся Берт, но на самом деле он был на седьмом небе от счастья за своего сына и его Дома.

Курт в изумлении таращился на отца, положив руку ему на колено.

– Такого взгляда не существует.

Берт ухмыльнулся, и вокруг его глаз собрались морщинки от смеха.

– Ну, ты примерил его прямо сейчас.

– Нет!

– Еще и как.

Саб поджал губы и отвернулся, хотя его рот подрагивал от улыбки.

– Ты такой ребенок.

– Сказал ребенок, – мстительно ответил Берт.

Курт поднял руки, признавая капитуляцию.

– Хорошо! Мы признались в этом. Счастлив?

Берт широко и неспешно улыбнулся.

– А ты счастлив?

Курт уставился на него, словно на инопланетянина.

– Что за вопрос? Конечно же счастлив, я не могу быть еще счастливее, чем сейчас.

Берт пожал плечами, и, наконец, потянулся за чашкой чая, вернувшись в исходное положение.

– Тогда и я счастлив.

Курт ощутил прилив тепла и любви к своему отцу, который настиг его в этот самый момент, и сабу пришлось серьезно побороться с желанием заобнимать мужчину. Чтобы пойти на компромисс, он придвинулся и прижался к нему сбоку, наслаждаясь запахом моторного масла и дешевого моющего средства. Он скучал по отцу. Больше, чем на самом деле осознавал.

– Как твои дела? – пробормотал Курт через некоторое время в его фланелевую рубашку, когда они просто молча наслаждались компанией друг друга.

– Они идут просто замечательно…особенно со всеми теми пакетами, которые ты продолжаешь нам посылать, – проворчал Берт, и его голос раздавался в груди глубоким и удовлетворенным рыком.

Курт улыбнулся, похлопав его по животу.

– Не ворчи, старичок.

Он фыркнул.

– Даже если бы я это делал, все равно ничего не изменится. Упорство – это про тебя.

– И откуда бы я перенял такую черту? – фальшиво изумился Курт.

– Для меня это тайна, – изобразил смущение и удивление Берт.

Саб подкатил глаза, а затем вновь стал серьезным.

– Тем не менее, эта кампания…ты же в порядке с ней, правда? Я имею в виду, что тебе не нужно этого делать, если ты не хочешь. Они не станут думать о тебе хуже.

– Если бы я не хотел, то не занимался бы этим, Курт. У нас есть шанс внести здесь реальные изменения, поэтому я был бы одним из самых больших дураков, если бы отказался, – пояснил Берт.

– Я знаю. Просто не хочу, чтобы ты чувствовал давление, потому что это семья Блейна и…

– Я займусь этим, приятель.

Курт с облегчением выдохнул, не подозревая, что задерживал дыхание.

– В таком случае, у тебя есть план? Я собираюсь за тебя голосовать, и ты знаешь, что вынашиваешь эти идеи, о которых я ничего не знаю, с самого Рождества.

– Никогда не смогу так жить, – проворчал он.

– Папа, – предупредил Курт, откидываясь назад, чтобы посмотреть отцу в глаза.

– Хорошо, попридержи коней, – пошутил он, снимая кепку и поднося руку к голове. – Я просто подумал… эти опросы. Они собрали статистику по всем представителям высшего класса?

– Скорее всего. Ты знаешь, что они единственные, кто голосует, не считая чудиков вроде тебя, – ухмыльнулся Курт.

– Но что, если бы это были не только чудики вроде меня? – ухватился за мысль мужчина

Курт нахмурился и наклонил голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Те богатые сукины сыны не нацелены на Лайму или подобные ей места, но каждому из тамошних людей разрешено голосовать на законных основаниях, да?

Саб начал рассуждать логически.

– И поскольку голоса высшего класса разделяются…

– Это может быть преимуществом, которое нам нужно, – размышлял Берт. – Они не будут проводить кампанию за голоса «меньшинств», они никогда этого не сделают, но если нам удастся привлечь людей в нашу лодку, мы сможем сделать этих мудаков.

Курт взволнованно закусил губу, его глаза блестели.

– Я думаю, это действительно может сработать. Папа, ты придумал план, который реально сможет сработать!

– Неплохо для будущего Главы, да? – усмехнулся Берт, пошевелив бровями.

– Как бы то ни было, я думаю, что ты прекрасно справишься, – искренне сказал Курт.

Его отец был честным и справедливым человеком, и не терпел дерьмо ни от кого, ни от богатых, ни от бедных. С правильной командой вокруг него он мог стать кем-то большим. Точь-в-точь как герой, которого всегда видел в нем Курт, с блестящим положением или без него.

– Ох, да? Почему же? – улыбнулся Берт.

– Упорство.

Их совместный день закончился, наполнившись приятными воспоминаниями о старых добрых временах и о лучших днях, которые ждут их впереди со смехом и ощущением комфорта, которые вы могли получить только от своей семьи.

***

На следующий день…

Блейн знал, что его имя обладает определенной властью, приносит некоторые привилегии, но он даже и не думал использовать его ради личной выгоды до тех пор, пока самое ценное владение, которым он когда-либо располагал, находилось под угрозой и страдало.

Его никогда даже не посещала шальная мысль разбрасываться своим широко известным наследием, добиваясь своего, но это…это был Курт; его сердце, его любовь, его мир.

Его мысли захлестнули картины бледной кожи и испуганных лазурных глаз, когда они расстроенно смотрели на него после того, как Дом узнал о Брэде и о том, что он делал с Куртом с того дня, как саб перевелся в Далтон. Блядь. Все это время Блейн был так слеп, но Дом пообещал, что этого больше не повторится, и это обещание пришло вместе с необходимостью безотлагательных действий, потому что он даже не рассматривал вариант, чтобы Курт чувствовал по отношению к себе что-то меньшее, чем любовь и счастье.

Когда дело доходило то этого, не существовало никаких пределов.

Поэтому Блейн отставил в сторону все свои моральные дилеммы и попросил свою маму воспользоваться именем и добыть для него информацию. В ответ на странную просьбу она лишь одарила его беглым взглядом, и Блейн знал, что так случилось потому, что она безоговорочно ему доверяла. Это обстоятельство жалило, ведь он подумывал о том, чтобы доказать матери ее неправоту и разрушить это доверие, но Дом оттолкнул эти мысли в сторону вместе со всеми остальными.

Телефонный звонок – это все, что ему понадобилось, чтобы заполучить лист бумаги с написанным на нем адресом, а также несколько советов, и теперь он находился в трех кварталах от него, отчаянно пытаясь найти в себе ту ярость, которую он ощутил в тот момент, когда увидел скрытое содержимое папки Курта.

Но его саб был необычайно умным, соблазнив его обещаниями любви, жаром и сладостью своих поцелуев, и часть этого жгучего, всепоглощающего гнева ушла прочь, оставив его достаточно рациональным, чтобы не совершать чего-то, что может довести его до беды.

Дом полагал, что это было к лучшему.

Как бы сильно ему не хотелось просто прижать Бреда за шею к стенке и переломать каждую кость в этом маленьком, двуличном теле, но Блейн знал, что должен держать себя под контролем. Он был Доминантом со всеми вытекающими из этого обязанностями и поэтому не имел по закону никакого права нападать на саба, независимо от причины. Но даже больше того, он был связанным Домом, и все, что он делал, отражалось на Курте, а он не мог заставить себя причинить ему боль, будучи безрассудным и иррациональным.

Он обсудит все это с Брэдом со всем достоинством и грацией, которые налагала его фамилия, осуществит свою изящную месть и выйдет из всей этой ситуации еще более достойным человеком после того, как с ней будет покончено. Это раздражало. Этот гребаный зуд под его кожей был словно сыпь, от которой Дом не мог избавиться. Он ненавидел быть великодушным человеком в данной ситуации, когда каждый инстинкт кричал; сражайся, защищай, моё, но он был не слишком добросердечным человеком, чтобы это допустить.

Он остановился перед гигантским домом в викторианском стиле, выкрашенным в темно-бежевый оттенок с отделкой глубокого, коричневого цвета и оконными рамами того же тона, что делало его стильным и изысканным. Идеально ухоженный газон окружал внешний фасад дома, и Блейн знал, что находится в нужном месте.

Брэд достаточно часто кичился своим богатством, и дом перед ним более чем соответствовал описанию, которое саб давал любому, кто слушал бы его хвастовство.

Блейн заглушил двигатель своего автомобиля и крепко сжал руль, отчего его костяшки побелели, а на тыльной стороне рук вылезли сердитые вены, синий цвет которых контрастировал с его загорелой кожей.

Он пробежался по своему последнему разговору с Куртом, чтобы убедить себя, что поступает правильно, направляясь туда с холодной головой вместо того, чтобы проглотить шар, состоящий из ярости, и обрушить его на Брэда и его семью, что совершенно явно противоречило его воспитанию. Все принципы и мораль застряли в средневековье.

– Прекрасный? – позвал он, когда вошел в гостиную и обнаружил там свернувшегося калачиком Курта вместе с окружавшими его журналами, посвященными Представлению, которые были помечены разноцветными стикерами, обозначавшими вещи, которые он, по всей видимости, хотел изучить.

Саб поднял взгляд, и Блейн улыбнулся тому, как мило он выглядел, одетым в его старую толстовку Далтона, которая была ему велика и смотрелась, словно нижняя часть черных колготок. Волосы на макушке саба были очаровательно растрепаны, а голое пространство его предплечий было покрыто разноцветными липкими бумажками.

– Да, сэр? – мягко спросил саб, что было явным признаком того, что для него это был слишком ранний подъем, но Курт был так взволнован походом по магазинам вместе с Джеффом, что почти не спал. – Я нашел классные вещи, которые хотел тебе показать, – сказал Курт, потому что явно не мог держать это в себе.

Блейн улыбнулся шире.

– Это здорово, детка. Я позже посмотрю все, что ты мне покажешь… Однако, мне действительно нужно кое о чем с тобой поговорить, – закончил Блейн, и его улыбка исчезла, когда тон стал более серьезным.

Дом сел и приподнял ноги Курта, чтобы уложить их себе на колени, нежно потирая его ступни.

Курт взглянул на Дома, отчетливо понимая, о чем он.

– Ты идешь, чтобы увидеться с ним, не так ли? – спросил он низким и тревожным голосом, и то, как тихо он звучал, заставило сердце Блейна печально рухнуть вниз.

– Я выждал день, чтобы немного остыть, и мне известно, что ты не хочешь, чтобы я это делал, красивый. Но, как твой Дом, я должен так поступить. Я должен заставить его понять, что то, как он поступил – было неправильным, и убедиться, что такого больше никогда не повторится, – страстно сказал Блейн, и Курт вздохнул, теребя стикер.

– Я…я просто не хочу, чтобы ты сделал что-нибудь, что разлучит меня с тобой, – прошептал он, и одна слезинка скатилась по его щеке, и Блейн приподнял его подбородок, подняв голову саба, чтобы посмотреть на него.

– Обещаю тебе, детка, что этого не произойдет. Я буду прилично себя вести и вернусь к тебе. Я всегда буду возвращаться к тебе.

После этого обещания Блейн знал, что не было никакого способа, чтобы он мог превратить в реальность свои фантазии размозжить кувалдой глупую голову Брэда, но существовали и другие способы заставить его понять, что он наделал, и заставить его заплатить за это. По крайней мере, он будет наказан своими родителями, и даже если те были не согласны, они обязаны были сделать это независимо от личного мнения.

Блейн сделал глубокий вздох, вышел из машины и, не обращая внимания на холод в воздухе, быстро поднялся по лестнице и постучал в дверь.

========== Развеять мглу. Часть 3. ==========

Прошло всего несколько мгновений, и ненавистное лицо показалось за стеклом верхней части двери вместе со знакомой усмешкой, которая дала о себе знать, когда саб посмотрел, кто стоял на его крыльце.

Саб дернул дверь, распахивая ее настежь, и неучтиво ухмыльнулся в направлении Блейна.

– Так, так, так…что привело тебя сюда, Андерсон? – издевался он, и Блейн почувствовал, что его кровь мгновенно закипела от откровенного неуважения.

– Для тебя, Брэд, мистер Андерсон, – огрызнулся он, и доминирование проходило нитью через каждый слог.

Он был в шаге от того, чтобы потребовать свой законный титул Доминанта, но мысль о его красивом ангеле, который обращался к нему «сэр» и о том, как впоследствии этот титул запятнает мерзкий человек, стоящий перед ним, оставила кислый привкус у него во рту. Поэтому он остановился на самом официальном обращении, которое смог придумать, чтобы показать Брэду, что он был главным.

– Все, что пожелаете, мистер Андерсон, – ответил саб, тошнотворно-сладко растягивая слова, что составляло конкуренцию Себастьяну, и Блейн сжал кулак в попытках остановить себя от того, чтобы врезать по зубам этому маленькому ублюдку.

Дойдя до белого каления и по-настоящему вспыхнув, ему потребовалась каждая унция самообладания, которым он обладал, чтобы сохранить хладнокровие и возвыситься над ситуацией.

– На самом деле, я хочу поговорить с тобой о том, что ты сделал с Куртом, – ледяным тоном сказал Блейн, и почувствовал, что холодная личина мальчика, стоящего перед ним, еще сильнее застывает в машинальной защите, а хмурый взгляд на его лице становится в тысячу раз более выразительным.

Но Брэд славился тем, что быстро вставал на ноги.

– Я не думаю, что нам есть о чем говорить. А теперь, с твоего позволения, у меня есть дела, – напряженно сказал он, толкая дверь, и Блейн почувствовал, что его решимость затрещала по швам.

Дом делал все, что от него зависело, но захлопывание двери перед его носом не было тем, что он воспринял бы в порядке вещей.

Он расправил плечи и просто отпустил все тормоза в своем теле, растворяя их без остатка, и его природная сила потекла, потрескивая у него под кожей, пока Блейн говорил.

– Ты впустишь меня и поговоришь со мной, – взревел он, и как только голос Дома отразился от окружающих их стен, Брэд сломался, упав на колени и склонив голову в знак покорности.

Блейн посмотрел на него взглядом, в котором горело пламя, и его первобытная часть была глубоко удовлетворена победой, которую он только что одержал…вот только…эта картина была неправильной.

Брэд на коленях выглядел побеждено, неестественно, отталкивающе.

Его разум вернулся к Курту, стоящему для него на коленях по собственной воле и преисполненному доверием, и Дом почувствовал, как через него струится любовь и привязанность. Блейн в очередной раз не захотел портить этот образ, поэтому он шагнул, проходя мимо преклонившего колени саба, и вошел внутрь.

– Вставай. И приведи своих родителей. По закону они обязаны при этом присутствовать, – сказал Блейн, вспомнив, о чем предупреждала его мать, когда давала ему адрес.

Не решать проблему наедине с Брэдом.

Он был несвязанным сабом и, следовательно, все еще принадлежал своему доминирующему родителю. Разговор с ним наедине означал, что он оказывал на саба воздействие своей доминантностью, чтобы добиться того, чего хотел, и давал Брэду возможность решать этот вопрос с Валидаторами.

Это не то, чем готов был рисковать Блейн после своего обещания, данного Курту.

– Моих родителей нет поблизости, мистер Андерсон, – ответил Брэд, когда встал, и как бы сильно не действовало на него доминирование Блейна, саб по-прежнему достаточно явно с ним боролся, постоянно позволяя этому недоброжелательному, мстительному тону задерживаться в своем голосе, что заставляло Блейна дрожать от желания просто заставить его прогнуться.

Было нечто такое, что подсказывало Дому, что саб говорит неправду, и это вызывало в нем ярость.

– Я хочу правды, Брэд, – приказал он, и саб задохнулся.

– Это правда. Мои родители здесь не живут, – процедил он, все еще преклоняя голову перед Блейном, выглядя при этом маленьким и жалким, хотя саб возвышался над ним на добрых несколько дюймов.

– Ты живешь один? – раздраженно спросил Блейн, желая со всем этим покончить и насовсем забыть об этом сволочном сабе.

– Тебе-то что? – огрызнулся Брэд, и Блейн был уверен, что находился в пяти минутах от того, чтобы размозжить его всмятку.

– Отвечай. На. Вопрос! – отчетливо произнес он, и плечи саба сгорбились, когда он сердито посмотрел на Блейна.

Взгляд его глаз оставался ненавистным, несмотря на то, что Блейн доминировал над ним.

– Я живу с бабушкой и дедушкой, – наконец, признался он, таким тоном, словно его за волосы тащили через гравий, когда команда начала угрожать сломать его пополам, если он и дальше будет ее игнорировать.

Блейн некоторое время смотрел на него, не зная, что делать с этим новым открытием. Он понятия не имел, какова была жизненная ситуация у Брэда, и понятия не имел, что представляла из себя его семья. Может быть, его родители умерли?

Для саба имело бы смысл разыграть, что это действительно так и есть, но Блейн был так зол на него, что не собирался давать ему преимущество своими сомнениями или одаривать сопереживанием. Он хотел провести с ним беседу и убедиться, что он никогда не будет вести себя с другим человеком так, как поступал с Куртом. Брошенный, оставленный без внимания или иным образом пострадавший, Брэд не имел права делать то, что он делал с его сабом, и это был конец истории. Ему было все равно, бунтовал он или просто не получал заботы, Блейн этого не потерпит.

– Хорошо. Я хочу, чтобы они вместе с тобой появились в гостиной в течение следующих пяти минут, – сурово сказал он, а затем вперился в саба неприязненным взглядом, когда тот зашагал, выражая протест. Блейну не нужна была его драма. – Сейчас же, Брэд.

Саб подпрыгнул от суровой команды и поспешил прочь, а взгляд на его лице демонстрировал, как сильно он ненавидел свое тело, которое заставляло его выглядеть и вести себя перед Домом, как слабак.

Когда он ушел, Блейн одернул пиджак и остался стоять на месте, так как был достаточно хорошо воспитан, чтобы без разрешения не бродить по домам других людей. Несколько минут истекли, и шорох трех пар шагов выдернул Блейна из его мыслей.

Он поднял взгляд, чтобы увидеть, как Брэд шел позади высокой, устрашающей женщины и столь же высокого, но чуть менее устрашающего мужчины. Обоим было за шестьдесят, у них были седые волосы и морщинистая кожа, но выглядели они невероятно энергичными и молодыми. Их лица выражали глубокую озабоченность и намеки на гнев, и Блейн знал, что виною этому был их внук.

Сейчас Брэд шел позади них, и его лицо было суровым и хмурым, но Блейн понял, что он, по крайней мере, немного испугался их реакции.

– Молодой Дом Андерсон. Я – Эстер Робсон, а это мой саб – Дэйл, – царственно сказала она, пожимая руку Блейну и отступая в сторону, чтобы позволить своему сабу сделать тоже самое.

Блейн принял предложенные ими руки и представился, хотя было очевидно, что они знали, кем он являлся.

– Очень приятно с Вами познакомиться. К сожалению, это происходит при менее приятных обстоятельствах, но все же, – сказал он, в конце концов, сохраняя радушие, и они повели его налево, через деревянную арку, которая вела к ним в гостиную.

Блейн расположился в мягком, темно-зеленом кресле, повернувшись лицом к излюбленным местам для сидения бабушки и дедушки Брэда, которые они закрепили за собой, оставляя внука, расположившегося на огромном диване, предоставленным самому себе.

– Брэд сказал нам, что Вы хотите, чтобы мы зачем-то присутствовали? – сказала Эстер, и Блейн одобрительно кивнул.

– Это правда. Боюсь, что я столкнулся с некоторой довольно тревожащей информацией о поведении Вашего внука, и я должен был прийти и обсудить с вами эти вещи, – начал Блейн, когда Брэд, сидя на диване, кривил от гнева свое довольно-таки красивое лицо, заставляя его выглядеть отвратительно.

Эстер повернулась к внуку, и в том взгляде, который она на него бросила, явно читалось разочарование, а Блейн понял, что в его истории крылось нечто гораздо большее, чем он знал до сих пор.

– Расскажите нам, что он сделал, – наконец, произнес Дэйл. Его собственный взгляд был более мягким, чем у жены, но какой-то более печальный… сломленный.

– Нет. Думаю, что я хотел бы, чтобы он сам Вам рассказал, – сказал Блейн, откидываясь назад и приподнимая бровь, обращаясь к сабу, и здесь в игру вступала его мстительность.

Нет, он не мог причинить сабу боль, как ему того хотелось, но он сделает это для него настолько сложным, насколько сможет.

– Брэдли? – повернулась к мальчику Эстер, и он насупился.

– Не называй меня так, – огрызнулся он ей, так как его неуважение, по-видимому, не ограничивалось Блейном, что было интересно, и Эстер угрожающе сморщила лоб.

– Молодой человек, ты сейчас же рассказываешь мне все об этом, – приказала она, и вдруг Блейну стало очевидно, что он имеет дело с доминирующей женщиной, которая была почти такой же сильной, как его собственная мать.

Брэд, видимо, тоже это знал, потому что его дерзость напрочь улетучилась, и саб начал говорить. Его голос, однако, заставлял кожу Блейна зудеть… он не испытывал стыда или сожаления… он казался чертовски гордым.

– На последних Смотринах он заявил права на саба. Из Лаймы, – подчеркнул он, как будто это все объясняло, и Эстер встряхнула головой.

– Нам об этом прекрасно известно, поскольку мы там присутствовали. Как это относится к теме разговора? – спокойно спросила она, и уголок губ Брэда приподнялся, как будто он собирался ухмыльнуться.

– Я позаботился о том, чтобы он узнал, где его настоящее место, – самодовольно ответил он, полностью упиваясь собой и своими действиями, и Блейн увидел, что Дэйл побледнел и выглядел больным.

– Что ты ему сделал? – тихо спросил он, словно не хотел услышать ответ.

Брэд подкатил глаза.

– Ох, ничего особенного. Я просто ознакомил его с некоторыми журнальными статьями, в которых о нем упоминалось, и тому подобными материалами, – беспечно махнул рукой саб. – Это было легко, потому что весь белый свет точно знал то, о чем я ему говорил. Он должен был осознать, что ему здесь не место и чего он стоит, – закончил Брэд, глядя Блейну прямо в глаза, и Дом не выдержал.

Он соскочил с кресла и кинулся к Брэду с занесенным в воздухе кулаком. Его верхняя губа оттопырилась в практически животном рыке.

Но, прежде, чем он смог врезаться и добиться желанного хруста плоти и костей, чтобы наконец-то получить удовлетворение, которого хотел в качестве возмездия за Курта, кто-то оттолкнул его и усадил обратно в кресло.

Брэд все еще сидел на своем месте, широко раскрывая и закрывая глаза, и Блейну показалось, что в этот момент он впервые проявил какие-то эмоции, с тех пор, как Дом сюда пришел. Саб был явно напуган и потрясен, очутившись на волосок от беды.

– Мистер Андерсон, мы не допускаем насилия в нашем доме. Как бы сильно я бы ни была с Вами согласна, что мой внук целиком и полностью заслужил хорошую трепку, боюсь, что не могу этого позволить. По большей части ради Вашего блага, а не его, – сказала Эстер, метнув в Брэда такой злой взгляд, что Блейн поежился, сидя в своем кресле.

Женщина вернулась на свое место, как будто вовсе не она только что потеснила Дома, который был более, чем вдвое младше нее.

– Прошу прощения, миссис Робсон, я на секунду забылся, – ответил Блейн, ощущая стыд за то, что он так впечатляюще потерял контроль после всех усилий, которые он затратил, чтобы не превратить все в драку.

Его мать давала ему лучшее воспитание, чем он здесь демонстрировал, и Курт на него рассчитывал. На кону стояло доверие их обоих.

– Это вполне понятно. Он наговорил гадостей, но Вы, судя по всему, излечили его от этой гнусности, и тот факт, что Вы до сих пор так спокойно здесь сидите, достоин похвалы, молодой человек. А теперь, почему бы Вам не рассказать нам, что он натворил? Я не желаю больше слышать от него ни слова, – потребовала Эстер, и Блейн, коротко кивнув, заговорил с ней.

Об оскорблениях, о статьях, насмешках, неуверенности… обо всем.

И с каждым словом она становилась все более и более тревожной. В свою очередь, Дэйл притих и закрылся, словно каждое слово, произнесенное Блейном, било его прямо в сердце.

– Он заставил Курта почувствовать, что он не соответствует этому миру и мне, и это едва не стоило мне моего саба. Вы понимаете, почему я должен был прийти и поговорить с Вами об этом. Я должен защитить то, что мне принадлежит, – закончил он, и Эстер кивнула, глядя на внука с таким выражением, которое заставило Блейна почувствовать жалость к этой паре, которая явно любила своего внука, несмотря на все то, через что он заставил их пройти.

Похоже, Эстер знала, что он способен совершить нечто подобное, но, возможно, в глубине души она надеялась, что внук этого не сделает. Но даже с этой глупой надеждой, мерцающей вдали, тот факт, что он так поступил, не мог ее удивить.

Блейн догадался, что это было ужасно – знать, что тот, кого ты так нежно любишь, мог причинить кому-то подобную боль

– Боюсь то, что Вы мне рассказали, меня не удивляет, – сказала Эстер, подтверждая ход мыслей Дома, и Блейн поднял взгляд на ее выдержанные зеленые глаза.

Брэд все еще неподвижно сидел, застыв на месте после взрыва Блейна, но его взгляд вызывал у Дома беспокойство, поскольку он оставался таким же отрешенным и лишенным эмоций. Пугающим. Обособленным. Мертвым.