Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 94 страниц)

– Он…он красивый, – выдохнул саб, думая о тех днях, когда у него имелось в запасе множество таких костюмов, прежде чем они были вынуждены продать их все до единого, и Курт просиял.

– Я знал, что тебе понравится. И ты будешь выглядеть в нем сногсшибательно, – пропел он, и Джефф улыбнулся, прижимая чехол с костюмом ближе к себе, и позволив своему разуму нарисовать ему все возможности его появления…и он знал…он знал, что был близок к тому, чтобы найти ответ… ему просто нужно было, чтобы его сердце выиграло спор с разумом.

***

Неделю спустя… День приема…

Я влюбился в твою истерзанную душу…

Он не должен любить меня…

Если ты так боишься потерять его, ты не считаешь, что это признак того, что ты должен пойти…

Я люблю тебя…

Я буду лучшим Домом, каким только можно быть…

Я не достоин его…

Он любит тебя…

Он не должен…

Любит тебя…

Не должен…

Джефф прижал руки к ушам, пытаясь отключиться от голосов, носящихся по комнате, которые заставляли его еще больше запутываться.

До него доносились слова Ника, от которых он ощущал себя любимым, но затем его собственные сомнения выбивали почву из-под ног, и Джефф, свернувшись в своем кресле, пытался казаться настолько маленьким, насколько было возможно, а потом сквозь эти сомнения прорывался голос Курта, и он чувствовал себя немного смелее, а потом снова возвращался в собственные мысли, которые заставляли его делать шаг назад…

И таким образом, эти хождения по кругу длились в течение нескольких часов…дней…

Уроки проносились мимо него, голоса его друзей смешивались в едва различимую симфонию слов, и он не мог на них отвечать…не мог вытащить себя из этого состояния…Ник был всем, что он видел, всем, что слышал, всем, что он чувствовал, и всем, на чем он мог сосредоточиться.

Ник, с его великолепными, заслуживающими доверия глазами. Ник, с улыбкой, сделанной из солнечного света и тепла. Ник, с его руками, сильными и несущими угрозу для всех остальных, кроме него, когда они держали его и защищали от всего на свете. Ник, с его глупыми шутками и безумством, что заставляли его рассмеяться в самые худшие дни.

Ник…

Ник…

Ник…

Было ли это неправильным, находиться так близко от того, чтобы позволить ему обладать собой? Было ли неправильным так отчаянно хотеть кому-то принадлежать после всего, через что он прошел? Было ли неправильным испытывать такое сильное желание, когда он знал, что у него не было ничего, чтобы отдать взамен?

Он чувствовал себя эгоистом.

Он задумывался над тем, чтобы пойти на прием, позволить себе растаять в руках Ника и вечно жить, заимствуя силы и тепло, когда он осознавал, что оставит Ника в холоде, крахе и разочаровании.

Едва различимо, но он уже мог слышать ритмы музыки, доносящейся из зала, где проходил прием, и каким-то образом он знал, что Ник держит слово и ждет его, но Джефф не мог заставить себя собраться и пойти.

Страх примораживал его к месту.

Если бы он смог просто провести еще несколько часов в оцепенении, то Ник будет освобожден от него и волен любить кого-то более достойного, кого-то, наполненного жизнью и красивого… кого-то совершенно противоположного ему.

И он желал этого…по крайней мере, разумом. Однако, его сердце с самого начала разбивалось на миллион осколков, которые не представлялось возможным как следует склеить, чтобы выдержать удар от воображаемого наблюдения за Ником, который был с кем-то другим.

Он подошел к окну и раскрыл его, позволяя свежему воздуху ударить в лицо и дразнящее потрепать его волосы; ветер был игрив и радостен, не проявляя уважения по отношению к измученному мальчику, стоящему перед ним.

Прямо сейчас играла медленная мелодия, и вместе с ней ветер доносил до Джеффа ее светлый мотив.

So loud, the voices over my doubts,

Как же громко звучат голоса, вдобавок к моими сомнениями

Telling me to give up,

Они твердят мне сдаться,

To pack up and leave town.

Собрать вещи и покинуть этот город

Сладостный голос пел песню, которая заставляла его сердце биться быстрее, потому что он смог прочувствовать каждое слово текста так отчетливо… он был настолько же готов собраться и уехать…бросить все раз и навсегда…

Это было постоянным сражением, которое он вел каждый день в течение последних двух лет; прислушаться к своим сомнениям и отказаться от борьбы, или послушать окружающих его людей и вести бой за то, чтобы еще один день удерживать голову над водой. До сих пор люди, которые его любили, все же выигрывали, и он все еще держался на плаву, но в последнее время он чувствовал, что все большему и большему количеству воды удавалось просочиться в его рот, нос и легкие.

Он чувствовал, что тонет, и ему нужно было решить, собирался ли он дотянуться и принять чью-то руку или просто прекратить борьбу и уйти на дно.

So, can you lift me up?

Так ты сможешь поднять меня ввысь?

And turn the ashes into flames,

И превратить пепел в пламя

‘Cause I have overcome more than words can ever say,

Ведь я сумел преодолеть больше, чем можно выразить словами

Джефф горько усмехнулся, начиная чувствовать себя так, как будто человек,

исполняющий эту песню, знал его и то, что он пережил.

Сможет ли он устремиться ввысь? Может ли он снова быть под защитой? Сможет ли он снова стать цельным?

Он не имел понятия…

Но в глубине души слова любви и восхищения многократно отражались с каждым словом этой песни, и откуда-то к нему пришло понимание, что там был человек… который ждал его… который готов был попробовать спасти его…

And I’ve been given hope

И мне дана была надежда

That there’s a light on up the hall,

На то, что в конце тоннеля прольется свет

And a day will come when the fight is won,

И наступит тот день, когда бой будет выигран

And I think that day had just begun.

И я думаю, что этот день только что начался.

Ник был олицетворением его надежды, и Джефф был уверен, что если он действительно попытается, если он действительно позволит ему… то Дом найдет способ, чтобы его починить.

***

Он просто должен быть смелым и пойти.

Задумавшись, он слушал песню, и каждое слово било его прямо в грудь, заполняя черную дыру, которая там находилась светом, надеждой и НикомНикомНиком…

Somewhere, everybody starts there,

Где-то там, откуда все началось

Counting on a small prayer, lost in a nightmare.

Я уповал на короткие молитвы, потерявшись в кошмарах

But I’m here, suddenly it’s so clear,

Но я здесь, и внезапно это так ясно осозналось,

The struggle through the long years,

Через борьбу, которую я вел долгие годы,

It taught me to outrun my fears.

Я научился оставить позади свои страхи,

And everything that’s worth having,

И все это было не зря,

Comes with trials worth withstanding.

Наступил конец испытаниям, которые стоило выдержать.

So, can you lift me up?

Так ты сможешь поднять меня ввысь?

Turn the ashes into flames,

И превратить пепел в пламя,

‘Cause I have overcome more than words can ever say,

Ведь я сумел преодолеть больше, чем можно выразить словами

And I’ve been given hope

Мне дана была надежда,

That there’s a light on up the hall, На то, что в конце тоннеля прольется свет,

And a day will come when the fight is won,

И наступит тот день, когда бой будет выигран

And I think that day has just begun.

И я думаю, что этот день только что начался.

Отойдя от окна, Джефф посмотрел на чехол для одежды, который висел на дверце его шкафа, и какая-то волна прошила его насквозь настолько сильно и настолько убедительно, что он просто позволил ей доминировать.

Он снял свои штаны и толстовку и, быстро заскочив в душ, надел красивый костюм и заставил свои волосы выглядеть так, чтобы за них не было стыдно.

Джефф повязал узел на галстуке и проигнорировал зеркало, чтобы избежать страха в отражении своих глазах, который вызывал в нем оцепенение.

Бодрая песня сменила нежную мелодию, но когда он выходил за дверь, то мог слышать ободрение, ласкающее кожу.

And a day will come when the fight is won,

И наступит тот день, когда бой будет выигран

And I think that day has just begun.

И я думаю, что этот день только что начался.

P.S. Песня Kate Voegele – Lift Me Up. Адекватного перевода этой песни нет в сети, поэтому на сей раз я перевела ее сама, как смогла.

========== Стать любимым. Часть 5. ==========

Зимний Прием являлся для студентов Далтона одним из самых ожидаемых событий года. Это мероприятие имело первостепенное значение как для выпускников, так и для студентов колледжа, чтобы отметить окончание года и начало зимних каникул, и поэтому обстановка, как правило, была немного безбашенной.

Мероприятие проходило в актовом зале, из которого были убраны все кресла, чтобы оставить место для танцпола, а стулья и столы были расставлены в ряд у стены. Зал был украшен так же, как и всегда: множеством рассредоточенных повсюду маленьких огоньков в форме снежинок, по углам комнаты стояли идеально декорированные рождественские ели, а так же там было много других украшений, искусственного снега и ледяных скульптур, чтобы сделать помещение похожим на зимнюю сказку.

Когда они вошли туда, полы дрожали от басистых окриков разговаривающих гостей и кучи людей, которые вместе пели последний топ из 40 песен.

Никогда не позволяйте утверждать, что весь народ в Далтоне был консервативным и чопорным.

– Блейн, Курт, – встретил их Хикару в дверях со своей женой Тарой, которая помогала своему компаньону и потрясающе выглядела в правильно подобранном платье, выполненном в китайском стиле, которое доходило до пола и затейливо застегивалось на шее. – Я рад, что вы смогли прийти.

– Рады быть здесь, – ответил Дом, пожав руку и улыбнувшись Курту, когда он сделал то же самое, прежде чем они оба клюнули в щеку Тару в знак приветствия, после того, как Блейн их представил. – Комитет по декорированию в этом году снова не сдерживал порывов.

Директор закатил глаза.

– Дай им бюджет, и они настоят на том, чтобы потратить каждую монетку.

Тара шлепнула его по руке, делая выговор.

– Перестань быть таким сварливым стариком.

Он легко улыбнулся ей и подмигнул.

– Ты знала, с кем связываешься, моя дорогая.

Ее собственные глаза сделали оборот вокруг глазниц, но губы подергивались в улыбке.

– Ребята, вы прекрасно выглядите, – похвалила она вместо того, чтобы дать ответный выстрел своему Дому.

Курт покраснел и радостно приосанился в объятьях Дома, и Блейн не мог оторвать от него глаз. Сделать это было совершенно невозможно с тех пор, как он впервые увидел саба в этом наряде.

Костюм идеально сидел на нем, подчеркивая все изящные линии его тела, и облегал тонкую талию, а широкие, узорчатые отвороты удлиняли шею, и поэтому Блейну хотелось тратить часы, чтобы ставить на ней отметины. И это только усугублялось вертикальной укладкой Курта, которую саб решил сделать на данное мероприятие. Она немного превышала высоту его обычного начеса и чудесно ему подходила. Рубашка, надетая на нем, была чисто белого цвета с примесью черного на воротнике, который смотрелся, словно саб был одет в бабочку, хотя это было не так, и эти цвета полностью выставляли напоказ насыщенный сливочный оттенок и безупречность его кожи, а так же калейдоскоп Куртовых глаз.

Они еще даже как следует не вошли в комнату, а Дом уже мог заметить множество восхищенных взглядов, направленных на его саба, которые заставляли его испытывать небольшую нервозность. Его кровь просто побежала намного быстрее, пока он пытался бороться с нарастающим собственническим чувством.

Курт принадлежал ему. Это все, что ему нужно было помнить.

– Спасибо. Так же, как и вы. Это платье прекрасно, – искренне похвалил он в ответ.

Она просияла. Таре Монтгомери, как известно, трудно было угодить, но было ясно, что она мгновенно прониклась симпатией к Курту.

– Спасибо, милый. Ты счастливый человек, Блейн Андерсон, – сказала она Дому.

– Мне ли этого не знать, – ухмыльнулся Блейн, чувствуя, как в нем вскипает гордость.

Они распрощались и направились дальше в комнату, сканируя взглядом толпу знакомых лиц.

– Это что-то с чем-то, – пробормотал Курт, когда впитал в себя обстановку.

Он никогда в жизни не участвовал в чем-то подобном. В Лайме не было ничего похожего на это, и единственным мероприятием, на котором он раньше побывал, были Смотрины, но там было по-другому. Смотрины были упорядоченными, строгими и подчинялись правилам, в то время как этот прием казался беспределом в сравнении с ними, и наблюдать за происходящим было интригующе, а пережить на своем опыте – волнительно.

– Это ты что-то с чем-то, – прошептал Блейн, стоящий к нему спиной, прямо в ухо Курта, и Дом был без ума от ощущения дрожи, бегущей по спине Курта, которую он почувствовал.

– Сэр, – выдохнул он, стараясь выглядеть суровым, но зная, что это вышло просто убого.

– Прекрасный, ты не должен называть меня сэром подобным тоном, если не хочешь, чтобы я подыскал для нас ближайший темный угол, – предупредил он голосом, пропитанным непристойным обещанием.

Курт закусил губу и, выглянув из-под ресниц, встретился с темными глазами своего Дома. Ему становился очень хорошо знаком этот взгляд, как будто они были старыми друзьями, и это скручивало желудок саба узлом удовольствия.

– Это обещание, сэр? – прошептал он, чувствуя прилив уверенности.

Блейн обернул руку вокруг его затылка, стараясь не испортить прическу, когда, притянув саба ближе, прижался к его губам жестким поцелуем. Курт растворился в нем, но Дом слишком скоро отстранился от него, и впрямь дав обещание.

– Позже.

Он полностью отодвинулся с озорной ухмылкой, оставляя Курта покрасневшим, запыхавшимся и жаждущим.

– Вперед, прекрасный. Давай пообщаемся с народом, – призвал он, словно вообще ничего не произошло, дергая саба, чтобы заставить его двигаться.

Курт посмотрел на Дома, прищурив взгляд, сердито надувшись, а затем стал упираться, все время бормоча себе под нос.

– Единственный, с кем бы я хотел пообщаться, так это твой язык.

Блейн споткнулся и поперхнулся воздухом.

– Курт!

Саб невинно поднял бровь.

– Да, Блейн?

В эту игру могли играть оба.

Однако Блейну уже поздно было давать какой-то ответ, потому что они буквально наскочили на знакомое лицо, в ожидании сидевшее за столом.

– Привет, ребята, – засиял Дэйв, повышая голос, чтобы его расслышали за музыкой, потому что они находились поблизости от динамиков, и Курт заметил, что его очень хорошо преобразил классический синий костюм-тройка.

– Привет, Дэйв. Ты хорошо выглядишь, – похвалил его Курт.

– Я бы сказал тебе то же самое, если бы не опасался за свое лицо, – пошутил спортсмен, протягивая руку Блейну, который пожал ее со следами глуповатой улыбки.

– Где все? – спросил Дом, окидывая взглядом энергично двигающиеся тела.

– Уэс созвал «Соловьев» на экстренное совещание, а Коринн потащила Мириам и Райана танцевать, – сообщил Дэйв, с ехидной усмешкой указывая через плечо.

Пара оглянулась, чтобы посмотреть, почему Дэйв был таким довольным, и увидели Райана, который исполнял то, что можно было охарактеризовать как животный танец. В течение минуты он перебирал руками, как крокодил, потом выгибал их, словно тигр, размахивал ими вокруг подобно обезьяне, и, конечно же, классические движения курицы, и все это под звуки «Timber» Kesha.

У них всех вырвался смешок. Он вел себя совершенно раскованно, будучи полностью безразличным к тому, насколько нелепо он выглядел и, судя по лицам Коринн и Мириам, за которыми он мог мельком проследить сквозь движущие тела, им очень это нравилось.

– Думаю, мы должны пойти посмотреть, чего хочет Уэс, – вздохнул Блейн, и Курт кивнул, с тоской оглядываясь на танцпол. Они на прощание помахали Дэйву, после того, как он указал им направление, где находились все остальные, и очутились в дальнем левом углу, где за столом сидели скучающие «Соловьи», а Уэс стоя читал свои нотации.

Взгляд Дома зацепился за них, удерживаясь там, и он осекся.

– Где вы были? Наш выход через полчаса!

Курт посмотрел на Тада, и саб изрек: «Стресс» и указал большим пальцем на Уэса, прежде чем изобразить пистолет, направленный на его голову и нажать на курок.

Курт попытался скрыть свой смех тыльной стороной ладони.

Блейн и сам подкатил глаза.

– Мы знаем установленный порядок вдоль и поперек, Уэс. Пусть каждый наслаждается вечером, ладно?

Уэс нахмурился и скрестил руки на своем классическом смокинге.

– Ты имеешь в виду, пусть все напиваются, прежде чем выйти выступать? Не думай, что я забыл о том, как в прошлом году у тебя заплетались там ноги, Трэнт, – сурово предупредил он парня.

Дом ухмыльнулся, как и несколько других человек, которые добродушно подпихнули его в плечо.

– Я был не так уж плох.

– Чувак, я вынужден был тащить тебя обратно за воротник, чтобы уберечь от падения за край сцены посреди исполнения «Снеговика по имени Фрости», – фыркнул Дэвид, ослабляя свой узкий красный галстук, который в точности соответствовал оттенку платья Коринн.

– Вы должны позволить ему думать собственными мозгами, – растягивал слова Себастьян, отпивая пунш из стакана и глядя так, как будто предпочел бы находиться в другом месте.

– История про Фрости действительно печальна, так что это могло быть обоснованным, – размышлял Тад, очаровательно наклонив голову и уложив подбородок на ладони.

Блейн улыбнулся мальчику, и его мысли вернулись к его Дому, который, вероятно, все еще «высекал формы»*, словно они пребывали в восьмидесятых годах.

– Райан все еще вгоняет тебя в краску? – дразнился он, жестом указывая через плечо.

Тад проследовал взглядом в этом направлении и просто улыбнулся увиденному, небрежно пожимая плечами, в то время, как его глаза светились озорством.

– Что я могу сказать? Он компенсирует это, будучи просто суперклассным в постели.

– Достаточно! – рявкнул Уэс прямо посреди их колких подшучиваний, которые опустились до сексуальных разговорчиков. – Я знаю, что все хотят хорошо провести время. Поверьте мне, и я бы предпочел быть со своим собственным сабом вместо того, чтобы нянчиться со всеми вами или слушать про вашу сексуальную жизнь. Но у нас есть десяток песен, с которыми мы выступаем, и я хотел бы убедиться, что все знают, где им полагается быть.

Они все вздохнули и замолчали, и Уэс радостно кивнул, прежде чем вытащить лист из внутреннего кармана пиджака.

Спустя десять долгих минут они все были в курсе, в какой очередности исполнять песни. У них было четыре групповых номера, которые были классическими неотъемлемыми элементами прошлых приемов, а также микс из шести исполнений маленькими группами и соло на всем протяжении вечера, которые не являлись обычными рождественскими песнями.

Группа распалась задолго до того, как Уэс смог хотя бы закончить фразу, что они могут расходиться, и Блейн направился прямо к Нику, который все это время сидел молча, с тревогой постукивая пальцами и в то же время не сводя наметанного взгляда с дверей, пропуская слова мимо ушей.

– Привет, парень, – улыбнулся он своему лучшему другу.

– Би, – кивнул он в ответ, глядя на друга, и на краткий миг во взгляде Ника снова показался намек на старое, беспрерывное веселье. – Этот костюм очень тебе подходит. Претенциозный. В стиле «золотой молодежи». Хипстер…Эй! – закричал он, когда Блейн ударил его по руке.

Он посмотрел на Курта сочувствующим взором, но не обнаружил в сабе, который уставился на него убийственным взглядом, никаких признаков взаимопонимания.

– Я помогал его выбирать.

Ник немного съежился от свирепости этого заявления, и Блейн ухмыльнулся от того, что его нахальный, уверенный в себе мальчик полностью включил свой режим. Что касалось Блейна, то он влюбился в наряд, который нашел для него Курт в студии его матери. Белый пиджак и черные брюки, черные, блестящие туфли, голубая рубашка, и, конечно же, бабочка. Его мать удостоверилась в том, что сделала ее для него такой же, как на рисунке Курта.

Ему нравилось, как они смотрелись вместе. Блейн в белом, а Курт в черном.

– Я пошутил? – осторожно предложил он, и Курт фыркнул, но это и выеденного яйца не стоило, так как Ник знал, что саб на него не злился. В конце концов, он действительно пошутил, потому что Блейн, конечно же, выглядел так, как будто сошел с обложки долбанного «Gentlemen’s Quarterly» или подобного ему журнала, а Курт мог с легкостью украсить обложку «Vogue», настолько он был сегодня поразительным.

Он неизбежно направил свои мысли обратно к Джеффу.

Как бы он выглядел в костюме? Он поставил бы все свое семейное состояние на то, что это было бы совершенно потрясающе.

– Эй, гм…Курт…ты не знаешь, планировал ли Джефф сегодня прийти? – он обнаружил, что задает вопрос, помимо собственной воли, яростно потирая заднюю часть шеи.

Ник не был уверен, был ли он в состоянии принять ответ, но незнание того, наступит или нет конец лазейке для его надежд, убивало его изнутри.

Курт и Блейн переглянулись, прежде чем саб остановил свой полный сочувствия взгляд на поверженном Доме, который перед ним сидел.

– Прости, но я честно не знаю. Я оставил ему костюм на прошлой неделе, и он хотел некоторое время подумать об этом в одиночестве…он не говорил мне о своем решении.

– Но он не участвует в номерах «Соловьев», – глухо сказал он.

Блейн тяжко вздохнул, глядя на своего друга, и похлопал его по спине.

– Он все еще может прийти. То, что он не выступает, не означает, что он покинул страну или что-то в этом роде.

Ник кивнул, но он не выглядел полностью убежденным.

– Как насчет того, чтобы пойти потанцевать? – предложил Курт, пытаясь скрасить его настроение. – Райан исполняет некоторые довольно интересные вещи на танцполе.

Ник оценил усилия, но покачал головой.

– Я просто хочу найти местечко возле двери до первого выступления. А вы, ребята, идите повеселитесь.

– Ник… – начал Блейн.

– Серьезно, Би. Не дайте мне испортить вам вечер. Потанцуй со своим сабом, в конце концов, это его первый прием.

Ник послал им еще одну безжизненную улыбку, прежде чем выскользнуть из толпы, опустив голову, втянув плечи и зарываясь руками в карманы своего серого костюма от Диор. Курт видел фотографии этого костюма в интернете, и он послужил парню безукоризненным дополнением.

– Я хотел бы, чтобы мы могли что-то сделать, – несчастно вздохнул Курт, наблюдая за его уходом.

Блейн притянул его ближе и поцеловал в висок.

– Они с этим справятся. Они созданы друг для друга.

Так же, как ты и я.

Он кивнул и позволил Блейну потащить себя к группе посреди комнаты, которая расширилась с добавлением Дэвида, Тада и Трэнта.

Коринн по-волчьи засвистела в сторону Курта, когда он улыбнулся ей в знак приветствия.

– Ну привет, красавчик, где же ты был всю мою жизнь?

Дэвид подкатил глаза и прижал Коринн обратно к своим изгибающимся бедрам в игривом собственническом жесте. Блейн проделал то же самое с Куртом. Сабы засмеялись, но не отстранились. Следующие полчаса или около того все они танцевали и вели себя словно идиоты, прежде чем им нужно было выйти на сцену и спеть.

Конечно же, это был успех. Тад занял ведущую позицию в исполнении «Let It Snow», а Курт и Блейн выступили дуэтом с песней «Baby Its Cold Outside», которая была игривой и забавной, так что зрители ее проглотили.

Первое сольное исполнение было у Дэвида, который развлек их, выступив с «Locked out of Heaven» Бруно Марса, посвятив песню Коринн, которая лишь ухмыльнулась, разыгрывая перед ним спектакль, словно в комнате находились только они вдвоем. Все они раз за разом продолжали танцевать, сидеть, общаться, а так же петь, когда был их черед выступать. Трэнт, конечно же, в итоге напился и упустил свою возможность исполнить в действительности занимательную версию песни Эминема, которую он поменял в последнюю минуту.

Этой ночью в пунш очень рано подлили алкоголь, пиджаки и жакеты отбросили в сторону, галстуки ослабили, каблуки сменили на балетки, а жесткие пучки в волосах ослабили, сделав из них хвосты или пустив свободными локонами по плечам. Блейн был одним из первых, кто расстался со своим пиджаком. По его лбу струился пот, замачивая кудри, когда он кружился на месте, а Курт смеялся так сильно, что его бока болели, и пытался поспевать за этим сумасбродным, бестолковым идиотом. В конечном итоге они впервые вплотную прижались друг к другу, из-за чего Курта поначалу одолевали сомнения, пока он не увидел, что так делали буквально все окружающие, и потом саб просто расслабился от ощущения твердости и тепла Блейна, стоящего за ним, который целовал его в шею и шептал на ухо нежности, в то время как вокруг них вспыхивала подсветка. Это было опьяняюще.

Все они по очереди подсаживались к Нику в разные моменты времени в течение вечера, пока он с каждым мгновением все более безутешно смотрел на вход. Но никто не знал, что сказать, а большинство из них даже не догадывалось, что происходит, хотя, конечно же, у них были подозрения.

Вечер подходил к концу, когда Тад вернулся на сцену. Начали играть первые аккорды Passengers «Let Her Go», и Блейн посмотрел на Курта так же, как делал это в течение всего вечера, словно он побывал на луне и звездах, прежде чем предложить сабу руку.

– Потанцуешь со мной?

Курт кивнул и позволил себе быть ведомым, протиснувшись через разбившиеся на пары фигуры и растворившись в своем Доме, когда он притянул его ближе, положив одну руку снизу его спины, а другой ухватив ладонь Курта и выставив их руки между ними в классическом позиции вальса.

Well you only need the light when it’s burning low

Тебе нужен свет лишь тогда, когда он гаснет.

Only miss the sun when it starts to snow

Ты скучаешь по солнцу, лишь когда начинает идти снег.

Only know you love her when you let her go

Понимаешь, что любишь её, лишь когда отпускаешь.

Блейн раскачивал их взад и вперед, не делая ничего из ряда вон выходящего, просто вдыхая запах Курта и дорожа ощущением чувствовать его так близко. Их щеки прижимались друг к другу, и Дом почувствовал, что Курт прильнул к нему, крепче обнимая рукой его плечо, так чтобы их грудь находилась на одном уровне, а пальцы их сцепленных рук переместились к локтям, плотно прижимая их к телу.

Он закрыл глаза.

Ник в оцепенении наблюдал за своими друзьями с того места где он сидел, за столом, находящимся возле двери. Любовь между ними была словно падающая звезда, которая сияла так ярко и вдохновляла людей тем, что истинная любовь действительно существовала. Это было волшебством, подобным обретению родственной души. Кого-то, кто был создан специально для тебя, кого ты искал всю свою жизнь.

Он был уверен, что для него таким человеком был Джефф. Абсолютно уверен…только…было не похоже, что он получит возможность жить долго и счастливо.

Он погладил сложенный лист, который носил в своем кармане практически как одеяло безопасности. Это было для него единственной частичкой материального доказательства, что Джефф питал к нему чувства. Ник вытащил лист и посмотрел на изображение собственного лица, концентрируясь на имени в нижней части страницы. Он благоговейно провел по нему пальцами и стиснул зубы, чтобы не взвыть от своей тоски.

Курт заметил несчастное, поникшее лицо Ника, и его сердце зарыдало из-за него, а саб, сам того не осознавая, прижался ближе к Блейну чтобы получить утешение. Он почувствовал на своей щеке успокаивающие губы, и повернул лицо, устанавливая контакт, ища больше интимности, больше близости, больше Блейна.

Губы поймали его в ловушку и удерживали в ней, сливаясь воедино с мягким давлением, которым они обходились до тех пор, пока кончик языка Блейна не скользнул по ложбинке его губ. Поцелуй стал глубоким, медленным и томным, пока они нарезали маленькие круги, не обращая внимания на всех остальных.

Песня проигралась от начала до конца, и Ник знал, что он был следующим на очереди. Последнее выступление вечера. Казалось, что горечь наполняла аккорды, которые были предназначены для Джеффа.

Его окончательное прощание.

Он подходил к сцене так, как будто шел к петле палача. Тад послал ему по пути ободряющую улыбку, но Ник практически не заметил ее, он слишком застрял в своих мыслях. Погрузился в свое отчаяние. В его голове круг за кругом проходил тот же цикл.

Он не пришел. Это конец.

Give me love like him,

Дари мне любовь, как он,

‘cause lately I’ve been waking up alone,

Ведь недавно я просыпался один.

Paint splattered teardrops on my shirt,

Раскрась пролитые на моей футболке слёзы.

Told you I’d let them go,

Уверяю, я бы стёр их,

Он не помнил гитарного подбора и даже не начал его исполнять, но довольно скоро он запел, не помышляя, что когда-нибудь что-то будет значить для него столь много.

And that I’ll fight my corner,

Уверяю, буду сражаться за свой уголок.

Maybe tonight I’ll call ya,

Может, этой ночью я позвоню тебе,

After my blood turns into alcohol,

Когда разбавлю кровь алкоголем.

No, I just wanna hold ya.

Нет, я просто хочу обнимать тебя.

Это причиняло боль.

Финал был болезненным. Больше не было чувства оцепенения, ощущения были такие, словно кто-то разорвал его грудь и играл с его внутренностями, и все, что он мог делать, это переживать эти чувства и снова смотреть на дверь. Взгляд не сосредотачивался больше ни на чем, делая все, что было в его силах, чтобы Джефф завернул за этот самый угол.

Give a little time to me or burn this out,

Дай мне немного времени или сожги всё это,

We’ll play hide and seek to turn this around,

Мы сыграем в прятки, чтобы исправить всё,

All I want is the taste that your lips allow,

Я хочу одного – ощутить вкус твоих губ.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

Give me love like never before,

Подари мне любовь, как никогда прежде,

‘cause lately I’ve been craving more,

Ведь недавно я жаждал большего,

And it’s been a while but I still feel the same,

Прошло немного времени, но ощущения остались,

Maybe I should let you go,

Может, надо отпустить тебя.

Боже, он не хотел этого. Как он мог отпустить его, когда он так плотно проник во все поры его существа? Предоставленная сабу возможность уйти буквально разрывала его пополам.

Он не мог…он знал, что не мог…но он должен был…

Он пообещал Джеффу, что если он не придет, это будет означать конец, и он никогда больше его не побеспокоит.

Джефф сделал свой выбор. Он не пришел, и Ник без тени сомнения знал, что эта песня предназначалась, чтобы заставить саба увидеть, что он был любим, но теперь она стала той песней, что разорвет в Нике все ниточки, связывающие его с сабом, который никогда не будет ему принадлежать.

Он сохранит рисунок, который дарил ему надежду и воспоминания о той ночи, когда он держал его в объятьях.