Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 94 страниц)

Он постарается, чтобы этого оказалось достаточно, чтобы продержаться без него на протяжении всей оставшейся жизни.

You know I’ll fight my corner,

Знаешь, я буду бороться за своё

And that tonight I’ll call ya,

И сегодня вечером я позвоню тебе,

After my blood is drowning in alcohol,

Когда разбавлю кровь алкоголем,

No I just wanna hold ya.

Нет, я просто хочу обнимать тебя.

Give a little time to me or burn this out,

Дай мне немного времени или сожги всё это,

We’ll play hide and seek to turn this around,

Мы сыграем в прятки, чтобы исправить всё,

All I want is the taste that your lips allow,

Я хочу одного – ощутить вкус твоих губ.

My, my, my, my, oh give me love,

Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь,

Ник был на грани того, чтобы повторить последний куплет и понял, что все студенты стояли в полной тишине, наблюдая, как он сходит с ума прямо перед ними, без стыда, без единого щита, чтобы сохранить его в безопасности от их жалости. Он рискнул бросить на них дерзкий взгляд и замер. Его пальцы замерли на струнах, а слова оказались заперты в ловушке его горла, когда Дом встретился взглядом с напуганными, шоколадно-коричневыми глазами, частично прикрытыми светлой челкой.

Зрительный зал погрузился в полную тишину, его одногруппники уважительно застыли, в реальной жизни столкнувшись лицом к лицу с ангелом, материализовавшимся среди них.

Джефф…

Он пришел…он был здесь…

Его ноги повернулись, чтобы уйти со сцены к нему, но что-то остановило Ника; как будто невидимая рука крепко его удерживала, а дружелюбный голос нашептывал ему на ухо: «Закончи песню…спой для него…не как будто прощаешься, а так, как планировал спеть все это время».

Он схватил гитару и от всего сердца спел те несколько строк, которые оставил напоследок, пока смотрел на свое белокурое чудо и умолял его не уходить сейчас…не сейчас, когда он дал ему всю надежду в мире.

Ник пел так, как будто это был последний раз, когда он будет еще что-либо петь…

Give a little time to me, or burn this out,

Дай мне немного времени или сожги всё это,

We’ll play hide and seek to turn this around,

Мы сыграем в прятки, чтобы исправить всё,

All I want is the taste that your lips allow,

Я хочу одного – ощутить вкус твоих губ.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

My, my, my, my, oh give me love. Мой, мой, мой, мой, о, подари мне любовь.

Аккорды утихли, и на полмгновения комнату окутало тишиной, словно вуалью. Как последствие ударной волны, когда вы прекратили всякое движение, пытаясь заново сориентироваться в окружающем мире.

Только… У Ника не было подобной роскоши.

Он снял гитару, обернутую вокруг его шеи, и опустил ее на пол. Доносившиеся до него звуки шумящей толпы и резких голосов приглушались до белого шума. Их зрительный контакт ни разу не прервался, и Нику казалось, что он даже не моргнул. Он спрыгнул со сцены, не став возиться с лестницей. Каждое действие было поспешным. Каждый шаг отчаянным. Каждый удар сердца наполнял его надеждой, когда он расталкивал толпу, которая аплодировала, придя в себя к данному моменту. Хотя Ник, вероятно, все еще застрял в немом кино, потому что он не слышал ничего из этого, едва замечая ритмичные постукивания рук, и удары этих ладоней пробивались сквозь его резко сузившееся поле зрения.

Джефф испытывал сильное желание убежать, его мужество испарялось с приближением Ника… но он не мог пошевелиться.

Он не знал, было ли это из-за эмоций, бурлящих в нем, которые удерживали его под гнетом и казались слишком тяжелыми, чтобы и дальше тащить их за собой, или из-за песни, ошеломившей его, но что саб в действительности знал, так это то, что все вращалось вокруг Ника.

Он был везде.

В его разуме, в его сердце, под его кожей. Он был в песнях, в кофейных чашках, в красных записках, дурацкой одежде, в улыбках и его любимых фильмах.

Джефф не мог избегать его и не хотел этого делать, но злобный голос нашептывал ему на ухо отравляющие речи о том, что он должен так поступить. То, что он пообещал не обременять собой Ника, и это было самым худшим типом боли, которая так сильно разрывала его пополам. С одной стороны были руки, царапающие его, раздирая плоть, неустанно раня ее, невзирая на то, как отчаянно он пытался вырваться из их хватки, а с другой стороны нежные объятия Ника, не обещавшие ничего, кроме того, что он всегда хотел получить. Любовь. Защиту. Доверие.

Сегодня Джефф пришел сюда, считая, что знает, что делает…но сейчас он чувствовал, что все эти ощущения просто вылетели в окно, и он остался барахтаться, словно рыба на суше, задыхаясь и пытаясь обратиться за помощью, потому что не мог справиться с этим сам.

И тогда Ник очутился прямо перед ним. Великолепный и обнадеженный, настолько обнадеженный, что это заставило Джеффа захотеть расплакаться. Он не знал, сможет ли это осуществить…не знал, что он вообще здесь делает.

– Ты пришел, – выдохнул Дом, вглядываясь в его лицо.

P.S. * cutting shapes (буквально, ‘высекая формы’) – название разновидности стиля танца Melbourne Shuffle.)

Переводы песен

http://www.amalgama-lab.com/songs/p/passenger/let_her_go.html

© Лингво-лаборатория «Амальгама»: http://www.amalgama-lab.com/.

http://www.amalgama-lab.com/songs/e/ed_sheeran/give_me_love.html

© Лингво-лаборатория «Амальгама»: http://www.amalgama-lab.com/.

========== Стать любимым. Часть 6. ==========

Ник не знал, что еще сказать, несмотря на миллион вопросов, проносящихся через его разум, которые толкались, чтобы занять очередь в вещательной сетке. Означает ли это, что мы можем быть вместе? Он появился…значит именно так и обстоят дела, верно?

– Я…

Джеффа покинула его готовность сказать больше, чем это сдавленное слово, и оказалось, что он просто не мог этого сделать. Он оглядел лица всех перешептывающихся окружающих, которые вытаращились на них с нескрываемым любопытством, и окончательно замолчал.

Ник смотрел на испуганный, мечущийся по комнате взгляд Джеффа, прежде чем саб обнял сам себя, оборачивая руки вокруг живота, и Дому захотелось подхватить его и заменить эти руки на свои собственные. Предложить безопасность, защиту и любовь.

Однако он этого не сделал. Это убивало его, но Ник так не поступил, ведь воспоминания о недавних событиях и их последствиях были в его голове все еще яркими и свежими.

– Мы можем пойти куда-нибудь, чтобы поговорить, – мягко предложил он, и Джефф метнул свой взгляд обратно к Дому, выражая своим видом благодарность, когда кивнул в знак согласия.

Не складывалось такого ощущения, как будто все было предрешено.

Когда Ник позволил себе на мгновение вообразить в своей голове, что Джефф оказался здесь именно потому, что всем своим сердцем выбрал участь стать лучшей частью его жизни, не сомневаясь, не раздумывая…но Джефф все еще выглядел неуверенным, и Ник не знал, сможет ли он смириться с тем, если саб пришел сказать ему «нет» лицом к лицу, вместо того, чтобы вообще не приходить.

Ник шел впереди, тревожно сжимая и разжимая ладони, сохраняя почти до глупого огромную дистанцию между собой и личным пространством Джеффа. Воздух кусался зимним холодом, когда они вышли за пределы помещения. Кромешную тьму окружающего пространства разбивали кружащие вкрапления желтых отблесков, проходящих через освещенное окно. Он знал, что было не самым идеальным местом для разговора, но из-за холода это было единственным достаточно уединенным местечком, чтобы им в действительности представилась возможность получить какую-то приватность.

Они сгрудились у двери в нише, поскольку там, по крайней мере, было адекватное освещение и подобие тепла, и смотрели друг на друга мгновение или два, не зная, как начать.

Для Ника это ощущалось словно целая жизнь. Целую жизнь наблюдать и тосковать по тому, с кем он не мог быть, и это обстоятельство начало пожирать его изнутри, медленно убивая, потому что он просто хотел его. Он лишь хотел любить его. Почему он не мог этого сделать? Почему ему было не позволено сделать Джеффа счастливым?

Слова вылетели из его рта, прежде чем он смог остановить их.

– Будь со мной.

Воздух застрял у Джеффа в горле, а сердце сжалось от этих слов, словно в тисках, пытаясь навсегда удержать их внутри. Три маленьких слова, которые оказывали такое же сокрушительное воздействие, как и те другие, в которых признался ему Дом, разбивая тем самым стены, которые он все еще пытался укрепить внутри себя.

Ему хотелось сказать «да». Он нуждался в этом…но Ник не знал, о чем просит. Джефф был не таким, как он о нем думал. Саб в течение нескольких дней метался туда-сюда, обдумывая свое решение, но этот факт оставался прежним.

Он не был ангелом.

Он сглотнул, преодолевая боль, и заставил себя произнести эти слова, которые царапали ему горло, раня его.

– Я не могу быть с тобой.

Ник почувствовал, как земля просто уходит у него из-под ног, но это не причиняло боль, как он на то рассчитывал, он лишь оцепенел. В отрицании.

Нет, нет, нет, нет…

Он не мог принять этого. Не после всего пережитого.

Ник полез в свой карман за сложенным листком бумаги, который он рассматривал тысячу раз, выдергивая его оттуда и держа между ними, словно спасательный круг.

– Ты испытываешь ко мне чувства, Джефф. Я знаю, что у тебя они есть. Ты пришел сюда сегодня…

– Я знаю…

– Ты не можешь сказать мне, что не испытаешь ко мне таких же чувств, как и я к тебе! – нещадно выстреливал он словами, чувствуя слезы, обжигающие глаза, когда Дом помахал между ними рисунком.

Джефф почувствовал горячие потоки, уже струящиеся по его щекам, когда посмотрел на бумагу, раскачивающуюся между напряженными пальцами парня. Саб боялся, что он мог найти его, но Ник забрал его себе. Он с осторожностью избегал соприкосновения с кожей Дома, зная, что единственное легкое касание может вытолкнуть его за черту и полностью раскрыть.

Желудок Джеффа сжался, когда он смотрел на изображение, которое сам рисовал и которое считал потерянным, поражаясь тому, насколько изношенной уже была бумага. С глубокими складками, как будто ее миллион раз разворачивали и сворачивали, а то место, где он подписал свое имя, было затерто, словно кто-то неоднократно проводил по нему пальцами. Он прикусил губу от этого мысленного образа.

– Ты испытываешь ко мне чувства, – тихо сказал ему Ник, и Джефф не смог этого отрицать.

Еще одна горячая, раскаленная слеза скатилась вниз, капая на бумагу. Он снова поднял взгляд.

– Да.

Джефф почувствовал себя намного хуже, выпустив эти слова витать в воздух, хотя они и кричали в тишине, образовавшейся между ними, и допустив, чтобы Ник узнал о них, ведь будет намного больнее, когда Ник отвергнет его, узнав, что он из себя представляет. Но он не мог взять их обратно и не был даже уверен, что на самом деле этого хочет, потому что он задолжал Нику хотя бы честность.

Ник онемел. Онемел от того, что на самом деле услышал эти слова, подтверждающие всё то, что он мог только воображать в своей голове. Подтверждение, произнесенное собственным красивым голосом Джеффа. Он начинал опасаться, что ничего такого не произойдет в течение всей этой ночи.

Он испытывает ко мне чувства…

Ник внезапно подался вперед, подпитываемый сейчас огнем, который только что разжег Джефф, обхватывая пальцы Джеффа поверх рисунка и чувствуя покалывание от контакта. А еще он ощутил дрожь саба, не зная, было ли это от холода или из-за него… он надеялся на последний вариант.

– Тогда будь со мной, – хрипло умолял он. – Будь моим, ангел.

Джефф покачал головой, пытаясь держать под контролем сильное желание сломаться и зарыдать.

– Ты не захочешь быть со мной… ты не…то, что он сделал…ты не знаешь, что он сделал со мной!

Ник почувствовал ту же вспышку гнева при упоминании его бывшего Дома, но ему удалось не потерять голову, потому что Джефф на данный момент в нем нуждался. Он выглядел таким побежденным. Таким потерянным и опустошенным, когда ненавидел себя за чужие недостатки, что Ник должен был сделать что-то, чтобы успокоить его. У него не было другого выбора.

Он протянул ладонь и обхватил заплаканную щеку блондина, вытирая слезы так тщательно, как только мог. Ник испытал ноющую боль, когда почувствовал, что Джефф наклонился, взаимодействуя с ним, словно не мог ничего с собой поделать. Словно он был нужен ему.

Сердце взывало к сердцу, а Дом взывал к сабу, и Ник реагировал всеми фибрами.

– Я влюбился в твою истерзанную, прекрасную душу, – страстно повторил он, вложив в эти слова так много воодушевления, что после этого почувствовал себя пустым. Он выплеснул все, что в нем было, в руки Джеффа.

Лицо блондина нахмурилось.

– Ты не должен, – рыдал он, слабо ударяясь об его грудь и желая объяснить почему. Рассказать ему обо всем, что с ним случилось, чтобы Ник смог увидеть, каким неподходящим он был для него… каким неправильным было для него все, кроме одиночества, но Джефф никак не мог найти слова. – Ты заслуживаешь лучшего…

– Тссс, – успокоил Ник, притянув их еще ближе друг к другу так, чтобы их руки и ладони, которые были все еще плотно соединены, оказались в ловушке между их корпусами.

– Нет никого лучше. Ты должен быть моим, ангел. Тебя послали небеса, – прошептал он, оглаживая большим пальцем плавную дугу его влажной скулы.

Джефф закрыл глаза, с жадностью впитывая теплоту кожи Ника, которого он никогда не хотел отпускать. Он знал, что все это было вызвано прикосновением. Единственная точка контакта, ради которой он бы умер.

– Ты хочешь быть со мной? – мягко и нежно спросил Ник.

Джефф закрыл глаза. В этом случае было легче посмотреть правде в глаза.

– Я предпочел бы принадлежать тебе, чем еще кому-нибудь в целом мире… но я пообещал себе, что не стану. Я пообещал.

– Не делай этого для него, – умолял Ник, слезы которого наконец-то выплеснулись и потекли по лицу. – Пожалуйста, не позволяй ему одержать здесь победу. Он был животным и никогда не заслуживал тебя, Джефф. Но ты не испорчен. Ты не такой, как о себе думаешь, – отчаянно сказал Дом, наклоняя голову ближе так, что их затрудненные дыхания смешивались.

Джефф открыл заплаканные глаза, преисполненный трепетом от того, как искренне звучал Ник, когда произнес эту речь. От этих слов в его груди что-то расцвело; маленький, чахлый цветочек, который так надолго застрял на холоде и, наконец, увидел толику света, когда Ник глубоко проник в его внутренний мир.

– Каждая секунда, проведенная без тебя, ощущается так, словно я не могу дышать, – признался он, и эти слова, скользнувшие с его губ, прозвучали открыто и уязвимо. – Скажешь «да»?

Эта фраза была построена как вопрос. Никакой команды или требования. Это было целиком и полностью выбором Джеффа и составляло такой резкий контраст с тем, что он знал. С тем, что он пережил в руках того, кто просто хотел владеть игрушкой. Джефф был не более, чем куклой для Кевина, и не имело значения, что у него есть свое мнение, и ничего не значило, что у него имелись чувства, там было место только удовольствию, красивой внешности и использованию саба против его воли.

А вот Ник был таким…каким он был всегда. Честным, добрым и относившимся к нему, как к равному. Словно он что-то значил, и это было всем, чего Джефф когда-либо желал…только сейчас он сторонился этого. Использовал предлоги и барьеры, чтобы держать Ника на расстоянии, стараясь уберечь себя от страданий по причинам, которые он неправильно понимал. Он сказал себе, что не хотел другого Дома, но Ник был не только им, и Джефф не воспринимал его таким образом. Когда саб смотрел на него, то не видел возможностей и способов, которыми он мог заставить его страдать.

Он видел только Ника.

Ника, который говорил, что любит его и все, что в нем есть, независимо от того, как он травмирован и напуган. Ник, который говорил, что нуждается в нем, хочет его, жаждет его сильнее всех остальных.

Джефф любил его.

Он ничего не мог с этим поделать. По крайней мере, он спокойно признал это собственным разумом, но теперь это ощущение задевало его за живое, и это было самым сильным чувством, которое он когда-либо испытывал, и бороться с ним было тяжелее всего.

А почему он боролся? Он подумал обо всех более ранних причинах, обо всех причинах, которые заставили его прийти сегодня сюда. Он подумал о песне Ника, которую он исполнил для него. О словах, которые он ему сказал.

Он устал наказывать себя. Он хотел побыть эгоистом. Только в этот раз. Он ведь мог просто получить Ника, правда же? Было не похоже, что он захочет чего-нибудь еще, он никогда и ничего не попросил бы вновь. Ни денег. Ни еды. Он жил бы с ним в Лайме, в лачуге и был бы полностью удовлетворен.

– Есть вещи, о которых ты не знаешь, – начал он. – То, что со мной случилось… Я действительно никуда не годен, Ник, – признался он задушенным голосом, проливая еще больше слез, когда встретился взглядом с печальными карими глазами. – Но я хочу тебя. Я пытался убедить себя, что это не так, но я хочу быть с тобой… это все, чего я так сильно хочу, но как только ты узнаешь, ты посмотришь на меня другими глазами, я знаю, что так и произойдет.

От его речи сердце Ника возликовало, но сразу же разбилось.

Он покачал головой и обхватил лицо саба теперь уже обеими руками, гладя его по щеке и по светлым волосам.

– Ничто не сможет заставить меня изменить те чувства, которые я к тебе испытываю. Ты можешь втихомолку заниматься каннибализмом, и мои чувства все еще будут прежними, – слабо попытался пошутить Дом с небольшой улыбкой, но это было не смешно, потому что тон Ника и его открытое лицо были совершенно серьезными.

Джефф ухватился за предплечья Ника, смяв одной рукой рисунок, находившийся напротив его пиджака, чтобы удержаться на ногах, чувствуя, что они собирались подогнуться.

Воздух между ними изменился, становясь заряженным совершенно по-другому.

Ник сглотнул, попытавшись втянуть воздух и выпустить его обратно, но его легкие застыли. Его глаза невольно прочертили путь вниз, к розовым губам и, боже, это было пыткой. Это был спор «должен ли я или не должен». Джефф только что признался, что хочет быть с ним, испытывает к нему чувства, но ему нужно было черное или белое. Окончательное решение.

– Будешь моим? – снова спросил он. В последний раз.

Они скрестили взгляды.

Джефф раньше никогда не испытывал ничего подобного. Чего-то, что заставляло его чувствовать себя напуганным, но одновременно с этим все-таки защищенным. Причиняя ему боль от желания, а не от страданий. Его взгляд метался взад и вперед от Дома и к нему, и не находил там ничего кроме влюбленности, никаких скрытых целей. Внезапно он почувствовал, что стоит на краю обрыва, и у него остается только два варианта. Убежать прочь или совершить прыжок.

Он сорвался вниз.

– Да.

Это было подобно сверхновой звезде, взорвавшейся внутри Дома.

– Да? – переспросил он, теряя голову, и зарождающаяся улыбка широко растянулась на его лице.

На сей раз Джефф давился счастливыми рыданиями, потому что все, что он чувствовал прямо сейчас, являлось истинным, и он годами был этого лишен. Все темные пятна рассеялись, а тепло, наконец, прогрело его всего до костей, даже если там была мерзлота.

– Да. Я ничего не могу дать тебе…но…

– Ты уже дал мне целый мир единственным «да», – поклялся Дом и притянул его еще ближе, чувствуя, как податливое тело дрожит рядом с ним.

– Ник… – прошептал он, и Дом поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза, с благоговением и гордостью, врезавшимися в его кожу.

– Могу я…могу я тебя поцеловать? – спросил Ник, и Джефф на мгновение замер.

Его разум прорезали вспышки искусанных губ и капель крови. Джеффу были известны только такие поцелуи.

– Пожалуйста, не делай мне больно, – в страхе умолял он, и Ник задохнулся, изнывая от жажды найти ублюдка, который заставил саба бояться поцелуев.

– Никогда, ангел. Я никогда не причиню тебе боли. Мои поцелуи, мои руки, мои слова, они никогда не сделают ничего, что причинит тебе боль. Я клянусь тебе, – гневно сказал он, и Джефф кивнул, но его прекрасные черты все еще были пронизаны страхом.

Ник огладил большими пальцами его совершенные щеки и подарил сабу улыбку, которая озарила его душу.

– Я люблю тебя, – снова прошептал он, а затем Ник преодолел эти последние несколько дюймов, и Джефф мог чувствовать только стук пульса в ушах и ощущать запах лосьона после бритья, который принадлежал Дому, когда он нерешительно сократил дистанцию. Их губы едва соприкасались, взгляды все еще были сосредоточены друг на друге, а блондин, который пытался контролировать свои рваные вздохи, обнаружил, что кивает, без слов давая понять, что все было в порядке, даже когда его тело оставалось напряженным и готовым огородиться от всего мира при первой же вспышке боли.

Которая никогда не приходила.

Ник отстранился, чтобы быть абсолютно уверенным, но лишь беспомощно вернулся в прежнее положение, потому что он не мог оставаться в стороне. Не сейчас. Твою мать, они целовались… в конечном итоге они целовались, и это было лучше, чем любая фантазия или мечта. Боже, намного лучше.

Плоть встретилась с плотью, нежно прижавшись к ней, нетипично и неуклюже, и даже почти что не надавливая, но это было фейерверком, искрами и электричеством. Крепкая хватка Джеффа на руках Дома усилилась, и из саба вырвался красивейший звук, когда Ник изменил положение их губ, соединяя их вместе раз, другой…он потерял счет, сколько раз.

Джефф мог попробовать соль на своем языке, которая образовалась от того, что он все еще плакал. Саб знал, что Ник тоже мог ее почувствовать, и эта мысль пьянила. Даже более интимно, чем нежная манера, с которой Дом его целовал… Джеффа никогда так не целовали. С такой страстью и заботой. Это было нереально.

Они оторвались друг от друга, спустя неопределенный промежуток времени, чтобы набрать в легкие воздуха. Ник прижал их лбы друг к другу и начал легкомысленно смеяться. Джефф раскрыл покалывающие губы, чтобы спросить по какой причине, но снова был прерван ртом Дома, который начал осыпать его легкими поцелуями, следовавшими один за другим.

– Ты, – Поцелуй. – не, – Поцелуй. – пожалеешь. – Поцелуй.

Три поцелуя подряд, от которых голова Джеффа закружилась, но он вдруг улыбнулся, ощущая этот прилив адреналина и счастья теперь, когда рассеялся шок от первого поцелуя.

– Я собираюсь так хорошо заботиться о тебе, ангел, – прошептал он, уткнувшись своим носом в нос саба.

Джефф разорвал их объятия, метнувшись к Нику, обнимая его за плечи и утыкаясь лицом в изгиб шеи Дома. Саб в нем мурлыкал от этих действий. Наконец-то. Его захлестнуло спокойствие, которое было настолько сильным и уверенным, что он думал, что мог бы просто заснуть здесь, в его руках. Ник обхватил его затылок и плотно обвил рукой его талию, снова и снова целуя саба в висок, словно не мог насытиться, как будто Джефф был драгоценностью.

Он закрыл глаза и позволил себе на мгновение погрузиться в чувства, и они оставались стоять так, пока кто-то не постучал в дверь.

Джефф выглянул из-за своего укрытия сонным взглядом и заметил Курта и Блейна, которые наблюдали за ними с нескрываемой радостью и неверием, написанными на лицах, и странным было то, что Джефф не чувствовал стыда. Не ощущал необходимости отпрянуть назад и защитить себя, сказать, что все было не так, как выглядит, потому что он доверял Курту свою жизнь, и Блейн дважды показал, что он тоже этого достоин, и они просто выглядели такими счастливыми за них.

Ник объяснялся с ними жестами, встретившись взглядом с восторженными глазами лучших друзей. Он все еще считал, что в любой момент проснется.

– Скажите, пожалуйста, что это именно то, на что похоже, – умолял Курт, уютно устроившись в объятьях Блейна и с надеждой покусывая губы, пока он рассматривал их.

Ник посмотрел на подарок, который держал в своих руках, и наклонился к его уху, говоря достаточно громко, чтобы услышали все, но обращаясь только к Джеффу, когда он направил свой Доминантный голос в нужное русло, и, наконец, утвердил права, которые хотел заявить с самого первого дня.

– Он мой.

========== Стать любимым. Часть 7. ==========

– Я не могу поверить в случившееся! Блейн…ты можешь поверить в происходящее? Джефф принадлежит Нику. Он наконец-то стал любимым, каким ему и полагается быть.

Курт подпрыгивал на протяжении всего пути от машины до входа в особняк, будучи легкомысленным, смешливым и счастливым, и Блейн даже не мог его винить.

Он открыл дверь, стараясь не задерживать сканирующий взгляд, бегло осматривающий Курта, когда он прислонился к стене рядом с ним. Неосознанно завлекая.

– Я знаю, детка. Я знаю. Это было удивительно, видеть их обоих такими счастливыми, – ответил Блейн своему возбужденному сабу, улыбаясь, пока вел их через дом, погруженный в темноту.

Проведенные здесь годы научили его, где делать шаг, чтобы избежать столкновений с вещами в темноте.

– Я ооочень устал. Но я так счастлив. Сегодняшний вечер был идеальным, Блейн, – мечтательно вздохнул он, цепляясь за его руку, пока Дом завел их в спальню и свалился на кровать.

Блейн с сожалением отпустил Курта, так как тот не рухнул рядом с ним. Он делал все возможное, чтобы привлечь внимание своего саба, но Дом был таким уставшим и измученным, что едва мог удерживать глаза открытыми.

– Мм… рад, что ты хорошо провел время, прекрасный, – расслышал Курт невнятное бормотание своего Дома, и саб нежно улыбнулся, усваивая услышанное, пока Дом распластался на их кровати в позе морской звезды, с помятым пиджаком и развязавшейся бабочкой.

Что-то внутри него перемкнуло при виде Дома на кровати, такого опустошенного и маленького, и внезапная необходимость сделать так, чтобы он вновь почувствовал себя большим и сильным, заставила саба споткнуться, когда он скидывал свои модельные туфли.

Его Дом вмещал больше, чем жизнь. Уверенный, мощный, сильный.

И было здорово, что это заставляло покорность Курта мурлыкать в тихом удовлетворении от того, что он все время находился в безопасности и под его защитой. Но сейчас, как бы сказать…он заставил воспрянуть духом еще одну разновидность его покорных инстинктов; те, которые служили балансиром, те, которые отплачивали той же монетой за то, что получали от Доминантности Блейна, которую он ему дарил, те, которые подпитывали, наполняли и укрепляли.

Ему нужно было заставить его почувствовать себя лучше, вновь наполнить его силами, и эти ощущения тянулись изнутри него, заставляя саба пересечь комнату и встать на колени перед своим Домом на кровати, осторожно пробегая пальцами по его груди.

Блейн вскинул открытый взгляд при первом же прикосновении и сосредоточил его на нерешительных синих глазах.

– Прекрасный? – с любопытством спросил он, и Курт скользнул пальцами к верхней пуговице его рубашки и расстегнул ее.

– Я…я хочу, чтобы ты почувствовал себя хорошо…я хочу попробовать, – сказал он, избегая взгляда Дома, и Блейн ухватил его за руку, чтобы помешать ему зайти дальше, садясь и осторожно захватывая его подбородок в чашу своих ладоней.

Блейн распознал присущую сабмиссивам потребность угождать и заботиться, и он хотел дать Курту возможность изучить ее. Дом в нем практически исходил слюной от этой идеи.

– Детка, посмотри на меня, – потребовал он, и Курт оторвал взгляд от своих сомкнутых пальцев и посмотрел на него через лес загнутых ресниц. – Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя хорошо, – заверил Блейн, однако не собираясь отвергать того, в чем нуждался Курт. В чем они оба на данный момент нуждались. – Скажи мне, чего ты хочешь?

Курт посмотрел на него, пытаясь вычислить, как это осуществить и при том полностью не облажаться. Что он мог сделать, чтобы Блейн почувствовал себя лучше и угодить его внутреннему Дому? Может быть, просто слушать, что шептала ему кровь…

– Ляг, пожалуйста, сэр, – застенчиво сказал он

Каждая его манера выражала покорность, начиная от открытой шеи и заканчивая коленопреклоненной позицией на постели, и Блейн почувствовал, что его с силой захлестывает Доминирование, когда саб достиг того, чтобы повиноваться.

Он почти что рухнул вниз, когда Курт снова заговорил.

– Эм…не мог бы ты…гм…одежда…ты не мог бы снять одежду? – спросил он, кусая губы, и Блейн улыбнулся ему, чувствуя гораздо больше бодрости, чем когда-либо, когда его член заинтересованно дернулся.

– Непослушный мальчик, – прошептал он, и Курт неудержимо покраснел, когда посмотрел на Блейна, который встал рядом с кроватью, чтобы скинуть свою рубашку, а затем снять обувь и нарядные штаны, прежде чем подцепить пальцами резинку трусов.

– Нет…оставь их, пожалуйста, – поспешно попросил Курт, не зная, был ли он полностью к этому готов прямо сейчас, и Блейн торопливо вернул резинку обратно на свою кожу. Трусы низко сидели на его бедрах, демонстрируя идеальное V-образное очертание его паха, а их вид и содержание заставляли желудок Курта скручиваться узлом удовольствия и возбуждения.

Запрыгнув обратно на кровать, Дом устроился на ней, перевернувшись на живот, сразу же, как только Курт озвучил ему свою просьбу, и, поворачивая голову в сторону, чтобы посмотреть на своего саба, который сканировал его взглядом великолепных синих глаз.

– Нравится то, что видишь? – дразнился он, и Курт покраснел до корней своих все еще высоко зачесанных и изогнутых волос и застенчиво кивнул, что заставило Блейна издать смешок от умиления.

– Что ты собрался со мной делать? – нетерпеливо спросил Дом, а Курт поднялся на ноги, формируя в своем сознании план, и подошел к комоду, где хранилась большая часть его косметики. Саб открыл ящик, вытаскивая бледно-желтую бутылку, вспыхивая при мысли о том, что он собирался сделать, прежде чем отправиться обратно к кровати.

Он бросил бутылочку на одеяло, рядом с бедром Блейна, и у Дома хватило времени только на то, чтобы прочитать слово «ваниль», прежде чем его внимание было поистине основательно захвачено, когда его саб начал раздеваться у него на глазах.

В его мозгу случилось короткое замыкание.

– Боже, ты волшебный, – выдохнул Дом, думая, что он в действительности никогда не перестанет поражаться, каким безупречным был его саб. Это заставило его захотеть установить правило, чтобы они ходили обнаженными каждый день сутки напролет, и он только наполовину шутил.

Курт наконец-то наградил его улыбкой, в которой чувствовалась искренность, расслабленность и невообразимая красота, и она устремилась прямо в его сердце, чтобы там остаться.

Саб снял оставшуюся одежду, кроме черных трусов, и, поколебавшись минуту, забрался на кровать, закидывая ногу на Блейна и оседлав его бедра, что заставило его шипеть и извиваться под его весом. Он подавил в себе рык, потому что Курт оседлал его.