Текст книги "Keep my heart captive, set me free (ЛП)"

Автор книги: The Queen of Rose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 94 страниц)

Поначалу, когда он находился в присутствии столь большого количества людей, саб лишался присутствия духа. Так много шума, так много голосов и так много возможностей для него разозлить кого-нибудь, даже не осознавая этого, и получить травму. Медленно он привыкал к обстановке, и никогда не прекращающаяся болтовня стала для него утешением среди ночи, когда он просыпался от кошмара.

Далтон в течение долгого времени был его мечтой, и казалось почти нереальным, что он оказался именно там, где всегда надеялся быть. Словно глоток живительного воздуха, Далтон предложил ему свою дружбу, держа его в безопасности за толстыми стенами и забором, запирающимся на ночь.

Именно поэтому беседы с его родителями на протяжении последних нескольких дней заставляли его тревожиться…и бояться.

Они говорили об изменении мира, о том, чтобы сделать его лучше, чем тот, к которому он привык. Чем Далтон и путь, который он прошел, и здешние люди. Конечно, здесь было несколько человек, которые были не столь приветливыми и понимающими, как большинство, но вы обнаружите таких в любом обществе, которое не представляло собой какую-то утопию.

Но они говорили об изменении этого уклада. Об искоренении нового распорядка и жизни, которую он здесь наладил, и это было страшно. Ему было хорошо на том месте, где он был прямо сейчас. Немного утомленный, немного закрытый и напуганный, но ему никогда не навредят, никогда не прикоснутся так, как он того не желал, никогда не унизят…и они изменят это.

По логике вещей он знал, что это было необходимо.

Это было признанием нужд всех людей, а не только обладающей полномочиями тонкой прослойки высшего класса. Они стремились к иллюзорному совершенству не более, чем богачи, которые были решительно настроены на его достижение, потому что на самом деле у них не было такого понятия. Представления людей о совершенстве настолько различались, что было совершенно невозможно удовлетворить идеалам всех, поэтому время и деньги растрачивались впустую, когда в действительности можно было существенно изменить положение дел.

Но смысл был не в правилах, которым он следовал большую часть времени, а в том, что он состоял из рваных эмоций и ощущения надругательства над собой.

Джефф остановился у окна в коридоре и открыл его, чтобы вдохнуть немного свежего вечернего воздуха, чувствуя, что ему грозит паника, от которой трясло тело.

Он ощущал себя, как моряк, который отправился в открытое море, когда вода еще была похожа на зеркало, но только лишь он начал наслаждаться, налетел шторм и перевернул его судно.

Он хотел, чтобы мир стал лучше: для своих друзей, своих родителей, своих близких, Ника…

Но для него…этого мира было достаточно. Саб понимал этот мир и знал, кем он здесь был, знал те вещи, которые он мог делать, и те, которые не мог. Он приспосабливался, тренировал себя, чтобы привыкнуть к этому миру, и Джефф не знал, хватит ли его на то, чтобы привыкнуть к другому…отличающемуся миру. Он был в ужасе от того, что принесет завтрашний день.

Прохладный воздух снаружи хлестал его по лицу, и его кожу покалывало, когда он внезапно услышал голос, который снова наполнил все его тело теплом, и саб медленно развернулся.

– Привет, Джефф. Ты вернулся! Я соскучился по тебе, пока ты…постой…Джефф…Ангел, что происходит? – у Ника явно голова пошла кругом, когда он увидел копну светло-платиновых волос и бросился навстречу другому мальчику, но когда он обернулся, Дом почувствовал, словно кто-то ударил его кулаком в живот.

Щеки Джеффа были бледными и впалыми, под глазами залегли пурпурные круги, а его лицо выражало собой явную панику, что практически заставило Ника почувствовать недомогание, когда блондин отказался отвечать.

– Джефф…давай же, скажи мне, что происходит, и, может быть, я смогу помочь… Я не в силах вынести видеть тебя в таком состоянии, солнышко, – взмолился Ник, но Джефф только покачал головой и обнял свое собственное тело, как будто пытался остановить дрожь, которая вконец разрывала его на куски.

Он хотел, чтобы Ник заставил его чувствовать себя лучше, чтобы он прогнал все это прочь и сделал снова его обновленным, сияющим и исправленным, но не было никакого способа это осуществить, поэтому саб опустил голову, продолжая молчать и дрожать.

Он попытался придумать, что сказать, чтобы отвлечь внимание от того, что он чувствовал, но прежде, чем он успел это сделать, вокруг него обвились руки, и его разум взорвался. Тело инстинктивно напряглось, сердце увеличило частоту сокращений, а дыхание сбилось.

Он использовал эту привычку, точно так же зажимать его перед людьми, чтобы показать, что он им владел и контролировал его. И ему просто нравилось затягивать хватку каждый раз, когда он думал, что кто-то еще смотрел на саба или когда он считал, что Джефф смотрит на кого-то еще; жесткий, болезненный, сдавливающий и вызывающий удушье захват, который отправлял для Джеффа сообщение.

Ты мой.

Я владею тобой.

Я контролирую тебя.

Никто тебя не захочет.

Никто никогда не будет владеть тобой, кроме меня.

Джефф ненавидел подобное ощущение. Ненавидел отравляющую грязь, которая, казалось, выстилала его снаружи и изнутри. Ненавидел ощущение этих рук, которые снова его окружили, держа в клетке и делая собственностью.

Он не мог дышать.

«Только не снова», – умоляла его изорванная в клочья душа. – «Пожалуйста».

Паника промчалась через его разум, он вырвал свое тело из его удушающего обхвата и разжал тиски, отпихнув руки прочь от себя, отступая на дрожащих ногах.

– Я…

Есть что сказать, зверушка?

Издевательское, порочное эхо в его голове с трудом сдерживало смех, возвращая его обратно ко всем тем временам, когда он пытался бороться, пытался бежать…

– Джефф? – спросил обеспокоенный Ник.

У тебя есть кое-что получше, чем дерзкие ответы. Я владею тобой!

– Я не принадлежу тебе, – еле слышно прошептал он, смотря невидящим взглядом, заблудившись в собственной голове.

Мне кажется, я неправильно тебя расслышал, зверушка. ВЫСКАЗЫВАЙСЯ!

– Я не принадлежу тебе! – повторил саб, практически крича, когда в настоящий момент он снова сломался, яростно дрожа, но будучи наготове бороться за свое право принадлежать себе и только себе.

Не поднимая головы, саб развернулся и убежал в сторону своей комнаты, как будто дьявол наступал ему на пятки, оставляя позади себя пару теплых, шоколадно-коричневых глаз, до краев наполненных безмолвными слезами, и рук, сжимающихся в кулаки по бокам от раскачивающегося тела.

Ник все испортил.

Засасывающая, полая дыра в его животе говорила об этом без слов, но, блядь, он испортил все так сильно, несмотря на то, что пообещал не делать этого, и он понятия не имел, как прямо сейчас исправить ситуацию.

Дерьмо…дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Его голова раскалывалась от чудовищности того, что он только что совершил.

Он причинил ему боль…напугал, заставил его чувствовать себя под угрозой, и ему больно было даже думать, что он был ответственным за это, но реальность, поворачивающая лезвие ножа, состояла в том, что он знал, что это случилось из-за него. Ник пересек четкие границы, позволив себе действовать экспромтом, опираясь на инстинкты и тот факт, что он, проклятье господне, так сильно соскучился по сабу, вместо того чтобы как следует подумать головой, а теперь Джефф в ужасе скрылся от него.

Но он не настолько погрузился в себя, чтобы считать, что вина полностью лежала на нем. Эта неудачная пародия на Дома травмировала его задолго до его появления, но Ник только что разбередил старую рану.

Он хотел отпинать свою задницу обеими ногами.

Взъерошив рукой волосы, он прислонился спиной к стене и скользнул вниз, пока не уселся посреди коридора, с трясущимися пальцами и разбитым сердцем при мысли о том, что он отпустил его, даже не попытавшись что-то сделать.

Он хотел побежать за ним. Боже, он хотел этого. Ник хотел, чтобы снова все стало хорошо. В последнее время они делали такие большие успехи, ему на самом деле казалось, что они добились прогресса. Он строил на них планы! Дом принял одно неверное решение, единственное объятье, которое свело все к краху.

«Поговори с ним», – практически требовал его внутренний Дом…но он не мог.

Джефф не хотел его слушать прямо сейчас, и независимо от того, насколько болело и жгло под его кожей, он должен был уважать пространство саба. Неисполнение этого, в первую очередь, и довело его до такой неприятности.

Он простит его? Он позволит ему снова приблизиться? Или что это значило?

Это последний раз, когда он будет держать в объятиях своего ангела.

P.S. * В прошлой главе было сказано, что отец Мириам саб, а в этой, что он Дом. Я специально перечитала, но, видимо, авторы немножко упустили этот момент, или, возможно, просто опечатались в прошлой главе.

========== Решиться на выбор. Часть 4. ==========

Понедельник

– Говорю в последний раз, Трэнт, мы не исполняем Эминема! – зарычал на Дома Уэс.

– Но он клевый! – утверждал Трэнт в ответ, и Уэс подкатил глаза.

– Я уверен, что судьи и впрямь оценят наши способности петь, когда мы будем подвергать каждое слово цензуре, – сухо сказал Уэс.

– Он не так уж много матерится, – надулся он.

– Он ни хера этого не делает, – усмехнулся Дэвид, пытаясь поумничать, и Уэс ударил его в грудь.

– Оу! По соскам, чувак!

По комнате раздалось несколько разрозненных смешков, пока Уэс не осадил их ледяным взглядом. Ни один из них не воспринимал это достаточно серьезно…в очередной раз! Именно поэтому они не получили в прошлом году никакого места. Все они говорили, что хотели соревноваться, но когда дело дошло до того, чтобы в решающий момент сконцентрировать внимание, появились другие приоритеты, и время было упущено. Он знал, что у всех них была насыщенная жизнь, черт, он сам в прошлом году не выкладывался в «Соловьях» так, как, вероятно, должен был, потому что студия и в самом деле поглотила его, но в этот раз он не будет работать в полсилы. И они не будут.

Чувствуя надвигающуюся шумную проповедь, Блейн откашлялся.

– Как насчет группового исполнения песни, которая является нашим коньком…Maroon 5, Kэти Пэрри, Pink?”

– Мы не можем быть предсказуемыми, – возразил Себастьян с подоконника, за оконным стеклом которого бушевал пасмурный осенний день. – Нам нужно бороться, если мы хотим выиграть, они хорошо подготовятся, чтобы противостоять нам, если не будут совсем уж некомпетентными.

– Не все такие злые гении, как ты, – слабо пошутил Ник, и Себастьян пренебрежительно подкатил глаза ему в ответ, молча посылая его на хрен, но, конечно, не выражая это открытым текстом.

Их бессменный комик был сегодня не столь ярок, как обычно, и не требовалось обладать семью пядями во лбу, чтобы понять, что это было связано с конкретным светловолосым сабом, который свернулся клубком под боком Курта, стараясь быть как можно меньше.

Джефф целый день был прилеплен к Курту, словно клей. Он явно был расстроен и тосковал, но молчал, погрузившись в печаль, просто находясь в поисках физического утешения от своего лучшего друга, и Блейн отступил назад, чтобы освободить место. Ни при каких обстоятельствах он не сказал бы Джеффу убраться с глаз долой, Блейн должен был быть совершенно бесчувственным, чтобы сделать такое, и поэтому, когда началась репетиция, Дом оставил их обоих сидеть на одном диване и пересел к своему собственному лучшему другу, на которого жалко было смотреть.

Он надеялся, что этот внезапный раскол между парой не будет постоянным. Им всем было известно, что у них на пути будут неровности, но до этого они выглядели так, словно их прогресс рос, как на дрожжах.

Что же пошло не так?

– Я здесь! Что я пропустил? – ворвался в дверь подоспевший Райан со сбившимся дыханием и зажатым в руке телефоном, выдергивая Блейна из собственных мыслей.

– Раздевалки находятся в другой стороне здания, Рэй, – фыркнул Трэнт, пока некоторые из них в замешательстве уставились на парня типично спортивного телосложения.

– Тад заболел, но не захотел ничего упускать, – пожал плечами Райан, закрыв за собой дверь и усевшись на свободное место рядом с Куртом, послав ему ослепительную улыбку, которую саб вернул в ответ.

– Так он послал тебя вместо себя или ты пришел добровольно? – осторожно спросил Дэвид, столкнувшись с подозрительным нейтралитетом.

– А это имеет значение? – захихикал Джон. – Так или иначе, он все равно подкаблучник.

Последовала еще одна волна смеха, и Райан сердито посмотрел на них, как и большинство сабов в комнате, кроме Себастьяна, который всего лишь, как обычно, выглядел скучающим.

– Я думаю, что это мило, – заговорил Курт, сжимая руку Райана в качестве поддержки, стараясь сильно не смещать голову Джеффа, которую он примостил на его плечо, и Дом успокоился, широко улыбнувшись.

– Спасибо, Курт. Ты мой новый фаворит, – заявил он, и некоторые из них притворно всплакнули, изображая обиду.

Блейн, сидящий напротив них, зарычал, и пара подняла взгляд, чтобы увидеть, как Дом впился глазами в место их контакта. Курт подкатил глаза, но убрал руку. Когда они вступят в связь должным образом, эта собственническая ревность не будет столь ужасающей, но до этих пор Курт не собирался провоцировать Дома, независимо от того, как горячо выглядел мрачный и угрюмый Блейн.

– Может быть, нам стоит на данный момент забыть об отборочных соревнованиях и сосредоточиться на чем-то еще? – предложил Курт, пытаясь убедить свои своенравные мысли и юношеские гормоны вернуться на правильный путь. – У нас не за горами благотворительный вечер, и я хотел бы обсудить его со всеми вами.

– И Зимний Прием, – поддержал Дэвид, складывая свои разбросанные записи.

– Не надо больше рождественских песен, я вас умоляю! – застонал Трэнт, ссутулив плечи в своем кресле и вскинув руки вверх. – Мы делаем это каждый год.

– Потому что это Зимний Прием, – вздохнул Уэс, разжевывая ему слова, словно Трэнту было пять лет.

– Я знаю, что это значит, – разбушевался Дом, надувшись, когда все засмеялись над ним. – Просто я считаю, что это скучно.

– Тад любит рождественские песни, – встрял Райан не потому, что хотел принести пользу, а просто потому, что желал поговорить о своем сабе.

– Мы сделаем микс…несколько вариантов, соответствующих сезону, но так же мы подберем немного новых штрихов, – решил Уэс, и Дэвид кивнул в знак согласия.

– Райан, ты можешь написать сообщение Таду и спросить его мнение, нам нужны голоса всех членов совета, прежде чем мы донесем это до всех остальных.

– Я уже опередил вас, – сказал спортсмен, нажав на свой телефон.

Ответ последовал почти немедленно.

– Он сказал «да»…ох, и что он хочет «Let It Snow». Это его любимая.

– Мы знаем, – в унисон сказали все присутствующие, кроме Курта, Джеффа и Райана, который просто приподнял брови, глядя на них.

– Соловьи? – спросил Уэс, и все они подхватили их единодушное мнение. Уэс смачно стукнул молоточком. – Хорошо. Прием будет через три недели, так что мы устроим прослушивание в четверг, чтобы избежать пересечения с футбольными матчами и дополнительных репетиций. А теперь, Курт, хочешь ли ты взять слово?

Саб откашлялся и улыбнулся им.

– Ну, в общем и целом я просмотрел с Блейном то, что вы, ребята, обычно готовили для благотворительного вечера, и решил сохранить такую же продолжительность по времени, но в принципе, вы сможете спеть все, что захотите. Это будет после смотра искусств и показа мод, и в основном будет просто хорошим способом сохранить у людей радостное настроение и энергичность, так что вы можете пойти по пути небольшого раскрепощения, здесь нет никаких ограничений.

Раздался хор оваций и возгласов, которые за ними последовали.

– Аллилуйя!

– Ты рулишь, Курт!

Курт засмеялся и опустил голову, прежде чем снова посмотреть на Уэса после того, как получил наполненный гордостью успокаивающий кивок и сияющую улыбку от Блейна.

– Так, может быть, мы сможем совместить прослушивание для благотворительного вечера и для Приема?

Дэвид пометил это в своих записях после того, как Уэс кивнул.

– Совет обсудит количество мест для соло, дуэтов и групповых исполнений и отпишется вам в течение завтрашнего дня, так что у вас будет несколько дней, чтобы что-нибудь приготовить.

– И эти номера просто закрепятся за нами для отборочных после Рождества, – подсказал Блейн.

– Эти прослушивания могут стать хорошим способом, чтобы принять решение о выборе песен и партнеров, – рассеянно предложил Ник. Взгляд Дома упорно был сосредоточен на Джеффе, который безотрывно уставился на собственные колени.

– Хорошая мысль, – с неохотой уступил Уэс.

Дэвид хлопнул в ладоши.

– Ладно, как насчет того, чтобы мы исполнили какую-нибудь реальную песню!

Все собравшиеся встали, уделив более пристальное внимание этому предложению, пока Дэвид начал проводить для них разминку…даже Райан попытался присоединиться к большинству, мучая всех присутствующих и смеша их.

Единственным, кто не открывал рта, был некий светловолосый саб, чьи пальцы успокаивающе пробегались по собственным волосам.

***

Мириам уже потягивала свой кофе, когда повернулась на шум дверного колокольчика, прозвеневшего в очаровательном кафетерии, расположенном рядом с торговым центром, и увидела Мерседес, одетую в обтягивающие, изношенные черные джинсы и фиолетовый топ, которая вошла с уверенным, симпатичным парнем-блондином, также одетым в джинсы и зеленую растянутую кофту. Этот парень не мог быть никем иным, кроме как ее Домом, Сэмом Эвансом.

Она говорила с ним по телефону, когда они договаривались о встрече, и даже если Мириам частично и рассказала, что ей было от них нужно, она оставила детали при себе, твердо веря, что некоторые вещи лучше было обсудить лично, а не по телефону.

Его голос был достаточно вежливым, хотя и немного настороженным, и в действительности у нее было хорошее предчувствие на этот счет, когда они, наконец, заметили Мириам и направились в ее сторону.

– Привет, Мириам. Это Сэм, мой Дом, – представила их Мерседес, мило улыбаясь девушке, и та почувствовала, что ее нервозность слегка успокаивается, когда она пожала руку блондина и так же получила от него теплую, дружественную улыбку.

– Приятно познакомиться, – сказал он, пожимая ее руку, и его голос был настолько явно доминантным, но в то же время обнадеживающим и спокойным, что Мириам почувствовала себя гораздо лучше.

– Мне тоже. Присаживайтесь, пожалуйста. Я пойду за добавкой, так как сижу здесь уже какое-то время. Что вы будете пить? Напитки за мной, потому что я вытащила вас сюда посреди буднего вечера.

Она попыталась подать свое предложение заплатить в качестве обычной вежливости, так как знала, что они не могли позволить себе кафетерии. Мириам отправилась бы в место, которое было им ближе, но в Лайме не было никаких кафе, и саб была уверена, что Мерседес было известно только об одном этом заведении с тех пор, когда она приезжала навестить Курта.

– Ох, ты не должна этого делать, – возразил Сэм, но она покачала головой.

– Вы помогаете мне получить мою степень. Поверьте, кофе – это самое малое, чем я могу вам отплатить, – улыбнулась девушка, и Дом кивнул, жестом призывая Мерседес заказывать то, что она хотела, а затем повернулся, обнимая руками спинку ее стула.

– Что ты будешь, красавица? – поинтересовался у нее Сэм, и она на мгновение растворилась в его руках, оставляя Мириам с внезапным желанием закричать на весь мир о том, как несправедливо было то, что они не могли запечатать свою связь, когда они так хорошо подходили друг другу.

Внезапно ей захотелось, чтобы рядом с ней был Уэс, поэтому она скользнула пальцами вокруг шеи, касаясь тонкой золотой цепочки с кулоном в форме голубя. Уэс преподнес его ей и сам носил точно такого на своей шее. Дом попросил ее, прикасаясь к нему, думать о нем всякий раз, когда ей нужно было утешение, чтобы знать, что он присутствует в ее мыслях.

Она никогда не верила в телепатию, будучи для этого слишком аналитического склада, но кулон все же давал ей чувство комфорта, в котором она нуждалась, пока она подошла к бару и взяла им напитки вместе с тарелкой печенья и снова присела за стол, чтобы побеседовать с этой милой парой.

– Итак, хм…Вы должны задаваться вопросом, зачем, собственно говоря, я вас позвала, – осторожно начала она, и пара обменялась взглядами, прежде чем кивнуть.

– Мы поняли, что это будет какое-то интервью, но, на самом деле, ты не упомянула какое именно, поэтому, может быть, ты могла бы объяснить немного лучше, прежде чем мы решим, как поступить? – предложил Сэм, и его голос был вежлив, мужественен, но в тоже время любопытен.

– Совершенно верно. Ну так вот, о происходящем или, по крайней мере, о том, что мне позволено рассказать вам на данный момент. Некоторые из наиболее влиятельных Домов восстают против системы, и это происходит прямо сейчас. Это если вы спросите меня о времени. Они располагают грандиозными планами и идеями, которые в ближайшее время будут приведены в исполнение, чтобы повсеместно улучшить наш мир, и пока что я не могу сказать вам больше этого, так как эта информация все еще не подлежит огласке, но я могу вам сказать, что целиком и полностью верю в эту идею и людей, которые за ней стоят. На самом деле одна из них – это я. И это та часть, о которой я могу говорить. Я редактор газеты Далтона, а так же довольно признанный политический и финансовый блоггер. Я хочу повысить уровень осведомленности о том, как трудно жить «на другой стороне», – объяснила Мириам, ловкими пальцами чертя в воздухе элегантные кавычки.

– Как ты планируешь сделать это? – спросил ее Сэм, пододвинув кофе поближе к себе, и Мириам могла сказать, что выражения их лиц были заинтригованными, и, возможно, только лишь немного обнадеженными относительно своего будущего.

– Ну, я уже предприняла некоторые шаги, чтобы убедиться, что общественность знает мое мнение о неравенстве, в котором мы живем. Я написала критику о высшем обществе, а также обратилась к тезисам моего магистерского проекта по созданию системы, где деньги будут двигаться и равномерно распределяться. Своим следующим шагом я бы хотела взять интервью у кого-то, кому прошлось пройти через борьбу и пережить изнаночную сторону. Я хочу показать миру, что любовь истязают и растаптывают из-за неравенства. Естественно, я защищу ваши личности, никаких имен и путей, по которым люди могут с вами связаться, если вы этого не хотите. Только мои вопросы и ваши честные ответы на них, – страстно сказала Мириам, и Сэм нахмурился, пока Мерседес закусила губу и опустила взгляд в пол.

– Итак…гм…позволь мне выразиться прямо. Могущественные Домы бунтуют, ты тоже бунтуешь и хочешь, чтобы мы помогли тебе бунтовать? – спросил Сэм, поднимая брови, и Мерседес взглянула на него, толкнув локтем в бок.

– Боже, Сэм, это не один из твоих фантастических рассказов. Они на самом деле могли бы изменить мир этими средствами. Я хочу помочь, – произнесла она на одном дыхании, хмуро поглядывая на своего Дома.

– Нет, на самом деле он прав. Проще говоря, грядет бунт, и я хочу быть его частью. С вашей помощью.

Сэм просиял.

– Смотри-ка, бунт… – сказал Дом так, как будто ему прямо сейчас объявили, что он получил Нобелевскую премию, и Мерседес ничего не могла с собой поделать, улыбнувшись и покачав головой другой девушке на выходки ее Дома.

– Так что это за интервью? О чем мы будем говорить? – спросил Сэм после того, как его гордость слегка ослабла, и Мириам достала из сумки записную книжку.

– Мы начнем с общей информации о вас двоих, как и когда вы познакомились и тому подобное, затем мы поговорим о том, как вы себя чувствуете в этих отношениях, когда знаете, что не можете вступить в связь…и, наконец, мы обсудим ваше мнение о текущей ситуации и о том, что должно измениться. В основном, я хочу дать возможность миру сравнить вашу связь с их собственной или со связью тех, кто их окружает, и понять, что они ничем не отличаются, кроме того, что эти истории не получат одинаково счастливого завершения, – заявила она, и Мерседес почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы.

Она так отчаянно хотела показать этому миру, как достойна была ее любовь к Сэму скрепления настоящими узами, но девушка безропотно настроила себя на то, что этого никогда не произойдет. Мерседес смирилась с этим фактом, потому что для нее не существовало никакого способа осуществить желаемое…до этого момента.

– Я хочу сделать это, – выдохнула она, поворачиваясь к Сэму, который все еще выглядел настороженным.

– Ты собираешься взять интервью у еще одной пары с теми же вопросами? У богатой? – спросил он, и губы Мириам раскрылись, а лоб нахмурился от раздумий.

– Я…я на самом деле не думала об этом, но это удивительная идея. Словно сравнение между двумя мирами, которые на самом деле практически не различаются. Вы не возражаете, если я использую это предложение? – задумчиво сказала она, и записала эту мысль в своем блокноте после утвердительного кивка Дома, думая о том, кого она могла бы позвать.

Это должна была быть связанная полноценными узами, состоящая в долгосрочных отношениях, стабильная пара.

За исключением себя и Уэса, она остановилась на Таде и Райане, Дэвиде и Коринн, и Дэйве и Себе, но решила, что последняя пара не являлась показательной, поскольку Дэйв не был рожден в богатстве, так что он не был типичным «богатым Домом».

Она решила, что ей придется подумать о том, какая же из двух пар лучше сработает, и она перелистнула записную книжку обратно на страницу с заготовленными вопросами, пока пара, сидящая перед ней, в тишине обсуждала, каков будет их окончательных ответ.

Мириам знала, что Мерседес была на ее стороне, и, пожалуй, выражение лица Сэма всякий раз, когда он смотрел на нее, кое о чем говорило. Он был без ума от нее, так же, как Райан от Тада, и это означало, что он никогда ни в чем ей не откажет.

И, словно по заказу, блондин повернулся к ней и улыбнулся.

– Мы хотели бы стать частью этой затеи. Когда мы начнем? – спросил он, и Мириам практически подпрыгнула от волнения.

– Ну, мы можем начать прямо сейчас, если вы хотите и если в какой-то момент вы почувствуете, что желаете остановиться, скажите слово, и мы отложим интервью на другой раз. Звучит хорошо? – спросила Мириам, и они оба улыбнулись.

– Звучит потрясающе, – сказала Мерседес, наклонившись к Сэму и позволив ему ответить на первую пару вопросов, состоящих в том, как долго они вместе, как они познакомились и тривиальных вещей вроде этих, прежде чем пошли серьезные вопросы. В конце концов, нежная улыбка Сэма вытянулась в линию, выражающую разочарование, а взволнованный голос Мерседес притих и зазвучал подавленно.

Мириам знала, что им больно об этом говорить, и ненавидела заставлять их вновь переживать эти обжигающие темы, но она могла сказать, как сильно они гордились тем, что выстроили для себя и как сильно любили друг друга.

Где-то между недовольством, гневом и пролитыми слезами засияла надежда, и Мириам знала, что она выдержит испытания и выйдет на первый план. Когда они свернули свою встречу, и ответы на все вопросы были получены и записаны, ребята обняли ее и поблагодарили, сказав девушке, что они были бойцами.

А тот, кто боролся, всегда имел больше шансов на победу, чем тот, кто отступал или прятался.

***

– У меня сегодня был интересный разговор с Мириам, – сказал Уэс, прикладывая к губам светло-голубую салфетку и глядя на отца и мачеху с вызывающей ухмылкой на лице.

Он сегодня обедал у родителей, оставив Мириам в кафетерии, чтобы она могла взять интервью у Мерседес и Сэма, а затем Дом планировал заскочить обратно, чтобы забрать девушку, когда она закончит. Этот разговор и привел его к тому пути, на котором он был в настоящий момент сконцентрирован.

– Ну, сынок…В связи с этим, я нахожу, что у вас с ней не бывает интересных разговоров каждый божий день, – сказал Хикару неодобрительно нахмурившись, но Уэс был полон решимости не допустить, чтобы его папа валял дурака, уводя его от первоначальной темы разговора.

Он был очень разочарован тем, что они не упомянули ни единой вещи об этой их революции, когда все остальные, кажется, были в курсе.

После разговора с Мириам он позвонил Дэвиду и Коринн, и они оба уже знали, Себастьян и Дэйв знали, так же, как и Тад с Райаном. Ник был проинформирован о ситуации, и хотя он и мог связаться с Куртом и Блейном, Уэс был уверен, что они были достаточно хорошо осведомлены, учитывая то, кем были родители Блейна.

Поэтому, в основном, он был единственным, кто не имел ни малейшего представления о происходящем, и это совсем не нравилось Дому, потому что, как правило, Уэс был единственным, кто владел всей последней информацией, и он был тем, кто вел себя высокомерно и надменно, потому что ему было известно о том, чего не знал никто другой. Возможно, это выглядело по-детски и раздражало, но это было его дело!

Отец отнял у него возможность позлорадствовать, и Уэс не был счастлив. Не был. Совсем.

– Это так смешно, папа…В самом деле… даже нелепо…а теперь потрудись рассказать мне, почему вы держали это в секрете? – спросил он, с невозмутимым видом изогнув бровь, и Хикару вздохнул, опустив свои серебряные приборы.

– Уэс, ты – мой сын. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я знаю тебя и именно по этой причине я и не рассказывал тебе, – просто ответил Хикару, и Уэс нахмурился.

– Что это должно значить? – разбушевался он, и Тара захихикала в ладонь, наблюдая за препирательствами обоих.

– Это значит, что у каждого родителя есть право решать, когда рассказать своему ребенку о чем-то вроде этого. Если бы ты узнал об этом первым, об этом стало бы известно всем в течение нескольких минут, потому что ты любишь позлорадствовать. И поэтому мы решили, что будет лучше позволить тебе узнать об этом от друзей, – сказал Хикару и засиял, словно жутко гордился своей идеей и не мог сдержать ликования.

– Это смешно. Я не злорадствую.

Он злорадствовал и признался в этом самому себе несколько секунд назад, и Уэс очень хорошо знал об этом недостатке своего характера, но это не означало, что для других людей было в порядке вещей указывать ему на это.

– Да, ты это делаешь, – ответил его отец, полностью расслабившись.

– Как ты можешь быть так уверен? – разозлился Уэс, в раздражении вскинув руки в воздух.

– Как я уже сказал, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. А это значит, что я знаю, что ты такой же, как и я, – шутливо подмигнул он, и Уэс позволил себе всего лишь капельку улыбнуться.

– Серьезно…так ты только что признался, что злорадствуешь, а? – спросил Уэс, нуждаясь в том, чтобы услышать это прямым текстом.

– Ох, сын… тебе нужно столь многому научиться. В течение последних трех дней я ходил по школе, смотря сверху вниз на каждого, поднимая злорадство на совершенно новый уровень, – хвастался он, потягивая воду и подмигивая Таре, которая просто подкатила глаза, продолжая читать свой журнал, не обращая на них внимания.